Платежи за экосистемные услуги и Хередианская декларация

Платежи за экосистемные услуги и Хередианская декларация

И.П. Глазырина,

ИПРЭК СО РАН, ЗабГУ

Аннотация: В работе обсуждаются теоретические подходы к созданию систем платежей за экосистемные услуги. Изложены основные принципы Хередианской Декларации и представлен краткий анализ соответствия Российской системы платного природопользования этим принципам.

Введение: Экосистемные услуги как компонент природного капитала

Экосистемными услугами называются важные для благосостояния человечества блага, которые порождаются функционированием экосистем. Впервые это понятие появилось в трудах основателей экологической экономики [1, 2] достаточно широко представлено и в российской научной эколого-экономической литературе [3-9 и др.]. Р.А. Перелет разделяет их на 2 категории [8, стр. 90]:

(1) экосистемные экологические «услуги» — обеспечение природой различного рода регулирующих состояние биосферы функций: поглощение и переработка загрязнений и отходов, регулирование климата и водного режима, защитные свойства озонового слоя Земли и т. д.;

(2) «услуги» природы, связанные с эстетическими, этическими, моральными, культурными, рекреационными, историческими аспектами.

Экосистемные услуги – это продукт природного капитала, который не следует отождествлять с природно-ресурсным потенциалом [5]. Способность природных систем выполнять экологические функции не менее важна, чем обеспечение хозяйственной деятельности природными ресурсами. И обеспечение природным сырьем, и оказание экологических услуг осуществляется в виде «потоков», то есть имеет динамическую природу.

Однако есть ряд аргументов, которые показывают существенное отличие экосистемных услуг от потока природных ресурсов [10], (за которые обычно и взимаются платежи), которое очень важно в концептуальном плане:

1. В процессе «оказания услуг» экосистемы количественно не расходуются, но могут качественно меняться.
2. В отличие от природных ресурсов, нельзя создать запасы экосистемных услуг, их нельзя использовать раньше или позже по нашему желанию.
3. Экосистемные услуги – это потоки полезностей, порождаемые специфической конфигурацией природных активов (а не просто их наличием).

Последнее, возможно, является самым важным. В работе [11] приведено остроумное сравнение процесса предоставления экосистемных услуг с работой автомобиля. Машина состоит из металла, пластика, стекла и др. материалов, однако только специфическое их сочетание обуславливает возможность получения «транспортных услуг». Сломанная машина состоит из того же самого, но никаких услуг предоставить не может. Только здоровые, целостные экосистемы в полной мере выполняют свои экологические функции, то есть предоставляют экосистемные услуги. В связи с этим принцип ответственности за целостность экосистем [5, 12] должен быть одним из основополагающих в природоохранной деятельности. Структура и разнообразие экосистем является важным компонентом природного капитала. Поэтому нужны специфические действия, направленные на поддержание этой целостности и система платежей должна обслуживать в том числе эту задачу.

Проблема сохранения экологических функций и разработки механизмов для решения этой задачи становится еще более актуальной в условиях климатических изменений. Межрегиональное трансграничное сотрудничество, особенно на востоке России, также создает дополнительные экологические риски. К настоящему времени наметилась и продолжает расширяться практика «экологически неравноценного обмена» в сотрудничестве с КНР [14-17]. Поэтому создание системы платежей за экосистемные услуги становится первоочередной задачей в контексте обеспечения устойчивого развития.

2. Экосистемные услуги как общественные блага

Природные системы, обеспечивая экономику потоками природных ресурсов (в том числе энергоносителями – «потоками энергии»), сами меняются в этом процессе, ресурсы преобразуются в произведенные продукты – товары и услуги, а также в отходы. Добывая ресурсы, мы неизбежно в той или иной степени разрушаем экосистемы и снижаем их способность оказывать экосистемные услуги, а иногда лишаем ее совсем: например, в результате сплошных рубок лес перестает выполнять водорегулирующую функцию. В процессе оказания экосистемных услуг экосистемы физически не меняются и не трансформируются в продукт. Лес, в течение дня поглощающий углекислый газ, к вечеру остается тем же самым лесом, и способен и завтра выполнять те же функции. Этого нельзя сказать, если использовать этот лес для получения древесины.

