МОДЕРНИЗАЦИЯ, «ОСЕДЛЫЕ РЕГИОНЫ» И «РЕГИОНЫ-КОЧЕВНИКИ»: ОСМЫСЛЕНИЕ ПОНЯТИЙ

Котов А. В.,

ассистент Московского государственного университета

геодезии и картографии, г. Москва

Модернизация и феномен «кочевничества»: постановка гипотезы

Понятие «модернизация» можно трактовать как «осовременивание», то есть приведение социально-экономических процессов в соответствии с новейшими, современными требованиями и нормами. Обычно можно полагать два начала процесса модернизации: заимствования социальных новшеств у развитых стран или переосмысление обычаев, идей, традиций предыдущих поколений.

Традициями следует обозначить такие феномены социально-экономических процессов, которые живут постоянно, действуют, мимикрируют, скрываются, проявляются в новой форме и мы порой часто не видим, что это традиция. Осмысляя это явление, в данной работе представлена попытка современного переосмысления одной из таких традиций – феномена «кочевничества». На примере северных российских регионов мы попытаемся показать, существует ли связь между успешными и неудачными процессами постиндустриальной трансформации в регионах и феноменом «кочевничества», который в дальнейшем мы рассматривать через призму региональной модернизации.

«Кочевые» и «оседлые» регионы

Оседлые регионы – территории преимущественно старопромышленного типа освоения, интенсивное индустриальное развитие которых насчитывает 3-4 поколения. Ландшафт таких регионов составляет в большинстве своём пересеченная местность, огромные таёжные пространства, которые затрудняли прямые коммуникации. Местное население, как правило, принадлежало той территории, которую оно обрабатывало и обеспечивало его существование. В глубоко укорененном традиционалистском образе жизни из поколения в поколения в местных сообществах передаются идентичные методики хозяйствования.

Само сообщество ограничено в пространстве физическими размерами освоенной территории, пределы которой ограждают это замкнутое пространство от враждебных интересов. С развитием промышленности, вертикально интегрированных структур однообразные действия, свойственные оседлому образу жизни, трансформируются в каждодневные рутинные практики. Подчиняясь линейной, «конвейерной» логике, представитель местного сообщества выполняет лишь одну заданную функцию, меньше оставляя времени себе на принятие неординарных творческих решений. Таким образом, представители местного сообщества формируют для себя главенствующую форму идентичности, в меньшей степени осознавая себя участником других объединений.

Регионы-кочевники изначально были созданы коренными малочисленными народами, народами открытых пространств тундры. Освоение территорий «регионов-кочевников» осуществлялось за счёт циклических миграций. Перемещения по территории имели целью не столько изыскание и освоение новых ресурсов, сколько создание сетевых протоструктур, включающих в себя и природные и институциональные (обычаи, обряды) активы. Их деятельность включала в себя оленеводство, ориентирование по тундре, самоуправление внутри сообщества, вопросы дипломатии с соседями. Таким образом, накапливался «человеческий капитал», удерживавший традиционную северную социально-экономическую систему в равновесии при открытых контактах и заинтересованном отношении к инновациям в условиях огромного пространства с суровыми природно-климатическими условиями.

Этнографы утверждают, что северным кочевникам присуща уникальная культура отношения к жизни, друг к другу, к своим оленям, к своей тундре. Получается, что ценности современного мира смещаются в их сторону: северные кочевники ценят природу и общество озабочено снижением антропогенной нагрузки на биосферу, они ощущают частью природного процесса и общество ищет механизмы согласования природных и экономических интересов, кочевники занимаются своим делом и постигают его в совершенстве и общество начинает ставить во главу «экономического» угла раскрытие способностей и творческого потенциала личности.

С началом перестройки управленческое внимание к коренным малочисленным ослабело. Освободившись от административного давления, принуждения к «оседлости», типичной для советской индустриальной модели, начатой процессами коллективизации, паспортизации, «сближения граней», кочевники начинали возвращаться к исконному виду деятельности. Похожая ситуация наблюдалось в регионе степных кочевников – Тыве – полностью отнесённым к северным регионам.

