ФРАЗООБРАЗОВАНИЕ КАК АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИИ И ЕГО ОБЪЕКТЫ

Реферат

Содержание

1. ФРАЗЕОЛОГИЯ И ФРАЗООБРАЗОВАНИЕ

2. ДИАХРОНИЧЕСКИЙ И СИНХРОНИЧЕСКИЙ ПЛАН ФРАЗООБРАЗОВАНИЯ

3. ОБЪЕКТЫ ФРАЗООБРАЗОВАНИЯ

4. ВАРИАНТНОСТЬ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ В СВЯЗИ С ПРОБЛЕМОЙ РАЗГРАНИЧЕНИЯ ФРАЗООБРАЗОВАНИЯ И ФОРМООБРАЗОВАНИЯ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

ПРИМЕЧАНИЯ

ЛИТЕРАТУРА

1. ФРАЗЕОЛОГИЯ И ФРАЗООБРАЗОВАНИЕ

В современном языкознании сосуществуют весьма различные взгляды на предмет и объекты фразеологии1. Тем не менее можно выделить два принципиально различных подхода к этому вопросу, намечающих два аспекта изучения фразеологических единиц.

Первый подход характеризуется особым вниманием к «внешним» по отношению к самим единицам признакам, таким, как воспроизводимость в речи [1: 3], целостность значения или глобальность номинации [2], наличие самостоятельного окружения у фразеологических единиц в речи [3]. При этом фразеологические единицы рассматриваются как слова в лексикологии, т. е. как функционально самостоятельные, нечленимые коммуникативные единицы, функционально соотносящиеся со словами.

Второй подход к определению фразеологической единицы выдвигает на первый план «внутренние» признаки. Указывается, что фразеологическую единицу определяет в первую очередь наличие определенной зависимости между составляющими компонентами [4; 5: 58], что и создает семантическую несамостоятельность компонентов фразеологической единицы [6: 4], отмечается также ограничение сочетаемости ее компонентов [7]. Поэтому фразеология (рассматривается как наука о сочетаемости лексем в языке. «Поскольку любая (индивидуальная групповая) сочетаемость лексем является фактом языка, – пишет М.М. Копыленко, – она должна быть предметом особого раздела языкознания, изучающего закономерности сочетаемости лексем. Таким разделом мы и считаем фразеологию» [7: 8].

Однако тесная связь «внутренних» и «внешних» признаков фразеологической единицы приводит обычно к тому, что исследователи, опирающиеся в определении фразеологической единицы на «внутренние» признаки, не могут вывести за рамки задач науки фразеологии изучение фразеологических единиц как целостных образований. Так, В.Л. Архангельский, считающий важнейшим признаком фразеологической единицы наличие внутренней детерминативной зависимости между составляющими компонентами, определяет фразеологию как «раздел языкознания, который изучает связанные или устойчивые синтагмы в форме словосочетаний и предложений» [4: 57]. О.С. Ахманова, выдвигая главным признаком фразеологической единицы «глобальность номинации», представляет фразеологию как «раздел языкознания, изучающий лексико-семантическую сочетаемость слов языка» [8: 504], т. е., указывая на целостный характер этих образований, предлагает изучать в этом разделе языкознания их внутреннюю структуру.

Изучение «внешних» и «внутренних» признаков фразеологических единиц – два аспекта, тесно связанных между собой и в равной мере необходимых, поскольку эти стороны находятся в причинно-следственной связи, представляют собой сущность и явление. Причем, надо полагать, далеко не всегда «внешние» свойства порождают «внутренние», как это утверждает Н.М. Шанский [1: 29].

Как при первом, так и при втором подходе существует расширенное и суженное понимание границ фразеологического состава языка, а в этой связи и задач фразеологии. Опора на «внутренние» признаки, казалось бы, должна была четче определить круг явлений фразеологии, подлежащих изучению в рамках этой науки. На самом же деле такой подход привел к расширению границ фразеологии. С одной стороны, выдвижение на первый план признака детерминативной зависимости между словами-компонентами позволяет четче определить рамки фразеологического материала языка, поскольку наличие детерминативной зависимости на лексико-семантическом уровне анализа называется существенным признаком фразеологической единицы. Но, с другой стороны, аналогичные отношения обнаружены уже и у единиц других ярусов языка, например между морфемами в составе слов [9], между синтаксическими единицами в составе более сложных конструкций [10] и даже между фонемами в составе морфем2.

Действительно, еще Г.О. Винокур обнаружил при словообразовательном анализе слов русского языка такие «нерегулярные», уникальные морфемы, которые для своей реализации требуют принудительной сочетаемости, могут употребляться только в соединении с другими морфемами, причем само значение этих морфем, из-за их нерегулярности, остается столь же нечетким и неясным, как и у слов с фразеологически связанным значением3. Таковы, например, суффиксы слов попадья, козел, корневые морфемы слов буженина, малина, загвоздка, выкаблучиваться, переборщить и т. д. Как известно, спор о членимости таких основ, прошедший между Г.О. Винокуром и А.И. Смирницким, не решен до настоящего времени, хотя есть компромиссные решения, предложенные недавно, например Е.С. Кубряковой [11].

Под «синтаксическими фразеологизмами» понимаются обычно сочетания слов, в основе которых лежит строго фиксированное употребление грамматических форм, причем общее значение этих комбинаций, их общее грамматическое значение как бы не вытекает из значения составляющих форм, не мотивировано ими. В этих случаях наблюдается «фразеологизация схемы» [12].

Предвосхищая появление фразеологии как самостоятельной лингвистической дисциплины, Е.Д. Поливанов писал в 1931 году: «....возникает потребность в особом отделе, который в данном отношении был бы соизмерим с синтаксисом, но в то же время имел бы в виду не общие типы, а индивидуальные значения данных конкретных словосочетаний, подобно тому, как лексика имеет дело с индивидуальными (лексическими) значениями конкретных слов. Этому отделу языкознания, как и совокупности изучаемых в нем явлений, я и уделяю наименование фразеологии (укажу, что для данного значения предлагается и другой термин – идиоматика)» [13: 207–208].

Лексика и фразеология противопоставлялись Е.Д. Поливановым морфологии и синтаксису, поскольку последние «имеют своим объектом изучения символику общих (абстрактных) идей: формальное значение слов и типов словосочетаний». В плане выражения, по количественному признаку, лексикология представлялась Е.Д. Поливанову соизмеримой лишь с морфологией, а фразеология – с синтаксисом, поскольку в первом ряду единицей-минимум является морфема, а единицей-максимум – слово, тогда как во втором ряду (фразеология – синтаксис) единицей-минимум оказывается слово, а единицей-максимум – словосочетание или фраза [13: 207–208].

Таким образом, Е.Д. Поливанов, на которого теперь нередко ссылаются фразеологи, определяя место фразеологии в системе других лингвистических дисциплин, имел в виду фразеологию как науку, изучающую «индивидуальные значения» «конкретных словосочетаний». Сохранила ли свое значение точка зрения Е.Д. Поливанова, несмотря на большую работу, проделанную фразеологами за последние годы?

Достаточно посмотреть общую библиографию по фразеологии [14], чтобы убедиться, насколько расширился круг вопросов этой науки.

Целесообразность изучения в рамках фразеологии грамматических свойств фразеологических единиц вполне объясняется рядом противоречий между формой и содержанием фразеологических единиц. В частности, можно указать на противоречия между грамматическим значением фразеологической единицы в целом и грамматическим значением составляющих ее словоформ, между парадигматической нормой для сочетаний определенной структуры в языке и ущербностью парадигмы у фразеологической единицы, отмечаемой рядом исследователей, на противоречие между формальным выражением синтаксических отношений у компонентов фразеологической единицы и общей синтаксической неразложимостью большей части этих единиц и т. д.4 Все это приводит к необходимости изучать грамматические особенности фразеологических единиц в рамках фразеологии, так как синтаксис, изучая абстрактные схемы, не учитывает в должной мере конкретные значения комбинируемых в речи элементов.

Таким образом, схема, предложенная Е.Д. Поливановым, до настоящего времени сохраняет свою ценность, хотя и требует некоторых добавлений и уточнений.

Последнее подсказывается, в частности, выделением новой лингвистической дисциплины, изучающей слово как структуру, закономерности образования слов, их образовательную типологию. Эта дисциплина – словообразование.

Дуализм слова, его изучение в двух аспектах – с точки зрения формы и с точки зрения содержания – в двух различных лингвистических дисциплинах, в морфологии и лексикологии, привели, как представляется, к потребности в такой дисциплине, которая учитывала бы обе эти стороны. Словообразование и взяло на себя эту функцию. «В области словообразования, – писал В.В. Виноградов, – особенно наглядно выступают внутренние законы развития языка» [15: 2], а именно в этих «внутренних законах» проявляется взаимодействие плана содержания и плана выражения в языке.

