Р.В.Манекин
Очерки истории Донецкого края
Очерк четвертый. «Донбасс – это лучшие люди страны!» (Донбасс от 1940-х к 1970-м)
В 1940-1950-е гг. Донбасс восстанавливала вся страна (Кемерово, Кузбасс, Ленинград, Чернигов, Ташкент). И, вместе со страной, плененные немцы. На шахты и в «горячие цеха» пришли тысячи женщин, заменив погибших на фронтах мужчин (Нина Кузьменко, Мария Гришутина, Зина Лагутина, Роза Бурых и др.). Восстановление хозяйства края осложнялось засухой 1946-1947 гг. В регионе вновь замаячил устрашающий призрак голода. Донбасс, в который раз, почти полностью обезлюдел. К концу 1944 г. в Донецкой области уже работало 8 доменных и 24 мартеновских печи, 15 прокатных станов, 54 коксовые батареи. Но к началу 1950-х гг. отсутствие трудовых резервов в Донецком бассейне начало приобретать критический характер.
В мае 1947 года СовМин СССР принял постановление об организационном наборе в Донецкую область молодежи из других регионов страны. Во исполнение этого постановления, в течении первой послевоенной пятилетки, в бассейн ежегодно направлялись от 20 до 50 тыс. юношей и девушек из Винницы, Киева, Полтавы, Сум, Воронежа, Курска, Орла, Пензы, Ярославля, др. Одновременно, зимой 1946-1947 гг. в Молдавии, в Нижнем Поволжье, Белоруссии на Северном Кавказе случилась очередная засуха, да такая, что урожайность зерновых упала до 0,6-1,4 центнеров с гектара. В СССР снова начался голод. Только в 1946-1947 гг. от хронического недоедания и болезней в стране скончалось более миллиона человек, а деревню покинуло около 6 млн. чел. Одним из «волонтеров» послевоенной волны миграции на донецкие шахты стал сын белорусского крестьянина Николай Лунев - будущий директор передовой донецкой шахты им. М. Калинина, а в 2000-е гг. - президент «Землячества донбассовцев» в Москве. Между тем, в конце 1940-х гг. условия труда и быта горняков были столь тяжелы, что на угольных, металлургических, химических предприятиях Донбасса почти повсеместно отмечалась высокая «текучесть кадров». Ситуация начала поправляться, после возвращения в Донбасс, «коренных» «донецких», демобилизованных из Советской армии (Николай Манекин), лиц, «перемещенных» на работу в Германию (Анатолий Манекин), а также с подрастанием нового поколения донбассовцев (Владимир Манекин, Димитрий Волков, Леонтий Волков, Неля Волкова, др.).
В конце 1940-х-1950-е гг., в строгом соответствии с программными установками экономической теории Карла Макса-Фридриха Энгельса-Владимира Ульянова-Ленина-Иосифа Джугашвили-Сталина на приоритетное развитие отраслей тяжелой индустрии, иначе говоря - в силу инерции экономического мышления коммунистической элиты, промышленность Донбасса оказалась, чуть ли не главным пунктом назначения государственных инвестиций СССР, включая репарации, поступающие из разгромленной фашистской Германии. Объем финансовых вливаний в экономику Донецкого края в этот период сравним с «планом Маршала» в Западной Европе. Деньги в регион буквально текли рекой. Причем, несмотря на издержки командно-административной системы, тратились они не только широко, но и с умом: прежде всего, на восстановление, но и на модернизацию производства. Как следствие, к 1950 году механизация процессов зарубки угля на донецких шахтах составила 97%, откатки – 95%, в металлургической промышленности мартеновские цеха освоили выпуск новых высококачественных марок сталей, прокатные – выпуск профилей проката. К концу 1940-х гг. из затопленных в войну шахт было откачено 650 млн. м.3 воды, в строй были введены 145 новых рудника. В регионе были построены 145 новые шахты, сооружены Мироновская и Славянская ГРЭС.
Огромные вложения в индустрию Восточной Украины в 1950-е годы явились фундаментом восхождения во власть донецких и днепропетровских партийно-хозяйственных групп. Именно, «донбассовцы» (Никита Хрущев, Николай Подгорный, Иван Казанец, Леонид Краснянский, Николай Рыжков, др.), а также «днепропетровцы» (Леонид Брежнев, Николай Щелоков, Николай Тихонов, Виктор Чебриков) управляли советской страной во времена хрущевской «оттепели» и брежневского «застоя».
