Институт уголовной ответственности в международном праве

Содержание

Введение………………………………………………………………...	5
1 Уголовная ответственность как особая разновидность юридической ответственности ………………………………………..	10
1.1 Понятие и содержание уголовной ответственности ………….	10
1.2 Формы уголовной ответственности……………………………..	27
1.3 Основания уголовной ответственности………………………….	38
1.4 Возраст с которого наступает уголовная ответственность…….	41
1.5 Освобождение от уголовной ответственности…………………	44
2 Институт уголовной ответственности в международном праве.	47
2.1 Понятие и сущность международной уголовной ответственности физических лиц ………………………………………………………..	47
2.2 Характер, основания и объем международной уголовной ответственности физических лиц…………………………………….	51
2.3 Проблемные вопросы разграничения международно-правовой ответственности государств и физических лиц…………………….	63
Заключение……………………………………………………………..	71
Список использованной литературы………………………………...	74

Введение

Основной целью современного международного права является регулирование международных отношений, осуществляемых государствами, международными межправительственными организациями, нациями и народами. Нормальные международные отношения могут поддерживаться, если будут соблюдаться основополагающие принципы и нормы международного права, среди которых особо следует выделить принципы суверенного равенства, невмешательства во внутренние дела государств, неприменения силы или угрозы силой, всеобщего уважения прав и свобод человека. Таким образом, являясь юридической формой современных международных отношений, международное право непосредственно призвано охранять и поддерживать в целом всю систему международного правопорядка. Только международный мир и безопасность, охраняемые государствами на основе и в строгом соответствии с международно-правовыми нормами и принципами, могут гарантировать спокойствие и стабильность в международных делах, обеспечить светлое будущее всему человечеству.

Актуальность дипломной работы обусловлена тем, что одной из серьезных угроз как для международных отношений, так и в целом для всего человечества является неумолимо растущая преступность. Приобретая вес больше международный характер, тесным образом связанная с научно-техническим прогрессом и развитием цивилизации, угрожая не только национальной безопасности отдельно взятого государства, но и в целом международной безопасности, современная преступность не знает каких-либо границ и преград. В данном случае речь идет о так называемой «международной преступности».

В составе международной преступности выделяют следующие два вида преступлений: международные преступления и преступлении международного характера. Главное отличие указанных видов преступлений от общеуголовных заключается в первую очередь в том. что такие преступления — это беда и социальное зло для всего мирового сообщества, поэтому и меры по предупреждению, пресечению и наказанию (эких преступлений должны носить таило международный характер.

В этой связи уголовно-наказуемый характер таких преступлений, как агрессия, геноцид, биоцид, международный терроризм, наркобизнес определяется в специально принимаемых международных соглашениях, так как такие указанные и многие другие аналогичные и не менее опасные виды преступлений направлены против:

нормального развития государств;

национальной безопасности государств;

всей существующей системы международного правопорядка;

самой сущности современного международного права, призванного поддерживать международный мир и безопасность.

Таким образом, особо тяжкий преступный характер таких деяний предопределяет их направленность именно против и в ущерб международному праву.

Учитывая все вышесказанное, следует заключить, что именно в международном праве необходимо искать нормы для борьбы с преступлениями против международного права (международными преступлениями и преступлениями международного характера), а виновные в их совершении государства и отдельные индивиды должны подлежать соответствующей международно-правовой ответственности согласно этому праву.

Все сказанное предопределяет, таким образом, особую роль в современном международном праве института международно-правовой ответственности. Только ответственность способна гарантировать восстановление справедливости в международных делах и недопустимость совершения в будущем международно-противоправных деяний.

Ответственность физических лиц по международному праву за деяния, направленные против этого права, - одно из новых и не до конца исследованных явлений в международном праве. Поэтому целью дипломной работы является более подробное исследование института международной уголовной ответственности физических лиц и его закрепление в нормах международного права.

Задачами дипломной работы является:

- раскрыть понятие и сущность международной уголовной ответственности физических лиц;

- рассмотреть характер, основания и обьем международной уголовной ответственности физических лиц;

- разграничить и сравнить международно-правовую ответственность государств и физических лиц;

- ознакомиться с перспективами функционирования Международного уголовного суда.

Данная проблема была изучена на основе трудов таких ученых юристов-международников как: Колосов Ю.М., Кузнецов Ю.И., Кулжабаева Ж.О., Кудайбергенов М.Б.

Важное место в жизни современной цивилизации занимает социальная ответственность, предусмотренная за нарушение социальных норм. Юридическая ответственность является особой разновидностью социальной ответственности и государственного принуждения.

Институт юридической ответственности представляется весьма важным как для правовой науки, так и для юридической практики.

Приоритетной целью юридической ответственности выступает обеспечение неотвратимости привлечения к юридической ответственности правонарушителя во имя обеспечения прав и свобод личности. В виду чего, юридическая ответственность может рассматриваться не только как необходимая мера охраны конституционного строя и правопорядка, но и как важнейший компонент воспитания граждан в духе глубокого уважения к праву и основополагающему принципу правового государства – верховенству закона.

Актуальность исследования. При научном обсуждении проблем учения об уголовной ответственности наблюдаются различные подходы. Ряд ученых рассматривают уголовную ответственность как сугубо догматическую правовую категорию, как чисто ретроспективное явление. В этом смысле уголовную ответственность они считают воздаянием за совершенное. Уголовная ответственность в данном случае выступает как негативное для виновного правовое последствие совершенного им преступления. Другие ученые, в противовес первой группе, утверждают, что изначально уголовная ответственность возникает только как позитивное явление, а ретроспективную уголовную ответственность следует рассматривать как особую, нетипичную форму реализации позитива. Наконец, третьи исследователи признают единую природу уголовной ответственности, допуская возможность рассмотрения данного явления с точки зрения и позитивного, и негативного ее содержания. Необходимость осмысления основных теорий уголовной ответственности предопределяет исключительную актуальность исследований, направленных на поиск путей эффективизации научных исследований функционирования традиционных институтов уголовного права в новых социально-экономических условиях.

Проблема уголовной ответственности, по своей сущности, неотделима от проблемы основания ее возникновения. Несмотря на обилие научных разработок и законодательное решение этой проблемы, взгляды на основание уголовной ответственности отличаются диаметрально противоположными точками зрения, которые вызывают неоднозначное толкование как у теоретиков, так и у практиков[1].

Вместе с тем, от того, каким образом разрешается проблема основания уголовной ответственности в законодательном плане, зависит уровень законности и эффективность работы правоохранительных органов, правовое положение и уровень юридической защищенности человека и гражданина от преступных посягательств со стороны других членов общества и произвола со стороны государства. От решения проблемы основания уголовной ответственности зависит в целом характер государственной уголовно-правовой политики. В связи с этим данная проблема является одной из наиболее интенсивно исследуемых в науке уголовного права.

Теоретическая основа исследования. В теории права вопросы, связанные с правоотношениями, их видами, составом, юридической ответственностью и основаниями ее возникновения рассматривались в работах С.С. Алексеева, Ю.И. Гревцова, В.Б. Исакова, С.А. Комарова, О.Э. Лейста, М.Н. Марченко, А.В. Мицкевича, Е.Я. Мотовиловкера, В.Н. Протасова, И.С. Самощенко, Ф.В. Тарановского, М.Х. Фарукшина и др.

Фундаментальные основы теории уголовной ответственности и основания уголовной ответственности исследовались такими авторами, как З.А. Астемиров, Л.В. Багрий-Щахматов, С. Боронбеков, А.Я. Брайнин, Н.И. Ветров, М.Н. Гернет, А.С. Горелик, В.А. Григорьев, П.С Дагель, С.А. Денисов, Н.Д. Дурманов, В.А. Елеонский, Н.И. Загородников, Н.Г. Иванов, В.Е. Квашне, С.Г. Келина, М.И. Ковалев, И.Я. Козаченко, Н.М. Кропачев, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Н.С. Лейкина, Т. А. Лесниевски-Костарева, А.А. Магомедов, С.В. Максимов, В.П. Малков, Г.В. Мальцев, М.П. Мелентьев, А.И. Марцев, А.В. Наумов, Б.С. Никифоров, Н.А. Огурцов, В.Н. Петрашев, А.А. Пионтковский, В.В.Похмелкин, А.И. Санталов, В.Г. Смирнов, Н.А. Стручков, А.Н. Тарбагаев, О.В. Филимонов, М.Д. Шаргородский, О.Ф. Шишов и др.

Объектом научного анализа выступают теоретические проблемы учения об уголовной ответственности в связи с теориями о социальной ответственности и уголовно-правовых отношениях.

Предметом исследования являются понятие, сущность, содержание уголовной ответственности и система генетико-функциональных связей, формирующих основание уголовной ответственности (механизм формирования основания уголовной ответственности).

Методологическую основу исследования составляет системно-структурный метод научного анализа.

В ходе исследования категория уголовной ответственности рассматривается с точки зрения ее соотношения с общефилософским пониманием ответственности, категорией «социальные отношения», феноменами «правоотношения», «уголовно-правовые отношения» и «юридическая ответственность».

Обусловленность исследуемых категорий факторами социального содержания предопределила использование также исторического, социологического, диалектического, формально-логического методов познания.

К целям дипломного исследования относятся анализ существующих научных представлений и взглядов на уголовную ответственность и ее основание, выработка единой концепции уголовной ответственности и ее основания посредством системного подхода к рассматриваемым явлениям.

Поставленная цель требует решения следующих задач:

-  произвести теоретико – правовой анализ категории «юридическая ответственность». Определить ее понятие, сущность, структуру и методологические проблемы;

-  рассмотреть основные доктринально-правовые составляющие теории учения об уголовной ответственности, проанализировать содержательную сторону и сущность уголовной ответственности, установив характер взаимодействия и функционирования уголовной ответственности и уголовно-правового отношения, выявив сходства и различия, позволяющие идентифицировать эти явления;

-  определить понятие основания уголовной ответственности и произвести отбор элементов, его формирующих. Установить общие закономерности и тенденции воздействия уголовно-правовой нормы на основание уголовной ответственности;

-  зафиксировать место объекта уголовно-правового отношения в механизме формирования основания уголовной ответственности. Исследовать характер взаимодействия преступления как правообразующего юридического факта с возникновением уголовно-правового отношения и основанием уголовной ответственности;

-  рассмотреть институт уголовной ответственности с позиции международного права.

Теоретическая и практическая значимость исследования.

Настоящая работа, являясь обобщенным уголовно-правовым исследованием понятия уголовной ответственности и ее основания, систематизирует уже имеющиеся знания о предмете, углубляет и расширяет их, обозначает проблемы и развивает направления для дальнейших научных разработок в этой области.

Сформулированные в работе выводы и предложения могут быть использованы в изучении курса уголовного права, уголовного процесса в учебных заведениях юридического профиля.

1 Уголовная ответственность как особая разновидность юридической ответственности

1.1 Понятие и содержание уголовной ответственности

Преступление порождает уголовно-правовые последствия, выражающиеся в ответственности виновного, в наказании и в признании его лицом, имеющим судимость. Эти последствия находятся в тесной взаимосвязи и взаимозависимости. Первичным, детерминирующим звеном в этой связи является уголовная ответственность. Она не зависит от наказания и судимости, в то время как наказание и судимость вторичны, производны от уголовной ответственности [2].

Вместе с тем, каждое уголовно-правовое последствие выступает и может рассматриваться как относительно самостоятельный социально-правовой феномен, имеющий имманентные ему признаки, свое содержание, объем и пределы. Уголовная ответственность является разновидностью юридической. Ее содержание не раскрывается уголовным законом, хотя сам термин «Уголовная ответственность» используется в ряде статей, как Общей, так и Особенной части.

В теории уголовного права понятие уголовной ответственности дискуссионное. Можно выделить четыре основные позиции. Во-первых, она понимается как обязанность лица, совершившего преступление, отвечать за содеянное в соответствии с уголовным законом. Эта точка зрения изложена во многих учебных и научных работах. Во-вторых, уголовной ответственностью предлагается считать все меры уголовно-правового воздействия, применяемые к преступнику. В-третьих, под ней понимается уголовно-правовое отношение в целом, т.е. урегулированное уголовным законом отношение между преступником и государством в лице правоприменительных органов. В-четвертых, в последние годы среди ученых юристов наметился более широкий и конструктивный подход к определению уголовной ответственности. Выделяют два ее аспекта - негативный (ретроспективный) и позитивный (перспективный).

Первый аспект предполагает ответственность за уже совершенное преступление.

Второй – это ответственность, лежащая в основе правомерного поведения и выражающаяся в осознании индивидом своей обязанности не совершать запрещенного уголовным законом преступного деяния, т.е. фактическое соблюдение им требований и предписаний уголовно-правовых норм.

В широком значении, понятие ответственности трактуется как отношение лица к обществу, государству, к другим лицам в смысле выполнения определенных обязанностей. В узком, или специально-юридическом, значении ответственность интерпретируется как реакция государства на совершенное правонарушение.

В этом смысле, во-первых, уголовная ответственность связана с государственным принуждением, т.е. всегда предполагает возникновение охранительного правоотношения, в котором одна сторона (преступник) обязана подчиниться требованию другой (государство в лице его органов и должностных лиц). Государственное принуждение выступает содержанием уголовной ответственности и реализуется через деятельность его специальных органов.

Во-вторых, уголовная ответственность характеризуется определенными лишениями, которые виновный обязан претерпеть. Лишение определенных благ - объективное свойство ответственности, реакция государства на вред, причиненный преступником.[3]

Специфика лишений (а значит, и ответственности) состоит в том, что они наступают как дополнительные неблагоприятные последствия за совершенное преступление. Негативные последствия могут быть: а) личного (например, лишение свободы, арест, исправительные работы и т.п.); б) имущественного (штраф, конфискация имущества); в) нравственного характера (признание вины, осуждение, порицание, ограничение духовных потребностей и т.д.).

При этом важно иметь в виду следующее. Применение тех или иных мер уголовной ответственности всегда означает претерпевание преступником каких- либо лишений, стеснение его свободы, умаление чести, достоинства, влечет издержки имущественного характера.

В-третьих, уголовная ответственность наступает только за совершенное преступление. Не могут выступать в качестве оснований уголовной ответственности деяния, хотя внешне и сходные с преступлениями, но не являющиеся таковыми в силу своей общественной значимости. К ним уголовный закон относит необходимую оборону (ст. 32 УК РК), крайнюю необходимость (ст. 34 УК РК), обоснованный риск (ст. 35 УК РК) и др.

Изложенное позволяет выявить цепочку взаимосвязанных звеньев в решении вопроса о понятии уголовной ответственности. Суть этой взаимосвязи заключается в том, что уголовное регулятивное правоотношение может в полном объеме реализоваться лишь через уголовную ответственность, уголовную санкцию и в необходимых случаях – уголовное наказание. Уголовная ответственность, таким образом, выступает как правоотношение, возникающее между государством и преступником по поводу его личных или имущественных прав. Возникая в рамках регулятивного отношения, уголовная ответственность, однако, реализуется не сразу. Уголовная ответственность реализуется в присущих ей формах, соответствующих определенным стадиям самого процесса ее реализации.

На первой стадии – привлечения к ответственности – она может реализоваться: а) в форме ограничений уголовно-правового характера, применяемых к лицу, совершившему преступление (например, меры пресечения); б) в форме безусловного освобождения от уголовной ответственности (истечение сроков давности привлечения к уголовной ответственности и др)[3].

Вторая стадия – назначение наказания – включает три формы реализации уголовной ответственности: а) безусловное освобождение от уголовного наказания (истечение сроков давности исполнения обвинительного приговора и др.); б) условное освобождение; в) реальное назначение уголовного наказания.

В содержании третьей стадии – исполнение наказания – она реализуется: а) в форме ограничений, обусловленных спецификой уголовно-исполнительных правоотношений; б) в форме замены одного вида наказания другим, более мягким или более тяжким (например, при злостном уклонении осужденного от отбывания исправительных работ).

Четвертая стадия – судимость (следствие уголовной ответственности) – реализуется в форме многообразных ограничений, предусмотренных различными отраслями права (например, запрет на занятие определенных должностей).

Указанные стадии, обладая относительной автономностью, могут быть самостоятельными. Однако во всех случаях правоотношения уголовной ответственности реализуют себя лишь в рамках уголовно-правовых отношений регулятивного типа.

Вместе с тем было бы ошибочным отождествлять регулятивные правоотношения с правоотношениями уголовной ответственности. Их совпадение (близость) заключается лишь в том, что они действуют в одних и тех же временных параметрах: от совершения преступления до снятия всех уголовно- правовых ограничений – судимости. Правоотношения уголовной ответственности составляю лишь юридическое содержание регулятивных. Функция регулятивных правоотношений заключается в том, чтобы наполнить правоотношения уголовной ответственности конкретным содержанием. Функция же правоотношений уголовной ответственности – в том, чтобы это содержание довести до лица, совершившего преступление. И, наконец, задача регулятивных правоотношений - создать все необходимое для привлечения преступника к уголовной ответственности. Задача же правоотношений уголовной ответственности - реализовать эту ответственность либо частично, либо в полном объеме.

Изложенное позволяет определить уголовную ответственность как правоотношения, возникающие с момента совершения преступления, в рамках которых и на основании закона уполномоченный на это государственный орган порицает (осуждает) преступное деяние, человека, его совершившего, ограничивает его правовой статус и возлагает на него обязанность вынужденно претерпеть лишения личного или имущественного характера исключительно с целью восстановления нарушенных законных прав потерпевшего и положительной ресоциализации сознания и поведения преступника.

Представление о юридической ответственности, как о мере должного социально-ролевого поведения, выступающей в единстве позитивной и ретроспективной стороны, а точнее, добровольной и принудительной форм реализации, требует аналогичного концептуального подхода к рассмотрению всех ее разновидностей, включая и уголовную ответственность.

На первый взгляд может показаться, что уголовное право в силу своей специфики способно стать барьером на пути широкого понимания ответственности, поскольку охранительно-принудительная сторона уголовного права и уголовной ответственности выражена наиболее резко. К тому же действующее советское уголовное законодательство оперирует понятием уголовной ответственности в сугубо ретроспективном значении. И тем не менее в советской уголовно-правовой науке есть уже немало сторонников выделения позитивной стороны уголовной ответственности Д. Астемиров, И. Н. Даньшин, В. А. Елеончский, В. С. Прохоров, А. Н. Тарбагаев и др.; они внесли, на наш взгляд, немалый вклад и в развитие общего учения о юридической ответственности. Между ними, правда, существуют определенные разногласия, которых мы далее коснемся. Однако здесь важно подчеркнуть то, что принципиально сближает позиции указанных авторов - стремление расширить рамки традиционных представлений об уголовной ответственности, глубже осмыслить ее социальные основания, сущность и механизм функционирования в социалистическом обществе.

Одной из причин «проникновения» идеи позитивной ответственности в уголовно-правовые исследования явилось, конечно, влияние соответствующего развития социально-философской и теоретико-правовой мысли. В то же время распространение широкого подхода к уголовной ответственности может быть объяснено и внутренними закономерностями уголовно-правовой науки, что становится; понятным при совершении даже краткого экскурса в историю развития теории уголовной ответственности.

Как известно, проблема уголовной ответственности вызвала оживленный интерес после того, как принятые в., 1958 году Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, а затем и Уголовные кодексы союзных республик широко использовали данное понятие. В связи с этим возникла научная и практическая потребность к изучении нового для уголовного законодательства понятия.

Па первоначальном этапе исследования уголовной ответственности вполне закономерно преобладали логико - юридические методы, основанные на анализе смысла положений уголовного закона. И здесь выяснилось, что законодатель, с одной стороны, разграничивает наказание и уголовную ответственность, считая последнюю более широкой категорией, а с другой стороны, рассматривает уголовную ответственность как определенное неблагоприятное для виновного последствие совершении преступления.

Очевидно, такое законодательное решение повлияло на то, что в научных работах уголовную ответственности стали определять как обязанность преступника претерпеть меры государственного принуждения; как обязанность виновного лица дать в установленном порядке отчет в совершенном им преступлении; как порицание преступника от имени государства; как претерпевание виновным отрицательных последствий в форме осуждения и отбывания наказания; как особое правоотношение между государством и преступником, в котором первому принадлежит право применить соответствующую меру принуждения, а второй несет обязанность подчиниться данной мере.

Как можно заметить, в приведенных толкованиях понятия уголовной ответственности есть определенные различия. Но опять же гораздо важнее то, что их объединяет — рассмотрение уголовной ответственности как последствия преступления, выражающегося в принудительном воздействии на преступника и (или) в претерпевании последним такого воздействия.

