Дела и ужасы детского детектива

Детектив — признанный лидер среди жанров современной детской литературы. И хотя со всех сторон его теснят новомодные фэнтези и “виртуальные” приключения, детский детектив продолжает жить и бурно развиваться, несмотря на свой солидный возраст.

Детективный жанр пришёл в детскую книгу в начале XX века на волне всеобщей популярности рассказов про знаменитых сыщиков. Первыми авторами этих рассказов были известные писатели Эдгар По и Артур Конан Дойль, но уже довольно скоро детективы стали массовой литературной продукцией, выходившей в виде романов, повестей, очерков и комиксов. Историями о хитроумных сыщиках и бесстрашных детективах зачитывались не только взрослые, но и дети. Критики и педагоги, ведавшие проблемами детского чтения, относились к этому крайне негативно, упрекая “сыщицкую” литературу в низком художественном уровне, брутальности и “бездуховности”.

Недоверие к детективу было сломлено появлением произведений, рассчитанных на чтение ребёнка. Количество детских детективов росло так стремительно, что стало казаться: жанр криминальной истории придуман специально для детей. Среди создателей детских детективов были не только авторы “типовых” книг (как Э. Блайтон), но и вполне маститые писатели. Например, Э. Кестнер, автор повести «Эмиль и сыщики» (1928), А. Линдгрен, написавшая книги про суперсыщика Калле Блумквиста (выходили в конце 1940 — начале 1950-х годов), А. Н. Рыбаков с его знаменитым «Кортиком» (1948).

Если в зарубежной детской литературе пик популярности детективных историй приходится на середину XX века, то расцвет отечественного детектива для детей происходит на наших глазах. Во многом это вызвано тем “детективным бумом”, который переживает сегодня вся отечественная литература. Успех детектива принято связывать с общим процессом демократизации литературы, значительно изменившим наши представления об этом жанре. Современный детектив последних десяти лет открыл много новых писателей — от А. Марининой и Б. Акунина до Д. Донцовой, книги которых можно назвать общенародным чтением. И хотя детские писатели стремятся не повторять своих коллег по литературному цеху, надо признать, что развитие детского детектива идёт в общем русле детективной литературы. И не только отечественной, поскольку пишущие для детей и подростков авторы во многом ориентируется на зарубежный детский детектив с его давними традициями и наработанными литературными приёмами.

Среди авторов современного детского детектива — В. Роньшин, Е. Вильмонт, Е. Матвеева, А. Иванов, А. Устинова, А. Биргер, С. Силин, В. Гусев, В. Аверин, Г. Гордиенко, А. Грушкин, и этот список далеко не полный. К авторам детского детектива можно добавить мэтра этого жанра Б. Акунина, который издал детектив «Детская книга» (М.: Олма-Пресс, 2005)

и обработал для детей свои “взрослые” романы.

Разновидностей детективных историй тоже много: детективы бытовые и исторические, мистические (“страшилки”) и сказочные (их герои — персонажи русского фольклора). Такое разнообразие меркнет перед очевидным сходством: во всех детективах рассказывается про то, как было раскрыто преступление (разделение на детективную и криминальную литературу, с её интересом к преступной деятельности, для детской книги не актуально). Однотипность конфликта во всех детективных историях диктует однотипность героев. Не случайно так легко детектив становится серийным — на единый стержень (им является образ сыщика, постоянный и неизменный) нанизывается бесконечное число преступлений и расследований, и такая серийность — общая черта детективного жанра. Так, у Е. Вильмонт есть много детективных серий для детей (одна из них — «Криминальные каникулы», насчитывающая больше десятка книг). А. Иванов и А. Устинова издали многотомные детективные сериалы под названием «Компания с Большой Спасской», «Команда отчаянных», «Тайное братство Кленового листа». Детективные сериалы группируются в издательские проекты под общими названиями: «Детский детектив», «Чёрный котёнок», «Детектив для подростков», «Твой детектив», «Опасные игры» и др. — с однотипной формой издания и оформления книги. Серийность и однотипность, свойственные детективу, не отменяют индивидуальности авторского стиля, которой обладают лучшие произведения этого жанра.

