Риторика новой институциональной экономической теории

Расков Д.Е.

СПбГУ

«Подлинная риторика не может быть отделена от знания истины вещей»

Х. Гадамер

«НИЭ 1 полагает, что институты имеют значение и поддаются анализу … она отличается от ортодоксии, но не враждебна ей … это междисциплинарная комбинация права, экономической теории и организации, в которой экономическая теория является первой среди равных ...»

О. Уильямсон2

Странно, но методологи еще достаточно мало занимались анализом новой институциональной экономической теории, достижения которой были уже трижды отмечены Нобелевским комитетом: 1991 (Коуз), 1993 (Норт), 2009 (Уильямсон и Остром).3 Отчасти это объясняется методологической схожестью новой институциональной экономической теории c неоклассикой, отчасти отсутствием единой теории, фактическим сосуществованием различных альтернативных подходов. Предмет исследования и применяемые методы во многом отличаются в теории трансакционных издержек, теории прав собственности, эволюционной экономической теории, контрактной теории, новой политической экономии и новой экономической истории. Тем не менее, можно выделить и общие позиции, которые объединяют исследователей, в рамках данной парадигмы. Это нацеленность на исследование институтов, расширение и пересмотр рамок неоклассического анализа, намерение исходить из более реалистичных предположений и больше ориентироваться на реально существующие проблемы, открытость для междисциплинарного диалога, т.е. как для «экспорта» так и для «импорта» концепций и метафор.

Для понимания тенденций развития экономического знания большой интерес представляет риторический анализ НИЭ, который покажет не всегда очевидные стратегии убеждения, идеологические предпосылки и применяемые тропы, этос авторов и характеристики предполагаемого читателя. Для раскрытия данной темы мы ограничимся текстами признанных авторитетов: Р. Коуза, О. Уильямсона и Д. Норта.

Структуру современного экономического знания невозможно описать, исходя из единой нормативной Методологии. Гораздо большее значение приобретает дескриптивно-аналитическая методология,4 к которой относится риторическая концепция метода (РКМ) (МакКлоски Д., Кламер А.).5 Риторическая программа предлагает сместить акцент на практическое объяснение убедительности различных теорий. Согласно новому видению, факта не существует без интерпретации, реальности – без наблюдателя, экономики – без человека, науки – без риторики. Риторика понимается не в сниженном контексте демагогии. Напротив, в контексте данного подхода, созвучного с эпиграфом из Гадамера, предлагается вернуться к античному пониманию риторики как «культуры готового слова» и обратить внимание на язык, стиль, риторические стратегии, используемые метафоры. Дискуссия, которая была начата со статьи Д. МакКлоски в 1983 г. в Journal of Economic Literature, несколько поутихла. Причина же не в отвержении этих взглядов, а в признании и успехе. РКМ заняла достойное место в ряду других подходов к методологическому исследованию экономической теории. МакКлоски интерпретировал тексты Самуэльсона, Фогеля, представителей эконометрики, чикагской школы, теории общего равновесия; Кламер – новой классики в макроэкономике, Браун – Адама Смита. Получили осмысление марксистская и кейнсианская экономические теории, что не сказать о НИЭ.

НИЭ - быстрорастущее и динамично развивающееся направление, которое в 90-х гг. изменило до неузнаваемости повестку дня в экономической теории. НИЭ имеет генетическую преемственность с неоклассической экономической теорией с большей степенью свободы, поиска и эксперимента. Методологическая преемственность со старым институционализмом у НИЭ гораздо менее выражена. НИЭ исследует институты с помощью инструментов экономической теории, тогда как в рамках старого институционализма исследование институтов являлось базой для экономической теории. Эвристические метафоры помогают лучше описать экономическую реальность: трансакционные издержки как трение, контрактный человек; аналогии между рынком и иерахией (Уильямсон О.); правовые аналогии у Р. Коуза; активные заимствования Д. Нортом из политологии, когнитивистики и даже марксизма. Немаловажное значение имел и особый этос представителей НИЭ. Позиционирование НИЭ как школы «просвещенных» экономистов, которые понимают реальные проблемы, но при этом искусно теоретизируют, т.е. остаются экономистами по преимуществу, способствовали выработке нового понятийного аппарата и признанию.

Коуз. Методологи чаще других обращались к статьям Коуза (МакКлоски, Мяки). МакКлоски показал, что риторически Коуз переносит правовую логику прецедентного, общего права в область экономического исследования.6 В Лондонской школе экономики Коуз предпочитал право математике. «Больше всего времени я уделял курсам права, в особенности промышленного права. Я был зачарован судебными делами и юридической аргументацией» – признавался он.7 Частный случай для Коуза уравнен с общими принципами. Типичный пример – это статья 1974 г. «Маяк в экономической теории».8 Сначала Коуз показывает стандартную трактовку маяка как общественного блага в трудах Дж.С. Милля, А. Пигу, П. Самуэльсона. После этого Коуз обращается к конкретной истории строительства и содержания маяков в Великобритании. Выясняется, что большая часть маяков была построена на частные средства и содержалась частными компаниями, а не государством. Тем самым, разбирая частные случаи, Коуз показывает оторванность «экономики классной доски» от реальных прецедентов. Эти прецеденты должны, по мысли Коуза, менять общие принципы теории. Большая часть заслуг Коуза относится к проблемам, стоящим на стыке экономики и права – внешние эффекты (загрязнение окружающей среды), общественные блага (радио, почта). Важен и другой аспект. Идея трансакционных издержек и прав собственности была через некоторое время воспринята основным течением экономической мысли.