Еще раз: в условиях командно-административной системы, ни о какой самостоятельной политической роли хозяйственной элиты Донбасса говорить, разумеется, не приходилось. Однако, используя номенклатурные механизмы советского государства, донбассовцы упорно, хоть и не всегда осознанно, проводили в жизнь социально-экономические установки, заложенные в природе исторического Донбасса. Так, например, в 1957 году уроженец Донбасса Никита Хрущев на государственном уровне инициировал ряд реформ, быть может, обусловленных производственным опытом исторического Донбасса и, во всяком случае, оказавших стимулирующее воздействие на развитие его экономики.
С точки зрения политической, экономические реформы «раннего» Хрущева выросли из отрицания, как жесткого администрирования хозяйственной жизни страны, принятого в годы правления Иосифа Сталина (1925-1928-1953 гг.), так и экономического курса, разработанного а августе 1945 года председателем Госплана СССР Николаем Вознесенским (1903-1950 гг.; репрессирован в кампанию 1948-1953 гг.) и воспроизведенного в основных чертах в марте-июне 1953 года председателем Совета Министров СССР Георгием Маленковым (снят с поста в феврале 1955 года).
Дело в том, что еще к началу 1950 гг. в советском обществе начали ощущаться признаки социального недовольства, вызванного низким уровнем жизни населения, что особенно остро воспринималось народом после победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. (смотри, например, об этом фильм Станислава Говорухина «Место встречи изменить нельзя»). В 1944 году миллионы советских солдат участвовали в освобождении стран Центральной и Западной Европы от фашизма. В этих походах бойцы наблюдали жизнь простых польских, чешских, словацких, венгерских, австрийских, немецких обывателей. В результате кругозор советского рядового существенно расширился. Он получил возможность сравнивать собственный быт с условиями жизни в европейских странах. И итоги этого сравнения складывались явно не в пользу СССР.
В 1948-1953 гг. Иосиф Джугашвили-Сталин попытался решить возникшую диллему путем организации новых массовых репрессий. Однако, после смерти «вождя» 5 марта 1953 года, возобновление репрессивной практики 1930- х гг. стало политически невозможным: ни один из тогдашних политических деятелей – ни Маленков, ни Берия, ни Молотов, ни Микоян, ни Хрущев не обладали авторитетом Сталина, необходимым для нового раскручивания маховика массовых репрессий. В результате, 14 декабря 1947 года советское правительство отменило карточную систему, а 15 декабря 1947 года была проведена конфискационная денежная реформа, отобравшая, в частности, у крестьян до 1/3 денежных накоплений. Так в стране вновь возникла дороговизна и, обусловленный ею, низкий покупательный спрос населения. Вместе с тем, на фоне послевоенных трудностей, в СССР постепенно (чуть ли не самопроизвольно) начала осуществляться демократизация общества. По крайней мере, это коснулось общественных настроений. В частности, в конце 1940-нач.1950 гг. в советских концентрационных лагерях начались массовые выступления заключенных - бывших солдат, например: в Печоре (1948 г.), Салехрде (1950 г.), Кингире (1952 г.), Экибастузе (1952 г.), Воркуте (1953 г.), Норильске (1953 г.), проч. В этой обстановке в августе 1953 года новый председатель СовМина СССР Георгий Маленков выступил с инициативой по перераспределению государственных инвестиций с отраслей тяжелой промышленности на развитие сельского хозяйства, легкой и пищевой промышленности. В 1953 году Георгия Маленкова поддержал глава объединенного МВД Лаврентий Берия (расстрелян после 26 июня 1953 года).
Следует признать, что с сугубо экономической точки зрения, стратегия развития народного хозяйства, предложенная Вознесенским-Маленковым, безусловно, представлялась оправданной. За годы сталинской индустриализации до 70% всех рабочих оказались занятыми в тяжелой промышленности. При этом, доля средств производства в ее продукции также достигла 70%. Страна, тем временем, недоедала. Людям не во что было одеться, некуда было выйти, нечем было заняться после тяжелого трудового дня. Объективно, в 1950 гг. экономика СССР нуждалась в коренной реструктуризации. Однако, конкретно для индустриального Донбасса, реструктуризация советской экономики грозила существенным сокращением государственных инвестиций.
