Социальный капитал как экономический фактор репродуктивного поведения

Тындик Алла Олеговна

Независимый институт социальной политики

г. Москва

Социальный капитал как экономический фактор репродуктивного поведения.

На теоретическом уровне снижение рождаемости в связи с изменениями предпочтений в отношении числа детей объясняется как ценностными, так и рациональными мотивами. Согласно экономической теории рождаемости [Becker, 1991], рост длительности обучения и образовательного уровня женщин, их интенсивная занятость на рынке труда обуславливают изменение репродуктивного поведения. Распространение современных эффективных методов контрацепции способствует лучшему контролю над последовательностью событий жизненного цикла. Тенденция к росту инвестиций в детей приводит к увеличению «цены» ребенка и, при прочих равных, снижению их числа. В экономической теории рождаемости довольно скоро произошел переход от учета прямых и косвенных издержек рождения ребенка к учету также и времени, затрачиваемому на воспитание детей, т.е. к временным издержкам деторождения. Дети — времяемкие блага, и если реальная ценность времени человека увеличивается, то «цена» детей увеличится относительно других благ, которые частично вытеснят детей в оптимальном решении. Возможность снизить временные затраты на уход за детьми и их воспитание представляется позитивно влияющей на репродуктивные намерения и шансы их реализации. Снижение временных издержек может идти по пути пользования формальными и неформальными услугами по уходу за детьми и их воспитанию.

Обращение к теории социального капитала позволяет с новой стороны взглянуть на эти вопросы, т.к. социальный капитал может использовать как путь снижения прямых и косвенных издержек рождения и воспитания детей. Через получаемый социальный капитал индивиды имеют доступ к экономическому капиталу. В контексте рождаемости и ухода за детьми социальные сети, состоящие из родственников, друзей, близких людей порождают доверительные отношения и являются опорой неформальных услуг по уходу за детьми и их развитию.

В настоящей работе социальный капитал рассматривается с экономической точки зрения. Социальный капитал – в данном исследовании – это те ресурсы, к которым индивиды получают доступ через их личные взаимоотношения и которые позволяют им достигать их целей. Соответственно, особое внимание уделяется таким характеристикам, как: а) размер социальных сетей, б) включенность во внутрисемейные и межсемейные обмены.

Актуальность такого рода исследований обусловлена тем, что активное использование ресурсов социального окружения наиболее интенсивно проходит в условиях институциональных изменений, особенно при сокращении или реструктуризации институтов по уходу за детьми, трудовых отношений и социальных выплат, связанных с родительством. Именно это наблюдается в настоящее время в России. Социальный капитал в ряде случаев выступает субститутом экономического капитала. Неблагополучие семей и плохое материальное положение препятствует возможности членов домохозяйства платить за институциональный уход за ребенком или детьми. В то же время в бедных семьях мать не может уйти с рынка труда для самостоятельного ухода за ребенком, так как потеря члена домохозяйства, приносящего доход, еще хуже может сказаться на экономическом положении семьи. Таким образом, люди прибегают к социальным связям, например, оставляя ребенка на воспитание бабушке, подруге или другим участникам социальной сети.

В настоящем доклад включены не все полученные результаты1, а только та небольшая часть, которая касается ресурсного блока переменных. Информационной базой работы выступают две волны социально-демографического обследования РиДМиЖ2.

Блок «Денежные трансферты» содержит базовый индикатор размера социальной сети по денежным трансфертам. Размер социальной сети как наиболее простой индикатор используется в качестве отправной точки анализа влияния социального капитала на репродуктивное поведение. С ним часто связывается размер получаемой индивидом поддержки, т.к. широкие сети предоставляют большую поддержку по сравнению с узкими. Очевидно, что отсутствие денежных трансфертов в предыдущем периоде не исключает возможности их получения тогда, когда это окажется необходимым. Важность учета не только фактических, но и потенциальных участников социальной сети по обмену ресурсами неоднократно отмечал Bhler (Bhler, Fratczak, 2004; Bhler, Philipov, 2005). К сожалению, анкета РиДМиЖ не содержит вопроса, есть ли в окружении респондента те, кто может оказать ему помощь в случае материального затруднения. В качестве суррогата используется согласие с утверждением «Я знаю многих людей, к которым могу обратиться, если у меня возникнут проблемы».

Желание родить ребенка в течение ближайших 3 лет оказалось выше в группах респондентов, у которых есть потенциальные и, тем более, фактические источники денежной помощи. Однако при контроле прочих факторов значимое влияние материальной поддержки на репродуктивные намерения индивида сохраняется только для категории «размер сети составляет два человека и более» и только среди однодетных. Фактические вероятности рождения ни первого, ни второго ребенка в период между опросами при контроле прочих факторов не зависели от числа источников денежных трансфертов (Рисунок 1).