Параллельно с этим постепенно начал возрождаться дух «кочевничества» - смелости, экспериментаторства, отсутствия приверженности деятельности в одном месте, что в условиях инновационной экономики неожиданно становится региональным преимуществом в виде усиления частоты контактов между людьми, увеличением скорости обмена информацией, потенциальном усилением экономики, основанной на новых знаниях и творчестве. Принципы кочевничества – мобильность и динамизм – становятся так созвучны новой постиндустриальной эпохе с её ценностями распространения инноваций, замены линейных, иерархических структур управления на гибкие, сетевые.

С точки зрения анализа индустриальных трансформаций в экономике, увеличение мобильности и динамизма занятого населения - это вполне прагматический повод поиска увеличения производительности сотрудников и преобразования её в повышающуюся стоимость компании.

Профиль экономической деятельности «регионов-кочевников» в большинстве своём связан с экспортом природных ресурсов на мировой рынок. Тесная связь с мировой экономикой создаёт стимулы для толерантного поведения местных сообществ к нерезидентам, к оказанию посреднических, логистических, финансовых операций. Можно предположить, что в современных условиях мобильность юрт трансформировалась в способы мобильной переконфигурации местной промышленности, состоящей из дисперсных легко перемещаемых материальных объектов, объединённых горизонтальными межфирменными взаимодействиями. Эпоха крупных комбинатов с их неделимой линейной логикой производства перешла в гибкую систему «региона-конструктора», когда модули производства могут размещаться отдельно друг от друга.

В условиях формирующейся инновационной экономики «оседлым регионам» объективно труднее перестроиться, преодолеть сильнейшую инерцию хозяйствования, снять «эффекты блокировки» мышления местного сообщества. Чтобы вырваться из этого состояния требуется помимо долговременных усилий государства, выращивание собственной институциональной среды, основанной на общественном резонансе властей, бизнес-сообщества и местного социума.

Таким образом, под «регионом-кочевником» целесообразно рассматривать регион, как правило, новопромышленного типа освоения, значимая часть населения которого исторически была связана с кочевым образом жизни, трансформировавшемся в специфическую интеллектуальную среду, включающую такие неявные региональные преимущества в условиях инновационной экономики как внимание к перетокам разного рода знаний, развитый институт доверия внутри регионального сообщества, высокая доля открытости и толерантности к внешней среде др.

Под «оседлым регионом» будем понимать, как правило, старопромышленный регион, население которого было связано с широким индустриальным освоением территории, с вытекающими отсюда интеллектуальными барьерами в виде догм индустриального освоения, суженностью регионального сознания, зачастую нежеланием приобрести новые компетенции или трансформировать свои старые в новые, преодолевать собственную интеллектуальную ограниченность сознания и в совокупности формирующие для региона более низкие стартовые условия развития творческого потенциала регионального сообщества. По сути, конкретизированные эти явления означают меньшую степень развитости той специфичной «знаниевой» среды для индустриальных и постиндустриальных хозяйственных трансформаций, о которой говорилось применительно к «регионам-кочевникам».

Предложенная попытка формулировки и установления взаимосвязи между понятиями в дальнейшем вызывают новый исследовательский вопрос. Было бы интересно найти подтверждение соответствию «кочевого» или «оседлого» типа региона и достигнутого уровня индустриального и постиндустриального развития.

3. Эконометрический анализ взаимосвязи индустриальных и постиндустриальных показателей развития. Сравнение оценок для «оседлых» и «кочевых» регионов.

В данном разделе представлена попытка не столько построить отлично согласующую статистические данные модель структурных преобразований, охватывающих изменения в промышленности, миграционном поведении, инновационном секторе, сколько осмелиться отразить возникающую на основе этих факторов новую реальность российских северных регионов. Если рассматривать эту новую реальность как важный междисциплинарный объект, то его измерителями следует считать и показатели структурных сдвигов в промышленности и занятости, показатели технологической «инноватики», показатели творческой, инновационной активности граждан. Представляется, что это будет способствовать более целенаправленной выработке рекомендаций по совершенствованию процессов управления индустриальными и постиндустриальными трансформациями и в целом мер по совершенствованию региональной политики.