Подобное понимание уголовной ответственности во всех его вариациях содержит рациональное зерно в том, что позволяет отграничить ее от наказания, поскольку последнее трактуется как форма, причем не единственная, реализации уголовной ответственности. Однако при этом произошло то, что категория уголовной ответственности, по существу, подменила понятие уголовно-правового принуждения, которое оказалось буквально вытесненным из текста уголовного законодательства и научного оборота. Действительно, если все формы принудительного воздействия на преступника (и только они), включая его осуждение от имени государства, охватываются понятием уголовной ответственности, то понятию уголовно-правового принуждения просто не остается места в системе уголовно-правовых категорий.

Не спасает, на наш взгляд, положения и интерпретирование уголовной ответственности как особого охранительного правоотношения, поскольку с юридической точки зрения принуждение должно рассматривать в виде правоотношения, в котором праву применить меру принуждения корреспондирует обязанность подчиниться ей.

«Принесение в жертву» весьма содержательного понятия уголовно-правового принуждения вряд ли способствует обогащению уголовно-правовой теории, точно так же, как и низведение ответственности в уголовном праве к уголовно-правовому принуждению или даже отдельной; его стороне. Поэтому естественное стремление придать каждой из этих категорий самостоятельное значение привести их в соответствие с социально-философской теорией породило выдвижение и обоснование позитивной аспекта уголовной ответственности.

Следует отметить, что сугубо ретроспективное понимание уголовной ответственности было обусловлено еще и довольно долго господствовавшим представлением, согласно которому уголовное право регулирует только отношения между государством и лицом, совершивши преступление. При таком подходе отрицалась регулирующая роль уголовно-правовых запретов, а возникновение уголовно-правовых отношений связывалось с единственным юридическим фактом - совершением преступления конкретным субъектом. Однако становление и развитие в общей теории права концепции общих (общерегулятивных) правоотношений, в которых, по мнению ее сторон пиков, участвуют все субъекты права по принципу «каждый с каждым и все вместе — с государством», привела к постановке вопроса о существовании общих уголовно правовых отношений, возникающих до совершения преступления на основе действия уголовно-правовых запретов. Следовательно, все большее подтверждение получает положение о том, что адресатами уголовно-правовых норм выступают не только органы государства, призванные реагировать на совершение преступлений, но и все граждане, на которых распространяются требования уголовного закона. И это также послужило теоретически «импульсом» расширения традиционных представлений об уголовной ответственности.

Наконец, еще одним источником обращения к идее позитивной уголовной ответственности является, на наш взгляд, потребность в глубоком социально-философском и этическом обосновании использования наиболее суровых мер государственного принуждения, предусмотренных уголовным правом. И здесь явно недостаточно ограничиться утверждением о том, что основанием уголовной ответственности выступает совершение преступления, поскольку очень важно выяснить: почему конкретное деяние признается преступным, что служит основанием установлении уголовной ответственности за его совершение.

Важнейшим свойством деяния, обусловливающим его криминализацию, в уголовно-правовой литературе единодушно признается общественная опасность. Практически также единодушно считается, что общественная опасность состоит в причинении (или возможности причинения) вреда общественным отношениям. Но, как отмечалось ранее, нарушить общественные отношения может лишь то лицо, которое является их субъектом, выполняющим определенные социальные роли, которым соответствует конкретная мера социальной ответственности. И если образующие ее объективное содержание требования получают отражение и закрепление в уголовно-правовых нормах в виде обязанностей не совершать общественно опасные деяния, противоречащие назначению социальных ролей, то тем самым социальная ответственность приобретает, по нашему мнению, форму ответственности уголовной.

Из приведенных рассуждений следует, что преступление - это основание не уголовной ответственности в целом, а лишь принудительной формы ее реализации. Каждое преступное деяние представляет собой фактическое отрицание возложенной на субъекта уголовной ответственности, наиболее откровенное и опасное проявление отклоняющегося, безответственного поведения, требующего принудительного воздействия на виновного.

Для более подробного и глубокого обоснования предлагаемой концепции уголовной ответственности необходимо последовательно рассмотреть ее сущность, содержание и формы. Исходя из понимания юридической ответственности как меры должного социально-ролевого поведения, сущность уголовной ответственности следует искать в особенностях социальных ролей, фиксируемых и закрепляемых уголовным правом.

В философской литературе отмечается, что «общественно значимая деятельность личности бывает репродуктивной, т. е. воспроизводящей, копирующей существующие формы социального бытия, и продуктивной, когда человек творчески изменяет, развивает сложившиеся общественные отношения и их предметное воплощение». К этому нужно, с нашей точки зрения, добавить, что человеческая деятельность может быть еще и охранительной, выражающейся в воздержании от таких форм поведения, которые нарушают господствующие общественные отношения и препятствуют их нормальному раз витию.

Следовательно, каждая социальная роль, независимо от ее конкретного содержания, предполагает выполнение ее носителем в той или иной мере трех взаимосвязанных функций: а) закрепления господствующих общественных отношений путем следования общепринятым стандартам и образцам поведения; б) стимулирования развития данных общественных отношений посредством позитивных отклонений от соответствующих ролевых ожиданий; в) их охраны, которая заключается уже в самом факте воздержания от негативно отклоняющихся вариантов поведения и одновременно в предотвращении и пресечении общественно опасных деяний со стороны других лиц.[5]

Специфика уголовного права состоит в том, что оно призвано решать главным образом задачи охраны общественных отношений от посягательств на них. Уголовно-правовые нормы, содержащие запреты совершения преступных деяний, охватывают практически все наиболее важные общественные отношения и регулируют их в целях охраны и путем охраны. Будучи основным средством уголовно-правового регулирования, уголовная ответственность отражает и закрепляет наиболее значимые социальные роли, характерные для общественных отношений, но не в полном объеме, а только с их охранительной стороны. В орбиту действия уголовного законодательства попадают граждане как таковые, должностные лица, военнослужащие, работники торговли, сферы обслуживания и т. п., поскольку к каждой из социальных ролей уголовное право предъявляет свои требования. Но эти требования касаются лишь необходимости воздержания от наиболее опасных видов социальных отклонений и не охватывают всего содержания; социальных ролей.

Таким образом, сущность уголовной ответственности состоит, по нашему мнению, в том, что она выступает объективно обусловленной и установленной уголовным законом мерой минимально необходимого социально-ролевого поведения и тем самым требованием не совершать наиболее опасные отклонения от конкретной социальной роли.

В этой связи следует возразить довольно распространенному в юридической литературе мнению, что уголовно-правовые запреты адресуются не всем гражданам, а только тем из них, которые склонны к совершению преступлений и нуждаются во внешнем сдерживающем влиянии. В последние годы это положение на страницах юридической печати неоднократно подвергалось справедливой критике, к которой мы в полной мере присоединяемся. Уголовный закон, обладающий, свойством всеобщности, не может быть настолько избирательным, чтобы выявить склонных к совершению общественно опасных деяний лиц. Из принципа равенства граждан перед уголовным законом, на наш взгляд, однозначно вытекает то, что требование соблюдать уголовно-правовые нормы относится к каждому субъекту, выполняющему определенные социальные роли в общественных отношениях, которые охраняются уголовным правом.

Представляется, что критикуемая точка зрения обусловлена смешением ее сторонниками юридического и социально-психологического механизмов действия уголовно-правовых норм. Хотя большинство членов общества не совершает преступлений вовсе не из-за страха перед уголовным наказанием, а вследствие внутренней солидарности с требованиями уголовно-правовых норм, это не означает, что данные требования на них не распространяются. Уголовный закон обязателен для исполнения каждым лицом, достигшим соответствующего возраста и вменяемым, хотя мотивы соблюдения уголовно-правовых запретов могут быть самыми различными.

Довольно сильно укоренившееся в сознании многих ученых-юристов и практических работников представление об ограниченном круге адресатов уголовно-правовых норм также, по-видимому, затрудняет восприятие широкого понимания уголовной ответственности. Этому мешает и традиционное отождествление понятий «субъект преступления» и «субъект уголовной ответственности (уголовно-правовых отношений)». Между тем последнее понятие является, на наш взгляд, гораздо более широким. И не только потому, что субъектом уголовных правоотношении выступает еще и государство и лице своих органов, которому принадлежит право применять к виновным лицам меры уголовно-правового принуждения. Каждый гражданин несет уголовную ответственность и участвует в уголовно-правовых отношениях в силу выполнения определенных социальных ролей в общественных отношениях, регулируемых и охраняемых уголовным правом. Что же касается понятия «субъект преступления», то оно характеризует участника уголовных правоотношений, допустившего отклонение от требований уголовной ответственности, т. е. совершившего общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом.[6]

Не следует рассматривать современное уголовное право, которое и своих целях, принципах и подавляющем большинстве норм выражает волю и интересы всего народа, как нечто совершенно не относящееся к правосознанию и поведению законопослушных граждан и не воздействующее на них. В любом обществе, в котором достигнута известная степень морально-политического единства его членов, государство, устанавливая уголовно-правовые запреты и тем самым, возлагая на граждан уголовную ответственность, видит в них не потенциальных нарушителей, а союзников, участников процесса охраны общественных отношений. Не нужно бояться признать то, что все мы несем уголовную ответственность поскольку на нас распространяются обязанности не совершать преступлений. Требования уголовно-правовых норм выражают нашу же волю, и они адресованы нам, прежде всего в расчете на их сознательное, добровольное выполнение. И если бы уголовно-правовые запреты соблюдались всеми членами общества, то это означало бы полное окончательное решение задачи уголовно-правовой охран общественных отношений.

Сущность уголовной ответственности находит непосредственное проявление и конкретизацию в ее содержании, которое образует совокупность всех ее свойств и сторон. Содержание социальной ответственности как мер должного социально-ролевого поведения традиционно раскрывается через ее объективную и субъективную сторону. Полагаем, что эти стороны составляют содержание уголовной ответственности.

Следует отметить, что среди сторонников позитивного понимания уголовной ответственности нет единства мнений по вопросу об ее объективном содержании. С точки зрения 3. А. Астемирова и В. А. Елеонского, оно выражается в уголовно-правовых запретах, в требованиях необходимого поведения, заложенных в диспозициях уголовно-правовых норм. Против этой позиции выступает А. Н. Тарбагаев, который полагает, что требования и предписания закона образуют не содержание ответственности, а ее нормативно-правовое основание. По его мнению, содержанием позитивной ответственности в уголовном праве является реальное поведение личности в соответствии с общественными потребностями, т. е. фактическое соблюдение уголовно-правовых запретов. На наш взгляд, обе приведенные точки зрения имеют как рациональные моменты, так и уязвимые положения. В первой из них верно «схвачено» то обстоятельство, что ответственность во всех ее проявлениях принадлежит к системе нормативного регулирования общественных отношений, она - один из важнейших инструментов социального контроля, понимаемого в широком смысле. Вместе с тем, буквальное следование этой позиции ведет к неточному определению места ответственности в механизме уголовно-правового регулирования общественных отношений. Думается, что норма права есть именно предпосылка юридической ответственности, ее правовая модель. Но само по себе установление уголовно-правовой нормы еще не свидетельствует о несении каждым конкретным лицом уголовной ответственности. Для этого необходимы дополнительные условия, юридические факты, с наступлением которых субъект приобретает социальную роль, получившую закрепление в требованиях уголовного закона.[7]

Точка зрения А. Н. Тарбагаева привлекает тем, что она позволяет персонифицировать уголовную ответственность, показывает позитивный механизм ее фактической реализации. Однако при этом за пределы содержания уголовной ответственности неправомерно, по нашему мнению, выводится такое ее важное свойство, как нормативность, позволяющее ей выступать мерой должного поведения, необходимым элементом системы социального регулирования, тем более, что в другом месте своей работы А. Н. Тарбагаев совершенно справедливо отмечает, что социальная ответственность всегда внешне проявляется «как нормативность всей совокупности урегулированных общественных отношений». Поэтому, как правильно пишет М. А. Бестугина, «специфика феномена ответственности заключается в диалектическом единстве должной и сущего, нормативных требований, обращенных к лицу и их фактического исполнения». Продолжая эту мысль применительно к уголовной ответственности, можно сказать, что в объективную сторону содержания последней входят как обязанности, возложенные уголовным законом на субъекта в связи с выполнением им определенный социальных ролей в системе общественных отношений так и его фактическое поведение, направленное на реализацию данных обязанностей.

На первый взгляд может показаться, что в подобной трактовке содержится просто эклектическое соединение двух указанных ранее точек зрения. Для того чтоб опровергнуть это возможное обвинение, необходимо прежде всего определить место ответственности в механизме уголовно-правового регулирования общественных отношений. Представляется, что процесс воздействия уголовной ответственности на поведение людей проходит через определенные стадии, к которым можно отнести: 1) законодательное установление уголовной ответственности 2) персонализацию уголовной ответственности; 3) реализацию уголовной- ответственности.

На стадии законодательного установления происходит моделирование в уголовно-правовых нормах общих и специальных условий наступления уголовной ответственности, ее содержания и форм реализации. Эта процедура, и ее результат получили в уголовно-правовой науке наименование криминализации. Объективные основания и критерии справедливости криминализации мы попытаемся рассмотреть далее. Здесь же отметим, что на данной стадии сама уголовная ответственность не возникает, создается только ее нормативно-правовая база.

Стадия персонализации уголовной ответственности характеризуется наступлением таких условий, при которых на конкретных лиц начинают распространяться требования уголовно-правовых норм. Обязанности не совершать некоторые преступления, указанные в ч. 2 ст. 15 УК РК, все вменяемые граждане несут, начиная с четырнадцати лет. Именно с момента достижения данного возраста каждое лицо становится субъектом уголовной ответственности. Это не означает, конечно, что объем и содержание уголовной ответственности всех граждан совпадают. Достижение соответственно шестнадцатилетнего возраста, а затем совершеннолетия связано с существенным расширением круга уголовно-правовых обязанностей, возлагаемых на субъекта. Пределы уголовной ответственности определяются также характером и количеством выполняемых лицом социальных ролей. Причем приобретение гражданином новой социальной роли, по общему правилу, влечет за собой изменения в его правовом статусе и тем самым — изменения в содержании юридической, в том числе уголовной, ответственности. Так, возложение на конкретного субъекта функций должностного лица свидетельствует о возникновении у него новых уголовно-правовых обязанностей, предусмотренных главой 13 Особенной части УК РК.[8]

На стадии персонализации субъект приобретает соответствующие обязанности и уже начинает нести уголовную ответственность, поскольку между ним и государством устанавливается определенная правовая связь. Однако юридическое возникновение уголовной ответственности еще не означает ее полного осуществления, так как реальное поведение лица может противоречить адресованным ему уголовно-правовым требованиям. Соблюдение же этих требований, выполнение уголовно-правовых обязанностей характеризует стадию реализации уголовной ответственности, на которой ее юридический компонент должное как бы обогащается фактическим компонентом (сущим).

Нетрудно заметить, что указанные стадии формирования и реализации уголовной ответственности соответствуют основным элементам механизма правового регулирования: нормам права, правоотношениям и актам реализации прав и обязанностей. Если в правовых нормах закрепляется юридическая модель уголовной ответственности, то ее реальное функционирование начинается в области общих уголовно-правовых отношений, в рамках которых граждане несут обязанности воздерживаться от общественно опасных вариантов поведения, предусмотренных уголовным законом. При этом содержание ответственности образуют не только сами по себе уголовно-правовые обязанности и не само по себе поведение (пассивное или активное) в соответствии с данными обязанностями образно говоря, уголовная ответственность представляет собой своего рода социально-юридический «трансформатор», преобразующий «потенциальную энергию» уголовно правовых норм в «кинетическую энергию» общественно необходимого поведения.

Предлагая рассматривать объективную сторону содержания уголовной ответственности в единстве уголовно правовых обязанностей и их фактического исполнения мы отчетливо понимаем, что тем самым вызываем на себя массированный «критический огонь» не только противников, но и сторонников широкого понимания уголовно ответственности. Прежде всего, в связи с тем, что сам термин «уголовно-правовая обязанность» пока не прижился научном обиходе. Это во многом обусловлено весьма распространенным представлением о том, что уголовно правовые запреты сами по себе регулирующей силой не обладают, никаких самостоятельных обязанностей не устанавливают, а лишь подкрепляют и охраняют позитивные обязанности, сформулированные в нормах других отраслей права. М. С. Строгович, обосновывая данное положение, писал: «Иначе получилось бы, что люди, строжайшим образом соблюдающие законы, всю свою жизнь только и делают, что исполняют свои обязанности совершать того, что запрещено уголовным законом, и что каждый их шаг есть выполнение ими обязанностей, возложенных на них нормами уголовного права».

В приведенном высказывании, на наш взгляд, допущена передержка. Из признания того, что законопослушные граждане выполняют уголовно-правовые обязанности вовсе не следует, что они только этим и занимают и тем более, что их правомерное поведение определяет лишь «гнетом» уголовно-правовых норм. Общественно значимая деятельность людей, конечно же, регулирует не только и не столько уголовным правом, которое закрепляет лишь наиболее узкую, охранительную сторону социальных ролей участников общественных отношений. Можно согласиться и с тем, что запреты тесно связаны с возложением позитивных обязанностей и даже в известной мере производны от последних, поскольку общественно опасные деяния, предусмотренные запрещающими нормами, представляют собой отклонения от социально - необходимых форм поведения, закрепленных в обязывающих нормах. Однако это нисколько не отрицает самостоятельной регулирующей роли запретов, которая обусловлена уже тем, что общественно вредные виды поведения не менее конкретны, чем общественно полезные.[9]

Правовое регулирование общественных отношений не посредственно проявляется в предоставлении субъективных прав их участникам и наделении их юридическими обязанностями, т. е. в определении содержания и границ дозволенного и должного поведения. Причем правовые нормы содержат точную информацию не только о том, как могут и должны поступать их адресаты, но и о том, какие именно поступки они совершать не вправе. Не случайно, поэтому в общей теории права различают обязанности активного типа, связанные с требованием совершения общественно полезных действий, и обязанности пассивного типа, выражающие необходимость воздерживаться от совершения общественно опасных деяний. Способом возложения обязанности пассивного типа является запрет, который отнюдь не сводится к санкции за нарушение обязанности активного типа, а содержит самостоятельное требование к поведению людей.

О. Э. Лейст, оспаривая обязывающий характер запрета, утверждает, что подавляющее большинство запретов сопровождает уже существующую обязанность, определяя санкции за различные по характеру и степени вредности виновные нарушения этой обязанности. Пытаясь проиллюстрировать свою мысль, автор пишет: «Так, бережное отношение к государственной собственности является конституционной обязанностью всех граждан, воплощенной и конкретизированной в ряде нормативных актов. Нарушение этой обязанности может влечь в зависимости от характера нарушения имущественную ответственность... дисциплинарную, административную, уголовную (в рамках последней санкции дифференцируются соответственно видам общественно опасных деяний, предусмотренных уголовным законом)». В приведенном высказывании весьма примечательно справедливое утверждение о том, что конституционная обязанность беречь государственную собственность непременно конкретизируется в других нормативных актах. Но подобная конкретизация предполагает и точное определение того, какие действия граждане не имеют права совершать, чтобы не причинить ущерба государственной собственности. Это осуществляется в том числе в уголовном законодательстве, где точно описаны виды общественно опасных посягательств на государственную и общественную собственность, от которых каждый гражданин обязан воздерживаться.

Точка зрения, в соответствии с которой уголовное право не устанавливает никаких позитивных обязанностей, а лишь обеспечивает мерами принуждения обязанности, предусмотренные другими отраслями права, по существу исключает диспозицию из структуры уголовно-правовой нормы, «Если рассматривать в качестве адресата уголовно-правовой нормы соответствующие органы государства, а не граждан, - пишет В. С. Прохоров, - а действие нормы исчислять не с момента ее вступления в силу, а с момента применения к лицу, виновному в совершении преступления... то это неизбежно приведет к выводу, что преступник вовсе не нарушает уголовно-правовую норму, что существует нечто, лежащее за ее пределами, некая первичная норма, которая нарушается преступником, санкцией за нарушение которой является уголовный закон».[10]

Между тем многие обязанности, установленные уголовным законодательством, не имеют аналогов в других отраслях права, например, обязанности не совершать убийства, не причинять другим людям телесных повреждений и т. п. Но даже в тех случаях, когда диспозиция уголовно-правовой нормы, запрещающей или предписывающей (путем криминализации бездействия) совершение определенных действий, носит бланкетный характер, она не просто дублирует обязанности, сформулированные в иных нормативных актах. Такого рода обязанности получают закрепление в уголовном праве при определенных объективных и субъективных условиях, наличие которых, повышает меру требовательности к поведению субъекта влияет на ужесточение правовых последствий неисполнения данных обязанностей.

