Владимир Алексеевич Солоухин

Владимир Алексеевич Солоухин родился 14 июня 1924 года в селе Алепино Владимирской области в крестьянской семье.По окончании школы поступил во Владимирский механический техникум. Во время Великой Отечественной войны попал в войска особого назначения, охранявшие Кремль.После войны поступил в литературный институт, а с 1946 года начал публиковать стихи.

Работал в журнале «Огонек». В 1952 году Владимир Солоухин вступил в КПСС.Писатель много печатался в столичной прессе, но популярность пришла лишь с лирической повестью «Владимирские проселки» - дневниковые записи о родных местах. Повесть была замечена и критикой, и известными писателями,в частности – Леонидом Леоновым, назвавшим его «одним из интереснейших современных наших писателей второго поколения». Еще больший шум наделали «Письма из Русского музея» (1966) и «Черные доски» (1969) – острополемические документальные повести о сохранении русской культуры.

В исторических и лирических повестях Солоухин формулирует свою «философию патриотизма», становится одним из ярких лидеров так называемой русской партии. С удовольствием Владимир Алексеевич писал и научно-популярные повести о травах, о ловле рыбы, о грибах, о саде.Рано написал автобиографический роман «Мать-мачеха» (1964) о собственной жизни. Затем серию автобиографических произведений он продолжил в «Прекрасной Адыгене», «Приговоре» и, конечно же, в итоговой исповедальной книге «Последняя ступень» (1976-1995).

Книга пролежала в столе писателя целых 20 лет. По выражению Владимира Бондаренко, «в то время (т. е.

в конце 1970-х гг.) это был бомба, посильнее «Архипелага ГУЛАГа». Конечно же, автора ждали крупные неприятности, но и мировая слава. Увы, Владимир Алексеевич не рискнул и даже тянул с публикацией в годы перестройки. Более того, все-таки вышла она в сокращенном виде.

Как и ожидалось, большого интереса уже не вызвала. Когда-то в семидесятые Леонид Леонов говорил по прочтении книги: «Ходит человек по Москве с водородной бомбой в портфеле и делает вид, что там бутылка коньяку». В конце концов, она и оказалась бутылкой коньяку. В ряду острой публицистики перестроечного времени повесть уже не выделялась ничем. Скорее, заметили «Соленое озеро» - повесть о палаче хакасского народа Аркадии Гайдаре – и последнюю его повесть о русской эмиграции «Чаша».

Был членом редколлегии журналов «Молодая гвардия» и «Наш современник». Последовательно занимал православные и монархические позиции.Скончался Владимир Солоухин 4 апреля 1997 года в Москве.

Похоронен на родине, в селе Алепино. Владимир Солоухин о себе: Я родился в июне 1924 года в небольшом, но старинном селе Алепине в сорока верстах от города Владимира. Я родился десятым (последним) в крестьянской, можно бы сказать, патриархальной семье.

Действительно, седобородый дед Алексей Дмитриевич был как бы главой семьи, хотя семья была уже в сущности не его, а Алексея Алексеевича, моего отца, моей матери Степаниды Ивановны и нас – десятерых братьев и сестер (четыре брата). Патриархальность семьи нарушалась и тем, что старшие сестры уже учились в городах: одна – во Владимире в губернской образцовой гимназии, а другая (Катюша) окончила в Москве какие-то медицинские курсы.На Западе ученые люди считают, что первые семь лет жизни человека закладывают фундамент личности и определяют ее дальнейший ход развития.

Я должен сказать, что мои первые семь лет были счастливейшими годами жизни. Вокруг меня была российская, доколхозная еще деревня (впоследствии разоренная и уничтоженная), с яблонями и пасеками, с частными лошадьми, со скрипом телег, с колокольным звоном, с праздниками и сенокосами, со светлой речкой Борщей, с грибными переселками, с васильками во ржи.Совпало так, что Катюша упала с лошади и повредила позвоночник.

На целую зиму она прервала свое московское учение и житье, лежала неподвижно в верхней горнице и читала мне вслух Лермонтова и Пушкина. А мне еще только четыре – пятый. Но, видимо, тогда-то и попали мне в душу первые зерна поэзии. Черные облака, плывущие мимо яркой луны.

