Власть после смерти Сатира I перешла в руки его сына Левкона I (390/389-351/350 гг. до н. э.). Положение государства в начале его правления было критическим. Ему пришлось поделить полномочия главы государства со своим братом Горгиппом. Он предоставил ему решение всех проблем в Азии, а сам обрушивается на Нимфей, захватывает его и вслед за этим возобновляет осаду Феодосии. На помощь ему пришли скифы. Чтобы придать храбрости своим наемникам, Левкон расставил скифских стрелков позади линий гоплитов и приказал скифам расстреливать из луков тех, кто будет плохо противодействовать высадке гераклейских десантников. Эта мера оказалась достаточно действенной, и гераклеоты не сумели добиться успеха. Этому помешало и то, что Левкон создал военный флот, который не только препятствовал высадке гераклейцами десантных отрядов на территории Боспора, но и полностью блокировал Феодосию с моря.
Осада Феодосии после этого была недолгой. Временная деблокада города Тиннихом показала феодосийцам, что они не могли рассчитывать на серьезную поддержку извне. А судьбы городов азиатского Боспора не оставляли сомнений в превосходстве сил Левкона. Это вынудило граждан Феодосии пойти на переговоры с боспорянами и согласиться на вхождение в состав их объединения. Поскольку это было и в интересах Левкона (мир с меотскими племенами был не очень надежен), он пошел на предоставление Феодосии ряда привилегий в обмен на ее вхождение в состав своего государства.
Присоединение Феодосии внесло существенные изменения во все стороны государственной системы. Прежде всего с этого времени в посвятительных надписях у правителя Боспора появляется официальный титул «архонт» (правящий). Не исключено, что это в определенной мере связано с требованием феодосийцев о принятии именно данного титула, формально обозначающего выборного представителя власти в греческих демократических государствах. Правда, этот титул должен был передаваться преемникам Левкона по наследству. До того времени боспорские правители, как и тираны Греции вообще, не очень обращали внимание на титулатуру и, как правило, не пользовались никаким официальным титулом.
Принятие нового титула, надо полагать, делало Левкона более приемлемым в качестве друга и союзника в отношениях с демократическими полисами Эллады, прежде всего с Афинами. Именно на эти государства ориентировался в своей внешней политике Сатир, отец Левкона, да и он сам. Однако эта ориентация вовсе не «указывает на относительно демократический характер их власти», как иногда кажется. Видимо, до подчинения Феодосии проблемы титула просто не существовало. Но, разумеется, принятие официального титула не изменило прежний тиранический характер власти Спартокидов и тем более в сторону ее демократизации.
Известно, что в официальной титулатуре Левкона и его преемников везде называются архонтами «Боспора и Феодосии». Это значит, что Феодосия официально пользовалась в рамках государственного объединения значительно большей автономией, чем другие города государства, исключая Пантикапей. О том же свидетельствует и сохранение ей права чеканки собственной монеты, чего были лишены Синдская Гавань и Фанагория, подчиненные ранее и полностью инкорпорированные в состав пантикапейского (боспорского) полиса. Изучение монетных выпусков Феодосии показывает, что он продолжался в городе до середины IV века до н. э.
Таким образом, с присоединением Феодосии в государственной системе Боспора появляется новое структурное подразделение, более самостоятельное, чем прежние, в своих внутренних делах. Напомним, что данное усложнение системы происходило в рамках традиций эллинских государств. Недаром и титул, принятый Левконом по такому случаю, был чисто эллинский. Управление городом он поручил одному из своих родственников или друзей, приказав ему прежде всего позаботиться о расширении городского порта с целью увеличения экспорта хлеба в Афины и другие полисы Эллады. Хлебная торговля с этого времени надолго стала одним из основных источников доходов боспорских правителей.
Однако война на море присоединением Феодосии не закончилась. Союзница ее, Гераклея Понтийская, имевшая и собственные интересы, продолжала военные действия еще несколько лет. Это вызвано, скорее всего, экономическим и политическим противостоянием города с Афинами, которые установили дружественные отношения с Боспором. Не исключено также, что Гераклея сама претендовала на Феодосию. Но Левкон располагал достаточными силами, способными оказать достойное сопротивление гераклеотам и на море. Не случайно они, организуя высадку десантов там, «где им заблагорассудится», так и не рискнули совершить нападение на Пантикапей или Феодосию.
Как видим, боевая активность Гераклеи не смогла остановить дальнейшее наступление Боспора. Но теперь это наступление было направлено против варваров. Его начало также стало важным последствием войны с Феодосией. В ходе ее прежние дружественные отношения со скифами превращаются в военно-политический союз. Это было обусловлено еще и тем, что меотские племена к тому времени добиваются независимости от скифов, которые могли надеяться восстановить свое положение в Азии с помощью Боспора. Успех союзников под Феодосией стал, таким образом, прологом для дальнейшего наступления Боспора в Азии.