В пылу ожесточенной борьбы внутри ЦК КПСС в период с лета 1953 по октябрь 1957 года, «донбассовец» Никита Хрущев добился, вначале, ареста Лаврентия Берии, затем - отстранения от власти «антипартийной группы» Георгия Маленкова, Вячеслава Скрябина-Молотова и Лазаря Кагановича, и, наконец, - ссылки в отдаленный военный округ победителя Адольфа Шилькгрубера-Гитлера, Георгия Жукова. Между тем, проблема повышения качества жизни населения, по-прежнему, сохраняла свою актуальность.
В этих условиях, партийное руководство Никиты Хрущева, с неизбежностью, должно было пойти по экстенсивному пути развития жизнеобеспечивающих отраслей экономики страны. Хлеб решили добывать на неосвоенных целинных залежах Северного Казахстана. И, начиная с 1954 года свыше 120 тыс. специалистов сельского хозяйства и 30 тыс. партийных работников (и в их числе – Леонид Брежнев) были направлены на целину. Одновременно, в Центральных и Центрально-Черноземных областях СССР были повышены закупочные цены на сельскохозяйственную продукцию, списаны долги прошлых лет, в несколько раз увеличены государственные расходы на социальное развитие села. Советская деревня начала потихоньку оживать. В 1955-1962 гг., после визита Никиты Хрущева в США, которые в п.п. 1950- гг. находились в стадии активной механизации сельского хозяйства и бурного развития агротехнического комплекса, в СССР началась кампания по внедрению в отечественные сельхозобороты новой высокопроизводительной зерновой культуры: кукурузы. С 1955 по 1962 гг. в СССР площади под засев кукурузы увеличились с 18 до 37 млн. га. В конце 1950-хг г. в стране началось активное городское строительство, люди, наконец, разъехались из сталинских «коммуналок» - квартир, в которых одновременно проживали несколько разных семей. Между тем, уже в феврале 1946 года, американский президент Гарри Трумэн в послании к Конгрессу, развернул обширную программу по «спасению» Европы от советской экспансии (была принята, так называемая, «доктрина Трумэна»), 5 марта 1946 года в университетском городке Фултон премьер-министр Великобритании Уинстон Черчиль, в присутствии Гарри Трумэна, заявил о необходимости возведения вокруг СССР нового «железного занавеса». Так, в конце 1940-х гг. в мире началась, так называемая, «холодная война» - открытое политическое противостояние СССР и его союзников и США и стран Западной Европы, которое периодически перерастало в войну «горячую»: в Корее (1948-1953 гг.), Польше (1956 г.), Венгрии (1956 г.), на Кубе (1961 г.), во Вьетнаме (1964-1965 гг.), Чехословакии (1968 г.), Афганистане (1979-1989 гг.), на Африканском континенте (1960-1980-е гг.), в Латинской Америке. В результате, на долгие 35 лет СССР был втянут в бесперспективную гонку наземных, морских ядерных и, в конечном счете, космических вооружений. Вот почему, и в 1950-е гг. и в последующий период, также как и во вт. пол. 1920-1930-х гг., на развитие социальной сферы в СССР расходовались средства, оставшиеся после выполнения бюджетных обязательств пред отраслями оборонной и тяжелой промышленности (т.е., применялся, так называемый, «остаточный принцип» финансирования). Как следствие, массовые застройки рубежа 1950-1960-х гг. производились по типовым проектам и из дешевых строительных материалов, что дало повод Эльдару Рязанову чуть позже создать замечательный фильм «С легким паром!», а московскому градоначальнику Юрию Лужкову на рубеже XX-XXI вв. инициировать очистку столицы от некачественного хрущевского жилья. Между тем, в 1959 году, ловким маневром по реорганизации межрайонных моторно-тракторных станций, государство принудило колхозы и совхозы выкупить сельскохозяйственную технику у бывших МТС по повышенным ценам. В результате, в течении 1956-1960 гг. власти почти полностью компенсировали затраты на развитие сельского хозяйства, понесенные в п.п. 1950-х годов. В промышленности отказ Никиты Хрущева от курса Вознесенского-Маленкова привел к тому, что в начале 1960-х гг. производство средств производства в общем объеме промышленной продукции составило уже не 70%, как в 1953 г., а 75%.
В 1957 году началось формирование, так называемых, экономических административных районов.
