Потребность в концептуальном осмыслении проблемы "утечки умов" как необходимой предпосылки ее решения для современной России в условиях глобализации

Долматова С.А.,

к.э.н., с.н.с. ИМЭМО РАН, Москва

В настоящее время наблюдается третья волна интереса к проблеме "утечки умов" в отечественной дискурсивной практике.

Первая из них, возникшая в позднесоветский период, связана с тем, что в начальный период перестройки потоком пошли публикации, посвященные русской послереволюционной эмиграции и более поздним гонениям на некоторые научные направления. В них, как правило, проводилась мысль о том, что в России был снят широкий научно-интеллектуальный и культурный слой, что в свою очередь создало огромные дополнительные трудности в восполнении потерь и потребовало чрезмерного напряжения сил страны для ее духовного и экономического развития. Отсюда, следовал закономерный вывод, что необходимы меры для исправления допущенных ошибок и преступлений. Во всяком случае, не могло быть и речи об их повторении.

Не успели, однако, остыть страсти по поводу допущенного большевиками варварского пренебрежения «умами», как в конце 80-х - начале 90-х годов началась буквально обвальная эмиграция интеллектуалов, высококвалифицированных специалистов и не менее массовый их отлив в бизнес. Именно по вышеприведенным мотивам эта проблема особенно взволновала российское общество, уже осознавшее, что данный процесс «утечки умов» будет иметь для экономического и духовного развития России не менее, а, возможно, и более серьезные последствия, чем послереволюционный. Это была вторая волна интереса к проблеме "утечки умов", возникшая в самом начале постсоветского периода.

После почти двадцатилетнего периода вялотекущего и безрезультативного, временами вспыхивающего обсуждения этой проблемы, возникла третья волна интереса к ней. Причиной этому послужила провозглашенная политика модернизации России со сменой курса от сырьевого к инновационному типу общенационального развития после программной статьи Президента РФ Дмитрия Медведева «Россия – вперёд!», что определило потребность в возвращении «умов» для проектов масштаба «силиконовой долины».

Запущенный широкомасштабный «сколковский» проект дает основания предполагать серьезность намерений провозглашенной государственной политики и рассчитывать на ее реалистичность и перспективность. Поэтому совершенно недопустимо позволять легковесность, граничащую с дилетантизмом, при обращении к проблеме «утечки умов» в научно-экспертном сообществе, и тем более пренебрежение к наработанному массиву знаний по этой проблеме, а также к анализу истоков, причин и постоянных «push-pull» факторов (факторов «выталкивания – притяжения»), ее создающих в постсоветской России в условиях глобализации.

Но именно на подобные выводы наталкивают как минимум некоторые внешние признаки данного актуального тематического дискурса. В данном случае имеется в виду устойчивая тенденция к смене самого термина, обозначающего проблему - с «утечки умов» на «утечку мозгов». Когда в самом начале постсоветского периода шло обсуждение и освещение проблемы «утечки умов» из России и стран СНГ, происходившей на рубеже 80-х-90-х годов, то использовался исключительно термин «утечка умов», принятый в научной литературе, освещавшей социально-экономические проблемы по линии периферия - центр мирового капиталистического хозяйства еще с 60-х годов прошлого века, в частности проблемы занятости и образования стран «третьего мира».

Применение данного термина опирается на исследования многих международных организаций, плотно занимавшихся данной проблемой особенно со второй половины 60-х годов ХХ века, прежде всего в системе ООН (ЮНКТАД, МОТ, ЮНЕСКО и др.), одним из рабочих языков которой является русский, и где русскоязычные специалисты и эксперты давали перевод с английского «brain drain» именно как словосочетание «утечка умов».

Нет особой необходимости объяснять, почему остановились на этом словосочетании: главное, что термин несет не только эмоциональную, но и важную социально-экономическую нагрузку. Это отражается и в принятых основных подходах к стоимостной оценке явления, обозначаемого этим термином, поскольку она подразумевает учет накопленного «человеческого капитала»: в методе исторической стоимости (как сумма прямых расходов на образование и упущенных доходов) и в условно методе предстоящих стоимостных потоков – т.н. методе текущей дисконтной стоимости1.

В принципе данный термин - «утечка умов» как бы указывает уже на сам факт возможности проведения такой стоимостной оценки применительно к обозначаемому им явлению. Этот подход оценки стоимости ресурсов «человеческого капитала» дал основание развивающимся странам, особенно тем из них, которые получили после 2-й мировой войны политическую независимость, а с середины 50-х годов в связи с задачами формирования суверенных экономик демонстрировали образовательный бум, ставить концептуальный вопрос о рассмотрении их «утечки умов» как «Передачи технологии в обратном направлении» (этот термин, с аббревиатурой - ПТОН в 70-е годы ХХ века стал широко использоваться в международных документах)2.

