Кризис профсоюзов и модификации в труде

Соболев Эдуард Неньевич

Институт экономики РАН (г. Москва)

Современные профсоюзы в кризисе. Этот вывод в равной мере относится как к западным, так и к российским профсоюзам. Прежде всего, наблюдается не только относительное, но и абсолютное сокращение численности профсоюзов. В США в профсоюзах состоит всего лишь 15% всех занятых. В России ФНПР только за последние годы потеряла свыше 10 млн. человек (четверть состава) и к началу 2009 г. объединяла около 28 млн. человек. Новые альтернативные профсоюзы существенно отстают от ФНПР по формальному членству.

Устойчиво снижается забастовочная активность, а забастовки всегда служили мерилом влиятельности профсоюзного движения. Если в 70-е прошлого века в 18 развитых странах на 1 тыс. наемных работников ежегодно приходилось 450 забастовочных дней, то в конце века - всего 60. В России в начале и середине 90-х гг. наблюдалась тенденция роста количества забастовок в разных отраслях и регионах: в 1992-1995 гг. в расчете на 1 тыс. занятых терялось от 3 до 25 рабочих дней, а в 1996—1997 гг. этот показатель увеличился до 61—84 дней1. Но в 1998 г. начался существенный спад забастовочной активности, который, несмотря на отдельные всплески, продолжается до настоящее времени.

Важным симптомом кризиса является фрагментация профсоюзного движения, распад его на отдельные отряды, мало или только формально связанные друг с другом, что проявляется в отсутствии каких-либо акций солидарности. Как грибы растут корпоративные профсоюзы, интересы которых полностью замыкаются на делах своей фирмы.

Наконец, профсоюзы утрачивают свою монополию представлять и защищать интересы работников. Такие институты как суд, органы государственного контроля, институт индивидуальных договоров, участие персонала в управлении вторгаются в «святая святых» профсоюзной деятельности – определение оплаты труда и условий занятости и успешно конкурируют с профсоюзами.

Технологические сдвиги как фактор кризиса. Существует много факторов и, соответственно, объяснений упадка значения профсоюзов. Но главная фундаментальная причина состоит в том, что профсоюзы, которые вполне подходили эпохе жесткого классового противоборства и индустриальной системе организации труда, перестали соответствовать новым условиям. Теперь хозяйственный мир меняется. Эти изменения можно проследить по самым различным направлениям:

- происходит отход от неких усредненных стандартов условий труда и его оплаты, которые регулировались профсоюзами. Индивидуализация труда требует более гибких механизмов, в частности развитую систему индивидуальных контрактов;

- под влиянием технико-технологических изменений произошли сдвиги в социально-классовой структуре: уменьшается доля «традиционного» промышленно-производственного персонала - базы тред-юнионизма, а наиболее образованная и квалифицированная часть рабочего класса, связанная, как правило, с современными технологиями, начинает идентифицировать себя не с рабочим классом (хотя по содержанию функций принадлежит именно к нему), а со средним классом. На смену массовых профсоюзов, основанных на солидарности больших социальных групп, занятых однородным трудом и ориентирующихся на жесткую конфронтацию, стали приходить небольшие по численности узкопрофессиональные организации работников среднего класса, ориентирующиеся не на противостояние, а на выражение и согласование специфических интересов отдельных их категорий. Что касается работников неквалифицированного, например, конвейерного производства, то этот «нижний класс», является социально угнетенным, в значительной степени состоит из национальных меньшинств и иностранных рабочих. Отсталость и разобщенность лишают его самостоятельной экономической и политической силы;

- переворот в западном менталитете: от установки на социальную конфронтацию (социальный каннибализм) произошел переход к идеологии социального диалога и партнерства. На практике была создана развитая система социально-трудовых гарантий, в принципе был решен «рабочий вопрос» (преодоление нищеты рабочих масс). В результате присутствие на производстве профсоюзов перестало быть необходимостью. Законы и различного рода государственные и общественные инспекции во многих случаях с успехом заменяют их;

- глобализационные процессы, снятие межгосударственных барьеров на пути миграции сопровождаются развитием дезинтеграции внутри страны – ростом числа конфликтов на расовой, национальной и религиозной почве. Усиление этих видов конфликтов вытесняет на второй план классовые конфликты, что естественно приводит к падению роли профсоюзов.

Природа кризиса профсоюзов в России иная, чем на Западе. Она связана не столько с переходом к постиндустриальной экономике, сколько есть следствие разрушения сложившейся в рамках государственного социализма системы социальной защиты, где профсоюзам была определена строго определенная роль. Они фактически исполняли функцию социального патронажа над работниками: им было передано право распоряжения значительной части социальных фондов государства и предприятий. Эти аспекты деятельности профсоюзов были свернуты, что не могло не вызвать кризиса доверия к профсоюзам. Это одна линия кризиса.