Расследование преступного поступка образует сюжет детектива, в котором преступлению отводится роль мудрёной загадки, окружённой многочисленными тайнами (поэтому слова “загадка” и “тайна” часто выносятся в названия детских детективов). Разгадать загадку может только тот, кто обладает феноменальной наблюдательностью и аналитическими способностям сыщика. Каждая деталь, упоминаемая в детективной повести, либо приближает к разрешению загадки, либо, наоборот, уводит от неё (и таких “уводов” бывает несколько). Композиционное деление на части фиксирует этапы поиска, который всё больше усложняется к концу произведения. Как правило, каждая глава детективной повести — это новая загадка, ответ на которую читатель узнаёт только в эпилоге. Умение усложнить путь к разгадке требует от автора детектива определённого мастерства.

Поскольку загадывание и разгадывание — процесс во многом логический, то создаются “законы”, регламентирующие правила написания детектива. В эти “законы” авторы детских детективов вносят собственные “поправки”. В первую очередь они касаются образа главного героя — сыщика, расследующего преступление. В литературе для детей за дело правосудия берётся ребёнок или подросток, который, подражая великим мастерам сыска, выслеживает преступника. Такое подражание изображается комичным и по-детски наивным (так Калле Блумквист представляет себя с курительной трубкой, как Шерлок Холмс). Да и само расследование преступления во многом похоже на детскую игру в прятки или поиск сокровищ.

Ощущение игры поддерживается и тем, что юный сыщик действует, как правило, не один, а в компании своих ровесников. Вместе они устраивают тайное общество, члены которого собираются в укромном месте (на чердаке или в подвале), подальше от посторонних глаз. И хотя такие тайные сборища опять-таки напоминают детскую игру, их роль в книге к игре не сводится. На примере “сыскного братства” пропагандируются идеи дружбы и взаимопомощи, традиционные для детской литературы. Так, на помощь простодушному Эмилю, приехавшему в Берлин из провинциального городка, приходят бойкие столичные мальчишки. Действуя единой командой, они организуют наблюдение за вором, обокравшим мальчика, и это приводит в итоге к раскрытию преступления (в книге Э. Кестнера «Эмиль и сыщики» “сыскное братство” детей появилось впервые). Такие же дружные компании организуют герои новейшей детской литературы, будь то «Сыскное бюро “Квартет”» Е. Вильмонт или «Тайное братство Кленового листа» А. Иванова и А. Устиновой.

Но как бы детские писатели ни радели за чувство коллективизма, в герое-сыщике всё равно остаются претензии на явное лидерство — у него есть дар к логическим рассуждениям, тонким наблюдениям и гениальным догадкам. Эту черту интеллектуального превосходства авторы детективной литературы всегда отмечают: “Она обладала склонностью к анализу. И не раз ей удавалось распутать ситуации, над которыми ломали голову взрослые опытные люди. Сама она считала, что просто любит упрощать уравнения” (М. Чудакова. «Дела и ужасы Жени Осинкиной»).

Что движет юными сыщиками в их далеко не всегда безопасных разысканиях? Принято считать, что чувство сострадания и стремление к справедливости. В книге М. Чудаковой «Дела и ужасы Жени Осинкиной» (М.: Время, 2005) московская школьница становится частным детективом не для игры — она хочет спасти невинного человека, которого обвинили в убийстве любимой девушки. Идея восстановления справедливости объединяет вокруг Жени детей и подростков, готовых приехать ей на помощь с разных концов страны. Но не надо думать, что детектив — это разновидность идейной литературы, вовсе нет! Юным сыщиком движет стремление к неизвестному и рискованному, а голова кружится от “аромата тайны”. Кроме того, привлекательным кажется сам процесс расследования, и такая “любовь к искусству” отличает героя детективной литературы от положительных персонажей детских книг.

