Взаимодействие науки и нравственности

PAGE 17

Оглавление.

Введение……………………………………………………………………3

1.Краткая биография Иммануила Канта…………………………………5

1.2. Личность и творчество……………………………………………….6

1.3.Творчество в докритический период………………………………….7

2.Взаимодействие науки и нравственности………………………………9

3.Вера и нравственность…………………………………………………..12

Заключение…………………………………………………………………16

Список литературы………………………………………………………….17
Введение.

На нынешнем этапе истории осуществляется коренная ломка привычных

стереотипов, устоявшихся, догматизированных представлений. Рождается новое мышление. И ведь это происходит не первый и не последний раз в человеческой истории. В такие времена философия, откликаясь на ускорение исторического процесса, обычно рождала, применяла и усовершенствовала диалектические идеи приёмы, методы, позволяющие овладевать в мысли всё более стремительным развитием общества и истории. Проблему - задачу эту можно считать вечно, возникающей вновь на каждом витке развития цивилизации. А начиналось её решение с того, что английский философ 17 века Ф. Бэкон называл расчищением "площади ума" от сковывающих его "идолов", "призраков". И разве не сходная задача стоит перед нами сегодня? В том же веке французский мыслитель Р.Декарт выдвинул и систематически развил идею о необходимости " методического сомнения " в унаследованных знаниях, проверки их на содержательность, осмысленность и доказательность - и эта великая идея вместе с другими идеями французского философа стала сегодня остроактуальной.

В эпоху особой актуализации тех или иных философских идей прошлого возникает вызов и для них самих некоторые из философских идей - в том виде, в каком они были первоначально выдвинуты и сформулированы, - подвергаются уточнению, критике, а то радикальному пересмотру; им на смену приходят существенно отличные философские идеи. Так было, например, в новое время с идеей свободы.

Тогда возникли незнакомые прошлому философские идеи, с помощью которых обосновывались всеобщие, не знающие никаких исключений права человека. Но то, над чем бились философы, начиная с глубокой древности и в новое время не потеряло своего значения.

Философские идеи не рождаются и не существуют в неком изолированном

самостоятельном царстве "чистого духа", "чистой мысли". Они живут и обновляются в контексте действительной исторической жизни вполне определённых, реальных индивидов. "Место" их существования - проблема", вокруг которой, было так много споров и фантастических, хотя и не беспочвенных вымыслов, - это и есть мир реальной истории, а конкретнее, мир сознания, общения, действия индивидов, мир человеческих цивилизации и культуры. В последнее десятилетие всё больше приходилось сосредоточивать внимание на уточнении концепции социально - исторической обусловленности философской мысли и её обратного влияния на общество. В центре обновлённой концепции, стоят понятия "цивилизация", "эпоха", "историческая ситуация ".

Противоречия современной цивилизации - её взлёты и откаты, и стремительный бег, невиданное ускорение и вдруг душные времена, мертвящие зоны застоя, наконец, самый страшный парадокс: угроза уничтожения цивилизации, и не какой-то внешней силой, а творениями самой цивилизации - вот что, в конечном счете, заставляет на пороге нового столетия и нового тысячелетия высветить именно цивилизованные

аспекты человеческого бытия, как они видятся сквозь призму исторической

философии.

Из необозримого множества отдельных периодов, шагов исторического развития философии представляют проблему противоречия человеческой цивилизации и человека цивилизации, поистине выдающие мыслители. Можно выделить особо мыслящих и тревожащихся о цивилизации мыслителей Запада, таких как Сократ, Платон, Аристотель, Дж. Бруно, И. Кант. Эти мыслители сильнее других утвердили идеи, без сохранения и развития которых человечество не спасёт своё создание, цивилизацию, оказавшуюся столь хрупкой.

Эти великие, такие старые и такие новые мировоззренческие идеи: единство,

целостность мира, Вселенной Космоса и человека; единство свободы и

ответственности, прав и свобод личности; единство индивида и человечества,

индивида и народа, народа, нации, народов человечества.

Эти мыслители, какими бы проблемами ни занимались - размышляли ли, писали ли о природе, космосе и Боге, об атомах или идеях, о познании или логике, мысли всё равно возвращались, к вопросу о человеке, его свободе, достоинстве, традициях его судьбы. В работах мыслителей можно сконцентрироваться на общей проблеме: трудного становления Человека Цивилизации и вокруг идей философов, которые внесли особый вклад в рождение, развитие, защиту общечеловеческих гуманистических ценностей.

