Система прав человека: уголовно процессуальный, международный и гуманитарный смысл

Контрольная работа

Содержание

1. Личность как носитель индивидуальных прав, интересов и как высшая ценность

2. Международная концепция прав человека и ее влияние на российское законодательство

3. Положение личности в уголовном процессе как основной вопрос науки и практики уголовного судопроизводства

4. Права человека и борьба с преступностью

5. Права личности и проблемы обеспечения государственной безопасности

Литература

1. Личность как носитель индивидуальных прав, интересов и как высшая ценность

Личность в науке трактуется разнопланово - философски, социологически, психологически, этически и юридически.

В философии и социологии преобладает мнение о личности как о человеке в совокупности его социальных качеств; индивидууме, обладающем свойствами разумности, духовности, ответственности перед обществом и т.д.

В психологии принято считать, что личность появляется с момента осознания человеком своего «я» и в своем развитии проходит путь от «минимума личности» до своей социальной зрелости.

Право же отождествляет понятие личности с понятием человек, отсутствие у возможных участников правового общения элементов воли и сознания вследствие возрастных особенностей или психических заболеваний не дает никаких оснований отрицать за ними личностные (в правовом смысле слова) свойства вообще, поскольку они не утрачивают правосубъектности ни при каких обстоятельствах.

В действующей Конституции России утверждается: Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления. Никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию (ст. 21). Приведенные формулировки не оставляют сомнений в том, что под термином «никто» подразумевается любой человек, независимо от его возраста, состояния интеллекта и других характеризующих данных. Каждый оказывающийся в сфере действия Основного Закона человек рассматривается в качестве личности, достоинство которой принимается под охрану непосредственно государством. При этом специально оговорено, что права, предусмотренные в рассматриваемой статье, не подлежат ограничению ни при каких обстоятельствах (ст. 56).

Конституционное понятие «личность», будучи самой обобщенной категорией, должно охватывать все разнообразие индивидуумов, чтобы обеспечить надежную защиту их прав и интересов.

Человек в своем развитии может совершенствоваться как личность, но может опускаться, деградировать. Однако даже при совершении аморального поступка или противоправного деяния он не перестает быть личностью, и ему нельзя отказать в праве считаться таковой. Это касается всех органов и должностных лиц, ведущих уголовный процесс, - судьи, следователя, начальника следственного отделения, прокурора, органа дознания и дознавателя. Производя следственные действия и привлекая к участию в их производстве граждан, они обязаны обращаться с ними как с личностями. Действующий уголовно-процессуальный закон прямо запрещает унижать их честь и достоинство (ст. 9 УПК РФ).

Уголовно-процессуальный закон для обозначения участвующих в производстве по уголовному делу граждан обычно использует термин «лицо». При этом в УПК РФ «лицо» и «человек» - это одно и то же (за исключением юридических лиц).

Итак, любой участвующий в уголовном процессе гражданин, независимо от его процессуального положения, является личностью - человеком, обладающим конституционным правом на признание и охрану его достоинства со стороны государства. Поскольку именно обладание достоинством предопределяет отношение к участнику уголовного процесса как к личности, представляется необходимым уточнить, что же под ним подразумевается.

В понятии достоинства различаются объективный и субъективный моменты, в своей совокупности образующие единое целое. Объективный момент характеризуется следующими аспектами:

человеческое достоинство, ценность человека вообще независимо от конкретных качеств и особенностей;
личное достоинство как ценность конкретного индивида в обладании им положительными духовными и физическими качествами;
достоинство, связанное с принадлежностью к определенной социальной общности, группе.

Субъективный момент достоинства выражается в осознании индивидом своей ценности как человека вообще, как конкретной личности, как представителя определенной социальной группы. Именно следование идее человеческого достоинства ведет к признанию человека высшей ценностью, что в настоящее время и получило свое закрепление в ст. 2 Конституции России.

Человека нельзя лишить достоинства, которым он обладает. Поэтому не совсем точно говорить об умалении достоинства, о защите достоинства. Объектом посягательства является не достоинство, а чувство достоинства. Посягательство на чувство личного достоинства - акция открытого неуважения к человеку, выражающаяся в активных действиях, направленных в адрес потерпевшего и игнорирующих ценность личности.

Исходя из наименования и содержания главы 2 Конституции РФ личность является одновременно субъектом прав и человека, и гражданина. Однако, хотя они и могут принадлежать одному и тому же лицу, их недопустимо отождествлять.

Гражданские права предоставляются государством человеку, обладающему свойством гражданства, подданному данного государства. Права человека занимают первичное положение по отношению к юридическим правам или правам гражданина, ибо законодатель не наделяет правами граждан по своему усмотрению, а лишь юридически оформляет уже сложившиеся общественные отношения по поводу наиболее значимых для государства и человека благ.

Современное представление о правах человека связано, как известно, с возникшими в XVII-м и окончательно сформировавшимися в XVIII-м веках идеями «естественных», «неотчуждаемых», «данных индивидууму от рождения» прав, существование которых ограничивает верховную власть - в то время абсолютную власть монархов. Закрепленные в настоящее время международными правовыми актами права человека существуют независимо от их признания тем или иным государством. Они тесно связаны с правами гражданина как возможностями его существования и развития, зафиксированные во внутригосударственном праве. Признание и обеспечение как тех, так и других - имманентное свойство любой демократической конституции. Данное определение полностью распространяется и на Конституцию России, где формула прав человека с ее классическими признаками: «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» - впервые получила закрепление в статье семнадцатой.

Термин «гражданские права», применяемый в международных правовых документах, связан с запретом вмешательства государства в определенные сферы индивидуальной активности. Под ними подразумеваются права на неприкосновенность личности, жилища и т.п. В таком понимании «гражданские права» соответствуют понятию «личные права», используемому в отечественной юридической литературе и теории права.

В широком смысле личными можно считать все права граждан, поскольку они принадлежат личности. Однако термину «личные права» более соответствует рассмотрение прав личности в узком смысле как юридических возможностей в области личной (индивидуальной) свободы. Таким образом, под личными подразумеваются именно права, которые индивидуализируют личность, неотделимы от нее, определяют различные стороны ее индивидуальной жизни. Многое из этих прав так или иначе затрагиваются при производстве по делу и поэтому ведущие уголовный процесс государственные органы во избежание их нарушения должны хорошо ориентироваться в том, как они излагаются в действующих уголовно-процессуальных нормах, в том числе международно-правового характера.

В Конституции России говорится одновременно о правах и свободах человека. Указанные понятия соотносятся между собой лишь как разные стороны одного и того же явления. Если акцентировать внимание на свободе, имеется в виду возможность человека распоряжаться собой по своему усмотрению, принадлежать самому себе, что всегда предполагает пределы поведения индивида, обусловленные его пребыванием в человеческом обществе и необходимостью считаться со свободой других людей. Когда же речь идет о праве человека, то на первый план выходит объем допустимого поведения индивида, при котором он без умаления его человеческого достоинства может реализовать себя как свободная личность.