Военные действия начались здесь вскоре после подчинения Феодосии и велись против целой группы меотских племен. База для этого наступления Боспора была подготовлена братом Левкона Горгиппом, который превратил в мощную крепость город Синдская Гавань в месте, наиболее удобном для вторжения в земли меотов. Эта война была недолгой, союзники вышли победителями, но результатами этой победы воспользовался исключительно Боспор. Прикубанские меотские племена — синды, тореты, дандарии и псессы — были не просто подчинены, они вошли в состав Боспора и стали подданными боспорского правителя. Это привело к новым изменениям во внутриполитической структуре государства. Причем эти изменения оказались еще более важными для укрепления власти Спартокидов, чем прежние.
Первоначально Левкон именовал себя «архонтом» по отношению к подчиненным племенам. Позднее этот титул некоторое время сохраняется по отношению к той части синдов, которые еще при Сатире стали союзниками Боспора. И наконец Левкон принимает по отношению ко всем варварским племенам титул «царствующий». Видимо, принятая им титулатура была дополнена новым термином только после полного прекращения сопротивления со стороны меотских племен и установления прочного мира в Азии.
С подчинением варварских племен Прикубанья в составе Боспорского царства появился новый этнический компонент, на который эллины всегда смотрели как на объект эксплуатации. Управление каждым конкретным племенем теперь должно было осуществляться наместником царствующего правителя. В их качестве выступали родственники или «друзья» царя. Племена по социальной и экономической организации, по-видимому, сохранились в прежнем виде. Об этом свидетельствует отсутствие каких-либо значительных следов изменений в организации сельского хозяйства по данным археологии. При этом часть земель меотов (скорее всего, неосвоенные и пограничные) стала собственностью Левкона. Варвары также должны были уплачивать ему дань продукцией своего сельского хозяйства. Учитывая размах торговых связей Боспора с Грецией при Левконе, можно предположить, что он законодательно закрепил за собой право первой покупки производимого местами товарного хлеба, по крайней мере в неурожайные годы. Ряд представителей знати меотов вошел в состав элиты Боспора. Все это давало Левкону полное право рассматривать свою власть по отношению к ним как царскую. У правителей покоренных племен данный титул был распространен и, следовательно, никакого негативного отношения вызывать не мог.
Завершив подчинение племен Азии, Левкон оставил там в качестве наместника своего брата Горгиппа, проявившего себя к тому времени достаточно способным правителем. Город Синдская Гавань за заслуги Горгиппа в его государственной деятельности был переименован в Горгиппию.
Успехами внешней политики можно считать расширение экономических связей с Афинами, которые при Левконе получают половину необходимого их полису хлеба с Боспора — 1 млн. пудов (16 700 тонн) в год. Левкон, как и его отец, предоставил афинским купцам ателию — право беспошлинной торговли и погрузки своих судов первыми. Более того, он распространил это право и на Феодосию, через которую однажды экспортировал более 5 млн. пудов (83 500 тонн) зерна. Взамен афиняне удостоили его права гражданства и соответствующих привилегий в Афинах. Статуя Левкона и стела с постановлением о предоставляемых ему привилегиях была установлена на Афинском акрополе рядом со стелой его отца Сатира.
Привилегии на Боспоре получили и некоторые другие города островной и материковой Греции. Найденные почетные и надгробные надписи свидетельствуют, что Боспор при Левконе имел контакты с Афинами, Митиленой, Аркадией, Хиосом, Синопой, Пафлагонией, Херсонесом, Гераклеей, Кромнами и даже с весьма отдаленными Сиракузами. Более того, устанавливаются и определенные политические контакты с малоазийскими княжествами, подвластными Персии, о чем свидетельствует надгробие пафлагонского наемника, найденное на Боспоре.
Успехи развивающейся экономики были подкреплены при Левконе выпуском первой боспорской золотой монеты, ставшей платежным средством не только на внутреннем, но и на международном рынке. А это еще более увеличило престиж государства. Оно становится широко известным в Греции.
Все это весьма существенно укрепило и положение самой правящей династии. Победы Левкона заставили надолго «примолкнуть» любую оппозицию. Материальные приобретения, полученные в результате завоеваний, сделали недосягаемым экономическое превосходство Спартокидов над любым из богатейших боспорских родов, что лишало их возможности претендовать на власть. Открывшиеся возможности экономической эксплуатации варварской хоры внутри государства примиряли с тиранами и демократическую оппозицию (полностью исключать возможность ее существования нельзя), и сторонников автономного существования полисов. Естественным итогом этих преобразований стало принятие Левконом официальных титулов: первоначально «архонт», а затем «архонт» по отношению к эллинам и «царствующий — царь» по отношению к местным варварским племенам. Это свидетельствует о том, что прежнее раннебоспорское объединение Археанактидов и первых Спартокидов, созданное исключительно на основе эллинских традиций, превратилось в качественно иное государственное образование. Подобного рода государства возникнут в античном мире только после походов Александра Македонского. И это значит, что магистральный путь развития государства, избранный Боспором и его правителями, был правильным.