1.Краткая биография Иммануила Канта.

Иммануил Кант родился в Прусском королевстве в 1724 году, в городе
Кенигсберге, в семье мастерового - мастера седельного цеха. Окончил гимназию и Кенигсбергский университет. Поначалу работал домашним учителем, с 1755 года преподавал в Кенигсбергском университете и лишь в 46 лет (в 1770 году) получил профессорскую кафедру логики и метафизики, был деканом факультета и дважды избирался ректором университета.

В ходе семилетней войны Кенигсберг был занят русскими войсками, а в
1794 году Иммануил Кант избирается членом Российской академии.

Хотя книги Канта стали публиковаться в 70-е годы, широкую известность он получил лишь в последнее десятилетие XVIII века. Чувствуя, что начал дряхлеть, Кант оставляет преподавательскую деятельность, но продолжает свои философские исследования.

В 1804 году Кант умер. Он похоронен в Кенигсберге /Калининграде/ на
Острове Канта.

1.2.Личность и творчество.

Кант говорил о том, что вопрос о человеке, т. е. антропологический вопрос, -

главный для философии. Не случайно, подводя некоторые итоги развития своего философствования, Кант все главные, занимавшие философские вопросы (что я могу знать?, что я должен делать?, на что я могу надеяться?), по сути дела, свёл к единому вопросу о человеке. Что есть человек и к чему он предназначен - таков проблемный стержень всей кантовской философии.

Иммануил Кант родился в 1724 году в Пруссии в семье шорника (ремесленника изготовлявшего сёдла, уздечки), труд которого в тогдашней Германии считается почётным, достаточно высоким уважением.

Рождение и воспитание в семье шорника наложило на становление личности Канта свои особенности: уважительное отношение к другим людям и их труду, честному, добротному и достойному труду. Поэтому сыну ремесленника Иммануила Канту был открыт доступ в университет и окончить его, а затем стать университетским профессором, выдающимся философом и учёным. В годы учёбы в университете Кант

уже думает над тем, каким путём нужно формировать новую философию. Он

внимательно изучает философские системы предшествующих философов. В

особенности его привлекает его английская философия - учения Локка и Юма. Он вникает в систему Лейбница, осваивает произведение Вольфа. Проникая в глубину истории философии, Кант осваивает одновременно такие дисциплины, как медицина, география, математика и настолько профессионально, что впоследствии преподавал их. После окончания университета в 1746 году Кант вступает в новый путь: он становится домашним учителем. Годы учительства не прошли бесследно.

В 1755 году Кант своими оригинальными произведениями занял особое место в философском творчестве. Его мысль начинает участвовать в обновлении философии Германии.

1.3. Творчество в докритический период.

Самая первая работа Канта - трактат "Мысли об истинной оценке живых сил"

(1746 год помечен годом окончания университета). Эта работа, которая содержит в себе то, что можно назвать искренним и страстным определением жизненной ориентации молодого ученого, обоснованием и защитой ценностей творческого новаторского труда.

Кант как начинающий философ пытается ответить на такие вопросы; как может ли он посягнуть на критику великих ученых, великих философов? Имеет ли он право судить о том, что сделано Декартом и Лейбницем, не заключена ли тут немыслимая дерзость - встать вровень с ними?

В связи с этим в личностном облике Канта проявляются такие качества: как

смелость и дерзость новатора, его доверие к своему творческому порыву,

самоуважение и достоинство.

В 1755 году Кант пишет и защищает три диссертации. Одна из них посвящена проблеме огня (июнь 1755 год). Подобно Гераклиту, у которого огонь был первоначалом диалектики, Кант подходит к проблеме огня, пытается исследовать в естественнонаучном и одновременно в философском ключе. Эта работа своего рода была пособием для студентов. В сентябре 1755 году он пишет вторую диссертацию "О принципах метафизического познания" - "габилитационную", как её называли.

Она подтверждала право на звание приват-доцента философии. Здесь Кант выходит на тему философской метафизики. Защитив вторую диссертацию, Кант приобрел право читать лекции в университете.

В 1755 году написана третья диссертация "О философской монадологии".

Только в 1780 году он стал профессором Кёнисберского университета. Кант все больше находит себя в философии, которая связана как естественнонаучными сюжетами, так и с проблемами человека.