Экосистемные услуги имеют (в различной степени) признаки общественных благ. При анализе видов экосистемных услуг необходимо учитывать такие их свойства, как потребительская конкурентность (rivalry), неисключаемость, пространственную распределенность. Выделяют 4 степени этой потребительской конкурентности (полная, частичная, не-конкурентность и антиконкурентность) [10]. Антиконкурентность означает, что чем больше пользователей данных услуг, тем больше выгод в количественном и качественном аспекте получает их потребитель. Примером может служить научная составляющая экосистемных услуг, то есть возможность использования живой природы в научных целях. Товар или услуга не обладает потребительской конкурентностью (является неконкурентным), если его индивидуальное использование не влияет на его использование другими в количественном и качественном отношении (например, красивый пейзаж). Неконкурентность проявляется в культурных, духовных, эстетических аспектах экосистемных услуг. Частичная конкурентность экосистемных услуг проявляется, например, в использовании водных объектов (обеспечивающих определенный уровень рыбопродуктивности) для аквакультуры. Или в использовании природных зон для туризма – слишком большой поток туристов снижает качество этой «услуги».

Неисключаемость (non-excludability) экосистемных услуг проявляется тогда, когда на них невозможно установить права собственности или это слишком дорогая процедура. Например, трудно кому-то отказать в предоставлении услуг регулирования водного стока или климата.

Системы платежей за экосистемные услуги должны обязательно учитывать эти свойства. В частности для платежей за услуги, для которых характерна неисключаемость, целесообразно  создавать институциональные формы, типа монопсонии [19]. Одно из достоинств такой системы заключается, в частности, в снижении трансакционных расходов. Единственный получатель платежей должен создать комплексную процедуру (систему), обеспечивающую сохранение экосистем в таком состоянии, чтобы они были способны выполнять свои функции, и эта способность количественно не уменьшалась. Упраздненная система экологических фондов в России, при целенаправленном совершенствовании расходных процедур могла бы решать такую задачу, и это – еще один аргумент в пользу их восстановления.

Далеко не всегда платежи за экосистемные услуги выделяются как в доходной, так и в расходной части соответствующих бюджетов. Чаще всего молчаливо предполагается, что они являются составляющей общего потока платежей за природные ресурсы. Но различия между этими природными потоками – ресурсов и услуг – обуславливают целесообразность их отдельного «финансового обслуживания».

3. Хередианская декларация

Существует очень высокая степень неопределенности в наших знаниях о функционировании экосистем, о том, каким образом может повлиять на них человеческая деятельность, как следствие - высоки риски необратимых изменений. Поэтому особая роль отводится принципу предосторожности и разработке на этой основе адаптивных институциональных форм, одной из которых является система платежей за экосистемные услуги. Адаптивные механизмы управления, включающие в себя целый комплекс различных инструментов регулирования, в настоящее время привлекают особое внимание специалистов [20]. В отличие от административно-контрольных инструментов в чистом виде, они дают возможность периодически оценивать и проверять достигнутые результаты на соответствие заявленной цели и промежуточным задачам, и на этой основе осуществлять гибкое регулирование. И в отличие от чисто экономических рычагов стимулирования, они дают возможность решать системные и инфраструктурные проблемы.

В 2007 году международная команда, работавшая в рамках «научного ателье» в г. Хередиа (Коста-Рика) разработала Декларацию о принципах формирования систем платежей за экосистемные услуги, которая получила по этой причине название Хередианской Декларации.

В Декларации отмечается, что эти блага часто «не улавливаются» рынками товаров и услуг, и поэтому для их сохранения и эффективного использования нельзя надеяться на рыночные механизмы регулирования. Существенной особенностью многих видов экосистемных услуг является то, что использование их одними не препятствует возможности их использования для других (например, красота ландшафта). Поэтому задачу сохранения этой составляющей природного капитала необходимо ставить в контексте кооперации, а не конкуренции. Хередианская декларация предлагает следующие 10 принципов для разработки платежей за экосистемные услуги [10]. Подходы Декларации концептуально близки к идеям Е.В.Рюминой об экологическом предназначении природно-ресурсной ренты [13].

1. Постоянное совершенствование методов количественных оценок для экосистемных услуг с учетом множественности их уровней, вовлекая в процесс институты, которые могли бы эффективно использовать эти оценки. При этом необходимо отдавать себе отчет в том, что мы будем постоянно работать в условиях значительной неопределенности.

2. Большинство экосистемных услуг является «комплексным продуктом» экосистем. Необходимо выявлять специфические характеристики этой комплексности для того, чтобы предотвратить создание хозяйственных стимулов с опасными последствиями и обеспечить максимальные выгоды для общества.

