Чешский прозаик и драматург Карел Чапек поражал окружавших его людей разносторонними знаниями и интересами. «Он всегда, — пишет о К. Чапеке его биограф О. Малевич, — что-то задумывал, над чем-то экспериментировал, чем-то был увлечен. Он коллекционировал произведения примитивного искусства и экзотические музыкальные записи, изучал физику и биологию, занимался художественной фотографией и садоводством. Возился с животными, рисовал, выдумывал новые газетные рубрики и, помимо драматических произведений и прозы, принесших ему мировую славу, писал стихи, и сатирические, и лирические, но не предназначавшиеся для печати».
Увлеченность Чапека художественной литературой, ставшей его призванием, шла от семьи, где царила атмосфера высокой культуры. Его отец был деревенским врачом. Старший брат Йозеф стал художником и писателем, литературе посвятила себя и его старшая сестра Гелена.
Учился Карел Чапек на философском факультете Пражского университета, также занимался философией в университетах Берлина и Парижа. «Профессиональный философ, он всю жизнь бился над самыми сложными проблемами человеческого существования, но хотел быть понятным каждому и поэтому нередко прибегал к притче, аллегории, иносказанию, делающим отвлеченную мысль наглядной и легко воспринимаемой» (О. Малевич).
Мировую известность принесли Чапеку социально-фантасти-ческие произведения, в которых научная фантастика сочетается с притчей и антиутопией. Список этих произведений открывается пьесой «R. U.R.» (1920), получившей поистине мировую известность. Она ставилась в театрах многих стран. Герберт Уэллс заинтересовался этой пьесой и прочел ее перевод в рукописи. Алексей Толстой написал по ее мотивам пьесу «Бунт машин».
В пьесе «R. U.R.» идет речь о массовом производстве своего рода механических людей — роботов (это слово, вошедшее в мировой обиход, придумал Карел Чапек). Компания «Россумские универсальные роботы» (ее сокращенное название, аббревиатура, стало заглавием пьесы) совершенствует возможности созданных ею химико-биологическим путем живых машин, придавая им качества, которые все более приближают их к человеку. И все более растет угроза существованию всего человеческого рода — угроза, которую несут в себе «прозревающие» роботы...
Еще как будто далеко (более двух десятилетий) до изобретения атомной бомбы. А Карел Чапек уже предлагает своим читателям вместе с ним поразмышлять над далеко идущими последствиями неостановимого технического прогресса, несущего в себе нравственное испытание для всего человечества. В романе «Фабрика абсолюта» (1922) у Чапека появляется особый «карбюратор», расщепляющий атомы, — атомный котел. А в другом романе — «Кракатит» (1924) — развертывается драматическая история изобретателя, который создал взрывчатое вещество огромной силы, способной уничтожить весь мир.
В 1936 году выходит в свет знаменитый утопический (как назвал его сам писатель) роман Чапека «Война с саламандрами», предупреждающий людей о реальной фашистской угрозе миру. Саламандры в романе Чапека — фантастические человекоподобные животные, которые поначалу использовались людьми для добывания жемчуга и для подводных строительных работ, проявляют неожиданную смышленость и начинают подниматься «по ступеням цивилизации», создают свое подводное государство. И, наконец, предъявляют человечеству ультиматум с требованием «жизненного пространства» — так сатирически передает Карел Чапек экспансионистские угрозы гитлеровской Германии, будоражившие в то время Европу. В своем романе-предупреждении писатель с зоркостью большого художника показал зловещее лицо фашизма, предугадав трагические события 1938—1939 годов, когда немецкие войска вошли в Чехословакию.
Карел Чапек выступал против любых форм насилия, осмысливал в этой связи либеральные и социалистические идеи, изучал и программы коммунистов, но не примкнул к ним. В статье «Почему я не коммунист?» (1924) Чапек отвергает классовый подход, проповедующий «устранение социального порядка, а не того ужасающего беспорядка, каким является нищета».
Один из любимейших жанров Чапека — рассказ, к которому он обращался на протяжении всего своего творчества. Сам писатель особо выделял две книги своих произведений «малого жанра», вышедшие в 1929 году, — «Рассказы из одного кармана» и «Рассказы из другого кармана». «Это вовсе не какие-нибудь осколки. Для меня они так же важны, как остальные мои произведения», — комментировал Карел Чапек появление этих книг, отмечая значимость составивших их «карманных» рассказов.