Большую роль для становления самого Канта и для всей мировой философии сыграла его работа под названием "Всеобщая естественная история и теория неба".

Исследование Канта заключает в себе интерес и для современного человека, для современного мышления. Прежде всего, это относится к борьбе нового типа мышления против религиозной и философской догматики, к борьбе ученого, философа, который имел возможность использовать ростки нового критического мышления человечества.

Канту с самых его первых шагов в философии было важно и интересно построить картину подвижного и одушевлённого, динамичного мира. Омертвение мира, которое получается при построении механистической его картины, Канта не может удовлетворить. Главный результат, достигнутый кантом в данной работе, состоит как раз в том, что мир действительно предстает как динамический, подвижный, исполненный живых сил и тенденций. Его невозможно постигнуть и тем более представить себя в генезисе, если ограничится чисто механическими силами. Таким образом. Кант встает на путь исследования мира согласно принципам диалектики. Кант ещё увереннее пойдет по пути одушевления мира, придания

ему диалектического динамизма, внутренней спонтанности, развития по законам внутренних противоречий. Это и будет начало диалектической концепции развития - очень важного достижения немецкой классической философии. В 70-80 годы Кант ищет новые пути в философии, - фундаментальные основания философии. В "докритическом" развитии Канта (до 1781 года) наиболее интересны теоретические точки роста, из которых потом родились "Критика чистого разума" и "Критика практического разума".

Два главных произведения Канта образуют мостик к "Критике чистого разума".

Одно из них называется "Наблюдения над чувственном прекрасного и

возвышенного", второе - "О форме и принципах чувственно воспринимаего и

умопостигаемого мира".

2.Взаимодействие науки и нравственности.

Кантовское учение о границах теоретического разума (в отличие от

скептического агностицизма Д.Юма) было направлено не против

исследовательской дерзости ученого, а против его необоснованных

претензий на пророчества и руководство личными решениями людей. Вопрос о границах достоверного знания был для Канта не только методологической, но и этической проблемой (проблемой «дисциплины разума», которая удерживала бы науку и ученых от сциентистского самомнения). «Что темперамент, а также талант...- писал Кант в «Критике чистого разума»,- нуждаются в некоторых отношениях в дисциплине, с этим всякий легко согласится. Но мысль, что разум, который, собственно, обязан предписывать свою дисциплину, может, конечно, показаться странной; и в самом деле он до сих пор избегал такого унижения именно потому, что, видя торжественность и серьезную осанку, с какой он выступает, никто не подозревал, что он легкомысленно играет порождениями воображения вместо понятий и словами вместо вещей».

Типичной формой подобной игры Кант считал попытки «научного»

построения разного рода всеобщих регулятивов, которые могли бы

направлять человека в его коренных жизненных выборах. Разрабатывая

данную тему, Кант выступил против основной для его времени формы

сциентизма - против научных обоснований идеи существования бога и идеи бессмертия души (занятия, которому предавались не одни только теологи). «Критика чистого разума» обнаруживала, что эти обоснования не отвечают требованиям теоретической доказательности, что, будучи развернуты честно, они приводят к высшим проявлениям неопределенности -антиномиям, метафизическим альтернативам.

Факт, что наука есть разрушительница фиктивного всезнания (что научное знание одновременно является безжалостным осознанием границ познавательных достоверностей) и что условием сохранения этой интеллектуальной честности является нравственная самостоятельность людей, к которым наука обращена, был глубоко понят в философии Иммануила Канта. Кант как-то назвал свое учение «подлинным просвещением». Его суть (в отличие от «просвещения наивного») он видел в том, чтобы не только вырвать человека из-под власти традиционных суеверных надежд на силу теоретического разума, от веры в разрешимость рассудком любой проблемы, вырастающей из обстоятельств человеческой жизни. И прежде всего Кант требовал, чтобы «теоретический разум» (разум, каким он реализуется в науке) сам не давал повода для этих надежд и этой веры.

Несколько лет спустя Кант в работе «Критика практического разума»

показал, что развитая личность нуждается только в знании, а не в опеке

знания, ибо относительно «цели» и «смысла» она уже обладает внутренним ориентиром - »моральном законом в нас».