3. Пространственные и временные характеристики управляющих институтов должны соответствовать масштабам самих экосистем. Необходимы институты локального, регионального и глобального уровня, обеспечивающие процессы управления в краткосрочном, среднесрочном и долгосрочном аспектах. Эти институты должны надежно обеспечивать междууровневые информационные потоки, принимая во внимание режимы собственности, культурные аспекты и индивидуальные интересы.

4. Необходимым условием для внедрения систем платежей является правильное установление режимов собственности, которая далеко не обязательно должны быть частной.

5. Необходимо также установление адекватного распределения затрат на поддержание экосистемных функций и выгод от их использования.

6. Выгоды от системы платежей должны получать «производители» экосистемных услуг.

7. Система платежей должна обладать функциями адаптивности: в ней должны быть предусмотрены механизмы оценки опыта существующих систем, разработки новых и улучшения действующих инструментов.

8. Частью процедуры внедрения системы платежей должны быть образовательные и просветительские программы, целевой аудиторией которых будут как широкие слои общественности, так и органы государственного управления.

9. Все стороны, интересы которых так или иначе будут затронуты внедрением системы платежей за экосистемные услуги, должны быть вовлечены в процесс ее разработки и внедрения. В этом случае их осведомленность, доверие и участие в процессе смогут обеспечить положительное отношение и выполнение предписанных правил и ответственность всех сторон.

10. Система платежей будет эффективно работать, если она совместима с другими инструментами регулирования природопользования и не приводит к противоречиям в практике управления ресурсами.

Платежи за экосистемные услуги (причем отдельно, а не в составе общих платежей за природные ресурсы) в настоящее время уже достаточно распространены в мире, преимущественно в аграрном секторе [4, 18]. В частности, ежегодные расходы государственного бюджета США для компенсации фермерам расходов на охрану окружающей среды составляют 1,7 млрд. долларов.

4. О платежах за экосистемные функции в России

Хередианская декларация разработана на основе обобщения богатого опыта функционирования систем платежей в различных странах. В данном разделе мы приведем краткий анализ соответствия механизмов платного природопользования в России ее принципам.

Система экологических платежей в России не предусматривает плату за экосистемные услуги в чистом виде. Однако платежи за выбросы в атмосферу, сбросы в водные объекты и размещение отходов могут рассматриваться в том числе как компенсация за использование ассимиляционного потенциала природных сред. Размеры этой компенсации в части выбросов двуокиси углерода, направляемые на восстановление экосистемных функций, могут быть определены на основе расчетов, представленных в [21].

Начиная с анализа самого первого принципа приходится сделать вывод, что в России большинство из них не выполняются. Динамичные изменения последних лет, в том числе климатические, которые привели к значительным изменения функций экосистем, никак не были отражены в российском законодательстве о платном природопользовании. Ключевую роль должна играть реализация принципа № 6, который требует, чтобы выгоды от платежей за экосистемные услуги получали их «производители», то есть те, кто несет ответственность за способность природных активов выполнять экологические функции. Можно привести большое количество примеров несоответствия этому положению в России, причем не из-за нарушения законов, а как раз в результате их исполнения.

Одним из примеров может служить распределение финансовых потоков от платежей за лесопользование. Констатация значимости функций лесных экосистем в законодательстве РФ позволяет считать, что определенная часть платежей за лесопользование должна направляться на их восстановление и поддержание, то есть как раз на обеспечение экологических услуг. Однако значительное перераспределение средств в пользу федерального бюджета не способствует решению этой задачи.

В таблице 1 представлены данные по поступлению платежей арендной платы от использования лесных ресурсов по уровням бюджета (ФБ – федеральный и ОБ – областной бюджеты соответственно) и по каждому виду пользования для типичного «лесного» региона Сибири – Читинской области (с 2008 г. – Забайкальский край). Финансовые потоки от арендной платы за лесопользование примерно поровну распределяются между региональным и федеральным бюджетами. Большая часть средств в оба бюджета поступает от платежей за заготовленную древесину. При этом, в соответствии с действующим законодательством, в федеральный бюджет поступают средства в размере минимальных ставок за заготовку древесины, в региональный – в размере, превышающем минимальные ставки. Поэтому распределение финансовых потоков между бюджетами зависит только от качества древесины и спроса на нее в конкретном районе, и совершенно не связано с задачами сохранения лесных экосистем. Таблица 1 [22] показывает, что в разрезе лесничеств это распределение весьма неравномерно.

