О ВЗАИМОСВЯЗИ ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО АСПЕКТОВ В ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

Б. Д. Бабаев

д.э.н., профессор

Ивановский государственный университет

О ВЗАИМОСВЯЗИ ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО

И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО АСПЕКТОВ

В ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

То, что любая отрасль научного знания может получить дополнительные импульсы для своего развития или даже совершить прорывы, общеизвестно. В этом отношении достаточно показательны публикации в «Вопросах экономики» и ряде других журналов, посвященных симбиозу экономики и физики как сфер познавательной деятельности. На кафедре политической экономии (ныне экономической теории) ИвГУ примерно с середины 1990-х гг. активно используется методологический подход, когда важные хозяйственные процессы и явления рассматриваются под углом зрения политической экономии и институциональной экономики (на эту тему я имел возможность обстоятельно высказаться в статье «Институционально-политэкономическое направление – ИвГУ», опубликованной в журнале «Вестник Ивановского государственного университета», 2008 г., вып. 4).

Сам политико-экономический аспект изучаемого явления предполагает акцент на объективные стороны процесса, на его трактовку в системе экономических категорий, тесно увязываемых с экономическими интересами хозяйствующих субъектов с последующим выходом на тему согласования этих интересов. Более широкий подход означал, что исследуемое явление трактуются в плоскости взаимодействия экономического базиса, к которому это явление по определению принадлежит, с производительными силами и надстройкой (под последней понимаем политико-правовые отношения и социокультурные явления). При этом обеспечивался учет объективных моментов в их взаимосвязи с субъективными факторами. Сам по себе политико-экономический анализ традиционно покоится на первоочередном использовании (но не только!) каузального, то есть причинно-следственного подхода. Естественно, что если экономические отношения рассматриваются в единстве с экономическими интересами, то в исследовании существенное внимание уделяется социальным или социально-классовым оценкам. В этом отношении принято говорить об идеологической функции политической экономии, однако при этом следует учитывать, что эти оценки непосредственно вытекают из существа изучаемых процессов и явлений с учетом экономического положения определенных хозяйствующих субъектов, являющихся носителями соответствующих хозяйственных отношений и связей.

Конечная цель политико-экономического анализа – открытие (формулирование) экономического закона, лежащего в основе являющегося предметом анализа процесса, определяющего его характер и динамику развития. Само понятие экономического закона в его традиционном понимании всегда увязывалось с экономическим детерминизмом. На определенном этапе развития рыночного хозяйства (капиталистическая экономика) возникает необходимость переосмысления этого понятия с учетом того, что получило название социальной детерминации (Вад. Медведев и др.). По моему мнению, не следует отказываться от идеи экономической необходимости. Так, если человек в современной экономике не обладает ресурсом для того, чтобы жить в качестве рантье, и в то же время не обладает необходимыми предпосылками для функционирования в качестве предпринимателя, он вынужден объективно существовать как лицо наемного труда. Такой подход позволяет нам категорию наемного труда истолковать в духе экономического детерминизма. В то же время любой человек обладает какими-либо возможностями выбирать конкретный вид экономической деятельности в границах наемничества, правда, и тут он сталкивается с определенными ограничениями (профессия, уровень компетентности, возраст и стаж работы и пр.). Возможность выбора я трактую в духе социальной детерминации, поскольку существуют определенные ограничения. В то же время поле для свободной деятельности человека, естественно, остается, но тема взаимосвязи экономической и социальной детерминации для нас, политико-экономов, существенна.

Подчеркну, что завершение исследования, протекающего в духе политической экономии, предполагает выход на экономические законы. Проблематика экономических законов в современной науке, где политическая экономия оттеснена на второй план, не является достаточно популярной, но это лишь свидетельствует о том, что господствующие ветви экономического знания не отличаются достаточной научностью и практической полноценностью.