Обосновывая нравственную самостоятельность человека, Кант решительно отметает вульгарный постулат о непременной «целесообразности» («практичности») человеческого поведения. В произведениях самого Канта понятие «практический» имеет особый смысл, глубоко отличный от того, который обычно вкладывается в слова «практика» и «практицизм». Под «практическим действием» Кант подразумевает не производящую деятельность, всегда имеющую в виду некоторый целесообразный результат, а просто поступок, то есть любое событие, вытекающее из человеческого решения и умысла. Это такое проявление человеческой активности, которое вовсе не обязано, имеет некоторое «положительное», предметное завершение (скажем, возведение здания, получение новой формулы, написание книги и т.д.) «Практическое действие» в кантовском смысле может состоять и в отрицании практического действия в обычном смысле (например, в отказе стоить дом известного назначения или писать книгу известного содержания).

Человек совершает поступок и тогда, когда он уклоняется от

какого-либо действия, остается в стороне. Примеры подобного самоотстранения подчас вызывают не меньше восхищение, чем образцы самого вдохновенного творчества и самого усердного труда. Люди прославляли себя не только произведениями рук и ума, но и стойкостью, с которой они отказывались от недостойного предприятия, отказывались даже тогда, когда оно выглядело увлекательным и соблазняло обилием творческих задач.

Многие вещи, любил повторять Кант, способны возбудить удивление и восхищение, но подлинное уважение вызывает лишь человек, не изменивший чувству должного, иными словами, тот, для кого существует невозможное: кто не делает того, чего нельзя делать, и избирает себя для того, чего нельзя не делать.

Отказ и личная стойкость могут присутствовать и в практическом

действии в обычном смысле слова. Творческая деятельность сплошь и

рядом включает их в качестве самоограничения ради сознательно

выбранного призвания. Однако окончательный предметный продукт

творчества нередко скрывает от нас, что он был результатом

человеческого поступка, личного выбора, который означал отказ от чего-

то другого, лишение, внутренний запрет; на первый план в этом продукте

выступает игра способностей, усердие, выносливость и т.д. В фактах

отречения от действия структура поступка в его отличии от простого

делания выявления выявляется гораздо нагляднее.

Своеобразие второй «Критики» Канта с самого начала определялось тем,

что «практическое действие» категорически и бескомпромиссно

противопоставлялось в ней благоразумно-практическому действию

(действию, ориентированному на успех, на счастье, на выживание, на

эмпирическую целесообразность и т.д.) и иллюстрировалось именно

примерами уклонения от недостойного дела.

Соответственно интеллектуальная способность, на которую опирается

«чистое практическое действие», оказалась глубоко отличной от того

интеллектуального орудия, которым пользуется «практик». Если последний полагается на «теоретический разум» как на средство исчисления целесообразности или успеха, то субъект «практического действия» исходит из показаний разума, непосредственно усматривающего безусловную невозможность определенных решений и вытекающих из них событий.

Отсюда следовал важный вывод о независимости структуры подлинного человеческого поступка от состояния способности человека познавать.

Человек оставался бы верен своему долгу (своему сознанию безусловной невозможности совершать - или не совершать - определенные поступки), даже если бы он вообще ничего не мог знать об объективных перспективах развертывания своей жизненной ситуации.

За царством неопределенностей и альтернатив, в которое вводила

«Критика чистого разума», открывалось царство ясности и простоты -

самодовлеющий мир личного убеждения. «Критическая философия» требовала осознания ограниченности человеческого знания (а оно ограниченно научно достоверным знанием), чтобы освободить место для чисто моральной ориентации, для доверия к безусловным нравственным очевидностям.

Сам Кант, однако, формулировал основное содержание своей

философии несколько иначе. «Я должен был устранить знание, - писал он, - чтобы получить место для веры».

На мой взгляд, этот часто упоминаемый афоризм из второго

предисловия к «Критике чистого разума» представляет собой пример

лаконичного, но неадекватного философского самоотчета. Во-первых, Кант на деле не претендовал на «устранение знания». Во-вторых, он был бы гораздо ближе к объективному содержанию своего собственного учения, если бы говорил не о вере, а о нравственном убеждении, о сознании ответственности и необходимости морального решения.

Почему же Кант не сделал этого; случайно ли то обстоятельство, что

в итоговой формулировке сущности «критической философии»,

получившей значение своеобразного пароля кантианства, понятие веры

заместило понятие нравственности?

3.Вера и нравственность.

