Субглобальное пространственное позиционирование Тихоокеанской России: интеграционные перспективы в АТР

Суслов Денис Владимирович

к.э.н., ведущий научный сотрудник

Отдела глобальных проблем

Института экономических исследований

ДВО РАН (Хабаровск)

Субглобальное пространственное позиционирование Тихоокеанской России: интеграционные перспективы в АТР

Для российской политики и экономики формирование географических предпочтений, выбор партнерства, приоритетов в установлении интеграционных контактов всегда было сложной задачей. В течение последних двух десятилетий научные, политические и экспертные сообщества ведут активные дискуссии, связанные с развитием мировых экономических центров, сравнением их характеристик и особенно с оценками их перспектив. За период постсоциалистического развития России эти оценки неоднократно менялись и корректировались.

К настоящему времени Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) занимает все более важное место в системе как внешнеполитических, так и экономических приоритетов России. Это связано не только с тем, что географически к этой зоне принадлежит почти две трети территории страны, где проживает более 20% российских граждан, но и тем, что АТР является мощным центром мирового экономического и технологического развития, где накоплены самые крупные в мире финансовые ресурсы.1 В свою очередь страны АТР, особенно страны Восточной Азии, априори рассматривают Россию как одного из своих крупнейших по территории и природным ресурсам партнера. Однако главным обстоятельством, обусловившим активное, а порой даже агрессивное, продвижение России на восток, стало осознание самой Россией стимулов ее присутствия в этом регионе мира.

Во-первых, исчерпала себя как стратегически, так и функционально, сложившаяся за многие десятилетия «европоориентированность» российского развития. В течение длительного периода развития именно это направление международного сотрудничества России являлось, безусловно, главным. Почти половина внешнеторгового оборота страны формировалась в Европе, основные финансовые и инвестиционные партнеры российских компаний и банков являлись резидентами стран, входящих в Европейский Союз. Это создавало позитивный фон для развития и углубления интеграционных взаимосвязей. Однако такая тесная «прикрепленность» к европейским рынкам одновременно определила и чрезмерную зависимость российских производителей от локализованного в Европе потребительского спроса. Это предоставляло европейским партнерам возможности для осуществления согласованной ценовой дискриминации, лишала российских производителей инструментария для проведения эффективного конъюнктурного и стратегического маневров. Это, в конечном итоге, приводило к возникновению серьезных политических и экономических проблем, которые особо остро проявлялись в кризисные периоды. Все более очевидной становилась необходимость пространственной диверсификации внешнеэкономических связей России, использования для повышения эффективности хозяйствования более широкого набора вариантов партнерских взаимосвязей. Одним из направлений решения этих задач, наряду с усилением интеграции со странами СНГ, явилось расширение экономических взаимодействий с экономиками АТР.

Во-вторых, в условиях глобальной нестабильности и ожиданий возникновения в перспективе кризисных ситуаций, Россия увидела в АТР ареал экономического благополучия и развития. Очень привлекательным для активизации и расширения международного сотрудничества выглядит производственный и потребительский потенциал АТР. Очевидным становится также лидерство АТР в мире по развитию высоких технологий.

В-третьих, именно в АТР в перспективе 40–50-ти лет сместится главный центр мирового роста, наиболее богатый технологиями, финансами и институциональными ресурсами, что подтверждается прогнозами авторитетных международных организаций (МВФ, Мирового банка, ОЭСР).

В-четвертых, Россия ожидает позитивного влияния экономик АТР на развитие восточных территорий страны. Кроме того, большой интерес для России представляет возможность решения транспортных проблем, возникших в связи с потерей морских портов на Балтике и Черном море, прямых выходов к прежним железнодорожным и автотранспортным пропускным пунктам и переориентацией все большей части потоков экспортно-импортных грузов на дальневосточные порты.

То, что Россия должна рассматривать АТР в качестве одного из важнейших стратегических объектов для установления международных контактов, неоднократно декларировалось представителями высшей власти в стране. Многие российские и зарубежные специалисты отмечали, что, в период после 2000 г. в России был осуществлен резкий поворот на восток, в стране произошла кардинальная «азианизация» внешней политики2. Эта направленность, как постоянно подчеркивается на политическом уровне, является долговременным приоритетом: «Крайне актуальна задача региональной интеграции России в экономическое пространство Азиатско-Тихоокеанского региона…Расширение связей с государствами региона приобретает для нас стратегический характер»3. Реальное осуществление этих политических деклараций и политико-экономических мотивов достигается разными способами.

Тем не менее, экономические позиции России в АТР трудно назвать сильными, доля России в совокупном товарообороте стран АТР не превышает 1–2%, основным партнером по внешней торговле для России по-прежнему остается Европейский Союз, что отражает исторически сложившуюся географическую структуру внешней торговли, опирающуюся на международное разделение труда и инвестиционное сотрудничество. В военно-политической области роль России в АТР неуклонно снижается на фоне быстрого увеличения военных расходов Китая, Японии, США, которые существенно укрепляют свой военно-политический потенциал. Следовательно, в будущем Россия неминуемо столкнется с угрозами как экономического, так и военно-политического характера. Это превращает стремление к многоформатному стратегическому присутствию России в АТР в интересах сохранения стабильности, встраивания в систему международного разделения труда в экономический и политический императив на длительную перспективу.

