Базовая и прогнозная динамика общей функциональной структуры доходов населения и степени их сокрытия в 1995-2013 годах

Васильева И.А.

Москва, ЦЭМИ РАН,

Тарасова Н.А.

Москва, ЦЭМИ РАН

Базовая и прогнозная динамика общей функциональной структуры доходов населения и степени их сокрытия

в 1995-2013 гг.

Методики, разработанные в нашем исследовании при создании комплексной многоуровневой системы НДП («Население, доходы, потребление»), основаны на общем семиотическом подходе с поэтапным выделением и контролем трех аспектов – синтаксиса, семантики и прагматики – всех показателей. При теоретической простоте такого универсального подхода его последовательное применение трудоемко, но обеспечивает достоверность информационной базы (статбазы) и результатов исследования при многоэтапном контроле и корректировке всех показателей (Тарасова, 2012а, 2012б).

Этот процесс был продолжен при многократной модернизации статбазы в соответствии, во-первых, с обновляемыми оценками Росстата (министерств, ведомств) для базового и прогнозного периодов и, во-вторых, с одновременным неоднократным расширением этих периодов. Это, как и теневое перераспределение доходов (с переходом к 11 и 14 социальным группам вместо исходных 7), вызывало изменение некоторых методов расчета; параллельно вводились цены 2000 г. в качестве сопоставимых вместо цен 1995 г. Моделирование социально-экономических показателей в базовом периоде сопровождалось их инерционным прогнозированием, сохраняющем базовую динамику развития (Тарасова, 2006).

Рассчитываемые прогнозы – от макроэкономического до детализированных структурных – представляли и самостоятельный интерес, и использовались для объективного анализа параметров и вариантов социальной политики, а также для проверки допустимости (реализуемости в комплексе) планируемых изменений показателей (Тарасова, Васильева, 2009, 2011; Tarasova et al., 2009). Учет конкретных соотношений показателей при расширении базового периода с модернизацией статбазы позволял сопоставлять реалии "послекризисных" периодов развития экономики и прежние инерционные прогнозы возможных до кризисов вариантов развития.

Рассмотрим результаты подобного анализа по четырем расчетным периодам: период 1 за 1995-2005 гг. со статбазой по 1999 г.; период 2 за 1995-2007 гг. со статбазой по 2002 г.; период 3 за 1995-2010 гг. со статбазой по 2005 г.; период 4 за 1995-2013 гг. со статбазой по 2009 г. – проиллюстрировав это на примере динамики важных макроэкономических показателей, характеризующих социальную политику:

- общей функциональной структуры доходов населения (VТ / VП / VS), т.е. соотношения долей активных доходов – трудовых доходов VТ и прочих доходов занятых VП (условно в целом названных предпринимательскими) – и социальных выплат VS в общих доходах населения V = VТ + VП + VS;

- степени сокрытия активных доходов VТС / VТ и VПС / VП, т.е. долей скрываемых частей этих доходов VТС и VПС в соответствующих доходах занятых.

Отметим, что в системе НДП учитываются и официальные, легально полученные доходы населения, и оцениваемые нами по определенной методике скрываемые доходы, нигде официально не зафиксированные в качестве доходов конкретных лиц (если у официальных занятых скрывается только часть доходов, называемая нами скрытыми доходами, то у теневых – все их теневые доходы, как и сама фактическая занятость). При этом неизбежно по данным Росстата оценивается лишь нижняя граница VПС (и соответственно VП) и верхняя – VТС (и VТ): это следствие включения в объем показателя госстатистики «скрытая заработная плата», рассчитываемого в системе национальных счетов (по методике Росстата) и принимаемого в системе НДП за VTC, фактически и некоторой части VПС (Тарасова, 2006; Тарасова, Васильева, 2009, 2011, 2012).

В расчетном периоде 1 (без учета влияния кризиса-1998) в общей функциональной структуре соотношения долей активных доходов, начиная с базовых (53-52% для VТ и 35% для VП) отражали «несоциальный» характер этой структуры (в развитых странах доля VТ была не ниже 2/3). Причем степень сокрытия трудовых доходов уже с 1997 г. стала ниже, чем у предпринимательских.