Во Всеобщей декларации прав человека предусматривается: каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией (ст. 2). Поэтому утверждение Ф.М. Рудинского: «права человека определяют меру его свободы» представляется совершенно правильным, точно выражающим соотношение и взаимосвязь рассматриваемых понятий. Вообще все виды свободы в большей или меньшей степени полностью или частично выступают в правовом опосредовании, т.е. принимают форму юридической свободы.

В правовом государстве утверждается незыблемость прав человека. Это означает, что государство создает необходимые предпосылки максимально полного их осуществления и никто не вправе вторгаться в область прав человека, кроме как в случаях, прямо предусмотренных законом. Правовое государство прочно «связывает» себя законом. Поэтому оно и его органы могут действовать исключительно в соответствии с требованием: «запрещено все, что не разрешено законом». Для ведущих уголовный процесс государственных органов и должностных лиц это практически означает, что когда то или иное поведение в нормативном акте прямо не запрещено, но и прямо не предусмотрено, его следует рассматривать как запрещенное. Для граждан, напротив, предусмотрено правило: «Каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом» (ст. 45 Конституции России).

К сожалению, подлинное значение прав человека еще далеко не всеми и не в полной мере осознается в нашем посттотали- тарном обществе. Низкая правовая культура, правовой нигилизм, будничное попрание прав человека, ставшее нормой, и другие подобные проявления существующего состояния общества не позволяют в должной мере усваивать общепризнанные, общедемократические ценности, к которым относятся и права человека. Общее, оставляющее желать лучшего, отношение населения к правам человека проявляется и в среде работников правоохранительных органов. Еще нередки случаи игнорирования ими прав человека, а то и попросту непонимания их смысла и значения при сохранении поклонения силе как главному элементу государственно-правовой материи.

На мировой арене утвердилась позиция, что отношение к правам человека не является внутренним делом отдельного государства. Именно права человека выступают в качестве критерия легитимности существования самого государства, поскольку оно ставит себя им на службу. Мировое сообщество проявляет сдержанное отношение к России даже после провозглашения ее демократическим правовым государством в значительной степени потому, что с соблюдением прав человека не все обстоит благополучно.

Из Конституции России вытекают требования об изменении отношения не только к правам человека, но и гражданина, к правам личности вообще. Недаром права человека и гражданина упоминаются одновременно, в одном ряду (ст. 2, 17, 18, 45, 55).

В ст. 18 Конституции говорится, что права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов. Права личности как непосредственно действующие рассматриваются в теории права в связи с положениями Конституции о ее прямом действии и высшей юридической силе (ст. 15). В случае возникновения коллизии между Конституцией и законом в соответствии с указанными положениями подлежат применению нормы Конституции. Иллюстрацией подобной ситуации может служить осуществление при производстве по уголовным делам так называемого свидетельского иммунитета, означающего право гражданина на отказ от дачи показаний против самого себя, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом (ст. 51 Конституции России). Хотя данная норма не была предусмотрена УПК РСФСР, она применялась на практике именно вследствие прямого действия Основного Закона как нормативного акта высшей юридической силы.

Права человека и гражданина определяют смысл и содержание законов таким образом, что, во-первых, подразумевается установление в законах условий возможно наибольшего благоприятствования осуществлению прав личности; во-вторых, не должны приниматься законы, ограничивающие права личности, закрепленные в Конституции России и нормах международного права, являющихся составной частью правовой системы России; в-третьих, выполнение предписаний законов ни в коем случае не должно приводить к ущемлению прав личности. Наоборот, применение законов предполагает наиболее полную реализацию названных прав.

Указанные требования приобретают особую актуальность и практическую значимость в связи с деятельностью Конституционного Суда России. Он правомочен признать неконституционными положения закона не только тогда, когда они ограничивают права личности уже самой своей формулировкой, но и в тех случаях, когда следственная или судебная практика придает закону смысл, ведущий к ущемлению прав личности. Выводы и решения, сформулированные в постановлениях Конституционного Суда, приобретают значение правовых норм, ибо нормативные акты, признанные не соответствующими Конституции России, утрачивают свою силу. Не случайно Конституционный Суд РФ называют «негативным законодателем».

Таким образом, правоприменение в современных условиях существенно осложнилось. Чтобы предоставить личности при производстве по уголовному делу достаточную возможность осуществлять свои права, чтобы их не нарушить, следователи, дознаватели, прокуроры, судьи должны иметь надлежащее представление о всех правах личности. Для этого нельзя, как прежде, обойтись лишь хорошим знанием УПК, постановлений Пленума Верховного Суда России, ведомственных нормативных актов по вопросам уголовно-процессуальной деятельности.

Необходимо обязательно обращаться к Конституции России, международным договорам России, общепризнанным нормам и принципам в области прав человека, являющимся в настоящее время наряду с уголовно-процессуальным законом самостоятельными источниками уголовно-процессуального права.

С правами личности в уголовном процессе связана проблема законных интересов, рассматриваемых в самостоятельном значении. Так, в теории права и иных отраслевых науках, а главное, в законодательстве, используется словосочетание «права и законные интересы». В частности, оно упоминается в ст. 47 УПК, предусматривающей права обвиняемого.

Под законными интересами личности в науке предлагают понимать:

интересы личности, не охватываемые ее субъективными правами, но, тем не менее, признаваемые законом (большинство авторов);
как простую правовую дозволенность, имеющую характер стремления, где отсутствует указание действовать строго зафиксированным в законе образом и требовать соответствующего поведения от других лиц, где отсутствует гарантированность со стороны конкретной юридической обязанности (А.В. Малько);
как «предправа», «морально-правовые стремления индивида» (Н.И. Матузов);
как категорию «внеправовую» или «доправовую» (Е.А. Лукашева).

Указанные конструкции в целом неудачны и неконкретны для правоприменителя, на которого закон возлагает обязанность обеспечивать, например, обвиняемому осуществление прав, а заодно с ними - и законных интересов. В условиях преобразования России в правовое государство, когда для личности создается «климат наибольшего благоприятствования», а правовая защищенность ставится во главу угла, желательно по мере возможности избегать аморфности определений при описании ее правового статуса. Поэтому прав профессор В.С. Шадрин, предлагающий вообще отказаться от данной категории в нормах УПК России. Также весомой представляется позиция С.Д. Шестаковой, определяющей интерес (процессуальный) как выраженную в конкретном поведении участника уголовного судопроизводства его потребность к тому, чтобы итогом уголовно-процессуальной деятельности стал определенный устраивающий его результат, при этом закон нейтрален в характеристике интереса (как и любого субъективного внутреннего желания, мысли), а поведение оценивается исходя из норм о субъективных правах участника судопроизводства как законное или незаконное.