Большая часть платежей арендной платы в федеральный бюджет поступает от заготовки древесины (80,5% от общей суммы поступлений в федеральный бюджет). Арендные платежи за лесные участки для недропользования полностью поступают в федеральный бюджет. Это вряд ли оправдано, поскольку на таких участках часть леса полностью уничтожается и для компенсации экосистемных услуг необходимы меры на местном/региональном уровне: создание (постоянных или временных) охраняемых территорий для сохранения ресурсов растительного и животного мира, лесовосстановление на других участках и т.д. Эти меры невозможно адекватно запланировать и реализовать на федеральном уровне. Для возможности оперативных и экономически эффективных мер соответствующие средства должны быть в распоряжении местных и/или региональных институтов.

Таблица 1

Поступление платежей арендной платы за лесопользование в 2007 г. (Читинская обл.)

№ п/п	Наименование лесничества	Заготовка древесины, тыс. руб.	Недро-польз-е, тыс. руб.	Ведение охотничьего хозяйства, тыс. руб.	Рекреационная деятельность, тыс. руб.	Побочное пользование, тыс. руб.	Всего	Всего
		ФБ	ОБ	ФБ	ФБ	ОБ	ФБ	ОБ	ФБ	ОБ	ФБ	ОБ
1	Акшинский				2,3						2,3	0
2	Александровско-Заводский	178,9	230,4	38,3							217,2	230,4
3	Аргунский			96,8							96,8	0
4	Бадинский	1869,4	2156,5								1869,4	2156,5
5	Балейский			208,5							208,5	0
6	Беклемишевский	291,4	205,6			0,3	14,4	12,3	3		308,8	218,2
7	Борзинский			78,6							78,6
8	Верхне-Читинский	761,7	871,1		3,2	5,4	63,8	12,7	3,7		832,4	889,2
9	Газимуро-Заводский	728,1	2374,2	1513,2	10,1	62,2					2251,4	2436,4
10	Ингодинский	4187,5	7029,9		22,4	5,5	20,9		0,19		4230,99	7035,4
11	Карымский	2405,1	1928,4	86,5	0,97	1,9	11,6	6,7			2504,17	1937
12	Красночикойский	7681,7	7068,2	1623,9						1,2	9305,6	7069,4
13	Кыринский			0,7							0,7	0
14	Могочинский	5154,4	4594,1	3929			13,8				9097,2	4594,1
15	Новопавловский	1976,5	1551,7								1976,5	1551,7
16	Оленгуйский	152,4	44,4				2,7	2,4			155,1	46,8
17	Петровск-Забайкальский	5356,5	2612,9		3,5	8,2			0,7	0,4	5360,7	2621,5
18	Сретенский	3140,6	10079,3	260,4	2,2	2,2					3403,2	10081,5
19	Тунгиро-Олекминский	16,1	8,1	57,5	6,9	5,5					80,5	13,6
20	Тунгокоченский			260,4	25						285,4	0
21	Хилокский	2565,6	4227,5					0,5			2565,6	4228,0
22	Чарский			112,9							112,9	0
23	Чернышевский			17,1							17,1	0
24	Шелопугинский	875,4	1103,1								875,4	1103,1
25	Шилкинский	40,8	42,1	305	1,1	1,8					346,9	43,9
26	Читинский	97,7	49,3	67,7	3,3		184,3	64,7	1,1	2	354,1	116
	Всего	37479,8	461778	8656,5	81,0	93,0	311,5	99,3	8,7	3,6	46537,5	46372,7

Доля поступлений от этого вида лесопользования в 2007 г. составляла 8,5 млн. руб. (18,6% от общей суммы поступлений в федеральный бюджет) и не являлась сколько-нибудь значимой для федерального уровня бюджетной системы. В то же время для регионального/местного уровня этих средств может быть достаточно для компенсационных мероприятий. Однако они должны иметь целевой характер, что действующим законодательством не предусмотрено.

Доля охотничьего хозяйства и рекреационной деятельности весьма незначительна в общей сумме платежей за пользование лесным фондом (менее 1%) [22]. Этим, в частности, объясняется незаинтересованность и недостаточное внимание региональных органов государственной власти к этим видам деятельности, а также к вопросам охраны связанных с ними экосистемных функций: сохранения среды обитания животных, ландшафтов для развития туризма и др. Доходы таких масштабов имеют значение для бюджетов уровня поселений. Поэтому целесообразно переориентировать эти финансовые потоки на этот уровень, чтобы повысить заинтересованность администрации и жителей поселений развивать и поддерживать эти виды деятельности, а также выводить их из теневого сектора. С другой стороны, эффективный контроль за этими видами хозяйственной деятельности также возможен лишь на уровне муниципалитетов и поселений.

