А. Ю. Мусорин
Из опыта практического преподавания и изучения языков мы знаем, что одни языки являются более простыми для усвоения, а другие - более сложными. Между тем, понятие простоты/сложности языка до сих пор не нашло своего отражения в науке.
На простоту или сложность практического изучения языка влияют две группы факторов: субъективные и объективные. Основным субъективным фактором является степень близости изучаемого языка к родному языку изучающего. Очевидно, что русскому человеку гораздо проще освоить белорусский или украинский, чем английский или китайский. Субъективные факторы простоты/сложности языка имеют отношение в большей степени к психолингвистике методике преподавания, нежели к языкознанию в традиционном значении этого термина, в то время как объективные факторы носят строго лингвистический характер и могут иметь значение для типологических исследований. Объективным факторам и посвящена наша статья.
С чисто лингвистической точки зрения более простым является тот язык, функционирование которого описывается меньшим количеством правил, более сложным, соответственно, тот, функционирование которого описывается их большим количеством. Оставив за рамками данного исследования фонетику и фонологию, рассмотрим факторы, влияющие на простоту или сложность грамматической и лексической систем языка. Начнём с грамматики.
На уровень простоты/сложности языка влияет степень унифицированности его грамматической системы. Под степенью унифицированности мы понимаем приближенность или удалённость грамматической системы языка к такому состоянию, при котором одно грамматическое значение может быть передано только одним показателем. С этой точки зрения тибетский язык, имеющий только одно склонение существительных, несомненно проще русского, располагающего тремя склонениями, а русский в свою очередь проще латинского, в котором мы сталкиваемся уже с пятью склонениями. Интересно, что эти три языка располагаются на шкале простоты/сложности в том же самом порядке, если мы обратимся если мы обратимся не к именной, но к глагольной парадигме: в тибетском мы имеем одно спряжение, в русском два, а в латинском - четыре.
Среди языков с одинаковым количеством форм выражения одного грамматического значения более простым представляется тот, в котором наиболее отчётливо на синхронном уровне мотивирован выбор правильного форманта (или правильной парадигмы). Для иллюстрации этого тезиса сравним русский и древнегреческий. И в том и в другом языке имеются три типа именного склонения, однако если в русском языке выбор типа склонения мотивируется формой именительного падежа и грамматическим родом, то в древнегреческом он не мотивирован ничем.
Повышают степень сложности языка также морфологические (в другой терминологии - "исторические") чередования, которые "сопровождают образование тех или иных грамматических форм, хотя сами по себе не являются выразителями грамматических значений" [1]. Для иллюстрации этого тезиса сравним парадигму склонения русского существительного "рука" и его польского эквивалента reka: N. рука - re,ka; G. руки - re,ki; D. руке - re,ce; Ac. руку - re,ke,; In. рукой re,ka,; L. руке - re,ce; V. рука - re,ko.
Как мы видим, в формах датива и локатива в польском языке происходит замена конечного согласного основы [k] на аффрикату [ts]. Таким образом, если в русском языке образование форм датива и локатива у существительных женского рода на -а регулируется только одним правилом, требующим использовать окончание -е, то в в польском - двумя правилами, одно из которых требует использовать окончание -е, то время как другое регламентирует наличие или отсутствие чередования конечного согласного основы, а также тип этого чередования (в указанных падежных формах чередуются не только k/c, но также g/dz и ch/c).
Следующим объективным фактором простоты/сложности языка является степень регулярности его грамматических форм. Язык, в котором в большом количестве представлены супплетивные формы, нерегулярные интерфиксальные и флективные образования (типа английского write - wrote - written) со всей очевидностью сложнее тех, в которых такие формы отсутствуют. Мы привыкли к тому, что в конце любого англо-русского, немецко-русского или французско-русского словаря приводятся пространные списки неправильных глаголов, их зазубривание представляется непременным атрибутом изучения иностранного языка. Между тем, существуют языки, в которых неправильных глаголов вообще нет. Так, например, в китайском все глаголы абсолютно регулярны и используют для образования своих форм единый набор формантов. По этой позиции китайский несомненно проще любого из европейских языков.
Третьим фактором, о котором здесь пойдёт речь, является наличие или отсутствие "пустых" грамматических категорий. Примером такой категории может служить категория рода у неодушевлённых существительных. По этому показателю русский или латинский языки, в которых неодушевлённое существительное может принадлежать к любому из трёх грамматических родов, представляются более сложными, чем английский, в котором все неодушевлённые существительные соотносятся с местоимением it.
Говоря о простоте/сложности какого-либо языка, следует обратить внимание на степень детализированости его грамматических категорий. Язык с большей степенью детализованности грамматических значений следует считать более сложным, чем язык с меньшей степенью их детализованности. Для того, чтобы этот тезис стал более понятным, рассмотрим два русских словосочетания с формой родительного падежа и их соответствия в английском языке: пальто отца, книга Пушкина; англ.: coat of father, book by Pushkin. Если по-русски значение собственника и значение автора передаются одной и той же формой родительного падежа, то в английском различие между собственником и автором маркируется двумя различными предлогами. Ещё дальше идёт в этом отношении болгарский язык. В нём, правда, приведённые выше словосочетания оформляются при помощи одного и того же предлога - палто на баща, книга на Пушкин, но вот студент университета - это уже студент от университет, а учебник болгарского языка - учебник по български език. Сравнивая по этой позиции русский и английский языки, мы должны будем признать, что различие по степени сложности между ними наиболее велико в системе временных форм глагола: пяти временам русского языка (настоящее, прошедшее совершенного вида, прошедшее несовершенного вида, будущее совершенного вида, будущее несовершенного вида [2]) соответствуют четырнадцать времён английского.
Большей или меньшей степенью детализованности могут характеризоваться не только морфологические, но и синтаксические категории. Так, например, грамматическое различение понятий "где" и "куда", обязательное и для русского, и для английского, и для немецкого, и для многих других языков, отсутствует в новогреческом. Если мы переведём на новогреческий предложения Я живу в городе и Я еду в город, то получится: Zo sten pole и Pegaino sten pole. Русским в городе и в город соответствует одна греческая форма sten pole. Различение понятий "где" и "куда" осуществляется в новогреческом исключительно за счёт лексического значения глаголов: zo - "живу" и pegaino - "еду".
Теперь несколько слов о простоте/сложности лексики. С лексической точки зрения язык является тем более простым, чем выше в его лексическом фонде процент мотивированной с синхронной точки зрения лексики. Часто для правильного понимания незнакомого производного слова достаточно знания исходной лексемы и значения словообразовательного форманта. Так, например, зная английский глагол meet - "встречать", мы без труда поймём окказиональное meeter - "встречающий; тот, кто встречает". Кстати, именно благодаря большому количеству производных слов и однозначности словообразовательных морфем столь легко усваивается лексика искусственного языка эсперанто. Изучающему эсперанто даже не приходится заучивать большую часть слов наизусть, он их просто конструирует в процессе говорения. Так, например, зная существительное mango - "еда", можно образовать, путём замены субстантивного форманта -о на формант -i глагол mangi - "есть", при помощи суффикса -ej- mangejo - "помещение в котором едят, столовая" и т. д. Образованные таким образом слова всегда будут понятны любому человеку, владеющему эсперанто, даже если он их никогда не слышал и не встречал в тексте.
Список литературы
1. Розенталь Э. О., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов. - М., 1976. - С. 138.
2. В данном случае мы "выносим за скобки" малоупотребительные, а главное, факультативные формы, как, например, форма многократного действия (хаживал, делывал), или междометное прошедшее время (А он хлоп кулаком по столу!).
|