Симптоматично, что в статьях Конституции России, посвященных конкретным правам личности, указанное словосочетание не используется. Оно упоминается лишь в статье 55, предусматривающей критерии определения пределов прав. В ней говорится, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Таким образом, категория «законный интерес» малопродуктивна.

2. Международная концепция прав человека и ее влияние на российское законодательство

В силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». При этом «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Наиболее близкое отношение к уголовному судопроизводству имеют следующие общепризнанные международно- правовые принципы:

суверенного равенства государств;
невмешательства во внутренние дела;
неприменения силы и угрозы силой;
добросовестного выполнения государствами своих международных обязательств;
межгосударственного сотрудничества и солидарности государств;
гуманизма, уважения прав человека и справедливости.

Так, согласно принципам суверенного равенства и невмешательства во внутренние дела ни одно государство не вправе издавать законы либо производить действия, распространяющие его судебную юрисдикцию на территорию других государств без согласия последних. Так, например, должны считаться юридически ничтожными результаты процессуальных действий, совершенных следственными органами одного государства на территории другого, если это не предусмотрено соответствующим международным договором. Принцип неприменения силы и угрозы силой означает, что ни одно государство не может добиваться применения своего внутреннего права путем похищения или захвата лиц на территории другого суверенного государства либо требовать их выдачи под угрозой военных акций и т. п. Принцип добросовестного выполнения государствами международных обязательств проявляется в том, что положения национального уголовно-процессуального законодательства не могут служить основанием для отказа от выполнения международных обязательств. Если в законе имеются нормы, противоречащие международному договору, заключенному государством, то в силу данного принципа применяются нормы договора, а закон должен быть приведен в соответствие с международными обязательствами. Принцип межгосударственного сотрудничества и солидарности государств находит выражение, прежде всего, в широкой практике заключения международных договоров об оказании правовой помощи, в том числе и по уголовным делам.

К числу общепризнанных международно-правовых норм, касающихся уголовного процесса, относят нормы, устанавливающие:

недопустимость применения в уголовном процессе пыток или жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство видов обращения или наказания, право на гуманное отношение и уважение достоинства личности, (ст. 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Рим, 04.11.50 г.; Конвенция ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания от 10.12.84 г.; принцип 6 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, утвержденного Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН № 43/173 от 09.12.88 г.);
запрет на выдачу лица другому государству, если: а) существуют серьезные основания полагать, что ему может угрожать там применение пыток или смертной казни; б) преступление, в отношении которого запрашивается выдача, рассматривается запрашиваемой стороной в качестве политического преступления либо имеются достаточные основания полагать, что запрос о выдаче имеет целью преследование или наказание лица в связи с его расой, религией, национальностью или политическими убеждениями либо за другое преступление, нежели то, которое было указано в запросе (ст. 3 Европейской Конвенции о выдаче. Страсбург, 13.12.57 г.);
недопустимость произвольного ареста или содержания под стражей: «Никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом» (Ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах. Нью-Йорк, 19.12.66 г.; ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод);
право арестованного или задержанного на судебную проверку законности ареста или задержания в срочном порядке, т. е. без неоправданных проволочек, в течение разумного, достаточно краткого времени (ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 3 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; п. 3 ст. 5 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека; принципы 11, 32 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме);
право задержанного или арестованного на заявление ходатайства об уведомлении членов семьи или иных лиц по его выбору о факте задержания или ареста и о месте, в котором он содержится; право на посещение членами семьи и переписку с ними (принципы 16,19 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме);
право задержанного или арестованного на проведение медицинского обследования (принципы 24-26 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме);
запрет на применение к задержанному таких методов расследования, которые нарушают его способность принимать решения или выносить суждения, в том числе запрет злоупотреблять положением задержанного с целью получения от него показаний против него самого или каких-либо других лиц (принцип 21 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме);
запрет на введение неоправданных ограничений в отношении задержанных или арестованных, невызываемых непосредственной необходимостью с точки зрения целей задержания или ареста (принцип 36 Свода принципов зашиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме);
право на компенсацию жертвам незаконного ареста или содержания под стражей или незаконного осуждения (ст. 9, 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 4 ст. 5 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека);
право задержанного или обвиняемого быть подробно и в срочном порядке уведомленным на понятном ему языке о характере и основании предъявляемого ему обвинения (п. 3 (а) ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 3 (а) ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; принцип 10 Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме);
право каждого обвиняемого в уголовном преступлении считаться невиновным пока виновность его не будет доказана согласно закону, т. е. презумпция невиновности (ст. 11 Всеобщей декларации прав человека; п. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; п. 2 ст. 6 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека);
Право лица на справедливое и гласное рассмотрение предъявляемого ему уголовного обвинения без неоправданной задержки на основе полного равенства компетентным, независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона (ст. 10 Всеобщей декларации прав человека, принятая на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН 10.12.48 г.; п. 1 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; п. 1 ст.

6 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека);

право иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты и защищать себя лично или посредством выбранного им самим защитника (ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод п. 3 (d) ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 3 (b) ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод );
право на оказание квалифицированной юридической помощи со стороны компетентного адвоката (п. 6 Основных положений о роли адвокатов, принятых Восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступлений. Нью-Йорк, август 1990 г.)
право на предоставление обвиняемому или подозреваемому безвозмездной помощи защитника и переводчика в случае, когда у него недостаточно средств для оплаты этого защитника или переводчика (п. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; п. 3 (d) ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах);
право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей (право на очную ставку) и право на вызов и допрос его свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против него (п. 3 (е) ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах; п. 3 (d) ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод);
запрет на принуждение лица к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным и право лица на отказ от дачи таких показаний (п. 3 (g) ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах);
право на пересмотр осуждения и приговора вышестоящей судебной инстанцией согласно закону (п. 5 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах);
правило «non bis in idem» («не дважды за одно и то же»

лат.), т. е. запрет на вторичное привлечение лица к уголовной ответственности за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан (п. 7 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах);

право каждого приговоренного к смертной казни обжаловать приговор в апелляционном порядке в суд высшей инстанции и подать прошение о помиловании, причем помилование или замена приговора могут быть предоставлены во всех случаях вынесения смертного приговора (п. 6, 7 Мер, гарантирующих защиту прав тех, кто приговорен к смертной казни, одобренных 21 пленарным заседанием Экономического и Социального Совета ООН 25.05.84 г.).

Отметим, что для России как члена Совета Европы особенное значение представляют положения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, принятой 4 ноября 1950 года, и дополнительных протоколов к ней. Не случайно особенностям применения данного акта международного права посвящено отдельное постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 г. № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней».