Для изучения фразеологического состава языка очень важно познать внутренние закономерности образования и развития фразеологических единиц. Но для этого нужно изучать внутреннюю структуру этих образований как в семантическом, так и грамматическом плане, учитывая их взаимодействие, что показал в одной из последних своих работ В.В. Виноградов [16]. Не менее важно проследить соотнесенность разных форм фразеологических единиц в синхроническом и диахроническом планах. Только этим путем можно выявить закономерности «сложения смыслов, дающих не сумму смыслов, а новые смыслы» [17: 301], на что указывал Л.В. Щерба и которые до сих пор не выявлены.

Учитывая это, в настоящее время оказывается необходимым распределить задачи, которые решает или пытается решать фразеология, между двумя аспектами или даже лингвистическими дисциплинами, призванными изучать фразеологический состав языка.

Первый аспект в таком случае составит учение об устойчивых словесных комплексах – фразеологических единицах – как целостных сущностях языка, языковых знаках, являющихся наравне со словами строительным материалом для речи, об отношениях между этими языковыми знаками во фразеологической системе языка. Этот аспект должен носить название фразеология.

Второй аспект должно составить учение о внутренней структуре фразеологических единиц, о типах фразеологических единиц по структуре, об отношениях между родственными фразеологическими единицами и их компонентами, а также учение о типах образования фразеологических единиц в русском языке. Этот раздел следует назвать фразообразование. Термин «фразообразование» оказывается соотнесенным с термином «словообразование», равно как и сами задачи этих дисциплин. Соотношение различных лингвистических дисциплин, прямо или косвенно связанных с фразеологией и фразообразованием, можно показать в таблице 1, где представлены значимые единицы языка и лингвистические дисциплины, занимающиеся их изучением в различных аспектах.

Таблица 1

Значимые единицы языка и их изучение лингвистическими дисциплинами в разных аспектах

Значимые единицы языка	Лингвистические дисциплины, изучающие значимые единицы
	в парадигматическом плане	в синтагматическом плане
	как конкретные сущности	как структуры	как формы	как комбинации форм	как комбинации конкретных сущностей
Морфемы – интегранты простых знаков	Словообразование	Морфология	Морфология	Морфология	Словообразование
Слова – простые знаки	Лексикология	Словообразование	Морфология -	Синтаксис	*Лексическая комбинаторика
					*Фразообразование (для фразеологических единиц)
Фразеологические единицы – составные знаки	Фразеология	*Фразообразование	Фразеология Синтаксис	Синтаксис	*Лексико-фразеологическая комбинаторика

Со знаком * даны дисциплины, не существующие еще в языкознании.

Связь лексикологии и фразообразования обнаруживается в том, что в языке постоянно происходят непрерывные процессы возникновения новых фразеологических единиц на базе слов и одновременно на базе фразеологических единиц возникают отдельные слова, что отмечал В.В. Виноградов, а за ним и другие исследователи [18]. Однако не менее важно и функциональное сходство слова и фразеологической единицы: как слова, так и фразеологические единицы служат материалом для речи, могут обозначать отдельные явления действительности, причем быть единственными знаками для этих явлений в языке. Таковы, например, терминологические фразеологические единицы: анютины глазки, нулевой цикл, адамово яблоко и т. п.

Наряду с этими чертами общности нужно отметить и особо важную связь слов и фразеологических единиц: слова служат компонентами фразеологических единиц. Следовательно, связь фразообразования и лексикологии обеспечена уже самим материалом, подвергающимся в них анализу.

Не менее тесна связь фразообразования и словообразования. В словообразовании круг вопросов, подлежащих изучению, определился уже довольно четко, что позволяет соотносить задачи фразообразования с задачами словообразования, И не только сами задачи, но и теоретические положения словообразования могут принести большую пользу в изучении фразообразования.

Как и в словообразовании, во фразообразовании изучению подвергаются прежде всего типы, образцы, модели фразеологических единиц, т. е. закономерности их образования. Изучение возникновения отдельных фразеологических единиц имеет большое значение в основном для поисков закономерностей, для установления способов их возникновения в языке. Выявление этимологии фразеологической единицы должно составлять сущность другого аспекта изучения этого материала – фразеологической этимологии.

Лишь на основе достоверных этимологических исследований возможно выявление общих закономерностей. Хотя, как известно, сам факт моделированности фразеологических единиц ставится учеными под сомнение5. В настоящее время нельзя полагать, что каждая фразеологическая единица есть явление в такой степени оригинальное, что на нее не распространяются закономерности, выработанные в языке за прошедшие столетия.

Образование фразеологических единиц в той или иной мере касается вопросов грамматики. Синтезирование в образовавшейся фразеологической единице грамматических значений словоформ, возникновение нового синтаксического значения, часто противоречивого в отношении к грамматическим значениям компонентов, указывает на связь фразообразования с морфологией и синтаксисом. Кроме того, сами фразеологические единицы представляют собой грамматические структуры, свойственные современному языку или прошедшим этапам его развития, поэтому современная фразеология занимается и грамматической природой фразеологических единиц.

2. ДИАХРОНИЧЕСКИЙ И СИНХРОНИЧЕСКИЙ ПЛАН ФРАЗООБРАЗОВАНИЯ

Фразообразование, как и другие аспекты изучения языкового материала, предполагает разграничение двух планов: синхронического и диахронического.

Основы диахронического изучения фразеологического материала были намечены в работах Б.А. Ларина, выдвинувшего задачу «установления объективных закономерностей образования и развития несвободных словосочетаний», выявления причин отклонения от норм языка во фразеологических единицах в сопоставлении со свободными словосочетаниями и предложениями. «Лексикографы, – писал Б.А. Ларин, – констатируют отклонения в значении слов, входящих в устойчивые сочетания, приводят и поясняют их в словаре, но не их дело, по крайней мере с тех пор, как выделилась фразеология, устанавливать шкалу обесцвечивания, размывания значений слов-компонентов в идиомах, не их дело – установить полную схему соотношений смыслового ядра подчиненных элементов значения идиомы, не их задача – история формальной и смысловой структуры несвободных словосочетаний» [19: 203–204]. Все эти задачи в настоящее время можно рассматривать как задачи диахронического фразообразования.

Работа по диахроническому изучению русской фразеологии находится пока в начальной стадии. Тем не менее в отечественном языкознании есть ряд работ, посвященных исторической фразеологии, в которых рассматриваются либо фразеологический состав отдельных произведений и памятников [20], либо фразеология определенного среза языка [21]. Эти исследования могут оказаться важным материалом при изучении фразообразования, но диахроническое фразообразование предполагает изучение не отдельных срезов, а процессов образования и развития фразеологических единиц.

Материалом для обобщения в диахроническом фразообразовании служат этимологии отдельных фразеологических единиц. Как отмечает Ю.В. Откупщиков [22: 193], в современной науке существует два подхода к понятию этимологии. Первую позицию составляет точка зрения Г. Ломмеля, В. Пизани, Ю.В. Откупщикова. Задача этимологического анализа в этом «случае сводится к тому, чтобы «определить формальный материал, использованный тем, кто первый создал слово, и то понятие, которое он хотел выразить этим словом» [23: 70]. Вторая позиция (В. Вартбург) предполагает прослеживание всей истории слова с изменениями в ходе развития.

Задачи этимологического анализа фразеологических единиц, сформулированные Н.М. Шанским, относятся к первой позиции этимологов, они сводятся к установлению факта возникновения фразеологической единицы и соответствующей обстановки при ее возникновении. Н.М. Шанский формулирует эти задачи в следующем виде:

1) определение исконного или заимствованного характера фразеологического оборота;

2) установление времени его появления в русском языке как определенной значимой единицы с данным значением, лексико-грамматическим составом и структурой;

3) реконструкция его исходной формы и структурно-семантического характера;

4) выяснение образа, положенного в основу фразеологического оборота, если он проявляется как метафорическое название [1: 164; 24].

При фразообразовательном анализе важно знать, на базе какого типа материала возникла данная единица, какие процессы привели к ее созданию, в каком отношении эта единица к другим единицам языка. Следовательно, задачи этимологического и фразообразовательного анализа частично совпадают, что, однако, не дает оснований смешивать эти аспекты, поскольку они одновременно имеют и свою специфику. Если при этимологическом анализе устанавливается история одной единицы с опорой на закономерности образования фразеологических единиц в языке, то при фразообразовательном анализе производится установление типичности образования единиц с опорой на отдельные этимологии.

В синхроническом плане фразообразование выявляет структуру существующих фразеологических единиц, рассматривая эти единицы как элементы лексико-фразеологической системы языка. Сопоставление фразеологических единиц в формальном и семантическом планах открывает связи между отдельными единицами фразеологии и лексики языка. В результате оказывается возможным проследить значения интегрантов фразеологических единиц, установить соотнесенность этих интегрантов, их системные отношения в сфере фразеологии и в отношении к словам, единицам нижележащего уровня.