Тот же О. Э. Лейст, обосновывая неправомерности попытки сконструировать конкретные юридические обязанности воздерживаться от совершения правонарушений утверждает: «...практически такая попытка привела бы представлению, что, например, на лицо, не имеющее водительских прав и подвергнутое административному взысканию за управление транспортным средством в состоянии опьянения, возлагается специальная обязанность в течение года воздерживаться: от управления транспортным средством в состоянии опьянения. Такую специальную обязанность сконструировать невозможно по той причине, что общие правила управления транспортными средствами распространяются на всех лиц независимо от того, подвергались они взысканиям за нарушение этих правил или, наоборот, всегда их тщательно соблюдали, имеют ли они водительские права, никогда их не имели или были их лишены». Обязанность управлять транспортными средствами только в трезвом состоянии, разумеется, едина для всех граждан. Но если те из них, которые никогда не нарушали данную обязанность, несут ответственность за ее соблюдение по административному законодательству, то к другим, допустившим отклонение от нее, уже предъявляются повышенные требования. Таким образом, на наш взгляд, нет достаточных оснований для отказа в праве на самостоятельное существование обязанностям, вытекающим из уголовно-правовых Запретов и составляющим юридический компонент объективной стороны содержания уголовной ответственности. Наряду с ними, в содержание уголовной ответственности могут включаться обременительные обязанности, которые соответствуют принудительной форме ее реализации, вступающей в действие в отношении лица, совершившего преступление.[11]

В философской и юридической литературе ответственность иногда трактуют как обязанность субъекта дать отчет уполномоченному лицу или органу о характере своих действий. В толковом словаре русского языка об (Ответственности говорится как о положении, при котором лицо, выполняющее какую-нибудь работу, обязано дать полный отчет в своих действиях...». По нашему мнению, какого рода обязанность не только не входит в содержание юридической ответственности в целом, но и принципиально неприемлема для уголовно-правовых отношений. Обязанность отчитаться за свои действия не содержит самостоятельного требования к поведению субъекта, выполняющего определенные социальные роли, а служит лишь средством контроля за тем, отвечает ли его деятельность возложенным на него обязанностям. Правда, в рамах контрольных отношений контролирующий и контролируемый субъекты обладают специфическими обязанностями и наделены определенной ответственностью. Но это иной вид ответственности по отношению к той, которая выступает объектом контроля.

Определение ответственности как обязанности дает отчет, по всей видимости, проистекает из ее этимологического истолкования. Действительно, ответственность может быть охарактеризована как система ответов личности на требования общества. Но именно на требования, а не на «вопрос» об их исполнении. А такие ответы даются самим поведением ответственного лица, направленные на выполнение возложенных на него обязанностей.

Подотчетность представляет собой важную, но не универсальную форму социального контроля. Широко используемая во взаимоотношениях между государственным органами, между должностными лицами, между членам общественных организаций, она не может применяться в качестве средства контроля за соблюдением гражданам уголовно-правовых запретов. Согласно конституционному принципу обеспечения обвиняемому права на защиту обязанность доказывать виновность или невиновность гражданина в совершении преступления лежит не на не самом, а на специальных государственных органах. Поэтому обязанность дать отчет в своих действиях не может входить в содержание уголовной ответственности.[12]

При рассмотрении позитивного аспекта юридической ответственности иногда в ее содержание, наряду с обязанностями, включают и субъективные права. Некоторые авторы видят проявление позитивной стороны уголовной ответственности в том числе в предоставлении гражданам права на необходимую оборону от общественно опасных посягательств, на причинение вреда в состоянии крайней необходимости и т. п. В основе этой точки зрения, думается, лежит совершенно обоснованное стремление показать, что уголовное право не сводится целиком и полностью к запретам и санкциям за их нарушение. Однако объединение в рамках понятия юридической ответственности прав и обязанностей лишает его специфики и ведет к отождествлению с понятием правоотношения.

Как уже неоднократно отмечалось, юридическая, в то числе и уголовная, ответственность выступает мерой должного социально-ролевого поведения, проявляющейся в ее совокупности определенных правовых обязанностей. Что ж касается субъективных прав, то они выражают меру дозволенного, самостоятельного, автономного поведения субъекта, исполняющего конкретные социальные роли, а также характер и степень защиты его интересов со стропы государства. «Если субъективные права воплощают начала социальной свободы и отсюда активности, инициативы, самостоятельности субъектов, - пишет С. С. Алексеев, - то юридические обязанности выражают другое начало, лежащее в основе правовых предписаний,— начало классово-определенной социальной ответственности».

Здесь только нужно уточнить, что ответственность в праве не противостоит свободе, которая, по определению Ф. Энгельса, выступает как деятельность, основанная на знании объективных законов природы и общества и следовании этим законам. В условиях правового государства ответственность отражает действие общественных закономерностей и тем самым служит важнейшим проявлением социальной свободы. Если правовые нормы социально обусловлены и обоснованны, то закрепленные в них обязанности не ограничивают свободу личности, а способствуют ее реализации в органичном единстве со свободой других людей и общества в целом.[13]

Если учитывать все это, то представляется вполне допустимым использовать термин «правовая свобода» для обозначения субстанционального и универсального средства правового регулирования общественных отношений, которое выражает и обеспечивает объективно обусловленную меру социальной свободы наряду с юридической ответственностью, но в отличие от последней проявляется не в юридических обязанностях, а в субъективных правах. Неразрывное единство прав и обязанностей участников социалистических правовых отношений базируется на принципиальном единстве правовой свободы и юридической ответственности, которое выражает целостность и социальную справедливость правового регулирования в обществе.

Предусмотренные уголовным законодательством права граждан выступают проявлением правовой свободы, а не уголовной ответственности. В силу «охранительной» специфики уголовного права к главным средствам уголовно-правового регулирования относится ответственность, объем же прав участников уголовных правоотношений сравнительно невелик. Другое дело, что уголовная ответственность направлена на охрану от преступных посягательств самого широкого круга прав граждан (права на безопасность жизни и здоровья, права на охрану чести и достоинства, права личной собственности и т. п.) Но эти права не «даруются» уголовным законом и реализуются вне уголовно-правовых отношений, которые служат только одним из средств их обеспечения.

Иногда к юридической ответственности, понимаемой в позитивном смысле, относят меры поощрения (так называемые позитивные санкции), применяемые к лицам, добросовестно выполняющим свои обязанности. По нашему мнению, поощрение следует рассматривать в качестве самостоятельного, не совпадающего с ответственностью инструмента правового регулирования. Юридическая ответственность как мера должного поведения проявляется в обязанностях, неисполнение которых влечет применение к лицу мер правового принуждения. Поощрение же выступает формой реагирования на «сверхнормативное» общественно полезное поведение, связанное с такими усилиями и результатами, которые выходят за рамки требований, определяемых ответственностью.

Представляется, что использование термина «поощрение» применительно к уголовно-правовому воздействию на поведение людей вряд ли уместно. Само по себе соблюдение уголовно-правовых запретов приносит минимальную общественную пользу, в силу чего не может считаться заслугой и влечь какие-либо поощрительные меры. Попытки же интерпретировать уголовно-правовые льготы, при меняемые к виновному в совершении преступления лиц в процессе назначения или исполнения наказания (условное осуждение, отсрочку исполнения приговора, условно досрочное освобождение от наказания и замену его боле мягким и т. п.), в качестве особых форм поощрения приводят, на наш взгляд, к девальвации понятия поощрения и его социально-правового назначения. Нельзя в одной плоскости рассматривать государственные награды за героические поступки, моральное и материальное стимулирование добросовестного труда и смягчение уголовно правового принуждения в отношении лица, лишь вставшего на путь исправления, т. е. только начавшего выполнять минимальные требования, адресованные каждом гражданину. Указанные уголовно-правовые льготы, не являясь поощрительными в собственном смысле слове влияют на изменения в правовом статусе субъекта, и характер и объем применяемого к нему принуждения тем самым изменяют содержание и форму его уголовно ответственности.[14]

В общественных отношениях, регулируемых правом, как верно отмечает В. М. Горщенев, «должен выделяться главный объект, непосредственно принимающий на себя правовое воздействие и реагирующий на него. Таким главным, непосредственным объектом и является воля участников регулируемого общественного отношения». Ту же мысль подчеркивает В. В. Лазарев, который пишет, что «между нормами права и преследуемым ими социальным эффектом всегда находится опосредующее звено - психика людей, их социально-психологические связи». Поэтому содержание юридической ответственности как средства обеспечения должного социально-ролевого поведения личности имеет субъективную сторону.

Конкретная социальная роль социального субъекта определяется не только его объективным положением в данной системе общественных отношений, но также и тем, как он сам воспринимает и оценивает, свое положение и вытекающие из него социальные функции. «Представить личность более многообразно, - пишет О. Н. Крутова, - мы сможем только тогда, когда будем учитывать, что содержательные особенности личности определены не только ее местом в системе общественных отношений, но и отношением ее к этим объективным условиям». Следовательно, поведение - ответственное или безответственное, правомерное или противоправное -непосредственным источником имеет сознание человека.[15]

Структуру человеческого сознания, как известно, образуют интеллект (мышление), чувства (эмоции) и воля. Поэтому субъективная сторона содержания уголовной ответственности представлена сочетанием интеллектуального, эмоционального и волевого компонентов. Интеллектуальный компонент состоит в осознании человеком предъявляемых ему требований. При этом субъект может не знать того, что эти требования закреплены именно уголовным законом. Важно только, чтобы он понимал, что при исполнении социальной роли он должен вести себя определенным образом. Эмоциональный компонент, который часто называют чувством ответственности, или чувством долга, проявляется в переживаниях личности, связанных с занимаемым ею ответственным положением. Наконец, волевой компонент заключается в сознательном направлении субъектом своего поведения на выполнение возложенных на него обязанностей.

По утверждению Ф. Энгельса, «человек только в том случае несет полную ответственность за свои поступки, если он совершил их, обладая полной свободой воли». Отсутствие свободы воли, т. е. психической способности принимать решения и исполнять их, исключает возможность несения социальной ответственности в любом ее виде. Причем это относится как к невменяемым лицам, которые вообще не способны отдавать отчета в своих действиях или руководить ими в силу душевной болезни, так и к тем, которые не могут предвидеть или предотвратить последствия своих действий в конкретных объективных условиях. Наделять человека ответственностью, минуя его интеллект и волю, это все равно, что возлагать «ответственность» на естественные, стихийные силы природы. Как писал С. В. Курылев, «право одинаково не в состоянии запретить, как камню падать на землю, так и случайно падать на землю человеку». И если правовой запрет, распространяемый на действие природных сил, при всей невежественности его создателя все же сравнительно безобиден, то игнорирование сознания человека в процессе правового регулирования его поведения влечет за собой произвол и несправедливость.

В основе ответственного, с точки зрения уголовного закона, поведения лица лежит его солидарное или, по крайней мере, конформистское психическое отношение к общественным интересам и социальным ценностям, охраняемым уголовным правом. Там же, где у субъекта имеется искаженное представление о социальных ценностях и нормах или пренебрежительное отношение к ним, создается субъективная возможность общественно опасного, безответственного поведения, которая переходит в действительность при совершении конкретного преступления. Субъективная сторона преступного деяния характеризуется а уголовно-правовой науке понятием вины, сущность которой состоит в отрицательном отношении лица к общественным отношениям, моральным и нравственным ценностям, правам и законным интересам других лиц. Непосредственно вина проявляется в игнорировании уголовно-правовых обязанностей либо в легкомысленном или небрежном к ним отношении.[16]

С точки зрения широкого подхода к уголовной ответственности нуждаются в корректировке традиционные представления о вине как о субъективном основании уголовной ответственности. Если понимать уголовную ответственность как меру должного поведения, адресуемую гражданам в расчете на ее добровольное исполнение, то вина выступает антиподом, психическим отрицанием ответственности, проявлением рассогласования между объективной и субъективной сторонами ее содержания. Поэтому, будучи необходимым компонентом преступления, вина служит основанием не уголовной ответственности как таковой, а принудительной формы ее реализации, основанием применения к преступнику соответствующей меры уголовно-правового принуждения.

1.2 Формы уголовной ответственности

Мы вплотную подошли к вопросу о формах уголовной ответственности. В философской литературе понятие «форма» определяется как структура материального образования, относительно устойчивая система взаимосвязей его сторон. Исходя из этого определения, можно предположить, что форма уголовной ответственности представляет собой специфический способ связи между объективной и субъективной сторонами ее содержания.

Если содержание уголовной ответственности охватывает уголовно-правовые обязанности, возложенные на субъекта, и их фактическое соблюдение, то ее форма характеризует способ формирования и осуществления ответственного поведения. Другими словами, форма уголовной ответственности - это способ ее реализации в общественных отношениях посредством соответствующего ее требованиям поведения людей. Характер формы уголовной ответственности, используемой применительно к конкретному лицу, зависит от его интеллектуально-волевого отношения к требованиям уголовно-правовых норм, проявляющегося в их соблюдении или нарушении. В связи с этим уголовная ответственность имеет две формы реализации: добровольную и государственно-принудительную.[17]

Добровольная форма реализации уголовной ответственности заключается в том, что участники общественных отношений сознательно и по своей воле соблюдают уголовно-правовые запреты и предписания или, проще говоря, не совершают преступлений. Причем мотивы воздержания лица от совершения уголовно-наказуемых деяний сами по себе не отрицают добровольного характера осуществления уголовной ответственности. Нельзя, с нашей точки зрения, согласиться с В. Н. Кудрявцевым, который полагает, что если обязанность выполнена из-за страха перед возможным наказанием, то ее исполнение носит не добровольный, а принудительный характер. Угроза наказания, содержащаяся в санкции уголовно-правовой норм представляет собой только абстрактную возможность, не действительное осуществление принуждения. Воздействие нормы уголовного права на поведение лица, даже если эффективность такого воздействия целиком и полностью достигается за счет устрашения, нельзя считать принудительным, поскольку в противном случае из социально - психологического механизма правового регулирования «выпадает» свобода воли субъектов права. Если угроза применения санкции уже и есть принуждение, то у адресатов не остается возможности свободного выбор вариантов поведения, и тогда вина за совершенное преступление падает не на лицо, нарушившее уголовно-правовой запрет, а на самого законодателя.

Прав, по нашему мнению, Ф. М. Кудин, который пишет, что «принуждение начинается там, где при отступлении от правовых требований или при его объективно обоснованной возможности компетентные органы применяю правоохранительную норму и выполняют обращении на субъекта правоприменительные действия, влекущие за собой ограничении его прав». Что же касается правомерного поведения, осуществляемого лицом без фактического воздействия на него со стороны правоохранительных органов, то оно должно признаваться добровольным независимо от мотивов.

Установление уголовно-правовых запретов рассчитана, прежде всего, на их добровольное соблюдение. Если конкретное лицо совершает преступление, то возникает противоречие между должным и сущим, между юридическим и фактическим компонентами содержания уголовной ответственности. Это вызывает необходимость принудительного воздействия на данное лицо в целях обеспечения ответственного поведения с его -стороны.[18]

По мнению А. Н. Тарбагаева, при нарушении уголовно правового запрета позитивная ответственность индивида перед обществом перестает существовать и уступает мера ответственности ретроспективной. Этот вывод логически следует из уже приводившейся позиции указанного автор: согласно которой в содержание позитивной ответственности в уголовном праве входит только правомерное поведение субъекта, но не его юридические обязанности. Однако и после совершения преступления лицо продолжав нести уголовную ответственность в том смысле, что требования уголовно-правовых норм по-прежнему распространяются на его поведение. Отклонение от установленных уголовным законом обязанностей означает не «уничтожение» ответственности как таковой, а рассогласование, сбой в нормальном механизме ее реализации, что, по общему правилу, влечет за собой изменение ее формы на государственно-принудительную, осуществляемую в рамках правоприменительной деятельности соответствующих государственных органов.

В. И. Ленин отмечал, что при изменении формы явления происходит определенная переделка его содержания. Уголовно-правовое принуждение, будучи формой обеспечения ответственного поведения со стороны лица, нарушившего уголовно-правовой запрет, имеет специфическое содержание. С нашей точки зрения, содержание уголовно-правового принуждения в полном его объеме образуют: 1) публичное осуждение преступления и лица, его совершившего, от имени государства; 2) назначение и исполнение уголовного наказания; 3) правоограничения и обременительные обязанности, не связанные с исполнением наказания или сохраняющиеся после его отбытия. Государственное осуждение осуществляется посредством вынесения судом обвинительного приговора, в котором конкретное лицо признается виновным в совершении преступления. Осуждая преступника, суд от имени государства дает ему и совершенному им деянию отрицательную социально-политическую, юридическую, нравственную оценку и публично провозглашает ее. Осуждение выступает обязательным слагаемым уголовно-правового принуждения, независимо от характера и объема последнего. В нашей стране принцип «никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе как по приговору суда и в соответствии с законом» возведен в ранг конституционного.

Вместе с тем осуждение виновного не только является необходимой предпосылкой назначения наказания, но и само содержит определенную «дозу» принудительного воздействия. Как пишет А. Н. Тарбагаев, «отрицательная оценка преступника и его поведения сама по себе резко меняет правовой статус гражданина, наносит ущерб уважению к нему со стороны окружающих, лишает человека спокойствия, уверенности в себе...». Иначе говоря, вынесение обвинительного приговора отрицательно влияет на честь и достоинство виновного, выражает официальную властную реакцию на его противоправное поведение, показывает авторитет и силу государства и права, охраняющих общественные отношения от преступных посягательств. Поэтому в ряде случаев, когда совершенное преступление требует официальной публичной оценки, но применение наказания к виновному нецелесообразно, принудительная форма реализации уголовной ответственности может ограничиваться претерпеванием лицом государственного осуждения.

Исторический опыт показывает, что чем более развиты общественные отношения; чем выше уровень морально-политического единства общества, тем острее и эффективнее воздействие публичного осуждения на сознание преступника и тем, следовательно, менее широкой становится сфера применения уголовного наказания. Еще Монтескье призывал: «Последуем природе, которая вместо бича дала человеку стыд, и пусть самая чувствительная часть наказания будет заключаться в позоре быть ему подвергнутым». Можно утверждать, что последовательный перенос центра тяжести в уголовно-правовом принуждении с наказания преступника на его политико-правовое моральное осуждение является одной из магистральных тенденций развития современной уголовно-правовой политики.

Государственное осуждение выступает проявлением принудительной формы реализации уголовной ответственности, поскольку оно направлено на обеспечение выполнения осужденным обязанностей не совершать преступлений. В связи с этим следует отметить, что многие приверженцы традиционного понимания юридической ответственности полагают, что она наступает только в том случае, если на виновного возлагается новая обременительная обязанность. На этом основании они возражают против выдвинутой С. II. Братусем трактовки юридической ответственности как принуждения к исполнению нарушенной обязанности. Так, по мнению Н. С. Малеина, такая трактовка неприемлема практически, «поскольку противоречит принципу неотвратимости ответственности, объективно способствует освобождению от ответственности за совершенное правонарушение».[19]

Трудно понять, почему принудительное исполнение обязанности способствует освобождению от ответственности, если правонарушению дается должная оценка, а нарушенная обязанность фактически выполняется. И если уж подходить к данному вопросу с практической точки зрения, то именно концепция С. Н. Братуся выглядит предпочтительнее, поскольку способствует правильному направлению правоприменительной практики. Как справедливо отмечает сам Н. С. Малеин, «дискуссия об ответственности и ее признаках могла бы носить чисто литературный и безобидный характер, если бы правильное определение понятия ответственности не имело значения для охраны правопорядка и предупреждения правонарушений». Охране правопорядка, прежде всего, способствует обеспечение исполнения каждой правовой обязанности. И в настоящее время вряд ли есть необходимость доказывать, что применение штрафных санкций, в том числе уголовного наказания, за совершение правонарушений - это далеко не самое эффективное средство их предупреждения.

В тех случаях, когда цели уголовно-правовой охраны общественных отношений могут быть достигнуты без возложения дополнительных обязанностей или правоограничений на лицо, совершившее преступление, объем уголовно-правового принуждения может и должен быть ограничен публичным осуждением виновного и, тем самым, принуждением его к соблюдению нарушенной обязанности, установленной уголовным законом. Причем это будет проявлением не безответственности преступника, а, напротив, уголовной ответственности на основе важнейшего правового принципа - экономии мер государственного принуждения. Если же связывать принудительную форму реализации уголовной ответственности целиком и полностью с применением наказания (к чему неизбежно ведет восприятие точки зрения на юридическую ответственность как дополнительную обременительную обязанность), то это значит ориентировать судебную практику на необоснованное и нецелесообразное назначение наказания каждому осужденному из-за опасения оставить его безответственным.