Верховный Суд РФ, в частности, разъяснил, что правовые позиции Европейского Суда по правам человека, которые содержатся в окончательных постановлениях Суда, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для судов.

С целью эффективной защиты прав и свобод человека судами учитываются правовые позиции Европейского Суда, изложенные в ставших окончательными постановлениях, которые приняты в отношении других государств - участников Конвенции. При этом правовая позиция учитывается судом, если обстоятельства рассматриваемого им дела являются аналогичными обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов Европейского Суда.

Под ограничением прав и свобод человека (вмешательством в права и свободы человека) понимаются любые решения, действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих, а также иных лиц, вследствие принятия или осуществления (неосуществления) которых в отношении лица, заявляющего о предполагаемом нарушении его прав и свобод, созданы препятствия для реализации его прав и свобод. При этом в силу части 3 статьи 55 Конституции Российской Федерации, положений Конвенции и Протоколов к ней любое ограничение прав и свобод человека должно быть основано на федеральном законе; преследовать социально значимую, законную цель (например, обеспечение общественной безопасности, защиту морали, нравственности, прав и законных интересов других лиц); являться необходимым в демократическом обществе (пропорциональным преследуемой социально значимой, законной цели).

Несоблюдение одного из этих критериев ограничения представляет собой нарушение прав и свобод человека, которые подлежат судебной защите в установленном законом порядке. Некоторые права и свободы человека, гарантируемые Конвенцией и Протоколами к ней, не могут быть ограничены ни при каких условиях (право не подвергаться пыткам и др.).

Основания для ограничения прав и свобод человека могут предусматриваться не только федеральным законом, но и международным договором Российской Федерации (выдача лица иностранному государству для осуществления уголовного преследования во исполнение соответствующего международного договора и др.).

Судам при рассмотрении дел всегда следует обосновывать необходимость ограничения прав и свобод человека исходя из установленных фактических обстоятельств. Верховный Суд РФ обратил внимание судов на то, что ограничение прав и свобод человека допускается лишь в том случае, если имеются относимые и достаточные основания для такого ограничения, а также если соблюдается баланс между законными интересами лица, права и свободы которого ограничиваются, и законными интересами иных лиц, государства, общества. Например, ограничение процессуальных прав, в частности удаление лица из зала судебного заседания, допускается после того, как этому лицу разъяснены правовые последствия такого ограничения (пункт 1 статьи 6 Конвенции в толковании Европейского Суда). Установленные судом обстоятельства, свидетельствующие о необходимости ограничения прав и свобод человека, подлежат отражению в судебных актах.

В соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права, положениями статей 1, 34 Конвенции в толковании Европейского Суда с целью восстановления нарушенных прав и свобод человека суду необходимо установить наличие факта нарушения этих прав и свобод, отразив указанное обстоятельство в судебном акте. Причиненные таким нарушением материальный ущерб и (или) моральный вред подлежат возмещению в установленном законом порядке. При определении размера денежной компенсации морального вреда суды могут принимать во внимание размер справедливой компенсации в части взыскания морального вреда, присуждаемой Европейским Судом за аналогичное нарушение.

Согласно положениям части 2 статьи 17 Конституции Российской Федерации основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. Вместе с тем лицо вправе отказаться от реализации своих прав и свобод, в том числе прав, носящих процессуальный характер. При этом такой отказ должен быть всегда явно выраженным, добровольным и не должен противоречить законодательству Российской Федерации, общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам Российской Федерации. Волеизъявление лица, связанное с отказом от реализации своих прав и свобод, может быть отражено в его письменном заявлении, протоколе, иных документах, имеющихся в материалах дела и явно

свидетельствующих о таком отказе. Как следует из положений

пункта 2 части 1 статьи 389 УПК РФ и пункта 1 статьи 6 Конвенции в толковании Европейского Суда, суд апелляционной инстанции не вправе рассматривать уголовное дело без участия лица, осужденного к лишению свободы, если только указанное лицо явно не выразит свое желание не присутствовать при рассмотрении апелляционной жалобы (представления).

Верховный Суд РФ обратил внимание судов на то, что решения, действия (бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, в том числе дознавателя, следователя, руководителя следственного органа и прокурора, государственного или муниципального служащего, должны соответствовать не только законодательству Российской Федерации, но и общепризнанным принципам и нормам международного права, международным договорам Российской Федерации, включая Конвенцию и Протоколы к ней в толковании Европейского Суда (часть 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации, часть 3 статьи 1 УПК РФ). Например, доказательства по делу являются недопустимыми как в случае их получения в нарушение положений процессуального законодательства Российской Федерации, так и в случае их получения с нарушением Конвенции или Протоколов к ней в толковании Европейского Суда.

Положения Конвенции и Протоколов к ней в силу пункта 1 статьи 31 Венской конвенции подлежат системному толкованию. Поэтому необходимость соблюдения разумных сроков судопроизводства не может оправдывать ограничение иных прав, предусмотренных в статье 6 Конвенции (например, права на процессуальное равенство сторон в судебном процессе; права обвиняемого задать вопрос показывающему против него свидетелю). Поэтому суд не должен под предлогом соблюдения разумных сроков судопроизводства отказывать в исследовании доказательств, необходимых для полного и объективного разрешения дела, а также для обеспечения процессуального равенства сторон.

Согласно положениям подпункта «с» пункта 3 статьи 6 Конвенции в толковании Европейского Суда обвиняемый имеет право эффективно защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника. Судам первой, апелляционной, кассационной или надзорной инстанции необходимо исчерпывающим образом разъяснять содержание этого права, а также в соответствии с законодательством Российской Федерации обеспечивать его реализацию.

Положения пункта 4 статьи 5 Конвенции в толковании Европейского Суда предусматривают право лица на безотлагательное рассмотрение судом вопроса о правомерности его заключения под стражу и на незамедлительное освобождение, если заключение под стражу признано судом незаконным и необоснованным. В связи с этим судам после поступления жалобы и (или) представления на постановление об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу (о продлении срока содержания под стражей) необходимо незамедлительно направлять соответствующие материалы для апелляционного рассмотрения. Судам апелляционной инстанции надлежит рассматривать указанные жалобу и (или) представление не позднее срока, определенного в части 11 статьи 108 УПК РФ.

Принцип презумпции невиновности, предусмотренный положениями части 1 статьи 49 Конституции Российской Федерации, статьи 14 УПК РФ, пункта 2 статьи 6 Конвенции, является одним из аспектов справедливого судебного разбирательства по уголовному делу. Поэтому в судебном акте не должны использоваться формулировки, из содержания которых следовало бы, что то или иное лицо совершило преступление, тогда как в отношении указанного лица отсутствует вступивший в законную силу обвинительный приговор или постановление о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию.