Размышляя о теоретическом значении изучения фразеологии, Н.Н. Амосова писала: «Наблюдения над формами функционирования фразеологических единиц, над семантическими связями между их компонентами, над случаями вычленения одного из компонентов фразеологической единицы, с возникающим в результате такого вычленения сдвигом его семантики под воздействием целостного значения исходного словесного комплекса – открывают перед исследователями новый аспект проблемы переосмысления слов. И механизм его оказывается здесь иным, основанным не на сопоставлении денотатов, а на связях самих слов; и причины его оказываются не экстралингвистическими, а интралингвистическими» [25: 8]. Этот аспект составляет пока целинную область изучения фразеологического материала в рамках синхронического и диахронического фразообразования. Анализ фразеологических единиц в синхроническом плане фразообразования – это сравнительное изучение их в условиях существующей фразеологической и – шире – лексико-фразеологической системы языка, с опорой на эту систему, с учетом этой системы. Только в этом случае может быть выявлена структура фразеологических единиц, установлена значимость интегрантов. Именно здесь, можно предполагать, обнаружится национальное своеобразие русской фразеологии (как, впрочем, фразеологии любого другого языка) как системы определенных интегрантов-символов, регулярно проявляющихся в составе фразеологических единиц русского языка. Здесь же обнаружится зарождение новых значений слов, значений, которые выходят из сферы фразеологии, чтобы жить в словах свободного употребления.

Изучение внутренних отношений между компонентами фразеологических единиц представляет интерес для фразообразования, поскольку общее значение единицы в подавляющем большинстве случаев определяется в момент ее создания взаимоотношением составляющих компонентов. В дальнейшем эти взаимоотношения могут изменяться, что приводит к изменению лексико-семантической структуры фразеологической единицы. При синхроническом исследовании срезов и дальнейшем сопоставлении результатов обнаруживаются такие изменения и сдвиги, возникающие под влиянием языковой системы.

Для синхронического фразообразования наиболее важны следующие отношения между элементами фразеологических единиц:

– между интегрантами определенной единицы;

– между интегрантами единицы и ее общим значением;

– между интегрантами разных фразеологических единиц (их сходство и различие как в плане выражения, так и в плане содержания);

– между интегрантами фразеологических единиц и отдельными словами языка;

– между отдельными фразеологическими единицами, взятыми как определенные фразеологические структуры (сходство и различие структур).

Анализ указанных отношений поможет установить степень соотнесенности фразеологических единиц на определенных этапах развития языка, выявить «родственные» фразеологические единицы, а также установить системные отношения между интегрантами фразеологических единиц, подобно тому как устанавливаются системные отношения между морфемами (отношения синонимии, антонимии и омонимии).

Разграничение синхронии и диахронии во фразообразовании необходимо, поскольку в процессе развития языка во фразеологических единицах могут происходить весьма сложные семантические процессы, приводящие к существенному изменению как внутренних отношений, так и общего значения. Эти явления напоминают соответствующие явления в лексике, которые определяются как опрощение, усложнение, переразложение и т. д. Возникая с определенной степенью семантической спаянности компонентов, фразеологическая единица под влиянием других единиц фразеологического состава или лексики изменяет первоначальную структуру и на другом отрезке развития языка осознается уже как иное с точки зрения семантической структуры образование.

B качестве примера, подтверждающего это явление, можно привести фразеологические единицы тянуть канитель и тянуть волынку, возникшие как целостные в семантическом плане единицы, поскольку они представляли собой метафорическое переосмысление переменных словосочетаний. Значения отдельных компонентов в них не осознавались, эти компоненты с фразеологическими значениями не употреблялись в переменных сочетаниях. В дальнейшем компоненты этих единиц стали употребляться самостоятельно, в составе свободных, переменных словосочетаний: «К счастью, Порфирий Владимирыч не слышал его – иначе он получил бы новую и благодарную тему, которая, несомненно, освежила бы бесконечную канитель его нравоучительных разговоров» (М Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы); «Знаем канитель-то эту, – тихо ответил Культяпка» (С. Подъячев. Среди рабочих); «Умылся без всякой канители, вытер лицо одеколоном» (В. Ажаев. Далеко от Москвы); «С раствором волынка большая, – сказал он. – Приготовлять его здесь на месте – кустарщина. Завод нужен» (Ю. Крымов. Инженер); «Что ты хочешь от меня, Татьяна? – сказал я. – Кто начал эту волынку?» (Ю. Пиляр. Последняя электричка); «Знаю, – ответил он [Игорь] мне равнодушно, – по всем цехам такая волынка» (А. Рыбаков. Приключения Кроша).

Соответственно, с упором на обе эти фразеологические единицы свободное употребление приобрело слово тянуть с фразеологическим значением; «Ему [Еремею] не хочется приниматься за скучную работу, он тянет, хлопает дверцами печки» (Н.Г. Гарин-Михайловский. Детство Темы); «Чем больше будем тянуть с арестом комитета, тем больше будет хлопот впоследствии» (В. Саянов. Лена).

Эта же тенденция замечается в окказиональном употреблении отдельных компонентов фразеологических единиц с присущими им фразеологическими значениями, например: «...Узнала, приехала... повернула хвостом, да и лататы» (С. Подъячев. Шпитаты). Ср.: задавать лататы; «К тому же Сергачев был достаточно умен, чтобы не лукавить с людьми, которые его раскусили, а тем более с теми, кого он уважал» (А. Рыбаков. Водители). Ср.; раскусить орешек; «Это вранье! – резко перебила Нина. – И вообще нечего тут раздувать. Все это наше личное дело» (В. Кочетов. Молодость с нами). Ср.: раздувать пожар.

Вместе с тем задачи у синхронического и диахронического изучения фразообразования существенно различны. В диахроническом плане должны изучаться процессы фразообразования, типология фразообразовательных процессов, а в синхроническом – структурные типы фразеологических единиц, системная соотнесенность их на данном этапе развития языка. Вполне понятно, что эти два аспекта взаимно связаны и лишь совместно создают полное представление о фразообразовании.

3. ОБЪЕКТЫ ФРАЗООБРАЗОВАНИЯ

Объектами фразообразования являются фразеологические единицы, т. е. устойчивые в языке и воспроизводимые в речи составные языковые знаки, имеющие самостоятельное значение, состоящие из двух или более слов, из которых хотя бы одно имеет фразеологически связанное значение.

Как известно, понятие «фразеологически связанное значение» было введено В.В. Виноградовым в ряду других типов значений слова, т. е. в определенной системе. В настоящее время этот термин используется довольно активно и в лексикологии, и во фразеологии, а также в лексикографии, хотя понимание его во многих случаях существенно отличается от того, которое имел в виду В.В. Виноградов. Можно указать три принципиально различных подхода к определению фразеологически связанного значения слова в современном языкознании:

значение слова, которое «замкнуто в строго определенные контексты», реализуется в составе одного или нескольких сочетаний, выступая со словом, имеющим свободное, фразеологически не связанное значение (по В.В. Виноградову)6;
«значение семантически реализуемого слова, зависящее от постоянного, т. е. единственно возможного указательного минимума», причем «указательным минимумом» служит слово со свободным значением [26: 59];
«значение, приобретаемое словами только в составе фразеологической единицы», например значение слова муха в составе выражения делать из мухи слона [8: 164].

Как видим, основные различия приведенных пониманий сводятся не только к количественному признаку (единичная или серийная сочетаемость), но и к качественным признакам, поскольку компонент так называемых «неразложимых» фразеологических единиц (типа делать из мухи слона) существенно отличается от компонента с несвободным значением в составе фразеологического сочетания (например, слово сорвать в выражении сорвать зло). Естественно, возникает вопрос о допустимости такого понимания фразеологически связанного значения, когда под это понятие подводятся компоненты семантически целостных фразеологических единиц.

Слово как языковой знак характеризуется рядом признаков, среди которых в данном случае существенными оказываются:

а) цельнооформленность (фонетическая и морфологическая);

б) семантическая самостоятельность, позволяющая выполнять одну из важнейших функций знака – самостоятельно функционировать в речи в качестве номинативной единицы в составе более сложных синтаксических конструкций;

в) способность сочетаться с другими словами, т. е. вступать с ними в смысловую и грамматическую связь.

Первый из этих признаков – цельнооформленность – отмечался применительно к слову рядом исследователей. Теория цельнооформленности слова разработана в нашем языкознании достаточно четко А.И. Смирницким, который имел в виду не только фонетико-акцентологические признаки, их он как раз считал не очень надежными, а в первую очередь грамматические признаки, морфологическую оформленность и выделимость слова [27: 189].

У слов с фразеологически связанными значениями цельнооформленность обнаруживается довольно отчетливо как в составе фразеологических сочетаний, так и у компонентов «семантически неразложимых» фразеологических единиц: интегранты фразеологических единиц разных типов ничем заметно не отличаются от обычных слов со свободными значениями в фонетико-акцентологическом плане, сохраняют парадигматические формы, хотя и не все. Практически даже компоненты неразложимых фразеологических единиц выделимы в потоке речи, имеют определенную грамматическую оформленность, поскольку сами фразеологические единицы в своей основе имеют грамматические образцы, действующие или действовавшие в языке.

