СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ СТРУКТУРА ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА (СИНХРОНИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ФРАЗООБРАЗОВАНИЯ)

Реферат

Содержание

1. МЕТОДЫ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОГО (КОМПОНЕНТНОГО) АНАЛИЗА ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКЕИХ ЕДИНИЦ

2. ТИПОЛОГИЯ КОМПОНЕНТОВ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА

3. КОМПОНЕНТЫ-СИМВОЛЫ В РУССКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ

4. ФРАЗООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ТИПЫ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА

ПРИМЕЧАНИЯ

ЛИТЕРАТУРА

1. МЕТОДЫ ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКОГО (КОМПОНЕНТНОГО) АНАЛИЗА ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКЕИХ ЕДИНИЦ

Проблема лексико-семантической структуры фразеологических единиц, их семантической целостности – одна из центральных в фразообразовательном анализе синхронического плана. Признак семантической целостности обычно выдвигается как существенный признак фразеологической единицы вообще, хотя само понятие семантической целостности четко не определено, по-разному понимается исследователями фразеологии.

Вместе с тем на основании различной степени спаянности компонентов созданы классификации, получившие широкое распространение. Одной из них является классификация акад. В.В. Виноградова.

Наиболее четко понятие «семантическая целостность» определено в работах В.П. Жукова. Под семантической целостностью он понимает «такое внутреннее смысловое единство фразеологизма, которое ведет к полной или частичной потере компонентами собственного лексического значения» [1: 28]. За этим определением стоит положение о том, что десемантизация компонентов фразеологических единиц является свойством наиболее типичных фразеологических образований. Как видно из определения, степень семантической целостности фразеологической единицы может быть различной (полная или частичная десемантизация), что, естественно, предполагает установление типов компонентов по их соотнесенности с соответствующими словами – единицами лексической системы языка.

Все это требует рассмотреть существующие методы семантического анализа фразеологических единиц.

Семантический анализ в настоящее время не оснащен еще достаточно надежными методами и приемами, хотя целый ряд таких методов и приемов активно используется в работах по лексике и фразеологии.

Так, при определении общего значения фразеологической единицы используется прием идентификации, разработанный Ш. Балли [2: 101]. Сущность идентификации состоит в том, что к фразеологической единице для определения ее общего значения подбирается абстрактное слово или словосочетание, «выражающее данную мысль в ее простейшей форме». С помощью идентификации оказывается возможным установить степень сложности значения, выраженного фразеологической единицей. К простым значениям относятся такие, которые идентифицируются одним словом: у черта на куличках – «далеко», кот наплакал – «мало», задать лататы – «убежать» и т. п. Сложные значения идентифицируются сочетаниями слов: стреляный воробей – «опытный человек» (ср. собаку съел – просто «опытный»), козел отпущения – «человек, на которого сваливают чужую вину» и т. д. Следует, однако, заметить, что идентификация не устанавливает точного значения фразеологической единицы, ибо в противном случае мы вынуждены были бы признать тождественность слова и фразеологической единицы, чего на самом деле нет.

Другим приемом семантического анализа служит субституция, т. е. замещение одного из компонентов фразеологической единицы соотносительным словом без изменения общего значения, например: зло берет – зло охватывает, мартышкин труд – бесполезный труд. Этот прием, в частности, был использован В.В. Виноградовым для установления фразеологически связанных компонентов фразеологических сочетаний. С помощью субституции оказывается возможным разграничивать аналитичные фразеологические единицы и синтетичные: компоненты последних не допускают субституции. Однако установленное с помощью субституции значение оказывается недостаточно точным, во всяком случае оно еще не дает оснований комбинировать данное слово с другими словами.

Еще одним приемом семантического анализа является прием установления остаточного значения. А.И. Смирницкий писал: «Если в каком-либо языковом образовании АВ единица А (или В) есть часть слова, то и единица В (или А) также есть часть слова, и напротив, если А (или В) есть слово, то и В (или А) есть по меньшей мере слово» [3: 192]. Применяя это положение к семантическому анализу, можно сказать, что если в составе фразеологической единицы известно значение одного из компонентов, то остальной ее части можно приписать то значение, которое получается, если из общего значения вычесть значение известного нам компонента. Так, зная, что общее значение выражения яблоко раздора есть «причина раздора», а также установив значение слова раздор в данном контексте (обычное свободное значение), мы можем приписать компоненту яблоко значение «причина».

Анализ внутренних отношений между компонентами на разных уровнях языковой системы составляет особый метод исследования фразеологического материала в синхронном плане. Во фразеологии этот метод разработан В.Л. Архангельским и использовался другими исследователями фразеологии [4]. С его помощью определяется степень семантической спаянности компонентов фразеологической единицы, определяются типы их по структуре. При анализе различаются три типа отношений между компонентами: взаимная детерминация, т. е. такая зависимость, при которой каждый из компонентов предполагает наличие другого, детерминация, или односторонняя зависимость, при которой один из компонентов предполагает наличие другого, но не наоборот, и индетерминация, при которой ни один из компонентов не предполагает обязательного наличия других. Фразеологическую единицу характеризует наличие детерминативных отношений на лексико-семантическом уровне. Заметим, что этот структурный метод не дает возможности устанавливать конкретное значение компонентов фразеологических единиц, он ограничен лингвистическими рамками.

В синхронном исследовании фонетических единиц языка родился метод лингвистических оппозиций, который в дальнейшем стал применяться для анализа материала лексики и фразеологии [5].

Определению степени семантической целостности фразеологических единиц способствует метод аппликации, предложенный В.П. Жуковым. Суть его в том, что на фразеологическую единицу накладывается (апплицируется) соотносительное лексически и грамматически сочетание слов свободного характера. Этот прием позволяет установить характер отношений между соотнесенными словами и компонентами фразеологической единицы, степень спаянности ее компонентов. В.П. Жуков установил пять типов фразеологических единиц русского языка с точки зрения спаянности компонентов:

– апплицируемые только исторически: бить баклуши, козел отпущения, благим матом и т. п.;

– апплицируемые, но не мотивированные в современном языке: перемывать косточки, собаку съесть, отливать пули, заваривать кашу;

– апплицируемые и мотивированные в современном языке: плести паутину, стреляный воробей, руки чешутся, глаза на лоб лезут;

– не апплицируемые, но с мотивированным значением, так как в их составе один из компонентов соотнесен с однозвучным словом свободного употребления по значению: по пьяной лавочке (т. е. в пьяном виде);

– не апплицируемые, но с мотивированным значением, так как все компоненты соотносятся со словами свободного употребления: находить общий язык [1: 29–31].