Верховный Суд РФ разъяснил также, что основанием для пересмотра судебного акта ввиду новых обстоятельств является не всякое установленное Европейским Судом нарушение Российской Федерацией положений Конвенции или Протоколов к ней. Так, судебный акт подлежит пересмотру в том случае, если заявитель продолжает испытывать неблагоприятные последствия такого акта (например, если лицо продолжает находиться под стражей в нарушение положений Конвенции) и выплаченная заявителю справедливая компенсация, присужденная Европейским Судом во исполнение статьи 41 Конвенции, либо иные средства, не связанные с пересмотром, не обеспечивают восстановление нарушенных прав и свобод.

Одновременно установленное Европейским Судом нарушение позволяет прийти хотя бы к одному из следующих выводов:

о том, что решение суда противоречит Конвенции по существу;

о том, что допущенное нарушение Конвенции или Протоколов к ней, носящее процессуальный характер, ставит под сомнение результаты рассмотрения дела (например, отказ суда в удовлетворении ходатайства о вызове в судебное заседание свидетеля, показания которого могли иметь решающее значение для дела (статья 6 Конвенции). При рассмотрении судом вопроса о необходимости пересмотра судебного акта учитывается причинно-следственная связь между установленным Европейским Судом нарушением Конвенции или Протоколов к ней и неблагоприятными последствиями, которые продолжает испытывать заявитель.

Срок для обращения лица в суд с целью пересмотра вступившего в законную силу судебного акта в связи с установленным Европейским Судом нарушением Конвенции или Протоколов к ней следует исчислять со дня, следующего за днем, когда постановление Европейского Суда стало окончательным согласно положениям статей 28, 42 и 44 Конвенции.

В случае установления Европейским Судом нарушения процессуальных прав лиц, как участвовавших в деле, так и не привлеченных к участию в деле, однако подлежавших привлечению, суд при пересмотре судебного акта, устранив, если это возможно исходя из обстоятельств дела, нарушения Конвенции или Протоколов к ней, может вынести аналогичный ранее принятому судебный акт (статья 46 Конвенции, истолкованная с учетом Рекомендации о пересмотре).

Если решение суда было исполнено на момент, когда стало окончательным постановление Европейского Суда, в котором установлено, что при принятии этого решения были нарушены положения Конвенции или Протоколов к ней, то отмена такого решения по новому обстоятельству в связи с указанным постановлением Европейского Суда превалирует над принципом правовой определенности (статья 46 Конвенции).

При обращении заявителя с иском о возмещении вреда в связи с установленным Европейским Судом нарушением положений Конвенции или Протоколов к ней судам необходимо учитывать основания присужденной ему справедливой компенсации во исполнение статьи 41 Конвенции. Например, не может быть удовлетворен иск заявителя о денежной компенсации морального вреда, причиненного в результате бесчеловечного обращения, противоречащего положениям статьи 3 Конвенции и имевшего место в определенный период, если Европейским Судом по этим же основаниям уже была присуждена компенсация указанного вреда. Вместе с тем не допускается отказ в удовлетворении иска заявителя о денежной компенсации морального вреда исключительно в связи с тем обстоятельством, что Европейским Судом не было присуждено заявителю возмещение такого вреда, если только Суд не счел, что факт установленного им нарушения Конвенции или Протоколов к ней сам по себе является достаточным для компенсации морального вреда.

Европейский Суд при рассмотрении дел не устанавливает виновность конкретных лиц в совершении действий (бездействии), противоречащих Конвенции или Протоколам к ней. В связи с этим при рассмотрении регрессных требований на основании пункта 31 статьи 1081 ГК РФ суду необходимо установить наличие вины соответствующих лиц, если только законом не предусматривается возмещение вреда при отсутствии вины (пункт 2 статьи 1064 ГК РФ).

Из двухсторонних договоров наибольшее значение имеют договоры о правовой помощи, определяющие порядок взаимодействия судебных и следственных органов разных стран при осуществлении уголовного преследования лиц, находящихся за пределами государств, где были совершены преступления; исполнении поручений о производстве процессуальных действий и т. д.

Кроме договоров о правовой помощи порядок взаимоотношений российских правоохранительных органов с иностранными гражданами и должностными лицами может регулироваться также консульскими конвенциями. В соответствии с ними консулы вправе представлять перед судами и следственными органами страны пребывания граждан назначившего их государства, если эти граждане из-за отсутствия или по каким-либо другим уважительным причинам не могут сами защищать свои права и интересы.

Общепризнанные международные принципы и нормы существуют также в форме юридических обычаев. Статутом Международного Суда ООН от 26.06.45 г. обычай определен как доказательство «общей практики, принятой в качестве правовой нормы» (п. 1 «b» ст. 38). Международно-правовые обычаи в области уголовного процесса формируются под влиянием Конгресса ООН по предупреждению преступлений и обращению с правонарушителями, документы которого подтверждаются резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН. Наиболее важными являются: Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка (1979), Основные принципы независимости суда (1985), Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью, принятая Генеральной Ассамблеей ООН (1985), Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (1988), Основные положения о роли адвокатов (1990) и др.

Конкуренция норм международного и внутреннего уголовно-процессуального права согласно Постановлениям Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» и от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» разрешается по следующим основным правилам:

Нормы международных договоров имеют приоритет над нормами внутреннего законодательства, т. е. в случае их коллизии применяются нормы договора, а не Уголовнопроцессуального кодекса и любых других законов (п. 4 ст. 15 Конституции РФ).
Иные правила по сравнению с правилами внутреннего законодательства могут устанавливаться только ратифицированными международным договорами России, т. е. утвержденными в форме федеральной закона (п. 5 Постановления от 31.10.95 «О некоторых вопроса применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия»).
Общепризнанные принципы и нормы международного права, касающиеся прав человека и гражданина, в том числе и в области уголовного судопроизводства, всегда имеют приоритет над внутренними законами и являются непосредственно действующими (п. 1 ст. 17, ст. 18 Конституции РФ).
В соответствии с ч. 3 ст. 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации» непосредственно могут действовать только положения международных договоров, удовлетворяющие одновременно следующим условиям: а) договор официально опубликован; б) положения договора должны быть самоисполнимы, т. е. не нуждаться в издании внутригосударственных актов в целях их применения. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации должны приниматься соответствующие правовые акты. Так, например, упомянутая выше общепризнанная норма международного права о судебном обжаловании законности задержания в течение разумного срока самоисполнима и, в принципе, может быть реализована даже без принятия каких-либо дополнительных законов, а вот норма о праве на компенсацию ввиду незаконного задержания или ареста предполагает наличие законодательных норм, конкретизирующих виды и процедуру такой компенсации.
В случае противоречия договоров межведомственного характера и федерального закона всегда применяются нормы закона.
Межгосударственные и межправительственные договоры имеют приоритет над межведомственными соглашениями.