В качестве первичных показателей по регионам были отобраны и сформированы средние показатели за период 2005-2007 гг., характеризующие структурные преобразования в промышленности и элементы новой экономики из ежегодных сборников Росстата «Основные социально-экономические показатели субъектов РФ», «Российский статистический ежегодник», интернет-портала «Россия в картах и цифрах»:

валовой региональный продукт, млн. руб.
объем отгруженных товаров собственного производства,
выполненных работ и услуг собственными силами по видам
деятельности, млн. руб («добыча полезных ископаемых» + «обрабатывающие производства» + «производство и распределение электроэнергии, газа и воды»)»
численность занятых в промышленном производстве, тыс. чел.
затраты на технологические инновации, млн. руб
число использованных передовых технологий;
объём отгруженной инновационной продукции, млн. руб.
число организаций, имеющих доступ к глобальным сетям;
число исследователей - работников, профессионально занимающиеся исследованиями и разработками и непосредственно осуществляющие создание новых знаний, продуктов, методов и систем, а также управление указанными видами деятельности;
число инновационно- активных организаций.

Также для в целях исследования мы введем фиктивную переменную «migr» (миграция), принимающую значение «1», если регион отнесен к группе «кочевников» и равную «0», если регион отнесен к к группе оседлых. К показателям, ответственным за миграционную составляющую отнесём следующие:

% числа мигрантов, прибывших на территорию региона из других регионов России, от общего числа прибывших;
% числа мигрантов, прибывших на территорию региона из других стран, от общего числа прибывших;
% числа мигрантов, убывших с территории региона из других регионов России, от общего числа убывших;
% числа мигрантов, убывших с территории региона в другие страны, от общего числа убывших.

Приведенные показатели показывают разницу миграционного поведения у «регионов-кочевников» и «оседлых регионов» (см. табл.2):

Из представленным данным следует, что «регионы-кочевники» в миграционном поведении в большей степени ориентируются на приток переселенцев.

Это объясняется ожиданиями мигрантов найти высокооплачиваемую работу на Севере и в целом подтверждает гипотезу и более открытой региональной среде у «кочевников». «Оседлые регионы», напротив, лидируют в миграционных показателях, ответственных за статистику убывающего населения. Это объясняется тем, что население «оседлого региона» ищет решение проблемы трудоустройства зачастую за пределами региона, насыщенного структурными проблемами экономике.

Таблица 1

Сравнение средних коэффициентов миграционного прироста у разных типов северных регионов за 2005-2007 гг.

Показатель Тип	«Кочевники»	«Оседлые»	Знак
% числа мигрантов, прибывших на территорию региона из других регионов России, от общего числа прибывших	46,11	39, 42	>
% числа мигрантов, прибывших на территорию региона из других стран, от общего числа прибывших	8,1	6, 9	>
% числа мигрантов, убывших с территории региона из других регионов России, от общего числа убывших	2,2	3,4	<
% числа мигрантов, убывших с территории региона в другие страны, от общего числа убывших	50,08	55, 42	<

В первом уравнении множественной регрессии, выполненной в программе EViews5.0 интересно было пронаблюдать взаимовлияние объёма промышленного производства в регионе, численность занятых в промышленности, некоторых показателей инновационного развития и влияния самого регионального статуса – «кочевника» или «оседлого».

Рис. 10 Уравнение регрессии (1)

В этом уравнении переменная «PROM» - «Объём промышленного производства», «ZAN» - «Число занятых в промышленном производстве», «ISPI» - «Число использованных передовых технологий» «ISS» - «Число исследователей – работников, профессионально занимающихся исследованиями и разработками».

Результаты регрессии №1 представлены в таблице 2.