В разработанном М.М. Копыленко и З.Д. Поповой методе компонентного анализа фразеологических единиц посредством метаязыка учитываются отношения между различными значениями слов, характер отражения в компонентах фразеологических единиц явлений объективной действительности. В основе этого метода лежит учение В.В. Виноградова о разных типах лексических значений слов. Различаются два принципиально противопоставленных типа значений: денотативные, «отражающие экстралингвистическую сущность непосредственно», и коннотативные, «создающиеся лишь во фразеосочетании», т. е. с фразеологически связанным значением (по В.В. Виноградову) [6: 40]. Денотативные семемы подразделяются на две разновидности: первая характеризуется прямым соответствием с денотатом (например, нос человека), вторая – представляет семемы, «которые обозначают некоторый денотат по сходству с другим денотатом» (нос корабля). Коннотативные семемы делятся на три разновидности. Первую составляют семемы, мотивированные другими словами языка (куриная память, т. е. плохая память), они определяются путем субституции. Вторая разновидность не допускает субституции: по пьяной лавочке («при чем тут лавочка»? – пишут авторы). Третья разновидность состоит из компонентов, вне фразеологических единиц не встречающихся. Методика эта представляет несомненный интерес, но требует дальнейшей разработки.

Недостаточная надежность рассмотренных методов и приемов семантического анализа компонентов фразеологических единиц и единиц в целом приводит к необходимости использовать их комплексно. И это в определенной мере сглаживает недостатки. О недостатках анализа есть высказывания в печати [7].

Наиболее серьезным недостатком при лексико-семантическом анализе фразеологического материала является атомарный подход, когда лексико-семантическая структура фразеологической единицы рассматривается не в связи с лексико-фразеологической системой языка, а в отрыве от нее. Нередко при этом единица необоснованно объявляется семантически «неделимой».

Иные результаты можно получить при системном сравнительном анализе, если рассматривать единицу с учетом лексической и фразеологической систем языка, с учетом регулярности употребления отдельных компонентов в составе фразеологических единиц, частично или полностью совпадающих в своих общих значениях. Такой путь можно определить термином синхронно-сравнительный анализ.

Использование этого метода имеет прецедент в отечественном языкознании: при описании и анализе явлений словообразования его использовал А.М. Пешковский [8], при анализе свободных словосочетаний – А.А. Шахматов [9]. Этот метод дает возможность устанавливать не только эксплицитно выраженные фразеологически связанные значения, но и имплицитные значения, т. е. такие, которые могут быть приписаны тому или иному компоненту в составе данной единицы на основе сопоставления с переменными сочетаниями или другими фразеологическими единицами. Рассмотрим в качестве примера фразеологическую единицу важная птица, которая по традиции определяется как семантически целостная, неразложимая. Сопоставим ее с другими единицами – фразеологическими и переменными сочетаниями: важная птица – важная фигура, важный человек, важная персона; стреляная птица – стреляный воробей, стреляный волк; вольная птица – вольный казак, вольный человек; что за птица – что за гусь, что за человек; птица высокого полета – птица низкого полета и т. д.

Как видно, не только слово птица в составе приведенного материала обнаруживает довольно определенное значение – «человек», но и другие компоненты: стреляный1 – «опытный», вольный – «свободный, независимый» и т. д.

В ССРЛЯ второе значение слова птица определено так: «О человеке, обладающем теми или иными качествами, свойствами, занимающем какое-либо служебное положение» (Т. 2. С. 1639). Это определение более соответствует ряду фразеологических единиц со словом птица, чем самому слову, хотя, действительно, слово птица имеет тенденцию к приобретению самостоятельности с этим значением: «[Городничий:] Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна? Высокого полета, черт побери!» (Н. Гоголь. Ревизор); «[Градобоев:]... А ты сперва подумай, велика ли птица, чтобы мне из-за тебя с твоим хозяином ссориться» (А. Островский. Горячее сердце); «Когда шли оба через двор в дом, у ворот Лещинских остановилась коляска. Из нее выходили адвокат с женой и их дети – Нелли и Виктор. – Прилетели птички, – злобно проговорил Артем» (Н. Островский. Как закалялась сталь). Ср. также прояснение символа, замену слова птица прямым наименованием человека: «Старик купец тоже не похож на моего отца, так как мой отец до конца дней своих останется тем же, чем был всю жизнь – человеком среднего калибра, слабого полета» (А. Чехов. Письмо А.С. Суворину от 21 янв. 1895).

Идея сравнения человека с птицей давно живет в русском, народном творчестве и в произведениях писателей: «Мы [т. е. орел и человек] вольные птицы, пора, брат, пора, туда, где за тучей синеет гора» (А. Пушкин. Узник); «Я не спешу ни в чем усомниться: входит наука в явь и в мечту. И все ж в человеке есть нечто от птицы: с младенчества рвется он в высоту» (Л. Татьяничева. Крылья).

Сопоставление компонентов фразеологических единиц с единицами лексической системы лежит в основе ряда рассмотренных методов и приемов: аппликации, субституции и др. Однако этот этап анализа должен быть обязательным. Помимо этого обязательным следует считать сопоставление фразеологических единиц, включающих общие слова.

Следовательно, устанавливается два этапа фразообразовательного анализа. На первом этапе проводится анализ на лексико-фразеологическом уровне, т. е. сопоставляются компоненты фразеологических единиц и слова, устанавливается их соотнесенность в плане выражения и содержания, выявляется соотношение компонентов фразеологических единиц со словами свободного употребления и на этом основании определяется тип компонентов.

Второй этап фразообразовательного анализа – соотнесение компонентов фразеологических единиц в рамках фразеологии. При этом обнаруживаются такие компоненты, которые в ряде единиц имеют одно и то же значение. Это слова-символы.

2. ТИПОЛОГИЯ КОМПОНЕНТОВ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА

Фразеологический состав языка следует рассматривать как особый, отличный от лексического способ обозначения явлений действительности. При этом необходимо учитывать явления трех планов: самой действительности (денотатов), лексики и фразеологии. Сопоставление этих планов позволяет определить характер компонентов фразеологических единиц языка с точки зрения обозначения явлений действительности в лексике и фразеологии2. Существенными нужно признать для этого следующие отношения:

а) отношения компонентов к явлениям объективной действительности, обозначаемым данными фразеологическими единицами;

б) отношения компонентов к единицам лексики языка, т. е. к словам в их обычных (свободных) значениях;

в) отношения компонентов фразеологических единиц, их значений (или значимостей) к общим значениям данных фразеологических единиц.

При установлении типов отношений следует учитывать как звуковую оболочку, так и значение. Специфика звуковой оболочки компонента фразеологической единицы уже выделяет его в особый раздел, поскольку делает его несоотносимым ни с явлениями лексики, ни с явлениями объективной действительности, так как фразеология осознается через нижележащий ярус языка, через лексику. Например, слова-компоненты во фразеологических единицах лезть на рожон, подпускать турусы и т. п. не могут быть соотнесены с лексикой и явлениями действительности без учета фразеологических единиц в целом. Только цельные фразеологические единицы, включающие эти компоненты, соотносятся с явлениями действительности, названными в них.

По значению компоненты фразеологических единиц могут соотноситься (даже совпадать со значением отдельных слов языка) или не соотноситься. Так, слово белый в лексической системе обнаруживает разные значения, как совпадающие или соотносящиеся с компонентами фразеологических единиц, так и не соотносящиеся.

В словарях слово белый дается со следующими значениями.