Следует отметить, что в целом, административная реформа 1957 года отвечала требованиям дня. Дело в том, что до 1957 года только в Донецком регионе промышленные предприятия подчинялись одновременно 18 союзными и 26 союзно-республиканскими и республиканскими министерствами, не считая исполкомов Советов и промышленных отделов обкома, ЦК КПУ и КПСС, ЦК ЛКСМУ и ЦК ВЛКСМ. Естественно, что обилие директивных органов вносило сумятицу в процесс управления производством. В этих условиях ЦК Никиты Хрущева предложило упразднить союзные отраслевые министерства и передать рычаги управления хозяйством на региональный уровень. В стране стали создаваться региональные Советы народного хозяйства, взявшие на функции управления крупными промышленными районами. Причем Сталинский (донецкий) экономический административный район по своему удельному весу в народном хозяйстве являлся самым крупным на Украине. В свете сказанного, логично предположить, что идея ЭАР возникла у Никиты Сергеевича на основании опыта работы в Донецком крае в 1917 - 1949 гг., и, таким образом, явилась непредвиденным следствием экономической программы XXYI съезда горнопромышленников Юга России 1901 года и опыта Донецко -Криворожской республики 1918 года. Во всяком случае, следует признать, что в самом Донбассе, административная реформа 1957 года имела определенный успех. Так, в 1957-1965 гг. (в годы хрущевской «семилетки») в Сталинском ЭАР было введено в действие свыше 50 новых крупных предприятий, в капитальное строительство было вложено 3 млд. рублей, в городах построено 17 млн. кв.м. жилья. На Мариупольском заводе им. Ильича были запущены непрерывный тонколистовой стан «1700», слябинг «1150», цех холодной прокатки, мартеновский и кислородно-конверторный цехи, на «Азовстали» и Енакиевском металлургическом заводе были задуты доменные печи-гиганты, создана энергетическая система Донбасса, объединяющая 10 мощных тепловых электростанций, построен канал «Северский Донец-Донбасс», основные участки Донецкой железной дороги переведены на электрическую тягу, корабли Азовского морского пароходства из Мариуполя доставляли грузы в 150 портов мира. В кон. 1950-нач. 1960-х гг. Донецкая область вышла на первое место на Украине и четвертое в Советском Союзе по объему валового продукта. Сложилась система экономического сотрудничества предприятий края со 100 зарубежными государствами. Экономика региона поднялась на качественно новый уровень. Особенно быстрыми темпами развивались промышленность стройматериалов, металлообработка, машиностроение, химия, электроэнергетика. При этом, в целом по стране в период с 1950 по 1965 гг. объемы указанны производств выросли в пять раз, а общий объем промышленного производства в СССР в 1951-1955 гг. поднялся на 85%, а в 1956-1960 гг. – еще на 64,3% .
Вместе с тем, разрушение системы отраслевых министерств, на фоне роста самостоятельности хозяйствующих субъектов, привело к нарушению производственных связей между ними, способствовало разжиганию групповых интересов на местном уровне, что явилось, как бы пробной моделью катастрофических экономических процессов 1991 года. В результате, в начале 1960-х гг., в последние годы правления Н.С. Хрущева (1953-1964 гг.) в стране стало наблюдаться снижение темпов развития промышленности (в 1957-1960 гг. – на 8,9%, в 1961-1964 гг. – еще на 6,8%), наметился застой в сельском хозяйстве (связанный, в том числе и эрозией почв целинного Казахстана), на рубеже 1950-1960 гг. на треть были снижены тарифные расценки на производстве, а цены на продукты повседневного спроса выросли на 25-30%.
В эпоху «позднего» Хрущева неоднозначные процессы протекали и в духовной жизни общества. На рубеже 1950-1960 гг., на волне интеллектуального творческого подъема, последовавшего после развенчания культа личности Сталина на XX съезде КПСС (февраль 1953 года) в Москве, вокруг редакции журнала «Новый мир» (гл.ред.. - Александр Твардовский) сформировалась группа литераторов (Валентин Овечкин, Федор Абрамов, Андрей Дементьев, др.), призывавших отказаться от устоявшейся в 1940-1950 гг. «лакировки» советской действительности. Вскоре, к тенорам «новомировцев» присоединились басы классиков советской литературы и публицистики Ильи Эренбурга, Сергея Панферова, Михаила Шолохова, а затем - и баритоны новых интересных авторов: Владимира Дудинцева, Даниила Гранина, Виктор Дороша, Александра Солженицына, Варлаама Шаламова, др. Во вт. пол. 1960-х гг. в аудиториях московского Политехнического института стали проводиться поэтические вечера с участием Беллы Ахмадулиной, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, др. На экраны кинотеатров вышли замечательные фильмы Марлена Хуциева «Весна на Заречной улице» (1956 г.), «Два Федора» (1958 г.), «Мне двадцать лет» (1964 г.), др., Михаила Калатозова «Летят журавли» (1957 г.), Григория Чухрая «Сорок первый» (1956 г.), «Баллада о солдате» (1959 г.). Творческая интеллигенция Москвы познакомилась с работами художников Эрнста Неизвестного и Павла Никонова, а общественность Донецка – с творчеством М.Воронского, А.Олейника (памятник Тарасу Шевченко на бульваре имени «Кобзаря», 1955 год). Не выдержав испытаний переменой в общественных умонастроениях, в 1956 году покончил с собой бессменный председатель сталинского «Союза писателей» Александр Булыга-Фадеев.