В периоде 2 (с учетом влияния кризиса-1998, но без данных переписи-2002) реальная степень сокрытия трудовых доходов оказалась больше рассчитанной ранее по инерционному прогнозу в периоде 1: фактически скрываемая часть (VТС) росла более быстрыми темпами, превысив уже к 1999 г. исходный уровень в 1,5 раза в отличие от официальной части, так и не достигшей уровня 1995 г. (причем социальная компонента этой части – выплаты социального характера – отнюдь себя не изживала). Но степень сокрытия доходов была выше в слое предпринимателей, что подтверждало распространенное мнение о большем утаивании предпринимательских доходов, чем трудовых. Это явно касалось и касается не только тех скрытых доходов, которые можно выявить при анализе данных госстатистики. Прочие, невыявляемые хотя бы в силу несовершенства нашего законодательства и/или его использования, также относятся, в основном, к предпринимательским доходам ("капиталу"), а не трудовым. Все сказанное позволило усомниться в выводе авторов (Вишневская и др., 2002), не учитывавших VПС, о необычайно высоком соотношении доходов труда и капитала, определяющем обратное соотношение их предельной эффективности. В активных доходах спад кризисного 1998 г. (как правило, и 1999 г.) определялся более резким спадом их официальных частей: скрываемые доходы упали на 6%, а официальные – на 23%. Для разных видов предпринимательских доходов уровень 1995 г. оказался недостижимым, видимо, из-за сужения возможности получать сверхприбыли начала 90-х гг. В целом анализ расчетов – во-первых, по инерционному макропрогнозированию («сверху») и, во-вторых, по автономному структурному прогнозированию, детализированному по социальным группам («снизу») с дальнейшим обобщением до макропоказателей – свидетельствовал о некотором приближении общей функциональной структуры доходов населения в 2007 г. к свойственной социально ориентированным рыночным экономикам. Но прогноз скрываемых доходов, VТС и особенно VПС, не гарантировал приближения экономики в ее инерционном развитии к цивилизованным принципам распределения национального дохода, со значительно меньшей степенью сокрытия доходов. И в то же время неизбежным было – при сохранении инерционности развития нашей экономики – укрепление таких мощных преград на пути развития страны, как серьезное расслоение населения с "олигархизацией" верхов (при концентрации предпринимателей в старших децилях, а трудящихся – в младших) и растущей непрозрачностью предпринимательских доходов.

В периоде 3 использовались обновленные оценки Росстата по итогам переписи-2002, учитывающим фактическое наличие трудовых мигрантов и их семей, с соответствующей модернизацией расширенной по 2005 г. статбазы исследования. При определенном росте общих и чистых доходов и потребления населения произошло нежелательное принципиальное изменение прогнозной динамики общей функциональной структуры доходов населения (что вело к росту и без того чрезмерно высокой дифференциации российского населения по доходам) с относительным снижением доли VТ (вместо желательного повышения сверх 2/3 V) и существенным постоянным ростом доли VП.. По темпам рост VП обгонял как рост численности соответствующего слоя, так и рост VТ, тем более – VS). Доля же соцтрансфертов VS, важных для населения России, могла упасть до 10,7% V. Таким образом, в социальном плане вместо прежнего осторожно оптимистического (хоть и с оговорками) прогноза был получен достаточно пессимистический. Хотя рост теневой занятости в прогнозном периоде на 65% (с превышением уже с 2006 г. уровня 1995 г.) приводил к снижению доли официальной занятости на 6,7%, но все же у скрываемых доходов наблюдалась тенденция некоторого уменьшения (на 9%) их доли в чистых доходах населения – возможно, благодаря настойчивости налоговых органов, штрафовавших работодателей при выявлении скрытой, «серой» зарплаты официально занятых, признаком чего служило необоснованное занижение среднего уровня официальной зарплаты на частных предприятиях.