Толковый словарь русского языка	ССРЛЯ
Цвета снега или мела. Светлый. Контрреволюционный, белогвардейский. Белокожий.	Имеющий цвет снега, молока, мела. Ясный, светлый. Чистый. Действующий против Советской власти, контрреволюционный. B условном употреблении. В выражении: белая кость.

Если учесть, что последнее значение в ССРЛЯ имеет фразеологический характер и вряд ли может быть определено как свободное значение (что и отмечается в Словаре), то остаются четыре значения. Компоненты фразеологических единиц соотносятся с некоторыми из этих значений:

а) со значением «цвета снега»: белые мухи; белый дом; белый билет; белая головка (особый сорт водки);

б) со значением «чистый»: белый клоун (противоп. рыжему, т. е. выполняющему «грязную» работу); белая горница; ср. также устаревшие выражения: белая кухарка, белая изба (противопоставлялась курной, черной избе)3.

Лишь этимологически соотносятся со значением «цвета снега» компоненты фразеологических единиц белая ворона, белое пятно, белая кость, шито белыми нитками, доводить до белого каления. В современной системе фразеологии эти компоненты имеют другие значения, не соотносящиеся уже со значениями слова белый. Особые значения, не имеющиеся в системе значений слова белый, имеют компоненты фразеологических единиц белое танго (т. е. «танго, на которое приглашают дамы»), белая, горячка, белые стихи.

Соотнесение значения компонента с общим значением фразеологической единицы позволяет установить не только значимость данного компонента, но и степень его самостоятельности в семантическом отношении. Так, сопоставляя первичное значение компонента с тем, что он означает в общем понятии, выражаемом данной фразеологической единицей, можно выявить, насколько сохранилось в нем значение соотносительного слова. Например, слово зло в лексической системе языка означает: 1. «Нечто плохое, дурное». 2. «Несчастье, беду». 3. «Недовольство, гнев» (ССРЛЯ). В составе фразеологических единиц зло берет и срывать зло, которые имеют общие элементы значения («недовольство, гнев, досада охватывает» и «вымещать недовольство, досаду, гнев на ком-то»), обнаруживаются те же самые значения, которые присущи компоненту зло в этимологическом (в смысле образования фразеологической единицы) плане. На этом основании можно сделать вывод о том, что в составе фразеологической единицы компоненты-слова могут сохранять свои лексические значения полностью.

В составе фразеологических единиц белые мухи и белый дом компоненты этимологически также соотносятся со значением слова белый, однако отношение этих значений к общему значению каждой из этих единиц различное. В выражении белые мухи слово белый называет один из существенных признаков снега, что отражено, кстати, в толковании этого слова в словарях. В выражении белый дом этимологически значение компонента соотносится со словом белый, но в составе фразеологической единицы оно не отражает существенного признака значения «правительство США», поэтому характер значимости компонента иной, нежели в составе выражения белые мухи.

С учетом этих положений можно представить общую классификацию компонентов фразеологических единиц русского языка в виде следующей схемы.

Компоненты фразеологических единиц русского языка

_____________________________________________

соотносительные с лексическими единицами языка

несоотносительные с лексическими единицами языка, реликтово-рецептивный тип (тип Р)

непосредственно называющие явления действительности, номинативный тип (тип Н)

опосредованно, через другие единицы лексики, называющие явления действительности или их признаки, релятивные

на основе ассоциации по сходству, релятивно-компаративный тип (тип К)

на основе ассоциации по связи, релятивно-метонимический тип (тип М)

Первое противопоставление в приведенной схеме (наличие соотнесенного слова в лексике) выделяет компоненты фразеологических единиц, составляющие реликтово-рецептивный тип (тип Р). Поскольку слова относятся к ярусу, расположенному в языке ниже, чем фразеологические единицы, то сама соотнесенность слов и компонентов фразеологических единиц является закономерностью. Вместе с тем есть компоненты фразеологических единиц, которые не соотносятся со словами уже по своей звуковой оболочке, по ударению. Эти компоненты, относимые в нашей классификации к типу Р, неоднородны, выделяются три разновидности.

Первый вид составляют собственно реликтовые компоненты. Это устаревшие слова, когда-то существовавшие в лексической системе языка, а в настоящее время сохранившиеся лишь в составе фразеологических единиц, например: бить баклуши, тихой сапой, точить лясы, лезть на рожон, за тридевять земель, попасть как кур во щи, прописать ижицу. Такие слова иногда еще встречаются в диалектах, где они могут употребляться свободно именно как слова.

Второй вид – специально созданные слова. Обычно это слова, имеющие в своей основе определенный продуктивный словообразовательный тип русского языка, состоящие из известных морфем, следовательно, их необычность – в комбинации этих морфем. Например: съесть все жданки (ср. ждать), идти на кудыкину гору (ср. куда), слонять слоны (ср. слоняться), продавать шаты (ср. шататься). Сюда же можно отнести компоненты, напоминающие фамилии, собственные имена, но одновременно соотносящиеся с нарицательными словами: задать храповицкого (ср. захрапеть), отправиться в Могилев (ср. в могилу)

Третий вид составляют компоненты иноязычного происхождения, которые не вошли в лексическую систему русского языка, хотя и употребляются в составе фразеологических единиц. Такие компоненты могут выступать как в транслитерированном виде, так и в их родном звучании и написании. В составе фразеологической единицы может быть лишь один компонент этого вида: задать феферу, идея фикс (компонент идея вошел в лексическую систему русского языка, что привело к неравноправности компонентов этого заимствованного выражения), обетованная земля, до греческих календ; чаще, однако, вся единица состоит из иноязычных слов: терра инкогнита, карт бланш, шерше ля фамм н т. д., а также употребляющиеся на письме в подлинном графическом виде: alma mater, alter ego, persona grata, tete-a-tete, tabula rasa.

При всем кажущемся разнообразии (различная степень мотивированности лексической системой языка, морфемами и словообразовательными типами) эти разновидности объединяет тот факт, что таких слов нет в современном русском языке, В.В. «Виноградов называл такого рода слова потенциальными.

Следует также заметить, что в составе каждого из типов, намеченных в классификации, есть компоненты с различной степенью самостоятельности, о чем далее будет сказано. Но вместе с тем большое значение для осознавания компонента в составе фразеологической единицы имеет характер комбинации, характер тех компонентов, с которыми он выступает в составе единицы.

Второе противопоставление (непосредственное обозначение явлений действительности – опосредованное обозначение явлений действительности) выделяет номинативный тип компонентов (тип Н). Номинативный тип компонентов довольно многочислен в русской фразеологии. Эти компоненты сохраняют в составе фразеологических единиц свое значение и являются обязательными элементами фразеологических сочетаний, например: яблоко раздора, юмор висельника, зерно истины, эзопов язык, живая очередь, шальная пуля, трескучие фразы, холодное оружие, улучить момент, нести чепуху, подмочить репутацию и т. д.

Эти компоненты обычно имеют собственно номинативное значение (по классификации В.В. Виноградова). Более сложные случаи составляют компоненты, выступающие в составе фразеологических сочетаний с номинативно-производными значениями. Например, слово дело в составе фразеологического сочетания дело – табак, или дело – труба, которое имеет в этих сочетаниях значение «обстановка, обстоятельство» (ССРЛЯ. Т. 3. С. 680, 3 знач.).

