Теория модернизации и институциональные факторы трансформаций российской экономики

Диденко Д.В., канд. ист. наук

(Институт социологии РАН, г. Москва)

Теория модернизации и институциональные факторы

трансформаций российской экономики

Модернизационная теоретическая парадигма и две альтернативные модели развития

Складывание теории модернизации как направления в общественных науках относится к рубежу 1950-1960-х гг. Истоки данной теории лежали в достаточно разноплановых социально-экономических и политических концепциях середины XIX – начала XX вв. (К.Маркс, Г.Спенсер, Э.Дюркгейм, М.Вебер), сконцентрировавшихся на изучении проблем системной трансформации традиционных аграрных обществ в современные индустриальные.

Каркас экономической составляющей теории модернизации сформировали концепции стадий (У.Ростоу1), источников, движущих сил, социальных факторов (С.Кузнец2) современного экономического роста, его типологических особенностей в «относительно отставших» странах (А.Гершенкрон3). Развитие и критика первоначальных линеарных теоретических построений привели в 1970-1980-х гг. к усложнению и многообразию исследовательских подходов на основе общей парадигмы.

Тем не менее, близкое понимание вектора системной общественной трансформации позволило разработать категории и понятия для изучения социальной реальности переходных обществ. Междисциплинарный характер данной парадигмы определил повышенное внимание исследователей к социальным факторам, включая различные аспекты человеческого развития. Одной из его важнейших составляющих стало накопление человеческого капитала посредством системы массовых организованных форм образования, созданных в процессе «образовательной революции»,4 которая сопровождала индустриальную.

В последнее время в научной литературе обсуждается вопрос о применимости инструментария модернизационной парадигмы к анализу трансформации современных индустриально развитых стран в формирующееся постиндустриальное (информационное) общество. Ряд ученых5 предпочитает характеризовать такую системную трансформацию как «постмодернизацию».

По нашему мнению, модернизационная исследовательская парадигма может быть сформулирована в исторически расширенном контексте как изучение проблем и закономерностей развития в направлении к более конкурентоспособному и эффективному режиму функционирования социальных и экономических подсистем общества путем изменений его основополагающих институтов и используемых технологий. Эти изменения осуществляются посредством формирования, поиска, отбора и распространения наиболее исторически передовых («современных») практик.

В качестве «идеальных типов» мы различаем две альтернативные модели модернизации, признаки которых в определенных соотношениях содержит фактическая динамика системных трансформаций в конкретных странах.

«Инновационная» модель характеризуется процессом постоянного эксперимента по созданию, проверке эффективности и отбору для массового воспроизводства технологических и институциональных нововведений в пределах одной и той же социально-экономической системы. В ходе инновационной модернизации осуществляются революционные изменения в технологических укладах и социально-экономических институтах, которые определяют траектории мирового технико-экономического развития.

«Догоняющая» модель основана на адаптации исторически передовых технологических и институциональных заимствований, проявивших свою эффективность во внешних условиях, но не ограничивается их имитацией. Данный процесс предполагает наличие улучшающих нововведений в процессе и в результате адаптации заимствований.

Исторические аспекты осуществления технологической и институциональной модернизации в России

Реализация модернизационных проектов преимущественно по догоняющей модели имеет глубокие традиции в российской истории и экономической политике.6 История технико-экономического развития и Российской империи, и СССР показывает, что оно получало импульс в результате запоздалого заимствования технологических укладов7 и социально-экономических институтов,8 освоенных в странах-лидерах мирового развития. Эти страны, служившие целевыми ориентирами, могли меняться, но оставалась неизменной ориентация на поиск, отбор и внедрение заимствований, показавших там свою эффективность. При этом имплантация и диффузия технологических заимствований осуществлялись быстрее и успешнее, чем организационных. Можно обобщить, что улучшение институтов скорее являлось результатом, нежели предпосылкой быстрых технологических изменений.

Как правило, инициативу по отбору и внедрению заимствований брали на себя государственные субъекты. Однако не всегда этот выбор был оптимальным. Так, в ходе ускоренной индустриализации в 1930х гг. в отечественное производство массово внедрялись зарубежные образцы, главным образом из США.9 Американские предприниматели, сильно пострадавшие от «Великой депрессии» 19291930х гг., были определенно заинтересованы в советском рынке сбыта оборудования, технологий и оказании сопутствующих интеллектуальных услуг. Однако приобретавшиеся в СССР товары и услуги часто находились далеко от мировой «технологической границы» уже для того исторического времени.10

