Литература в ЕГЭ и ЕГЭ в литературе

Совершенно очевидно, что тут есть не только очень трудные организационные проблемы. Главное, эта задача может быть решена только в том случае, если существуют единые критерии подхода к написанному школьниками. Но есть ли она? Рассмотрим сие на одном примере.

Итак, второе задание части С требует дать истолкование стихотворения или отрывка прозы. Но что значит дать истолкование стихотворения?

Передо мной только что вышедшая книга Е. Н. Басовской «Русская литература XX века». Как сказано в ней, этот учебник — “победитель конкурса по созданию учебников нового поколения для средней школы, проводимого НФПК (Национальным фондом подготовки кадров) и Министерством образования России”. Естественно, я не буду походя оценивать эту книгу в целом. Но приведу примеры того, как в ней истолковываются стихотворения, а более подробно и обстоятельно, чем в приведённых мною примерах, не анализируется ни одно лирическое произведение.

Маяковский. «Послушайте!». “В стихотворении 1914 года «Послушайте!» Маяковский говорит о том, о чём и до него писали многие, — об одиночестве и горечи непонимания. Лирический герой просит, умоляет равнодушных людей увидеть над собой великолепие звёзд, проникнуться красотой вселенной. Но тоскующий романтик не гнушается языка толпы, и звёзды для него — «плевочки», которые только некоторые называют жемчужиной”.

Маяковский. «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви». “Противопоставляя два вида ревности — к «мужу Марьи Ивановны» и к Копернику, поэт подчёркивает несовместимость истинной любви с приземлёнными, пошлыми обстоятельствами. Как и в ранних стихах, он поднимает лирического героя над толпой, над убожеством обычных людских отношений. Любовь поднимает на великие дела, любовь заставляет поэтическое слово «взвиваться до звёзд». Что же остаётся простым смертным — не героям и не поэтам? Унизительная суета мелких чувств. Задача же художника состоит в том, чтобы пробудить в сердцах людей великие, настоящие страсти”.

Есенин. «Сорокоуст». “В 1920 году он написал небольшой стихотворный цикл под названием «Сорокоуст» — «поминальная молитва». Поэт оплакивал былую Россию: воплотившуюся в образе «красногривого жеребёнка», который отчаянно скачет за поездом, но не может его догнать (далее цитируются четыре строки). В этих стихах ни слова о революции, они и не задумывались как антисоветские, и Есенин открыто читал их во время своих публичных выступлений. Речь идёт о торжестве индустриальной цивилизации, которая разрушает милую сердцу поэта патриархальность. В начале 20-х Есенин и представить себе не мог, что через полтора десятка лет его горестные интонации станут неуместными в ликующей официальной литературе, а печаль об уходящей Руси начнёт восприниматься как политический намёк”.

А теперь представьте, что нечто подобное написал выпускник школы, выполняя второе задание части С. Что он получит? А ведь если мы что-то требуем от ученика, то должны показать, как это Что-то делается. В том числе, прежде всего, и в учебниках. (Попробуйте проанализировать под этим углом наши учебники литературы.)

Но существует принципиально другой подход, который, по моим наблюдениям, сегодня весьма моден. Вот у меня в руках учебник русского языка А. И. Власенкова и Л. М. Рыбченковой. 7-е издание, доработанное, изданное тиражом 95 000 экземпляров, а главное, рекомендованное Министерством образования Российской Федерации. Это, как видите, официоз, на который нужно равняться. Тут предлагается примерная схема разбора поэтического текста. Приведём эту схему полностью.

1. Выразительное чтение текстов (сопровождается анализом его подтекста, эмоционального содержания).

2. Характеристика лирического героя, его внутреннего мира (мысли, чувства, переживания).

3. Художественное своеобразие художественного текста, использование изобразительно-выразительных средств языка (лексические и грамматические средства, тропы, стилистические фигуры, их роль в раскрытии образа).

4. Особенности построения (композиции) текста.

5. Ритмическая организация стихотворения, стихотворный размер, интонация. Смысловые и ритмические паузы, логические и фразовые ударения, диктуемый стихотворным размером темп.

6. Рифма. Звуковая инструментовка (звукопись).

7. Единство и взаимодействие всех компонентов поэтического текста.

О том, что подобные разложения стихотворений убивают поэзию, Корней Чуковский писал ещё в тридцатые годы. Но, как видите, сия методика входит даже в рекомендованные учебники.

Говорят, что воробей — это соловей, окончивший консерваторию. Читая иные методические сочинения, понимаешь, что иногда это именно так.