Компоненты, имеющие релятивный характер, разграничиваются с помощью третьего противопоставления: основанные на ассоциации по связи или ассоциации по сходству.

Релятивно-метонимический тип (тип М) компонентов фразеологических единиц может быть и в составе фразеологических сочетаний, и в составе целостных единиц. В основе переноса значения по связи лежат традиционные ассоциативные противопоставления. Такими являются, например, «деталь – целое», «элемент – процесс», «деталь – деталь, находящаяся рядом», «внешний признак – внутреннее состояние человека» и т. д. Например, в составе фразеологических сочетаний последнее слово (т. е. последнее решение), глаз радует (человек радуется), мокрое дело (дело, связанное с убийством, с кровью), с первого взгляда (с первой встречи), не показывать носа (т. е. не показываться человеку).

Компоненты этого типа обычно называют существенные или несущественные, но актуализируемые в данном случае признаки явлений, называемых всей фразеологической единицей. Эти компоненты в плане выражения совпадают с соответствующими словами как единицами лексической системы, а в плане содержания могут соотноситься или не соотноситься со свободными значениями этих слов в лексике. Соотнесенность бывает тогда, если какое-то слово, выйдя из состава фразеологической единицы, приобретает самостоятельность значения, имеющего метонимический характер. Например, слово голова для обозначения человека в целом: Эх, голова! (ср. фразеологические единицы: голова садовая, забубённая голова, светлая голова и т. д.).

Чаще, однако, эти значения не совпадают со свободными значениями слов в лексической системе языка. Отличие этих компонентов в том, что в составе фразеологической единицы они двузначны, что и создает образную основу единицы. Так, выражение бить рублем включает компонент рублем, который (как часть от целого) олицетворяет понятие «деньги» – «наказывать денежным штрафом, деньгами». Но, с другой стороны, это выражение можно определить одним словом «штрафовать».

Такие же компоненты обнаруживаются в составе фразеологических единиц белые мухи, корабль пустыни, в костюме Адама, и т. п., в составе других разновидностей фразеологических единиц: карманная чахотка, брать горлом, кривить душой, дар слова, пожимать плечами, белый дом и т. д.

Релятивно-компаративный тип (тип К) составляют компоненты фразеологических единиц, с помощью которых фразеологическая единица характеризует явление опосредованно, причем этот компонент приобретает новое значение, основанное на сходстве его первичного (лексического) значения с новым, что чаще всего бывает на основе сходства обозначаемых реалий. Так, в составе единицы египетский труд компонент египетский не соотносится в данном значении с единицей лексики, хотя и сходен со словом египетский звуковой оболочкой (ср. египетская пирамида, египетская природа и т. д.). В составе фразеологического сочетания этот компонент имеет специфическое значение – «тяжелый, изнурительный» (как труд рабов в Египте), но лишь применительно к слову труд. Такой же в принципе характер имеет и компонент каша в составе фразеологической единицы заваривать кашу, Следовательно, этот тип компонентов встречается и в составе аналитичных фразеологических образований, и в составе так называемых семантически неразложимых единиц.

К этому типу относятся компоненты фразеологических единиц срывать зло, убивать время, беззубая критика, куриная память, эзопов язык, мертвецки пьян, видеть насквозь, вить веревки, плыть по течению, проглотить язык, метать бисер перед свиньями и т. д.

Метафорический характер этих компонентов обычно является результатом их первичного использования в качестве сравнений, поэтому чаще всего возможна реконструкция такого оборота, ср. куриная память – память, как у курицы, плыть по течению – словно плыть по течению и т. д. Метафора, заложенная в основе фразеологической единицы с таким компонентом, может сравнительно легко оживляться, что и наблюдаем при авторском преобразовании фразеологической единицы. Например: «Большинство молодых женщин, завидовавших Анне, которым давно уже наскучило, что ее называют справедливою, радовались тому, что они предполагали, и ждали только подтверждения оборота общественного мнения, чтоб обрушиться на нее всею тяжестью своего презрения. Они приготовили уже те комки грязи, которыми бросят в нее, когда придет время» (Л. Толстой. Анна Каренина); «Самаркина гневно заговорила о том, что она впервые на таком безобразном собрании, где позволяют выливать на лучших людей института ушаты грязи» (В. Кочетов. Молодость с нами).

Необходимо еще раз отметить, что характер компонентов фразеологических единиц в значительной мере определяется особенностью семантической структуры фразеологической единицы, зависящей опять-таки от комбинации компонентов различных типов, что будет показано далее.

3. КОМПОНЕНТЫ-СИМВОЛЫ В РУССКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ

На втором этапе анализа сопоставляются компоненты фразеологических единиц в плане содержания и плане выражении в рамках фразеологии.

Если при сопоставлении двух или более фразеологических единиц обнаруживается, что один и тот же компонент в их coставе совпадает с некой общностью их значений, то такому компоненту можно приписать определенную значимость символического характера.

Так, в выражении волки и овцы оба компонента противопоставлены семантически не только в рамках данной фразеологической единицы, но и в других фразеологических единицах и пословицах русского языка. Слово волк употребляется в них как символ отрицательного, символ хищника, жадного и хитрого, слово овца – наоборот, символизирует собой нечто беззащитное и угнетаемое, ср. волк в овечьей шкуре; травленый волк; пожалел волк кобылу; волчья хватка; старый волк; не клади волку пальца в рот; волка ноги кормят и т. д.; и волки сыты, и овцы целы; отольются волку овечьи слезки; стань овцой, а волки готовы; крадет волк и считанную овцу; заблудшая овца и т. д.

Почти каждое слово как языковой знак символизирует собой то или иное явление действительности. Символизм, – отмечал А.А. Потебня, – уже в самых начатках человеческой речи отличает ее от звуков животных и междометий» [10: 79]. Однако наряду с таким всеобщим для языка символизмом можно указать еще на особую способность отдельных слов обозначать предметы и явления действительности, ставшие у данного народа символами. Такие предметы-символы и явления-символы существовали у разных народов во все времена. У древних греков, например, мед был символом смерти, у поляков черный боб означал несчастье и т. д.

Еще И.M. Снегирев, исследуя русские пословицы и поговорки, установил, что в их составе определенное символическое значение приобрели названия частей тела: «Так как человек по свойству тела и души своей любит родниться с природой, – пишет он, – изображать себя в языке своем, измеряя членами тела своего действия своего разума и движения сердца, то и в русских пословицах и поговорках часто встречаются сравнения и подобия, заимствованные от благородных частей тела, особенно от головы, языка, глаз, ушей, рук и пр., коими выражаются отвлеченные понятия посредством метафоры, господствующей в пословицах. Так, головою знаменуется ум, свобода, владычество, напр.: Голова всему начало. Добрая голова сто голов кормит. Свой ум царь в голове. – Языком изображается сила ума, управление, руководство, нескромность и тому подобное, как то: Язык телу якорь. Язык доводит до Киева. Язык враг, прежде ума глаголет. Оком означается смирение, проницательность, попечение, свидетельство и пр.: Свой глаз смотрок. Не верь брату родному да глазу кривому» [11: 157].