Вместе с тем не следует впадать и в другую крайность, т. е. полностью отрывать наказание от уголовной ответственности. Так поступает, например, А. Н. Тарбагаев, рассматривающий наказание не как форму реализации ретроспективной уголовной ответственности, а только как одно из сопутствующих ее последствий. Конечно, наказание не должно отождествляться ни с уголовной ответственностью, ни даже с уголовно-правовым принуждением. И в то же время в законодательстве и на практике наказание пока остается наиболее типичным последствием осуждения лица за совершение преступления, центральным звеном принудительного воздействия на преступника. Более того, принудительная форма реализации ответственности теряет специфический уголовно-правовой характер при ее полном отрыве от назначения наказания.

Помимо реального исполнения уголовного наказания уголовно-правовое принуждение может также выражаться в иных обязанностях и ограничениях. Они возлагаются на виновного в тех случаях, когда суд принимает решение об условном неприменении к осужденному назначенного наказания в порядке ст. 63 УК РК. Так, применяя отсрочку исполнения приговора, суд может обязать осужденного в определенный срок устранить причиненный вред, поступить на работу или учебу, не менять без согласия органа внутренних дел место жительства, периодически являться для регистрации в орган внутренних дел и т. д. Эти обязанности, обеспечиваемые угрозой обращения назначенного наказания к отбытию, выступают не чем иным, как принудительной формой реализации уголовной ответственности.

Наконец, еще один элемент уголовно-правового принуждения - обременения лица, связанные с наличием у него судимости. Судимость представляет собой особое; правовое состояние, выступающее последствием осуждения за совершение преступления, т. е. вступления в законную силу обвинительного приговора. В период отбытия наказания или иной меры уголовно-правового воздействия судимость существует как бы в скрытом виде и приобретает самостоятельное юридическое значение только тогда, когда осужденный совершает новое преступление.[20]

Сохраняясь после отбытия наказания, судимость выступает своего рода «остаточным явлением» уголовно-правового принуждения, закрепляющим результаты карательно-воспитательного процесса и в ряде случаев влекущим дополнительные правоограничения для осужденного (установление административного надзора, недопустимость замещения определенных должностей и т. п.). В течение этого срока субъект продолжает нести бремя официальной оценки, государственного осуждения за совершенное преступление. Поэтому судимость нужно рассматривать как составную часть принудительной формы реализации уголовной ответственности, а не как ее последствие. Полное прекращение уголовно-правового принуждения в отношении лица, виновного в совершении преступления, таким образом, совпадает с моментом погашения или снятия с него судимости в установленном законом порядке. Действующее уголовное законодательство связывает судимость не только с фактом осуждения виновного, но и с назначением ему наказания, независимо от того, отбывалось оно реально или нет. Освобождение лица от наказания в силу потери им общественной опасности к моменту рассмотрения дела в суде (ч. 2 ст. 68 УК РК), сопровождающееся вынесением обвинительного приговора, судимости не порождает. Следует поддержать высказанные в литературе мнения о том, что судимость должна быть обязательным последствием публичного осуждения, заключенного в обвинительном приговоре, независимо от факта назначения наказания.

Понятие принудительной формы реализации уголовной ответственности характеризует государственно-принудительные меры, применяемые к лицам, виновным в совершении преступлений, т. е. добровольно не выполнившим позитивные требования уголовно-правовых норм. Однако действующее уголовное законодательство предусматривает и иные формы принуждения, которые не связаны с уголовной ответственностью. Речь идет о мерах медицинского характера, применяемых в принудительном порядке к невменяемым лицам, алкоголикам и наркоманам (ст. 88 УК РК).

Что касается принудительного лечения алкоголиков и наркоманов, то его применение регулируется уголовным, законодательством лишь постольку, поскольку сопровождает осуждение данных лиц за совершение преступления. Вызвано это тем, что алкоголизм и наркомания являются существенными криминогенными факторами и одновременно серьезными препятствиями достижению целей наказания. Можно утверждать, что правоограничения, указанные в ст. 88 УК РК, лишь сопутствуют уголовно-правовому принуждению и имеют административно-правовую природу.

Иначе, на наш взгляд, обстоит дело с принудительными мерами медицинского характера, используемыми в отношении невменяемых. К этим мерам приходится прибегать в тех случаях, когда лицо, находившееся в состоим, невменяемости (т. е, неспособное отдавать себе отчета своих действиях или руководить ими вследствие хронической душевной болезни, временного расстройства душевной деятельности, слабоумия или иного болезненно, состояния), совершило деяние, которое по своим объективным признакам соответствует преступлению.[21]

Широкое понимание юридической ответственное позволяет углубить традиционные представления о значении невменяемости, которая обычно рассматривается к; обстоятельство, исключающее необходимый признак субъекта преступления, вину лица в совершенном деянии и на этом основании - его осуждение и назначение наказан. Представляется, что с социально-философской точки зрения состояние невменяемости означает психическую не способность личности нести социальную ответственное в любом виде, т. е. осознанно выполнять принятые в обществе социально-ролевые требования.

Уголовное законодательство исходит из презумпции вменяемости всех лиц, на которых распространяются уголовно-правовые запреты. Это связано с тем, что невменяемость представляет собой отклонение, встречающееся достаточно редко. К тому же закон в силу присущей ему нормативности не обладает такой степенью избирательности, которая позволяла бы «проникнуть» внутренний мир человека. Поэтому обязанности не совершать преступлений адресуются всем гражданам, достигшим установленного возраста, а психическое состояние лиц, совершивших общественно опасные деяния, определяются с использованием уголовно-процессуальных средств.

Общественно опасное деяние, совершенное невменяемым, выявляет, с одной стороны, его опасность общества, а с другой стороны, субъективную неспособность данной личности нести социальную, в том числе уголовную, ответственность. Этими моментами определяется социальное назначение принудительных мер медицинского характера, которые призваны защитить обществ и его членов от новых эксцессов со стороны душевно больного и в то же время вернуть его к нормальной психической деятельности, а тем самым - восстановить ее в качестве субъекта социальной ответственности.

В юридической литературе высказано мнение, согласно которому лица, подвергающиеся принудительным мера медицинского характера в порядке ст. ст. 88 УК РК, не являются субъектами уголовно-правовых отношений. Подобная точка зрения имеет рациональное зерно, поскольку выражает принципиальное отличие отношений с участием невменяемых от типичных уголовных правоотношений, в рамках которых реализуется уголовная ответственность. Однако меры принудительного лечения невменяемых лиц предусмотрены уголовным законом к только им, и применяются они в связи с совершением деяний, имеющих внешнее сходство с преступлениями. Поэтому при отрицании уголовно-правового характера норм, закрепленных в ст. ст. 58-—61 УК РСФСР, и соответствующих правоотношений полностью теряется их отраслевая принадлежность.[22]

Для того чтобы избежать этого и вместе с тем выделить уголовную ответственность в качестве сердцевины уголовно-правовых явлений, необходимо, очевидно, различать понятия «правоотношения в уголовном праве» (все правовые отношения, складывающиеся на основе действия уголовно-правовых норм) и «уголовно-правовые отношения» (основные, типичные юридические отношения, обеспечивающие функционирование уголовной ответственности). Кроме того, необходимо, с нашей точки зрения, разграничивать такие категории, как «принуждение в уголовном праве» и «уголовно-правовое принуждение»; первая охватывает все предусмотренные уголовным законом принудительные меры, вторая характеризует принудительную форму реализации уголовной ответственности.

Помимо принудительных мер медицинского характера за пределы уголовной ответственности также должна быть выведена смертная казнь как исключительная мера наказания. Смертная казнь представляет собой кару в предельно обнаженном виде, лишенную каких бы то ни было воспитательных свойств. Поэтому ее применение означает не проявление уголовной ответственности, а отказ государства от признания впредь осужденного субъектом социальной ответственности. Смертная казнь исключает человека из числа участников общественных отношений, и в этом, прежде всего, заключается ее исключительный характер.

Для более глубокого осмысления механизма реализации уголовной ответственности необходимо подробнее остановиться на условиях, при которых она приобретает государственно-принудительную форму. Если обратиться к юридической литературе, то можно заметить, что момент наступления уголовной ответственности, понимаемой ретроспективном значении, определяется по-разному. Он связывается, в частности, с фактом совершения преступления, с привлечением лица в качестве обвиняемого, с вынесением обвинительного приговора. Дискуссия по этому вопросу, разумеется, вовсе не случайна. Она отражает различные подходы к сущности уголовной ответственности, ее, соотношению с уголовным правоотношением, наконец, к самому пониманию уголовного правоотношения.

В нашу задачу не входит специальное рассмотрение проблем соотношения ответственности и правоотношении в уголовном праве. Эти проблемы нашли обширное освещение на страницах юридической печати. И здесь ограничимся приведением положений, которые по нашему мнению, наиболее точно характеризуют диалектику правового отношения и юридической ответственности.[23]

1. Понятие правоотношения «сложилось в юридической науке для обозначения закона существования и функционирования правовой материи - органической нерасторжимой связи между субъективными правами и обязанностями». Иными словами, правоотношения выступают в качестве универсального средства, с помощью которого правовые нормы воплощаются в общественной жизни. Различаются только уровни функционирования правовых отношений и степень персонализации их участников. Помимо конкретных правоотношение между отдельными субъектами, существуют также общие (общерегулятивные, общеохранительные) правовые отношения, в которых участвуют все субъекты права по принципу «каждый с каждым и все вместе — с государством».

2. Правоотношение является внешней формой бытия юридической ответственности. В отличие от внутренней формы, представляющей собой способ связки между элементами ее содержания, правоотношение служит формой взаимосвязи юридической ответственности в правовой свободы субъектов, выполняющих определенные социальные роли в системе общественных отношений. Непосредственно данная взаимосвязь проявляется в корреспондирующем единстве субъективных прав и обязанностей, и глубинным основанием имеет потребность в гармоничном сочетании общественных, групповых и личных интересов. Уголовная ответственность - это атрибут уголовно-правового отношения, выражающийся в предусмотренных уголовным законом обязанностях граждан перед обществом. Уголовная ответственность не может существовать до или вне правоотношений. Момент ее возникновения, изменения или прекращения для конкретного лица всегда связан с возникновением, изменением или прекращением уголовно-правовых отношений с его участием. И в то же время уголовно-правовое отношение шире уголовной ответственности, поскольку в его содержание включаются не только обязанности граждан, но и их права, а также права и обязанности государства по отношению к гражданам.

3. Подобно тому, как каждая социальная роль осуществляется в условиях определенного типа социального взаимодействия, юридическая ответственность каждого вида существует и реализуется в рамках соответствующих правоотношений. Двум формам реализации юридической ответственности (добровольной и государственно-принудительной) соответствуют два вида правовых отношений. Для их обозначения используют различную терминологию, называя первый вид правоотношений «регулятивными», «позитивными», а второй — «охранительными», «негативными». Эти наименования представляются не совсем точными. Для характеристики подобных видов уголовно-правовых отношений остановимся пока на терминах «общие» и «специальные». Субъекты общих правоотношений являются адресатами позитивных требований уголовной ответственности, рассчитанных на их добровольное исполнение, а специальные уголовно-правовые отношения обеспечивают принудительную форму ее реализации.

С достижением необходимого возраста конкретный субъект вступает в общие уголовно-правовые отношения и начинает нести ответственность за соблюдение уголовного законодательства, т. е. обязанности не совершать преступные деяния. Нарушение им уголовно-правового запрета означает, помимо всего прочего, игнорирование возможности добровольной реализации уголовной ответственности. В соответствии с довольно распространенной точкой зрения, с момента совершения преступления уже возникают специальные уголовно-правовые отношения и ретроспективная уголовная ответственность, понимаемая как обязанность виновного понести наказание за совершенное деяние. При этом исходят из того, что подобная обязанность носит объективный характер и не зависит от деятельности правоприменительных органов. Так, Б. С. Базылев полагал, что суд «не создает обязанности лица понести наказание, такая обязанность возникает объективно из факта нарушения и в силу предписания закона. Суд не может своим решением создавать юридическую ответственность. Суд только подтверждает возникшую у лица обязанность понести наказание». Но посмотрим, так ли это на самом деле.

Преступление действительно представляет собой факт объективной реальности. Однако можно ли на этом основании утверждать, что его совершение само по себе порождает у лица обязанность понести меру принуждения? Возникает вопрос: какое именно наказание обязано понести лицо, совершившее преступное деяние? Например, если гражданин совершил кражу государственного имущества без отягчающих обстоятельств, то согласно ч. 1 ст. 77 УК РК он может быть подвергнут наказание в виде лишения свободы на срок до трех лет, или исправительных работ на срок до двух лет, или штрафа от двухсот до пятисот месячных расчетных показателей. Кроме того, при определенных обстоятельствах к нему могут быть применены условное осуждение к лишению свободы с обязательным привлечением к труду, условное осуждение, отсрочка исполнения приговора. Так какую же именно меру уголовно - правового принуждения обязан нести субъект сразу после совершения указанного преступления.[24]

В уголовном законодательстве практически нет абсолютно определенных санкций, и спектр возможных - неблагоприятных последствий для виновного весьма широк. Причем если даже преступник является с повинной, намереваясь подчиниться заслуженному наказанию, то последнее не происходит автоматически, - необходимо соблюсти установленный процессуальный порядок и вынести обвинительный приговор суда.

Обязанность понести наказание вообще — это абстракция, которая может существовать лишь в теоретических построениях, но не в объективной действительности. Реальной и конкретной такая обязанность становится лишь после того, как суд на основании исследования всех обстоятельств дела и доказательств вины подсудимого дает юридическую оценку его деянию и назначает определенную меру уголовно-правового принуждения. Иначе говоря, обязанность понести наказание не возникает сама по себе из факта совершения преступления, а возлагается на виновного обвинительным приговором суда. Подобный вывод основан на основании Конституции РК, в соответствии с которой «никто не может быть признан виновным в совершении преступления, а также подвергнут уголовному наказанию иначе, как по приговору суда и в соответствии с законом».

Позиция наших оппонентов имеет рациональное зерно, стоящее в том, что суд назначает наказание не произвольно, а на основе объективных фактов и требований закона. Однако наделение виновного принудительной обязанностью (персонализация уголовно-правового принуждения) всегда опосредуется правоприменительной деятельностью органов правосудия. Таким образом, для возникновения специальных уголовных правоотношений, обеспечивающих принудительную форму реализации уголовной ответственности, необходим сложный юридический состав, в который входят факт совершения преступления и вынесение судом обвинительного приговора.

Совершенное преступное деяние деформирует общие уголовно-правовые отношения, но еще не влечет за собой специальных правоотношений. С получившим известность фактом совершения преступления связано возникновение уголовно-процессуальных отношений, в рамках которых осуществляется установление этого факта, собирание и уценка его доказательств и, наконец, переход от добровольной к государственно-принудительной форме реализации уголовной ответственности, от общих к специальным уголовным правоотношениям с участием виновного.

М. С. Строгович, исходивший из того, что уголовно-правовые отношения возникают лишь с момента совершения преступления, утверждал: «Уголовно-процессуальные отношения возникают, создаются, развиваются для того, чтобы установить, действительно ли возникло уголовно-правовое отношение, существует ли оно». Поскольку, с нашей точки зрения, общие уголовно-правовые отношения существуют до факта совершения преступления, то эту мысль можно интерпретировать следующим образом: уголовно-процессуальные отношения призваны обеспечить установление того, нарушены ли общие уголовные правоотношения, а если нарушены и серьезно, то они должны придать им иную форму. Если уголовно-правовое отношение выступает внешней формой уголовной ответственности, то своей внешней формой оно имеет уголовно-процессуальное отношение.

Следует подчеркнуть, что осуждение преступника изменяет его правовой статус, но не означает «отмены» его участия в общих уголовно-правовых отношениях. Отбывая меру уголовно-правового принуждения, осужденный продолжает нести обязанности по соблюдению уголовно-правовых запретов. Но в этот период исполнение данных; обязанностей обеспечивается в том числе реальным принудительным воздействием на него. [25]

Среди ученых-юристов вызывает разногласия вопрос о том, можно ли считать субъектом специальных уголовных; правоотношений и уголовной ответственности невиновного, осужденного вследствие ошибки или сознательных: противозаконных действий работников правоохранительных органов. С точки зрения отстаиваемого в настоящей работе подхода, такое лицо является участником общих; уголовных правоотношений и несет уголовную ответственность, добровольно соблюдая ее требования. Применение к нему уголовно-правового принуждения свидетельствует о неправильном, несправедливом избрании по отношению к нему принудительной формы реализации уголовной ответственности. Однако на этом основании нельзя, на наш взгляд, утверждать, что при осуждении невиновного не возникает специальных уголовных правоотношений и он не несет уголовную ответственности в принудительном порядке. Как правильно отмечает Л. Б. Багрий - Шахматов, считать так - значит закрывать глаза на реальность и вольно или невольно смягчать вину лиц, допустивших самую страшную для правосудия ошибку. Невиновный, подвергнутый уголовному наказанию, выступает фактическим, но ненадлежащим субъектом специальных уголовно-правовых отношений, и его оправдание означает приведение формы реализации уголовной ответственности в соответствие с ее подлинным содержанием.

Подведем некоторые итоги. Изложенное выше позволяет сформулировать одно из возможных определений понятия уголовной ответственности, отражающее ее сущность, содержание и формы реализации.

Уголовная ответственность — это установленная уголовным законом мера должного поведения, соответствующая охранительной стороне социальных ролей участников общественных отношений, проявляющаяся в совокупности обязанностей не совершать преступления и реализующаяся в форме добровольного соблюдения данных обязанностей, а в случае их виновного нарушения — посредством принудительного воздействия со стороны государства.

Правомерность концепции, на основе которой сформулирована приведенная дефиниция, ее практическая значимость, по всей видимости, нуждаются в дальнейшей мотивировке. Но если допустить, что эта концепция имеет право на существование, то возникает вопрос о возможности и путях ее осуществления на законодательном уровне. Следует признать, что предлагаемое широкое понятие уголовной ответственности не может быть безболезненно воспринято действующим законодательством без его существенной перестройки. Однако в ходе подготовки реформы уголовного законодательства необходимо, по нашему мнению, серьезное уточнение фундаментальных уголовно-правовых понятий с тем, чтобы каждое из них соответствовало достижениям общественно-политических наук, глубже отражало социальную сущность правовых явлений.

В этой связи представляется целесообразным при проведении кодификации уголовного законодательства использовать термин «уголовное принуждение» там, где действующий закон говорит об уголовной ответственности. Что же касается понятия «ответственность», то оно, с нашей точки зрения, должно быть применено при формулировании принципиальных положений уголовного закона, в которых следует подчеркнуть социально-политический смысл данной категории, ее органичную связь не только с уголовным принуждением, но в первую очередь с обязанностями граждан по соблюдению уголовно-правовых норм. В частности, статью, закрепляющую принцип равенства перед уголовным законом, можно было бы изложить в следующей редакции: «Все лица, на которых распространяется действие настоящего законодательства, несут ответственность за его соблюдение независимо от происхождения, социального и имущественного положения, рисовой и национальной принадлежности, пола, образовании, языка, отношения к религии, рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств...»

Иначе, на наш взгляд, чем это традиционно делается, следует подойти к определению понятия «мера уголовной ответственности». До сих пор оно трактовалось в значении меры государственного принуждения, применяемой к преступнику. Однако это представляется верным, и то лишь отчасти, в отношении принудительной формы реализации уголовной ответственности. Как известно, в философской науке понятие меры определяется как предел, количественная граница существования явления в данном качестве. Исходя из этого, меру уголовной ответственности можно охарактеризовать как юридические и фактические, объективные и субъективные границы, в которых она существует для лица, выполняющего определенные социальные роли в системе общественных отношений.

Юридическую границу уголовной ответственности образует круг обязанностей, за пределами которых она переходит в другое качество (другой вид юридической ответственности) либо вообще перестает существовать. Психическая способность лица сознавать характер своих действий и руководить ими образует субъективную границу уголовной ответственности. Совершение преступления свидетельствует о нарушении меры уголовной ответственности и, по общему правилу, влечет переход ее в иное качество, проявляющееся в принудительной форме и соответствующем содержании.