В учении Канта нет места вере, замещающей знание, восполняющей

его недостаточность в системе человеческой ориентации, и в этом смысле Кант является противником фидеизма. Он подвергает критике все виды веры, проистекающие из потребности уменьшить неопределенность окружающего мира и снять ощущение негарантированности человеческой жизни. Тем самым Кант - вольно или невольно - вступает в конфликт с теологией (как современной ему, так и будущей), а также с нерелигиозными формами слепой веры.

Кант был искренним христианином, непримиримо относившимся к атеизму. И в то же время он без всяких оговорок должен быть призван одним из критиков и разрушителей религиозного мировоззрения. Кант разрушал религию не как противник, а как серьезный и искренний приверженец, предъявивший религиозному сознанию непосильные для него нравственные требования, выступивший со страстной защитой такого бога, вера в которого не ограничивала бы свободу человека и не отнимала у него его моральное достоинство.

Кант обращает пристальное внимание на тот факт, что вера, как она в

огромном большинстве случаев обнаруживала себя в истории - в суевериях, в религиозных (вероисповедных) движениях, в слепом повиновении пророкам и вождям, - представляет собой иррационалистический вариант расчетливости.

Внутренняя убежденность фидеиста на проверку всегда оказывается малодушной верой в откровение (в то, что кто-то и где-то обладает или обладал разумом, превосходящим действительные возможности разума). Вера фанатиков, юродивых, авторитаристов безусловным образом исключается как «Критикой чистого», так и «Критикой практического разума»: первой - потому, что она (вера) представляет собой ставку на «сверхразумность» неких избранных представителей человеческого рода (попытку найти в чужом опыте то, что вообще не может быть дано в опыте); второй - потому, что она обеспечивает индивиду возможность бегства от безусловного нравственного решения.

Вместе с тем Кант сохраняет категорию «веры» в своем учении и

пытается установить ее новое, собственно философское понимание, отличное от того, которое она имела в теологии, с одной стороны, и в исторической психологии - с другой. Кант писал, что в основе трех основных его сочинений лежат три коренных вопроса: «Что я могу знать?» («Критика чистого разума»), «Что я должен делать?» («Критика практического разума»), и «На что я смею надеяться?» («Религия в пределах только разума»).

Третий из этих вопросов точно очерчивает проблему веры, как она стояла

внутри самой кантовской философии. Кант поступил бы последовательно, если бы вообще исключил категорию «вера» из своего учения и поставил на ее место понятие «надежда».

Последняя отличается от веры тем, что она никогда не является

внутренним одушевлением, предшествующим действию и определяющим выбор.

Там, где надежда становится источником практических решений, она является либо упованием, либо слепой уверенностью, незаконно поставленной на место сугубо вероятностного знания. Надежды простительны, поскольку речь идет об утешении, но, как побудительные силы поступков, они требуют настороженного и критического отношения к себе.

Три коренных вопроса, с помощью которых Кант расчленяет содержание своей философии, имеют обязательную (необратимую) последовательность. Необходимой предпосылкой сознательной ориентации в мире является, по Канту, не только честная постановка каждого из этих вопросов, но и сам порядок, в котором они ставятся. Задаваться проблемой «что я должен делать?» правомерно лишь тогда, когда найдешь сколько-нибудь убедительный ответ на вопрос «что я могу знать?», ибо без понимания границ достоверного знания нельзя оценить самостоятельное знание долженствования и безусловного нравственного выбора. Еще более серьезной ошибкой (своего рода «проступком в ориентации») будет превращение ответа на вопрос «на что я смею надеяться?» в условие для решения проблемы «что я должен делать?», то есть попытка предпослать веру долгу.

Это решающий пункт в кантовском (философском) понимании веры.

Объект веры (будь то бог или, скажем, смысл истории) не может быть объектом расчета, неким ориентиром, но которому индивид мог бы заранее выверить свои поступки. В практическом действии человек обязан целиком положиться на присутствующее в нем самом сознание «морального закона».

Вера как условие индивидуального выбора портит чистоту нравственного

мотива - на этом Кант настаивает категорически; если она имеет право на

существование, то лишь в качестве утешительного умонастроения

человека, уже принявшего решение на свой страх и риск.

Потребность в подлинной вере возникает, согласно Канту, не в

момент выбора, а после того, как он сделан, когда ставится вопрос -

имеет ли шансы на успех (на утверждение в будущем) та максима

поведения, которой следовали безусловным образом, то есть не думая об

успехе.