Социально-экономический подтекст в отношении термина «мозг», который указывает скорее на физиологию, чем на человеческий капитал, совершенно не просматривается - в данном варианте скорее напрашиваются медицинские ассоциации,

Поэтому небрежность уже в отношении самого термина вызывает некоторую озабоченность. Почему же и когда наметилась тенденция в смене термина? Похоже, что, поскольку в «лихие 90-е» научно-экспертную и политическую элиту эта проблема совершенно не интересовала, она перестала быть предметом серьезного исследования специалистов и политиков.

А именно для этих целей было предназначено создание в 1991 году Российского национального комитета по проблеме "утечки умов", работавшего в тесном сотрудничестве с Европейским Региональным Бюро по науке и технике ЮНЕСКО. Предполагалось принятие государственной программы по регулированию интеллектуальной миграции из Российской Федерации, а также создание при Министерстве науки, высшей школы и технической политики РФ и Министерстве труда и занятости населения РФ Совета по вопросам интеллектуальной миграции. Готовилось принятие Указа Президента РФ «О неотложных мерах по сохранению научно-технического потенциала России», в котором в качестве первоочередных действий предполагалось укрепление и обновление материально-технической базы науки, улучшение условий труда и жизни ученых, поддержка талантливых молодых ученых из специального фонда. В 1992 году было организовано проведение Международного совещания по проблеме «утечка умов» в современной России: внутренние и международные аспекты, к материалам и итогам которого значительный интерес проявили многие международные организации (представительство Европейских сообществ, представительство МОТ, ЮНЕСКО и др.), российские и зарубежные печатные СМИ, российское телевидение и тогда еще Всероссийское радио.

Но очень скоро вместо этого данный вопрос стал предметом периферийного и спорадического интереса в основном журналистов, к которым время от времени обращались озабоченные данной проблемой общественные деятели или сами представители отечественной науки. И постепенно, в первое десятилетие нынешнего века, особенно когда интернет становился относительно общедоступным, терминология современной журналистики, формирующей общественное сознание и формирующейся самой в формате «черной культуры», запрограммированной на стресс, как бы пропустила через себя и данный термин в более привычном для нее виде как «утечку мозгов». А поскольку в нынешних условиях журналистика взяла на себя роль «медиа-профессионала», зачастую подменяя собой профессиональную аналитику и при этом, воспитывая пассивную и профессионально малокритичную аудиторию, стало привычным прибегать к посредническим услугам этого «дилетанта широкого профиля» и в профессионально неофитствующей среде, особенно этим грешат «экспертополитики».

При эстетике «крэша» и культа силы, распространенной массовой культурой и идеологией, пренебрежением к высокой культуре, поэзии, науке, историческому наследию, классической музыке, которая, кстати, помимо эстетических функций дает развитие интеллекта, контент-анализ в современном информационном потоке и электронной аудиосреде скорее покажет преобладание словосочетаний «вышибить мозги», «промыть мозги» и т.д., чем словосочетаний в связке со словом «ум».

Решение проблемы "утечки умов" для поставленных целей возможно только при системном подходе, при формировании комплексной среды – среды не только в материально-техническом, но и в духовно-культурном плане, и кроме того это решение в целом ставит проблему в общий контекст необходимости модернизации в целях достижения устойчивого будущего развития общества.

Нарастающая нестабильность развития России и мира, усугубляющаяся глобальным финансово-экономическим и мировым экологическим кризисами, актуализирует задачи социальной динамики в сторону того самого образа устойчивого развития, который был формализирован ООНовской концепцией «устойчивого развития» 1986 года, которая в свою очередь была принята спустя 6 лет мировыми державами (Рио-92) в качестве навигации к формированию национальных программ развития, но оказалась по существу утраченной в ходе последующей глобализации.

Чтобы не приводить всю аргументацию, показывающую, как эта концепция оказалась монополизированной экономическим неолиберализмом и адаптированной под его нужды настолько, что от нее мало что осталось по сути - а она оказалась фактически дискредитирована как глобальная модель развития, - достаточно заменить неудачный русский перевод термина "устойчивое развитие" на термин "экологически устойчивое хозяйствование", который, по мнению авторитетных специалистов, более точно соответствует тому смыслу, который вложили авторы термина "sustainable development" в его содержание.

Внешним, очевидным, и одновременно существенным признаком, объединяющим проблему "утечки умов" и проблему «устойчивого развития», является акцептирование проблемы будущих поколений, проблемы инвестирования в будущее: с одной стороны, - в будущие «умы», с другой стороны - в обеспечение социально-экологических прав будущих поколений.