Широко распространенная точка зрения о том, что советский военно-промышленный комплекс (ВПК) отличался активной разработкой и применением высоких технологий, вряд ли может дать сильные аргументы в пользу инновационного характера его работы. В атомной отрасли, где отечественное интеллектуалоемкое производство и научная мысль находились на мировой «технологической границе», прорывные успехи могли достигаться путем интеллектуальных заимствований посредством шпионажа.11 По многим другим направлениям техническое развитие ВПК СССР также осуществлялось как реакция на технологические сдвиги, происходившие в экономически развитых странах.12 Даже при относительно высоком технологическом уровне производства, данный сектор имел слабые обратные связи с гражданским сектором экономики. После распада СССР его ВПК не предложил радикальных инноваций, аналогичных созданному в военном секторе США Интернету.

Приверженность догоняющей модели продемонстрировала отечественная история освоения информационных и компьютерных технологий (ИКТ) как ведущей технико-экономической парадигмы последних десятилетий. Если до середины 1960-х гг., хотя и на основе американских образцов, в СССР велись самостоятельные разработки проектов оборудования, производственных линий и программного обеспечения, то впоследствии их заимствование из-за рубежа привело к нарастанию технологической зависимости и отставания в этой области.13 В отношении автоматизированных систем управления отказ от попыток собственных разработок и ориентация на импорт из-за рубежа приходятся на середину 1980-х гг.14

Фактически в государственной политике советского периода компьютеры («электронно-вычислительные машины») рассматривались как более мощные калькуляторы, как более емкие по сравнению с традиционными библиотеки и как средства автоматизации процессов материального производства. В качестве принципиально нового средства работы с информацией в процессе интеллектуального производства они стали восприниматься в лучшем случае с началом массовой компьютеризации страны в начале 1990х гг. В этом отношении на пути технологических заимствований из-за рубежа и расширения их использования в России удалось добиться определенных успехов.

Уровень заимствований компьютерного оборудования и программного обеспечения в последние два десятилетия можно оценить как достаточно высокий, поскольку быстро развивавшиеся на основе частной инициативы отрасли сервисного сектора экономики предъявляли спрос преимущественно на наиболее современные модели. Тем не менее, несмотря на экстенсивное заимствование, стимулируемое в том числе принятыми в 2000е гг. государственными программами развития ИКТ, относительное отставание страны от «технологической границы» в соответствующей сфере в последние годы увеличилось. Если в 2003 г. по уровню развития ИКТ (Networked Readiness Index Rankings Мирового экономического форума, Всемирного банка и бизнес-школы INSEAD) Россия оценивалась на 63 месте,15 то к 2009 г. она переместилась на 80 место.16 Тем не менее, представляется достижимой перспектива нивелирования через несколько десятилетий количественного отставания от экономически развитых стран по числу компьютеров, интернет-линий, сотовых телефонов на душу населения. Менее однозначной представляется возможность выравнивания качественного уровня технологий работы с информацией.

Факторы выбора стратегии современной российской модернизации

Прогнозируя направления дальнейшей модернизации технологического уклада, организации институциональной среды российской экономики, важно представлять, в какие сроки возможна смена модели развития, какие риски с этим сопряжены и какие задачи более актуальны в данный момент. Принципиальный вопрос заключается в том, получит ли продолжение укорененное в российской истории следование догоняющей модели или имеются в наличии достаточно весомые факторы и, соответственно, реальные возможности для перехода к развитию по инновационной модели?

Современная социально-экономическая ситуация в России характеризуется сочетанием постиндустриальных вызовов со стороны глобальной среды в условиях незавершенности индустриального развития, а также необходимостью существенного сокращения отставания от экономически развитых стран как в индустриальной, так и в постиндустриальной сферах. Это требует учета существующих ограничений для успешной реализации потенциала развития, заложенного в двух модернизационных стратегиях.

Сочетания широко признанных индикаторов, основанных на статистических показателях (индекс развития человеческого потенциала ПРООН - HDI) и экспертных оценках (рэнкинги Мирового экономического форума - WEF) говорят о том, что в сфере интеллектуального производства Россия имеет относительно значимый потенциал конкурентоспособности, хотя и снизившийся за последние два десятилетия. Российский рэнкинг по индексу образовательного уровня населения (42 место в 2009 г.), который используется в качестве компонента при расчете HDI, заметно опережает соответствующий страновой рэнкинг (71 место), как и рэнкинг по уровню ВВП на душу населения по ППС (55 место).17 По показателям, характеризующим образовательный уровень населения и инновационную способность страны, российские рэнкинги WEF, как правило, также опережают страновой рэнкинг общей конкурентоспособности (в 2009 г. 63 место по Global Competitiveness Index).18

Это говорит о возможности ускоренного экономического развития по инновационной модели в долгосрочной перспективе: последние эконометрические исследования подтверждают, что человеческий капитал является более значимым фактором для инновационной способности страны по сравнения с абсорбционной, лежащей в основе реализации догоняющей стратегии развития.19 В то же время, слабость других необходимых условий для постиндустриального инновационного развития пока не позволяет оптимистически оценивать возможность преобразования данного потенциала в социально-экономическую реальность.