В такой ситуации совершенно закономерно, что именно Левкон I в глазах современников и последующих античных авторов предстает основателем династии и государства в целом. И потому античная литературная традиция, называя среди наиболее долговременных династии в античном мире и боспорскую династию, именует ее династией Левконидов, потомков Левкона, а не их предшественников — первых Спартокидов, к династии потомков которых они принадлежали. Отдавая должное заслугам Левкона и его ближайших преемников, все же сохраним более соответствующее их родословию название — Спартокиды. Получившие власть после смерти отца, дети Левкона некоторое время управляли государством как соправители. На стеле афинского декрета 346 года до н. э. в их честь сохранились изображения трех сыновей Левкона, хотя и сильно пострадавшие от времени. Текст декрета сообщает, что два старших брата Спарток и Перисад, изображенные на стеле сидящими, предоставляют привилегии афинянам, и афиняне, в свою очередь, дают им соответствующие привилегии всем вместе, а не каждому отдельно. Более того, в управлении государством участвует и младший сын Аполлоний, изображенный на стеле стоящим. Правда, степень этого участия, судя по тем почестям, которые ему оказывают афиняне, была невысокой.
Такое разделение власти на Боспоре наблюдалось впервые. Оно могло быть вызвано различными причинами, но суть их всех кроется, как нам кажется, в одном — в неспособности Спартока III реально исполнять обязанности главы государства. В дальнейшем подобных примеров соправительства боспорских тиранов не прослеживается.
Декрет афинян был издан в последний год правления Спартока, когда у правителей государства возникли какие-то трудности. Именно поэтому они просят вернуть им деньги, предоставленные ранее афинянам, и дать матросов для службы в боспорском флоте. Эти трудности, вероятно, возникли в связи с попыткой одного из меотских племен — племени псессов выйти из состава государства. В самой ранней посвятительной надписи, датированной временем Перисада I, это племя отсутствует. Значит, они сумели восстановить свою независимость в период совместного правления сыновей Левкона. Борьба с ними потребовала от Боспора значительных усилий и продолжалась, по-видимому, не один год. Итогом ее стало восстановление господства Боспора над всеми ближайшими племенами. Это получило отражение в титуле Перисада I. Он стал именоваться царем синдов и всех маитов (меотов). В понятие «все меоты» вошли тореты, дандарии и псессы, которых боспоряне знали лучше других и были уверены в их этническом единстве. Любопытно, что синды, которые, согласно сведениям античных этнографов, тоже были местами, не вошли в это понятие. Можно предполагать, что они не поддержали выступление псессов против Спартокидов, в то время как дандарии и тореты выступили на стороне мятежников.
Новая война привела не только к восстановлению власти Боспора над псессами, но и к подчинению новых племен — фатеев и досхов. Это еще более расширило границы Боспора в Азии и привело к соприкосновению с другой еще более мощной этнической группировкой — племенем сираков, савроматов по этническому происхождению. На этом наступление Боспора на восток прекратилось. Граница стабилизировалась, хотя политическая ситуация здесь всегда оставалась напряженной. Об этом свидетельствуют следы разрушений и пожаров на пограничных боспорских крепостях, а также клады монет в приграничных районах.
Успехи армии Перисада I в Азии в известной мере спровоцировали войну Боспора и со скифами. В одной из речей афинского оратора Демосфена говорится о «случившейся у Перисада войны со скифами», в результате которой торговля в государстве почти замерла. Поскольку Скифия делилась на три царства, а Демосфен не сообщает, с каким именно из них шла война и чем она закончилась, вероятнее всего, надо исходить из общего направления наступления боспорян в то время. Не имея возможности воевать с сильным сиракским союзом племен, Перисад мог перенести удар в устье Танаиса (Дона), где располагалось наименьшее из скифских царств. Отсутствие следов значительных разрушений и пожаров на Елизаветинском городище, политическом центре скифов Подонья, и прежняя торговая ориентация его жителей после окончания войны позволяют думать, что военный нажим Боспора в этом направлении был непродолжительным и не очень сильным.
Богатые рыбой устья Танаиса давно привлекали боспорских купцов. Рост численности граждан Пантикапея требовал освоения новых земель. Учитывая то, что именно здесь чуть позднее, в самом начале III века до н. э. пантикапейцы основали новый город — Танаис, одноименный названию реки, можно предполагать, что война Перисада I со скифами Подонья стала своеобразной разведкой сил противника в регионе накануне выведения сюда новой колонии. Со своими же соседями на Керченском полуострове — скифами-царскими — он сохранил по-прежнему союзные отношения, что подтверждается дальнейшим ходом событий в Азии при его сыновьях.
Во время этих военных потрясений Перисад I неуклонно придерживался дружественных отношений с рядом полисов Греции и Причерноморья. Его важнейшим экономическим и политическим партнером оставались Афины. Он подтвердил право афинских купцов на беспошлинность, причем «на все товары и на всем Боспоре». Кроме того, аналогичные привилегии получили жители Амиса, Хиоса, Халкедона и некоторых других городов. Благодаря этим привилегиям продукция эллинских мастерских всех специальностей и профессий буквально хлынула на Боспор, а через него к местным и окрестным варварским племенам.
