Почему гедонистическая культура может оказаться институциональным ограничителем экономического роста

Розмаинский И. В. (НИУ ВШЭ в СПб)

Почему гедонистическая культура может оказаться институциональным ограничителем экономического роста?

В последние десятилетия экономический рост в развитых странах замедлился. Что же касается России, то все достижения нашей страны в области роста в 2000-х годах были обусловлены в основном благоприятной внешнеэкономической конъюнктурой цен на нефть. При этом отраслевая структура производства скорее деградировала, что, к тому же, сочеталось с деиндустриализацией и разрушением значительной части производственного потенциала страны. Все эти известные всем тенденции выдвигают на первый план вопрос о барьерах экономического роста, вопрос, который в полной мере не исследован в современной экономической теории.

Одна из основных целей данной работы состоит в том, чтобы проанализировать значение такого возможного институционального ограничителя – роста, как экономическая культура. Хотя этот термин нередко встречается в экономико-теоретических публикациях – правда, почти исключительно неортодоксального, «немагистрального» [non-mainstream] толка – его однозначного определения так и не было предложено, а его макроэкономическая роль так и не была глубоко осмыслена.

Что такое экономическая культура, как можно классифицировать ее типы, и в чем заключается ее влияние на макроэкономическое функционирование народного хозяйства? И могут ли те или иные типы экономической культуры

- в частности, тот тип, который доминирует сейчас и в развитых, и в постсоциалистических странах – оказаться барьерами экономического роста? Задача данной работы – попытаться заложить основы для заполнения этих пробелов.

Экономическая культура определяется нами как совокупность ценностей, норм, стереотипов и элементов хозяйственного быта, формирующих предпочтения людей и воздействующих на неформальные правила игры. Экономическая культура той или иной страны формируется под влиянием ее географического положения – климата, почвы, - религии или иной какой-либо идеологии, которая ее заменяет, - а также экономической и социальной истории. Именно эти факторы лежат в основе ценностей, норм и прочих аспектов, формирующих содержание экономической культуры.

Какой тип экономической культуры господствует сейчас как в развитых, так и постсоциалистических странах, и как его можно назвать и определить? Мы предпочитаем для описания этого типа культуры использовать термин гедонистическая культура. Под гедонистической культурой мы понимаем такую совокупность норм, стереотипов и элементов хозяйственного быта, которой стимулирует хозяйствующих субъектов стремиться к максимуму текущего потребления. Этот тип экономической культуры приводит к таким образцам экономического поведения, как:

малое соотношение между затратами времени на труд и отдых;

большое соотношение между потреблением и сбережением;

большая доля средств, которые берутся в кредит;

большая доля инвестиций, которые обеспечиваются через внешнее финансирование.

большая доля трансакций, осуществляемых при наличии оппортунизма, т. е. при нечестном поведении контрагентов.

большая доля товаров, покупаемая либо ради достижения оптимального соотношения качества и цены, либо ради обновления ассортимента согласно требованиям моды [2].

Гедонистическая экономическая культура влияет на рост неоднозначно. С одной стороны, она, безусловно, способствует экономическому росту, поскольку стимулирует высокие темпы увеличения совокупного спроса, прежде всего, через внешнее финансирование инвестиций и развитие потребительского кредита. Если же аскетическая экономическая культура формирует весьма осторожное отношение к кредиту, то гедонистическая культура превращает его в важнейший инструмент экономической жизни. Соответствующий гедонизму хозяйственный стиль позволяет широким слоям населения перманентно повышать свои стандарты потребления, при этом, довольно значительное количество фирм получают возможности крупномасштабного внешнего финансирования своих инвестиций.

Но, с другой стороны, гедонистическая экономическая культура формирует институциональные ограничители роста. И эти ограничители в некоторой степени (но не только) – обратная сторона широкого использования кредита.

Во-первых, в обществе, в котором долгосрочные инвестиционные проекты финансируются через кредит, причем, зачастую, краткосрочный, накапливается финансовая хрупкость [4].

Финансирование же посредством кредита потребления приводит к аналогичным последствиям в виде хрупкой финансовой системы.

Но ведь рост в гедонистическом обществе не мыслим без перманентно растущих стандартов потребления [5], что, в свою очередь, невозможно без расширения объемов внешнего финансирования. Подобное расширение серьезно ограничивается в системе, находящейся в затяжном финансовом кризисе из-за огромных масштабов накопленной финансовой хрупкости [6]. В результате хозяйствующие субъекты могут предъявлять устойчивый высокий спрос на суррогатные средства накопления [3], не создающие национального дохода и занятости, что негативно сказывается на процессах роста. К таким средствам накопления относятся драгоценности, антиквариат, старый фонд недвижимости, зарубежные финансовые активы.

Во-вторых, гедонистическая культура создает предпосылки для высокого и растущего потребления позиционных товаров, т. е. товаров, которые привлекают покупателей не своими потребительскими свойствами, а статусом. В том случае, если такие товары являются импортными или носят невоспроизводимый характер, повышение спрос на них создает предпосылки для замедления темпов экономического роста.