Последующие расчеты за период 4, определяемые данными Росстата по 2009 г., в т.ч. по последнему кризису (без учета переписи-2010), отразили некоторое положительное (в социальном плане) изменение общей тенденции распределения доходов с кризисного 2008 г. Это несколько неустойчивый рост доли VТ сверх 63-61% V (в 2008 г. – даже выше 2/3 V) и рост с 11% в 2007 г. до 20,5% в 2013 г. доли социальных выплат при снижении доли VП с 30,9% в 2006 г. до 18,1% в 2013 г. (при резком спаде в 2008 г. на 11,6% – до 16,9%). Таким образом, по данным госстатистики, кризис вроде бы вызвал некоторое качественное изменение динамики общей функциональной структуры доходов (с прогнозными оценками 61 / 18 / 21 на 2013 г.). Но «положительность» влияния кризиса в этом случае, снижаемая отмеченными границами – максимальностью VТ и минимальностью VП, к тому же определяется как необходимостью – просто для выживания населения – поддержания социальных выплат на и без того весьма низком определенном уровне, так и ухудшением фиксируемой госстатистикой ситуации в сфере предпринимательства. Речь идет не только и, видимо, не столько о разорении части этого слоя, сколько о явно усилившемся при кризисе тайном (минуя госстатистику) «бегстве» солидных капиталов за рубеж.

При сверхвысокой дифференциации доходов населения, «поощряемой» плоской шкалой НДФЛ, в период кризиса происходило дальнейшее фактическое обогащение богатых слоев общества с резким ростом численности долларовых миллиардеров. На это не могла не повлиять оказываемая в период кризиса щедрая денежная помощь государства и без того небедным банковским структурам, нередко не доводящим ее до реального сектора, ради которого эта помощь официально выделялась. Кроме того, государство считало нужным помочь с кредитами и столь же (если не более) небедным сырьевым монополиям, чьи немалые доходы растут при росте цен на переработанное сырье (притом без роста зарплаты рабочих; вообще примерная доля заработной платы в себестоимости продукции в России составляла 25% при 69% в Евросоюзе и 80% в США). При существенном государственном «недофинансировании» сохранения и необходимого развития человеческого капитала России и одновременно при заботливом отношении властей к сохранению финансового капитала наиболее богатых слоев населения – вряд ли в наших условиях окажется достаточно дальнейшего приумножения богатства именно этих слоев для обеспечения государственных интересов России как социального государства. Анализ изменений общей функциональной структуры доходов населения и степени их сокрытия в 1995-2013 гг. под влиянием кризисов в итоге выявил фактическое сохранение «несоциального» характера этой структуры и практическую неосуществимость институциональных прогнозов при активном росте сокрытия предпринимательских доходов – вплоть до существенного преобладания скрываемой части их над официально фиксируемой.

Список используемой литературы

Вишневская Н.Т. и др. Обзор занятости в России. Вып. 1 (1991-2000гг.). М.: ТЭИС (БЭА). 2002.

Тарасова Н.А. Достоверность социально-экономических показателей: семиотический подход./ Монография. СПб: Нестор-История. 2012а.

Тарасова Н.А. Моделирование и прогнозирование скрываемых элементов занятости и доходов./ / Экономика и математические методы. 2006. Т. 42. № 3. С. 16-30.

Тарасова Н.А. Общая семиотическая методология обеспечения достоверности социально-экономических показателей. / Сб. «Современные проблемы экономической теории и практики (по материалам РЭК-2009)» М.: ИЭ РАН. 2012б (в печати).

Тарасова Н.А., Васильева И.А. Результаты моделирования и прогнозирования официальных и скрываемых социально-экономических показателей в системе НДП («Население, доходы, потребление») // Модернизация экономики и глобализация. Кн. 2. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2009. С. 29–36.

Тарасова Н.А., Васильева И.А. Скрываемые доходы населения./ Демографическая энциклопедия. М.: Энциклопедия. 2012 (в печати).

Тарасова Н.А., Васильева И.А. Социально-экономические объекты мезоэкономики и занятость населения // Мезоэкономика развития: колл. монография. Глава 9. М.: Наука. 2011.

Tarasova N. et al. Analisis of the Social Policy Parameters by Forecasting Indicators of Social Sector Financing / / Studies on Russian Economic Development. 2009. No.5.

Базовая и прогнозная динамика общей функциональной структуры доходов населения и степени их сокрытия в 1995-2013 годах