Усвоение элементов греческой культуры представителями местного населения развивалось еще быстрее, вызывая не только восприятие в качестве обиходной греческой разговорной речи, но и греческих способов обработки земли, изготовления различной ремесленной продукции, произведений искусства и культуры. Основой экономики государства и при Спартокидах остается по-прежнему сельское хозяйство и тесно связанная с ним хлебная торговля. Не случайно на одном их первых выпусков золотых монет на оборотной стороне изображен грифон, идущий по хлебному колосу. Позднее в качестве эмблемы на монетах встречается также изображение плуга. С земледелием, как основным занятием, связано широкое распространение культов божеств, покровительствовавших земледелию, — Деметры, Диониса и Афродиты Апатуры.
О большой роли сельского хозяйства свидетельствуют также виноградарство и виноделие. Правда, климат Северного Причерноморья был менее благоприятен для виноградарства, чем в Греции, и на зиму виноградные лозы приходилось присыпать землей, чтобы они не замерзали. Тем не менее уже во второй половине IV века до н. э. виноградарство становится на Боспоре товарным производством.
Успешно развивалось и боспорское садоводство. Греческие авторы при описании боспорских поселений непременно упоминают об окружающих их прекрасных садах. Не случайно один из городов государства даже назывался «Кепы», что означает «сады». Боспоряне выращивали яблони, груши, гранаты, сливу, алычу и другие садовые культуры.
Важнейшим из промыслов Боспора всегда было рыболовство, достигшее во второй половине IV века до н. э. высокого развития. При раскопках любого боспорского города или поселения всегда встречаются кости рыб или приспособления для рыбной ловли.
Среди многих видов промысловой рыбы в IV веке, особое значение имели осетровые. Добыча и вывоз осетровых в Грецию, где они высоко ценились, составляла одну из важнейших отраслей экспорта боспорян. Недаром на нескольких сериях боспорских монет рядом с изображением хлебного колоса чеканится изображение осетра. Кроме того, судя по костным остаткам, большим спросом пользовались керченская сельдь, сазан, судак и хамса. В боспорских городах были открыты цистерны для засолки рыбы.
При Левконе и его ближайших потомках развивается и совершенствуется ремесленное производство. Возникают и активно функционируют практически все известные в античном мире ремесла, включая производство дорогих краснофигурных ваз, мраморных статуй и рельефов. Наиболее важное значение для государства и его правителей в то время имели ювелирное производство в металлургии, а в керамическом производстве — изготовление черепицы.
Боспорские ювелиры и чеканщики не ограничивались рамками ремесла и поднялись до вершин высокого искусства. Нигде в античном мире нет такого количества столь превосходно выполненных изделий из золота, серебра и их сплава электра, как в Северном Причерноморье. Большинство из них найдено на Бое-поре, в богатых скифских и меотских курганах. Боспорские мастера отлично знали вкусы своих заказчиков и, имея несравненно бульшие возможности, которые им давало территориальное государство в сравнении с полисом, быстро вытеснили с рынка конкурентов из Ольвии, Херсонеса и других греческих городов Причерноморья. Высокий уровень ювелирного искусства на Боспоре не был превзойден нигде, ни в то время ни позднее, вплоть до нашего времени. Золотые серьги, например, найденные в Феодосии, не смог повторить ни один современный ювелир, несмотря на неоднократно предпринимаемые попытки.
Изготовление черепицы при Левконидах стало особой отраслью керамического производства. Расширение городов и их благоустройство давало настолько большой доход хозяевам черепичных мастерских, что возникает потребность контролировать качество выпускаемой продукции. С этой целью начинается клеймение производимых черепиц. По этим клеймам, на которых встречаются имена представителей царской семьи, а с III века до н. э. на них просто ставится клеймо «царская», узнаем, что правящая династия Боспора участвовала в экономическом производстве и получала доходы не только от налогов и дани, но и от прибыли собственных предприятий по производству черепицы.
Расцвет сельского хозяйства и ремесел при Левконе и его сыновьях стимулировал бурное развитие торговли. В города Греции и Малой Азии вывозятся хлеб, соленая рыба, скот, кожа, мех, рабы. Главной статьей экспорта, естественно, был хлеб.
Более 2 млн. пудов (33 400 тонн) зерна поставлял Боспор ежегодно в города античного мира. Доходы от этой торговли, по подсчетам профессора В. Д. Блаватского, составляли в денежном эквиваленте в среднем 260—270 талантов, при общих доходах бюджета около 300—350 талантов. Много это или мало судить трудно. Во всяком случае доходы Афинского государства при Перикле были в 6—7 раз выше. Но ведь и уровень, и направления развития экономики, и государственные расходы там были совершенно иными. Для Боспора получаемые им средства были очень значительными. Понятно, почему Левкон и его преемники уделяли такое внимание именно хлебной торговле.
Местным племенам в обмен на продукцию сельского хозяйства боспоряне поставляли оружие, защитные доспехи, ювелирные изделия, вино, ткани, посуду. На всех поселениях и в большинстве погребений некрополя встречаются изделия греческих, а также боспорских мастеров. Со времени Перисада I боспорские купцы вытесняют Ольвию даже со скифских рынков Приднепровья.
