ЕГЭ по литературе: аналитика и реальность

Народная пословица “Готовь сани летом, а телегу зимой” в переводе на школьный язык означает примерно следующее: “Близится к концу вторая четверть — пора думать об экзаменах”. Думы эти год от года становятся для словесника всё тяжелее. Если раньше мы готовили выпускников к одному-единственному экзамену (сочинению), то теперь, в эпоху введения Единого экзамена, приходится готовить аж к… пяти. Загибайте пальцы: почти уже обязательный во всех регионах ЕГЭ по русскому (в этом году его впервые ввела для всех выпускников и столица); кое-как доживающее свои дни сочинение; изложение с элементами сочинения, относительно недавно вошедшее в практику выпускных экзаменов 11-го класса; ЕГЭ по литературе; устный экзамен по литературе (два последних вида экзаменов предлагаются во многих регионах вместо сочинения для тех учеников, кто сдал ЕГЭ по русскому). Ещё интереснее становится картина, если вспомнить, что ряд вузов сохраняет свои вступительные экзамены: диктанты, тесты... А словесник, между прочим, один!

Но это всё лирика (хоть и трагедийного окраса). А нынче времена объективно-эпические. С отстранённым эпическим бесстрастием, достойным Гомера, повествуют чиновники о мерной поступи, которой шествует по просторам нашей великой страны эпоха экзаменационного единообразия. Прислушаемся к “могучим медным звукам их речей”, чтобы различить в них свою судьбу.

Федеральный институт педагогических измерений (ФИПИ) подготовил аналитический отчёт о результатах ЕГЭ–2006. Из него мы узнаём, что Единый экзамен сдавали в этом году более 60% выпускников страны и число их приближается к миллиону. 680 тысяч человек сдавали ЕГЭ по русскому, 623 тысячи — по математике. В более чем двух десятках регионов число сдававших ЕГЭ по этим предметам перевалило за 90% всех выпускников. Растёт число участников ЕГЭ, проживающих в наиболее крупных городах, что говорит о повышении общественного доверия к ЕГЭ. Год от года улучшается качество контрольно-измерительных материалов (КИМов): теперь они базируются на стандарте 2004 года и в них увеличилось “число заданий на выявление степени понимания основных элементов содержания общего образования и оценку сформированности умений применять полученные знания в различных ситуациях” (цитирую по Отчёту ФИПИ. Шишков, прости!..).

Анализ результатов ЕГЭ показывает, что “в целом ЕГЭ позволяет получить объективную картину состояния общеобразовательной подготовки выпускников”, а также “описывать особенности подготовки различных групп учащихся с учётом требований образовательных стандартов”. Что же выявил в 2006 году этот чудесный инструмент “педагогического измерения”? Например то, что сдавшие ЕГЭ на “хорошо” и “отлично” “овладели основными проверяемыми требованиями стандарта”, а сдавшие на “удовлетворительно” — не овладели или овладели “фрагментарно”... Или то, что “выпускники общеобразовательных школ имеют более высокие результаты, чем учащиеся вечерних школ и учреждений начального профессионального образования”, а “выпускники лицеев и гимназий” подготовлены ещё лучше… Или то, что результаты сельских выпускников ниже, чем результаты выпускников городских…

Остановимся на миг. Не правда ли, свежие и глубокие научные открытия? Без ЕГЭ обо всём этом было бы не догадаться. Однако желание ёрничать мигом улетучивается, когда читаешь пункт 9, предпоследний, раздела «Основные выводы»: “Опыт проведения ЕГЭ свидетельствует о том, что в основном выпускники достаточно успешно справляются с новой формой экзаменов. Однако для повышения объективности результатов необходимо осуществлять специальную подготовку учащихся к экзамену (например, формировать умения работать с различными типами тестовых заданий и заполнять бланки ответов, планировать время работы над различными частями экзамена, учитывая особенности экзаменационной работы и системы оценивания), шире вводить в практику преподавания тестовые формы оценки образовательных достижений наряду с традиционными методами и формами”. Не очень понятно, почему результаты экзамена станут объективнее от того, что ученика будут тренировать в 11-м классе заполнять бланки, но больше волнует другое: перед нами не очень тщательно скрываемая рекомендация активнее переходить в выпускном классе к натаскиванию на экзамен. А если ещё точнее — к натаскиванию на тест. В документе такого рода — явление знаковое.

Очень не хочется в очередной раз высказываться по поводу ЕГЭшных тестов по литературе. Просто надоело. Давайте лучше подумаем о том, насколько в реальности грозит нашему предмету переход на эти самые тесты. А для этого опять заглянем в Аналитический отчёт ФИПИ. Литературе здесь посвящён специальный раздел, из которого мы узнаём, что в 2006 году ЕГЭ по литературе сдавало 8758 выпускников из 36 регионов. Это всего лишь 0,67% от общего количества выпускников! Цифра внушает оптимизм: не так страшен этот чёрт, чтобы его принимать всерьёз. С другой стороны, в 2005 году ЕГЭ по литературе сдавало 5737 человек — то есть можно сказать и так: прирост значительный… Будет ли он ещё больше, зависит от того, сохранит ли литература статус предмета, обязательного для сдачи. Если не сохранит, то и вопроса нет — будем с одиннадцатиклассниками читать книжки для удовольствия или потихонечку готовиться к ЕГЭ по русскому. Если сохранит (что вероятнее: ведь литература вошла в список обязательных базовых предметов для всех профилей), то важно будет знать, какая форма экзамена победит. Сочинение вызывает всё больше нападок (и темы избиты, и рынок завален готовыми работами), к тому же оно оказывается экзаменом по двум предметам сразу. А если русский сдают как ЕГЭ, то зачем же это делать ещё раз? Остаются устный экзамен и всё тот же ЕГЭ. Первый — субъективен и во многом бесполезен для дальнейшей судьбы выпускников, не связывающих свою жизнь с филологией. Второй — смотри начало этого абзаца.