Нуждается в определенной корректировке и понимание принципа неотвратимости ответственности в уголовном праве. Обычно он трактуется как необходимость раскрытия и публичного осуждения каждого преступления. С учетом изложенного подхода принцип неотвратимости ответственности можно определить как требование безусловной обязательности соблюдения уголовно-правовых запретов всеми гражданами, к которым они адресованы. И в случае его нарушения лицо привлекается к уголовной ответственности не потому, что она выступает только государственной реакцией на совершенное преступление, а в связи с тем, что данный субъект уже нес уголовную ответственность, но допустил безответственное поведение с точки зрения уголовного закона.[26]

1.3 Основания уголовной ответственности

В вопросе об основании уголовной ответственности есть два аспекта - философский и юридический.

Философский аспект заключается в том, что ответственность (не только уголовную, но и любую другую) следует возлагать только тогда, когда у субъекта была свобода выбора поведения, т.е. он мог поступить в соответствии с требованиями закона, но игнорировал эту возможность и поступил иначе, нарушив правовой запрет. Вопрос, однако, заключается в том, насколько человек свободен в выборе своего поведения. Ответ на него дается в трех направлениях.

Сторонники одного из них утверждают, что внешние обстоятельства жестоко управляют человеком, обусловливают его поведение, заставляя поступать только так, а не иначе.

Для другого направления взглядов на поведение человека –

индетерминистического – характерна противоположная крайность. Оно утверждает, что поведение человека никогда ничем не обусловлено, что он всегда и везде волен поступать так, как ему заблагорассудится.

Третье направление отрицает и фаталистические и индетерминистические взгляды на поведение человека как на ненаучные. Оно признает детерминизм, то есть причинную обусловленность сознания и воли человека, а, следовательно, и его поведения, окружающими его условиями, его потребностями, социальным опытом.

Человек не может быть независимым от окружающих его обстоятельств, то есть от явлений природы и общества. Но эта зависимость не уничтожает его возможности избирать тот или иной вариант поведения в определенной конкретной ситуации.

Юридический аспект вопроса заключается в том, за какие именно деяния и при каких условиях она должна наступать. Об этом сказано в ст. 3 УК, озаглавленной «Основание уголовной ответственности». В ней говорится: «Единственным основанием уголовной ответственности является совершение преступления, а именно, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом. Никто не может быть подвергнут повторно уголовной ответственности за одно и то же преступление».

Из этой законодательной статьи можно сделать следующие выводы:

1. Единственное и достаточное основание уголовной ответственности – наличие в совершенном деянии состава преступления. Раскрывает понятие состава преступления уголовно-правовая теория. Под составом преступления понимается совокупность объективных и субъективных признаков, описывающих в УК общественно опасное деяние в качестве преступления. УК объявляет какие деяния являются преступными, описывая их в диспозиции статьи Особенной части и в статьях Общей части. С помощью объективных признаков описываются общественные отношения (объект преступления), которые УК охраняет, само деяние и его последствия (объективная сторона преступления). С помощью субъективных признаков дается описание вины, мотива, цели при совершении деяния (субъективная сторона преступления) и требования, которым должен отвечать человек, совершающий преступное деяние (субъект преступления).

2. Только в деянии может иметь место состав преступления. Отсюда следует, что УК гарантирует не привлечение к уголовной ответственности за мысли, убеждения, взгляды, воззрения, каковы бы они ни были, если они выражены в любой иной форме, кроме совершения деяния, предусмотренного уголовно-правовой нормой. Только совершение такого деяния создает основание уголовной ответственности.

3. Деяние, в котором усматривается состав преступления, должно быть общественно опасным, то есть существенно нарушать общественные отношения, охраняемые УК, или ставить их под угрозу нарушения. В самой статье 3 УК, говорящей об основании уголовной ответственности, не указывается, что деяние должно быть общественно опасным. Однако такой вывод вытекает из других статей УК. Так, в ст. 9 говорится, что УК определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями. В ст. 19 говорится, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.

Общественная опасность, присущая деянию, - это объективная категория. Если УК объявил деяние преступным, то это не значит, что он наделил его общественной опасностью. Как раз наоборот. Оно потому то и объявлено преступным, что обладает независимо от воли законодателя такой опасностью. Задача законодателя как раз и заключается в том, чтобы, выявив общественную опасность деяния, установить наиболее эффективный способ борьбы с ним.

Если общественная опасность деяния отсутствует, хотя бы оно и подпало под признаки деяния, предусмотренного УК, оно не является преступлением, так как в нем нет состава преступления. Следовательно, нет и основания уголовной ответственности. На это прямо указывает ч.2 ст. 9 УК [27]. Это вытекает из других частей УК, говорящих об обстоятельствах, исключающих преступность деяния [28].

4. Для установления основания уголовной ответственности необходимо сравнить совершенное общественно опасное деяние с описанным в УК. Если они совпадают, то, значит, в совершенном деянии есть состав преступления и, следовательно, есть основание уголовной ответственности. И наоборот, если совершенное деяние, хотя и обладает общественной опасностью, но по какому- то признаку не совпадает с описанным в УК, то оно не содержит состава преступления. Значит, нет и основания и уголовной ответственности. УК не предусматривает, например, в качестве преступления подстрекательство к самоубийству или содействие самоубийству, хотя эти деяния общественно опасны. Следовательно, совершение их не повлечет уголовной ответственности (отсутствует основание). Статья 3, часть 2 запрещает применение уголовного закона по аналогии.

Основание уголовной ответственности появляется с момента совершения общественно опасного деяния, содержащего состав преступления. Но для ее возложения на конкретное лицо нужен юридический документ – вступивший в законную силу обвинительный приговор суда. Он и является основанием реализации уголовной ответственности.

В числе принципов УК в ст. 14 сформулирован принцип равенства граждан перед законом, в соответствии с которым, лица, совершившие преступление, подлежат уголовной ответственности независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

Указанная норма подчеркивает конституционное право на равенство людей перед законом и судом (ч. 1 ст. 14 Конституции РК), раскрывая его содержание. Из этого следует, что никакие обстоятельства не могут ставить то или иное лицо в смысле основания его ответственности в привилегированное или, наоборот, в ухудшенное положение.

В соответствие с ч. 2 ст. 6 УК (статья излагает принцип справедливости) никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление. Это положение также является конституционным (ч. 3 ст. 77 Конституции РФ).

Запрещается дважды привлекать за одно и то же преступление только к уголовной ответственности. Однако сочетаться уголовная ответственность с другими видами правовой ответственности может. Например, суд постановил взыскать с осужденного материальный ущерб, причиненный преступлением, то есть привлек к уголовной и гражданско-правовой ответственности. Кроме того, администрация по месту работы уволила лицо в связи с совершением им преступления с работы (применила дисциплинарную ответственность).

1.4 Возраст с которого наступает уголовная ответственность

Достижение установленного Уголовным кодексом РК возраста – одно из общих условий привлечения лица к уголовной ответственности (ст. 15 УК).

Необходимость установления в законе минимального возраста уголовной ответственности обусловлена прежде всего тем, что это обстоятельство неразрывно связано со способностью лица осознавать значение своих действий и руководить ими. Привлечение малолетнего к ответственности за действия, опасность которых он не осознает, недопустимо.

Возраст уголовной ответственности не может быть установлен в законе произвольно. Прежде всего, учитываются данные наук физиологии, общей и возрастной психологии и педагогики о возрасте, начиная с которого у нормально развивающегося подростка формируются указанные выше способности. Многие запреты, которым государство придает значение правовых, доступны и для понимания малолетнего ребенка: нельзя присваивать чужое, нельзя обижать других и т.д. Однако для привлечения лица к уголовной ответственности требуется, чтобы у него были известный уровень правового сознания, способность оценивать не только фактическую сторону своих поступков, но и их социально-правовую значимость.

Достижение установленного возраста уголовной ответственности предполагает также наличие у лица способности правильно воспринимать уголовное наказание, ибо только в этом случае оно может достигнуть своей цели.

Таким образом, минимальный возраст уголовной ответственности не может быть ниже возраста, когда у человек образуются определенные правовые представления, когда он в состоянии уяснить и усвоить уголовно-правовые запреты. Однако этого недостаточно для установления возраста уголовной ответственности. Процесс ускорения физического и интеллектуального развития подрастающего поколения (акселерация) неизбежно ведет к тому, что и способность правильно оценивать свое поведение будет проявляться во все более раннем возрасте. Но это не потребует обязательного снижения возраста уголовной ответственности.

Необходимо учитывать также возможности общества бороться с общественно опасными действиями подростков без применения уголовного наказания, путем воспитательных мер. Очевидно, определение возраста ответственности – вопрос не только социально-психологический или педагогический, но и вопрос уголовной политики. Чем цивилизованнее общество, тем выше может быть и возраст уголовной ответственности.

Четкое закрепление в законе возраста, до достижения которого уголовная ответственность невозможна, соответствует принципу законности. Оставление этого вопроса на усмотрение суда привело бы к произволу и нарушению принципа равенства перед законом.

Современное зарубежное уголовное законодательство в основном стоит на позиции закрепления в законе минимального возраста уголовной ответственности. Из новейших кодексов только УК Франции традиционно избегает этого. Однако шаг в этом направлении сделан. Статья 122-8 УК Франции устанавливает: «К несовершеннолетним, признанным виновными в совершении преступных деяний, применяются меры защиты, помощи, меры по осуществлению надзора и принудительные меры воспитательного характера в условиях, определенных специальным законом. Этот закон определяет также условия, при которых могут назначаться наказания несовершеннолетним, старше тринадцати лет[29]».

В Российском уголовном законодательстве вопрос о минимальном возрасте уголовной ответственности решался по-разному. Дореволюционное уголовное право считало таковым возраст в десять лет. Однако это положение закона не было чересчур категоричным.

В первые годы советской власти возобладала точка зрения о

необходимости применения к несовершеннолетним преступникам в первую очередь мер воспитательного характера. Декрет СНК РСФСР от 14 января 1918 года «О комиссиях для несовершеннолетних» установил, что уголовная ответственность в судебном порядке наступает с 17-летнего возраста[30].

Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. определил возраст уголовной ответственности, как общее правило с 16 лет, а для подростков от 14 до 16 лет – факультативно, если комиссия по делам несовершеннолетних не сочтет возможным ограничиться мерами медико-педагогического воздействия.

Уголовный кодекс РК 2002 г. сохранил дифференцированный подход к установлению возраста уголовной ответственности. Согласно ст. 15 УК РК уголовной ответственности подлежит лицо, по общему правилу достигшее 16 лет к моменту совершения преступления. В ч. 2 ст. 15 УК перечислены отдельные преступления, при совершении которых ответственность наступает с четырнадцати лет. Этот перечень несколько изменен (главным образом, в сторону сужения) по сравнению с ранее действовавшим кодексом. Новый перечень включает следующие три группы составов: а) тяжкие преступления против личности; б) большинство имущественных преступлений; в) некоторые из преступлений против общественной безопасности.

Анализ составов преступлений с более низким возрастом уголовной ответственности позволяет определить, по каким критериям они выделены. Прежде всего, это преступления достаточно высокой степени общественной опасности. Однако это не единственный и даже не основной критерий. Из числа преступлений, отнесенных уголовным законом к категории тяжких и особо тяжких, лишь небольшая часть влечет ответственность с четырнадцати лет. В то же время не все преступления, включенные в перечень, являются тяжкими.

Другим критерием является форма вины: подростки в возрасте от 14 до 16 лет не несут ответственности за неосторожные преступления. Ранее закон делал исключения для неосторожного убийства. Теперь и за лишение жизни по неосторожности ответственность наступает с 16 лет.

При дифференциации возраста уголовной ответственности учтена, и возможность несовершеннолетних по-разному воспринимать и оценивать различные правовые запреты. В перечень преступлений, ответственность за которые наступает с 14 лет, включены лишь такие деяния, общественная опасность которых доступна пониманию в этом возрасте. Как видно из перечня, речь идет о посягательствах на жизнь, здоровье, половую свободу, отношения собственности и общественную безопасность.

Установление общего возраста уголовной ответственности с 16 лет не означает, что именно с этого возраста наступает ответственность за любое преступление, не упомянутое в ч. 2 ст. 15 УК. В Уголовном кодексе имеются и такие преступления, которые в силу особых признаков субъекта или особенностей объективной стороны могут быть осуществлены лишь совершеннолетними.

Лица, не достигшие восемнадцати лет, практически не могут быть субъектами воинских и должностных преступлений, а также многих преступлений, связанных с нарушением различных правил безопасности на транспорте, во взрывоопасных производствах и т.д. Последнее связано с тем, что законодательством о труде запрещается применение труда лиц моложе 18 лет на работах, связанных с вредными или опасными условиями труда.

Установление строго формализованной возрастной границы уголовной ответственности имеет важное общепредупредительное значение, является одним из выражений регулирующей функции права и служит гарантией против субъективизма и произвола. Поэтому при привлечении к уголовной ответственности несовершеннолетнего большое значение придается точному установлению возраста виновного. Этот вопрос решается в судебной практике применительно к требованиям уголовного процесса. Лицо считается достигшим определенного возраста не в день рождения, а начиная со следующих суток. Общественно опасные действия, совершенные в день шестнадцатилетия (или четырнадцатилетия), не могут рассматриваться как преступление и не влекут уголовной ответственности.

Установление в Уголовном кодексе фиксированного возраста уголовной ответственности означает, что лицо, достигшее 16-летнего возраста, а в определенных случаях 14-летнего возраста, может быть субъектом преступления и нести ответственность в уголовном порядке за свои общественно опасные действия. Но из этого не следует, что уголовный закон признает этих лиц в полной мере социально зрелыми. До достижения восемнадцати лет они считаются несовершеннолетними. Понятие «лицо, не достигшее восемнадцатилетнего возраста» и «несовершеннолетний» являются синонимичными. Несовершеннолетние старших возрастных групп за свои преступления несут именно уголовную ответственность, а не какую-либо иную, с применением почти всех мер уголовного наказания. Данное положение российского уголовного права служит целям общей превенции. Разумеется, это не означает, что несовершеннолетние несут ответственность наравне со взрослыми. Выражением принципов гуманизма, индивидуализации ответственности и экономии репрессии являются нормы, регулирующие вопросы назначения наказания несовершеннолетним, условия и порядок отбывания ими наказания, освобождения от наказания и от уголовной ответственности.

1.5 Освобождение от уголовной ответственности

Уголовная ответственность – это ответная реакция государства на

преступление. Достижение целей борьбы с преступностью в ряде случаев возможно без привлечения виновных лиц к уголовной ответственности. Уголовный закон гласит, что «лицо… может быть освобождено от уголовной ответственности… »[31]. Слово «освободить» в русском языке имеет несколько значений: избавить от чего-нибудь (уже существующего), дать возможность не делать что-нибудь (еще не существующего). Термин «может» свидетельствует о том, что освобождение от уголовной ответственности имеет субъективно-оценочный характер, то есть при реализации обязанности виновного понести ответственность, правоприменительные органы руководствуются своей оценкой ее целесообразности в том или ином случае и действуют на основании уголовного и уголовно-процессуального закона и от имени государства.

Следовательно, освобождение от уголовной ответственности означает, что государство отказывается от осуждения лица, то есть вынесения ему выраженной в обвинительном приговоре отрицательной оценки (осуждения, порицания). Иначе говоря, виновный освобождается от обязанности отвечать перед государством за содеянное, оно отказывается применять в отношении него меры государственного принуждения с их неизбежным правовым последствием – судимостью лица, совершившего общественно опасное деяние.

Необходимо иметь в виду, что прежде чем решать вопрос об освобождении от уголовной ответственности, следует определить факт совершения лицом преступления. Лишь после того, как установлена вина субъекта и его с полным основанием, можно именовать преступником, должен решаться вопрос об индивидуализации уголовной ответственности виновного с учетом его личных, семейных обстоятельств, интересов потерпевшего, характера и тяжести совершенного преступления.

В этой связи, важное значение, имеет вопрос о границах освобождения от уголовной ответственности. Что касается начального момента, то в соответствии с действующим уголовно-процессуальным законом освобождение от уголовной ответственности возможно в стадии предварительного расследования, в распорядительном и судебном заседаниях и даже до возбуждения уголовного дела. Конечная граница – стадия судебного разбирательства, но только до вынесения обвинительного приговора, после этого речь может идти уже об освобождении от уголовного наказания.[32]

Следовательно, вопрос об освобождении лица возникает, если имеются основания привлечь это лицо к уголовной ответственности, и вместе с тем существуют реальные объективные и субъективные условия, свидетельствующие о том, что уголовную ответственность применять нецелесообразно.

Основания освобождения от уголовной ответственности в законе указаны применительно к каждому из видов освобождения. Вместе с тем различия в основаниях освобождения от уголовной ответственности не меняют юридической природы совершенного деяния: оно было преступным в момент его совершения и остается таковым в момент освобождения лица от уголовной ответственности. Законодатель во всех случаях освобождения от уголовной ответственности, изменяя средства борьбы с противоправными деяниями небольшой тяжести, не исключает их из числа преступлений.

Казахстанскому законодательству известны следующие виды освобождения от уголовной ответственности: освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (ст. 65 УК); в связи с примирением с потерпевшим (ст. 67 УК); в связи с изменением обстановки (ст. 68 УК); в связи с истечением срока давности (ст. 69 УК).

Несмотря на специфику каждого в отдельности вида освобождения от уголовной ответственности, всех их объединяют общие признаки, позволяющие оценивать их как единый правовой институт. Во-первых, содеянное субъектом в каждом случае оценивается по закону как преступление. Любые другие варианты освобождения от поступков, не оцениваемых уголовным законом как преступное посягательство, не могут быть отнесены к нормам, позволяющим отнести их к освобождению от уголовной ответственности.

Во-вторых, освобождение от уголовной ответственности предполагает, что совершено преступление небольшой тяжести, либо небольшой и средней тяжести, а лицо, его совершившее, перестало быть общественно опасным. Значит, цели, поставленные перед уголовным наказанием (ст. 38 УК), уже достигли своего предназначения, а реальное применение наказания в силу позитивного послепреступного поведения виновного уже потеряло смысл. Реализация уголовной ответственности в полном объеме была бы актом, противоречащим принципам уголовного права, в частности, принципу справедливости.

В - третьих, лицо, совершает преступление определенной тяжести

впервые[33].

Освобождение от уголовной ответственности означает, что правовые последствия совершенного преступления устранены и связаны с полной реализацией прав и обязанностей субъекта. Уголовно-правовые отношения между государством и виновным в этом случае прекращаются. Факт совершения нового преступления после освобождения от уголовной ответственности не порождает неоднократности, и новое преступление должно квалифицироваться как совершенное впервые.

Таким образом, освобождение от уголовной ответственности означает выраженное в официальном акте компетентного органа решение освободить лицо, виновное в совершении преступления и связанного с этим применения к нему уголовно-правовых санкций (наказания), то есть освободить от мер государственно-принудительного воздействия.

Реально такой отказ на практике выражается в вынесении судом,

прокурором, следователем с согласия прокурора решения о прекращении уголовного дела, что влечет за собой прекращение уголовно-правовых отношений между государством и лицом, совершившим общественно-опасное деяние.

2 Институт уголовной ответственности в международном праве

2.1 Понятие и сущность международной уголовной ответственности физических лиц

Под международной уголовной ответственностью физических лиц следует понимать ответственность за совершение преступлений, посягающих на нормы и основные принципы международного права. В этой связи уголовно-наказуемый характер таких преступлений предусматривается именно в международно-правовых нормах (международных договорах, конвенциях).

Прежде следует определиться собственно с понятием ответственности в самом международном праве. В современном международном праве ответственность представляет собой не отдельный принцип или определенную норму, а целостный правовой институт, известный как частному, так и публичному праву и присутствующий во всех без исключения отраслях международного права. Необходимо признать, что хотя по времени своего возникновения этот институт совпадает с появлением международного права вообще, правовые нормы института международно-правовой ответственности до сих пор полностью не кодифицированы, и в связи с этим он в большей степени основывается на применении обычно-правовых норм, сложившихся на базе прецедентов и судебных решений, хотя основные действующие нормы и принципы этого института подтверждены в договорных нормах.

В современном международном праве основной формой осуществления международной ответственности признается охранительное правоотношение. То есть ответственность в международном праве представляет собой правоотношение, с одной стороны обязывающее субъекта-правонарушителя прекратить осуществление противоправных действий, ликвидировать или компенсировать последствия таких противоправных действий, а с другой - дающее пострадавшей стороне право требовать совершения указанных действий: прекратить совершение противоправных действий, ликвидировать или возместить ущерб. Следовательно, правоотношение ответственности можно признать вторичным и охранительным по отношению первичного правоотношения. То есть правоотношение ответственности появляется автоматически и в независимости от воли сторон в случае нарушения одной из них своих обязанностей в первичном правоотношении.