Рассказы Чапека отличаются захватывающим, часто детективным сюжетом. Но детективность в них отнюдь не самоцель, а прежде всего — тот угол зрения, который, по признанию Чапека, помогал ему показать, «как познается и открывается действительность». И в то же время это повод для неожиданного подчас взгляда на происходящее в рассказах, нередко пронизанных чувством юмора, улыбкой писателя.
Эта улыбка могла быть доброй, как в рассказе «из одного кармана» — «Голубая хризантема», где давался своего рода урок житейской наблюдательности. Герой этого рассказа — опытный садовод — видит редчайший сорт индийской хризантемы в руках у глухонемой юродивой. Где она сорвала этот цветок? Это место искали полицейские, школьники и их учителя, цыгане... Все было безрезультатным до тех пор, пока сам герой не увидел кустики манящего его цветка. Они росли в садике у домика путевого обходчика на железной дороге, в том самом месте, где «торчала» надпись: «Ходить воспрещается». Всем прочитавшим эту надпись и в голову не могло прийти искать там хризантемы. А юродивая читать не умела...
Вот как оборачивается детективная история поисков, заставляя пристальнее вглядываться в окружающий нас мир.
А вот другой оттенок улыбки писателя, уже горькой, в рассказе из той же книги Чапека -— «Бесспорное доказательство», где перед нами парадоксы человеческой психологии с ее загадками и попытками их разгадок. Опытный следователь подозревает свою жену в неверности, устраивает за ней слежку на курорте, где она отдыхает. Но неожиданно получает от нее странное письмо: в конверт, адресованный ему, вложен листок с обращением к тому самому молодому человеку, к которому он относится с подозрением. Но содержание этого письма, посланного, по убеждению мужа-следователя, по ошибке — «полнейшей и неожиданной случайности», — становится «бесспорным доказательством» невиновности его жены.
Все было бы хорошо, если бы концовка рассказа не опровергла этого «доказательства». Молодой человек спрашивает жену следователя, помогло ли ей письмо, которое та «послала мужу как бы по рассеянности». «Помогло, — отвечает она и вдруг спрашивает: — Вообще говоря... это ужасно, что я его так обманываю, а?» Вот он, внезапный поворот в так и не разгаданной следователем «детективной» истории.
К «познанию» и «открытию действительности» обращены и рассказы Чапека, появившиеся в последние годы его жизни. Они могли составить новый цикл — «Рассказы из третьего кармана».
В некоторых из этих произведений Карел Чапек прибегает подчас к фантастическим ситуациям, чтобы художнически осмыслить изображаемое. Вот, например, написанный в том же 1938 году, что и «Ореол» (который напечатан ниже), рассказ Чапека «Человек, который умел летать». Его герой Томшик обнаружил в себе умение летать и хочет сделать свое тайное увлечение «достоянием гласности». Он демонстрирует свои полеты соседу по дому — спортивному репортеру. И тот, убедившись в реальности увиденного, говорит: «Этакие полеты без всякого аппарата могут иметь важнейшее значение, например, оборонное, понятно? Этим должны заняться специалисты. Надо продемонстрировать ваши полеты экспертам, господин Томшик ».
Но для экспертов важнее не уникальный феномен, а устоявшиеся спортивные правила: «У вас совершенно неправильный старт. Центр тяжести надо перенести на левую ногу... А руки, руки!.. Держите их так, чтобы они не мешали расправить грудную клетку. И потом вы при разбеге задержали дыхание, этого нельзя. Дышать надо медленно и глубоко». Но правила подавляют Томшика: он теряется, когда пытается выполнить все указания экспертов. А в итоге — у него ничего не получается. «С этого дня Томшик больше не умел летать».
В фантастической ситуации рассказа о человеке, «который умел летать», звучит тревожный сигнал о том, как опасно пренебрегать увлеченностью человека, предавать забвению эту увлеченность, так что личностное может отступить, потеряться перед жестким напором общественных требований.
Так в «карманных» рассказах Чапека последних лет заявляла о себе социальная фантастика1, воплотившаяся в таких его произведениях, как пьеса «R. U.R.» и роман «Война с саламандрами». Об этой характерной особенности творческой манеры Чапека говорил, выступая на Чапековском симпозиуме, писатель Аркадий Стругацкий: « Карел Чапек вместе с Уэллсом был одним из основателей совершенно новой ветви в литературе и искусстве XX века. Эта новая литература называется социальная фантастика, литература фантастического реализма».
Это направление представлено и в русской литературе: например, пьеса «Бунт машин» А. Толстого, его роман «Гиперболоид инженера Гарина», научно-фантастические произведения братьев Аркадия и Бориса Стругацких...