Большие доходы от различных производств и торговли привели к изменению внешнего облика городов. Особенно расцветает столица Боспора — Пантикапей. Город украшается новыми храмами, дворцами правителей и другими общественными зданиями. Кроме храма Аполлона в IV веке до н. э. здесь появляются храмы Деметры, Геракла, Артемиды, Афродиты, Асклепия и других божеств. Следы активной строительной деятельности этого времени зафиксированы и во многих других городах государства. Есть основания говорить о постройке храмов Аполлона в Фанагории и Геромонассе, храмов Артемиды в Фанагории, Гермонассе и Горгиппии, храмов Афродиты в Нимфее, Мирмекии, Тиритаке, Кепах, Фанагории, Гермонассе, Горгиппии.
Расширение торговых связей потребовало строительства собственного военного и торгового флота. В восточной части порта Пантикапея строятся доки, рассчитанные на ремонт и строительство одновременно 20 кораблей. Эта цифра, названная греческим географом Страбоном, не случайна. Именно такое число кораблей позволял содержать бюджет Боспорского государства. Архонт, царь Боспора, содержал также четырехтысячную наемную армию. Столь многочисленной армии не имел ни один греческий полис Причерноморья.
Могущество потомков Спартока настолько возросло, а государственная машина Боспора настолько окрепла и усовершенствовалась применительно к условиям периферии античного мира, что власть Спартокидов сохранялась и далее еще на протяжении почти 200 лет без существенных изменений. Перисад I, раздвинувший границы владений Боспора «от тавров до границ земли кавказской», за свои заслуги даже «был признан богом». Ни один из правителей Боспора не удостаивался подобной чести. Культ Перисада I как божества осуществлялся в специально построенном в Пантикапее храме и сохранялся даже в первые века нашей эры. После смерти он был погребен в одном из самых замечательных в архитектурном плане курганов — Царском кургане. Стоящий отдельно от других подобных памятников в открытой степи и отлично видный из Пантикапея, как и подобает гробнице божества, этот курган и сегодня поражает воображение многочисленных посетителей своей монументальностью и высоким качеством работы. Не случайно, никакие бури эпох и даже бомбежки и артобстрелы времен Великой Отечественной войны не смогли разрушить этот уникальный по своей выразительности памятник античного Боспора.
Но признание правления Перисада I высшей ступенью развития государства означает и признание начало его заката. Первым признаком этого заката стала борьба за власть его сыновей, вспыхнувшая вскоре после смерти этого, несомненно, самого выдающегося представителя династии.
До смерти Перисада представители Спартокидов ни разу не пытались оспорить право старшего сына правителя на полноту власти в стране. Их сплачивали трудности борьбы за ее удержание. Теперь же ситуация изменилась. И подобно тому, как после смерти Александра Македонского (в 323 г. до н. э.) началась борьба за власть между его преемниками, так и после смерти Перисада I в 310/309 году до н. э. на Боспоре также начинается война его сыновей.
Против старшего сына Перисада I Сатира II выступил его брат Эвмел. Вступив в дружественные отношения с некоторыми из соседних варварских народов и собрав значительные военные силы, он потребовал доступа к реальному управлению государством, вероятно, имея в качестве примера правление его отца с братом. Сатир категорически отказался и с войском выступил ему навстречу. У реки Фат на территории азиатского Боспора произошло решительное сражение. Сатир, составив укрепленный лагерь из телег, на которых он привез большое количество провианта, выстроил войско для боя и сам встал в центре боевого строя по скифскому обычаю. Войско состояло из 2000 греческих и такого же числа фракийских наемников, 20 000 пеших и 10 000 конных скифов-союзников. Эвмела поддерживал царь сираков Арифарн с 22 000 пехоты и 20 000 конницы. Сатир, окруженный отборными воинами, обрушил всю силу удара на свиту Арифарна, также стоящую в центре боевого строя. Понеся большие потери, сиракский царь обратился в бегство. Сатир бросился его преследовать, убивая всех, кто вставал на его пути. Но вскоре получил сообщение, что его брат Эвмел на правом фланге обратил в бегство наемников. Сатир поворачивает скифскую конницу и спешит на помощь своей пехоте. И на этот раз его удар оказался губительным для противника. Эвмел со своими воинами бежит с поля боя.
Начало военных действий в приведенном выше варианте, описанное историком Диодором, как-то не очень увязывается с инициативой Эвмела в борьбе за власть. Здесь он командует всего лишь частью боевого строя — одним из флангов армии сиракского царя, который сам руководит сражением. В описании же дальнейшего хода военных действий он даже не упоминается. Не свидетельство ли это того, что реальным инициатором выступления против Боспора были сираки, а Эвмела, по крайней мере на первом этапе борьбы, они просто использовали как реального претендента на трон Боспора?..
Как это часто бывает, блестящая победа в сражении не завершилась победой в войне. Те воины Арифарна и Эвмела, которые уцелели в сражении, вместе со своими предводителями укрылись в крепости сираков. Она располагалась на берегу глубокой реки Фат, которая обтекала ее и делала неприступной. Кроме того, крепость была окружена высокими утесами и огромным лесом, поэтому к ней было всего два искусственных доступа. Один из них, ведший к самой крепости, был защищен высокими башнями и наружными укреплениями. Другой был с противоположной стороны в болотах и охранялся палисадами. У здания крепости были прочные колонны, а жилые помещения находились над водой.