В начале 1960-х гг., «технарь» и «номенклатурщик» Никита Хрущев оказался не готовым к незапланированным гуманитарным последствиям политической борьбы 1953-1957 гг., задуманной им, как традиционное бюрократическое противостояние (причем, без обычных при Сталине трагических последствий и даже с некоторыми элементами «гласности»). Ясно было также, что возникшее в сфере культуры мировоззренческая установка «жить не по лжи» (выражение Александра Солженицына), с неизбежностью, вела к «очернению» советской действительности и, тем самым, размывала идейные основы номенклатурного советского строя. Идеологи ЦК партии все это прекрасно понимали. Интересно все же, что в сложившейся непростой и мало предсказуемой гуманитарной ситуации Никита Хрущев не стал прибегать к опробованным в 1930-1940-е гг. радикальным методам сталинских репрессий, как ему советовали коллеги по партии, а, начиная с 1957 года, приступил к проведению регулярных (официальных и полуофициальных) встреч руководства партии с деятелями литературы и искусства. В ходе совещаний конца 1960-х гг. Хрущев кричал на «распоясавшихся», как ему казалось, деятелей искусств, пытался их «урезонить», вернуть их в русло «позитивного» советского мышления. Однако же, не сажал. Эрудиции, между тем, у Никиты Сергеевича явно не хватало, и публичные «разносы» Андрея Вознесенского, Эрнста Неизвестного, Бориса Пастернака, Александра Солженицына, др. только добавляли им популярности.
А в это время в Донбассе, региональные власти с художественной интеллигенцией особо не церемонились. Так, в 1959 году под предлогом нехватки средств (экономика региона в конце 1960-х гг., напомним, время была на подъеме!) был ликвидирован Сталинский областной русский драматический театр им. А.С. Пушкина (создан в 1920 г. в городе Енакиево), в начале 1960-х гг. оказались закрыты Артемовский музыкально-драматический (основан в 1922 г.) и Чистяковский русский драматический (основан в 1922 г.) театры. С другой стороны, в нач. 1960 гг. в Донецке возникло областное литературное объединение «Обрiй» (Иосиф Курлат, Лев Брагинский, Марк Вейцман, Екатерина Лавренева, будущий «диссидент» Василий Стус, др.), участники которого - правда, на украинской и еврейской культурно-национальной почве - стремились оживить закостеневший литературный процесс. На союзной литературной сцене Донбасс периода «оттепели» был представлен творчеством Василия Гроссмана и, в частности, его философским романом об обороне Сталинграда «Жизнь и судьба». К середине 1960 гг. донецкий «Обрiй» был распущен, в 1963 году был составлен «Список лиц, приглашаемых на премьеры спектаклей», и к концу 1970 гг. донецкая «оттепель» сменилась брежневскими «заморозками».
Тем не менее, в целом, нужно сказать, что 1960-е гг. стали периодом расцвета советских, в том числе и донецких, литературы и искусства: появились новые темы, начали применяться новационные художественные приемы, заблистали имена новых интересных авторов. К концу 1960-х гг. «перегрев» освобожденной XX съездом КПСС творческой мысли начал вырождаться в политические, в том числе, и диссидентские настроения. И это обстоятельство подрывало естественное развитие отечественной гуманитаристики.
В 1963 году в СССР случился неурожай, появились перебои с хлебом, повысились розничные цены на продукты питания. Эти воспользовались оппоненты Хрущева в ЦК партии, комсомола и в органах госбезопасности и 14 октября 1964 года решением Пленума ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев был снят с поста первого секретаря ЦК партии. Первым, а с 1966 года – и генеральным секретарем ЦК Коммунистической партии Советского Союза был избран «днепропетровец» Леонид Ильич Брежнев (1964-1982 гг.).
