Идейно-художественные особенности романов Гончарова и их значение


Таким образом, в художественном мышлении и творчестве писателя были сильные и слабые стороны. Критика всяческого «неуменья жить» - дворянской лени и пустопорожней мечтательности, буржуазной ограниченности и филистерства - была сильной стороной, основной идейной направленностью романов Гончарова, вытекавшей из Сущности изображаемых характеров. Попытки же воплотить в жизни дельцов и помещиков идеал «уменья жить» и стремления возвысить этот идеал с помощью многозначительных нравственных и культурно-эстетических запросов, были слабой стороной содержания его романов, приводившей к риторике и ложному приукрашиванию жизни. Когда Белинский оценил «Обыкновенную историю» как выдающееся произведение «поэта, художника», у которого «пет пи любви, им вражды к создаваемым им лицам», который имеет «талант», по не имеет, однако, еще чего-то, что «важнее самого таланта и составляет его силу» , то Гончарову, видимо, понравилась и запомнилась лишь первая сторона этой оценки. И позднее, в «Заметках о личности Белинского», он писал, будто критик «иногда» накидывался» на него за отсутствие «субъективности» творчества, а «однажды» «почти шепотом» похвалил его за это: «А это хорошо, это и нужно, это признак художника!». Но все эти особенности изображения созданы писателем для того, чтобы выразить своеобразное понимание жизни. Гончаров понимал современную общественную жизнь не в перспективе разрешения ее социально-политических конфликтов, а в свете развития ее социально-бытового уклада.

Это развитие представлялось писателю естественным, «органическим» процессом, медленным и постепенным, напоминающим неотвратимые процессы природы. В нем он видел основу формирования и изменения человеческих характеров и любил говорить об «отправлениях» жизни своих героев. По философским представлениям, Гончаров был убежденным эволюционистом. В характерах людей писатель особенно ценил трезвость мысли и стремление к практической деятельности, основанной на опыте и положительных знаниях, был врагом всякой отвлеченной мечтательности, в том числе романтической. Стремясь обосновать эти принципы жизни, Гончаров постепенно пришел к своеобразной разновидности естественнонаучного материализма, к тому «строгому пониманию жизни», выразителем которого сделал Штольца. Но материализм Гончарова не имел политической направленности, не был последовательным и уживался в. его сознании с традиционными религиозно-идеалистическими представлениями, привитыми с детства. В годы пореформенной реакции эти представления приобрели для него преобладающее значение, но от своего «строгого понимания жизни» он не отказался.

Романы Гончарова очень своеобразны по идейному содержанию и художественной форме. От романов Тургенева они отличаются гораздо большим интересом автора к повседневной бытовой жизни господствующих слоев русского общества. И эта жизнь изображена писателем в еще большем отвлечении как от тех глубоких социально-политических конфликтов, которые связывали ее тогда с угнетенными народными массами, так и от ее отношений с реакционной самодержавной властью. Она показана в ее внутренних нравственно-бытовых противоречиях. Поэтому изображение помещиков, чинов-пиков, дельцов почти лишено у Гончарова и сатирического пафоса, и пафоса гражданско-романтических исканий. Отсюда самый тон повествования не обнаруживает эмоциональной приподнятости, отличается уравновешенностью и спокойствием. Вмешательство мысли и чувства автора внешне почти не ощущается. Неторопливо текущая, повседневная жизнь героев как бы говорит сама за себя.

Социальным и философским взглядам Гончарова соответствовали и эстетические убеждения писателя его идеал «объективности» творчества и вытекавшая из него высокая оценка жанра романа. В 1840-е годы, несмотря на участие в «натуральной школе» и влияние Белинского, Гончаров еще разделял некоторые положения теории «чистого искусства», процветавшей в майковском кружке, в частности отрицание субъективного пафоса и тенденциозности искусства. В «Обыкновенной истории» письмо «опытного» «сотрудника журнала», давшего отрицательную оценку повести Адуева, выражает, видимо, и взгляды Гончарова. В письме говорится, что повесть эта написана «в озлобленном и ожесточенном духе», заключает «фальшивый взгляд на жизнь», от которого «гибнет у нас много дарований», что художник, наоборот, «должен обозревать покойным и светлым взглядом жизнь и людей, - иначе выразит только свое я, до которого никому нет дела». Но идея «уменья жить» всецело укладывалась в рамки частных отношений. Она сводилась к достижению обеспеченной и культурной жизни путем разумной и честной предприимчивости.

Такой идеал не затрагивал важнейших социально-политических вопросов и был лишен гражданского пафоса. Сознавая это, писатель стремился придать своим идеалам большую значительность. Он готов был требовать от людей и от своих «положительных» героев не только трезвости и деловитости, но и чистоты и благородства помыслов, изящества и утонченности переживаний, высокой умственной и эстетической развитости, стремления приобщиться ко всем ценностям мировой культуры. Все это были отвлеченные понятия и красивые слова, которые по существу ничего не меняли и не вытекали из реальных обстоятельств русской общественной жизни. Но этими понятиями, словами писатель все же пытается оправдать свой идеал и приукрасить перспективы буржуазно-дворянского развития русского общества. Основным вопросом, занимавшим Гончарова, была возможность перехода привилегированных слоев русского общества от старого, патриархального уклада к новой, предпринимательской деятельности, в развитии которой писатель видел основу процветания страны.

В жизни отдельной личности залогом такого перехода он считал не столько тот или иной склад мышления, сколько определенный склад повседневной деятельности. В своем фельетоне 1848 г. он назвал его «уменьем жить», «зауо^г унте». «Уменье или неуменье жить» - вот принцип, исходя из которого писатель оценивал изображаемые характеры. Дворянская лень и романтическое прекраснодушие были для Гончарова особенно вопиющими проявлениями «неуменья жить».