Убедившись в мощи укреплений вражеской крепости, Сатир решил сначала разорить вражескую страну. Его войско предало огню селения сираков и захватило большое количество добычи и пленных. После этого была предпринята попытка прорваться в крепость через имеющиеся подходы к ней. Атака наружных укреплений и башен провалилась. Отряд Сатира был отброшен с большими потерями. Но другая часть его войска, действовавшая с луговой стороны через болота, захватила деревянные укрепления с этой стороны крепости и, переправившись через реку и лес, стала пробиваться к цитадели. Три дня воины Сатира рубили лес, с трудом и опасностями пролагая дорогу. Арифарн, опасаясь штурма, расставил своих стрелков вдоль обеих сторон прохода, ведущего к крепости, и приказал им непрерывно обстреливать войско противника. Занятые вырубкой деревьев, боспоряне не могли обезопасить себя от стрел и несли большие потери. Но все же на четвертый день они вышли к крепостной стене.
Предводитель наемников Мениск, отличавшийся и умом, и храбростью, бросился через проход к стене и вместе со своими товарищами стал храбро атаковать укрепления. Однако преодолеть отчаянное сопротивление сираков, имевших к тому же численное превосходство, он не смог. Тогда Сатир лично повел войско в атаку. В жестоком рукопашном сражении он был ранен копьем в руку и приказал отступать. Его войско, оставив сторожевые посты, удалилось в лагерь. На следующий день штурм должен был повториться, но случилось непредвиденное. К вечеру рана царя воспалилась. Он почувствовал себя плохо и с наступлением ночи скончался. У власти он пробыл всего девять месяцев.
Любопытно, что еще до вступления на престол оракул предсказывал Сатиру опасаться слова «мюс» (mus), что по-гречески означает мышь и мышца. Сатир после этого стал бояться и домашних, и полевых мышей, постоянно приказывая своим рабам убивать их и замазывать их норы. И, даже посещая друзей, всегда спрашивал, входя в дом, нет ли у них мышей. Никому из своих подданных, ни рабу, ни свободному человеку, не позволял носить такое имя. А умер от раны в мышцу руки. Разумеется, всякие предсказания всегда имеют двойной смысл, но что-то, видимо, в них все же есть...
После смерти царя командование войском принял командир наемников Мениск, который снял осаду крепости сираков и приказал войску отступить к городу Гаргаза. Где находился этот город, точно неизвестно. Но то, что оттуда Мениск по реке переправил тело погибшего царя в Пантикапей, дает основание полагать, что он располагался на территории азиатской части Боспора.
Торжественно похоронив царя, другой его брат Притан быстро явился в Гаргазу и здесь принял командование войском и царскую власть. Узнав об этом, Эвмел направил к нему своих послов с предложением передать ему часть государства. Но Притан не обратил на это внимания и, оставив гарнизон в Гаргазе, возвратился в Пантикапей, чтобы упрочить свою власть. По-видимому, процедура эта оказалась достаточно длительной. Во всяком случае, пока он этим занимался, его брат Эвмел с помощью варваров успел захватить и Гаргазу, и ряд других укреплений и городов азиатского Боспора. Кто были те варвары, которые оказали помощь Эвмелу, историк Диодор не говорит, но не исключено, что это были те же самые сираки.
Притан в конце концов выступил против мятежного брата с войском, но был разбит в сражении и вынужден отступать. Эвмел оттеснил его к перешейку у Меотийского озера и, поставив в безвыходные условия, вынудил сдаться. По условиям капитуляции Притан вынужден был передать войско Эвмелу и отказаться от царской власти. Но от желания властвовать избавиться ему оказалось труднее. Пользуясь тем, что Эвмел праздновал победу, он бежал в Пантикапей, постоянную резиденцию боспорских царей, и попытался вновь вернуть себе царство. На какие силы он мог рассчитывать и рассчитывал, неизвестно. Однако на этот раз поддержки он не получил и вынужден был бежать. Притан прибыл в город Кепы, но и там не смог получить поддержки. Оставленный всеми, он был убит.
После смерти братьев Эвмел стал полноправным правителем государства. Но сам он прекрасно помнил, как ему досталась власть. И потому, резонно опасаясь вполне возможного выступления против себя других родственников, Эвмел приказал перебить жен и детей Сатира и Притана, а также их друзей. Бежать удалось только Перисаду, юному сыну Сатира. В последний момент он сумел вырваться из рук убийц и верхом на коне ускакал в ставку скифского царя Агара. Агар не выдал его убийцам, но не стал и помогать вернуться к власти.
Тем временем убийство Эвмелом своих родственников, лишение граждан Пантикапея их традиционных привилегий и явная опора его на азиатских варваров взамен привычных для боспорян скифов вызвали возмущение жителей столицы (и, вероятно, других городов). Опасаясь их открытого выступления (тем более что законный конкурент его власти, скрывавшийся у скифского царя, был жив и здоров), Эвмел созвал народное собрание, произнес речь в свою защиту и восстановил прежний образ правления. Пантикапейцы вернули утраченное было право беспошлинной торговли, граждан остальных городов Эвмел также обещал освободить от всех податей. Укрепив таким образом свое положение, далее он правил в соответствии с законами и вызывал немалое удивление своими достоинствами.