Важнейшим признаком слова оказывается семантическая самостоятельность. Здесь уместно привести определение слова Е.Д. Поливановым: «С.(ловом) называется настолько самостоятельный в смысловом отношении и логически законченный отрезок речи, что он оказывается способным изолироваться в качестве единственного состава произносительной фразы (например, в диалогах, в вопросах, переспросах, ответах). Кроме этого (главного) критерия – критерия изолируемости, приписываемого Поливанову, а на самом деле указанного уже 70 лег тому назад английским лингвистом Sweetом, слово имеет еще ряд других критериев, различных по языкам» [28: 119].

Отличительной чертой слова с фразеологически связанным значением является как раз его семантическая несамостоятельность. Поскольку слово с этим значением реализуется, во-первых, в очень ограниченном количестве контекстов, во-вторых, в принудительной связи с другими словами, определение его значения оказывается делом нелегким. К тому же оказывается, что значение определено лишь приблизительно, так как с этим значением слово не может употребляться в других комбинациях.

Определение обычного свободного значения слова опирается на большое количество контекстов; так делается в лексикографической практике. Не случайно Б.А. Ларин полагал, что «если мы имеем лишь два-три варианта сочетаний с каким-нибудь словом, надо относить их к фразеологии, так как в таких случаях обычно нет четкой членимости, нет полной ясности значения слов» [19: 203].

В трудности определения значений слов, «замкнутых в определенные контексты», убеждают нас и словарные толкования, где обычно описание связанного значения слова подменяется описанием значения сочетания, в котором реализуется слово.

В.В. Виноградов заметил, что «степень тесноты, замкнутости и слитности фраз, характер образности, а вследствие этого и степень несамостоятельности словесных компонентов фраз, могут быть очень разными» [29: 21], хотя и не дал примеров, иллюстрирующих это крайне важное положение.

Семантическая несамостоятельность слова с фразеологически связанным значением препятствует выполнению им символической функции знака – функции обозначения. Слова с фразеологически связанными значениями не могут быть непосредственно «этикетками явлений», они, обремененные принудительной сочетаемостью, лишь в составе устойчивых комбинаций слов участвуют в выполнении этой функции.

Утрата компонентами фразеологических единиц своей семантической самостоятельности препятствует выполнению словами с фразеологически связанными значениями другой важной черты обычного слова – широкой сочетаемости с другими словами. Поскольку сочетаемость есть акт прежде всего семантический, имеющий под собой обычно логическое основание, объяснить ограниченную сочетаемость слова с фразеологически связанным значением невозможно: не зная точно значения слова, нельзя комбинировать его с другими словами. Причем сам характер сочетаемости у слов с фразеологически связанными значениями иной, нежели у обычных слов. Эта сочетаемость не носит характера живого объединения слов, но скорее похожа на произведение, созданное кем-то когда-то, а затем автоматически воспроизводимое носителями языка, подобно стихам или песням.

Вопрос о количественной сочетаемости слое с фразеологически связанными значениями также решается фразеологами различно. Но нельзя сводить характер фразеологически связанного слова к единичной сочетаемости, как это делала Н.Н. Амосова, уже хотя бы потому, что далеко не всегда можно точно определить, единична или нет сочетаемость такого слова.

Итак, рассмотренные существенные признаки слова у слов с фразеологически связанными значениями реализуются не полностью. Это позволяет сделать вывод об их специфичности. Однако такое положение наблюдается и у компонентов семантически целостных фразеологических единиц, у которых степень семантической самостоятельности меньше, а сочетаемость уже.

Последнее приводит многих фразеологов к концепции «десемантизации» слов, входящих в состав семантически неразложимых фразеологических единиц. С этим нельзя согласиться. Как будет показано далее, компоненты фразеологических единиц различных типов не теряют полностью своего исконного значения, что помогает создавать образность фразеологической единицы, создавать и поддерживать ее внутреннюю форму.

Противопоставляя концепции «десемантизации» концепцию фразеологически связанных значений (хотя и иного, имплицитного характера) у компонентов «семантически неразложимых» фразеологических единиц, можно указать на ряд признаков, подтверждающих ее верность. Во-первых, фразеологически связанное значение у этих компонентов обнаруживается при авторском варьировании в составе установившейся фразы, когда в речи замещается один из ее постоянных компонентов без изменения общего значения (например: скрестить шпаги – скрестить клюшки – скрестить весла). Во-вторых, это подтверждается существованием антонимических выражений, противопоставленных одним компонентом, типа с легкой руки – с тяжелой руки, войти в колею – выйти из колеи и т. д. В-третьих, употребление фразеологических единиц часто зависит от прямого значения входящих в него компонентов. Так, из ряда фразеологических единиц, объединенных общим значением «много», – хоть залейся, хоть пруд пруди, сорок сороков, тьма тьмущая, несть числа и т. д. – применительно к жидкости используется выражение хоть залейся, применительно к предметам, поддающимся счету, – сорок сороков, несть числа и т. д.

Наконец, скрытое фразеологически связанное значение обнаруживается, как это будет показано далее, при сопоставительном анализе семантически неразложимых фразеологических единиц, когда учитываются и другие единицы фразеологической системы языка.

Исходя из этих положений, под фразеологически связанным значением понимается не только значение стержневых компонентов фразеологических сочетаний, но и компонентов так называемых «семантически неразложимых фразеологических единиц». Различие между первыми и вторыми отражается в том, что первые представляют собой эксплицитное фразеологически связанное значение, а вторые – имплицитное фразеологически связанное значение.

При таком понимании фразеологически связанного значения в число объектов фразообразования попадают не только фразеологические сращения и фразеологические единства, по классификации В.В. Виноградова, но и фразеологические сочетания – особый промежуточный разряд между наиболее типичными фразеологическими единицами и переменными сочетаниями.

Большинство фразеологов не относят к фразеологии пословицы на том основании, что они не вступают в речи в связь с другими языковыми единицами в составе предложений. Наличие окружения у фразеологической единицы выставляется при этом как существенный признак.

«Наличие окружения у сочетания, – пишет М.Т. Тагиев, – свидетельствует о том, что оно связано с другими единицами в системе языка; окружение у устойчивого сочетания – доказательство его принадлежности к структуре языка, т. к. именно благодаря окружению устанавливается, что данное сочетание, войдя в связь с другими единицами, образует один компонент того единства, которое обязательно требует (предполагает) наличие другого компонента. Отсюда следует, что окружение у сочетания является не каким-то частным и второстепенным признаком, а главным показателем принадлежности структуре языка того класса единиц, который обладает ими» [3: 21].

Проблема разграничения пословиц и фразеологических единиц осложняется еще тем, что кроме пословиц существует понятие поговорки, которое примыкает к понятию пословицы и к понятию фразеологической единицы.

В русской традиции под пословицами обычно понимались устойчивые предложения, имеющие характер суждения с назидательным смыслом, а поговорками – сочетания, имеющие иносказательный смысл7. В таком понимании поговорки означали почти то же самое, что и фразеологические единицы, и их смешение наблюдалось в работах языковедов прошлого.

Новое решение предложил В.П. Жуков. Стремясь разграничить более четко пословицы, поговорки и фразеологические единицы, он предложил относить к пословицам и поговоркам устойчивые образования, имеющие замкнутый характер, т. е. в форме предложений, самостоятельных высказываний, а устойчивые сочетания, являющиеся материалом для речи, определил как фразеологические единицы. Дальнейшее разграничение пословиц и поговорок, по В.П. Жукову, основано на характере их общего значения: пословицы имеют образно-переносный план, а поговорки – нет (типа Деньги – дело наживное) [30: 11].

Сопоставление пословиц в таком понимании с фразеологическими единицами обнаруживает их сходство и различие. Сходство их в том, что они устойчивы в лексическом составе, воспроизводятся в речи, имеют образный характер. Наиболее существенное их различие в характере значения и в функциональной характеристике. Пословица в силу своей функциональной самостоятельности, изолированности обычно выступает в качестве отдельного предложения или составной части сложного предложения. Широкий контекст конкретизирует суждение, заключенное в пословице, однако она не вступает в синтаксические связи с другими словами. Такую детерминированность значения пословицы контекстом А.А. Потебня определял как ситуацию, при которой пословица является «постоянным сказуемым к переменчивым подлежащим».

Указывая на отличие поговорки (т. е. фразеологической единицы) от пословицы, А.А. Потебня писал: «...поговорка... есть поэтический, т. е. иносказательный образ не сложного сцепления лиц и действий, а одного из элементов этого сцепления, стало быть, отдельно взятого лица, качества, действия» [31: 97]. Иначе говоря, отличие фразеологической единицы от пословицы прежде всего в том, что она является знаком понятия, вещи, качества, процесса и т. д., а не сложных отношений между ними. Это семантическое свойство обусловливает соответствующее грамматическое оформление фразеологической единицы и ее способность сочетаться в речи с другими языковыми единицами в процессе высказывания. При этом грамматическая структура фразеологической единицы может быть такой, какая бывает у предложения, но все равно она является отражением понятия и его выражением, что и требует ее сочетаемости с другими единицами8.