***
Первым главой Совета министров при Леониде Брежневе стал Алексей Косыгин (1904-1980 гг.). В сентябре 1965 года правительство Алексея Косыгина (1964-1980 гг.) объявило о новой реформе в промышленности. В ходе реформы 1965 года, Алексей Косыгин, прежде всего, распустил хрущевские совнархозы и возродил отраслевой принцип управления народным хозяйством. Однако главными положениями реформы 1965 года стали изменения условий планирования экономики страны и усиление экономического стимулирования субъектов хозяйственной деятельности. При Алексее Косыгине «планка» раскрепощения советской экономике, ее освобождение от административного диктата переместилась с регионального уровня, на уровень промышленных предприятий. Так, в частности, в 1965 году до минимума было сокращено число планируемых показателей; наряду с сохранением жестких нормативов по объему продукции, были введены и новые показатели, характеризующие ее качество. Для экономического стимулирования производителей Косыгин разрешил оставлять в распоряжении предприятий часть доходов, которые делились на три фонда: фонд самофинансирования производства, фонд материального поощрения, фонд социально-культурного и бытового развития (строительство жилья, клубов, пансионатов, др.). Новые министерства обязывались к взаимодействию с низовыми предприятиями в условиях хозрасчета, на основе самоуправления хозяйствующих субъектов, самофинансирования и самоокупаемости.
В условиях косыгинской реформы в Донецке начали свою деятельность на постах директоров шахт Ефим Звягильский и Николай Лунев.
А, в целом, во вт.пол.1960-х- в 1970-е гг. социалистический Донбасс, по-прежнему, находился на пике экономического подъема. В 1959-1965 гг. в регионе в строй были введены более 90 новых промышленных предприятий, в том числе 14 шахт и 12 углеобогатительных фабрик. Восьмая, первая после Никиты Хрущева, пятилетка (1966-1970 гг.) стала одной из самых успешных за все время существования Донецкого угольного бассейна. В этот период было произведено и реализовано сверх плана продукции на 850 млн. руб., построено 18 новых крупных промышленных предприятий, реконструировано 270 действующих цехов. На подъеме находились официальные донецкие наука и культура. Пружина человеческой активности, жестко и однонаправлено зажатая в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.), продолжила обратное движение. Общество находилось на стадии постиндустриального развития. На очереди стояла научно-техническая революция. Руководитель Донбасса конца 1960-нач. 1970-х гг., Владимир Дегтярев (1963-1976 гг.), пользовался непререкаемым авторитетом в Киеве и Москве.
***
На рубеже 1960-1970-х гг. начал складываться тот социально-психологический феномен, который в последствии назовут «особым донецким характером». Экономико-политической почвой для формирования «донецкого менталитета» стали многолетняя партийная (еще марксистская) установка на приоритетное развитие отраслей тяжелой промышленности, ведущие предприятия которой базировались в Донбассе, успехи хозяйственных преобразований Никиты Хрущева (1894-1971 гг.) и Алексея Косыгина (1904-1980 гг.), достижения первых брежневских пятилеток, но еще и вещь, которая не поддается одномерному калькулированию: гордость рядовых «донецких» - горняков, металлургов, коксохимиков - чей тяжелый и опасный труд, имел не только высокую материальную оценку, но и получал широкое признание во всех уголках огромной советской страны. Именно в этот период на улицах донецких городов появились бигборды "Донецк - это уголь. Донецк - это сталь. Донецк - это люди, смотрящие вдаль!", каждое шахтерское застолье начиналось со здравницы «За нас, за вас и за Донбасс!», дети в школах скандировали «Донбасс – это я, Донбасс – это ты, Донбасс- это лучшие люди страны!»
И основания для гордости у «донецких», надо признаться, были.