В период правления Эвмела произошли значительные изменения в античном мире. Появились крупные эллинистические государства, правители которых уже с 306 года до н. э. приняли титулы царей. Практически все они, стремясь превзойти своих соперников в могуществе, одним из ведущих выдвигали лозунг освобождения греков. По тому же пути пошел и Эвмел. Он расширяет политические связи с Византией, Синопой и другими эллинскими городами Причерноморья, оказывая им всяческие благодеяния. Так, когда к нему обратились за помощью жители города Каллатии (на территории современной Румынии), осажденные царем Фракии Лисимахом, он принял к себе тысячу их жителей, предоставив им не только политическое убежище, но и целый город для поселения, и область Псою, разделенную на наделы. Не исключено, что он помог и в организации обороны Каллатии от Лисимаха.
Для защиты судоходства на Черном море Эвмел начал войну с племенами Кавказского побережья — гениохами и ахейцами, обычно занимавшимися пиратством, а также с племенами горного Крыма — таврами. Разгромив их и очистив таким образом море от пиратов, он получил самый блестящий плод благодеяния — похвалу не только в своем царстве, но буквально по всему миру, так как торговые люди повсюду разнесли молву о его великодушии.
За победами на море последовали победы на суше. Он продолжил завоевания соседних варварских земель и, подчинив многие из них, поставил своей целью покорить вообще все племена, окружавшие Понт. И привел бы свой замысел в исполнение, если бы не несчастный случай. Возвращаясь из Синдики в свою землю и спеша к какому-то жертвоприношению, он ехал к дворцу на четверке лошадей. Экипаж был четырехколесный и с открытым верхом. Лошади чего-то испугались и понесли. Возница не смог удержать вожжей, и Эвмел, опасаясь быть сброшенным в обрыв, попытался спрыгнуть с колесницы, но при этом меч его попал в колесо, и сам царь тоже оказался под колесами колесницы.
В свое время он также получил предсказание опасаться несущегося дома. Поэтому он никогда не входил в дом, пока его рабы не исследовали прочности крыши и фундамента. А когда он погиб от крытого экипажа, запряженного четверкой лошадей, то каждый стал думать, что предсказание сбылось. Эвмел правил всего 5 лет и 5 месяцев, и это был последний царь династии Спартокидов, о котором можно говорить как о могущественном правителе Боспора.
Боспор со смертью Эвмела вступает в новую фазу своего развития. Это еще не упадок. Боспоряне даже несколько расширяют свои владения. В частности, в самом начале III века до н. э. «эллинами, владеющими Боспором», был основан в устье Дона город Танаис, одноименный реке. Но общая политическая конъюнктура в мире изменилась. Афины пришли в упадок и не могли больше оплатить всю массу боспорской товарной продукции. В то же время огромную массу хлеба на рынки Эллады стал поставлять Египет. Доставка его из Египта была дешевле, и это резко сократило спрос на хлеб из Северного Причерноморья. Поэтому хлебный экспорт Боспора сокращается, уступая место вывозу рыбы, скота, рабов. В его городах строится большое количество больших рыбозасолочных ванн, явно рассчитанных на экспорт производимой продукции. Особенно много таких ванн открыто в южном пригороде Пантикапея — Тиритаке. Создается впечатление, что он стал центром рыбозасолочного промысла в государстве.
Кроме того, боспоряне пытаются преодолеть затруднения в экономике за счет торговли с окрестными варварами. Значительно расширяются виноградники, и растет производство вина. Винодельни, рассчитанные для изготовления вина на экспорт, открыты во многих городах Боспора, но особенно много их в северном пригороде Пантикапея — Мирмекии. Исследовавший город профессор В. Ф. Гайдукевич даже назвал его городом виноделов.
Все известные с IV века до н. э. ремесла боспорян продолжают функционировать и нет оснований говорить об их сокращении вплоть до середины III века. Вероятно, именно это позволило боспорянам приобрести новые рынки сбыта своей продукции взамен потерянных. Основными контрагентами Боспора становятся города Южного Причерноморья, особенно Синопа. Наряду с ними боспоряне продолжают поддерживать связи с Родосом, Косом, Пергамом и даже более отдаленным Египтом, с которым Боспор устанавливает и дипломатические отношения. Причем произошло это по инициативе египетского царя Птолемея II, нуждавшегося в союзниках для продолжения борьбы со своими ближайшими соседями.
Во второй четверти III века до н. э. на Боспор прибыло специальное посольское судно Птолемея II «Изида». Красочное изображение этого судна сохранилось на фреске из святилища Афродиты в Нимфее. Интерпретация изображений и надписей на стене святилища позволяет считать, что египетского царя прежде всего интересовала возможность вербовки наемников для своей армии на Боспоре, и он получил соответствующее согласие боспорских правителей.