Поясним указанное различие примерами. Пословица Знай сверчок свой шесток имеет общее инвариантное значение, сущность которого можно пересказать примерно так: «Некто должен знать свое положение в обществе и не должен вмешиваться во что-либо, прямо к нему не относящееся». Взятая вне широкого контекста, эта пословица не дает информации, о ком конкретно идет речь, в чем, собственно, следует «знать свое место», она представляет, по выражению А.А. Потебни, алгебраическую формулу, в которой значения подставляет лишь контекст: «[Фёкла:] Неужто ты сам свадьбу хочешь заправить? [Кочкарев:] Сам, сам, ты уж не мешайся только. [Фёкла:] Ах, бесстыдник какой! Да ведь это не мужское дело... [Кочкарев:] Пойди, пойди. Не смыслишь ничего, не мешайся! Знай сверчок свой шесток, убирайся!» (Н. Гоголь. Женитьба); «Исправник ... ласково потрепал меня по плечу и добродушно промолвил: – Эх, Василий Васильевич, не нам бы с вами о таких людях рассуждать, – где нам?.. Знай сверчок свой шесток» (И. Тургенев. Гамлет Щигровского уезда).

Значение фразеологической единицы, взятой вне контекста, примерно то же, что и в контексте. Если, например, фразеологическая единица кот наплакал означает «мало», то это же значение передается при ее употреблении в различных контекстах: «А наследства у нее кот наплакал, вот и пришлось выйти ей за Алексея Иваныча» (И. Тургенев. Провинциалка); «Сорок два пуда семенного – это тебе не кот наплакал» (М. Шолохов. Поднятая целина); «Денег в приказе Большого дворца кот наплакал: все поглотила Крымская война» (А. Толстой. Петр Первый); «А денег у меня – кот наплакал. Самое большое что на три пирожных» (М. Зощенко. Аристократка).

Соотнесенность фразеологической единицы с понятием приводит к тому, что фразеологическая единица может иметь не одно, а несколько значений, что не наблюдается у пословиц, если считать, что пословица является таковой лишь в переносном образном значении.

Учитывая специфические признаки пословиц, их следует отнести к особому разряду устойчивых образований в русском языке, за рамками собственно фразеологии.

Для изучения фразообразования особую важность приобретает проблема вариантности фразеологических единиц, а одновременно и проблема тождества фразеологической единицы. Эти проблемы активно дискутировались в лексикологии применительно к слову, но единая точка зрения пока не выработана9. Еще сложнее обстоит дело во фразеологии.

Проблема тождества фразеологической единицы возникает в связи с тем, что фразеологическая единица, во-первых, реализуется в речи в виде различных своих проявлений, в различных формах, иногда заметно отличающихся друг от друга, во-вторых, развитие фразеологического состава языка, изменения фразеологических единиц и появление новых нередко начинается с изменений, на первый взгляд несущественных, в функционировании единиц в речи. Проблема вариантности фразеологической единицы тесно связана с философской проблемой явления и сущности, что уже отмечалось в литературе [4: 127].

Взаимосвязь явления фразеологической единицы в речи и ее языковой сущности позволяет сделать важный вывод: изучение вариантности фразеологических единиц должно помочь осознать сущность фразеологической единицы как таковой, роль фразеологии в целом.

Вопрос о вариантах в свете данной работы приобретает особое значение для разграничения фразообразования и формообразования, т. е. разграничения предмета фразеологии, которой предстоит исследовать формы проявления фразеологических единиц в речи, подобно тому, как это делают морфология и лексикология применительно к слову, и предмета фразообразования, в задачи которого входит только исследование закономерностей образования фразеологических единиц, а не их употребления.

Исследование вариантов в фонологии привело к обобщению, за которым закрепился термин инвариант. Под инвариантом обычно понимается абстрактная единица, принадлежащая языку «как системе», в отличие от вариантов, т. е. материальных воплощений инварианта в речи [32: 86].

Стремление использовать понятие инварианта как абстракцию высокого уровня положительно оценивается и языковедами, и философами. «Инвариант, – пишет В.М. Солнцев, – как абстрактный “предмет”, конструируется мысленно путем извлечения общего из ряда предметов или явлений и отвлечения от несущественных для существования данного класса различий между предметами. Инвариант есть идеальный объект, который может быть использован для изучения общих свойств данного ряда предметов и любого предмета, входящего в этот ряд» [32: 88].

При рассмотрении вариантности двусторонних языковых единиц, к которым относятся и фразеологические единицы, возникает прежде всего вопрос о дифференциации плана выражения и плана содержания. Тождество единицы предполагает общность значения у ее различных проявлений (вариантов), хотя А.И. Смирницкий указывал на существование семантических вариантов слов, отмечая при этом, что семантическая вариантность так или иначе отражается и формально. «Различия между лексико-семантическими вариантами слова, – писал: А.И. Смирницкий, – не отражаясь на их звуковой оболочке, в очень большом числе случаев находят свое выражение либо в различии синтаксического построения, либо в разной сочетаемости с другими словами – во фразеологических особенностях, либо и в том и в другом одновременно. На такие, вообще говоря, “контекстные” средства выражения различий лексико-семантических вариантов слова обращает внимание акад. В.В. Виноградов, когда он говорит о “лексико-семантических” и “лексико-фразеологических” формах слова» [33: 157–158].

Иную точку зрения на вариантность языковых единиц высказывает В.М. Солнцев: «Варьирование двусторонних единиц, в языках проявляется прежде всего в варьировании их звуковой стороны, в то время как в сфере смысловой стороны в случае изменения значений имеет место не отношение варьирования (между значениями), а появление новых значений либо в силу расширения объема значений, либо изменения содержания значений. Эти новые значения как бы аккумулируются и наслаиваются друг на друга. Ощущаемая между ними связь может быть определена как генетическая, но не вариативная [32: 103]. Как видим, В.М. Солнцев противопоставляет варьирование, процесс синхронного порядка, образованию новых единиц и новых значений слов, явлению генетическому.

Такая позиция, разумеется, не лишена основания. Если сопоставить вариантность и появление новых значений и новых единиц, то нельзя не отметить тот факт, что возникающая единица приобретает как бы по наследству уже имеющуюся в языке готовую парадигму, присущую данному классу единиц, тогда как для новых значений у единиц любого класса такой парадигмы нет.

В русской фразеологии вариативная соотнесенность может быть представлена в виде следующих противопоставлений:

фонетических: ни за чт ни про чт – ни з што ни пр што; сесть в калошу – сесть в галошу;
морфонематических: не давать спуск. – не давать спуску; сбоку припеку – сбока припека; нож острый – нож вострый;
словообразовательных (морфемных): скатертью дорога – скатертью дорожка;
морфологических: сдирать кожу – содрать кожу; ни жив ни мертв – ни живой ни мертвый;
синтактико-морфологических: пустить петуха – пущу петуха – пустят петуха;
лексико-морфологических: брать за душу—взять за душу;
синтаксических: «Из вас может выйти хорошая актриса, но зачем вы вздумали надо мною-то комедию ломать?» (И. Тургенев. Клара Милич); – «Хватит ломать комедию» (М. Анчаров. Теория невероятности);
морфолого-синтаксических: одержать победу – одержав победу – одержанная победа – победа одержана. «Алексей Александрович одержал блестящую победу в заседании комиссии семнадцатого августа» (Л. Толстой. Анна Каренина); «...христианский закон, одержав победу над мучительством, покорил и самих мучителей...» (А. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву); «Ровно орехи лузгает! – поражается Евдокия Кузьминична, но от чувства одержанной победы делается ласковой, радушной...» (В. Липатов. Стрежень); «Победа была одержана, но игроки все не успокаивались» (Запись речи);

9) лексико-синтаксических: «Необходимость “ходить в струне” – это такая жестокая необходимость, что только любовь к родине, доходящая до ностальгии, может примириться с подобным бесчеловечием» (М. Салтыков-Щедрин. За рубежом); «Ерунда, хороший глаз – дело наживное... Держите его, как говорится, в струне...» (К. Паустовский. Золотая роза);

10) лексических: каши не сваришь – пива не сваришь; «Нет, взвидя, что есть любовная ржа, что каши вдвоем не сваришь, – ты зубы стиснь и, (руку пожав, скажи: «Прощевай, товарищ!» (В. Маяковский. В повестку дня); «Ты это не насчет ли Пронькиной вышки промышляешь? Ах, ботало коровье! С тобой пива не сваришь» (Д.Н. Мамин-Сибиряк. Золото);

– на попятный двор – на попятный: «Ну вот, видишь, вот уж и нечестно с твой стороны: слово дал, да и на попятный двор» (Н. Гоголь. Мертвые души); «Ты что же это на попятный?» (А. Серафимович. Город в степи);

– зеленая молодежь – зеленый юнец – куга зеленая (донск.): «На самодельной, убранной зеленью трибуне говорили волнующие речи и зеленая молодежь, и седые старики» (Н. Островский. Как закалялась сталь); «Мальчишка ведь, пацаненок, куга зеленая, – говорят шутя в эскадроне (о Николке), а подыщи другого, кто сумел бы почти без урона ликвидировать две банды» (М. Шолохов. Родинка);

