Это странное “чу!..”

О междометии чу в русской поэзии

Речь пойдёт о том самом Чу, с которым все мы хорошо знакомы с детства по ряду хрестоматийных текстов: “Дорога везде чародею, // Чу! Ближе подходит седой…” (Некрасов) или: “Вечер мглистый и ненастный… // Чу, не жаворонка ль глас?..” (Тютчев).

Начну с цитаты из Белинского. Характеризуя реакцию читателей на балладу Жуковского «Людмила», вышедшую в свет в 1808 году, Белинский пишет: “Нам раз случилось слышать от одного из людей этого поколения довольно наивный рассказ о том странном впечатлении, каким поражены были его сверстники, когда, привыкши к громким фразам, вроде: О ты, священна добродетель! — они вдруг прочли эти стихи:

Вот и месяц величавой

Встал над тихою дубравой;

То из облака блеснёт,

То за облако зайдёт;

............................

Чу!.. полночный час звучит.

По наивному рассказу, современников этой баллады особенным изумлением поразило слово Чу!.. Они не знали, что им делать с этим словом, как принять его — за поэтическую красоту или литературное уродство…”