Андрей Болконский. От Аустерлица к Бородину (о романе «Война и мир» Л. Н. Толстого)

У каждого из героев Толстого свой путь исканий - часто сложный, мучительный, противоречивый. Это относится и к герою "Войны и мира" Андрею Болконскому.

Разговор о князе Андрее начнем с вопроса: не задумывались ли вы, почему он бездействует во время Бородинского боя? В Аустерлицком сражении он совершает настоящий подвиг: один, со знаменем в руках, бежит вперед, надеясь увлечь своим примером отступавших солдат. Однако же, по глубокому убеждению писателя, та война была совершенно не нужна России, подвиг Андрея был бессмысленным. Но Бородинская битва имела совсем другое значение. Там решалась судьба России. Вот когда князю Андрею нужно бы совершить подвиг! Ничего подобного на самом деле не происходит. Почему?

Андрей Болконский воспринял от своего отца рационалистический тип сознания. Старый князь Болконский не случайно мучает свою дочь Марью геометрией и смеется над ее религиозными взглядами. Он - последователь идей XVIII в. (века Просвещения). Надо полагать, что этим же объясняется многое в Андрее - некая сухость, стремление жить умом, а не чувствами.

В первой половине романа презрение к аристократическому обществу сочетается в Андрее Болконском с честолюбивым желанием личной славы. Он готов отдать все на свете "за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей". Именно поэтому князь Андрей даже испытывает зависть к Наполеону. Так с самого начала "Войны и мира" возникает "наполеоновская тема" в ее соотношении с судьбами главных действующих лиц.

Герой романа убежден, что исторические события вполне могут подчиняться воле одного человека. Узнав во время войны 1805 г. о безнадежном положении русской армии, Андрей мечтает, как "он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана".

Мужество капитана Тушина и его солдат впервые заставило высокомерного князя Андрея проникнуться уважением к людям, совершавшим поистине героические поступки, вовсе не думая ни о славе, ни о подвигах. И все же желание прославить себя, сравниться с Наполеоном не оставляет Андрея Болконского. Только поэтому он и совершает свой подвиг при Аустерлице.

Однако когда он, тяжелораненный, лежал на Аустерлицком поле, свет вечного, неизменного, высокого неба помог ему осознать, что все, о чем он мечтал раньше,- пустое и обман, все оказалось ничтожным по сравнению с этим бесконечным небом. Даже Наполеон, недавний кумир, представляется ему теперь маленьким и ничтожным, а напыщенно красивые фразы французского императора - фальшивыми и неуместными.

Идейный кризис приводит Андрея к разочарованию в его честолюбивых планах и даже к разочарованию в жизни вообще. Много придется ему пережить, пока он найдет свой путь.

Это его состояние подавленности, пессимизма, вызванное крушением надежд, смертью жены, нарушает Пьер Безухов. Пьер в то время увлекался масонством, которое он понимал как "учение христианства, освободившееся от государственных и религиозных оков". Он говорит своему другу: "На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды - все ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно - дети всего мира... Надо жить, надо любить, надо верить... что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там, во всем (он указал на небо)".

Слова эти поразили князя Андрея: "...в первый раз после Аустерлица он увидел то высокое, вечное небо... и что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе".

Так психологически подготавливалась встреча Андрея с Наташей, которая вернула его к полноте ощущения живой жизни. А впереди у него - разочарование в гражданской деятельности, жгучая боль от измены Наташи... В состоянии мрачной подавленности встречает он Отечественную войну. Но именно теперь приобщение к великому всеобщему делу помогает ему поистине возродиться.

Войну с Наполеоном Андрей Болконский воспринимает как общенародную, а не только его личную трагедию: личное органично и естественно сливается с историческим и народным. Он окончательно преодолевает ложное представление о герое-одиночке, приходит к решительному осуждению "наполеоновской идеи", к постижению духа русского народа, народной правды, народного понимания исторических событий.

Под впечатлением разговора с Кутузовым накануне Бородинской битвы, полностью приняв его взгляды, Болконский говорит Пьеру:

"Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.

- А от чего же?

- От того чувства, которое есть во мне, в нем, - он указал на Тимохина, - в каждом солдате".

Теперь на Бородинском поле князь Андрей уже не думает, что он один в состоянии решить судьбу сражения. В полном соответствии с авторским пониманием законов войны он ощущает себя (так же, как и Кутузов) лишь частичкой той огромной силы, которой суждено победить врага. "Делать и приказывать ему нечего было, - сказано в романе о поведении полкового командира Андрея Болконского во время Бородинской битвы. - Все делалось само собою". Как видите, внешнее бездействие князя Андрея есть проявление той высшей мудрости, которую он обрел в результате многих жизненных испытаний, в результате понимания великой правды Кутузова, но отнюдь не Наполеона. Искания Андрея Болконского в период от Аустерлица до Бородина - это его путь от Наполеона к Кутузову.