Сумма прочих доходов, поступивших в федеральный бюжет от использования лесного фонда и лесов иных категорий Читинской области составила 11451 тыс. руб. (96,6% от общей суммы прочих доходов), в том числе 9981,7 тыс. руб. (суммы денежных взысканий (неустоек) за нарушение Правил отпуска древесины на корню в лесах Российской Федерации, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 1 июня 1998 года № 551, а также денежных взысканий за ущерб, причиненный лесному фонду и не входящим в лесной фонд лесам, нарушением лесного законодательства РФ, в соответствии с таксами, утвержденными постановлением Правительства РФ от 21 мая 2001 года № 388), 1152,8 тыс. руб. (средства от реализации секвестрованной древесины) и 316,5 тыс. руб. (доходы от оказания консультационных услуг и др.) [22]. Очевидно, что эти средства более целесообразно использовать непосредственно в регионах для проведения компенсационных мероприятий для восстановления экосистемных функций.

В таблице 2 приведен пример распределения финансовых потоков от налоговых поступлений в бюджетную систему Российской Федерации по лесному хозяйству и предоставлении услуг в этой области, также для Читинской области. Таким образом, произошло перераспределение финансовых потоков от лесного хозяйства и лесозаготовок с учетом налогов в 2007 году, и доля поступлений в федеральный бюджет уже составила 74%. Так называемые налоги со специальным режимом - упрощенное налогообложение и налог на вмененный доход - также дают определенную долю в региональный и местные бюджеты. К сожалению, используя только открытую информацию налоговых органов, точные показатели определить невозможно, однако в любом случае в 2007 году доля этих бюджетов была меньше 26%. Если учесть в анализе налоговые поступления от переработки древесины и производства изделий из дерева (кроме мебели), то получается почти та же картина – доля федерального бюджета существенно превышает доли регионального и местного бюджетов; в 2007 году она составила 71% [22].

Таблица 2

Поступление налогов и сборов в бюджетную систему Российской Федерации по лесному хозяйству и предоставлении услуг в этой области (Читинская область) [22]

№	Виды налогов и сборов	2006	2007
		тыс. руб.	%	тыс. руб.	%
1	Федеральные	44587	53,5%	104009	74%
2	Региональные	12117	14,6%	9516	7%
3	Местные	1146	1,4%	1761	1%
4	Налоги со специальным налоговым режимом	25405	30,5%	24592	18%
	Итого	83255		139878

Источник данных: www.r75.nalog.ru

В приграничных регионах Сибири и Дальнего Востока причиной значительного ущерба лесным экосистемам является высокая доля теневого лесопользования и его сырьевая ориентация [23]. В этой ситуации платежи за экосистемные услуги вряд ли будут эффективны, если не будут дополнены административными мерами по усилению контроля и космического мониторинга.

Главной проблемой, препятствующей эффективному использованию средств для сохранения экологических функций лесов России является то, что институциональная система лесопользования не предусматривает ответственность за целостность лесных экосистем и обязательное направление на эти цели части средств от лесопользования.

Вопросы платежей за экосистемные услуги для водных объектов к настоящему времени являются наиболее проработанными и используемыми на практике. Рабочая группа по комплексному управлению водными ресурсами Европейской экономической комиссии в 2006 г.подготовила объемный доклад с рекомендациями по введению таких платежей и в России [24]. Однако для реализации этих, в целом правильных, рекомендаций в России необходимо почти с нуля создать институты согласования интересов. Можно сказать, что за прошедшие годы следующего шага сделать не удалось.

Работа выполнена при поддержке при поддержке Программы фундаментальных исследований Президиума РАН на 2012–2014 гг. «Роль пространства в модернизации России: природный и социально-экономический потенциал». Задания Министерства науки и образования РФ в ЗабГУ (проект 1.2.12) и Российского гуманитарного научного фонда (проект № 10-02-00026а).