Действие классических детективов происходит в реальной жизни, так что на помощь потусторонних сил рассчитывать не приходится (даже в фантастических детективах дело решает не магия, а улики и отпечатки пальцев). Иллюзию достоверности создают временная и топографическая определенность (вплоть до указания реально существующих городов, улиц и станций метро). Так, по детективам петербуржцев В. Роньшина и Е. Матвеевой можно составить карту Петербурга, по книгам Е. Вильмонт — туристический указатель по странам Европы.

Социальные типажи и жизненные ситуации в детективе тоже очень узнаваемы, как и всевозможные бытовые мелочи (от описаний еды и модной одежды до сведений по уходу за животными). Из всего этого составляется картина жизни людей из разных слоёв общества. В недрах житейских конфликтов и материальных проблем скрыты истоки преступлений, которые предстоит раскрыть. Расследование открывает двери частной жизни не только сыщику, но и читателю детектива. У него появляется возможность заглянуть в “замочную скважину” и увидеть, как живут “экзотические персоны”, среди которых представители власти и бизнеса, криминальные авторитеты и сотрудники уголовного розыска. За достоверность изображения ручаться не приходится, но не это в конечном счёте главное. А главное то, что во всех преступлениях автор детектива видит проявление извечных человеческих пороков, которые уравнивают бедных и богатых, знаменитых и безызвестных. И в этом смысле детектив можно смело прописать по ведомству “нравственной” литературы с её идеями равенства всех перед предписаниями морали.

Детский детектив не уступает “взрослому” в обилии бытовых картин и житейских наблюдений.

Не ставя себе задачу анализа причин преступлений (этого нет и в детективах для взрослых), авторы описывают криминальную среду и деятельность органов правопорядка, жизнь верхов и социальных низов. И хотя часто речь идёт об общеизвестных фактах, они обладают для подростка новизной и приоткрывают ему заманчивый мир взрослых людей. Этот мир дополняется реалиями жизни молодёжной среды с актуальными для подростка проблемами. Среди них отношения с ровесниками, родителями и учителями и, конечно, с представителями другого пола (без описания романтической дружбы между юным сыщиком и его подругой не обходится ни один подростковый детектив).

Некоторые детективы тяготеют к жанру психологической прозы. Героиня книги Е. Матвеевой «Лента Мёбиуса» (М.: Астрель, 2002) переживает тяжёлый период своей жизни: ссору с матерью, предательство подруги, разлуку с любимым человеком. Она “ненавидит себя, свою беспомощность и бессмысленную жизнь”, и как часто бывает в этом возрасте, перекладывает вину на самых близких. Пытаясь раскрыть тайну гибели своего отца, девочка знакомится с разными людьми, которые помогают ей разорвать порочный круг неприязни к миру и к себе.

Иногда авторы детских детективов, следуя просветительской традиции детской литературы, проводят познавательные экскурсии или беседы на историческую тему. Так, «Детская книга» Б. Акунина, герой которой попадает то в Москву 1914 года, то в эпоху Ивана Грозного, оснащена культурологическим комментариями. Но все психологические тонкости и исторические экскурсы не должны в детективе отвлекать от главного — криминальной загадки.

Её разрешение сопровождается оценкой современных нравов, которые, увы, небезупречны. Такие же оценки делают авторы детских детективов, не смущаясь возрастом своих читателей. В книге А. Иванова, А. Устиновой «Загадка чёрной вдовы» (М.: Эксмо, 2002) рассказывается о похищении у известной артистки жемчужного украшения (подарка богатого поклонника). Команда подростков-сыщиков нашла виновную — ею оказалась дочь потерпевшей. Девочка, на которую её “звёздная” мать не обращала внимания, чувствовала себя заброшенной и хотела таким образом отомстить эгоистичной матери. Тема “богатые тоже плачут”, знакомая по зарубежным киносериалам, широко тиражируется в детских детективных историях: богатые в них лишены семейного благополучия, которое есть у обитателей скромных “хрущоб”. Популярны также темы молодёжного досуга, который описывается в духе модных журналов.

