Поэт и драматург, род. 8 сентября 1809 г., ум. 8 декабря 1868 г., пятый сын В. Г. Кукольника. Родился в Петербурге; первоначальное воспитание и образование получил в Нежине, в гимназии высших наук кн. Безбородки, первым по времени директором которой был его отец. По смерти отца он в 1822 г. был взят матерью из гимназии и жил два года в Виленской губернии, а в 1824 г. снова поступил в нежинскую гимназию, прямо в 4-й класс. Несмотря на эти перерывы в обучении в гимназии, будущий писатель блестяще прошел гимназический курс; он считался в гимназии одним из способнейших и даровитейших учеников. Однокашник Гоголя, Гребенки, Кукольник принимал живое участие в литературных опытах и предприятиях своих товарищей (журнал «Звезда») и на школьной скамье успел проявить свои задатки; драматическая фантазия «Торквато Тассо», затеплившаяся страсть к театру и увлечение музыкой были юношескими, но верными залогами будущей деятельности Кукольника. Библиотека гимназии, богатая историческими сочинениями, два-три недурных педагога и компания даровитых товарищей содействовали основанию прочного фундамента в образовании Н. В. Кукольника: он вышел из гимназии развитым, начитанным юношей, хорошо знавшим новые языки, историю, литературу... По окончании гимназии, он около двух лет пробыл в Вильне, в качестве преподавателя российской словесности в 1-й и 2-й гимназиях и успел зарекомендовать себя отличным педагогом (отчет Н. Н. Новосильцева). Летом 1831 г. он оставил Вильну и отправился с ректором Виленского университета В. В. Пеликаном, в качестве чиновника при ректоре университета для письменных дел, в Петербург. Получив вскоре чин коллежского асессора, Н. В. Кукольник вышел в отставку; в 1833 г. он вновь поступил на службу в канцелярию военного министра; с 1837 г. служил в Капитуле орденов; с 1839 по 1843 г. был в отставке, затем снова поступил в канцелярию военного министра; с 1843 г., в течение четырех лет, Н. В. Кукольник служил в Петербурге, с 1847 по 1856 г. провел в командировках. По возвращении в Петербург получил отпуск за границу для лечения; вернувшись из-за границы, вышел в отставку и навсегда оставил Петербург. Он переселился в Таганрог, где и умер в 1868 г. — Общественно-литературная жизнь Кукольника разделяется на четыре периода. Первый — до приезда в Петербург; второй — с 1832 по 1847 г., период наиболее продуктивной деятельности Кукольника и наиболее интересный для историка литературы; третий — с 1847 по 1857 г. — период странствований Кукольника по России и за границей и, наконец, четвертый — пребывание его в Таганроге. Прибыв в 1832 г. в Петербург с литературным багажом, в котором находился и «Торквато Тассо», начатый еще в Нежине, Кукольник скоро выступил в печати. Звучные стихи только что названной драматической фантазии, в которых чувствовался свежий и несомненный талант, имели громадный успех и сразу создали Кукольнику славу поэта. Польщенный ласковым приемом, он в следующем же году выпустил драматическую фантазию «Джакобо Санназар», а затем и знаменитую драму «Рука Всевышнего отечество спасла». Последняя пьеса имела успех, превзошедший ожидания автора. Правда, она не отличалась по своему времени никакими выдающимися достоинствами ни в литературном, ни в историческом отношениях, но она окружила имя Кукольника ореолом страстного поэта-патриота. Молодой писатель понял настроение и вкусы минуты, сумел польстить тогдашнему понятию о «патриотизме», сорвал шумные аплодисменты и привлек к себе симпатию лиц, внимание которых считал для себя и выгодным, и полезным.