Хуже складывались отношения с варварами. Скифы под влиянием экологических изменений и натиском сарматских племен начинают отступать в Крым. Их правители беднеют и уже не могут столь щедро, как прежде, оплачивать изделия боспорских мастеров. Но зато начинают требовать все большее их количество в качестве подарков за земли, предоставленные ими грекам для поселения. Правда, это их давление на Боспор до поры до времени компенсировалось военной помощью боспорским правителям. Не имея достаточных средств для содержания сильной собственной армии, цари Боспора для решения своих военных проблем в Азии все чаще вынуждены обращаться за помощью к союзникам-скифам. Стремясь сделать эту поддержку стабильной и постоянной, они заключают брачные союзы с представительницами и представителями скифской царской династии.
Эта политика действительно оправдала себя. Пока скифы устанавливали протекторат над Ольвией и вели наступательные войны за Херсонес, они сами были заинтересованы в союзе с Боспором и потому охотно шли навстречу просьбам со стороны своего союзника.
Боспорская армия, и раньше не обходившаяся без помощи скифов (вспомним битву при Фате), в течение II века до н. э. становилась все более скифской по этническому составу из-за трудности вербовки наемников из Греции и Фракии. Возросла роль скифов и среди командного состава этой армии.
Иначе складывались отношения с сарматами, атакующими скифов в Причерноморских степях и наступающими на владения племен сираков и меотов у границ Боспора в Азии. Сначала они оттесняют в Прикубанье сираков, которые, в свою очередь, постепенно вклиниваются в земли меотов. Боспоряне оказываются не в силах защитить подвластных им меотов от этого наступления. В итоге меотские племена выходят из подчинения Боспору. К концу II века до н. э. практически все меотские племена, правда, кроме синдов, выходят из состава государства. Это резко сокращает доходы Спартокидов и их возможность содержать сильную наемную армию. Но главное, что и сами эти правители оказываются не на высоте требований эпохи.
Преемник Эвмела, его сын Спарток, правил 20 лет (304—284 гг. до н. э.). В 288 году он восстановил договор о взаимопомощи с Афинами, но этот договор не дал Боспору никаких реальных выгод. Сам Спарток первым из правителей Боспора стал называть себя царем и по отношению к варварам, и по отношению к эллинам. В этом проявились как политические тенденции времени, так и фактическое смешение населения боспорских городов, среди которого уже вряд ли можно было найти исключительно чистых эллинов или варваров. Не случайно греческий географ Страбон, описывая Боспор, называет жителей его городов просто «боспоряне». При этом по мере расширения военных действий в Азии против отпавших меотских племен среди населения и в армии Боспора оказывается все больше выходцев из Скифии.
Даты правления и характер действий остальных Спартокидов почти неизвестны. Можно лишь отметить, что в середине III века до н. э. на Боспоре происходит некий кризис в монетном деле — прекращается чеканка золотых и серебряных монет. Медная же монета деградирует в весе и качестве. В последней четверти века, стремясь прекратить кризис, царь Левкон II впервые в истории Боспора осуществляет выпуск монеты от собственного имени. Одновременно сохраняется и чеканка пантикапейских монет. Принятые правителями меры оказались действенными и привели к восстановлению в начале II века до н. э. чеканки золота и серебра. Первый экономический кризис был преодолен.
Однако кризисные явления изжиты не были. И этому способствовала возобновившаяся внутридинастическая борьба за власть. Римский поэт Овидий сообщает, что боспорский царь Левкон убил своего брата и сам был убит своей женой. Последующие комментаторы Овидия повторяют его сообщение, хотя и с некоторыми разночтениями в деталях, что убеждает в достоверности информации, переданной знаменитым поэтом. В ходе подобных междоусобий в царской семье к власти могли прийти и лица, не принадлежащие к династии. Таковым, например, мог быть некий Гигиенонт, довольствовавшийся почему-то только титулом архонта, но, несомненно, обладавший всей полнотой власти. Об этом свидетельствует выпуск им от своего имени золотой, серебряной и медной монеты. Его имя есть и на некоторых боспорских черепицах. Известно, что боспорские цари отчасти контролировали черепичное производство и сами владели эргастериями по их производству. Не исключено, что и Гигиенонт, узурпировав власть, на этом основании присвоил себе и доходы от этого производства.
Последний Спартокид, носивший то же имя, что и его тезка, признанный богом, будучи в сильной зависимости от скифов и видя их успехи в борьбе с Херсонесом, не сомневался, что после взятия его города настанет очередь Боспора. Он начинает тайные переговоры о помощи с правителем наиболее сильного из сложившихся в Малой Азии эллинистических государств — с царем Понта. К тому времени Боспор имел наиболее тесные экономические и культурные связи именно с городами этого царства. Поэтому политические контакты двух правителей не могли вызвать у скифов подозрений в отношении Перисада V и его дальнейших намерениях. Впрочем, делиться ими он и не собирался. В итоге новое направление в его политике осталось почти не освещенным документами. Но ее итог известен — Перисад V потерял не только царство, но и жизнь. А произошло это еще и потому, что к нему же обратились за помощью и херсонеситы — главные противники скифов. Вступление армии Понта в войну на стороне Херсонеса и последующий переход Боспора под протекторат царя Понта позволили скифам рассматривать боспорского царя как предателя, нарушившего прежние союзные соглашения с ними.
Список литературы
1. Молев Е.А. Эллины и варвары. На северной окраине античного мира; М.: ЗАО Центрполиграф, 2003
|