Таблица 2

Результаты построения регрессии по зависимой переменной «Объём промышленного производства»

Объясняемая переменная – объём промышленного производства	Параметры регрессии
Число занятых в промышленном производстве	7,8565***
Типология региона («оседлые» / «кочевые» ценности) (фиктивная переменная)	-228945,5***
Число использованных передовых технологий	-163,8680***
Число исследователей	-129,6449**
Константа	21476,73
R sq. adjusted	0,8062
N	45

Примечания: все спецификации оценивались МНК; *** значимость на 1% уровне; ** значимость на 5% уровне; * значимость на 10% уровне

Статистические коэффициенты оценки значимости модели представлены на рис. 11

а) тест на гетеродескатичность б) график остатков в модели

в) проверка на нормальное распределение остатков

Рис. 11. Некоторые оценки значимости модели №1

Подведем итог построенной модели. Значение скорректированного квадрата коэффициента корреляции равно 0,80. Гипотеза на гетеродескатичность отвергается ввиду значимости на уровне лишь 2, 14%. Распределение остатков близко к нормальному. Основной недостаток модели видится в излишней мультиколлинеарности объясняющих переменных. Вместе с тем заметим, что исключение из первоначальной матрицы корреляций высококоррелированных величин повлияло бы в ущерб теоретическому смыслу модели. Причины её устранения в данном случае свяжем в наращивании пока недостаточных массивов региональной статистики и вообще с выработкой некоего общего исследовательского правила, при котором можно вычислить однозначно определяемое пороговое значение коэффициента корреляции, после которого высокая корреляция может вызвать отрицательный эффект и повлиять на качество регрессии.

Таким образом, по-видимому, будет верным общий итог анализа – модель реализуемая, её качество будет возрастать по мере накопления и совершенствования региональной статистики, которая позволит увеличить временные ряды данных.

Используя вычисленные параметры модели, проанализируем интересующие нас соотношения. Объём промышленного производства пропорционален числу занятых в промышленности, что представляется логичным. В то же время коэффициенты при переменных «число использованных передовых технологий», «число исследователей» выступают с противоположными знаками и, следовательно, с обратной зависимостью. Это можно расценивать как факт вклада этих переменных в формирование «экономики знаний», предполагающей развитие новых отраслей и интенсификацию промышленного развития, выражающуюся в развитии и внедрении наукоёмких технологий.

Тип региона – «кочевый»/ «оседлый» был представлен как фиктивная переменная, принимающая значение «1» - если регион старопромышленного типа освоения и условно с «оседлыми» ценностями; и «0» - если регион новопромышленного типа освоения и условно с «кочевыми ценностями». Эта переменная также с отрицательным знаком, показывает отрицательную тенденцию роли «оседлых» ценностей в формировании объёма промышленного производства, что можно истолковать как наличие большей степени инерционности отраслевой структуры экономики у последних.

На наш взгляд, значение полученных выводов в том, что они дают дополнительные аргументы в поддержку интенсификации экономического роста и внедрении важнейших технологий, обеспечивающих конкурентное развитие территорий и снижение энергоемкости продукции, производящейся на Севере.

Для более полных выводов следующим шагом выступает задача определения влияния объёма промышленного производства, как агрегированного показателя индустриального регионального развития с валовым региональным продуктом во взаимодействии с миграционными и инновационными факторами.

Рис. 12 Уравнение регрессии (2)

В этом уравнении переменная «VRP» означает «валовой региональный продукт », «PROM» - «Объём промышленного производства», «IO» - «Число инновационно-активных организаций», «DO» - «число организаций, имеющих доступ к глобальным сетям» «SZ» - «% числа мигрантов, прибывших на территорию региона из других стран, от общего числа прибывших».