По данному вопросу российский ученый-юрист, профессор международного права И. И. Лукашук очень точно определяет следующие основные цели ответственности:

1. сдерживание потенциального субъекта-правонарушителя;
2. побуждение такого субъекта выполнить принятые на себя международные обязательства надлежащим образом;
3. предоставление потерпевшему субъекту соответствующей компенсации за причиненный ему моральный или материальный ущерб;
4. превентивное влияние на будущее поведение субъектов в интересах добросовестного выполнения ими своих обязательств по международным договорам (pacta sunt servanda).

В современном международном праве все международные правонарушения принято делить собственно на международные преступления и деликты. Под последними понимаются совершаемые субъектом международного права действия (бездействие), представляющие нарушение международно-правовых норм и принципов или договорных обязательств. Ответственность за совершение международного деликта носит в основном характер двустороннего правоотношения, в силу которого делинквент ответственен только перед потерпевшим субъектом. Тогда как в случае международного преступления возникают универсальные правоотношения ответственности, в силу которых правонарушитель несет ответственность не только перед одной потерпевшей стороной, но и перед всем международным сообществом.[34]

Именно в связи с нарушением универсальных обязательств "erga omnes", подразумевающих право каждого субъекта международного права требовать от субъекта-правонарушителя прекращения преступных действий и ликвидации их последствий, в юридической доктрине и международной практике получила признание концепция, что среди многообразных международных деликтов явно существует категория международных преступлений, имеющих особую общественную опасность./3;28/ Таким образом, международные преступления можно квалифицировать как особо опасные деликты, тягчайшие международно-противоправные деяния, посягающее на основы существования государств и народов, подрывающие основные принципы международного права и угрожающие международному миру и безопасности.

Впервые принцип индивидуальной уголовной ответственности за преступления против мира, военные преступления и преступления против человечества нашел свое международное признание и практическое применение в приговоре Нюрнбергского военного трибунала, в кагором, в частности, указывалось, что «преступления против международного права совершаются людьми, а не абстрактными категориями, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установления международного права.». [35]

Ни в коем случае не умаляя особой ответственности государства-правонарушителя международно-правовая доктрина признает, что государства, виновные в совершении преступлений против международного права, несут международную ответственность, а индивиды международную уголовную ответственность. Такая ответственность может реализовываться международными судебными органами (например, Международный военный трибунал в Нюрнберге, Международные уголовные трибуналы по Югославии и Руанде) и национальными судами. То есть является международной и ответственность физических лиц перед национальными судами, если такая ответственность устанавливается нормами международного права.[36]

Долгое время в вопросах международно-правовой ответственности, помимо господствования цивилистической концепции, сводившейся только к требованию возмещения ущерба, явившегося следствием правонарушения, существовала и так называемая "Доктрина государственного акта". Нюрнбергский процесс категорически отверг данную доктрину, в соответствии с которой деяния, совершаемые государственными органами, инкриминируются только собственно государству, что исключает индивидуальную вину лиц, являющихся исполнителями этих деяний. Существовала также точка зрения, что главы государств ни в коем случае не могут предаваться суду и по крайней мере не несут ответственности за действия своих подчиненных. [37]

Преступность агрессивной войны, противоправные методы ведения военных действий, преступное посягательство на права и свободы человека - основная база, на которой начали возникать международные нормы индивидуальной уголовной ответственности физических лиц и международные нормы ответственности государств. Именно первоначальная идея о преступности и наказуемости агрессивной войны явилась исходным пунктом для появления института международной уголовной ответственности физических лиц.

После опубликования Устава Международного военного трибунала в Нюрнберге и Устава Международного военного трибунала по Дальнему Востоку прошло уже больше полувека, и казалось, что человечество больше никогда не станет свидетелем ужасов и злодеяний, вызываемых войнами, не будет со страхом думать о завтрашнем дне и питать неуверенность к действиям своих правительств. Тем не менее, конец Второй мировой войны ознаменовался не только вынесением справедливого международного вердикта международным преступникам. Именно в послевоенный период впервые против мирного гражданского населения было применено атомное оружие, началась конфронтация различных систем, гонка вооружений, имела место преступная политика геноцида и апартеида. Человечество всерьез встревожилось нарастанием глобального экологического кризиса. В связи с этим нельзя не согласиться со справедливыми высказываниями В. С. Степина о том, что «... наращивание силы, технологической мощи человечества привели его к такому состоянию, когда оно не только не может реализовать изначальные претензии всестороннего господства над обстоятельствами, а, напротив, окончательно попадает во власть обстоятельств, становится заложником орудий массового уничтожения, которые оно само же изобретает».[38]

Именно в послевоенный период оружие массового уничтожения и, в первую очередь, ядерное оружие становятся главной угрозой для всего человечества, в связи, с чем формируется норма о преступности применения химического, биологического и атомного оружия. Эта тенденция нашла свое отражение в таких важных международных документах, как: Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой, 1963 г.; Договор о нераспространении ядерного оружия, 1968 г.; Договор о запрещении размещения на дне морей и океанов и в его недрах ядерного оружия и оружия массового уничтожения, 1971 г.; Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и о его уничтожении, 1972 г.; Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении, 1993 г.

Особо необходимо отметить резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН 1981 г. "Предотвратить ядерную катастрофу", в которой, в частности, указывается: "Государства и государственные деятели, которые первыми прибегнут к использованию ядерного оружия, совершат тягчайшее преступление против человечества./7;16/ Таким образом, указанное положение на деле должно подразумевать и способствовать признанию в качестве международного преступления против мира и безопасности человечества разработку и применение государствами, в первую очередь, ядерного оружия - как наиболее опасного вида оружия массового уничтожения, ставящего под угрозу будущее всего человечества и всей жизни на Земле. А это, в свою очередь, должно подкрепляться именно международно-правовыми санкциями в отношении виновных государств и физических лиц: в отношении государств должны строго применяться нормы международно-правовой ответственности, а в отношении физических лиц - нормы международной уголовной ответственности. Поэтому, помимо запрещения разработки и применения ядерного оружия и признания таких действий как особо опасных международных преступлений, необходимо и надлежащее обеспечение реализации международно-правовой ответственности государств и физических лиц.

Особое влияние на развитие исследуемого института оказывает тяжелая ситуация во всем мире, связанная с распространением преступлений международного характера (транснациональных преступлений), которые развиваются и усложняются одновременно с развитием и усложнением международных отношений. Эффективное сотрудничество в вопросах расследования и судебного преследования является, по мнению автора, чрезвычайно необходимым элементом деятельности государств по борьбе с такими преступлениями. Часто непреодолимой преградой на пути осуществления справедливого правосудия в отношении преступлений международного характера становится неспособность государств обеспечить выдачу лиц, виновных в их совершении, нежелание сотрудничать по таким вопросам. Такими препятствиями для выдачи, как правило, являются: различие во взглядах государств относительно необходимости договоров о выдаче; традиции по отказу в выдаче граждан страны другим государствам; существование в некоторых странах положений, требующих наличия необходимой основы двухстороннего договора о выдаче.

Необходимо и далее стремиться к выработке единого и действенного механизма, способствующего беспрепятственному выполнению обязательного принципа неотвратимости наказания за совершенное деяние, к окончательному признанию принципа универсальной юрисдикции в отношении наиболее опасных преступлений против международного права, к устранению барьеров на пути применения института экстрадиции. Все это положительно повлияет и на процесс признания и применения государствами института международной уголовной ответственности физических лиц.[39]

Этому также будет способствовать скорейшее принятие Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, который, как следует из его проекта, стирает границы между некоторыми наиболее опасными международными преступлениями и преступлениями международного характера, относя их к разряду преступлений против мира и безопасности человечества.[40]

В целом, признание и дальнейшее прогрессивное развитие института международной уголовной ответственности физических лиц является одним из наиболее действенных способов пресечения распространения международной преступности и неукоснительного осуществления принципа неотвратимости наказания за совершенное международно-противоправное деяние.

2.2 Характер, основания и объем международной уголовной ответственности физических лиц

Международная уголовная ответственность физических лиц -самостоятельный институт международного уголовного права, который существенно отличается от международно-правовой ответственности государств. Как уже было определено, международная уголовная ответственность физических лиц представляет собой ответственность за посягающие на основополагающие принципы и нормы международного права деяния, уголовно наказуемый характер, которых предусматривается именно в нормах международных договоров. Ответственность за такие деяния может предусматриваться как специальными нормами международных договоров, так и уголовным законодательством государств.

В отношении международной уголовной ответственности физических лиц общая теория международного права разработала целый ряд понятий и институтов, известных в первую очередь национальному уголовному праву при определении уголовной ответственности индивидов за преступления, предусмотренные национальным уголовным законодательством. И, прежде всего, это относится к таким понятиям и институтам, как вменяемость, достижение определенного возраста для привлечения к уголовной ответственности, которые также применимы и к лицам, совершающим, в первую очередь, международные преступления. Но существуют некоторые различия в определении возраста, с которого может наступать ответственность за совершение уголовно-наказуемого деяния.

Так, к международной уголовной ответственности за совершение международного преступления могут быть привлечены физические вменяемые лица, достигшие установленного международным правом возраста Как правило, такой ответственности не подлежат лица, не достигшие к моменту совершения международного преступления, совершеннолетнего возраста. При этом, не вступая в противоречие с Конвенцией о правах ребенка от 20 ноября 1989 года, международное уголовное право исходит из невозможности привлечения к международной уголовной ответственности за международное преступление лиц, не достигших 18-летнего возраста. Эта норма, в частности, подтверждается Статутом Международного уголовного суда, в статье 26 которого указано, что «Суд не обладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-легаего возраста на момент предполагаемого совершения преступления».

В порядке сравнения необходимо отметать, что национальное уголовное законодательство государств допускает возможность привлечения несовершеннолетних к уголовной ответственности за совершение определенных общеуголовных преступлений. К примеру, в соответствии с уголовным законодательством Республики Казахстан уголовной ответственности подлежит лицо, достигшее ко времени совершения преступления шестнадцатилетнего возраста (ч. 1, ст. 15). При этом казахстанское уголовное законодательство допускает привлечение к уголовной ответственности и лиц, достигших ко времени совершения преступления четырнадцатилетнего возраста (ч. 2, ст. 15), за целый ряд тяжких преступлений, среди которых: убийство (ст. 96); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 103); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью при отягчающих обстоятельствах (ст. 104, ч. 2); изнасилование (ст. 120); насильственные действия сексуального характера (ст. 121) и ряд других преступлений. [41]

В отличие от международных преступлений, возрастной ценз, определяемый национальным уголовным законодательством, применим в отношении преступлений международного характера и преступлений против мира и безопасности человечества, так как ответственность за такие преступления наступает по национальному праву государств. То есть преступный характер указанных преступлений первоначально определен нормами международного права, а виновные в их совершении физические лица, как правило, привлекаются к ответственности национальным судом. Поэтому ясно, что, к примеру, в соответствии с национальным уголовным законодательством Республики Казахстан уголовной ответственности за определенные виды преступлений международного характера или за преступления против мира и безопасности человечества, как они определены в Главе 4 Уголовного кодекса республики, подлежат лица, достигшие к моменту совершения таких преступлений шестнадцатилетнего возраста или, в некоторых случаях, - четырнадцатилетнего возраста.

В. М. Шуршалов полагает, что индивид, не являясь субъектом международного права, может, тем не менее, быть субъектом конкретных международных правоотношений. Так, Шуршалов убежден, что для того, чтобы быть полноправным субъектом международного права, недостаточно обладать правами и обязанностями, непосредственно вытекающими из норм международного права. Необходима еще способность участвовать в создании норм международного права и возможность обеспечивать их соблюдение. По его мнению, физическое лицо может обладать правами и обязанностями, вытекающими из международного права и не быть при этом субъектом, но в то же время он может быть субъектом международного правоотношения.

В свою очередь следует полагать, что физические лица, совершившие международное преступление, подлежат международной уголовной ответственности согласно нормам международного права, даже если их действия вполне соответствуют предписаниям национального права. Нормы внутригосударственного права, закрепляющие и поощряющие политику геноцида, апартеида, расовой дискриминации, не оправдывают действий совершивших их физических лиц и не освобождают их ответственности по международному праву. Сами нормы национального права, разрешающие, поощряющие или предписывающие проведение политики, противоречащей нормам международного права, нарушение которых составляет международное преступление, недействительны с точки зрения международного права.

В отношении вышеизложенных положений можно сделать следующие выводы:

1. Международная уголовная ответственность физических лиц за нарушение норм международного права может наступать как по национальному, так и по международному уголовному праву. В данном случае под "международной уголовной ответственностью физических лиц" следует понимать ответственность за преступления (международные преступления и/или преступления международного характера), которые признаются уголовно-наказуемыми в нормах международных договоров. Такая ответственность может реализовываться как национальными судами, так и специально созданными международными юрисдикционными органами (международные уголовные трибуналы, международный уголовный суд). Таким образом, ответственность индивидов перед национальным судом будет также являться международной, если такая ответственность устанавливается нормами международного права [42].

2. Доказательством того, что ответственность физических лиц за нарушение норм международного права может наступать и по национальному праву, является также наличие в национальном уголовном законодательстве государств санкций за некоторые виды международных преступлений и преступлений международного характера. Как правило, нормы о наказуемости таких преступлений в национальном уголовном законодательстве появились после принятия соответствующих международных соглашений по каждому отдельно взятому преступлению, где они признаются в качестве уголовно-наказуемых. При этом сами международные соглашения обязывают государства-участников принимать национальные законы, где преступления признаются уголовно наказуемыми. Как уже отмечалось, к примеру, появлению в уголовном кодексе Республики Казахстан от 16 июля 1997 года Главы 4 Преступления против мира и безопасности человечества" непосредственно способствовало присоединение Республики Казахстан к некоторым основным международным договорам в области борьбы с преступностью.

3. В отношении некоторых наиболее тяжких международных преступлений конвенциями предусматривается принцип универсальной юрисдикции, когда виновные в их совершении лица могут привлекаться к уголовной ответственности судом того государства, на территории которого были совершены такие преступления, любым судом любого государства, либо специально созданным международным уголовным судом (Конвенция о геноциде 1948 г. и Конвенция об апартеиде 1973 г.).

4. Юрисдикция международных юрисдикционных органов, по нашему мнению, может иметь двоякий характер: она может иметь приоритет над юрисдикцией национальных судов в отношении преступлений, предусмотренных уставом таких органов (Международные уголовные трибуналы по бывшей Югославии и Руанде), либо дополнять национальные органы уголовной юстиции или заменять национальную уголовную юрисдикцию, если последняя становится неэффективной (Международный уголовный суд).

5. Абсолютно неприемлем тезис о том, что факт создания и функционирования двух первых международных трибуналов - Нюрнбергского и Токийского - представляет собой исключение из общего правила. Принципы международного права, признанные Уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в его приговоре, получили международно-правовое признание в резолюции 95 (I) Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 11 декабря 1946 года и имеют в настоящее время универсальное значение. Учитывая то обстоятельство, что кодификация этих принципов пока еще полностью не завершена, следует, тем не менее, признать, что они устанавливают вполне определенные материальные и процессуальные нормы, которые должны применяться в случае осуществления международной уголовной юрисдикции в отношении физических лиц.

6. Во всех случаях ответственность физических лиц за нарушение норм международного права, то есть за совершение преступлений против международного права, будет именоваться международной уголовной ответственностью тогда, когда уголовно-наказуемый характер таких преступлений первично признан в соответствующих международно-правовых актах. При этом могут иметься в виду как международные преступления (преступления против мира и безопасности человечества), так и преступления международного характера.

Таким образом, из характера международной уголовной ответственности физических лиц попытаемся определить основания такой ответственности. Юридические основания международной уголовной ответственности физических лиц можно определить следующим образом: это обязательные предписания международно-правовых актов, квалифицирующие отдельные составы в качестве международных преступлений, преступлений против мира и безопасности человечества или преступлений международного характера, ответственность за которые может быть возложена на физические лица, и устанавливающие принципы и нормы наказания.

Не должно вызывать сомнение и то обстоятельство, что одним из главных юридических источников ответственности физических лиц за преступления против международного права являются международные договоры. К ним можно отнести следующие наиболее важные акты:

1. Парижский договор об отказе от войны в качестве средства национальной политики (Пакт Бриана-Келлога), 1928 г.
2. Устав Нюрнбергского военного трибунала, 1945 г. и Международного военного трибунала по Дальнему Востоку, 1946 г.
3. Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, 1948 г.
4. Женевские конвенции о защите жертв войны, 1949 г. и дваДополнительных протокола к ним, 1977 г.
5. Конвенция о борьбе с торговлей людьми и эксплуатацией проституции третьими лицами, 1949 г.
6. Дополнительная конвенция об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством, 1956 г.
7. Единая конвенция о наркотических средствах, 1961 г.
8. Токийская конвенция о преступлениях и некоторых других актах, совершаемых на борту воздушных судов 1963 г.
9. Конвенция о неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества, 1968 г.
10. Конвенция о мерах, направленных на запрещение и предупреждение незаконного ввоза, вывоза и передачи права собственности на культурные ценности, 1970 г.
11. Гаагская конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов, 1970 г.
12. Монреальская конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности гражданской авиации, 1971 г., дополненная Протоколом о борьбе с незаконными актами насилия в аэропортах, обслуживающих международную гражданскую авиацию, 1988г.
13. Конвенция о психотропных веществах, 1971 г.
14. Конвенция о предотвращении и наказании преступленийпротив лиц, пользующихся международной защитой, 1973 г.
15. Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него, 1973 г.
16. Международная конвенция о борьбе с захватом заложников, 1979г.
17. Конвенция о физической защите ядерного материала, 1980 г.
18. Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, 1984 г.
19. Конвенция о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ, 1988 г.
20. Римская конвенция о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности морского судоходства, и Римский протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе, 1988 г.
21. Конвенция о маркировке пластических взрывчатых веществ в целях обнаружения, 1991 г.
22. Проект кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, 1991 г.
23. Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии, 1993 г.
24. Устав Международного трибунала по Руанде для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории этой страны, а также граждан Руанды, ответственных за совершение таких действий в соседних государствах, 1994 г.
25. Статут Международного уголовного суда, 1998 г.

Подтверждением тому, что международный договор является главным источником исследуемого института, является тог факт, что как и во внутригосударственном, так и в международном уголовном праве одним из принципов законности традиционно рассматривается правило, согласно которому преступность и наказуемость деяния определяются законом, действующим во время совершения этого деяния. Так, в национальном уголовном законодательстве государств эффективность принципа законности обеспечивается наличием уголовных кодексов, перечисляющих все возможные составы преступлений. Главное отличие национального от международного уголовного права состоит в том, что в последнем пока еще не определяются вид и мера наказания. К примеру, при разработке проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества вопрос о санкциях решено было оставить на рассмотрение национального права государств. Тем не менее принцип "nullum crimen sine lege, nulla poena sine lege", то есть правило о невозможности наказания без принятого ранее закона, также имеет большое значение как для института международной уголовной ответственности физических лиц, так и для международного уголовного права в целом.

Таким образом, отталкиваясь от принципа "nullum crimen sine lege, nulla poena sine lege" и не находя юридического основания для определения состава преступления против мира, указанные ученые и ряд их сторонников3 выражают сомнения в правомерности привлечения Нюрнбергским военным трибуналом к международной уголовной ответственности лиц, обвиненных в преступлениях против мира.

Неотвратимость наказания лиц, виновных в преступлениях против международного права, - один из важных принципов международного права, непосредственно связанных и с институтом международной уголовной ответственности физических лиц. Впервые зафиксированный в Московской декларации от 30 октября 1943 г., Лондонском соглашении от 6 августа 1945 г. и в некоторых других, не менее важных документах государств антигитлеровской коалиции, данный принцип позднее более полно формулируется Комиссией международного права в первом Нюрнбергском принципе: «Всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответственность и подлежит наказанию».