В целом, следует признать, что достигнутый к настоящему времени уровень внешнеторговых взаимодействий свидетельствует об устойчивом (хотя и не оптимальном) характере сложившихся экономических связей, ориентированных на рынки стран Северо-Восточной Азии. То есть задача на активизацию торговых отношений в период после 2000 г. была в значительной мере решена. Между тем системное «проникновение» в Восточную Азию, которое в значительной степени определяется интеграцией институциональных режимов и политических приоритетов, пока идет медленно.

Включение России в процесс либерализации торговли и инвестиций в Восточной Азии теоретически может дать ей ряд преимуществ стратегического и экономического характера. Во-первых, это улучшение условий для реализации продукции российских производителей, что может оказаться особенно важным в контексте реализации политики технологической модернизации российской экономики. Во-вторых, получение более благоприятных режимов как для иностранных инвестиций в Россию, так и российских инвестиций в АТР. В-третьих, принятие страной обязательств участника соглашения о свободной торговле накладывает ряд серьезных ограничений, в частности, по совершенствованию организации национального рыночного механизма, по развитию конкурентной среды и по формированию институтов, адекватных мировой практике. Это, несомненно, будет способствовать не только активизации международных процессов, но и даст существенный внутриэкономический эффект.

Но, с другой стороны, присоединение в будущем к режимам свободной торговли может существенно ограничить использование во внешнеэкономической политике протекционистских мероприятий, уровень которых в российской практике достаточно высок.

Еще одним существенным препятствием для усиления позиций России в АТР является все более тесная взаимодополняемость, сращиваемость экономик. В Восточной Азии доля внутрирегиональной торговли в 1985 г. составляла 36,4%, а в 2010 г. достигла 50%. Аналогичные процессы происходят и на рынке прямых иностранных инвестиций. Эти тенденции будут только усиливаться в долгосрочной перспективе.

Институциональным препятствием для России является формирование совместных финансовых институтов и возможным введением коллективной валюты АКЮ (Asia Currency Unit, ACU)4.

Эти препятствия политического и институционального характера в значительной степени затрудняют правительственные формы интеграции, но в то же время, это способствует перенесению центра тяжести интеграционных взаимодействий на рынках благ и услуг, а также на рынках капиталов и технологий на корпоративные структуры. Об этом свидетельствует активное внедрение российских крупных производственных структур, имеющих реальный потенциал для превращения в транснациональные корпорации глобального масштаба, на новые для себя азиатские рынки.

Несмотря на то, что доля России в совокупном товарообороте стран АТР не превышает 1–2%, а в финансовых трансакциях она вообще мизерна, наблюдается устойчивая тенденция проникновения российских бизнес-структур на восточноазиатские рынки. В перспективе сложившийся тренд, несомненно, сохранится, и присутствие России продолжит расширяться в рамках тех возможностей, которые будут предоставлены экономиками, входящими в АТР. Для России это наиболее эффективный вариант для решения ряда важнейших экономических задач: во-первых, для диверсификации и расширения внешних рынков, во-вторых, для получения дополнительных ресурсов при модернизации и структурной перестройке производственной системы страны, в-третьих, для использования потенциала Тихоокеанской России, сопредельной с АТР, путем инкорпорирования ее в интеграционные взаимодействия со странами АТР.

Таким образом, экономическая, технологическая и социальная динамика Тихоокеанской России в перспективе в значительной степени, если не определяется, то взаимосвязана с экономическим, социальным и технологическим развитием в Восточной Азии и, особенно, в ведущих странах ее северо-восточного сегмента (Япония – Китай – Республика Корея). Именно эти страны являются ядром формирующейся с чрезвычайно высокой скоростью третьего (наряду с Северной Америкой и Европейским Союзом) полюса глобального экономико-технологического развития.

В перспективе вероятность формирования в Восточной Азии интеграционной торгово-финансово-экономической группировки, несмотря на наличие целого ряда внутрирегиональных проблем и даже противоречий, достаточно высока. Превращение этой вероятности в реальность будет означать создание нового географического центра экономической мощи глобального масштаба, что приведет к кардинальной трансформации глобального экономического пространства. Эта трансформация является реальным вызовом как для России в целом, так и для ее восточных регионов, в значительной степени зависящих от ситуации на восточноазиатских рынках. Определение стратегии ответа на этот вызов является одной из важнейших задач экономического и институционального характера в перспективе.

1 Синтез научно-технических и экономических прогнозов: Тихоокеанская Россия – 2050 / под ред. П.А. Минакира, В.И. Сергиенко. – Владивосток: Дальнаука, 2011. С.617-637

2 См., напр.: Bobo Lo. Axis of Convenience: Moscow, Beijing, and the New Geopolitics. Brookings Institution Press. 2008. P. 115.

3 Медведев Д. Послание Президента Федеральному Собранию. 30.11.2010 г. http://news.kremlin.ru/news/9637.

4 См. подробнее: Institutions for regional integration: toward an Asian economic community. Mandaluyong City, Philippines: Asian Development Bank, 2010.

Субглобальное пространственное позиционирование Тихоокеанской России: интеграционные перспективы в АТР