Рисунок 1. Репродуктивные намерения и рождения среди респондентов с разным числом детей в 2004 году в разрезе размера социальной сети по денежным трансфертам.

Второй блок касается потенциальной возможности получения неформальных услуг по уходу за ребенком со стороны родителей респондента. Сохранение тесной связи с родителями, проживающими отдельно, оказалось положительно влияющим на репродуктивные намерения бездетных респондентов. Проживание потенциальной бабушки на доступном расстоянии означает, что при рождении ребенка можно рассчитывать на некоторую помощь с ее стороны. При контроле прочих факторов вероятность рождения первого ребенка в период между опросами оказалась в 3,8 раза ниже среди тех, чьи родители живут далеко, по сравнению с проживающими совместно.

Однако если компонента тесноты связи с родителями связана с потенциальной возможностью получения помощи в случае рождения первого ребенка, то блок «услуги и помощь» отражает фактическое ее получение со стороны участников социальной сети среди тех, кто уже имеет детей. В ходе анализа были выделены переменные размера социальной сети (включая потенциальные источники) и частоты получаемой неформальной помощи. Но помощь со стороны партнера сюда не входит, т.к. его влияние рассматривалось отдельно в качестве индикатора гендерного равенства на домохозяйственном уровне и в настоящий доклад не вошло.

Частая неформальная помощь подразумевает фактически ежедневное ее получение и представляет собой особую категорию помощи. Она чаще всего связана с совместным проживанием с родителями – в половине таких семей респондент ежедневно или почти ежедневно получает помощь в уходе за детьми и их воспитании. В случае раздельного проживания и тесных отношений с родителями только треть респондентов получает частую помощь, а треть – умеренную или редкую. Если отношения не очень тесные, то частая помощь оказывается менее чем каждому пятому респонденту.

Рисунок 2. Репродуктивные намерения и рождения среди респондентов, имевших 1 ребенка в 2004 году, в разрезе неформальных услуг по уходу за детьми.

Частая помощь в уходе за детьми и их воспитании значимо снижает как желание родить следующего ребенка, так и вероятность его рождения. Несмотря на то, что ее получают в основном родители самых маленьких детей, при включении контроля на возраст ребенка отрицательное влияние сохраняется. Может быть несколько объяснений этого явления. Во-первых, мы не располагаем полной информацией о причинах оказания частой помощи – только возрастом ребенка и брачно-партнерским состоянием. Если это связано с плохим состоянием здоровья ребенка или со сверхзанятостью матери ребенка на рынке труда, то отрицательное влияние обусловлено именно этим, а не фактом помощи как таковой. Во-вторых, нельзя отрицать, что посторонняя интенсивная помощь в уходе за ребенком может увеличивать вероятность конфликтов внутри семьи, возникающих по поводу разных подходов и взглядов на воспитание детей. Продолжающаяся нуклеаризация семьи и ослабление «института бабушек» может быть причиной незначимости неформальной помощи по уходу за детьми для репродуктивного поведения.

Таким образом, размер сети по материальной поддержке оказывает положительное влияние на репродуктивные намерения как бездетных, так и однодетных респондентов. Тесные отношения с родителями, проживающими отдельно, оказывают благоприятное воздействие на репродуктивные намерения бездетных. Проживание потенциальной бабушки на недосягаемом расстоянии значимо снижает вероятность рождения первенца. Однако фактические социальные услуги по уходу за ребенком и его воспитанию не проявляют статистически значимого влияния на репродуктивное поведение.

Список литературы.

1. Becker G.S. (1991). A Treatise on the Family // Cambridge. - MA: Harvard University Press.
2. Bhler C., Fratczak E. (2004). Social capital and fertility intentions: The case of Poland // MPIDR Working Paper WP-2004-012, Rostock: Max-Planck-Institute for Demographic Research.
3. Bhler C., Philipov D. (2005) Social capital related to fertility: theoretical foundations and empirical evidence from Bulgaria // MPIDR Working Paper WP-2005-016, Max Planck Institute for Demographic Research, Rostock.

1 Исследование проводилось под руководством О.В.Синявской в рамках проекта «Детерминанты репродуктивного поведения населения и факторы семейного неблагополучия: результаты панельных исследований» при поддержке МОНФ.

2 подробнее см. http://www.socpol.ru/gender/about.shtml

3

Социальный капитал как экономический фактор репродуктивного поведения