Но есть и другая. Российские профсоюзы так и не превратились в реально независимые структуры западного типа, которые ведут на равных торг с предпринимателями и государством по вопросу лучших условий занятости. Одна из причин - несовпадение интересов профсоюзной верхушки с интересами рядовых членов организации. Профсоюзная бюрократия, прежде всего центрального аппарата ФНПР в материальном плане только на треть зависит от членских взносов. Остальное – доходы от профсоюзной собственности. Сохранение этой собственности зависит от отношений с властью.

Новые – альтернативные – профсоюзы не являются массовыми, а объединяют узкий слой радикально настроенных работников. Их лидеры отдают явный приоритет методам силовой борьбы. К тому же независимость новых профсоюзов от государства и ФНПР часто оборачивается серьезным недугом - они легко становятся объектом манипулирования со стороны внешних сил (политических партий, различного рода консультантов, спонсоров).

Перспективы профсоюзного движения в России. В то же время снижение роли профсоюзов не равнозначно их ликвидации. Профсоюзы, утрачивая свои позиции в традиционных отраслях, одновременно приобретают их в других, т.е. определенная ниша остается. Так, крепки и даже усиливаются позиции профсоюзов в государственном секторе. Здесь у них по большему счету нет конкурентов. В США доля в профсоюзах в государственном секторе за 1950 –1988 гг. увеличилась с 10 до 37% (для сравнения в частном секторе сократилась с 35% до 10%)2. В России к ФНПР наиболее благосклонны бюджетники и работники всевозможных ГУПов, МУПов.

Определенный резерв роста влияния профсоюзов на будущее сохраняется в так называемом нижнем классе. Эта масса бесправных, неквалифицированных и малооплачиваемых людей не являются членами профсоюзов не потому, что не хотят, а под давлением предпринимателей и других влиятельных сил. Но этот класс не вечно будет находиться в разобранном состоянии, объективная потребность в объединении сохраняется. Хотя отметим, что на этом поприще конкурентов будет предостаточно – начиная от троцкистов, грезящих о мировой революции, и кончая различного рода националистическими организациями.

Что касается частного сектора, то перспективы профсоюзов связаны с ответом на следующий ключевой вопрос, должны ли профсоюзы становиться субъектами участия в управлении предприятиями, корпорациями. На Западе взаимоотношения профсоюзов и органов представительства трудовых коллективов, их взаимная связь, сотрудничество и воздействие друг на друга, разделение правомочий и юрисдикции, элементы соперничества составляют серьезные проблемы как политического, так и юридического характера. Преобладающее в западной литературе мнение, в известной мере базирующееся на законодательстве, заключается в том, что профсоюзы осуществляют прежде всего и главным образом защитные функции, используя для этих целей коллективные переговоры, а также стачки и другие методы давления на предпринимателей, а органы представительства коллективов предприятий являются по преимуществу инструментом соучастия работников в управлении, налаживания сотрудничества с администрацией3. Видимо, и российские профсоюзы должны сосредоточиться на социальной защите, связанной с контролем за соблюдением социально-трудовых прав в сфере оплаты труда, занятости и социального страхования. Участие же профсоюзов в управленческом процессе не должно выходить за рамки, требуемые для решения данной задачи. Конкретные формы участия персонала в управлении предприятиями, могут быть, наш взгляд, заимствованы у Германии, где так называемая система участия получила широкое развитие. Дело только за институционализацией этого опыта, законодательного закрепления определенного минимума участия персонала в управлении (членство в наблюдательных советах и разного рода комиссий).

Специфика современной ситуации в социально-трудовой сфере такова, что фактов, ставящих под сомнение ведущую роль профсоюзов в защите интересов трудящихся, накопилось немало. Однако достаточно убедительной альтернативной концепции (модели) социальной защиты пока не разработано и, тем более, не апробировано. Реалистический выход из положения – в отборе и систематизации всех тех элементов, которые, так или иначе, работают в различных социально-экономических системах, невзирая на их идеологическую ауру. К таким элементам можно отнести различные формы участия персонала в управлении, переход от традиционных к корпоративным профсоюзам, развитие системы государственных контроля и государственных гарантий, индивидуализация колдоговорного регулирования. Ответ же на вопрос, удастся ли профсоюзам найти свое место в меняющемся мире, или мы присутствуем при окончательном закате профсоюзов, может дать только время.

1 Капелюшников Р. – Российский рынок труда: адаптация без реструктуризации. М.: ГУ ВШЭ, 2001, с.98.

2 Супян В. США: сфера труда на пороге XXI века. Человек и труд, 2000, №12, с. 42.

3 Киселев И.Я. Сравнительное и международное трудовое право. М.: Дело, 1999, с.236.

PAGE 3

Кризис профсоюзов и модификации в труде