Для придания императивного характера принципу неотвратимости наказания в 1968 году принимается также Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества, которая устанавливает неприменение сроков давности, независимо от времени совершения, к: военным преступлениям, как они определяются в Уставе Нюрнбергского международного военного трибунала и подтверждаются резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН 3(1) от 13 февраля 1946 года и 95 (I) от 11 декабря 1946 года, также, в частности, «серьезные нарушения», перечисленные в Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 года; преступлениям против человечества, независимо от того, были они совершены во время войны или в мирное время, как они определяются в Уставе Нюрнбергского международного военного трибунала и подтверждаются в резолюциях 3 (1) от 13 февраля 1946 года и 95 (I) от И декабря 1946 года Генеральной Ассамблеи ООН, изгнание в результате вооруженного нападения или оккупации и бесчеловечные действия, являющиеся следствием политики апартеида, а также преступление геноцида, определяемое в Конвенции 1948 года о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, даже если эта действия не представляют собой нарушения внутреннего законодательства той страны, в которой они были совершены (ст. 1).[46]

Из вышеизложенных положений Конвенции 1968 года можно заключить, что, помимо выделения в отдельную категорию совершенно нового вида преступления - преступления против человечества, в ней еще раз наглядно продемонстрирован тезис о том, что принцип «Nullum crimen sine lege, nulla poem sine lege», когда на него ссылаются в качестве основания для освобождения от ответственности по международному праву, не может применяться, если деяние, не квалифицируемое по национальному праву в качестве уголовно наказуемого, квалифицируется в качестве такового по международному праву. То есть для правомерности привлечения к уголовной ответственности по международному праву не будет являться препятствием то обстоятельство, что по национальному праву деяние, инкриминируемое индивиду, не является преступным.

Таким образом, еще раз показывая абсолютную применимость норм международного права в отношении преступлений физических лиц, направленных против этого права, угрожающих в целом всему международному правопорядку, необходимо отметать, что в случае совершения каким-либо государством преступления против международного права нормы последнего могут и должны применяться в отношении виновных физических лиц. В такой ситуации суверенитет государства не может охранять и защищать виновных физических лиц от непосредственного действия международного права. Здесь не возникает необходимости санкционировать национальным правом. Ответственность физических лиц в таком случае является международно-правовой. В случае совершения государством международного преступления - именно в силу правомерного ограничения его суверенитета - виновные физические лица подпадают под непосредственное действие норм международного права, определяющих их международную уголовную ответственность.[47]

Уже было отмечено, что в национальном праве государств преступность и наказуемость какого-либо деяния определяется законодателем и выражается в наличии специальных кодексов. В международном праве же такого законодателя не существует, и, как отмечалось в приговоре Нюрнбергского трибунала, «международное право не является продуктом международного законодательства и такие международные соглашения, как Пакт Бриана-Келлога должны рассматривать общие принципы, а не формальные вопросы процедуры».

Следует согласиться, что международно-правовая квалификация какого-либо деяния как преступного без конкретного указания о виде и мере наказания имеет важные юридические последствия. В частности, одним из таких последствий является допустимость того, чтобы конкретная мера наказания определялась либо национальными судами, либо международным трибуналом уже после совершения таких действий. Следовательно, можно утверждать, что общие принципы уголовного права «Nullum crimen sine lege, nulla poena sine lege» применимы и в международном праве, с одной лишь оговоркой, что конкретный вид и мера наказания могут устанавливаться после совершения преступления. Но и эта оговорка относительна, потому что как международные трибуналы, так и национальные суды, устанавливая меру наказания за международное преступление по общему правилу, действуют по аналогии, то есть устанавливают наказание примерно в пределах существующего за самые серьезные преступления во внутреннем праве.[48]

Разработчики Статута Международного уголовного суда, с учетом того, что отсутствие указания на конкретные применимые меры наказания может вызвать сомнения у противников международной уголовной юстиции, решили включить в Часть 7 Статута положения о применимых мерах наказания (ст. 77) и об определении меры наказания (ст. 78). Так, к применимым мерам наказания отнесены:

1. лишение свободы на определенный срок, исчисляемый в количестве лет, которое не превышает максимального количества в 30лет; или
2. пожизненное лишение свободы в тех случаях, когда это оправдано исключительно тяжким характером преступления и индивидуальными обстоятельствами лица, признанного виновным в егосовершении;
3. помимо лишения свободы - штраф в соответствии с критериями, предусмотренными в Правилах процедуры и доказывания;
4. конфискация доходов, имущества и активов, полученныхпрямо или косвенно в результате преступления, без ущерба для правbona fide третьих сторон.

При определении меры наказания Международный уголовный суд в соответствии с Правилами процедуры и доказывания принимает во внимание такие немаловажные факторы, как тяжесть преступления и личность осужденного. При этом здесь под «личностью осужденного» понимается то обстоятельство, что особое положение осужденного (глава государства, ответственное должностное лицо правительства) не может являться основанием для смягчения наказания, а наоборот, должно в большей мере способствовать ужесточению меры наказания за деяния, совершенные такими лицами. Это положение, в частности, подтверждено в статье 7 Устава Нюрнбергского трибунала.

Не исключены и такие обстоятельства, когда за какое-либо деяние по национальному праву не установлено наказания, хотя такое деяние признается уголовно наказуемым в международном праве. В данном случае следует вновь обратиться к сформулированным Комиссией международного права Принципам международного права, признанным Уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшим выражение в решении этого трибунала. В частности, Принцип П содержит следующее обоснование по данной ситуации: «То обстоятельство, что по внутреннему праву не установлено наказания за какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, не освобождает лицо, совершившее это действие, от ответственности по международному праву».

Из изложенного положения Принципа видно, что такие юридические категории, как «уголовное наказание по национальному праву» и «международно-правовая квалификация деяния преступным» как бы приравниваются. С одной стороны, определение преступного характера некоторых деяний означает хотя бы возможность наказания за них. Но наиболее важно для нас то, что эта две юридические категории равнозначны по объему, то есть вызывают одинаковые правовые последствия, являясь юридическим основанием ответственности за противоправные действия.

Для более широкого определения объема международной уголовной ответственности физических лиц следует прежде отметить, что с теоретической точки зрения можно возразить по поводу того, что международная уголовная ответственность физических лиц является самостоятельным институтом международного права, отличным от института ответственности государства. особенно ярко это проявляется в случае непричастности государства к совершению международного преступления. В принципе, при международной уголовной ответственности физических лиц первоначально принимаются во внимание собственные действия данного индивида как члена человеческого общества против этого сообщества вообще и основ его современной организации в частности (соответственно в случае преступлений против человечности и преступлений против мира). Лишь в процессе реализации ответственности (получения юрисдикционной власти над предполагаемым преступником, установления виновности и закрепления ее в приговоре, присуждения наказания и его исполнения) фактор связи с государством, причастности государства к преступлению играет большую роль, влияя на ее возможность, степень, способ и другие характеристики действия юрисдикционной власти в отношении преступника.

Так же, как и в национальном уголовном праве, в международном уголовном праве соучастие в совершении преступления против международного права признается преступлением. Под соучастием в преступлениях против международного права следует понимать совместное умышленное участие двух и более лиц в совершении таких преступлений. Наряду с исполнителем соучастниками преступления против международного права следует признавать организатора, подстрекателя и пособника.

В 1954 году при разработке проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества Комиссия международного права выделила три самостоятельных вида соучастия: участие в заговоре, направленном на совершение таких преступлений; прямое подстрекательство к их совершению; соучастие в их совершении и покушение на их совершение. [48]

Все вышеуказанные составы соучастия были включены и в Международную конвенцию о пресечении преступления апартеида и наказании за него 1973 г. Так, в статье 3 конвенции определяется, что «международной уголовной ответственности, независимо от мотива, подлежат лица, члены организаций и учреждений и представители государств, проживающие как на территории государства, где совершаются эти действия, так и в любом другом государстве, где они:

1. совершают, участвуют в совершении, непосредственно подстрекают или замышляют совершение актов, указанных в статье 2настоящей Конвенции;
2. непосредственно содействуют, поощряют или сотрудничают в совершении преступления апартеида».

Из вышеизложенных положений рассматриваемой конвенции, ясно, что в ней непосредственно определены соучастие и подстрекательство, тогда как под термином «замышляют» следует понимать непосредственный заговор и покушение. При этом наибольшую угрозу для мирового сообщества, в случаях совершения международных преступлений, имеют именно подстрекательство и заговор. Так, помимо непосредственного подстрекательства к совершению того или иного международно-противоправного деяния, некоторые исследователи под «подстрекательством», к примеру, в отношении военных преступлений, понимают дачу лицами, занимающими положение, которое обязывает их применять меры к исполнению законов и обычаев войны, приказов вышестоящих органов, если эти приказы противоречат нормам международного гуманитарного права.

Довольно точным в этой связи является утверждение Ю. А. Решетова в отношении заговора. Так, он считает, что именно «благодаря заговору международное преступление приобретает особенно зловещую форму государственного преступления, когда группа лиц, которую во внутреннем праве назвали бы бандой, подчиняет себе государственный аппарат тех или иных стран, использует его в преступных целях». [49]

В международном праве выделяют следующие наиболее характерные признаки заговора в совершении преступлений прошв международного права:

объектом заговора может быть другое государство или группа государств, в отношении которых предполагается либо совершается такое преступление;

целью заговора является захват власти внутри государства, уничтожение вооруженных и других противоборствующих сил и внешняя экспансия, подрыв экономической и внутриполитической системы другого государства или группы государств и др.;

заговор, как правило, осуществляется сплоченной, организованной группой руководителей и других ответственных лиц государства, осуществляющих свои полномочия в соответствии с внутренним правом такого государства;

особенностями заговора являются очевидная конспирация, предательство интересов своего народа и грубое нарушение целей, принципов и норм международного права и, в особенности, принципов невмешательства во внутренние дела государств, суверенного равенства государств, всеобщего уважения прав человека.

Как в национальном, так и в международном уголовном праве к числу соучастников относят также и пособников в совершении преступления. Под «пособником в совершении преступления против международного права» следует понимать лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, орудий или средств совершения такого преступления, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, орудия или иные средства совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы. К примеру, при проведении репрессий против мирного населения официальные должностные лица карательных органов ЮАР пользовались поддержкой и содействием соответствующих западных служб.

Иная ситуация обстоит с ответственностью физических лиц за преступления международного характера. Преступления международного характера, наряду с международными преступлениями, представляют собой преступления против международного права и, соответственно, определяются как «международно-противоправные деяния (с наличием иностранного элемента), нарушающие или создающие угрозу развитию международных отношений»./15;64/ Отличительной особенностью данной категории преступлений от других преступлений против международного права является то, что они имеют международный характер не по составу, а по обстоятельствам совершения, то есть «преступления, караемые внутренним правом, но имеющие в силу конкретных обстоятельств международный характер».

За совершение таких преступлений физические лица несут ответственность только перед национальными уголовными судами, а реализация принципа неотвратимости наказания осуществляется посредством экстрадиции виновных лиц. К тому же практически все конвенционные преступления предусмотрены нормами национального уголовного закона государств, с учетом того, что степень опасности для мирового сообщества таких преступлений намного ниже по сравнению с международными преступлениями.

С учетом того, что ответственность физических лиц за преступления международного характера реализуется национальными судами государств, к такой ответственности непосредственно применимы общие понятия и институты внутреннего уголовного права государств. Принимая во внимание международно-противоправный характер таких преступлений, в отношении них применим принцип универсальной юрисдикции, который, в свою очередь, имеет своей целью претворение в жизнь другого принципа - «неотвратимости наказания за совершенное деяние». Государства не несут никакой ответственности за преступления международного характера и всецело способствуют наказанию лиц, виновных в совершении таких преступлений, сотрудничая друг с другом в вопросах оказания взаимной правовой помощи по уголовным делам, в том числе и в вопросах экстрадиции преступников. Принцип «либо выдай, либо суди» должен быть основополагающим при судебном преследовании и наказании физических лиц за преступления международного характера.

К вышеизложенному следует добавить, что в связи с принятием в 1991 году Комиссией международного права проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, стираются границы, разделяющие такие две категории преступлений, как международные преступления и преступления международного характера.[50] Поэтому, руководствуясь общепризнанными правилами, к преступлениям против мира и безопасности человечества отнесены некоторые наиболее опасные международные преступления и преступления международного характера: агрессия, угроза агрессии, вмешательство во внутренние дела других государств, колониальное господство и другие формы иностранного господства, геноцид, апартеид, систематическое и массовое нарушение прав человека, исключительно серьезные военные преступления и преднамеренный ущерб окружающей среде.[51]

Признание и дальнейшее развитие как института международной уголовной ответственности физических лиц, так и в целом международно-правовых норм в области борьбы с международной преступностью - наиважнейшая гарантия обеспечения прочной защиты мира и международной безопасности, недопущения посягательств на права и свободы человека во всем мире. Помимо этого, данный институт и рассматриваемые нормы международного права носят, безусловно, еще и превентивный характер.

Таким образом, привлечение к международной уголовной ответственности лиц, виновных в совершении тех или иных видов преступлений против международного права, будет способствовать предупреждением о неотвратимости наказания для тех, кто намеревается посягнуть в будущем:

- на безопасность и мир во всем мире;

на основополагающие принципы международного права цивилизованных государств;

на всю систему функционирования и поддержания нормальных международных отношений и международного правопорядка;

на установленные принципы и систему внутреннего права и правосудия;

на человеческое достоинство, неотъемлемые права и свободы человека.

2.3 Проблемные вопросы разграничения международно-правовой ответственности государств и физических лиц

В целях окончательного разрешения проблемных вопросов, разграничения ответственности государств и физических лиц за преступления против международного права следует признать, что такие преступления совершаются государством в политических целях, за что оно несет соответствующую международную ответственность. Физические лица, совершающие преступления против международного права подлежат за свои действия индивидуальной уголовной ответственности, в данном случае - международной уголовной ответственности.

Общепризнанной является точка зрения, в соответствии с которой государство, совершающее международное преступление, непосредственно соприкасается с нормами международного права. Физическое лицо же нарушает нормы международного права через посредство государства.[52]

В связи с этим уже приводилось утверждение С. В. Черниченко о том, что за эти нарушения такое лицо подлежит ответственности, и именно «в международном праве следует искать основания уголовной ответственности данных лиц», но «не ответственность - является международно-правовой, а ее основания»[52]

Таким образом, можно предположить, что государство, как правило, совершает то или иное международное преступление в политических целях и подлежит международно-правовой ответственности. В случае совершения таких преступлений индивидами последние подлежат уголовной ответственности. Совпадение же составов преступлений индивидов и государства можно объяснить тем, что действия самого государства и есть действия его должностных лиц, хотя необходимо согласиться с утверждением В. А. Вадапаласа и И. M. Куриса о том, что «направления политики государства в целом занимают более значительное место, чем вина тех или иных должностных лиц». Непохожей по форме и объему является ответственность за такой вид преступлений против международного права, как преступления международного характера, то есть деяния, предусмотренные международными договорами и посягающие на нормальные отношения между государствами, наносящие ущерб мирному сотрудничеству в различных областях отношений (экономической, социально-культурной., имущественной и т. п.), но при этом не относящиеся к преступлениям против человечества, мира и безопасности. [53] Такие преступления имеют международный характер не по составу, а по обстоятельствам совершения, то есть преступления, караемые внутренним правом, но имеющие в силу конкретных обстоятельств международный характер. Таким образом, государство не может рассматриваться в качестве субъекта ответственности за такие преступления, а ответственность физических лиц наступает перед национальными судами государств.

Принимая во внимание то обстоятельство, что в теории международного права при анализе режима ответственности принято различать, прежде всего, виды и формы ответственности государств, необходимо более подробно рассмотреть вопросы, связанные непосредственно с реализацией ответственности государств за те или иные виды международно-противоправных деяний, определить объем такой ответственности. Именно анализ правовой природы ответственности государств за международные преступления поможет более полно выявить разграничение между ответственностью государств и физических лиц по международному праву.

Еще раз следует отметить, что одной из важнейших проблем в международном уголовном праве является проблема ответственности государств, в первую очередь, за международные преступления, так как последние относятся к тягчайшим международно-противоправным деяниям, подрывающим основные принципы международного права, угрожающим международному миру и безопасности. Таким образом, установление и осуществление ответственности государства за совершенное в процессе международного общения противоправное деяние - одна из коренных задач поддержания международного правопорядка, эффективности международно-правового регулирования. Говоря об ответственности государств, прежде всего, следует отметить, что в современном международном праве действует принцип добросовестного выполнения государствами своих обязательств в отношении других субъектов международного права, который одновременно служит основой международного общения (pacta sunt servanda). В связи с этим важную роль в деле поддержания международного правопорядка играет институт международно-правовой ответственности государств за соблюдение ими своих обязательств по международному праву. Нарушение государством своего международного обязательства влечет за собой международную ответственность, однако ущерб, вызванный тем или иным международным правонарушением, может быть различным и именно ущерб должен обусловливать конкретные объем, вид и форму ответственности государства.

Еще в 1949 году в повестку дня первой сессии Комиссии международного права сразу же был включен для рассмотрения вопрос об ответственности государств, и с тех пор было уже представлено 29 докладов. Шесть первых докладов по рассматриваемому вопросу ограничивались ответственностью государств за причинение ущерба личности или имуществу иностранцев. Именно таким образом трактовался вопрос относительно ответственности государств в международно-правовой литературе, а также и на практике. Но вскоре стало вполне очевидным, что такой подход к рассматриваемому вопросу не совсем отвечает новому уровню развития международных отношений и международного права. В связи с этим, в 1962 году Комиссия международного права учредила специальный подкомитет, поручив ему подготовить доклад относительно сферы охвата будущего исследования, а по сути дела - о новой концепции международно-правовой ответственности. После этого началась разработка института международной ответственности государств в целом. После многих лет работы, на последней сессии Комиссия международного права приняла в первом чтении проект статей об ответственности государств, с тем, чтобы он был передан правительствам для получения их замечаний к началу 1998 года.

Обычно в международном праве под «видом ответственности государства» понимают общее содержание последствий международно-противоправного деяния, их юридический характер. Как отмечал Ю. В. Петровский, «формами такой ответственности государств являются способы осуществления ответственности в пределах данного вида». Критериями установления видов и форм ответственности государств являются характер и объем ущерба, наносимого противоправным поведением государства. [54]

В свою очередь, противоправное поведение государства может нанести реальный материальный ущерб другому государству или группе государств, а также может привести к упущенной выгоде, то есть к реальным потерям пострадавшего государства или группы государств, которых не было бы, если бы не имело место противоправное поведение государства - делинквента. Причинение же нематериального ущерба также выражается в отрицательных последствиях противоправного поведения государства, нарушающего международный правопорядок и нематериальные интересы других государств. В связи с этим, при определении видов и форм ответственности государства-правонарушителя должны обязательно учитываться именно характер и объем причиненного ущерба.

Как правило, при совершении государством такого наиболее тяжкого международного преступления, как агрессия, таким государством, будем его именовать государством-агрессором, помимо повышенной угрозы международной безопасности, причиняется и огромный материальный ущерб. Именно последнее обстоятельство должно учитываться другими государствами или всем мировым сообществом при определении государству-агрессору соответствующих видов и форм ответственности.

При разрешении вопроса об ответственности государства-правонарушителя, кроме объема и характера причиненного таким государством ущерба, должна учитываться и реальная степень вины такого государства. То есть, если будет установлено, что ущерб, причиненный государством-правонарушителем, есть прямое следствие заранее запланированной и целенаправленной официальной политики и противоправного умысла, то естественной реакцией должно быть установление особого режима ответственности такого государства.

Принимая во внимание вышеизложенные положения относительно характера и объема ущерба, причиняемого государством-правонарушителем, следует отметать, что в современном международном праве выделяют два основных вида ответственности государств - материальную и нематериальную (политическую). Сразу заметим, и об этом будет говориться ниже, что в доктрине международного права выделяют дополнительно третий вид ответственности государств, а именно уголовную ответственность. Материальная ответственность, выражающаяся в обязанности возместить материальный ущерб, реализуется в форме:

реституции, то есть восстановления материального положения, существовавшего до правонарушения;

субституции - разновидности реституции, представляющей собой замену неправомерно уничтоженного или поврежденного имущества, зданий, транспортных средств, художественных ценностей, личного имущества;

объективной (абсолютной) ответственности, возникающей исключительно на основании договоров и вне зависимости от вины причинителя ущерба, то есть за ущерб, причиненный в процессе правомерной деятельности;

репарации, представляющей собой денежную или иную компенсацию убытков потерпевшей стороне.

Так называемые «контрибуции», то есть взимание победителем с побежденного своих военных издержек, имели место в период, когда войны считались законным способом разрешения межгосударственных споров, и современное международное право запрещает практику их применения. Уже в Версальском мирном договоре 1919 г. нет упоминания о контрибуции, а говорится лишь о репарации как о форме возмещения ущерба, причиненного Германией и ее союзниками в ходе Первой мировой войны.

