Город символистов — символический город (Об урбанизации)

Первые кадры в истории документального кино о большом городе изображают мельтешение лошадиных ног, вращение спиц каретных колес и хаотичное, почти карикатурное движение забавных человечков. Улицы и площади запружены пешеходами, кругом суета, столпотворение и полная неразбериха. Все пространство кадра кинопленки заполняет пестрота базаров, ярмарок и народных гуляний.

Фильмы эпохи господства социалистического реализма представляют нам широкие светлые улицы, чисто убранные и почти без автомобилей. По ним шагают скромно одетые, очень похожие друг на друга люди с радостными улыбками на счастливых лицах. Никто из них не имеет понятия о неоновой рекламе, которая занимает все свободное пространство в кадрах о городах "загнивающего" запада, затмевая своим излучением естественный небесный свет. Наши фильмы показывают вечерний город, который дремлет, постепенно пустеет, отходя ко сну на фоне экологически чистых дымящих труб.

Современное телевидение представляет современный технизированный город с бешеным жизненным ритмом, гипнотизирующей динамикой, оглушительным грохотом, хаотичной сутолокой, бесконечными переливами огней, серыми сумерками городского рассвета и бесстрастной ртутью электрических лун. В прежние времена город XXI века представлялся фантастам с людьми на крыльях, воздушными поездами и стеклянными куполами. Как ни странно, но мегаполис XXI века больше всего похож на вымышленные города, изображенные русскими символистами.

Город воспринимался поэтом-символистом через призму капризного настроения. Он словно бы нарочно стилизует городской пейзаж под фантасмагорическую декорацию из пьесы абсурда, придает ему вычурную форму и неземной колорит. Он наделяет город неврастеничным характером. В восприятии поэта-символиста город выступает как "город-вампир", "город-спрут", отчего невольно возникает сатанинское наваждение. Блок, Сологуб, Белый, Соловьев, Брюсов видели в городе место безумия, ужаса и безысходности, ничем не излечимой тоски.

Но ужас разрушения - это только "строительный мусор". К примеру, Андрей Белый в городской разрухе видел контуры обновления.

Созданием образа города кошмаров поэт-символист выражает собственное настроение и изливает свои переживания. Кажется, что именно город определяет тип сознания - угнетенного, скованного, приниженного. Теплое нежное чувство к городу, какое можно было видеть у поэтов XIX века, почти никогда не появляется в воспоминаниях и грезах.

Фантасмагорический город символистов является порождением поэтического сознания, в котором наблюдается тесное сплетение бесконечного множества переживаний и впечатлений. Вот почему у каждого города есть свое собственное лицо и каждому городу присущ свой особый неповторимый дух. И уже трудно разобраться и понять, то ли именно этот дух порождает людей с подобным восприятием и творит историю по своему образу и подобию, то ли это люди видят то, чего нет на самом деле. Сомнение возникает оттого, что у поэтов-символистов не всякий город и не всегда достоин проклятия. Есть в городах места, достойные поклонения. Для Блока это Пушкинский дом в Петрограде: "С белой площади Сената тихо кланяюсь ему".

Поистине, нет на Руси деревни без праведника, а города без дома с мемориальной табличкой. Наравне с геодезическими знаками на фасадах домов эти таблички служат нам ориентирами не только в путанице улиц, но и в сплетении лет и веков.