А.А. Потебня в своей крайне интересной работе «О некоторых символах в славянской народной поэзии» рассматривает отражение предметов-символов славян в поэзии, в. устном народном творчестве. Он видит причину возникновения словесных символов в потребности восстанавливать забываемое этимологическое значение слов. «Близость основных признаков, которая видна в постоянных тождественных выражениях, была и между названиями символа и обозначаемого предмета. Калина стала символом девицы потому же, почему девица названа красною; по единству основного представления огня-света в словах: девица, красный, калина. На основании связи символов с другими эпическими выражениями можно было бы называть символами и те предметы и действия, которые, изображая другие предметы и действия, нисколько при этом не одухотворяются», – пишет А.А. Потебня [12: 2].

А.А. Потебня установил три главных отношения символа к определенному: сравнение, противоположение и причинное отношение. Из его работы можно сделать выводы о том, что смысл символов со временем может изменяться, характер значений у символов довольно общий, а сами они находятся в определенных системных отношениях между собой.

Идеи А.А. Потебни находят развитие у современных языковедов. Венгерский языковед Л. Лендьел, например, пишет: «Символ занимает особое место среди переносов, возникших на базе других связей, поэтому отношение символа к другим словесным образам должно особо учитываться при его характеристике. Символ первоначально выступает не как словесный, а как «предметный» образ, ибо любой предмет или действие способно представлять определенное духовное или идейное содержание, т. е. человеческие, общественные отношения, действия. У символов этого типа перенос происходит не на уровне языка. Подобный предметный символ становится словесным образом, следовательно, языковым символом лишь тогда, когда он «входит» в язык, т. е. когда он берет на себя в речи (в предложении или словосочетании) функцию языкового выражения» [13: 68].

«Есть, однако, – продолжает Л. Лендьел, – и такие языковые символы, которые ведут свое начало не от предметных символов (не говоря уже о символах поэтического языка), а возникли в самом языке или в словоупотреблении литературно-разговорного языка. Их употребление, конечно, в значительной мере связанное, так как они символизируют определенный акт или явление только в немногочисленных устойчивых сочетаниях, в пределах неделимого целого. Из этого неделимого целого они и не выделяются как самостоятельные значения, в большинстве случаев даже не могут восприниматься как значения» [12: 69].

Предметы-символы обычно связаны с определенной ситуацией, в которой они «действуют». При различии самих предметов-символов у разных народов может совпадать ситуация, в которой реализуется такой символ. Например, у разных народов существует обычай выражать символически отказ жениху, хотя для этого используются разные предметы, символизирующие отказ: у русских – арбуз, у украинцев – тыква (гарбуз), у немцев и венгров – корзина. Эти предметы-символы отразились в соответствующих фразеологических единицах одновременно с некоторым указанием на ситуацию, на процесс вручения или получения такого предмета.

Предметом-символом обычно становится хорошо знакомый, часто имеющий жизненно важное значение или часто употребляемый в жизни предмет. У русских такими, например, символами стали хлеб и соль, с которыми связан обычай преподнесения хлеба-соли особо желанному гостю.

Процесс становления слова-символа составляет обычно три стадии: возникновение реального (предметного, реже – языкового) символа, возникновение выражений, в которых употребляется такое слово-символ, приобретение этим словом-символом относительной свободы, что позволяет его использовать в составе новых фразеологических единиц, а иногда и приобретение полной свободы употребления.

В данной работе исследованию подвергаются слова-символы, являющиеся компонентами фразеологических единиц русского языка. Такие компоненты-символы обычно составляют образно-смысловой центр фразеологических единиц. Вокруг такого символа возникает обычно целый ряд образований, что и позволяет более или менее определенно осознавать его значимость.

Компоненты-символы различны по своему происхождению. Наряду с основной массой исконных, возникших в русском народе или у древних славян, есть немало заимствованных. Заимствованный символ обычно проходит одну или две первые стадии становления в родном языке. Многие заимствованные символы восходят к греческой мифологии и к библейским текстам. Таковы, например, лавры – символ почета, овца – символ смирения, волк в овечьей шкуре – символ лицемерия и т. д. При заимствовании слово-символ может изменять свое значение. Если в библейских текстах имя Лазарь символизировало бедняка, то в современном языке оно стало символом прибедняющегося человека.

Исконные слова-символы возникали из различных источников. Так, например, стена, защищающая город от нападения, стала символом защиты, чего-то надежно защищающего или полностью отделяющего, отгораживающего. Сначала в качестве символа выступало, видимо, сочетание городская стена, как это можно видеть в тексте комедии Сумарокова «Пустая ссора», где Кимар говорит Оронту: «Надейся на меня, как на городскую стену».

В дальнейшем к слову стена стало добавляться определение каменная, что развивало символическое значение этого слова: «Надеюсь на тебя, как на каменную стену» (Дельвиг. Письмо А.С. Пушкину от 7 апр. 1826); «[Анна Петровна:] При муже, при покойнике, как за каменной стеной жила, ни во что не входила» (А. Островский. Бедная невеста); «В случае каких-нибудь непредвиденных дел и вообще насчет хозяйства я надеюсь на тебя, как на каменную стену» (И. Тургенев. Два приятеля); «Тимофей потупил голову. И не потому, что трудно было выдержать открытый, светлый взгляд Вериго, а потому что он вдруг с холодной ясностью понял: наткнулся на каменную стену» (С. Сартаков. Философский камень). Нередко слово стена сопровождалось эпитетом глухая: «...он [Головлев] принялся ходить по зажиточным крестьянам матери, жившим в Москве своим хозяйством; у кого обедал, у кого выпрашивал четвертинку табаку, у кого по мелочи занимал. Но, наконец, наступила минута, когда он, так сказать, очутился лицом к лицу с глухой стеной» (М. Салтыков-Щедрин. Господа Головлевы). Со словом-символом стена стали образовываться новые фразеологические единицы: прошибить стену, пробить лбом стену, биться об стену и др.: «Ну-тка, Фалалеюшка, вздумай да взгадай, да поди в отставку: полно, друг мой, вить ты уже послужил, лбом стену не проломишь» (Н. Новиков. «Живописец». Лист 15); «Я долго отнекивался, а теперь вижу, что стену лбом не прошибешь» (В.Г. Белинский Письмо И.И. Панаеву от 22 февр. 1839).

Слово стена, выйдя из состава фразеологических единиц, но сохраняя свое фразеологическое значение, стало употребляться и вне обязательных сочетаний как символ: «Стена между книжной мыслью и действительной жизнью пробита навсегда» (Д.И. Писарев. Реалисты); «Ссылаясь на то, что мне нужен покой, ко мне никого не пускали, меня окружили какой-то стеной, мне даже газет не давали!» (Н.А. Некрасов. Русские женщины); «Отношения его [Оленина] к Марьянке стали другие. Стена, разделявшая их прежде, была разрушена» (Л. Толстой. Казаки); «Не сами слова Королева, а то, что он говорил сочувственно и дружески, потрясло Валицкого. Он был уверен, что между ним и Королевым стоит стена, что Королев никогда не простит ему поведения сына и, кроме того, в душе относится к нему, как к старому барину» (А. Чаковский. Блокада).