Нематериальная (политическая) ответственность выражается в форме:

1) сатисфакций, выражающихся в том, что государство-правонарушитель предоставляет удовлетворение пострадавшему государству: выражает сожаления; приносит публичное извинение; заверяет в наказании виновных лиц; оказывает особые почести пострадавшему государству и т. д.;

1. репрессалий - разновидности контрмер, представляющих собой правомерные принудительные действия государства, направленные на восстановление своих прав, нарушенных другим государством, при помощи действий иных, чем применение силы или угроза силой;
2. реторсий - следующего вида контрмер в виде ответных акций в связи с недружественными действиями, не составляющими правонарушения (например, отзыв посла в ответ на недружественноезаявление);
3. коллективных санкций, которые, согласно Уставу ООН, могут предприниматься только на основании решений Совета Безопасности в отношении государств, действия которых представляют собой угрозу миру или нарушение мира. Осуществление группами государств коллективных санкций без разрешения Совета Безопасности ООН является противоправным (кроме случаев правомерной индивидуальной или коллективной самообороны). [55]

Проблема признания международной уголовной правосубъектности государств является наиболее дискуссионной в доктрине международного права Сторонники этой концепции считают, что ее признание поможет более полно разграничить ответственность государств и физических лиц за совершение международных преступлений.

Основоположником идеи международной уголовной ответственности государств можно считать румынского юриста В. Пелла. В частности, в своем научном исследовании по данному вопросу «Коллективная преступность государств и уголовное право будущего» он доказывает наличие концепции уголовной ответственности государств за международные преступления и отмечает: «Тот факт, что не одни лишь руководители, но и государства в целом могут быть объектом применения уголовных мер, может способствовать развитию сопротивления преступникам, которые находятся во главе государства».

В. Пелла обосновывает возможность и необходимость признания международной уголовной правосубъектности государства наличием особого характера правосубъектности государства вообще, так как государства как первичные субъекты международного права созданы и действуют по воле нации, и существование нации не может зависеть от воли индивида. Пелла далее отмечает, что, так как государство непосредственно претворяет групповую волю нации, то если такая воля является преступной, то ответственность ложится на такое государство и соответственно на нацию. К примеру, парламентская процедура одобрения и принятая актов объявления войны не должна означать, что всю вину за развязывание агрессивной войны можно возложить лишь на определенную группу политических деятелей такого государства. Государство, по его мнению, также должно нести в этом случае ответственность, поскольку парламент является высшим законодательным органом государства и состоит из народных представителей и представляет интересы всего государства.

Российские юристы-международники И. П. Блищенко, И. В. Фисенко считают приводимые доводы В. Пелла не безупречными с теоретической точки зрения, и с их мнением следует согласиться. Они представляют весьма спорными доводы Пелла о том, что, к примеру, внутренние факторы, влияющие на преступления, совершаемые государствами, выводятся исключительно из биологических особенностей того или иного народа (уголовной наследственности, атавизмом). Кроме того, эффективность уголовной защиты мира В. Пелла связывает, в первую очередь, с великими державами, так как в их руках в рамках международного сообщества находится элемент уголовного права - сила.

Существуют также утверждения противников концепции ответственности государств за международные преступления, общая суть которых сводится к тому, что в случае признания такой ответственности вся тяжесть правовых последствий такого признания ложится на все население государства, а не на конкретных виновных. Тогда как другие исследователи в международной уголовной ответственности государства, совершившего международное преступление, видят, прежде всего, народ такого государства. При этом поднимается вопрос о международной уголовной правосубъектности народа вообще. Только в случае признания за народом статуса субъекта международного права возможна постановка более специального вопроса.

Концепция международной уголовной ответственности государств и народов за международные преступления заслуживает внимания только благодаря ее основной цели, а именно - создание условий посредством специальных действий для недопущения совершения международного преступления (превенция). С другой стороны, такая концепция имеет больше моральную ценность, нежели юридическую и не имеет шансов на признание и практическое применение. Помимо этого непонятными остаются вопросы относительно специальных мер и механизмов по реализации такой ответственности, тогда как в отношении уголовной ответственности индивидов такие вопросы практически не возникают.

Все уголовные санкции может определять только орган уголовного правосудия, а в современных международных отношениях, как известно, такими функциями уголовного суда в отношении государств не обладает ни один международный орган как в системе ООН, так и в системе других международных межправительственных организаций. Таким образом, отсутствие над государственного механизма, который бы мог применять репрессивные санкции по отношению к государствам, можно считать основным доводом против уголовной ответственности государств за международные преступления. [56]

Следует полностью согласиться с утверждением А. Н. Трайнна о том, что «под покровом уголовно-правовой формы криминализация ведет к ослаблению всей системы санкций против агрессоров, ибо уголовный процесс связан с целым рядом формальных требований, выполнение которых способно лишь осложнить и ослабить борьбу с агрессором. Государства могут являться субъектами политической, моральной, материальной ответственности, но только не уголовно-правовой». [57]

Таким образом, можно заключить, что государство может являться субъектом только международно-правовой ответственности, но не международной уголовной ответственности. Субъектом последней может быть только физическое лицо, которое совершило то или иное преступление против международного права.

При этом необходимо знать, совершено ли такое преступление лицом, действия которого представляют собой акт государства, частным лицом или группой лиц и за ними не стоит государство. Такое уточнение необходимо по той простой причине, что статус индивида-исполнителя определяет в целом круг субъектов, ответственных за международное преступление, иначе говоря, будет ли эту ответственность нести и целое государство, и индивид или только индивид. В свою очередь, мы уже определили, что ответственность государств в данном случае не может носить уголовно-правового характера и сами процедуры реализации ответственности государства и индивида существенно различаются между собой.

Можно выделить следующие формы участия государства в совершении международного преступления:

1. прямое участие - когда международное преступление совершается государством в лице его полномочных органов, представителей таких органов;
2. косвенное участие или соучастие - когда государство допускает в пределах своей юрисдикции совершение международного преступления отдельными индивидами, которые при этом формальноне имеют прямого отношения к такому государству и его органам либо скрывают свою связь с ними.

В целом, тесная связь между преступным поведением государства и его представителей и преступным поведением других лиц может выражаться и в том, что сопротивление государства как изъятию дел из его исключительной территориальной юрисдикции, так и рассмотрению его преступных действий или действий его представителей в судах других государств или международном юрисдикционном органе примерно одинаково велико.

На основании всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы по исследуемому вопросу:

1. Международные преступления совершаются государствами в политических целях, за что они подлежат соответствующей международной ответственности, тогда как физические лица подлежат за совершение международных преступлений международной уголовной ответственности;
2. Международная ответственность государств может выступать в двух формах: а) в форме политической ответственности; и б) в форме материальной ответственности. Концепция особой уголовной ответственности государств не имеет под собой прочно аргументированной основы и практически не может быть реализована;
3. Одним из главных возражений против концепции уголовной ответственности государств является ее несовместимость с принципами государственного суверенитета, невмешательства, необходимости предварительного согласия государства на отправление правосудия в отношении его собственных действий, отсутствие специального международного органа, полномочного проводить расследования по установлению факт соучастия государства в каждом конкретном случае и выносить решения о последствиях для виновного государства;
4. В случае причастности государства к совершению международного преступления субъектом ответственности является как индивид - представитель государства, так и государство, представителем которого этот индивид выступает;

5) Если международное преступление совершается индивидом в частном порядке, то связь с определенным государством выражается, прежде всего, лишь нахождением этого индивида на территории такого государства или же в наличии у преступника гражданства определенного государства. Государство в таком случае обязано признать действия такого лица преступными и привлечь его к надлежащей ответственности, либо в отношении преступления, совершенного таким лицом, возможно распространение универсальной юрисдикции (например, при совершении преступления геноцида).

6) Государство не может быть субъектом ответственности за преступления международного характера, которые совершаются его гражданами. Только граждане государства подлежат соответствующей уголовной ответственности за совершение таких преступлений перед внутригосударственным судебным органом, и к ним применяются нормы международного и национального права, соответствующие международным обязательствам государства. Государства обязуются сотрудничать в борьбе с преступлениями международного характера, и в случае нарушения своих договорных обязательств в этой области они рассматриваются в качестве субъектов совершения обычного международного правонарушения - деликта.

Заключение

Традиционно-негативный взгляд на уголовную ответственность был предопределен Дж.-Стюартом Миллем (XIX в.). В связи с этим в юриспруденции на десятки и даже сотни лет предопределилась ее связь с возмездием, наказанием за непослушание или неподчинение общепринятым устоям. Однако, если возможность принуждения обязательно стоит за любой юридической ответственностью, то не всегда фактическое принуждение свидетельствует о наличии ответственности (например, реквизиция в гражданском праве, принудительные меры медицинского характера — в уголовном). При исследовании уголовной ответственности не следует преувеличивать нормативно-принудительного качества права — данный подход не позволяет поставить в центр любого правового явления человека. Не секрет, что по сравнению с ранее действовавшим в современном российском уголовном законодательстве существенно увеличен удельный вес стимулирующих, дозволительных и поощрительных норм, которые влияют на правомерное поведение субъектов с учетом формирования высокой правовой культуры мышления. Это видится вполне оправданным: уголовная ответственность не может постоянно повышаться за счет усиления санкций, взысканий, наказаний за неисполнение возложенных на лицо обязанностей, хотя действенность этих мер не отрицается. Но ответственность может увеличиться и за счет повышения позитивной ответственности - сознательного, ответственного отношения людей к возложенным на них законом обязанностям, предъявляемым к ним требованиям строгого и неукоснительного соблюдения законов. В науке советского уголовного права уголовную ответственность долгое время отождествляли либо с виной, либо с наказанием за совершенное преступление, либо с иными принудительными мерами уголовно-правового характера, возлагаемыми на лицо, совершившее преступное деяние. С методологической точки зрения отождествление тех или иных категорий выглядит не совсем верным потому, что обязательно встанет вопрос о главенстве того или иного названия. Сведение содержания уголовной ответственности единственно к факту претерпевания виновным неблагоприятных последствий в связи с совершенным им преступлением на первый взгляд вполне отражало сущность уголовной ответственности. Однако традиционно-негативное понимание уголовной ответственности повлекло за собой ассоциацию уголовной ответственности только с государственно-правовым принуждением, в конечном счете - с уголовным наказанием.

Законодатель, прибегая к термину «уголовная ответственность», не отождествляет уголовную ответственность ни с наказанием, ни с иными мерами уголовно-правового характера, но при этом подразумевает наложение на лицо, совершившее преступление, бремени принудительных мер карательного свойства. В этом смысле уголовная ответственность с точки зрения ее негативного содержания - это обязанность лица, совершившего деяние, содержащее признаки состава преступления, претерпеть неблагоприятные для него последствия уголовно-правового характера.

Попытка преодолеть разрыв между родовыми признаками уголовной и социальной ответственности в советском уголовном праве была предпринята В.Г. Смирновым. Его концепция о позитивной уголовной ответственности позволила шире взглянуть на эту проблему. Однако теория В.Г. Смирнова была подвергнута справедливой научной критике и не нашла широкой поддержки среди юридической общественности из-за недостаточно четких философско-методологических позиций, излишней психологизации позитивного аспекта уголовной ответственности, противопоставления позитивной уголовной ответственности негативной.

В то же время сама возможность рассмотрения уголовной ответственности с точки зрения ее позитивного содержания не была забыта. С 70-х гг. XX в. по настоящее время эта теория интенсивно разрабатывается, и факт присутствия позитивного аспекта уголовной ответственности признается большинством авторов.

Под позитивной уголовной ответственностью следует понимать обязанность вменяемого, достигшего установленного уголовным законом возраста субъекта не нарушать уголовно-правовые запреты под угрозой применения наказания. Позитивный и негативный аспекты представляют собой две функциональные стороны одного явления, обязанности особого рода - уголовной ответственности. Иными словами уголовная ответственность представляет собой обязанность лица не нарушать уголовно-правовые запреты и претерпеть неблагоприятные последствия в случае их нарушения.

Физическое вменяемое лицо, достигшее возраста, указанного в уголовном законе, становится уголовно ответственным субъектом. Обязанность не нарушать требований уголовного закона подкрепляется угрозой применения наказания. В случае нарушения запрета уголовная ответственность становится негативной: у лица появляется обязанность претерпеть меры уголовно-правового характера, а у государства - право на применение этих мер. Негативная уголовная ответственность выступает средством ликвидации разрыва объективной (требования уголовного закона) и субъективной (отношение лица к этим требованиям) сторон позитивной уголовной ответственности. Если позитивная уголовная ответственность реализовывалась в таком поведении, которое не нарушало уголовно-правовых запретов, то негативная уголовная ответственность реализуется через меры уголовно-правового характера, то есть процесс фактического исполнения лицом уголовно-правовых обязанностей, вытекающих из содержания уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного закона.

Таким образом, в ходе проведенного научного исследования были сформулированы следующие выводы:

Уголовная ответственность — это установленная уголовным законом мера должного поведения, соответствующая охранительной стороне социальных ролей участников общественных отношений, проявляющаяся в совокупности обязанностей не совершать преступления и реализующаяся в форме добровольного соблюдения данных обязанностей, а в случае их виновного нарушения — посредством принудительного воздействия со стороны государства.

Правомерность концепции, на основе которой сформулирована приведенная дефиниция, ее практическая значимость, по всей видимости, нуждаются в дальнейшей мотивировке. Но если допустить, что эта концепция имеет право на существование, то возникает вопрос о возможности и путях ее осуществления на законодательном уровне. Следует признать, что предлагаемое широкое понятие уголовной ответственности не может быть безболезненно воспринято действующим законодательством без его существенной перестройки. Однако в ходе подготовки реформы уголовного законодательства необходимо, по нашему мнению, серьезное уточнение фундаментальных уголовно-правовых понятий с тем, чтобы каждое из них соответствовало достижениям общественно-политических наук, глубже отражало социальную сущность правовых явлений.

В этой связи представляется целесообразным при проведении кодификации уголовного законодательства использовать термин «уголовное принуждение» там, где действующий закон говорит об уголовной ответственности. Что же касается понятия «ответственность», то оно, с нашей точки зрения, должно быть применено при формулировании принципиальных положений уголовного закона, в которых следует подчеркнуть социально-политический смысл данной категории, ее органичную связь не только с уголовным принуждением, но в первую очередь с обязанностями граждан по соблюдению уголовно-правовых норм. В частности, ч. 2 ст. 14 УК РК, закрепляющую принцип равенства перед уголовным законом, можно было бы изложить в следующей редакции: «Все лица, на которых распространяется действие настоящего законодательства, несут ответственность за его соблюдение независимо от происхождения, социального и имущественного положения, рисовой и национальной принадлежности, пола, образовании, языка, отношения к религии, рода и характера занятий, места жительства и других обстоятельств...»

Список использованной литературы

1 Василиев А.М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. – М., 1999. 365 –с.

2 Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. – М., 1997. 480 –с.

3 Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. - М., 1990. 354 –с.

4 Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, принципы, ответственность. – М., 2005. 289 -с.

5 Макуев Р.Х. Правоприменительная деятельность милиции. - Алматы, 1997. 127 –с.

6 Иванов А. Л. Цели юридической ответственности, ее функции и принципы. - М., 2001. 378 –с.

7 Лукьянова Е.Г. Механизм процессуального регулирования и его элементы //Государство и право. 2001, № 7. С. 91-95

8 Мамаев А.А. Институт альтернативной международной судебной юрисдикции в гражданском процессуальном праве // Правовая политика и правовая жизнь. 2004, № 1. С. 210—216

9 Грось А.А. Некоторые итоги анализа норм нового Гражданского процессуального кодекса //Правовая политика и правовая жизнь. 2004, № 1. С. 198-209

10 Баймаханов М.Т. Избранные труды по Теории государства и права. – Алматы, 2003. 710 –с.

11 Пионтковскип А.А. О понятии уголовной ответственности. - М., 1997. 452 –с.

12 Алексеев С.С. Правовые средства: постановка проблемы, понятие, классификация //Государство и право. 2002, № 2. С. 61-63

13 Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. - Волгоград, 1989. 321 –с.

14 Звегоровский И.Э. Уголовная ответственность. - Иркутск, 1992. 311 –с.

15 Прохоров В.С. Преступления и ответственность. - Ленинград, 1994. 292 –с.

16 Чукмаитов Д.С. Юридическая ответственность: системный подход. - Алматы, 2000. 135 –с.

17 Малеин Н.С. Современные проблемы юридической ответственности //Государство и право. 2004, № 6. С. 29-35

18 Мансуров Т.Т. Мировое сообщество в борьбе с преступлениями международного характера // Государство и право. 2004. № 2. С. 66-70

19 Лукашук И.И. Концепция права международной ответственности. - М., 2004. 287 -с.

20 Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по теории государства и права. –М., 1990. 360 –с.

21 Бойцов В.В. Ответственность государства //Государство и право. 2006, № 1. С. 21-23

22 Проблемы Теории государства и права /Под ред. М.Н. Марченко. – М., 2004. 656 –с.

23 Рыбаков В.А. Позитивная ответственность (воспитательные аспекты). - М., 1998. 336 –с.

24 Андрианова Ю.С. К вопросу о соотношении понятий обязанности и ответственности //Государство и право. 2002, № 4. С. 27-30

25 Шмарцев А.Ю. Административно-правовой аспект юридической ответственности //Государство и право. 2004, № 1. С. 33-35

26 Шубаров А.С. Политические и правовые аспекты социальной ответственности личности. – М., 2003. 178 –с.

27 Карпушин М.П., Курляндский Б. И. Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1994. 234 -с.

28 Шаргородский М.Д. Детерминизм и ответственность //Государство и право. 1999. № 1. С. 46-47

29 Общая теория права. Курс лекций /Под ред. В.К. Бабаева. - Н. Новгород, 2002. 470 –с.

30 Уголовный кодекс Республики Казахстан. Алматы, 2005

31 Конституция Республики Казахстан 1995. Алматы, 2005

32 Комментарий к Уголовномукодексу республики Казахстан. Алматы, 2005

33 Концепция правовой политики Республики Казахстан, одобренная Указаом Президента РК от 20.09.2002 г.

34 Каиржанов Е.И. Уголовное право. Общая часть. Алматы 1998.

35 Жунусов Б.Ж. Уголовное право Республики Казахстан. Общая часть Караганда. 1998.

36 Уголовное право Республики Казахстан. Общая часть. Под ред. Рогова И.И., Баймурзина Г.Ы. Алматы 1998.

37 Уголовное право Казахстана. (Общая часть). Учебник для ВУЗов. / Под ред. Рогова И.И., Рахметова С.М.. Алматы 1998.

38 Уголовный закон. Опыт теоретического моделирования. М., 1998.

39 Уголовное право Российской Федерации. Общий часть / Под ред. Проф. Б.В. Здравомыслова

40 Уголовное право Республики Казахстан. Общая часть. Курс лекций. Под ред. И.Ш. Борчашвили, Алматы, 2006.

41 Н.И. Ветров. Уголовное право. Общая часть. Юнити. М., 1999.

42 Марцев А.И. Уголовная ответственность как средство предупреждения преступлений. Омск, 1980.

43 Карпушин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и состав преступления. М., 1984. С. 39; Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., 1968.

44 Елеонский В.А. Уголовное наказание и воспитание позитивной ответственности личности. Рязань, 1979.

45 Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978.

46 Тарбагаев А.Н. Понятие и цели уголовной ответственности. Красноярск, 1986.

47 Червонюк. В.И. Очерк о теории государства и права. М.,1996.

48 Наумов А.В. Применение уголовно-правовых норм. Волгоград, 1973.

49 Марцев А.И. Уголовная ответственность как средство предупреждения преступлений. Омск, 1980.

50 Новый Уголовный кодекс Франции. М. Изд-во «Юридический колледж МГУ», 1993.

1. Тарасов С.И. Международная уголовная ответственность индивидов (правовые проблемы). Диссертация на соискание ученой степени канд. Юр. Наук. М., 1985.

52 Красов С.И. Международное право об уголовной ответственности физических лиц//Тезисы докл. На теорет. Конф. Аспирантов Института государства и права Ан ССР и юрид. фак. МГУ им.М.В. Ломоносова. М., 1984.С.165-166.

1. Тарасов С. И. Наука международного права об уголовной ответственности физических лиц: (Из истории вопроса) /Методологические проблемы государства и права. - Куйбышев. 1986. - С. 130-136.
2. Волков А. Ф. Нюрнбергский приговор//Советское государство и право. -1976. - №10.
3. Международное уголовное право//Н.П. Блищенко, Р.А.Каламкарян, И.И. Карпец. М.: Наука., 1995.
4. Панов В.П. Международное уголовное право: Учебное пособие. М.:ИНФРА. М., 1997.
5. Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. М.,1983.

Институт уголовной ответственности в международном праве