– козел-искупитель – козел отпущения: «Войдя в гостиную, Степан Аркадьевич извинился, объяснил, что был задержан тем князем, который был всегдашним козлом-искупителем всех его опаздываний и отлучек» (Л. Толстой. Анна Каренина); «Вадим часто бывал у нас в классе козлом отпущения» (А. Рыбаков. Приключения Кроша);

– tertium non datur – третьего не дано. «Достаточно сложные биологические процессы могут быть моделированы как в отдельных своих проявлениях, так и в комплексе многих явлений. Либо мы – материалисты, либо мы – агностики. Tertium поп datur» («Литературная газета». 1962. 7 августа); «Они понимают, что вековая отсталость царской России, жесточайшая разруха, причиненная войной, интервенцией, блокадой, поставили их перед единственным выбором: покориться злой силе и сдаться, вернуться к старому или, стиснув зубы, ... выбраться-таки на широкий путь! Третьего не дано» (С. Сартаков. Философский камень);

11) лексико-семантических: козел отпущения – осел отпущения10. «С человеком, который сделал тогда из него козла отпущения, он больше не встречался» (К. Симонов. Солдатами не рождаются); «Но только нынче, Дусенька моя, не пасха, а я не осел отпущения и жизнью своей зазря рисковать не интересуюсь» (Л. Лагин. Голубой человек);

12) семантических: закрыть глаза: «У одной перед матерью долг, у другого перед собой святой зарок – докормить, допоить и глаза старику закрыть» (Е. Пермяк. Золотые колечки); «Пока составят акт, да пока он походит за новой деталью, пройдет столько времени, что проще поставить бракованную – ведь от этого зависит заработок. А товарищ Малимон закрывает на это глаза» (В. Киселев. Веселый роман).

Вариантность русских фразеологических единиц уже не раз служила предметом исследования, но единого мнения по этому вопросу у фразеологов нет [34]. Разумеется, далеко не все приведенные вариативные отношения вызывают споры. Общепризнанными, например, считаются варианты, различающиеся несущественными для фразеологического уровня элементами: фонемами, морфемами, словоформами.

В наиболее общем виде отношение ученых к вариантности фразеологических единиц в русском языке можно представить в виде концепций широкого и узкого подхода.

Для широкого подхода типичной оказывается концепция, изложенная в работах B.Л. Архангельского, В.Н. Телия и некоторых других фразеологов. Определение фразеологического инварианта в работах В.Л. Архангельского представляет перенос теоретических положений фонологии на фразеологический уровень. В.Л. Архангельский, со ссылкой на Н.С. Трубецкого, так определяет фразеологический инвариант: «Если в современном русском литературном языке два фразеологических варианта, встречаясь в одном и том же контексте, могут заменять, друг друга, не изменяя значения текста, то они обычно являются вариантами одной ФЕ» [4: 135]11. На основании этого определения В.Л. Архангельский относит к вариантам одной и той же фразеологической единицы такие образования: Гусь свинье не товарищ. Горшок котлу не товарищ. Пеший конному не товарищ. С другой стороны, к разным фразеологическим инвариантам им относятся выражения с различными значениями, хотя и связанными этимологически: например, считаются разными фразеологическими единицами закрыть глаза – «намеренно не замечать чего-нибудь»; закрыть глаза – «умереть»; закрыть глаза – «присутствовать при чьей-то смерти» [4:131], хотя генетически второй и третий случаи тесно связаны.

Иной подход обнаруживается в работе Е.А. Иванниковой. Е.А. Иванникова, отмечая необходимость четко различать фразообразовательные процессы и употребление в речи одного и того же выражения, относит к инварианту синтаксические вариации типа пальчики оближешь и пальчики оближете, хотя отмечает, что «синтаксические вариации, как правило, не создающие новых значений у фразеологических единиц, могут приводить к грамматической трансформации значения фразеологизма, нарушающей тождество фразеологической единицы», например: переливать из пустого в порожнее – переливание из пустого в порожнее [35: 126]. Что касается собственно лексического варьирования (по Е.А. Иванниковой – «фразообразовательные вариации»), то образования типа каши не сваришь – пива не сваришь относятся в этой концепции к разным фразеологическим инвариантам, причем поясняется, что «лексические замены, сокращение и расширение компонентного состава особенно характерны для мотивированных фразеологических единиц и осуществляются в них с намерением изменения образности, усиления степени интенсивности и экспрессивности значения» [35: 126]. Такой же примерно «узкий» подход к вопросу вариантности обнаруживается в работах А.М. Бабкина.

При определении фразеологического инварианта необходимо, на наш взгляд, различать формы с точки зрения временной соотнесенности. Понятия «вариант» и «инвариант» есть понятия системные (во всяком случае, они возникли как системные понятия), следовательно, о вариантах можно говорить лишь применительно к определенному временному срезу языка. Это положение часто не учитывается, и к числу вариантов относят единицы, существующие на различных этапах языка. Исторически связанные разновидности фразеологической единицы целесообразно рассматривать лишь в связи с изменением инварианта на разных этапах развития языка, ибо на разных этапах набор вариантов у фразеологической единицы может существенно изменяться, что отмечается исследователями12.

Когда речь идет о вариантах, то предполагается, что они все известны носителям языка. В таком случае нет оснований смешивать общеупотребительные формы и формы узко ограниченного употребления, например профессиональные или диалектные. Нельзя сводить в один инвариант фразеологические единицы бить баклуши и бить байдики, зеленая молодежь и куга зеленая и т. п., а также профессионально дифференцированные формы, например одеться в деревянный бушлат на фоне общеупотребительной единицы одеться в деревянный тулуп. Это разные фразеологические единицы, и их различие определено, в частности, разными словами в их составе. Изучение таких соотнесенных пар – дело фразообразования.

Использование такого формального показателя, как возможность замены форм в контексте, приведет к неразличению подлинных вариантов и синонимичных фразеологических единиц, тогда как эти явления должны четко различаться. При такой замене, естественно, должны игнорироваться внутренние формы фразеологических единиц, отражение которых проявляется в лексическом составе. Как показывают наблюдения, почти любая лексическая разница у двух фразеологических форм есть отражение различия внутренней формы. От этого положения не отступают даже те случаи, когда вокруг определенного образа-символа возникает ряд фразеологических единиц, что очень характерно для русской фразеологии. Именно лексический состав, его специфика в ряду сходных фразеологических единиц должны стать объектом пристального внимания во фразообразовании, поскольку эта специфика как раз и проливает свет на изучение механизма фразообразования.

В этом плане представляются весьма интересными попытки В.П. Жукова выделить «смысловой» и «фразеологический» центры в составе фразеологических единиц. Как установлено В.П. Жуковым, в составе фразеологической единицы можно выделять два типа компонентов: одни как бы подсказывают общее значение единицы, указывая на подлинные признаки обозначаемого, другие составляют образную основу, фиксируя новые, свежие усмотренные связи. Первые В.П. Жуков называет «семантическими опорными словами», или «смысловым центром», вторые – «фразеологическим центром» [36: 140–143]. Так, в выражении белые мухи компонент белые является семантическим центром, потому что он помогает понять значение фразеологической единицы, ибо указывает на реальный признак снега, а второй компонент – мухи – создает образную основу. В.П. Жуков приводит рядом любопытный пример: в Архангельской области снег получил несколько иное обозначение – белы комары. Как видно, это не простая замена одного слова другим, такая замена имеет под собой определенную почву этнографического характера. Установленные центры могут иметь большое значение при изучении фразообразовательных процессов. «Фразеологический и семантический центры, – пишет В.П. Жуков, – взаимообусловлены и составляют единство: смысловой центр сближает фразеологизм со свободным словосочетанием, фразеологический же центр сближает фразеологизм со словом» [36: 143]. Такие центры характерны лишь для образований, обнаруживающих некоторую аналитичность.

Характер компонента, который варьируется в соотнесенных формах фразеологических единиц, оказывается очень важным при определении инварианта. Вряд ли, например, следует относить к разным инвариантам фразеологические формы, различающиеся словами, которые в лексической системе выступают как синонимы: подкосить под корень – подрубить под корень – подрезать под корень; дурной глаз – худой глаз – лихой глаз и т.п. Разные слова в таких рядах на уровне лексики, несмотря на синонимические отношения, противопоставлены довольно четко, являются именно разными словами, хотя, как синонимы, в отдельных позициях могут нейтрализовать эту противопоставленность. Способность слов нейтрализовать противопоставленность во фразеологии приводит к устойчивой нейтрализации, иначе говоря, различие этих слов для фразеологического уровня оказывается несущественным: при образовании фразеологической единицы вместе с одним из слов, создающих образную основу, в ее сферу вовлекается весь синонимический ряд, если такой существует13. М.Ф. Палевская, изучавшая русскую фразеологию XVIII века, делает такой вывод по поводу фразеологических единиц снять маску, сорвать маску, скинуть маску (личину, рожу, харю): «Трудно предположить, – пишет она, – что данные варианты возникли в результате замены одного слова другим (какого? каким?). В речи употреблялись аналогичные переменные словосочетания, тождественные по структуре и значению, подвергшиеся в процессе переосмысления фразеологизации» [37: 13].