Бедные, бедные Виссарион Белинский, Аполлон Григорьев, Некрасов как автор статьи о Тютчеве, Владимир Соловьёв с его статьями о Пушкине, Лермонтове, Тютчеве, Иннокентий Аннинский, Юлий Айхенвальд, Михаил Гершензон, Дмитрий Мережковский, автор статей о Пушкине и Лермонтове, Марина Цветаева с её статьёй о Маяковском и Пастернаке. Не говоря уже о Владимире Лакшине, Зиновии Паперном, Льве Аннинском, Бенедикте Сарнове, Станиславе Рассадине, Андрее Туркове, Вадиме Кожинове. У кого из них найдёте вы подобные образы потрошения стихотворения? Нет-нет, не видать хороших оценок за истолкования стихотворения. А ведь все они прекрасно чувствовали поэтическое слово и блистательно его истолковывали и истолковывают, если говорить о живых.

Что же касается ЕГЭ по литературе, то там истолкование и оценка стихотворений оценивается по шести параметрам. Остановимся только на двух: К3 и К5. Если при истолковании “учащийся объясняет роль наиболее характерных для произведения художественных средств”, то он может получить 3 балла. А если не обращается к этим самым художественным средствам, то получит 0 баллов. Но что же понимается под этими художественными средствами? Не то ли, что приведено в схеме примерного анализа стихотворения?

Если он владеет “лексикой нравственного, философского, литературоведческого характера”, то ему светят два балла, ну а если этой лексики нет, то пусть пеняет на себя.

В течение семи лет я принимал участие в проведении олимпийского марафона лицеев России. Дней на десять в Москву приезжали из разных городов страны команды из пяти человек (десятиклассники и одиннадцатиклассники), которым предстояло пройти пять испытаний: математика, физика, литература, история, иностранный язык. Гуманитарных лицеев среди них не было. Как-то на консультации я сказал, что завтра им будут предложены на размышление (время — три часа) стихотворения. Кто-то меня спросил: “А про художественные особенности обязательно писать?” Я понимал, о чём он спрашивает: обязательно ли писать, каким размером написано стихотворение, сколько в нём метафор и какие тут аллитерации. Я ответил, что нас интересует только одно: насколько глубоко понято и прочувствованно стихотворение, а как к этому идти, каждый решает сам. Зал взорвался аплодисментами. Достали ребят (как раз перед этим на выпускных экзаменах появились темы, требующие анализа стихотворения. Вот их и готовили к ним).

На самом деле они писали о художественном своеобразии произведений даже тогда, когда не пользовались нравственной, философской и литературоведческой лексикой. Однажды мы предложили сравнить стихотворения Маяковского «Скрипка и немножко нервно» и «Хорошее отношение к лошадям», взяв эту идею у Паперного. Помню, одна десятиклассница написала, что в строках “Знаете что, скрипка? Давайте будем жить вместе” — “жить вместе” означает страдать вместе. А вот во втором стихотворении это слово звучит совершенно по-другому: “…И стоило жить, и работать стоило”. С этим можно соглашаться и не соглашаться. Но это было постижение поэзии как поэзии, как слова.

В четвёртом номере журнала «Вопросы литературы» за 1965 год была напечатана статья В. Непомнящего «Двадцать строк» (Пушкин в последние годы жизни и стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»).

Автор поставил перед собой задачу “помочь приблизиться к этим двадцати строкам, на время оставив их хрестоматийный план”. Потом, отвечая своему оппоненту, Непомнящий скажет: “Я попытался помочь творческому, думающему преподавателю представить «Памятник» не только как двадцать строк текста, подлежащего школьному разбору, но как событие прекрасной и трагической жизни”. Стихотворение Пушкина было прочитано не как стихотворение о собственных заслугах перед современниками и потомками (так оно трактовалось в тогдашнем учебнике), а как стихотворение о судьбе и миссии поэта.

Появление этой статьи стало событием. Одни приняли её восторженно. Другие, в том числе и маститые пушкинисты, — с резким неприятием. Так, Д. Благой утверждал, что статья Непомнящего “отвергает идеалы подлинной идейности, гражданственности, народности”, что она воспитывает “эстетических снобов”.

Отвечая Д. Благому, В. Непомнящий писал через год в тех же «Вопросах литературы»: “Мне казалось, что прекрасный художественный образ потому и прекрасен, потому и вечен, потому и волнует, что, возникая из волнующей современности, заключает в себе единство современного и вечного, их неразрывную ОБЩНОСТЬ”. И ещё, что его идея в контексте нашего разговора звучит особенно актуально: “Мне очень хотелось напомнить, что нельзя механически размывать художественное произведение на «мозг» и «тело» и выдавать часть за целое”.