Но не всегда уроки детектива сводятся к прописной морали, а жизнь героев — к буржуазному досугу. Детский детектив — один из немногих жанров, который позволяет в рамках беллетристики говорить с ребёнком или подростком о социальных проблемах. В книге А. Биргера «Тайна вещих снов» (М.: Астрель, 2003) рассказывается история московского Гавроша. После того как спившийся отец продал квартиру аферистам, Лёнька, прозванный Ёжиком, и его младшая сестра оказались на улице. На одном из московских оптовых рынков с ними познакомились ребята из команды сыщиков. “Только сейчас они поняли, насколько мир, в котором живёт Ёжик, отличается от их собственного мира... У всех у них были дом, родители, школа, свой собственный уютный и надёжный угол, им не приходилось ежедневно бороться за кусок хлеба, не приходилось усваивать полууголовные привычки и ухватки, чтобы всегда уметь дать отпор... Рядом с ними Лёнька-Ёжик казался пришельцем с другой планеты”. Так по-новому зазвучала в современном детском детективе классическая история “детей подземелья”.

Довольно редко детские писатели касаются вопросов политической и идеологической жизни (политические детективы популярны в литературе для взрослых). Книга М. Чудаковой «Дела и ужасы Жени Осинкиной» — скорее исключение из правил. Её герои задумываются над тем, что происходит в сегодня в стране и как это связано с недавним прошлым. О том, каким оно было, современные подростки узнают в глухой деревушке, жители которой продолжают жить при советской власти. Однако пугает не только прошлое, но и настоящее с его разгулом преступности и криминала. Именно они породили страшное преступление, которое берётся раскрыть московская школьница Женя Осинкина (дочь человека, привыкшего использовать людей как материал для своего обогащения, становится убийцей). В некоторых случаях автор повести высказывается довольно резко: “Генерал-лейтенант Шуст был человеком умным. Это качество никак не является достоянием всех генералов” или “Люди Братства обладали редким в России свойством — умели слушать”. Да и вся история про то, как “взрослые парня засадили зазря, а дети стараются правды добиться”, звучит трагически.

Как правило, авторы детективов такого трагизма избегают. Зато кошмары и ужасы — непременное условие детективного жанра. Поскольку преступления вырастают из окружающей жизни, то, значит, кошмар таится в самом обыденном и привычном. Ужасное пугает и завораживает одновременно, потому что стирает с действительности налёт обыденного и привычного. Для нагнетания чувства страха в ход идут традиционные, но безотказно действующие приёмы: описание страшных мест (заброшенные дома, пустынные кладбища, разрушенные часовни), страшных персонажей (убийцы, маньяки, бандиты, мертвецы), а также событий, таящих для героя смертельную опасность. Ужас таится уже в названиях книг. Например, в «Тайне заброшенной часовни» (М.: Глобулис, 2004) А. Иванова и А. Устиновой есть и ночные вылазки, и встречи с привидениями, и магические книги. Редко какой детектив обходится нынче без мистики и явлений, не объяснимых наукой (например, девочка-ясновидящая в детективе А. Биргера «Загадка вещих снов»). От таких кошмаров холодеет кровь в жилах, как и полагается в детективном жанре со времён «Собаки Баскервилей».

Спасение мира, обезумевшего от страха, под силу только сыщику, и это ему всегда удаётся. Там, где беспомощны власти закона и правопорядка, вся надежда остаётся на человека частного (описание бестолковых полицейских и амбициозных инспекторов часто встречается в детективах с целью оттенить роль отдельной личности). Наиболее яркий представитель такого Частного человека в современной детективной литературе — женщина, пару ей в детективах для детей составляет девочка.

С ролью второстепенного персонажа, которая всегда отводилась девочке в детской литературе, в детективной повести было покончено. Женская экспрессивность и чувствительность, живость мысли и ответственность идут на пользу сыскному делу и всегда приводят к успеху. Бесстрашная Эмма Мухина (Роньшин В. Тайна зефира в шоколаде. М.: Эксмо, 2004) из разряда суперсыщиков и суперагентов. Обыкновенная школьница, она владеет приёмами карате и дзюдо, окончила курсы автолюбителей, стреляет из пистолета, изучила арабский язык (“на всякий случай”). Эмма путешествует по всему свету, побеждая мировую преступность и международную мафию.