Решение вопроса об отнесении к одному или нескольким инвариантам фразеологических единиц, различающихся словами в их составе, требует учета характера этих слов, их отношений как в лексической системе, так и во фразеологической. Трудность здесь заключается в установлении степени существенности различий. Существенными следует признавать такие различия, которые отражают несоответствие внутренних форм фразеологических единиц.

Несущественными, например, можно признать различия между компонентами таких форм фразеологических единиц: воротить лицо – воротить физиономию; не приведи бог – не дай бог; не тот коленкор – другой коленкор; долго ли до греха – недолго до греха; словно из-за угла мешком прибитый – будто из-за угла мешком прибитый; как с неба упал – как с неба свалился и т. п. Существенными оказываются различия между компонентами во фразеологических формах: отольются медведю коровьи слезки, отольются кошке мышкины слезки, отольются волку овечьи слезки, хотя все эти фразеологические единицы и подводятся под один образец – «отольются обидчику слезки обиженного». Одним из доказательств этого положения может служить тот факт, что слова медведь – корова, кошка – мышка, волк – овца употребляются только парами, смещение слов в этих парах невозможно (например, нельзя сказать отольются волку мышкины слезки), ибо эти слова четко противопоставлены в русской фольклорной традиции и в ряде фразеологических единиц, а также логически.

Синтаксические вариации фразеологических единиц также оказываются предметом спора исследователей. Вряд ли целесообразно относить к разным инвариантам, как это делает Е.А. Иванникова, такие, например, формы, как менять декорации – смена декораций, изобретать велосипед – изобретение велосипеда и т. д. Изменение в этих формах охватывает только область синтаксических отношений между составляющими компонентами, т. е. по сути дела здесь реализуется грамматическая парадигма фразеологической единицы, единицы более высокого уровня, чем слово, и грамматическая парадигма которой отличается от парадигмы слова.

Формы менять декорацию – смена декораций и т. д. обладают структурно-семантической общностью, как и соотносительные переменные словосочетания14. Однако нельзя не учитывать, что каждая из фразеологических единиц, обладающая такой синтаксической парадигмой, имеет свою начальную форму (как это принято называть у слов). Эта начальная форма и может определяться как первичная форма, на основе которой фразеологическая единица относится к тому или иному грамматическому типу при том положении, что в одной и той же грамматической форме могут совпадать две фразеологические единицы, для одной из которых эта форма будет первичная, а для другой непервичная.

Как видим, каждая фразеологическая единица обладает потенциальными возможностями выступать в речи в различных формах, в виде синтаксических вариантов. Изучение этих признаков даст важные сведения о типах фразеологических единиц с точки зрения их семантической слитности. При этом может оказаться, что внешне сходные фразеологические единицы обнаружат различия в трансформируемости, как это показало исследование переменных словосочетаний с помощью трансформационного анализа.

Включая в инвариант фразеологической единицы различные синтаксические формы, мы поднимаемся на более высокий уровень абстракции. Если задача исследования состоит в том, чтобы выявить собственно фразеологические свойства исследуемых объектов, то этот уровень абстракции лишь поможет отделять существенное от несущественного.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Шанский Н.М. Фразеология современного русского языка. 2-е изд. М., 1969.

Ахманова О.С., Медникова Э.И. Глобальность номинации как основной признак фразеологической единицы // Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Тула, 1968.
Тагиев М.Т. Глагольная фразеология современного русского языка. Баку, 1966.

4. Архангельский В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии. Ростов н/Д., 1964.

Кунин А.В. Английская фразеология. М., 1970.
Жуков В.П. Фразеологизм и слово. Автореф. докт. дис. Л., 1967.
Копыленко М.М. Исследования в области славянской фразеологии древнейшей поры. Автореф. докт. дис. Л., 1967.
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966.
См., например: Мельчук И.А. Обобщение понятия фразеологизма (морфологические фразеологизмы) // Проблемы фразеологии и задачи ее изучения в высшей и средней школе. Череповец, 1965.

10. См.: Янко-Триницкая Н.А. Синтаксические фразеологизмы с лексическими повторами // РЯШ. 1967. № 2; ее же: Фразеологичность языковых единиц разных уровней языка // Изв. АН СССР. Серия литературы и языка. Т. XXVIII. Вып. 5. 1969.

11. Кубрякова Е.С. О типах морфологической членимости слов, квазиморфах и маркерах // ВЯ. 1970. № 2.

12. См., например: Лисоченко Л.В. Связанные конструкции с лексическими повторами в русском языке. Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1972.

Поливанов Е.Д. О фонетических признаках социально-групповых диалектов и, в частности, русского стандартного языка // Статьи по общему языкознанию. Л., 1968.
См.: Ройзензон Л.И., Пеклер М.А. Материалы к общей библиографии по вопросам фразеологии // Вопросы фразеологии. Ташкент, 1966; Ройзензон Л.И., Бушуй А.М. Материалы к общей библиографии по вопросам фразеологии. Вып. 2 / Под ред. М.М. Копыленко. Самарканд, 1970.
Виноградов В.В. Вопросы современного русского словообразования // РЯШ. 1951. № 2.
Виноградов В.В. О взаимодействии лексико-семантических уровней с грамматическими в структуре языка // Мысли о современном русском языке. М., 1969.
Щерба Л.В. О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании // История языкознания ХIХ и XX веков в очерках и извлечениях. Ч. 2 / Сост. В.А. Звегинцев. М., 1960.

18. Виноградов В.В. Современный русский язык. Грамматическое учение о слове. Вып. 1. М., 1938. С. 122. См. также: Николенко Л.В. Имена существительные, образованные из устойчивых субстантивных словосочетаний, их стилистические особенности // Учен. зап. МГПИ. № 326. Современный русский язык (Синтаксис и морфология). М., 1965; Тузова М.Ф. Образование слов на базе устойчивых словосочетаний // Учен. зап. МОПИ им. Крупской. Вопросы фразеологии. Т. 160. Вып. 11. М., 1966; Гюлумянц К.М. К вопросу об образовании слов на базе фразеологизмов // Проблемы изучения семантики языка. Ч. II. Днепропетровск, 1968; Авалиани Ю.Ю. К природе фразеологического словообразования // Актуальные вопросы фразеологии. Самарканд, 1968; Чернышева И.И. Фразеология современного немецкого языка. М., 1970 (IV часть).

19. Ларин Б.А. Очерки по фразеологии (О систематизации и методах исследования фразеологических материалов) // Учен. зап. ЛГУ. № 198. Серия ФН. Вып. 24. Л., 1956.

20. См., например: Бабкин А.М. Фразеология Посошкова (По материалам «Книги о скудости и богатстве») // Учен. зап. ЛГПИ им. Герцена. Т. 69. Л., 1948; Ефимов А.И. Фразеологический состав повести Карамзина «Наталья боярская дочь». Т. 1. МИИРЛЯ, 1949; Архангельский В.Л. Фразеология «Поучения Владимира Мономаха». Автореф. канд. дис. М., 1950; Селиванов Г.А. Фразеология новгородских договорных грамот XIII–XIV веков. Автореф. канд. дис. Саратов, 1953; Горшкова О.В. Фразеология московских грамот XIV–XV веков как характерная особенность делового стиля русского языка // Сборник статей по языкознанию. М., 1958; Костючук Л.Я. Устойчивые словосочетания в древнерусском деловом языке по грамотам XI–XIV вв. (Структурно-грамматическая характеристика). Автореф. канд. дис. Л., 1964: Ломов А.Г. Устойчивые словесные комплексы древнейших русских летописей. Автореф. канд. дис. Самарканд, 1969; Чмыхова Н.П. Предметная лексика и фразеология грамот Кириллова-Белозерского монастыря XIV–XV вв. Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1972.