Дальнейшее развитие слово-символ стена получило в использовании его с этим фразеологическим значением в составе фразеологических сочетаний стена равнодушия, стена неприязни: «...и он понял, что никто не знает и не обязан знать его чувств, и что тем более надо действовать спокойно, обдуманно и решительно, чтобы пробить эту стену равнодушия и достигнуть своей цели» (Л. Толстой. Анна Каренина); «Гусейну приятно, что он не одинок в беде. Рядом с ним человека окружает такая же глухая стена неприязни» (Ю. Крымов. Танкер «Дербент»).

Слова-символы в русском языке обнаруживают системные отношения. Они могут состоять в отношениях синонимии, антонимии и омонимии.

Синонимический ряд образуют слова-символы муха – комар – капля – иголка, их объединяет общее значение «мало, нечто незначительное».

Антонимические отношения обнаруживаются у слов-компонентов волк и овца, капля и море, черный и красный, желтый и розовый. Наряду с отношениями, которые имеют данные слова в лексике, в составе фразеологии слова-символы могут приобретать специфические отношения, не повторяющие отношения в лексике. Так, слова со значением основных цветов, употребляясь в составе фразеологических единиц, либо повторяют антонимические отношения, присущие им в лексике (черный – белый), либо имеют особые отношения, которые в лексике не обнаруживаются; синонимические: розовый и голубой (голубая мечта, голубой герой и розовые мечты, сквозь розовые очки); антонимические: желтый и розовый, красный и белый, красный и черный (желтая жизнь – розовые мечты; красная армия – белая армия; красная суббота – черная суббота).

Символы-компоненты могут обозначать предметы, признаки, действия. Особенно велика группа предметов-символов.

Имена существительные вообще наиболее символичны по своей сути. Поэтому в составе фразеологических единиц чаще всего встречаются имена существительные. В нашей картотеке, насчитывающей тридцать тысяч примеров употребления фразеологических единиц, лишь около 5% составляют образования, не включающие в свой состав имен существительных.

Вещи-символы чаще всего проявляются в противопоставлениях, например: капля противопоставляется то морю (по величине), то камню по признаку крепости (капля камень точит). Слова-символы могут нередко обозначать два различных символических понятия. Так, порох в одних фразеологических единицах символизирует войну (пахнет порохом, держать порох сухим, как на пороховой бочке), боевую готовность; в других – это символ нового (пороха не выдумает). Слово кость символизирует социальный признак человека (белая кость, пролетарская кость), его происхождение (кость от кости), его физическое состояние (кожа да кости, кости пересчитать можно). Символом дома является слово порог, т. е. то, с чего начинается жилье, помещение: обивать пороги; на порог не пускать; вот бог, а вот порог и т. д.

Слова-символы – названия животных также довольно распространены в русской фразеологии. Чаще всего это домашние или такие животные и насекомые, которые сопровождают жизнь человека: курица, гусь, собака, кошка, корова, овцы, муха, комар. Дикие животные сохраняют свои характеристики, полученные в народных сказках, баснях и т. д.

4. ФРАЗООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ТИПЫ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА

Установленные четыре основных типа компонентов фразеологических единиц позволяют описать все фразообразовательные структуры, существующие в русской фразеологии, поскольку оказывается, что характер структуры фразеологической единицы зависит от того, какие компоненты сочетаются в ее составе. При этом, однако, необходимо выделить основные структуры, представляющие собой бинарные образования, тогда как более сложные образования могут быть последовательно сведены также к бинарным4. Например, фразеологическая единица метать бисер перед свиньями может быть представлена в виде такой структуры: (метать + бисер) + перед свиньями, что соответствует примерно такому свободному сочетанию, передающему ее мысль: «говорить нечто» + «тому, кто не может это понять».

Компоненты каждого из четырех типов могут в составе фразеологических единиц сочетаться с компонентами того же или другого типа. При этом обнаруживаются фразеологические структуры этих различных типов. Не составляют фразеологических единиц (в соответствии с данным в начале работы определением фразеологической единицы) только структуры типа НН, т. е. состоящие из двух компонентов со свободным значением, хотя и такие структуры могут представлять собой устойчивые сочетания, например типа составных наименований – электрическая печка, стиральная машина, сгущенное молоко5 или составных обозначений, относимых Н.М. Шанским к фразеологическим выражениям типа социалистическое соревнование, партийный билет; наконец, выражения, называемые «крылатыми словами», т. е. цитаты из произведений художественной литературы, в которых слова сохраняют свои привычные свободные значения: быть или не быть; искусство для искусства; служить бы рад, прислуживаться тошно и т. п.

Кроме этих структур, находящихся за рамками фразеологической системы языка, можно указать еще 15 разновидностей фразеологических структур, уже собственно фразеологических образований (см. табл. 2).

Выделенные 15 видов фразеологических структур охватывают все случаи, они различаются как степенью слитности компонентов (а также общей смысловой целостностью), так и характером представления явлений действительности. Но вместе с тем их можно обобщить, если пренебречь некоторыми несущественными признаками. К числу таких признаков относится порядок слов, поэтому структуры типа НК и КН, РН и HP и т. д. не различаются существенно. Отсюда выделяется 9 основных типов, из которых

Таблица 2

Фразеологические (фразообразовательные) структуры в современном русском языке

Тип компо-нента	Н	М	К	Р
Н	Структура НН: два комп. с прямыми знач.: средняя школа, социалистическое соревнование	Структура НМ: комп. с прямым знач. и комп. метонимич. характера: белый билет, пожимать плечами	Структура НК: комп. с прямым знач. и комп. метафорич. характера: зло берет, дело – табак, сонная тетеря	Структура НП: комп. с прямым знач. и потенц. слово: сжечь дотла, идея фикс
М	Структура МН: комп. с метонимич. знач. и с прямым: глаз радуется, мокрое дело	Структура ММ: комп. с метонимич. знач.: белый билет, пожимать плечами	Структура МК: комп. с метонимич. и комп. с метафорич. знач.: час пробил, белые мухи	Структура МР: комп. с метонимич. знач. и потенц. слово: земля обетованная, глаза мозолить
К	Структура КН: комп. с метафорич. знач и комп. с прямым знач.: куриная память, выкинуть шутку, калачом не заманить	Структура КМ: комп. с метафорич. знач. И с метонимич. Знач.: кривить душой, корабль пустыни	Структура КК: комп. с метафорич. знач.: водить на помочах, бездонная бочка	Структура КР: комп. с метафорич. знач. И потенц. слово: бить баклуши, задать стрекача
Р	Структура РН: потенц. слово и комп. с прямым знач.: сморозить вздор, кромешная тьма	Структура РМ: потенц. слово и комп. с метонимич. знач.: забубенная голова	Структура РК: потенц. слово и комп. с метафорич. знач. : андроны едут, кромешный ад	Структура РР: из потенц. слов: семо и овамо, альма матер, про эт контра

три составляют симметричные структуры (ММ, КК, РР), а шесть – несимметричные (НМ–МН, KH–НК, РН–НР, KM–MK, РK–KP, МР–РМ).