Литература

1. Costanza R., Daly H. Natural capital and sustainable development // Conservation Biology. – 1992. – v. 6, № 1. – P. 37–46.
2. Daly H, Farley J. Ecological Economics: Principles and Applications. – Washington: Island Press, 2003. –450 p.
3. Бобылев, С.Н., Гирусов Э.В., Перелет Р.А. Экономика устойчивого развития. – М.: Ступени, 2004. – 303 с.
4. Бобылев С.Н., Захаров В.М. Экосистемные услуги и экономика. – М.: ООО «Типография ЛЕВКО », Институт устойчивого развития /Центр экологической политики России, 2009. – 72 с.
5. Глазырина И.П. Природный капитал в экономике переходного периода. – М.: НИА-Природа, РЭФИА, 2001. – 204 c.
6. Глазырина И.П. Исследование качества роста региональной экономики в контексте концепции устойчивого развития // Экономика природопользования. – 2006. – № 4. – С. 21-30.
7. Котко А. А. Включение экосистемных услуг в экономические отношения// Известия РАН, Серия географическая. – 2009. – № 4. – С. 78-85.
8. Перелет Р.А. Системное управление переходом к устойчивому развитию // Труды ИСА РАН. – 2009. – № 42. – С. 87-103.
9. Титова Г.Д. От экономики природопользования к экономике морских экосистем и биоразнообразия // Рыбные ресурсы. – 2010. – № 10. – С. 25-29.
10. Farley J., Costanza R. Payments for Ecosystem Services: from local to global // Ecological economics. – 2010, v. 69, № 11. – P. 2069-2074.
11. Malghan D. On being the right size: a framework of analytical study of scale, economy and ecosystem. Public Affairs, University of Maryland, College Park, 2006.

1. Glazyrina I., Strizhova T. Ecosystem integrity and its implementation in Eastern Siberia // Implementing Ecological Integrity, Kluwer Academic Publishers, P. Crabbe et al (eds). NATO Science Series, IV. Earth and Environmental Sciences. – 2000. – v. 1. – P. 77-88.
2. Рюмина Е.В. Ущерб от экологических правонарушений: больше вопросов, чем ответов. Экономика природопользования, 2004, № 4, с. 55-65.
3. Горошко О.А. Чрезвычайно опасный проект переброски вод реки Хайлар/Аргунь // Информационный бюллетень Рабочей группы по журавлям Евразии. – 2007. – № 10. – С. 89-91.
4. Забелина И.А., Клевакина Е.А. Эколого-экономические аспекты природопользования и проблемы приграничного сотрудничества в регионах Сибири // ЭКО. – 2011. – № 9. – С. 155-166.
5. Экологические риски российско-китайского сотрудничества: от «коричневых» планов к «зеленой» стратегии / Под ред. Е. Симонова, Е. Шварца, Л. Прогуновой. – Москва-Харбин-Владивосток, WWF, 2010. – 202 с.
6. Glazyrina I. Economic Growth, Climate Policy and a Problem of Burden Sharing: Russian Chinese Relationships Case Study. In: M. Mascia, L. Mariani (eds) Ethics and Climate Change. Scenarios for Justice and Sustainability. CLEUP SC, Fondazione Lanza, Padova. – 2010. – P. 319-329.
7. Farley J., Schmitt F., Alvez J., J. Ribeiro de Freitas Jr. How valuing nature can transform agriculture // Solutions. – 2012. – v. 2, № 6. – P. 64-73 / http://www.thesolutionsjournal.com/node/1014
8. Kemkes R., Farley, J., Koliba C. Determining what payments are effective policy approach to ecosystem service provision // Ecological economics. – 2010. – v. 69, № 11. – P. 2060-2068.
9. Blueprints for an integration of science, technology and environmental policy (BLUEPRINT) – Mannheim, ZEW, 2004. – 64 р.
10. Забелина И.А., Клевакина Е.А. Оценка экологических затрат в произведенном валовом региональном продукте // Регион: экономика и социология. – 2011. № 2, С. 223-232.
11. Глазырина И.П., Забелина И.А. Природный капитал лесов Забайкальского края: экономическая оценка доходов от использования лесных ресурсов // Вестник МАНЭБ. – 2009. – № 3. Т.14. – С. 27-32.
12. Колесникова А.В. Анализ влияния государственного регулирования на изменение сырьевой направленности лесной отрасли // Вестник Новосибирского государственного университета. – 2010. – том 10, выпуск № 4. – С. 40 – 48.
13. Плата за экосистемные услуги в условиях комплексного управления водными ресурсами. Европейская экономическая комиссия / http://cawater-info.net/bk/water_law/pdf/unece_payment_ru.pdf
14. В.И.Данилов-Данильян, К.С.Лосев, И.Е.Рейф. ПЕРЕД ГЛАВНЫМ ВЫЗОВОМ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Взгляд из России .- М.: ИНФРА-М,2005.- 224 с.

Платежи за экосистемные услуги и Хередианская декларация