Этот признак как существенный отсутствует в глобальной экономической модели развития, доминирующей в течение последних 20-ти лет, поскольку она основывается на хозяйственной деятельности в виде идеологии «общества потребления», которая видит только практический аспект и соответственно только краткосрочные цели и ближние горизонты. И это в корне противоречит фундаментальной идее концепции устойчивого развития, которая заключается в формировании образа будущего, где обеспечиваются права будущих поколений, - это общепринятое сейчас определение впервые появилось в докладе Комиссии Брундтланд именно под таким названием – «Наше общее будущее»3.

Поэтому в условиях сохранения доминирования целей краткосрочной эффективности поставленные задачи модернизации с переходом к опережающему технологическому укладу в целях достижения устойчивого будущего развития общества мало реалистичны. В связи с этим самой актуальной задачей становится не технологическая, а системная модернизация в сфере социального моделирования, которую уже пыталось решить мировое сообщество около двух десятилетий назад, однако в сравнении с нынешним состоянием России и мира в гораздо лучших социально-политических, экономических и, что сейчас особенно значимо, экологических условиях.

Главной из этих проблем, по мнению великого мыслителя современности Н.Н.Моисеева является сохранение «канала эволюции», в котором оказалось возможным возникнуть и развиваться нашему биологическому виду, при этом выход из этих кризисов предстоит искать в обстоятельствах «неизвестности и непредсказуемости», на пороге которых находится как вся планета, так и наша страна.

На эти ключевые проблемы академик Н.Н.Моисеев сделал акцент в своем последнем обращении к обществу, политикам и коллегам еще 10 лет назад, в 2000 году, когда мировыми лидерами принимались и Цели развития Декларации тысячелетия ООН, формирующие у ведущих национальных держав и глобальных институтов развития отношение к экономическим глобальным процессам в связке с их воздействием на экологию и сферу социальных отношений, - цели, впоследствии обсуждаемые на Саммитах G8, «Двадцатки» и других ведущих переговорных площадках.

А почти 20 лет назад академик Н.Н.Моисеев обращал внимание на невосполнимость потерь в результате беспрецедентных масштабов позднесоветской "утечки умов", поскольку она, в отличие от ее «классической» формы, разрушала целостную систему научной деятельности, как одной из всего лишь двух существовавших на тот период систем организации науки, охватывающих все научные дисциплины, весь спектр наук о природе и обществе - американской и советской; при гибели одной из них, даже при использовании части высвободившихся научных кадров другой системой, неизбежно нанесение тяжелого урона мировой науке, общепланетарной системе научных исследований, общечеловеческим достижениям, а по сути уже достигнутому на тот период уровню и качеству ноосферы.

Речь идет о докладе Н.Н.Моисеева, которым он открыл упомянутое Международное совещание 1992 года по проблеме «утечки умов» в современной России в качестве его председателя. На этом совещании делалось предупреждение о том, что скачкообразное увеличение «утечки умов» из России может практически парализовать научно-исследовательскую деятельность на ряде важнейших, актуальных направлений, вызвать прогрессирующее отставание российской науки, может привести к гибели ряда научных школ, имеющих большое значение для мировой науки. Массовый выезд ученых из страны может привести к разрыву преемственности, нарушению традиций, заложенных в прошлом и поддерживаемых многими поколениями интеллигенции. Речь шла, в том числе и о традициях научной и гражданской этики. В выступлениях говорилось и о том, что нельзя забывать и иные функции интеллигенции в обществе, помимо чисто производственных, что все это заставляет ставить вопрос о комплексе духовных последствий массового выезда интеллигенции за рубеж и связанной с ним интеллектуальной деградации общества, что особенно болезненный удар может быть нанесен именно по передовой отечественной фундаментальной науке. Выезд из страны на работу за границу руководителя научной школы или нескольких ее членов наносит невосполнимый ущерб самому существованию этой научной школы, причем нарушается как механизм проведения научных исследований, так и механизм воспроизводства элитных научных кадров.

И все эти предостережения сбылись почти с документальной точностью. Поражает, что приведенные социологические опросы ученых из научных центров начала 90-х годов фактически дублируют нынешние опросы, в которых эмигрировавшие в последующем успешные «умы» характеризуют условия их возвращения на родину. И особенно обидно видеть опросники ученых из Черноголовки в то время, когда с комментариями о победе российской науки обнародуются интервью работавших там именно в 90-е годы и выехавших за рубеж новоиспеченных лауреатов Нобелевской премии по физике - Андрея Гейма и Константина Новоселова.