В современной теоретической литературе (Д.Асемоглу, Ф.Агион и Ф.Зилиботти20) обоснована закономерность, следующая из типологических особенностей развития «относительно отставших» стран (указанных А.Гершенкроном) и определяющей роли накопленного объема человеческого капитала в технологическом прогрессе (классическая модель Р.Нельсона и Э.Фелпса21): чем дальше национальная экономика находится от мировой «технологической границы», тем в большей степени ее субъекты вынуждены придерживаться стратегий, характерных для догоняющего развития. Таким образом, пространство возможностей для выбора между двумя моделями модернизации имеет определенные ограничения.

В этой связи можно предположить, что в целом в ближайшие десятилетия российская экономика имеет более вероятную перспективу развития по догоняющей модели. Прежде всего, вследствие того, что достаточно сильными окажутся факторы исторической инерции (path dependence).22

Для модернизации по инновационной модели необходима не только способность интеллектуального сектора национальной экономики производить крупные технические открытия и изобретения, но также способность осуществлять их эффективный отбор и обмен с другими субъектами. Важное значение в этом отношении имеют наименее подверженные целенаправленным изменениям консервативные институты: общественные ценности, экономическая ментальность и хозяйственная культура общества.23 Их учет и оптимальное использование имеют принципиальное значение для успешной реализации любого модернизационного проекта. В первую очередь, речь идет о степени готовности экономических субъектов к принятию предпринимательских рисков и «законопослушной» деятельности в противоположность оппортунистической ориентации хозяйственного поведения на извлечение криминальной и административной ренты. С этой точки зрения, основанные на частном финансировании элементы национальной инновационной системы России в ближайшее время могут иметь анклавный характер, ограничиваясь отдельными территориями и не оказывая критического влияния на развитие страны в целом.

Международные сопоставления (прежде всего, среди стран, близких по уровню развития) показывают низкую инновационную активность российских предприятий.24 В то же время, расширяющееся заимствование технологий путем стимулирования открытия сборочных производств зарубежными индустриальными компаниями можно интерпретировать как эмпирически наблюдаемое более или менее успешное следование российской экономики догоняющей модели развития.

Одним из препятствий перехода к инновационной модели считается то, что среди стран, обладающих высоким интеллектуальным потенциалом, Россия имеет значительную долю аграрного и добывающего сектора в структуре национальной экономики. В то же время, как показал опыт Австралии и Норвегии, ориентация экономики на развитие сырьевых отраслей не препятствует развитию высоких технологий в случае наличия механизма перераспределения ресурсов из добывающего сектора в сектор интеллектуального производства. Создание таких механизмов в рыночных условиях требует исторически продолжительного периода времени.

Тем не менее, одним из вариантов сочетания стратегий инновационного и догоняющего развития может стать встраивание конкурентоспособных субъектов российской экономики в систему глобального интеллектуального производства в качестве одного из его технологических звеньев. В определенной степени, этим путем развивается высокотехнологичный сектор в Индии. Несмотря на географически анклавный характер, в последние годы индийская отрасль «оффшорного» программирования стала значимой точкой роста национальной экономики.25 Для России аналогичный путь будет способствовать расширению интеллектуалоемкого сектора экономики и улучшению институциональной среды, что в свою очередь создаст условия и возможности для последующего преимущественно инновационного развития.

1 Ростоу В.В. Стадии экономического роста. Нью-Йорк: Издательство Фредерик Прегер, 1961.

2 Kuznets S. Modern Economic Growth: Rate, Structure, and Spread. New Heaven–London: Yale University Press, 1966.

3 Gerschenkron A. Continuity in History and other Essays. Cambridge (Mass.): The Belknap Press of Harvard University Press, 1968. P. 77-97; Idem. Economic Backwardness in Historical Perspective: A Book of Essays. Cambridge (Mass.): The Belknap Press of Harvard University Press, 1962.