В-третьих, как мы полагаем, гедонистическая экономическая культура способствует распространению оппортунизма, из-за чего рост в рамках этой культуры также может серьезно замедлиться. Ведь оппортунизм разрушает доверие между агентами, доверие, являющееся необходимым условием роста. Дело в том, что нехватка доверия приводит к тому, что многие важные для экономического развития трансакции просто не заключаются.

В-четвертых, гедонистическая культура создает предпосылки для формирования завышенной оценки будущего времени. Этот феномен проявляется либо в виде шорт-термизма, когда агенты дисконтируют каждый последующий будущий период по возрастающей ставке дисконта, либо в виде инвестиционной близорукости, когда агенты просто отсекают из рассмотрения будущее, начиная с некоего порогового момента времени. Данное обстоятельство может вызвать устойчивое предпочтение упоминавшихся суррогатных средств накопления и, соответственно, отказ от некоторых значимых для экономического роста вложений в долгосрочные активы.

Последние два последствия приводят к тому, что у людей вырабатывается неприятие долгосрочных обязательств. Именно это мы наблюдаем сейчас, в период глобального финансового кризиса, причем речь идет не только о чисто хозяйственных сделках, но, к примеру, и о семейных отношениях. Гедонистическая культура способна подорвать такой институт, как семью. Как было отмечено в одном исследовании, «длительные отношения, как и "пожизненная работа", быстро превращаются в ненадежные и временные отношения без обязательств. Двум людям, работающим на себя, без перспектив стабильности, сложно строить свое будущее вместе. Капитализм хочет, чтобы мы были одинокими» [1]. В долгосрочной перспективе такие модификации хозяйственного стиля в рамках гедонистической экономической культуры могут – по вышеназванным причинам – негативно отразиться на экономическом росте. Впрочем, социальные нормы, регулирующие вложения в значимые для экономического роста активы длительного пользования, могут быть фактором, противодействующим этой тенденции.

Однако все перечисленные аспекты могут быть особенно важны в экономической системе с завышенной неопределенностью, вызванной, к примеру, радикальными институциональными трансформациями, произошедшими в недавнем прошлом. В такой системе в силу всего только что сказанного гедонистическая экономическая культура может спровоцировать экономический упадок (вместо роста). Именно это мы наблюдаем в постсоветской России и некоторых других странах с постсоциалистической экономикой. Дело в том, что в условиях завышенной неопределенности идеология общества массового потребления приводит к отказу от множества важных инвестиций, которые осуществляются только либо когда степень неопределенности не является слишком высокой, либо когда в поведении не доминируют «гедонистические наклонности».

К примерам негативного влияния гедонистической экономической культуры на инвестиционные решения относится не только вышерассмотренный случай отказа от производственных инвестиций в пользу вложений в суррогатные средства накопления, но и другие случаи. Например, отказ от накопления человеческого капитала в пользу занятий торговли, спекуляций или криминальной деятельности, или отказ от накопления капитала здоровья в пользу «негативных инвестиций» в него через пьянство, курение, потребление наркотиков.

И здесь мы подходим к важнейшему практическому выводу нашей работы. Сформировавшаяся в постсоветской России экономическая культура препятствует экономическому росту, прежде всего, потому что отбивает стимулы к долгосрочным вложениям в физический и человеческий капитал, а также капитал здоровья. Такие вложения необходимы для экономического роста. Экономическая культура сегодняшней России ориентирует людей на максимальное текущее потребление и формирует нездоровый культ «успеха». Это по вышеописанным причинам создает барьеры на пути экономического роста. Такие барьеры можно преодолеть или разрушить только за счет формирования институтов и организаций, отбивающих стимулы к оппортунистическому поведению и потребительскому отношению к жизни.

ЛИТЕРАТУРА

1. Владыкина Т. (2012). Если у Вас нет жены. Грозит ли нашей стране эпоха одиночества? // Российская газета. 13. 09. 2012 (http://www.rg.ru/2012/09/13/odinochestvo.html)

2. Цирель С. В. (2004). Рыночная экономика и типы потребления // Экономический вестник Ростовского государственного университета, Т. 2 №1. 45 – 58.

3. Grahl J. (1988). Productivity Slowdown and Financial Tensions / Arestis P. (ed.) Post-Keynesian Monetary Economics: New Approaches to Financial Modelling. Aldershot: Edward Elgar. P. 183-218.

4. Minsky H. P. (1986). Stabilizing an Unstable Economy. London: Yale University Press.

5. Trezzini A. (2011). The Irreversibility of Consumption as a Source of Endogenous Demand-driven Economic Growth // Review of Political Economy. V. 25 (№4). 537 – 556.

6. Wray, L. R., Tymoigne E. (2008). Macroeconomics Meets Hyman P. Minsky: The Financial Theory of Investment. The Levy Economics Institute. Working Paper №543. September

Почему гедонистическая культура может оказаться институциональным ограничителем экономического роста