Усилить работу в области обслуживания литературой

Власть всегда не только выражала готовность руководить литературой и искусством, но и проявляла инициативу в этом деле. Начиналось это с табакерок и перстней — в поощрение, опалой, а то и петелькой шелковой — для недопонявших и постепенно дошло до умопомрачительных сюжетов не только минувшего Ха-Ха века, но и тысячелетия наступившего, когда уже успел засветиться — и даже угаснуть — Туркменбаши со своей «Рухнамой» и её несостоявшимися расейскими переводчиками…

Впрочем, по этой теме написано немеряно, а мы в формате нашей рубрики обратим внимание на некоторые специфические юбилеи апреля. Почему именно на них — объяснится, как положено, к финалу.

Данные юбилеи связаны с неутомимой деятельностью большевистскойкоммунистической партии на ниве культуры. А деятельность эта происходила в полном соответствии с моделями, описанными действительным статским советником М. Е. Салтыковым во многих его трудах. Так, в приложенных к «Истории одного города» «Оправдательных документах» документ I — «Мысли о гра­доначальническом единомыслии, а также о градоначальническом единовластии и о прочем» (ср. резолюцию X съезда РКП(б) «О единстве партии»; март 1921 года) подчёркнуто: “…градоначальник никогда не должен действовать иначе, как чрез посредство мероприятий. Всякое его действие не есть действие, а есть мероприятие”.

Компартия начальствовала не над городом — над миром, так что мероприятия подавно были основной формой осуществления ею властных полномочий. А начинались они резолюциями и постановлениями.

Так, по первым итогам наличия нэпа в нашей стране партия провела свой XI съезд, на котором 2 апреля 1922 года, то есть 85 лет тому назад, среди прочих была принята — правильно! — Резолюция «О печати и пропаганде», где, в частности, указывалось, что “партийнополитическое руководство всей печатью должно быть усилено”. “Чрезвычайно необходимым” признавалось “создание литературы для рабоче-крестьянской молодёжи, которая могла бы быть противопоставлена влиянию на юношество со стороны нарождающейся бульварной литературы и содействовать коммунистическому воспитанию юношеских масс”.

Это было очень своевременное с партийной точки зрения решение, ибо при новой экономической политике сразу начались нездоровые поползновения в сторону продажной девки буржуазии — пресловутой “свободы творчества”, с которой вроде бы раз и навсегда покончили ещё в 1918 году, когда большевики закрыли все дооктябрьские журналы и газеты гуманитарной направленности.

Надо не забывать, что забота компартии простиралась не только над повременными изданиями и “юношескими массами”. Не менее влекли её и “женские массы”, и как следствие этого у нас есть возможность отметить 29 апреля восьмидесятилетие со дня принятия постановления ЦК ВКП(б) «Об обслуживании печатью женских трудящихся масс». О, это была сильная штука! И надо полагать, вслед за юношескими массами обслуживание литературой женских масс с той поры радикально усовершенствовалось.

Во всяком случае, через непродолжительное время партия взялась за новое масштабное дело, и вот её попечением 23 апреля 1932 года Появилось Постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций». Так что не только можно, но и нужно оценить семидесятипятилетие его присутствия в жизни нашей страны.

Причины появления и цели этого постановления вроде бы обозначены в нём самом.

Однако, как у нас водится, в действительности всё было несколько по-другому. Происшедшее после тысяча девятисот семнадцатого года размножение так называемых “пролетарских литературно­художественных организаций” было вызвано не чудесным расцветом многочисленных талантов из народа… извините: из трудящихся масс.

Эти организации стали удобным плацдармами, с которых воинствующие графоманы и активные бездари штурмовали распределители льгот от власти, одновременно нанося удары себе подобным конкурентам — под лозунгами борьбы за идейную чистоту. Но там, где борьба за идейную чистоту, должна главенствовать только партия, а не кто­либо ещё! Пролетариатствующие ортодоксы перестарались — и получили по шапке.

Вместе с тем партия сделала для себя чёткие выводы: управлять этой так называемой творческой братией проще всего, собрав всех в единую организацию с чёткой и жёсткой структурой.

К слову, есть повод попраздновать ещё один сопутствующий юбилей — 22 мая 1932 года в мир вошёл знаменитый ныне термин “социалистический реализм”. Объявился он в передовой статье «Литературной газеты», написанной Иваном Гронским (1894–1985), ответственным редактором газеты «Известия ВЦИК», ставшим председателем Оргкомитета по организации Союза советских писателей, всем нам хорошо популярного как Союз писателей СССР.

“Массы требуют от художника искренности, правдивости, революционного социалистического реализма в изображении пролетарской революции”.

Впрочем, лавров ему это открытие не принесло, и наш славный функционер затерялся в лабиринтах советской власти (расстрела избежал, но провёл в ГУЛАГе 16 лет).

А вот сам термин был сакрализован, после того как прозвучал из уст вождя — и без всяких его усилий.

На квартире А. М. Горького 26 октября всё того же 1932 года, беседуя с собравшейся здесь литературной братией и принимая на себя бремя учителя советских писателей, товарищ Сталин осторожно заметил:

“Вы же не должны забивать художнику голову тезисами. Художник должен правдиво показать жизнь. А если он будет правдиво показывать нашу жизнь, то в ней он не может не заметить, не показать того, что ведёт её к социализму. Это и будет социалистический реализм” (цит. по: Вопросы литературы. 1991. Май. С. 167).

И процесс пошёл, и правдолюбцы­худож­ники побежали к цен­ностям соцреализма — не то подталкивая, не то отталкивая друг друга.

Но довольно о юбилеях. Действительно, все эти резолюции, директивы и постановления остались бы пустыми бумажками, если бы не были поддержаны теми, кому они адресовались. Власть всегда стремилась поруководить творчеством… Когда окончательно отменивший цензуру Ельцин при сугреве чувств продирижировал немецким военным оркестром, кто­то из его холуёв расценил это как интуитивное желание президента подирижировать писателями и мастерами искусств. Начались было соответствующие встречи в Кремле. Но не задалось.

На первом же собрании Булат Окуджава, послушав призывы коллег — недавних пламенных коммунистов — бороться с угрозой фашизма, проговорил тихо, но очень внятно: “Я тоже был фашистом — только красным”, — после чего Ельцин мероприятие свернул.

Другой поэт­фронтовик, Юрий Левитанский, при получении в Кремле Государственной премии РФ вместо благодарностей потребовал остановить войну в Чечне…

Казалось, времена стали меняться, но, как видно, в условиях посткоммунизма, сформированного Ельциным и его кликой и успешно развивающегося доныне, всё-таки прежние инстинкты никуда не делись.

Массмедиа поведали: 16 февраля сего года в Ново-­Огарёве президент Владимир Путин встретился с молодыми писателями.

О чём они там говорили, пересказывать неохота. Особенно после того как мир облетела цитата прозаика Игоря Савельева: “Главная проблема: русская литература, в отличие от советского времени, ушла на задворки общественной жизни!”, а президент задумчиво связал успех за счёт литературы с госзаказом (цит. по газете «Коммерсантъ». 2007.

№ 26. 17 февраля. С. 2).

Но можно делать прогнозы, с чего начнутся новые мероприятия в русской литературе ХХI века, — с резолюций или сразу с постановлений.

С. Д.