Кукольника превозносили, его должны были превозносить, и скоро слава его, — по словам одного современника (П. А. Инсарского) — была такова, что «трудно представить для поэта и вообще для литератора славу блестящее той, какой в то время (конец 30-х и начало 40-х годов) пользовался Кукольник. Не говоря о том, что малые литературные силы льнули к нему, заискивали перед ним, ему посчастливилось пользоваться симпатиями и дружбой лиц, отменно знаменитых в русском искусстве: Глинка и К. Брюллов были первыми друзьями поэта, вообще щедро наделенного от природы. Глинка писал музыку к его произведениям, Брюллов писал с него и его братьев портреты. В хоре похвал не слышны были некоторые голоса, критиковавшие его пьесу; несколько экспромтов, и довольно колких, не распространялись далее литературных кружков. Натура артистическая, Кукольник имел отличный музыкальный слух, немалые художественные способности и познания и понимание в искусствах. Отличный собеседник, любитель-музыкант, певец и композитор, общительный человек, он умел выбирать себе по сердцу друзей и приятелей, и поддерживать знакомство с нужными ему людьми. В приязненных, близких или просто хороших отношениях он был чуть ли не с половиной известных лиц Петербурга и Москвы. Поистине изумительная способность быстро сочинять и писать и сравнительно высокий гонорар, которым в свое время оплачивались произведения Кукольника, обеспечивали поэту безбедное существование. Кукольник жил, ни в чем себе не отказывая, и задавал вечеринки, на которые собиралось многочисленное общество представителей литературы, искусства и лиц, занимавших видное положение в сферах, с искусством ничего общего не имевших. Правда, эти шумные сборища, с обильными возлияниями, во имя литературы и искусства, не имели для последних сeрьезного значения и «салон» Кукольника пользовался не совсем-то лестной репутацией. Писатели, более дорожившие своим званием, с Кукольником не старались сближаться, да ж не сближались — товарищ его по гимназии Гоголь сторонился его и только за последние свои годы, как видно из неизданного дневника, бывал несколько раз у своего прежнего однокашника Кукольника. Но должно отметить, что общение поэта с людьми, посвятившими так или иначе свой век на служение прекрасному, было для Кукольника не бесполезно. Общество его — литераторы, артисты, художники — расширяли интересы и усиливали привязанность его к искусствам, некоторые же материальные средства позволили ему проявить свой интерес и любовь к русскому искусству на деле. Кукольник на свой страх предпринял издание дорогих, по тому времени, художественных журналов, которые, несмотря на краткость своего существования, содействовали подъему в нашей публике эстетических потребностей и вкусов и составили страницу в истории наших художественных изданий. С передачей Башуцкому последнего своего периодического издания и с отъездом из Петербурга (1847 г.), можно сказать, и прекратилась деятельность Кукольника, как писателя по преимуществу. Служба его к качестве чиновника при военном министерстве, требовавшая постоянных и продолжительных разъездов, да и самый характер ее, разобщили Кукольника со столицами и представителями литературы и искусств. К тому же ему выпало на долю пережить многих своих славных и знаменитых приятелей, соратников по искусствам... Разъезжая по югу России по делам службы и принимаясь за перо для разного рода «реляций», Кукольник лишь изредка набрасывал план или этюд какого-нибудь нового своего романа или повести, а иногда и драмы. За десятилетний промежуток странствований из-под пера его вышло немного (сравнительно с предыдущими годами) вполне законченных произведений. Наши военные действия на юге, свидетелем которых был Кукольник, не могли не произвести на него впечатления, и он откликнулся на них в целом ряде произведений, из которых наибольший успех выпал на долю его драмы «Морской праздник в Севастополе». Продолжительная служба утомила уже пятидесятилетнего Кукольника; он выхлопотал отпуск за границу и, пробыв там несколько месяцев, вернулся в Петербург, чтобы подать прошение об отставке. Переселившись в Таганрог, он скоро стал там в ряды видных граждан, был избран в гласные городской думы и, говорят, немало потрудился над, благосостоянием своего города. Изредка напоминал он о себе, как о литераторе; но он пережил свою литературную славу. Не успело пройти 20 лет литературной деятельности Кукольника, как ему пришлось убедиться в охлаждении к нему публики; изданное в 1851 г. собрание сочинений его не имело значительного успеха. Белинский, еще года за четыре до сего издания давший понять Кукольнику в одной из своих рецензий, что в собрании сочинений его публика врядли нуждается, оказался прав. Барон