Стихотворение Н. А. Некрасова «Элегия»
Восприятие, истолкование, оценка
Когда берёшь в руки незнакомое литературное произведение, первым делом обращаешь внимание на название. Что такое «Элегия»? Почему Николай Алексеевич Некрасов назвал своё творение именно так?
В «Словаре литературоведческих терминов» можно прочитать следующее: “Элегия — жанровая форма лирики. Темы элегии многообразны: патриотизм, идеалы гражданской и воинской доблести, радость и горе любви. В новой европейской литературе элегия теряет чёткость формы, но приобретает определённость содержания, становясь выражением преимущественно философских размышлений, грустных раздумий, скорби”.
Именно последнее нашло яркое отражение и в «Элегии» (1874) Некрасова. Тема скорбных размышлений о страданиях народа, тема повсеместного угнетения крепостных — важнейшее направление в творчестве Некрасова.
Теперь давайте проанализируем содержание «Элегии», и тогда не останется вопросов об обоснованности выбранного названия.
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая — “страдания народа”
И что поэзия забыть её должна, —
Не верьте, юноши! не стареет она.
Стихотворение написано спустя тринадцать лет после реформ 1861 года. Народ “освобождён”, у него “есть земля”, он “счастлив”. О каких “страданиях народа” может идти речь?! Это уже пережитки прошлого. Но такое утверждение в корне неверно. И Некрасов это понимает, он “напоминает, что бедствует народ”, он осознаёт значимость проблемы. Наше внимание привлекает устаревшая форма ударения в слове “стареет”, которая была характерна для русской литературы XIX века (вспомните хотя бы высказывание Чацкого: “Что старее, то хуже”). При прочтении волей-неволей обращаешь внимание и на само слово, и на всё предложение, которое выражает одну из основных мыслей всего стихотворения.
Читая строки:
Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам, —
невольно вспоминаешь «Деревню» А. С. Пушкина:
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам.
Этим сходством Некрасов как бы соглашается с тезисом, “что тема старая — «страдания народа»”, но в то же время он показывает, что по прошествии пятидесяти пяти лет никаких существенных изменений в обществе не произошло, и подчёркивает, что тема не потеряла своей актуальности.
Примечательно сравнение народа со стадами. Что такое стадо? Как объяснить это понятие применительно к людям? Это большая масса людей, которая не способна думать, она повинуется только “пастухам”. На роль “пастуха” могла бы претендовать дворянская интеллигенция, но она, подобно народу, не особо задумывается об этом и о жизни в целом, живёт по правилам, установленным не ею, и не может (или не хочет) вследствие своей слабости принимать какие-то кардинальные решения. Отсюда сравнение с толпой.
Но вернёмся опять к народу. Без пастуха стадо — это “амёбоподобная” масса людей, неспособных на принятие самостоятельных решений, повинующихся воздействию каких-то внешних, не зависящих от неё факторов, но готовая с ними “уживаться”. Это же определение применимо к крепостным, права которых повсеместно ущемляют, превращая их в рабов. Но крепостные полагают, что так и надо, они и не думают о свободе, считая, что ничего менять не надо — так есть, значит, так и должно быть. Зачем думать, когда за тебя всё уже решил “добрый” барин.
Размышляя на эту тему, вспоминаешь стихотворение Пушкина «Свободы сеятель пустынный...»:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Народу можно посвятить свою лиру, свои мысли, стремления, жизнь... но он останется глух, подобно стаду...