Постулаты религии (вера в существование бога и личное бессмертие) и

нужны кантовскому субъекту не для того, чтобы стать нравственным (в этом они могут только повредить), а для того, чтобы сознавать себя

нравственного эффективным. Сам Кант чувствует, однако, что это различение в психологическом смысле трудновыполнимо. Вера в существование бога и вера в личное бессмертие, поскольку они неотделимы от ощущения божественного всемогущества, выходят за границы, в которые вводит их чистое практическое постулирование. Вместо того чтобы утешиться верой (пользоваться ею только как надеждой), индивид невольно превращает ее в обоснование своих решений: начинает чувствовать себя солдатом священной армии, вселенский успех который гарантирован провидением; превращается в религиозного подвижника, слепо полагающего на непременно благоприятный исход борьбы добра со злом и т.д.

Оценка религиозных надежд праведника оказывается у Канта

двусмысленной: трудно установить, считает ли он эти надежды

обязательными или только простительными для нравственного человека; видит в них источник моральной стойкости или, наоборот, костыль, на которой люди вынуждены опереться из-за своей слабости. Этой двусмысленности очевидным образом противостоит категоричность, с которой Кант отвергает первичность веры по отношению к моральному решению. «Нам все-таки кажется, - писал он еще в «докритический» период, - что...более соответствует человеческой природе и чистоте нравов основывать ожидание будущего мира на ощущениях добродетельной души, чем наоборот, доброе поведение на надеждах о другом мире». В «Критике практического разума» эта мысль отольется в лаконичную

формулу: «Религия основывается на морали, а не мораль на религии».

Философия Канта выявляет удивительный факт: расчетливо-осмотрительный индивид и индивид. Исповедующий богооткровенную веру, - это по сути дела, один и тот же субъект.

Благоразумие превращается в суеверие всюду, где оно испытывает

недостаточность знания. Именно в этих условиях обнажается

неспособность расчетливо-осмотрительного человека вынести собственную свободу, то малодушие и самоуничижение, которое издревле составляло естественную почву всякой «богослужебной религии».

Суть кантовской философии религии можно передать следующей

краткой формулой: богу угодна нравственная самостоятельность людей, и только она одна, ему претит любое проявление малодушия, униженности и льстивости; соответственно подлинно верует лишь тот, кто не имеет страха перед богом, никогда не роняет перед ним свое достоинство и не перекладывает на него свои моральные решения.

Желал того Кант или не желал, но эта идея разъедала существующую

религию, подобно кислоте. Она ставила верующего человека перед

критическим вопросом, который слабо мерцал во многих ересях: к тому же собственно я обращаюсь, когда страшусь, колеблюсь, ищу указаний, вымаливаю, заискиваю, торгуюсь? К кому обращались и обращаются миллионы людей, мольба которых есть вопль бессилия?

Если богу угодны духовная слабость, малодушие и униженность

(именно те состояния, в которых обычно пребывают люди, полагающие, что они общаются с ним), то не угодно ли все это «князю тьмы»? А раз так, то (вопрос, некогда брошенный Лютером по адресу католической церкви) не градом ли дьявола являются храмы, в которых всякий пребывает в страхе, стыде и беспомощном заискивании?

Сам Кант не формулировал альтернативу с такой резкостью. Однако он

достаточно определенно говорил о том, что все известные формы религии (в том числе и христианство) являлись идолослужением в той мере в какой они допускали человеческую униженность и льстивость, индульгентное понимание божьей милости и утешительную ложь, веру в чудеса и богослужебные жертвы.

Кант столкнул религию и теологию с глубочайшими внутренними

противоречиями религиозного сознания. Тем самым он поставил не только религию и теологию, но и самого себя, как религиозного мыслителя, перед неразрешимыми трудностями. Основной вопрос, смущавший религиозную совесть Канта, состоял в следующем: не является ли вера в бога соблазном на пути к полной нравственной самостоятельности человека?

Ведь как существо всесильное бог не может не искушать верующих к

исканию его милостей.

Как существо всезнающее бог не может не искушать верующих к

исканию его милостей.

Как существо всезнающее бог совращает к мольбам о подсказке и

руководстве там, где человек обязан принять свободное решение перед

лицом неопределенности.

Как перманентный творец мира он оставляет верующим надежду на

чудесное изменение любых обстоятельств.