Уильямсон. Первостепенный вклад в развитие экономической науки последнего времени внес О. Уильямсон. В трилогии «Рынки и иерархии» (1975), «Экономические институты капитализма» (1985), «Механизмы управления контрактами» (1996) О. Уильямсон смог вписать в существующую структуру новые метафоры и понятия, предложить стратегии исследования. В рамках теории трансакционных издержек (теории организации) он продвинул изучение неполных контрактов. Уильямсон использовал следующие основные метафоры: контрактный человек для моделирования поведения и трансакционные издержки как трение в экономике. Кроме этого, эвристический характер носит разработка таких понятий как специфичность активов, ограниченная рациональность и оппортунизм.

Уильямсон стал понятнее для экономистов, поскольку начал исследование с рынка. «Сначала были рынки» – таково первое допущение 1975 г. Рынок и иерархия сопоставляются по принципу симметрии. Провал рынка аналогичен провалу организации. Уильямсону удается проявлять дипломатические качества, знакомя экономистов с терминологией и наработками теории трансакционных издержек и менеджментом. Четкость, легкая запоминаемость и логичность схем Уильямсона помогли признанию теории трансакционных издержек. Несмотря на смягчение допущения о рациональности, основным критерием выбора структуры и формы управления сделками Уильямсон считает минимизацию трансакционных издержек.

Норт сохраняет экономический язык неоклассики, но постоянно ставит новые вопросы, которые не всегда вписываются в его инструментарий. За рамки неоклассики ему позволило выйти хорошее знакомство с марксизмом, который позволил задуматься над причиной социальных изменений. Ответ на подобный вопрос требует исследований не только сферы экономики, но и сопредельных «полей»: политики, социологии, психологии, истории. В конечном счете, Норт выступает за создание единой теории, описывающей изменения в социуме, политике и экономике.

В своих основных работах – «Структура и изменения в экономической истории» (1981) и «Институты, институциональные изменения и функционирование экономики» (1990) он показал значение для экономического роста таких институтов как конституция, право, экономическая организация, идеология. В книге «Понимание процесса экономических изменений» (2005) Норт стремился объяснить, каким образом формируются различные типы институциональной инфраструктуры, которые задают траекторию экономического развития. В книге показывается важность «адаптивной эффективности» общества как способности реагировать на изменения внешней среды, зависимости от предшествующего развития (path dependence). Норт проводит междисциплинарное исследование, которое вовлекает когнитивную проблематику. При этом в поле зрения экономиста попадают такие термины как интенциональность, эргодичность экономики. В последней совместной работе: «Насилие и социальные порядки» (2009) вся история человечества интерпретируется исходя из двух типов социально-политической организации: «естественное состояние» и «открытый доступ к ресурсам».9 В рамках первого политическим путем лимитируется доступ к ресурсам, что создает ренту, необходимую для поддержания стабильности и развития. Этот тип политико-экономического устройства предложено называть «естественное состояние». В развитых странах получил развитие другой тип социального порядка, для которого характерен открытый и равноправный доступ в политическую и экономическую жизнь. Социальный порядок поддерживается не созданием ренты, а конкуренцией. В переходе от «естественности» к открытости авторы видят генеральную линию преобразований.

Тем самым, в разных областях – в экономической истории, в исследовании организации и общественных благ – сохраняется преимущественно метафора эффективности (максимизации и минимизации). Институты трактуются как результат выбора индивидуальных решений. Признание институционалистов идет по линии «обволакивания» со стороны неоклассики, более яркие и критические высказывания остаются без внимания. В неявном идеологическом плане достижения институционалистов укрепляют права собственников и status quo корпораций, объясняют уникальность и недосягаемость институтов капитализма развитых стран.

1 НИЭ – новая институциональная экономическая теория.

2 Williamson O. The mechanisms of governance. N.Y.: Oxford University Press. 1996. p.3.

3 Ниже приведены исключения, которые только в большей степени подчеркивают интерес методологов к старому институционализму: Langlois R. What was wrong with the “Old” Institutional Economics? (And what is still wrong with the “New”?) // Review of Political Economy. 1 (3). 1989: 272-300; Rutherford M. The Old and the New Institutionalism. Can bridge be build? // Journal of Economic Issues. № 2. 1995: 443-451.

4 См. Hands W. Reflection without rules. Cambridge: Cambridge University Press. 2002.; Ананьин О.И. Структура экономико-теоретического знания: методологический анализ. М. Наука. 2005.

5 Подробнее см. Расков Д.Е. Экономическая теория как риторика // Вестник СПбГУ. Экономика. 2005. № 3.

6 McCloskey D. The Rhetoric of Economics. 1985. P. 87–99.

7 Коуз Р. «Природа фирмы»: истоки // Природа фирмы. М. 2001. С. 57.

8 Coase R. The Lighthouse in Economics // The firm, the market, and the law. Chicago, 1990. P. 187–214.

9 North D., Wallis J., Weingast B. Violence and social orders. A conceptual framework for interpreting recorded human history. Cambridge University Press. 2009.

Риторика новой институциональной экономической теории