Многие сейчас говорят, что нужен комплексный подход к возрождению науки как базиса подъема постиндустриальной экономики и неоэкономики информационного общества, и хорошо, если Сколково создается в качестве стартовой площадки для этого. Но мало кто обращает внимание на то, что это все задачи технологического порядка. В условиях почти тотального кризисного состояния природы и общества и при этом в условиях «неосознанности происходящего» в терминах Римского клуба и в обстоятельствах «неизвестности и непредсказуемости» по словам академика Н.Н.Моисеева, на пороге которых находится как вся планета, так и наша страна, необходима концентрация всех ресурсов общества для решения накопившихся глобальных и национальных проблем, а это неизбежно требует выявление направления развития, определения его генеральной цели, основных ориентиров генеральной стратегии развития, на что особенно делал акцент в своих последних работах Н.Н.Моисеев.

Если будет сформулирована общеобъединяющая идея, которая даст импульс такому явлению в общероссийском менталитете как "порыв", традиционно играющий в ключевые моменты истории России огромную роль, тогда для восполнения провалов и рывка вперед и будет осуществлен общенациональный подъем, прежде всего, за счет массового энтузиазма и тяги к науке и инновациям и массированного притока «умов». И такой идеей может стать скорее не технологическая, а социальная, и даже мировоззренческая модернизация. Технологические преобразования и экономический подъем на их базе, чтобы они стали полноценными и межпоколенчески эффективными, должны быть подчинены большой цели. В этой связи напрашивается аналогия: главное дело, которому посвятил свою деятельность, занимаясь прикладной математикой как выдающийся специалист в этой области, Н.Н.Моисеев, было «Восхождение к разуму»(!). И такая цель в нынешнее время, богатое негативными событиями, прежде всего нарастающими в результате неразумного отношения человека к природе природными катаклизмами, и широкое их освещение и осмысление благодаря современным возможностям технических коммуникаций, очевидна – это спасение жизни на Земле во всей ее полноте – и прежде всего спасение от безрассудного самоуничтожения человечества в пределах ограниченной биосферы, спасение материальной и духовной культуры предшествующих поколений, а также ее умножение для будущих поколений.

Фактически поколение назад мировым сообществом эти проблемы уже были определены, и уже было принято политическое решение по мерам, их предотвращающим - в глобальной экологии, экономике, в социальной сфере. Речь идет об ООНовской концепции «устойчивого развития», при котором «удовлетворение потребностей настоящего времени не подрывает способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности»4.

Таким образом, в настоящее время мы и являемся современниками этого «будущего» поколения с «подорванными способностями», следующего поколения, с одной стороны, лишенного во многом тех свойств окружающей среды, - не только естественно-природной, но и историко-культурной, научной (что особенно актуально для нашей отечественной действительности в связи с обсуждаемой темой) и др., - которые были доступны поколению 80-х годов ХХ века, и, с другой стороны, поколения, на которое оказалось переложено решение глобальных проблем природы, общества и человека.

Устойчивое развитие является общепринятой стратегией, но ее следует рассматривать как стратегию переходного периода, в результате которого может возникнуть режим коэволюции человека и природы, в терминологии Н.Н.Моисеева, с генеральной целью формирования ноосферы. Причем именно о переходе к ноосфере говорится даже в самой «Концепции перехода РФ к устойчивому развитию" от 1 апреля 1996 года согласно Указу Президента РФ в качестве Ш этапа этого перехода.

Но чтобы путь к ноосфере не обозначался «дилетантами широкого профиля», важно правильно поставить перед «умами», на приток которых сейчас рассчитывает российское общество и нацеливает власть, задачи, которые, например, продуманы высочайшим профессионалом Н.Н.Моисеевым. По его мнению, надо найти принципиальные решения для перехода биосферы и общества в новое состояние равновесия, в режим коэволюции не только на основе разумных программ технического и технологического перевооружения общепланетарной цивилизации, но и глубокой моральной перестройки самого духа и смысла человеческой культуры, обретения нового смысла существования.

Инновационная деятельность должна выстраиваться под воздействием экологических и межпоколенческих императивов, вторгаясь во взаимоотношения с обществом на предмет его готовности признать доминирование интересов будущих поколений над интересами сегодняшнего дня. Приоритеты сегодняшнего дня должны формироваться с позиций завтрашнего дня, как бы с привлечением «умов» будущих поколений.

Навигация именно на такие приоритеты даст импульс широкомасштабному притоку как уже сформированных «умов» из «внешних» и «внутренних» «утечек», так и «мозгов» подрастающего поколения, которые будут формировать растущий спрос на образовательные инвестиции, адекватные задачам 21 века, т.е. потенциальных «умов», которые в настоящее время выхолащиваются массовой культурой, подрывающей их способности к участию в модернизации своей страны и направляющей их на цели, недостойные этих задач.

1 См. подробнее: Долматова С.А.. Международная статистика образования и ее отражение в статистике занятости (методология и организация). М., 1993.

2 Там же.

3 Our Common Future: The Report of the World Commission on the Environment and Development. Oxford. N.Y. Oxford University Press/ 1987

4 Там же.

PAGE 3