Высшим проявлением нравственной силы человека является стоическое мужество в ситуации, безвыходность которой он осознал («борьба без надежды на успех»). Но для верующего эта позиция оказывается попросту недоступной, ибо он не может не надеяться на то, что бог способен допустить и невероятное. Сама вера исключает для него возможность того ригористического поведения и внутренней чистоты мотива, для которых нет препятствий у неверующего.

Как отмечалось выше, философски понятная вера, по Канту,

отличается от вульгарной, богооткровенной веры как надежда от упования и слепой уверенности. Но бог как бы не изображался он в различных

системах религии и теологии, всегда имеет такую власть над будущим, что на него нельзя просто надеяться. Он обрекает именно на упования, на провиденциалистский оптимизм, в атмосфере которого подлинная нравственность не может ни развиваться, ни существовать.

Существеннейшей характеристикой морального действия Кант считал бескорыстие. Но чтобы бескорыстие родилось на свет, где-то в истории должна была иметь место ситуация, для участников которой всякая корысть, всякая ставка на выгодность и успешность действия сделала бы насквозь проблематичной и даже невозможной.

Заключение.

Учение о нравственности находится в центре всей системы Канта. Ему удалось обозначить, если и не объяснить полностью, целый ряд специфических черт морали. Нравственность не есть психология человека как такового, она не сводится ни к каким-то присущим всем людям элементарным стремлениям, чувствам, влечениям, побуждениям, ни к каким-то особенным уникальным переживаниям, эмоциям отличным от всех остальных психических параметров человека. Нравственность, конечно, может принимать форму тех или иных психологических явлений в сознании человека, но лишь через воспитание, через подчинение стихии чувств и побуждений особой логике морального долженствования.
Вообще, мораль не сводится к «внутренней механике» душевных импульсов и переживаний человека, а имеет нормативный характер, то есть вменяет человеку определенные действия и сами побуждения к ним по их содержанию, а не по психологическому облику, эмоциональной окраске, душевному настрою и т.п. В этом, прежде всего и состоит объективная природа моральных требований по отношению к индивидуальному сознанию. Этим методологическим разграничением «логики чувств» и «логики морали» Канту удалось обнаружить суть нравственного конфликта в сфере индивидуального сознания, склонностей, влечений, желаний, непосредственных стремлений. Кант поясняет, что "мораль, собственно говоря, есть учение не о том, как мы должны сделать себе счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья".
Категория долг – ключевая в кантовской этике. Философ утверждает, что всегда надо следовать своему долгу, не обращая внимания на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. Ведь выполнение долга приносит аналог счастью – самоудовлетворенность.
Одна из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его указании на принципиальную всеобщность нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней социальных нормативов (обычаев, традиций). Кант обратил внимание на роли личного самосознания в морали, на специфический характер нравственной свободы, на связь этой свободы с особенностями морального долженствования. Свобода рассматривается им как один из определенных аспектов нравственного разума.
Парадокс кантовской этики состоит в том, что, хотя моральное действие и направлено на осуществление природного и морального совершенства, достичь его в этом мире невозможно. Он видит в нравственности духовный источник коренного преобразования и обновления человека и общества.
Постановка Кантом проблемы автономности этики, рассмотрение этического идеала, размышления о практическом характере нравственности и т.д. признаются неоценимым вкладом в философию.

Список литературы.

Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. Учебник - М.: ПБОЮЛ, 2001. Рек.
Гуревич П.С. Основы философии. Учеб. пос.- М.: Гардарики, 2002. Рек.
Золкин А.Л. Философия. – М.: Юнити-Дана, 2005. 592 стр.
Интернет-сайт http:// wikipedia.org
Интернет сайт http:// www.tezis.info/filosof/06.php
Интернет сайт http:// library.by
Интернет сайт http:// www.gumer.info
Интернет-сайт http:// society.polbu.ru
Кармин А.С., Бернацкий Г.Г. Философия. – СПб.: Питер, 2006. 560 стр.
Радугин А.А. Философия. Курс лекций.- М.: Центр, 2001
Спиркин А.Г. Философия. Учебник. – М.: Гардарики, 2003. Рек.
Философия. Учебник / Под ред. В.Л. Обухова, Г.В. Стельмашука.- СПб.: ЛГОУ, Химиздат, 1999. Рек.

Взаимодействие науки и нравственности