3. Положение личности в уголовном процессе как основной вопрос науки и практики уголовного судопроизводства

Отношение государства к личности, ее достоинству, интересам, правам имеет важнейшее значение для уголовного процесса. Оно заключается в том, что, с одной стороны, характер и содержание уголовного процесса зависит от положения личности в государстве. С другой - построение уголовного процесса оказывает глубокое влияние на права и положение личности в государстве. Очевидно поэтому, что уголовный процесс имеет высокое политическое значение. Положение личности в уголовном процессе обоснованно рассматривается как пробный камень гуманности существующего политического режима.

В теории уголовного процесса до недавнего времени доминировало возведенное в принцип мнение, что при единстве личных и общественных интересов, при необходимости выбора между ними предпочтение должно отдаваться последним. Подобная позиция находила непосредственное выражение как в уголовно-процессуальном законодательстве, так и практике его применения. Личные интересы признавались заслуживающими удовлетворения и поэтому закреплялись в законе в виде гарантируемых субъективных прав, если они соответствовали общественным интересам или не противоречили им. Иные личные интересы законом не признавались и никакой защитой со стороны государства не обеспечивались.

Данное положение предопределялось сложившимися в общей теории права представлениями о том, что при возникновении коллизий между общественными и личными интересами действует «юридический приоритет общественных интересов». При этом под общественными интересами подразумевались государственные, поскольку гражданского общества не существовало, оно было поглощено государством и нарождается только сейчас.

Воплощением общественных интересов, представляемых государством в уголовном процессе, является принцип публичности. Он выражает ответственность государственных правоохранительных органов за обеспечение безопасности общества и их обязанность реагировать на каждый случай преступления возбуждением уголовных дел, принятием всех предусмотренных законом мер к установлению и наказанию виновных. Стержнем принципа публичности в его традиционном понимании является пронизывающее существующий российский уголовный процесс требование неотвратимости уголовной ответственности.

В указанной связи неудивительно, что в науке и практике уголовного процесса распространился взгляд на уголовное судопроизводство как на орудие борьбы с преступностью. При таком подходе не учитывался двуединый характер задач уголовного процесса - изобличение и заслуженное наказание виновных и одновременно ограждение невиновных от привлечения к уголовной ответственности и осуждения.

Однако времена меняются и идеи первоочередной защиты личности в уголовном процессе легли в основу новой концепции уголовно-процессуального законодательства, предложившей создание качественно иного уголовного процесса - охранительного типа, являющегося по своему социальному предназначению гарантом личности от произвола карательных органов государства.

Очевидно, быстрое и полное раскрытие преступлений и изобличение лиц, их совершивших, - вовсе не та задача, ради которой функционирует правоохранительная система. Признано, что утопия: «не допустить, чтобы ни один виновный не избежал ответственности», реальность: «ни один невиновный не должен понести наказание». Главной целью уголовного судопроизводства УПК РФ в ст. 6 делает защиту прав потерпевших от преступления и лиц от незаконного и необоснованного обвинения и осуждения, подразумевая требование не осудить того, в виновности кого не уверен суд. Для этого суд в соответствии с современным пониманием принципа состязательности и назначением судебной власти исключается из числа органов государства, ведущих борьбу с преступностью, что не может не влиять на характер уголовного процесса в целом, поскольку правосудие является его центральной и определяющей частью.

Действующая Конституция Российской Федерации впервые провозгласила, что в России - демократическом правовом государстве - человек, его права и свободы являются высшей ценностью (ст. 2). «Правовое государство, - подчеркивается в Документе Копенгагенского Совещания по человеческому измерению СБСЕ (1990 г.), - означает ... справедливость, основанную на признании и полном принятии высшей ценности человеческой личности». Изменение характера взаимоотношений государства и личности приводит к формированию одной из основных черт правового государства, которая может быть раскрыта в совокупности следующих условий: не только граждане несут ответственность перед государством, но и государство отвечает перед гражданами за обеспечение свободы, неприкосновенности личности и личной жизни, за соблюдение всех прав граждан; исключен произвол власти в отношении граждан; обеспечена правовая защита личности.

Кардинальное изменение на конституционном уровне отношения государства к личности неизбежно влечет существенное изменение направленности и содержания уголовного процесса. Развитие уголовно-процессуального законодательства всегда в значительной степени проистекает из необходимости обеспечить должное соотношение общественных и личных интересов. Новый УПК констатировал тот факт, что в уголовном процессе в ряде случаев охраняемый законом личный интерес оказывается дороже даже такой важной социальной ценности, как обнаружение истины.

События последнего десятилетия являются переходом от прежнего государства и общества с насаждавшейся в них идеологией тоталитаризма к демократии с обеспечением гражданам человеческого достоинства и личной жизни, плюрализмом мнений.

Безусловно, без сильной государственной власти права и свободы человека и гражданина не могут быть обеспечены, и государство, прежде всего в лице Президента России, является гарантом прав и свобод (ч. 2 ст. 80 Конституции). Однако гражданин в условиях демократии вступает в отношения с государством «на равных», как субъект с субъектом.

Отечественная теория права в современных условиях отказалась от прежнего позитивистского подхода к определению права, отношений между личностью и государством и стала на позиции естественно-правовой доктрины. В соответствии с ней принадлежащие каждому человеку от рождения основные права прежде всего призваны гарантировать положение личности в ее отношениях с государством и его органами, обеспечивать автономию личности от государственного вмешательства в некоторые наиболее значимые для человека сферы жизнедеятельности.

Права человека сегодня выступают важнейшим фактором, определяющим назначение, содержание и формы процессуальной деятельности по уголовным делам. Не права человека должны подгоняться под нужды расследования преступлений, уголовного процесса в целом, а наоборот, уголовный процесс должен максимально сообразовываться с правами человека.

4. Права человека и борьба с преступностью

Общество доверило государству борьбу с самым опасным видом отклоняющегося поведения - преступностью. Эта борьба носит не эпизодический, а постоянный, перманентный характер, поскольку вряд ли может существовать общество, в котором вообще не было бы преступности. Меняются формы преступности, но сама она как социальное явление была, есть и будет.

Преступность в науке понимается:

как свойство общества порождать опасные для него самого деяния, предопределяющие введение уголовно-правовых запретов (Д.А. Шестаков);
как массовое решение людьми своих проблем с нарушением уголовного запрета (А.И. Александров);
преступность связана с дисфункциями социальных институтов (А.М. Яковлев);
ее обусловливают условия экономической, социальной, политической и духовной жизни, она порождена общественными отношениями (В.Н. Кудрявцев).