Если к исследуемому процессу или явлению мы подходим с позиций институциональной экономики, то это безусловно означает, что поначалу приходится действовать стандартно, развивая сюжеты обмена правами собственности, контрактных отношений, трансакционных издержек, индивидуального и общественного выбора. Постановка этих вопросов общеизвестна и степень их разработанности достаточно высока. Мы обратим внимание на то, что есть и другие подходы к изучению хозяйственных процессов, которые также пронизаны духом институционализма. Они связаны с тем, что, согласно традиции, идущей от Смита, Риккардо, Маркса и других крупнейших экономистов, методология политической экономии включает в себя два аспекта – эндотерический (сущностно-содержательный, он же эзотерический) и экзотерический (последний имеет дело с поверхностными экономическими явлениями и хозяйственными процессами). Политическая экономия в безусловном порядке доминирует на сущностно-содержательном направлении исследования, но в то же время, на мой взгляд, экзотерический слой экономических процессов и отношений «разделяет» между собой политическая экономия и институциональная экономика. Кстати, напомню, что В. Афанасьев, известный специалист в области истории экономической мысли, в одном из своих сочинений выделяет два типа экономических законов: одни из них относятся к «нижнему» слою экономических отношений, например закон стоимости, другие относятся к «верхнему» слою отношений, например закон спроса и предложения. Я полагаю, что взаимосвязь аспектов политэкономии и институциональной экономики надлежит прежде всего показывать в рамках поверхностных (экзотерических) экономических отношений, где существенную роль играют не только качественные и структурные характеристики, но и количественные зависимости, соотношения и оценки.

Институциональный подход, будучи связанным с политико-экономическим анализом, неизбежно выводит нас на конечный результат исследования, который нужно принимать как уяснение того, существует ли достаточность или недостаточность институционального характера, которая непосредственно влияет на экономический рост и на показатели благосостояния населения, а также на иные моменты. Таким образом, если политическая экономия выводит нас на экономический закон, то институциональный анализ позволяет выявить состояние хозяйственной среды с точки зрения достаточности или недостаточности тех институтов, из которых складывается сама эта среда и благодаря действию которых она функционирует и развивается. Я разделяю ту позицию, что под институтами следует понимать те нормы и правила, которым должны следовать хозяйствующие субъекты «вкупе и влюбе» с теми механизмами, которые обеспечивают соблюдение этих правил. Такое понимание институтов мы находим, к примеру, у Норта в его известной книге, посвященной институциональным изменениям. В то же время лично я имею обыкновение расшифровывать «обеспечивающий механизм», указывая как на факторы, стимулирующие, так и непосредственно принуждающие, но в то же время необходимо учитывать и тормозящие факторы. Такое триединство лучше и полнее характеризует институты как понятие экономической науки. Например, если мы в духе институционализма рассматриваем доверие как конкурентную среду, где выгодно выполнять обязательства перед партнерами и в то же время невыгодно эти обязательства не выполнять, то мы неизбежно ставим следующие вопросы. Во-первых, какие обстоятельства и условия укрепляют саму среду доверия, формируют у участников чувство социальной ответственности. Во-вторых, что этому мешает. В условиях Российской Федерации приходится говорить о таких тормозящих факторах, как высокая доля убыточных предприятий, пониженная конкурентоспособность многих предприятий, сложности с финансами, включая кредиты, технологические разрывы и разобщенность предприятий с точки зрения отношений собственности, несовершенство действующего законодательства и его недостаточная устойчивость и гарантированность, ориентация предпринимателей на текущую выгоду и недооценка моментов долгосрочности и пр. Все эти моменты можно трактовать с обычных институциональных позиций (прав собственности, действующих контрактов, трансакционных издержек, рыночного выбора), это будет «чистый» институционализм. Но эти же вопросы можно перевести в плоскость характеристики поверхностных экономических отношений как отношений, близко стоящих к экономической политике. Здесь возникает очень много тонких вопросов, сами разграничения «слоев взглядов» носят относительный характер и могут быть предметом критики. Но институционализм все-таки нуждается в том, чтобы преодолеть избыточную абстрактность, что, на мой взгляд, означало бы, что он делает несколько шагов в направлении к реальной хозяйственной жизни, в то же время не утрачивая характер экономической теории, когда явления рассматриваются как целостные, имеющие внутренние необходимые связи и соответствующую структуру, обладающие способностью к самодвижению с учетом обратных связей, и др.

Попробуем показать взаимосвязь политэкономии и институциональной экономики в нашем понимании на примере того, что можно представить как «институционализацию экономических законов». Эта тема была выдвинута мной несколько лет тому назад, однако ее разработка связана с определенными сложностями.