Но если бы Непомнящий так проанализировал стихотворение Пушкина сегодня, ему бы не поздоровилось: ни тебе тоники, ни силлабики, ни рифм, ни поэтического синтаксиса, ни тропов, ни размера. Только несколько слов о звукописи первой, второй и последней строф. И больше никаких, как говорят в школе, художественных особенностей и средств. Как будто художественные особенности — сумма приёмов, а не своеобразие поэтического взгляда на мир.

Но Непомнящему хорошо: ему не писать ЕГЭ по литературе.

В рекомендациях парламентских слушаний по ЕГЭ отмечены и положительные стороны этого экзамена, но вместе с тем сказано: “Введение ЕГЭ может стимулировать развитие новой методики подготовки школьников к экзаменам, которая в большей мере связана с формализацией знаний учащихся в ущерб глубине этих знаний и развитию творческого мышления”. Вот и ректор МГУ Виктор Садовничий считает, что ЕГЭ сподвигнет школьников на механическое заучивание, зубрёжку и полностью отобьёт желание творчески мыслить.

Повторю ещё раз: я не берусь судить о ЕГЭ в целом. Но в том, что он приведёт к ликвидации литературы как литературы в школе, я не сомневаюсь.

Когда я был в министерстве, то молодой человек из группы, занимающейся ЕГЭ, который и дал мне Демонстрационный вариант, иронически спросил (а я перед этим предъявил корреспондентское удостоверение «Учительской газеты»): “Критиковать собираетесь?”. Я сказал, что думаю.

— А вы считаете, что сочинения, которые сегодня почти все списывают со всяких сборников “золотых”, “лучших” и “самых лучших сочинений” или скачивают из Интернета, дают истинное представление о знаниях учащихся по литературе?

Я не мог с ним не согласиться. Особенно после тем этого года. Но это вовсе не значит, что нужно отказаться от сочинений вообще.

В моей последней книге «Литература в старших классах. Уроки и проблемы» подробно показано, каким должно быть сочинение по литературе в процессе изучения литературы. Понимаю, что у экзаменационных сочинений есть своя специфика. Но что это задача может быть решена разумно, не сомневаюсь. Хотя это тема особого разговора.

Пока же могу сказать одно: так называемые открытые темы, когда они объявляются за месяц или два, себя не оправдали: они приводят лишь к натаскиванию. Говорят, что темы, рассылаемые в конвертах, как прежде, всё равно становятся известными. Да, конечно. Сам я, как и вся Москва, знал, какие будут изложения в этом году, за несколько дней. Но кто мешает объявлять темы, как в последние два года, по телевизору? Если это нормальные, ясные, доступные и, что очень важно, интересные темы, то никакой нервной свистопляски накануне экзамена не будет. В том же, что всякого рода тестирования, изложения не могут заменить сочинения, я не сомневаюсь.

И наконец, последнее и, как я понимаю, самое спорное. В этом году жизнь поставила надо мной эксперимент, единственный за пятьдесят один год работы в школе. Два моих класса поступали в институты, где вместо сочинения нужно было сдавать тестирование по русскому языку. Формально говоря, прагматически литература им была не нужна. Но в отношении к литературе и урокам литературы ничего не изменилось.

А кто сказал, что вообще литературу нужно сдавать (о будущих гуманитариях я не говорю)? Скажут: не будет экзамена — не будут читать. А и сейчас очень многие не читают, обходясь краткими пересказами, которых полным-полно в книжных магазинах. Не в экзамене дело. И вообще, когда проблема проверки знаний стала куда важнее, чем проблемы приобщения к литературе (десятки книг о том, как сдавать экзамен, и ни одной, скажем, о том, как постигать лирику или в чём суть современного прочтения классики), это ненормально. Нельзя, чтобы методика преподавания литературы была вытеснена методикой сдавания литературы. А между тем это происходит.

Ответы на тестовые задания и задания части 2

А5–3. Онегина.

В8. Мелехов. (Кстати, если уж на то пошло, то Мелехов в романе не один. — Л. А.)

P. S. Максимальное количество баллов, которое можно получить за два задания С (а это всё-таки рассуждающая часть экзамена), — 26 баллов. Как оцениваются разделы 1 и 2, в Демонстрационном варианте не указано. Если, скажем, по баллу за задание, а их всего 30, то тогда оценка за форматированные знания становится преобладающей. И ещё. Каждый выпускник школы в обязательном порядке сдаёт ЕГЭ по русскому языку. Но если в ЕГЭ по литературе он сделает орфографические или пунктуационные ошибки, то есть покажет нетвёрдые знания в русском языке, то с него будут сняты баллы и в оценке знаний по литературе. Как известно, сейчас при оценке экзаменационного сочинения отметка по литературе не снижается за грамотность. Могут сказать, что в вузе ставится одна единая оценка за сочинение, где учитывают и содержание сочинений, и грамотность. Однако там не сдают отдельно экзамен по русскому языку.