Результаты регрессии №2 представлены в таблице 3

Таблица №3

Результаты построения регрессии по зависимой переменной «Валовой региональный продукт»

Объясняемая переменная – валовой региональной продукт	Параметры регрессии
Объём промышленного производства	0,664391***
Число мигрантов, прибывших на территорию региона из других стран, от общего числа прибывших	10660,36***
Доступ организаций к глобальным сетям	10,46891***
Константа	-112943,8***
R sq. adjusted	0,9191
N	45

Статистические коэффициенты оценки значимости модели представлены на рис. 12

Подведем итог построенной модели. Значение скорректированного квадрата коэффициента корреляции равно 0,91, что может говорить о мультиколлинеарности параметров. Гипотезу на гетеродескатичность принять недостаточно ввиду порогового уровня 2,5%. Распределение остатков близко к нормальному. Конечно, нельзя утверждать о том, что, проведя эти регрессии и получив результаты, вопрос, поставленный в этой части исследования, разрешен. И хотя мы ввели ряд упрощающих допущений, результаты достаточно устойчивы в отношении возможных обобщений и расширения выборки.

а) параметры модели б) график остаков

в) проверка остатков на нормальное распределение

Рис. 12. Некоторые оценки значимости модели №2

Первый из них заключается в том, что на валовой региональный продукт положительно влияют, как следовало ожидать, рост объёма промышленной продукции, но вместе с развитием элементов инновационной инфраструктуры, в частности увеличения числа организаций, имеющих доступ к глобальным сетям. Эту взаимозависимость можно интерпретировать как важную возможность для организаций оперативно, сравнительно быстро, отбирать нужную информацию, интенсифицировать информационные обмены и, таким образом, накапливать трудноизмеряемые нематериальные активы.

Из миграционных факторов в модель вошёл только один значимый миграционный показатель «Число мигрантов, прибывших на территорию региона из других стран, от общего числа прибывших», ответственных за описывание миграционного прироста из зарубежных стран. Интересно, что знаки переменных разделились так, как следует описывать противоположные тенденции. Данная переменная с положительным знаком позволяет предположить о положительном вкладе мигрантов, трудоустраивающихся в гибком секторе малого и среднего бизнеса, в валовой региональный продукт.

Поскольку из приведенного выше анализа миграционных показателей, следует, что показатель SZ в среднем больше для «регионов-кочевников», то можно сделать вывод о том, что «кочевые регионы» на сегодняшний день в большей степени являются своеобразными аккумуляторами населения. Напротив, «оседлые» регионы являются пульсарами, которые выплескивают миграционные волны из регионального «котла» как ответ на наиболее проблемные стартовые условия для развития инновационной экономики.

На основе формализованных тенденций моделирования трансформаций территориально-отраслевых структур промышленности, в завершение целесообразно разработать практические рекомендации в области совершенствования методов государственного регулирования трансформацией территориально-отраслевой структурой промышленности на Севере.

Выводы

Внимание к феномену «кочевничества», как элементу неявного институционального оформления процесса модернизации связывается с тем, что сейчас необходим постепенный уход от прежних управленческих принципов, основанных на жестком вертикальном администрировании. Для того чтобы выстроить новую концепцию объяснения и управления индустриальными трансформациями следует изучить взаимосвязи между структурными преобразованиями в территориально-отраслевых системах промышленности и уровнем развития институтов, уровнем внутрирегиональных и межрегиональных контактов, уровнем доверия внутри и между сообществами. Благодаря выявлению приоритетных сфер, в которых необходимо провести институциональные изменения, возможно определить контуры современной экономики, которая всё больше требует децентрализации прав принятия управленческих решений.

Смысл и необходимость поиска решений на этом исследовательском поле проявляется в том, что для России и, особенно для региональной её проекции, это сравнительно новая научная область. Поэтому представляется многообещающим продолжение изучения данной проблематики, которое усиливается жизненной необходимостью для страны искать и задействовать для нового этапа развития производительных сил адекватные источники экономического роста.

5.Литература

«Регионы России. Основные социально-экономические показатели 2005-2007 гг.» htpp:\\www.gks.ru
«Российский статистический ежегодник 2005-2007» htpp:\\www.gks.ru
«Ямал: мифы и реальность северных кочевников» http://www.pravda.ru/travel/10-05-2006/83931-jamal-0/

PAGE 1

МОДЕРНИЗАЦИЯ, «ОСЕДЛЫЕ РЕГИОНЫ» И «РЕГИОНЫ-КОЧЕВНИКИ»: ОСМЫСЛЕНИЕ ПОНЯТИЙ