Наиболее значимыми теориями преступности в западной социологии стали:

концепция дифференцированной ассоциации Э.Х. Сазерленда, согласно которой преступность есть порождение соответствующей субкультуры;
идея аномии Э. Дюркгейма, Р.К. Мертона, заключающаяся в том, что преступность представляет собой следствие разрушения старых стандартов социальной практики при отсутствии новых;
теория стигматизации, утверждающая, что преступность и преступники - это то и те, что и кого люди, имеющие власть, назовут преступностью и преступниками;
идея рационального выбора, в соответствие с которым преступность - это совокупность поведенческих актов, продиктованных свободой выбора, являющихся не противодействиями в силу внешних влияний, а обдуманными действиями.

В последнее время предпочитают говорить не о борьбе с преступностью, а о ее сдерживании или контроле - терминах, не подразумевающих победу. Пока человечество умеет сдерживать и контролировать преступность, имея данные о ее структуре и динамике, и стремиться к устранению причин и условий, ее порождающих.

Государственно-правовой контроль над преступностью возложен на правоохранительные органы и суды, образующие систему. Основной метод функционирования этой системы - принуждение, наказание, репрессия.

Права человека и борьба с преступностью - это концептуальная проблема социально-правового, политического и нравственного выбора, которая может быть рассмотрена в трех аспектах:

как соотношение частного и публичного в уголовном процессе;
как исторический выбор между тоталитарным и демократическим политическими режимами;
и как цель уголовного процесса.

В отечественной науке и практике распространен взгляд на уголовный процесс как на «особый государственно-правовой институт, специально созданный для борьбы с преступностью», что подразумевает обвинительную модель уголовного судопроизводства, приоритет общественно-государственного интереса над частным, защиту общества от преступлений, наконец, жертвование правами и свободами отдельного человека.

Соблюдение прав человека не может быть средством, повышающим эффективность борьбы с преступностью. Поэтому приходится искать баланс между двумя ценностями - правами человека и степенью контроля над преступностью. Нарушение этого баланса в ущерб правам человека порождает полицейские тенденции в деятельности соответствующих органов.

Система органов уголовной юстиции нацелена не только на усиление контроля над преступностью, но и на обеспечение прав человека:

раскрывая преступления, система защищает права потерпевших;
осуществляется защита от излишнего принуждения и необоснованного осуждения лиц, привлекаемых к уголовной ответственности;
интересы личности могут вообще влечь отказ от раскрытия преступления.

Контроль над преступностью или права человека - эта дилемма издавна по-разному решалась во многих странах. Тоталитарные системы предпочитали истину, добытую ценой ограничения прав личности, в демократиях на первое место ставят права граждан, которыми нельзя чрезмерно жертвовать даже во имя достижения истины. При этом расследование преступлений становится более трудным делом, требующим уважения прав граждан. Даже в одной отдельно взятой стране соотношение между двумя ценностями - истина или права человека - меняется вслед за изменениями социально-политической обстановки.

Эффективный контроль над преступностью невозможен без вынужденного ограничения прав личности. Государство в какой- то степени перелагает на граждан бремя борьбы с преступностью, требуя, чтобы они в указанных законом ситуациях и при наличии достаточных оснований жертвовали своими правами и свободами во имя достижения общесоциальных целей - сдерживания преступности, укрепления правопорядка.

В течение нескольких веков конкурируют две доктрины

права личности или борьба с преступностью. В этом споре берет верх то одна, то другая стороны, но в странах западной цивилизации общая тенденция такова: несмотря на рост преступности, неуклонно развиваются и все более надежно гарантируются права человека, при том что развитие и цивилизации и демократизация общественной жизни связаны с ростом преступности.

В советской процессуальной науке через расширительное толкование ст. 2 УПК РСФСР традиционно отстаивалась идея о борьбе с преступностью как магистральной цели уголовного судопроизводства. Такое суждение рационально и сегодня, если говорить не о цели уголовного процесса, а об определенном контакте уголовного судопроизводства как социального института, состоящего в социально значимой деятельности, урегулированной правом, с двумя социальными явлениями - преступностью и борьбой с ней.

Через познание обстоятельств совершенного преступления в рамках уголовного дела уголовный процесс переводит эфемерное «преступность» в конкретное «преступление». Уголовное судопроизводство «вычленяет» преступление из преступности на основе данных теоретических и законодательных конструкций, разработанных в уголовном и уголовно-процессуальном праве: преступление - состав преступления - возбуждение уголовного дела исходя из поводов и основания - предмет доказывания - предъявление обвинения - обвинительное заключение - обвинительный приговор.

Уголовный процесс, будучи социальным институтом, имеет своим предметом воздействия не преступность, а преступление. Из этого одновременно следует, что одним из смыслов процессуальной деятельности не может не быть противодействие преступлениям.

Борьбу с преступностью при этом следует понимать как идеологию, идентифицирующую социальное зло - преступность и отражающих необходимость нравственно обоснованного порицания этой устойчивой формы бытия ради сохранения ценностей общественного коллектива. «Идеи» борьбы с преступностью реализуются в социально-экономической, политической, правовой практике, спектр которых широк ввиду многоплановости причин и источников самой преступности как явления социального. Реализуются указанные идеи и в уголовно-процессуальной деятельности, однако косвенно: как справедливо указывает А.В. Наумов, только суд (ни прокурор, ни следователь, ни оперуполномоченный), вынося обвинительный приговор и применяя меры уголовно-правового воздействия, вносит вклад именно в борьбу с преступностью.

При этом только суд «заставляет сработать» принцип неотвратимости уголовного наказания, а далее общую и частную превенцию уголовного закона, имеющие своей сущностью именно психологическое и мировоззренческое воздействие на будущих, не совершивших преступление, лиц ввиду боязни быть привлеченными к уголовной ответственности.

Поэтому утверждения о том, что основное целевое назначение уголовного процесса - борьба с преступностью, или о том, что сущность уголовно-процессуального права заключена в установлении процессуального порядка, средств и приемов борьбы с преступностью, выглядят идеологическими, ибо, когда борьбу с преступностью рассматривают как цель всей системы уголовной юстиции, то не только заведомо преувеличивают объективные возможности последней, но и не учитывают особенностей процессуальной деятельности, во-первых, не затрагивающей социальные причины преступности, во-вторых, не пользующейся вседозволенностью методов и способов доказывания вины лица, совершившего преступление, в-третьих, учитывающей интересы ограждения прав личности (И.Б. Михайловская, А.В. Смирнов).

Позиция международного права исходит из того, что, во- первых, борьба с преступностью - это явление политическое, во- вторых, несмотря на самую тяжелую ситуацию в обществе в области преступности все меры борьбы с ней, которые не учитывают демократические ценности, права человека и главенство права, признаются неприемлемыми, в-третьих, основную цель политики борьбы с преступностью может определять не полное ее искоренение, а удержание в возможно меньших размерах, в- четвертых, материальный и нематериальный ущерб для общества от преступности должен оцениваться в общем по отношению к стоимости мер борьбы с ней.