Необходим ретроспективный взгляд. В советской политической экономии уже в 1950–1960-е гг. начали активно разрабатывать проблематику экономического закона. Вначале были исследования, посвященные отдельным экономическим законам, рассмотрение их с точки зрения причинно-следственных связей, предполагающих в то же время исследование закона в рамках единства содержания и формы с учетом механизма действия и использования. С этой стороны полезно вспомнить книгу профессора Ленинградского госуниверситета Д. К. Трифонова, посвященную общим экономическим законам (особое место в этой книжке он уделил закону повышающейся производительности труда). Известный ученый Маневич в те же 1960-е гг. обосновал экономический закон возмещения затрат, который оказался достаточно популярной темой и вокруг которого развернулась битва исследовательских перьев. Е. И. Капустин, также активно работавший в сфере трудовых отношений, занимался законами, связанными с возвышением человеческих потребностей.

Незаметно был сделан следующий шаг, когда от обстоятельного рассмотрения частных законов был осуществлен переход к исследованию системы законов и механизма их действия и взаимодействия. В данном случае следует упомянуть Я. А. Кронрода, эту тему он развивал в ряде своих книг, в том числе и в фундаментальном труде, посвященном методам и законам политической экономии. Обобщающий взгляд на экономические законы проповедовали Кашин, Олигин-Нестеров, Покрытан, Черковец, Вад. Медведев и др. Вообще не только в 1960-е, но и в 1970-е и 1980-е гг. в отечественной политической экономии интерес к экономическим законам был достаточно высок, поскольку среди политико-экономов сложился не подвергавшийся критике взгляд, что необходимо изучать фундаментальные основы как экономики социализма, так и экономики капитализма.

Какая связь между предлагаемой мною темой институционализации экономических законов и взглядами ведущих советских экономистов на экономический закон как предмет научного изыскания? Когда отечественные исследователи рассматривали частные законы или систему законов экономики, то они сознательно или интуитивно занимались темой, при каких условиях конкретный экономический закон располагает простором для своего действия, а при каких условиях и предпосылках его действие и использование сдерживается. Эта мысль лежит в исходе моих рассуждений на тему институционализации законов. Естественно, что она конкретизируется, расширяется, обрастает дополнительными аргументами и примерами. В конечном счете под институционализацией экономических законов я понимаю такие действия и процессы, когда конкретный экономический закон вводится в такие условия и предпосылки с соответствующими правилами и нормами, когда экономический закон сохраняет потенциал самодвижения и действует в соответствии со своей неискаженной сущностью, при этом он отражает важную тенденцию хозяйственного развития. Естественно, что экономические законы понимаются как развивающиеся в том смысле, что идет вперед сам объективный процесс, он адекватно отражается в сознании исследователя. Так, Маркс формулирует закон стоимости рабочей силы, сводя его к издержкам содержания рабочего и его семьи плюс затраты на подготовку рабочей силы. Всего три элемента. Но последующее развитие капитализма, сопровождаемое развитием рабочего движения, формированием политических партий, отражающих интересы наемного труда, повышением степени вмешательства государства, созиданием социальной ответственности капитала и прочими обстоятельствами, привело к тому, что в стоимость рабочей силы объективно оказался включенным четвертый элемент – социальные затраты. Эта мысль прозвучала в исследованиях московских политэкономов еще в 1960-е гг. (Институт мировой экономики и международных отношений и др.). В настоящее время я прорабатываю идею, что в стоимость наемного труда необходимо включаются затраты на обеспечение рекреационных запросов работающих.

На мой взгляд, развертывание сюжета институционализации экономического закона предполагает выделение, по меньшей мере, следующих моментов.