«Элегия» обращена к неким юношам, но кто эти юноши? Вспомним «Железную дорогу» Некрасова, маленького Ваню, который узнал горькую правду о строительстве первой в России Николаевской железной дороги. Тогда, в 1864 году, лирический герой Некрасова пытался донести правду до мальчика, у которого ещё вся жизнь впереди, в надежде, что он, представитель нового поколения, облегчит участь крепостных, избавит народ от страданий. Спустя десять лет, в 1874 году, лирический герой Некрасова снова пытается сделать то же самое. “А причём тут Ваня? — спросите вы. — Стихотворение обращено к «юношам», сам же об этом писал”. Вопрос вполне уместен. В сущности, “юноши” представляют собой того же Ваню, только повзрослевшего на десять лет, и его ровесников. Но почему те же мысли обращены к “одному и тому же человеку”? Ведь прошло столько времени, народ “свободен”, зачем повторяться, это ведь уже не в моде? Можно, не можно, но именно это Некрасов и пытается дать понять подрастающему поколению:
“Довольно ликовать в наивном увлеченье, —
Шепнула Муза мне: — Пора идти вперёд:
Народ освобождён, но счастлив ли народ?..”
Лирический герой Некрасова упорно ищет ответ на вопрос:
Свобода, наконец, внесла ли перемену
В народные судьбы? в напевы сельских дев?
Иль так же горестен нестройный их напев?..
Он бродит по нивам, поглощённый думами о народном счастье. Он, подобно Гоголю в «Мёртвых душах», задаётся вопросом: “А куда мчится Русь теперь?” Но не даёт Она ответа. То же самое можно отнести к “предмету воспевания” Некрасова:
И песнь моя громка!.. Ей вторят долы, нивы,
И эхо дальних гор ей шлёт свои отзывы,
И лес откликнулся... Природа внемлет мне...
Здесь Некрасов неслучайно использует метафору и олицетворение. Поэт как бы оживляет природу: долы, нивы понимают песнь лирического героя; “эхо дальних гор” даже отзывается на неё, по-видимому, пытаясь вступить в “обсуждение” песни; лес вообще откликнулся... природа внемлет лирическому герою... Всё замечательно: если природа “откликнулась”, то люди и подавно должны понять героя, но следующие строчки неожиданны для лирического героя, автора, читателя:
Но тот, о ком пою в вечерней тишине,
Кому посвящены мечтания поэта, —
Увы! не внемлет он — и не даёт ответа...
На этом ярком контрасте Некрасов показывает, насколько трудно помочь народу, когда тот, кому “посвящены мечтания поэта”, остаётся пассивен и инертен по отношению к “народным заступникам”. Увы, так уж исторически сложилось на Руси...
В конце своей жизни Пушкин написал стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...». В этом произведении он подвёл итоги своей творческой деятельности, он оценил себя, как поэта, осознал свою миссию:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
«Элегию» Некрасов тоже написал в конце своей жизни и тоже подвёл итоги своему творчеству, тоже оценил себя, как поэта:
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил — и сердцем я спокоен...
Особенно хочется сказать и о композиции стихотворения. Начало «Элегии» очень полемично. Это ответ Некрасова на высказывание литературного критика О. Ф. Миллера, который считал, что “непосредственное описание страданий народа и вообще бедняков” уже поэтом “исчерпано” и что он “стал как-то повторяться, когда принимается за эту тему”. Остальная же часть стихотворения завязана вокруг этого ответа и частично дополняет первоначальные суждения, адресованные О. Ф. Миллеру.
Итак, подведём итоги. «Элегия» — своеобразное зеркало творчества Некрасова. Здесь есть всё: и тема бедственного положения народа, и тема служения народу, и взгляд поэта на современную действительность... недаром в строках своего письма А. Н. Еракову поэт пишет: “Посылаю тебе стихи. Так как это самые мои задушевные и любимые из написанных мною в последнее время, то посвящаю их тебе, самому дорогому моему другу...”
«Элегия» — замечательнейший пример гражданской лирики Некрасова. Основной идеей данного стихотворения является доказательство того, что народ страдал и всё ещё страдает, несмотря на реформы. Также очень важно для Некрасова донести свои мысли о необходимости каких-то перемен в положении народа до молодёжи, на которую вся надежда у поэта. Поэт сделал, что мог, теперь черёд “Вани с ровесниками”...
Кирилл КРАЙНЕВ,
10-й класс, школа № 919, Москва
(учитель — И. О. Учамбрина)