Иначе говоря, социальным назначением уголовного процесса является не борьба с преступностью, олицетворяющая порой хаотичную реакцию общества и государства, а защита прав и свобод личности, в том числе путем противодействия преступлению путем правильной реализации уголовного закона. При этом происходит материализация эмоционально-мировоззренческого явления «борьба с преступностью» в конкретную целевую систему действий по уголовному преследованию, защите от него и разрешению уголовно-правового спора по существу, что является важнейшей гарантией защиты прав и потерпевшего (создаются предпосылки для восстановления его в нарушенных правах), и иных лиц (исключается ошибочное, незаконное, необоснованное привлечение их к уголовной ответственности). Таким образом, УПК РФ правомерно выстраивает телеологию уголовного судопроизводства, ставя целью защиту прав личности, а уголовное преследование (элемент борьбы с преступностью) - средством достижения этой цели, но не наоборот.

5. Права личности и проблемы обеспечения государственной безопасности

Государственная безопасность - категории политологии, состоящая в научно-практической идентификации масштабных угроз самому существованию государства как геополитической реальности, выработки и реализации мер к их устранению или сдерживанию. В науке указанные термины чаще всего заменены емкой дефиницией «национальная безопасность», что в общем- то не соответствует статусу Российской Федерации как многонационального государства, а также положениям федерального законодательства о безопасности.

Угрозы государственной безопасности традиционно классифицируются на угрозы суверенитету и независимости государства, угрозы его дальнейшему развитию и жизнедеятельности проживающего на его территории населения, угрозы внутреннего и внешнего характера.

Проблема обеспечения прав личности при защите интересов безопасности актуализировалась в нашей стране в начале 90-х годов, когда с политического олимпа была устранена идея единства интересов личности и государства во всех сферах социального бытия - когда появилось представление о возможных противоречиях между благом для личности и благом для общества. Так, стало в экономике, сфере социального обеспечения, сфере борьбы с преступностью и т.д. Единственное исключение составила сфера общественной безопасности, однако, как показала, практика - лишь теоретическое исключение. Характер наведения конституционного порядка на территории Чеченской республики 1994 - 1996 гг., а также содержание общественного и псевдооб- щественного мнения о данной операции подтверждают попытку перенести идеи приоритета свободы личности на деятельность по защите интересов государственной безопасности. Бесплодность этой попытки подтвердило расширение источников угроз безопасности России в короткий период независимости Чечни, которое в первую очередь коснулось прав и свобод граждан,

проживающих на сопредельных территориях.

Поэтому соотношение прав личности и интересов государственной безопасности основывается на следующих принципах:

интересы безопасности должны быть четко сформулированы, чтобы быть соотносимыми с правами личности;
безопасность делает исключение из универсальности прав и свобод личности, классифицируя людей на «своих» и «чужих»;
безопасность касается лишь одного государства, права человека действуют трансгранично (в рамках демократической западной цивилизации);
средства обеспечения безопасности ограничивают права и свободы личности только в особых правовых режимах - военном или чрезвычайном положениях;
уголовно-процессуальное законодательство устанавливает особые процессуальный нормы для регламентирования применения мер принуждения при расследовании уголовных дел в сфере обеспечения безопасности (например, ч. 2 ст. 100 УПК РФ о сроках предъявления обвинения лицу, которому избрана мера пресечения до предъявления обвинения, по делам, связанным с терроризмом);

Наиболее распространенными источниками угроз государственной безопасности, при ликвидации которых могут страдать права личности, являются: война; голод; стихийные бедствия, шпионаж, терроризм, диверсии, эпидемии и т.д.

Актуальность рассмотрения проблемы прав личности и государственной безопасности в рамках уголовного процесса заключается в том, что:

преступность в целом или ее отдельные виды часто называют в качестве одной из угроз безопасности (наркотики, коррупция, преступность в семье);
действия, оцениваемые как угрожающие государственной безопасности, в большинстве случаев образуют состав преступления и подлежат расследованию и рассмотрению в суде, военном трибунале, международных трибуналах;
уголовный процесс - единственное средство противодействия действиям, квалифицируемым как угрожающие государственной безопасности, обладающее правовым и воспитательным характером, в том числе искусственно создаваемым (прикрытие оперативных, военных и показательных средств борьбы с угрозами безопасности).

Литература

1. Уголовный процесс; Юридическая литература - Москва, 1986. - 584 c.

2. Уголовный процесс; Дашков и Ко - Москва, 2004. - 776 c.

3. Уголовный процесс; Юнити-Дана - Москва, 2007. - 640 c.

4. Уголовный процесс; Юнити-Дана, Закон и право - Москва, 2011. - 448 c.

5. Уголовный процесс; Юрайт, Юрайт-Издат - Москва, 2012. - 624 c.

6. Уголовный процесс; Академия - Москва, 2013. - 384 c.

7. Уголовный процесс; Проспект - Москва, 2013. - 616 c.

8. Башкатов Л. Н., Ветрова Г. Н., Донценко А. Д., Зажицкий В. И., Шестаков В. И. Уголовный процесс; Норма, Инфра-М - Москва, 2000. - 342 c.

9. Белоносов В. О., Чернышева И. В. Российский уголовный процесс; Дашков и Ко, БизнесВолга - Москва, 2010. - 480 c.

10. Бобров В. К., Божьев В. П., Бородин С. В., др. Уголовный процесс; Спарк - Москва, 2002. - 704 c.

11. Гельдибаев М. Х., Вандышев В. В. Уголовный процесс; Юнити-Дана - Москва, 2009. - 720 c.

12. Гриненко А. В. Уголовный процесс; Юрайт - Москва, 2012. - 336 c.

13. Енаева Л. К. Уголовный процесс; Форум, Инфра-М - Москва, 2009. - 320 c.

14. Манова Н. С., Францифоров Ю. В. Уголовный процесс; Юрайт - Москва, 2010. - 368 c.

15. Под редакцией Божьева В. П. Уголовный процесс; Юрайт, Высшее образование - Москва, 2009. - 528 c.

16. Рыжаков А. П. Уголовный процесс; Норма - Москва, 2004. - 704 c.

17. Рыжаков А. П. Уголовный процесс; Экзамен - Москва, 2007. - 480 c.

18. Рыжаков А. П. Уголовный процесс; Дело и Сервис - , 2011. - 512 c.

19. Угольникова Н. В. Уголовный процесс; РИОР, Инфра-М - Москва, 2013. - 176 c.

20. ред. Божьев, В.П. Уголовный процесс; М.: Спарк; Издание 2-е, испр. и доп. - Москва, 2000. - 574 c.

Система прав человека: уголовно процессуальный, международный и гуманитарный смысл