1) Формулировка тех условий и предпосылок, при наличии которых экономический закон «трудится» нестесненно, в соответствии со своим содержанием и функциями и в тех формах, которые адекватны как содержанию, так и функциям. Вспомним суждение А. Смита, высказанное в его главном сочинении, где он говорит о том, что частное лицо, например лавочник, преследуя свой частный интерес, в то же время реализует интерес общественный, то есть покрывает запросы людей в мясопродуктах. В то же время внимательный читатель всегда увидит, что необходимо соблюдение массы условий, формирование соответствующих предпосылок для того, чтобы это все на деле реализовывалось. Так что предлагаемая мной постановка вопроса не нова, но вместе с тем и актуальна. Скажем, есть ли у научной общественности достаточно полное суждение по поводу того, насколько полно в настоящее время в России действует экономический закон возвышения потребностей людей, или даже можно выразиться так: а вообще то можно ли всерьез говорить об этом законе применительно к российским условиям?

2) Экономический закон имеет своих носителей в том смысле, что хозяйствующие субъекты, взаимодействуя друг с другом, образуют ткань экономического развития и в то же время формируют импульсы движения экономики. В свое время (особенно сильно это было представлено в 1990-е гг., когда политическая экономия как наука и вместе с тем вузовская дисциплина и преподаватели как ее адепты подвергались откровенным насмешкам) политико-экономов «советского образца» обвиняли в том, что у них нет субъекта, есть отношения, но нет актеров (сейчас более в моде акторы). Мы не можем представить себе экономические отношения как экономические интересы с их определенным содержанием и структурой, если отвергнем сюжет носителей этих отношений. Например, сейчас стало модным исследовать домашнее хозяйство как субъект, при этом предлагаются расширительные, междисциплинарные трактовки. Это, кстати, соответствует современному состоянию политико-экономического знания, которое ищет для себя новые живительные силы на стыках с другими науками, благодаря чему она и сама обогащается, и делает свой позитивный вклад в развитие других ветвей познавательной деятельности.

3) Экономический закон выражает сущность и содержание определенных процессов и явлений, характеризующихся такими признаками, как объективная необходимость, существенные связи, повторяемость процессов, самодвижение, механизм обратных связей (этот подход предполагает системное видение, это замечание существенно), понятие экономического закона есть развивающееся и пр. Это в общем предполагает построение модели экономического закона. Эта модель заметно погружена в эндотерический слой экономических отношений и в то же время возвышается в море экзотерических отношений, где она в этом поверхностном слое является предметом «разграничения» между политической экономией и институционализмом. Такого рода «трехэтажность» – существенный момент, впрочем, об этом я уже высказывался.

4) Обрисовка (в соответствии с законом необходимого разнообразия) той совокупности институтов, при отсутствии которых экономические законы не проявляют себя с должной интенсивностью, а их игнорирование по сути означает, что общество либо не использует имеющиеся резервы, либо даже несет прямые потери.

5) Экономические законы трактуются как законы-тенденции, в этом случае возникает необходимость рассмотрения факторов «за» и факторов «против». В этом отношении показателен Марксов анализ закона тенденции нормы прибыли к понижению, изложенный в третьем томе «Капитала». По сути в данном случае ставится тема механизма самодвижения экономического закона, но только при этом необходимо усилить внимание к тому, что можно назвать внутренней противоречивостью закона. В советское время исследователи этому моменту придавали очень серьезное значение. Например, при рассмотрении основного экономического закона формации изучалось противоречие между целью движения и средством достижения этой цели.

6) Носители экономического отношения, сознательно или интуитивно опирающиеся на экономические законы, обретают свою организационно-правовую форму и взаимодействуют между собой. При этом особое значение приобретает сюжет экономического поведения участников хозяйственной сферы. Эта тема разработана в литературе, существует мнение, что с позиции институционализма хозяйственное развитие следует трактовать как экономическое поведение взаимодействующих между собой экономических агентов.

Я вполне отдаю себе отчет в том, что те или иные из высказанных мною соображений вызовут возражения у тех, кто, возможно, сознательно или по ошибке заинтересуется этой темой, то есть темой взаимосвязи политико-экономического и институционального типов анализа. Мы не можем обойтись без учета объективных основ процессов и явлений, но мы и не можем игнорировать поверхностный слой экономических отношений, который в конечном счете можно свести к теме институциональной достаточности или недостаточности (с позиции условий экономического роста и благосостояния народа), при этом к этой теме можно присоединить вопрос и об экономическом поведении агентов.

О ВЗАИМОСВЯЗИ ПОЛИТИКО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОГО АСПЕКТОВ В ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