Моя, так сказать, литературная жизнь началась с декламации чужих стихов. «На смерть поэта» я декламировал (запомнил со слуха) уже в четыре года, а свои стишки начал кропать только в пятом классе под воздействием детской влюбленности в семиклассницу Надю Сергиевскую, дочку черкутинского дьячка.Учась во Владимирском механическом техникуме (бывшее «Мальцевское училище»), я опубликовал в газете «Призыв» несколько стихотворений. К счастью, они у меня не сохранились.В августе 1942 года меня призвали в армию, как и всех моих сверстников.

Но, в отличие от них, сложивших головы при первом же соприкосновении с фронтовым огнем (говорят, что парней 1924 года рождения уцелело около трех процентов), я оказался в Полку Специального Назначения (лотерея и рулетка судьбы), который теперь называется Кремлевским, а также Президентским полком. 1942-1946-й – годы службы. Последнее звание – сержант, последняя должность – командир отделения.В эти годы я в форме «кремлевца» усердно посещаю московские литературные кружки и объединения.

Уже заметили меня (мои стихи) Луговской, Кирсанов, Антокольский, Сельвинский, руководившие литобъединениями, я пошел в Литературный институт, где меня принимали в студенты Федор Васильевич Гладков и Василий Казин. Со мной вместе учились Расул Гамзатов, Юрий Бонадерв, Юрий Трифанов, Евгений Винокуров, Владимир Тендряков, Юлия Друнина, Владимир Вушин, Константин Ваншенкин, Семен Шуртаков, Игорь Кобзев, Виктор Гончаров, Григорий Поженян, Эдуард Асадов, Инна Гофф, Ольга Кожухова, Наум Мандель (Коржавин), Бенедикт Сарнов, Герман Валиков, Отар Челадзе, а также болгарские, албанские, румынские и польские молодые писатели.Вся остальная биография – в моих книгах.

В сборниках стихотворений: «Дождь в степи», «Журавлиха», «Имеющий в руках цветы», «Ручьи на асфальте», «Аргумент», «Седина», «Городская весна», «Как выпить солнце», «Разрыв-трава», «Северные березы».В прозаических книгах (называю, как и в первом случае, только главные): «Владимирские проселки», «Капля росы», «Мать-мачеха», «Закон Набата», «Письма из Русского музея», «Черные доски», «Алепинские пруды», «Бедствие с голубями», «Свидание в Вязниках», «Под одной крышей», «Смех за левым плечом», а также в книгах «постсоветского» периода: «При свете дня», «Соленое озеро», «Последняя ступень».Немножко функционировал: разъездной корреспондент «Огонька», член редколлегии «Литературной газеты», член Комитета по присуждению Ленинских премий, зам. председателя Московской писательской организации, президент общественного «Комитета по возрождению храма Христа Спасителя». Много переводил: бурятский эпос «Гэсер», киргизский эпос «Манас», Расула Гамзатова «Мой Дагестан» в двух томах, три романа Григола Абашидзе, роман Исмаила Шихлы, роман Фридока Халваши, книги стихов Лилянны Стефановой, Павла Боцу, роман Благи Димитровой «Страшный суд» и многое, многое другое.

Лауреат Госпремии РСФСР им. Горького, польской премии, узбекской премии и якутской премии им. Алексея Кулаковского.

В моем детстве отмечался не день рождения, а День ангела. У меня он 28 июля – на празднование – на празднование святого равноапостольного Владимира.Когда же дело дошло до документов, получилось разночтение. В одном месте стояло 14 июня, в другом – 17 июня.

Сестра Катюша сказала: «Насчет чисел не знаю, но ты родился в Духов день. Мы, девчонки, гуляли в Черкутине, а папа на тарантасе повез Елизавету Павловну (акушерку) в Алепино». Духов день в 1924 году был 16 июня.Тогда я принял решение отмечать свой день рождения в Духов день.

Беда в том, что он в зависимости от Пасхи меняет числа. Так мое семидесятилетие попало на 20 июня, а в 1995 году день рождения выпал на 12 июня. Но я, конечно, не сетую. Сейчас мне идет восьмой десяток. Я женат, дважды отец, трижды дед и один раз прадед.

Жизнь продолжается. Источник: «Серебряный век простонародья». / В. Г.Бондаренко.

– М.: ИТРК, 2004