В 1960-1970-е годы Донбасс «вспомнил», что является родиной полярника Георгия Седова (уроженца приазовского поселка Кривая Коса; не Седов ли послужил прообразом романа Валентина Катаева «Два капитана»?) и композитора Сергея Прокофьева (выходец из села Сонцевка в степном Донбассе, близ Бахмута), художника Архипа Куинжи (родился в предместье Мариуполя Карасу-Базар) и театрального деятеля Василия Шаповалова (основателя Мариупольского драматического театра). В 1965 году Донецкий педагогический институт стал университетом, в столице края был основан музыкально-педагогический, а в Краматорске – индустриальный институты. В эти же годы в Донецке был создан научный центр АН УССР, в 1966 году - учреждена областная организация «Украинского товарищества охраны памятников истории и культуры» (в конце 1980-х-1990-е гг. ее возглавляли Наталья Шабельник и Тамара Тулупова), вышли в свет первые выпуски общественно-политического журнала «Донбасс» (современный гл.ред.- Виктор Логачев). Именно на вт. пол. 1960 –нач.1970 гг. приходится этап становления коренной донбасской (советской) интеллигенции, в том числе, и юриста Владимира Манекина, и доцента ДонГУ Нели Манекиной. В 1960-е годы в Донецком драматическом театре впервые был поставлен роман Бориса Горбатова «Донбасс», театр оперы и балета работал над оперой мариупольца Николая Щербины «Шахтеры» (автора песни «Раскинулось море широко»), а Макеевский театр юного зрителя превратился серьезнейшую творческую лабораторию сценического мастерства. 26 октября 1968 года в космос отправился посланец Донбасса Георгий Береговой. А вслед за ним – Леонид Кизим, Александр Волков, Владимир Ляхов, Павел Попович. На рубеже 1960-1970-х гг. донецкая команда футбольная «Шахтер» боролась Кубок Чемпионов СССР, вся страна заслушивалась песнями Михаила Матусовского (1915-1990 г.) в исполнении Йосифа Кобзона, Анатолия Соловьяненко, Евгения Мартынова, засматривалась фильмами с участием Леонида Быкова, Валентина Грудинина, Николая Гриценко и Владимира Талашко, зачитывалась стихами Николая Доризо и Николая Анцифирова. В балетных студиях и спортивных залах Донецка, тем временем, неспешно подрастали Сергей Бубка и Вадим Писарев, библиотечных хранилищах заполночь засиживался будущий ректор МГУ им. М.В. Ломоносова Виктор Садовничий и профессор Российской академии государственной службы при АП РФ Борис Пономаренко, а безопасность государства охраняли Владимир Семичастный и Филипп Бобков.
Ни одна из эпох, пережитых Донецким краем, не прошла для донецкого характера бесследно. Донецкий характер – это предпринимательская хватка и любовь к эксперименту поколения Иловайских, Алчевского, Горлова, Енакиева, Ханжонкова, Рутченко. Но также и Никиты Хрущева, Александра Засядько, Александра Щербакова, в меньшей степени – Николая Рыжкова. Это - трудолюбие и энтузиазм генерации Николая Изотова, Алексея Стаханова и Паши Ангелиной. Это - интернационализм и нетерпимость к дискриминации на национальной почве эпохи «угольной лихорадки», предвоенных и поствоенных мобилизаций. Сказались также история заселения Донецкого края и опыт «коренизации» 20-х годов.
«Донецкие» люди, конечно, снобы. Инженеры-«валлийцы» Джона Хьюза, конструкторы зятя немецкого «стального короля» Густава Гартмана (основатель паровозостроительного завода в Лисичанске), французы, итальянцы и бельгийцы из окружения барона де Маккара, разумеется, считали себя людьми иного сорта, чем окружающие их мелкие донецкие помещики - вчерашние запорожцы, провинциальные чиновники и, тем более, «подлый» работный люд. (И даже поселялись иностранцы в Донбассе отдельно, в так называемой Английской колонии – в благоустроенных коттеджах в черте Юзовки). По свидетельству Константина Паустовского, шахтеры, в свою очередь, несколько свысока относились к украинским селянам. В целом, население Донецкого края в 1970-е годы испытывало к жителям других областей Украины чувство известного превосходства. И это понятно: Донбасс – самый крупный, урбанизированный, самый населенный, экономически развитый и технически грамотный регион Украины. Фундамент экономики Донбасса образует крупная тяжелая промышленность, - с ее неповоротливостью, но и с ее основательностью. Объективно, Донбасс «не вмещался» в рамки Украины-УССР. Географически, этнически, экономически, административно он мало походил на Поднепровскую, Южную, а, тем более, - хуторскую Западную Украину. В XIX веке Донецкий регион выделялся даже на фоне обширной Российской империи («Новороссийское общество», «Русско-Донецкое товарищество», «Продамет», «Продуголь»); в 1960-1970 –е гг. Донбасс подчинил своему влиянию громадный Советский Союз (Никита Хрущев, Александр Засядько, Владимир Семичастный, Филипп Бобков, др.). Не следует также забывать, что Донбасс замышлялся, как «Америка Евразии». И, в качестве «новых американцев», донецкие, безусловно, рассчитывали и рассчитывают на особое место в истории.