4 West E.G. Education and the Industrial Revolution. London - Sydney: B.T. Batsford Ltd., 1975. P. 256.

5 См., напр.: Инглегарт Р. Модернизация и постмодернизация // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Academia, 1999. С. 261-291; Иноземцев В.Л. Что такое модернизация и готова ли к ней Россия? // Модернизация России: условия, предпосылки, шансы. Сборник статей и материалов. Выпуск 1. М.: Центр исследований постиндустриального общества, 2009. С. 5-82; Красильщиков В.А., Белоусов А.Р., Гутник В.П., Клепач А.Н., Кузнецов В.И. Модернизация: Зарубежный опыт и Россия. М.: Агентство «ИНФОМАРТ», 1994. С. 35, 100.

6 См., напр.: Вишневский А.Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ, 1998; Красильщиков В.А. Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1998. С. 85-154; Красильщиков В.А. и др. Модернизация. С. 68-86; Мау В.А. Сочинения в 6 т. Т. 1. Государство и экономика: опыт экономической политики. М.: Изд-во "Дело" АНХ, 2010. С. 25-46.

7 См.: Глазьев С.Ю. Теория долгосрочного технико-экономического развития. М.: ВлаДар, 1993. С. 112-119.

8 О механизмах заимствования и диффузии социально-экономических институтов в сфере науки и образования России имперского периода см.: Алексеева Е.В. Диффузия европейских инноваций в России (XVIII – начало ХХ вв.). М., 2007. С. 285-327.

9 См.: Шпотов Б.М. Политика использования западных технологий как фактор создания крупной индустрии в СССР // Проблемы теории и практики управления. 2003. № 4. С. 118-122.

10 См.: Глазьев С.Ю. Указ. соч. С. 15.

11 См.: Визгин В.П. Исследовательская программа «Атомный проект в СССР» // Вопросы истории естествознания и техники. 1992. № 3. С. 97-103; Гончаров Г.А., Рябев Л.Д. О создании первой отечественной атомной бомбы // Успехи физических наук. 2001. Том 171. № 1. С. 98, 101.

12 См. Глазьев С.Ю. Указ. соч. С. 119-151.

13 Бокарев Ю.П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе: 1970-1980-е годы. М.: Наука, 2007. С. 145, 151, 161-162; Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: 2000. С. 458-459.

14 Бокарев Ю.П. Указ. соч. С. 154-160.

15 The Global Information Technology Report 2003–2004. Towards an Equitable Information Society. World Bank, World Economic Forum, INSEAD. New York - Oxford: Oxford University Press, 2004. P. XIII. - http://www.weforum.org/pdf/Gcr/GITR_2003_2004/Rankings.pdf.

16 The Global Information Technology Report 2009–2010. ICT for Sustainability. Geneva: World Economic Forum, 2009. P. XVII. - http://www.weforum.org/documents/GITR10/index.html.

17 http://hdr.undp.org/en/media/HDI_trends_components_2009_rev.xls.

18 The Global Competitiveness Report 2009–2010. Geneva: World Economic Forum, 2009. P. 281-282. - http://www.weforum.org/pdf/GCR09/GCR20092010fullreport.pdf.

19 См.: Полтерович В.М., Тонис А.С. Абсорбционная и инновационная способности страны: подходы к измерению. Доклад на XI Международной конференции по проблемам развития экономики и общества: Москва, 6-8 апреля 2010 г. - http://www.hse.ru/data/2010/04/02/1218423111/aTonis_HSE_application2.doc.

20 Acemoglu D., Aghion P., Zilibotti F. Distance to Frontier, Selection, and Economic Growth // Journal of the European Economic Association. 2006. Vol. 4. № 1. P. 37-74.

21 Nelson R.R., Phelps E.S. Investment in Humans, Technological Diffusion, and Economic Growth // American Economic Review. 1966. Vol. 56. № 2. P. 69-75.

22 См.: Нуреев Р.М., Латов Ю.В. Что такое path dependence и как ее изучают российские экономисты // Общественные науки и современность. 2006. № 2. С. 118-129.

23 См., напр.: Латов Ю.В., Латова Н.В. Экономическая ментальность как неформальный институт российской экономики // Постсоветский институционализм / Под ред. Р.М. Нуреева, В.В. Дементьева. Донецк: Каштан, 2005. С. 347-374; Ясин Е.Г. Модернизация и общество // Вопросы экономики. 2007. № 5. С. 16-27.

24 Индикаторы инновационной деятельности: 2009. Статистический сборник. М.: ГУ-ВШЭ. 2009. С. 468-469.

25 См.: Балашова С.А., Лазанюк И.В. Развитие отрасли информационных технологий Индии // Вестник РУДН. Серия Экономика. 2004. № 1. С. 69-81.

6

Теория модернизации и институциональные факторы трансформаций российской экономики