Симметричные образования заметно отличаются от несимметричных прежде всего степенью спаянности компонентов, поскольку они образуются путем переноса значения на цельное словосочетание, тогда как несимметричные возникают иными путями. Однако к симметричным примыкают в этом отношении образования с некротическими элементами, которые возникли также на базе переноса значения на переменное словосочетание типа точить лясы, бить баклуши. В других разновидностях фразеологических единиц, включающих некротические компоненты, степень аналитичности может быть гораздо большей, если в их составе достаточно отчетливо осознается второй компонент, например в выражениях тянуть канитель, кромешная тьма, там и сям.

Дальнейшее обобщение структурных типов фразеологических единиц русского языка позволяет свести эти типы к следующим разрядам.

1 разряд – аналитические фразеологические единицы. Этот разряд объединяет признак наличия в составе структуры компонента типа Н. Сюда относятся следующие структуры: НМ, НК, HP, MН, KH, PH. На фоне компонента со свободным значением, непосредственно отражающего явление действительности, которое входит в сложное понятие данной фразеологической единицы, вторые компоненты, независимо от их характера, осознаются довольно отчетливо, например: замолвить словечко, мокрое дело, зло берет, холодное оружие, сжечь дотла, кромешная тьма. Все эти образования традиционно определяются термином фразеологические сочетания. Они все характеризуются тем, что допускают субституцию компонента, имеющего несвободное значение, опосредствованно отражающего явление, или являющегося некротизмом: дело-табак – плохо дело, калачом не заманишь – ничем не заманишь, быть начеку – быть наготове и т. д.

По происхождению фразеологические единицы этого разряда весьма различны. Можно указать следующие разновидности таких образований с точки зрения их происхождения:

1) образованные путем фразеологической интеграции: квасной патриотизм, человек в футляре;

2) возникшие на базе переменных сочетаний слов, если при переносе на данное сочетание нового значения оказывалось, что один из компонентов сочетания сохраняет свое первичное привычное значение: Шемякин суд (неправедный суд), канцелярская крыса (о служащем канцелярии);

3) возникшие на базе переменных сочетаний, когда новое значение одного из компонентов оказывается свободным значением данного слова в лексической системе языка: ходить козырем во время карточной игры – ходить козырем, т. е. «ходить, держась надменно или молодцевато»; смещение значения у глагола ходить происходит в рамках системы его лексических значений;

4) возникшие в результате сужения сочетаемости слова за счет сужения его значения или устаревания других значений; так, наряду с современными фразеологическими сочетаниями одержать победу и одержать верх ранее употреблялись сочетания одержать лошадь, одержать ход машины, одержать высоту и др.;

5) явившиеся следствием выхода из состава семантически целостной фразеологической единицы одного из компонентов, приобретшего функциональную самостоятельность с тем же значением, которое имел в составе фразеологической единицы: тянуть канитель, разводить волынку;

возникшие на базе фразеологических единиц русского языка путем фразеологической модернизации, т. е. замены одного из компонентов с фразеологически связанным значением, опосредствованно отражающего реальность, компонентом со свободным значением: кормить завтраками – кормить обещаниями;
калькированные иноязычные фразеологические единицы, в которых один из компонентов замещен (транслексикализован) русским словом с устоявшимся в системе лексики значением: silentium servare (лат) – хранить молчание;
образование, один из компонентов которого явился семантическим заимствованием значения аналогичного слова в чужом языке, например фразеологические сочетания, основанные на заимствованном из французского языка значении слова живой: живой ум, живая мысль, живое выражение.

2 разряд – аналитично-синтетичные образования. Отличительной чертой этого разряда является наличие в составе структуры компонента с метонимическим характером значения, т. е. не прямо, а косвенно, через второстепенные признаки обозначаемого явления, представляющего данное явление. Сюда относятся следующие структуры: МК, КМ, МР, РМ. Поскольку в составе этих структур нет компонента с прямым свободным значением, они не являются абсолютно аналитическими, хотя заметно отличаются от семантически целостных образований. Так, в составе фразеологической единицы бить рублем, имеющей общее значение «наказывать удержанием денег» или, короче, «штрафовать», компонент рубль является метонимическим представителем понятия «деньги», а второй компонент имеет метафорическое значение: бить – «наказывать». Так же примерно выглядят образования типа МР–РМ с той лишь разницей, что метафорический характер у компонентов отсутствует, ибо слова эти прямого значения не имеют. Правда, такая метафоричность может осознаваться как исторический факт, ибо в момент создания эти образования имели формулу типа МК–КМ. Тем не менее в образованиях типа забубённая голова или обетованная земля один из компонентов, имеющий метонимический характер, может быть заменен словом, с которым он соотносится метонимически, например: обетованная земля – обетованное место, забубённая голова – забубённый человек, хотя так обычно не принято говорить. Таким образом, субституция здесь основана на интуитивной соотнесенности слов.

3 разряд – синтетичные мотивированные фразеологические единицы. Этот разряд наиболее ярко представляет фразеологические единства, выделенные акад. В.B. Виноградовым. Сюда относятся фразеологические единицы, основанные на базе переменных сочетаний, которые соотносятся с обозначаемыми реалиями либо метонимически, либо метафорически (типы ММ и КК). Это мотивированные прямыми значениями компонентов образования. Даже если не знает носитель языка фразеологического значения этих сочетаний, то он может догадаться об этом с учетом прямых значений компонентов, с учетом прямого свободного значения слов сочетаний, на базе которых они возникли. Так, тяжелая артиллерия означает неповоротливого человека, что и подсказывается прямыми значениями компонентов. Несколько сложнее обстоит дело с метонимическими образованиями. Поскольку они в прямом значении называют подлинные признаки явления, воспринимающий должен знать эти подлинные признаки явления, чтобы осознать незнакомую для него фразеологическую единицу. Например, документ об освобождении от воинской повинности в России по традиции представлял собой белую книжечку. С этим значением возникло сочетание белый билет.

4 разряд составляют синтетичные немотивированные фразеологические единицы. Это структуры типа РР, КР, РК. В составе этих образований либо один некротический элемент, либо два таких элемента, как это наблюдается в выражениях семо и овамо, денно и нощно, или андроны едут, бить баклуши. Если такой некротический элемент сосуществует в словосочетании с компонентом, имеющим прямое значение или метонимический характер значения, то он еще может осознаваться, но в составе с метафорическим компонентом или с таким же, как и он, некротическим компонентом это сочетание не осознаваемо с точки зрения внутренней формы. Так же обстоит дело с иноязычными компонентами. Правда, иногда компонент более или менее осознается за счет соотнесенности с морфемами русского языка. Так, в выражении съесть жданки морфемная соотнесенность помогает осознать шутливый характер и его ложную внутреннюю форму, которая и создает собственно этот шутливый фон.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Жуков В.П. О семантической целостности фразеологизма // Вопросы семантики фразеологических единиц (па материале русского языка). Ч. 1. Новгород, 1971.

Балли Ш. Французская стилистика. М, 1961.