Ни в чём не ограничивая возможности своих героев, современный детектив свободно соединяет фантастику и действительность. Бытовая и топографическая определённость на деле оборачивается фантастической условностью. Она усиливается всевозможными преувеличениями, которые выводят детский детектив в область вымысла, пародии, игры. Часто пародируются типажи и штампы самой детективной литературы. Впервые это было сделано в детективных повестях замечательного писателя Юрия Коваля «Приключения Васи Куролесова» и «Пять похищенных монахов» (вышли в 1970-е годы). Чего стоят только имена “великих” сыщиков — Вася Куролесов и Крендель! И хотя блестящий язык повестей Коваля остался непревзойдённым для современных авторов, элементы пародии на детективные схемы и приёмы встречаются в произведениях многих из них. Комическое в детском детективе сглаживает брутальность криминального жанра, не позволяет ребёнку стать безжалостным судьёй, а “сыскному квартету” превратиться в “карательный отряд”.

Рассказывая детективные страшилки, детский писатель всегда напоминает об условности литературной игры. В детективах В. Роньшина она особенно удаётся. Так, суперопер Григорий Молодцов — это пародийный вариант российского Джеймса Бонда («Охота на Красную шапочку», 2003). Суперопер преодолевает любые пространства и раскрывает любые преступления. Как и полагается наследнику Джеймса Бонда, он очаровывает женщин, правда, делает это невинно (раздаёт поклонницам автографы).

Поводом для всевозможных каламбуров в книгах Роньшина становится бандитский жаргон. Внучка милиционера спрашивает у деда: “А где зефир?” На что получает ответ: “В камере предварительного заключения” (имеется в виду бандит по прозвищу Зефир). Ещё пример: “Тебя же вроде замочили, суперопер? — Замочили, да я уже высох”. Предметом шуток становится и русская классика (традиция такой литературной игры идёт со времён Д. Хармса). Бандиты при встрече обмениваются паролями: “Вы случайно не родственник Тургенева?” — “Нет, я родственник Чехова”. Разговор следователя с мамой напоминает разговор пушкинской Татьяны с няней: “Не спится, Зайчик? — Не спится, мама, здесь так душно”. Персонажи повестей В. Роньшина откровенно играют в детектив, переодеваясь и преображаясь, подобно актёрам.

Неиссякаемым источником юмора служат в детских детективах всевозможные “приколы”, на которые горазды юные сыщики. О своих “шутках” они рассказывают в соответственной разговорной манере. Далеко не всегда это бывает уместно, поскольку обыграть живое разговорное слово под силу не многим писателям. Потоки подросткового сленга заполняют детективы А. Иванова и А. Устиновой, и такая манера повествования кажется упрощённой и однообразной. Как и однотипные диалоги Е. Вильмонт, имитирующие разговор подростков. У В. Роньшина сленговое слово становится предметом стилистической игры. Два подростка в детективной “страшилке” беседуют о том, что их учительница взялась отстреливать двоечников. “А ты прикинь — если математика вольтанулась, значит, и другие преподы могут с резьбы съехать. И тоже начнут палить из автоматов. Нет уж, лучше быть живым отличником, чем мёртвым двоечником” (Роньшин В. Кошмары станции “Мартышкино”. М.: Эксмо, 2004). И с таким выводом трудно не согласиться.

Разговаривая с подростком на его языке, детский детектив лишний раз подтверждает свою славу самого демократичного литературного жанра. И к тому же самого интерактивного: загадки и улики, тайны и находки призваны разбудить мысль не только у сыщика, но и у читателя. Каждый любитель детектива ощущает себя Шерлоком Холмсом, Настей Каменской или участником сыскного бюро «Квартет», а оказаться в такой умной компании — это всегда увлекательное и приятное дело.