Брамбеус и другие подобные критики не раз производили Кукольника в гении, сравнивали его с Гете, роднили с Брюлловым и т. п. Но Белинский заметил: «талант Кукольника не так слаб, чтобы ограничиться безделками, доставляющими фельетонную известность, и не так силен, чтобы создать что-нибудь выходящее за черту посредственности». Действительно, если внимательно приглядеться к произведениям Кукольника, не трудно убедиться, что, несмотря на все их разнообразие с внешней стороны, они слишком однообразны по духу, их проникающему, по манере, и положительно скучны и утомительны по расплывчатости, обилию подробностей и действующих лиц. Драмы его полны трескучих фраз и дешевых эффектов, в тысяче героев его романов редко встретишь тип или выдержанный до конца характер; в повестях с сюжетом из времен Петра Великого — это наиболее удачные произведения Кукольника — мы имеем, строго говоря, пересказы известных анекдотов, иной раз довольно живые, но неприятные по одностороннему и поверхностному пониманию автором значений реформ Петра и его удивительно пристрастному отношению к их сторонникам и противникам; вообще — в произведениях Нестора Кукольника мало вдохновения, творчества. Отсутствие у него качеств выдающегося писателя, с одной стороны, с другой — новые веяния в нашем обществе, нарождение новых идей, которых Кукольник едва ли был сторонником, наконец, появление в нашей литературе плеяды талантливейших писателей — все это отодвинуло произведения Кукольника в область забвения. В 1847 году Белинский, подводя итог только что сделанному им обозрению драм и романов Кукольника, совершенно верно сказал: «все это теперь забыто и всего этого не разбудишь от вечного сна никакими новыми изданиями». Произведения Кукольника, написанные им до 1851 г., вошли (за ничтожными исключениями) в 10 т. «Полного собрания сочинений» его (СПб., 1851—1853); затем повести и рассказы его переизданы (с дополнениями) в 1871 г. в пяти томах «Повести и рассказы Н. В. Кукольника», (СПб. 1871. в 1886—1888; 1895—1897, 1901). Роскошные издания, которые предпринимал Кукольник, были следующие: «Художественная Газета» (1836—1841 гг. — закончил издание А. Струговщиков); «Новогодник» (СПб. 1830 г.), «Сказка за сказкой» в 4-х томах (СПб. 1841—1844); «Дагерротип» (1842 г.); «Картины русской живописи» (1846 г.); «Иллюстрация» (1845—1847 гг. издание закончил Башуцкий); кроме того, Кукольник был одним из редакторов «Русского Вестника», издававшегося С. Глинкой, принимал участие во многих крупных журналах, газетах и альманахах («Сын Отечества», «Библиот. для Чтения», «Маяк», «Русский Вестник», «Русская Беседа», «Репертуар и Пантеон», «Современник», «Журнал министерства нар. просвещения», «Русское Слово», «Северная Пчела», «Русский Инвалид», «Финский Вестник», «Санкт-Петерб. Ведомости», «Голос», «Северн. Почта», «Биржевые Ведомости», «Комета Белы», «Альманах на 1838 г.", «Утренняя Заря» (1839—1843), «Одесский альманах» (1839 г.), «Молодик» (1843 г.), «Альциона» (1843 г. и др.). Некоторые ироизведения Кукольника пере ведены на иностранные языки: «Nadinka Fran Ryskan» (Holsingfors 1840); A. P. Zichontschich (Abo, 1856 г.); см. также «Russische Geschichten horausg. von Zewald» (1846 г.).
Полный перечень произведений Кукольника — к книге «Гимнизия высших наук и Лицей кн. Безбородко», СПб. 1881 г., отд. 2, стр. XLVI — LX. Перечень опубликованных его писем см. в статье Кубасова — «Кукольник и его письма» («Русская Старина» 1901 г., No 3); Отрывки из дневника его напеч. в «Баяне» за 1888 г., NoNo 9—16. Рецензии на сочинения Кукольника и отзывы о нем, как о писателе, можно встретить во всех столичных современных ему журналах и газетах; наиболее любопытны (и в различных направлениях) — Сенковского (Сочинения т. 8-й), Белинского («Сочинения» т. 5, 6, 7 и 11), В. К. Кюхельбекера (в «Дневнике») и Шевырева (в «Москвитянине» 1842, ч. II). Биографические сведения — в некрологах, помещенных в «Полицейск. Листке Таганрогского Градоначальства» (1868, No 49), «Русск. Ведомостях» (1868, No 277), в статье Гербеля («Гимназия высш. наук и Лицей кн. Безбородко» изд. 2-е, СПб., 1881, стр. 403—408); в брошюре А. И. Шверубовича «Братья Кукольники» (Вильна, 1885), в общих курсах, словарях, и в воспоминаниях И. И. Панаева (ч. I), Драшусовой («Русский Вестник» 1881 г., No 9), Головачевой-Панаевой, А. В Никитенки; И. А. Арсеньева («Истор. Вестник» 1887 г., No 2-й; см. на эти воспоминания возражение И. Пузыревского — «Как пишут иногда у нас мемуары», в «Новостях» 1887 г. за март); в «Записках П. А. Каратыгина», М. И. Глинки и др. Биографическим материалом могут служить отрывки из дневника и часть обнародованных писем (см. выше). О могиле его см. «Новое Время» 1899 г. No 8480 (отд. хроники).
|