Смирницкий А.И. К вопросу о слове (Проблема «отдельности» слова) // Вопросы теории и истории языка. М., 1952.

Архангельский В.Л. Устойчивые фразы в современном русском языке. Основы теории устойчивых фраз и проблемы общей фразеологии. Ростов н/Д., 1964. См. также:: Кунин А.В. Английская фразеология (теоретический курс). М., 1970. С. 49 и след.; Гвоздарев Ю.А. Фразеологические сочетания современного русского языка. Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1967.

Гвоздарев Ю.А. Фразеологические сочетания современного русского языка. Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1967.

Копыленко М.М., Попова 3.Д. Очерки по общей фразеологии. Воронеж. 1972.

Вопросы лексики и фразеологии современного русского языка. Ростов н/Д., 1968.

Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М., 1956.

Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Вып. 1. М., 1925.
Потебня А.А. Мысль и язык. 5-е изд. Харьков, 1926.
Снегирев И.М. Русские в своих пословицах. М., 1831.
Потебня А.А. О некоторых символах в славянской народной поэзии. 2-е изд. Харьков, 1914.
Лендьел Л. «Переносное значение» или «образное употребление слов»? Значения с пометкой «переносное» в Толковом словаре венгерского языка» // Лексикология и лексикография. М., 1972.

ЛИТЕРАТУРА

Антонова Е.С.: Русский язык и культура речи. - М.: Академия, 2005

Антрушина Г.Б.: Лексикология английского языка. - М.: Дрофа, 2005

Белякова С.М.: Образ времени в диалектной картине мира (на материале русских старожильческих говоров юга Тюменской области). - Тюмень: Изд-во Тюменского гос. университета, 2005

В.И. Максимов, Ю.А. Бельчиков, А.В. Голубева и др. ; Под ред. В.И. Максимова ; Рец.: М.В. Горбачевский, Каф. книгоиздания и книжной торговли Северо-Западного ин-та печати (СПГУТД): Стилистика и литературное редактирование. - М.: Гардарики, 2005

Голуб И.Б.: Риторика. - М.: Эксмо, 2005

Николаенко Л.В.: Лексикология и фразеология современного русского языка. - М.: Академия, 2005

Николенко Л. В.: Лексикология и фразеология современного русского языка. - М.: Академия, 2005

Николенко Л.В.: Лексикология и фразеология современного русского языка. - М.: Академия, 2005

Под ред. А.Н. Тихонова: Комплексный словарь русского языка. - М.: Русский язык-Медиа, 2005

Под ред. Л.Л. Касаткина ; Рец. Е.Л. Бархударова, Е.И. Диброва: Русский язык. - М.: Академия, 2005

Управление общего и профессионального образования администрации Орловской области, Орловский гос. ун-т: Информационный потенциал слова и фразеологизма. - Орел: Орловский государственный университет, 2005

Устименко И.А.: Русский язык в структурных схемах. - Белгород: Политерра, 2005

Алефиренко Н.Ф.: Теория языка. - М.: Академия, 2004

Вахнина Т.П.: Современный русский язык. - М.: ЮНИТИ, 2004

Груцо А.П.: Старославянский язык. - Минск: ТетраСистемс, 2004

Мартынова О.В.: Основы редактирования. - М.: Академия, 2004

Под ред. Л.Л. Касаткина ; Рец.: Е.Л. Бархударова, Е.И. Диброва: Русский язык. - М.: Академия, 2004

Под ред. П.А. Леканта: Мысли о русском слове. - М.: Высшая школа, 2004

Потемкина, Т.В.: Русский язык и культура речи. - М.: Гардарики, 2004

Бахвалова Т.В.: Характеристика интеллектуальных способностей человека лексическими и фразеологическими средствами языка. - Орел: Изд-во ОГПИ , 2003

В.И. Максимов и др.; Под ред. : В.Г. Костомарова, В.И. Максимова: Современный русский литературный язык. - М.: Гардарики, 2003

Валгина Н.С.: Активные процессы в современном русском языке. - М.: Логос, 2003

Ларин Б.А.: Филологическое наследие. - СПб.: Санкт-Петербургский университет, 2003

Рахманова Л.И.: Современный русский язык: Лексика. Фразеология. Морфология. - М.: Аспект Пресс, 2003

Розенталь, Д.Э.: Современный русский язык. - М.: Айрис-Пресс, 2003

Совет по русскому языку при Правительстве РФ; МО РФ; Санкт-Петербургский гос. ун-т ; Авт.-сост.: Л.А. Вербицкая, Н.В. Богданова, Г.Н. Скляревская : Давайте говорить правильно!. - СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2003

Сост. А.Н. Тихонов (рук. авт. кол.), А.Г. Ломов, Л.А. Ломова: Фразеологический словарь русского языка. - М.: Высшая школа, 2003

Фомина М.И.: Современный русский язык. Лексикология. - М.: Высшая школа, 2003

Дубенец Э.М.: Modern English Lexicology. - М.: Глосса-Пресс, 2002

1 Слово стреляный приобретает самостоятельность с этим фразеологически связанным значением, т. е. вышедшим из состава фразеологической единицы, ср.: «Когда Савченко ушел, Коротеев улыбнулся: хороший мальчик. Я в его годы был стреляным. Война была...» (И. Эренбург. Оттепель); «Девушки вылезли из кошевы, попрощались с Лукой, поблагодарили ямщика. – Ой, девки стреляные. У Карпухина на этих мозгов не хватит, – чуть отъехав от Кати и Маши, сказал старик» (Г. Марков. Сибирь). Слово обстрелянный в большей степени сохраняет свое первичное значение: «получивший опыт в боях»: «[Рощин]: Разрешите доложить: посуду с огурцами я приказал перевести под разгрузку в хозяйство Залесского. Там безопаснее. При выгрузке пополнения присутствовал лично... Очень хорошее... Обстрелянный народ» (Б. Лавренев. Песнь о черноморцах).

2 Используемая методика описания фразообразовательных структур перекликается с методикой, разработанной М.М. Копыленко и З.Д. Поповой (см.: Очерки по общей фразеологии. Воронеж, 1972). Однако в работах этих авторов учитывается лишь характер соотнесенности компонента с объективной действительностью (денотативный или коннотативный), тогда как в нашей методике учитывается характер ассоциативной связи (метафора или метонимия), а также отношения частей и целого, отношения в рамках лексико-фразеологической системы.

3 Слово белый со значением «чистый», «особо почетный» употреблялось в древнерусском языке. Так, А.X. Востоков в своей поэме «Певислад и Зора», рассказывающей о жизни древних славян, называет богиню Ладу «белой богиней»: «А чтоб злой не посещал нас Дид, прими, Богиня белая, в чисту жертву примирительну Приношение власов моих».

4 Об этом применительно к свободным словосочетаниям писал Н.Н. Прокопович. См. его монографию: Словосочетание в современном русском литературном языке. М., 1966. С. 62 и след.

5 Составные номинативные устойчивые образования описаны в работах Т.Л. Павленко. См., например: Составные номенклатурные обозначения в современном русском языке. Автореф. канд. дис. Ростов н/Д., 1973.