В Донбассе никогда не любили официальные центральные власти. И было за что: Екатерина II Великая (но не Григорий Потемкин!), Николай I Палкин, Александр III «Обормот» (но не его министры!), Николай II Кровавый, Михаил Грушевский, Петр Скоропадский, Владимир Ульянов-Ленин, Лазарь Каганович, а позже Борис Ельцин, Михаил Горбачев, Леонид Кравчук, Леонид Кучма – какие блага эти лидеры принесли трудовому люду, да и промышленной элите Донбасса? В глубинах народного сознания, в исторической памяти донбассовцев, по прежнему, бродят смутные образы темника Мамая и Кондратия Булавина, Васьки Копоня и Алексея Хромого, атаманов Голого и Драного, Федора Сергеева и Михаила Муравьева, атамана «Маруськи» и Нестора Махно. Однако, специфика и риски горного производства внесли свои коррективы в изначально «степной» донецкий менталитет: «донецкие» времен «социалистического Донбасса» - люди дисциплинированные, умеющие дружить, конечно, рисковые, но очень организованные. «Донецкие» привыкли жить «кланово», так что даже на стачки конца 1980- начала 1990-х г. ходили посменно, в полном шахтерском «строю».
XX век добавил в донецкий характер толику решительности и жесткости (вот вам следствия ДОНТА и процесса «Промпартии», трудовых мобилизаций и ДКР). Жители Донбасса – очень терпеливые люди (к концу XX века Донбасс пережил две оккупации, три разрухи, голод 1921-1922, 1927, 1946-1947, 1963 и начала 1990-х годов).
Есть, есть в донецком характере и известная любовь к «показухе» (чем не результат «стахановского движения»?; а еще и наследия 1970-1980-х гг. – см. далее). Есть в нем и привычка к известному материальному благополучию (в 1940-1960 и, особенно, в 1970 гг. деньги в СССР перестали играть роль аккумулятора человеческой энергии и превратились в индикатор общественного статуса конкретных людей; в советской экономической модели социальные блага распределялись не по труду, а по номенклатурному ранжиру). Есть необременительное отношение к частной собственности и частной жизни (сказались опыт революции и Гражданской войны; не забылись принудительный труд 1930-х гг. и массовые мобилизации 1920-х и 1940-х гг.). Сталинская эпоха отпечаталась в сознании донецкого чиновничества номенклатурной гибкостью, лабильностью, любовью и умением передвигать большие массы людей. Технократический характер мышления донецкой элиты, точнее: пренебрежительное отношение к гуманитарным отраслям знания имели следствием ее беспомощность в решении конкретно-политических и социально-психологических проблем: в социальной сфере донецкие привыкли поступать «солидно», в крайнем случае, помпезно, пафосно, но редко психологически действенно и политически эффективно.
Однако, главное, что составляет основу «донецкого» характера - это пульсирующий, но поступательный (позитивный) «способ (манера) мышления», не позволяющий отвернуть от однажды избранной цели. А еще - присущая «донецким», мощнейшая энергетика, которая одних выносит к вершинам эстрадной славы (Иосиф Кобзон, Анатолий Соловьяненко, Юрий Багатиков, Юрий Гуляев, Евгений Мартынов, Геннадий Ветров), а других - Георгий Береговой, Леонид Кизим, Александр Волков, Владимир Ляхов, Павел Попович - забрасывает под самые звезды.
Тот, кто хочет ощутить красоту и мощь донецкого характера должен внимательно присмотреться к образам, сыгранным Леонидом Быковым в фильмах «Зайчик», «Максим Перепелица», «Добровольцы», «В бой идут одни старики», «Аты- баты, шли солдаты». Те, кто стремится проникнуться общественной атмосферой Донбасса 1950-1970 гг. не затруднятся пересмотреть снятую в Мариуполе ленту Марлена Хуциева «Весна на Заречной улице» (1956 г.).
Редко кому удавалось рассказать о Донбассе вт.пол. 1940-1970-х годов более более выпукло, более выразительно, чем это сделал режиссер Владимир Хотиненко в художественном фильме, снятом по (не самой, к слову сказать, лучшей) повести Святослава Рыбаса «Зеркало для героя» (1987 г.). Мало, кто из донбассовцев сумел лучше выразить чувства поколения 1960-1970-х гг., чем это сделала Лариса Шепитько.
***
В 1970-е годы социалистический Донбасс достиг вершины своего развития. К началу 1980-х гг., в общественно-политической и экономической жизни региона, начали проявляться признаки приближающего кризиса.
|