См. указанные выше работы В.М. Филипповой, М.М. Копыленко, М.Ф. Палевской, А.И. Федорова, А.М. Бабкина.
Откупщиков Ю.В. Из истории индоевропейского словообразования. Л., 1967.
Пизани В. Этимология. История – проблемы – метод. М., 1956.
Спринчак Я.А. К вопросу об историко-этимологическом изучении фразеологизмов // Вопросы семантики фразеологических единиц славянских, германских и романских языков. Новгород, 1972.
Амосова Н.Н. Значение фразеологии как особой отрасли языкознания // Проблемы фразеологии и задачи ее изучения в высшей и средней школе. Вологда, 1967.
Амосова Н.Н. Основы английской фразеологии. Л., 1963.
См.: Смирницкий А.И. К вопросу о слове (проблема «отдельности» слова) // Вопросы теории и истории языка. М., 1952.
Материалы (неизданного) «Словаря лингвистических терминов» Е.Д. Поливанова // ВЯ. 1960. № 4.
Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // ВЯ. 1970. № 12.
Жуков В.П. Словарь русских пословиц и поговорок. 2-е изд. М., 1967.
Потебня А.А. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка. 3-е изд. Харьков, 1930.
Солнцев В.М. Абстракции и проблема абстрактных сущностей в лингвистике // Энгельс и языкознание. М., 1972.
Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. М, 1956. § 163.
См.: Анисимова 3.Н. Лексико-фразеологические варианты прилагательных во фразеологических единицах (на материале английского языка) // Учен. зап. I МГПИИЯ. Т. 10. М, 1956; Пауласкене Э.С. Структурные варианты фразеологических единиц в современном английском языке. Автореф. канд. дис. М., 1957; Архангельский В.Л. Вариации лексического состава устойчивых фраз в русской фразеологии // 2-я научно-методическая конференция Северо-Кавказского зонального межвузовского объединения кафедр русского языка «Вопросы изучения русского языка». Ростов н/Д., I960; Краморенко Г.И. Фразеологические варианты в идиоматике современного немецкого языка. Смоленск, 1961; Каменецкайте Н.Л. К вопросу о вариантах и инвариантах фразеологических средств выражения (на материале глагольных фразеологизмов современного английского языка) // Тезисы докладов межвузовской конференции по применению структурных и статистических методов исследования словарного состава. М., 1961; Жуков В.П. О лексических вариантах фразеологизмов // Учен. зап. Гурьевского пединститута, 1962; Мальковский Г.Е. Вариантность устойчивых словосочетаний в современном английском языке // Филологические науки. 1964. № 2; Телия В.Н. Вариантность лексического состава идиом как структурных единиц языка. Автореф. канд. дис. М., 1968; Иванникова Е.А. Об отдельности и тождестве фразеологизма в случаях структурной вариантности // Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Тула, 1968; Литвин Ф.А. Инвариант и варианты при «деформации идиом» // Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Тула, 1968; Зимин В.И. К вопросу о вариантности фразеологических единиц // Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Вып. 2. Тула, 1972; Кунин А.В. Английская фразеология. Теоретический курс. М., 1970. С. 160–169; Коваленко Т.И. О понятии вариантности в лексике и фразеологии // Тр. Самаркандского ун-та. Новая серия. Вып. 219. Вопросы фразеологии. V. Ч. 2. Самарканд, 1972.
Иванникова Е.А. Об отдельности и тождестве фразеологизма в случаях структурной вариантности // Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Тула, 1968.
Жуков В.П. О смысловом центре фразеологизмов // Проблемы фразеологии. Исследования и материалы. М., Л., 1964.

Палевская М.Ф. Основные модели фразеологических единиц со структурой словосочетания в русском языке XVIII в. Кишинев, 1972.

ЛИТЕРАТУРА

1. Лексика и фразеология "Моления" Даниила Заточника; Издательство Ленинградского университета - Москва, 1981. - 232 c.

2. Фразеология в контексте культуры; Языки славянской культуры - Москва, 1999. - 336 c.

3. Алефиренко Н. Ф., Семененко Н. Н. Фразеология и паремиология; Флинта, Наука - Москва, 2009. - 344 c.

4. Алефиренко Н. Ф., Семененко Н. Н. Фразеология и паремиология; Флинта - Москва, 2012. - 344 c.

5. Бабкин А. М. Русская фразеология, ее развитие и источники; Либроком - Москва, 2009. - 264 c.

6. Барлас, Л.Г. Русский язык. Введение в науку о языке. Лексикология. Этимология. Фразеология. Лексикография; М.: Наука - Москва, 2003. - 256 c.

7. Бирих А. К., М.Мокиенко В., Степанова Л. И. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь; АСТ, Астрель, Хранитель - Москва, 2007. - 928 c.

8. Вальтер Х., Малински Т., Мокиенко В., Степанова Л. Русская фразеология для немцев; Златоуст - Москва, 2005. - 232 c.

9. Войцехович, И.В. Практическая фразеология современного китайского языка; М.: АСТ - Москва, 2007. - 512 c.

10. Голева, Г.С. Фразеология современного персидского языка; М.: Муравей - Москва, 2006. - 224 c.

11. Добродомов И. Г., Пильщиков И. А. Лексика и фразеология "Евгения Онегина". Герменевтические очерки; Языки славянских культур - Москва, 2008. - 322 c.

12. Жуков В. П. Русская фразеология; Высшая школа - Москва, 1986. - 310 c.

13. Жуков В. П., Жуков А. В. Русская фразеология; Высшая школа - Москва, 2006. - 408 c.

14. Иванова Е. В. Лексикология и фразеология современного английского языка / Lexicology and Fraseology of Modern English; Академия, Филологический факультет СПбГУ - Москва, 2011. - 352 c.

15. Крысин Л. П. Современный русский язык. Лексическая семантика. Лексикология. Фразеология. Лексикография; Академия - Москва, 2009. - 240 c.

16. Крысин Л. П. Современный русский язык. Лексическая семантика. Лексикология. Фразеология.Лексикография; Академия - Москва, 2013. - 240 c.

17. Кумлева Т. М. Самая современная фразеология французского языка; Астрель, АСТ - Москва, 2011. - 416 c.

18. Курчаткина Н. Н., Супрун А. В. Фразеология испанского языка; Либроком - Москва, 2009. - 144 c.

1 См., например: Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Ответы на вопросы анкеты. Вып. 2. Тула, 1972.

2 Так, М.В. Панов пишет: «Под фразеологией понимаем (расширительно) такие особенности отдельных закоулков языковой системы, которые не мотивированы синхронными связями всех других соотносительных элементов системы» (Русский язык и советское общество. Фонетика современного русского языка. М., 1968. С. 14).

3 О характере фразеологически связанных значений см.: Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слова // ВЯ. 1953. № 5. С 15. А также: Гвоздарев Ю.А. Фразеологические сочетания современного русского языка. Ростов н/Д., 1973. С. 25 и след.

4 В.Л. Архангельский указывает еще 11 иных антиномий, связанных с фразеологическими единицами как знаками. См. его статью: Проблемы устойчивости фразеологических единиц и их знаковые свойства // Проблемы устойчивости и вариантности фразеологических единиц. Тула, 1968.

5 Так, В.Н. Телия пишет по этому поводу: «Фразеологические обороты, согласно общепризнанному мнению, представляют собой немоделируемые структуры, поэтому и устойчивость их имеет качественно иной характер, нежели устойчивость регулярных образований» (Телия В.Н. Что такое фразеология? М., 1966. С. 60).

6 Это понимание фразеологически связанного значения слова использовано в ряде диссертационных исследований, посвященных фразеологическим сочетаниям современного русского языка. См.: Гвоздарев Ю.А. Фразеологические сочетания современного русского языка (Субстантивно-глагольные фраземы). Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1967; Спиридонова Л.И. Серийные адъективно-субстантивные фразеологические сочетания в современном русском литературном языке. Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1972; Смерчко 3.Е. Субстантивные фразеологические сочетания в современном русском литературном языке (Фраземы типа зерно истины). Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1973.

7 См., например, такое определение пословиц и поговорок в «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой.

8 В.Л. Архангельский, вслед за В.В. Виноградовым, замечает по этому поводу: «...нужно помнить, что формы слов в именных и глагольных фразеологических единствах и фразеологических сращениях, обладающих неразложимой семантической структурой, не выражают синтаксических отношений между компонентами ФЕ в строе предложения, так как эти синтаксические отношения в той или иной степени выветрены или совсем утрачены, и лишь показывают ту или иную грамматическую зависимость между компонентами» [4: 72].

9 Обзор литературы см. в кн.: Рогожникова Р.П. Варианты слов в русском языке. М., 1966.

10 В приведенных примерах есть как закрепленные в языке случаи варьирования, так и незакрепленные, окказиональные. К последним относится сочетание осел отпущения.

11 Ср. определение фонемы у Трубецкого: «Если в том или ином языке два звука встречаются в одной и той же позиции и могут замещать друг друга, не меняя при этом значения слова, то такие звуки являются факультативными вариантами одной фонемы». Цит. по кн.: Вахек И. Лингвистический словарь Пражской школы. М., 1964. С. 43.

12 Г.А. Селиванов пишет: «В поле зрения исследователя постоянно попадают факты убывания реально используемых вариантов фразеологических единиц. Так, еще в начале XIX века можно было говорить в свою очередь и в мою очередь...» (Селиванов Г.А. Сочетаемость слов и трансформации фразеологических единиц // Учен. зап. Волгоградского пед. ин-та. Т. XIII. Астрахань, 1969. С 24).

13 Ср. определение синонимов у Д.Н. Шмелева: «Синонимы – это слова, несовпадающими семантическими признаками которых являются только такие признаки, которые могут устойчиво нейтрализоваться в определенных позициях. Чем больше таких позиций, тем выше степень синонимичности соответствующих слов, тем чаще осуществима их взаимозаменяемость» (Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики. М., 1973. С. 130).

14 Г.А. Золотова, например, считает, что сочетания партизаны атаковали – атака партизан – партизанская атака обладают структурно-смысловой общностью. См.: Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. М., 1973. С. 18.

ФРАЗООБРАЗОВАНИЕ КАК АСПЕКТ ИЗУЧЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИИ И ЕГО ОБЪЕКТЫ