Общие установки теории и истории имажинизма

В 1915 году в сборнике «Стрелец» была напечатана статья Зинаиды Венгеровой «Английские футуристы». Автор рассказывает об Эзре Паунде, представителе нового направления в литературе — имажинизма. «Мы не футуристы, прежде всего, не футуристы... Эзра подводит меня к стене, где развешаны оттиски для манифестов, заготовленных для „В1аз1;'а", первого программного сборника новых поэтов и художников. Он указывает на слова: „Маринетти — труп". ...Мы, Вортисты, а в поэзии „Имажисты". Наша задача сосредоточена на образах, составляющих первозданную стихию поэзии, ее пигмент, то, что таит в себе все возможности, все выводы и соотношения, но что еще не воплотилось в определенное соотношение, в сравнение и тем самым не стало мертвым.

Прошлая поэзия жила метафорами. Наш „вихрь", наш „УогЪех" — тот пункт круговорота, когда энергия врезается в пространство и дает ему свою форму. Все, что создано природой и культурой, для нас общий хаос, который мы пронизываем своим вихрем». Позже сходные мысли высказал московский поэт Вадим Шершеневич: «Поэзия есть искусство сочетания самовитых слов, сло-вообразов... Поэтическое произведение — непрерывный ряд образов». Началом русского имажинизма принято считать «Декларацию» 1919 года («Советская страна», 1919, 10 февр.). В ней с пафосом говорится о принципиальной новизне имажинизма по отношению к футуризму (в свое время футуризм начал с отрицания символизма, и отрицания тоже весьма категорического, эпатажного). Цитируем «Декларацию»: «Скончался младенец, горластый парень десяти лет отроду (родился в 1909 — умер в 1919).

Издох футуризм. Давайте грянем дружнее: футуризму и футурью смерть. От футуризма тускнеет жизнь.» Фактически же зарождение русского имажинизма следует отнести к февралю 1918 года, когда Шершеневич под псевдонимом Георгий Гаер написал статью «У края „прелестной бездны"» («Без муз». Художественное периодическое издание. Н. Новгород, 1918, с. 41—43). Название пародирует строчку из поэмы Маяковского «Человек», а основная претензия к футуризму — его содержательность: «Нам смешно, когда говорят о содержании искусства Тема, содержание — эта слепая кишка искусства — не должны выпирать, как грыжа, из произведений. А футуризм только и делал, что за всеми своими заботами о форме, не желая отстать от Парнаса и символистов, говорил о форме, а думал только о содержании» («Декларация»). «Футуризм умер потому, что таил в себе нечто более обширное, чем он сам, а именно имажинизм» («У края „прелестной бездны"»). Одно из первых выступлений группы — «Митинг-выставка стихов и картин имажинистов» — было организовано Союзом поэтов в Политехническом музее.

Вероятно, именно с этого момента и начинается активное участие имажинистов в литературной жизни Москвы, названное ими же «Кафейным периодом поэзии». Дело в том, что Союз поэтов находился в бывшем кафе «Домино», которое переделал под клуб художник Юрий Анненков. Переделал в духе несуществовавшего тогда поп-арта: на стене птичья клетка, рядом приколочены к стене старые штаны с заплатками, далее рисунки, гротескно иллюстрирующие стихи Блока, Белого, Брюсова. Каждый член союза получил охранную грамоту с подписью народного комиссара по просвещению А. Луначарского. Как пишет М. Ройзман, «Этой охранной грамотой А. В. спас ряд крупных поэтов от всяких напастей эпохи военного коммунизма, сохранил их жилища и очень ценные, собираемые десятилетиями библиотеки» («Все, что помню о Есенине». М., 1973). Далее была учреждена по инициативе С. Есенина «Ассоциация вольнодумцев в Москве». В уставе значилось: «„Ассоциация" ставит целью духовно-экономическое объединение свободных мыслителей и художников, творящих в духе мировой революции и ведущих самое широкое распространение творческой революционной мысли и революционного искусства человечества путем устного и печатного слова».

Официально зарегистрированная Луначарским «Ассоциация» являлась юридическим лицом в отличие от неформального «Ордена имажинистов», который составлял ее творческое ядро. Этим, в частности, объясняется то, что журнал «Гостиница для путешествующих в прекрасном» — фактически печатный орган имажинистов — издавался Ассоциацией. По своей структуре «Орден имажинистов» неоднороден, он как бы распадался на два крыла. «Правое» крыло представляли И. Грузинов, С. Есенин, Р. Ивнев, С. Кусиков; «левое» — А. Мариенгоф, В. Шершеневич, Н. Эрдман, Г. Якулов. «Правые» рассматривали образ как средство, «левые» — как самоцель.

Среди имажинистов также числились А. Авраамов, Б. Глубоковский, И. Старцев, М. Ройз-ман. На короткое время к «Ордену» примкнул С. Спасский. Н. Клюев был участником одного из первых альманахов-имажинистов. В блужданиях своих ненадолго забрел в их стан В. Хлебников («Харчевня зорь», 1920). Вчерне основные постулаты имажинизма были сформулированы шестью годами ранее 1919 года в «Открытых письмах» Вадима Шер-шеневича и Льва Зака, печатавшегося под псевдонимом «Хрисанф» и «М. Россиянский» в альманахе «Крематорий здравомыслия». Именно тогда и там впервые был провозглашен «примат образа». Теоретические разработки имажинистов (первенство здесь, несомненно, принадлежит Шер-шеневичу) — это тоже своеобразные произведения искусства, выстроенные на метафорическом принципе и не всегда предполагающие его осуществление на практике. Эклектизм, свойственный в целом этому течению, подтверждается тем фактом, что творения имажинистов с одинаковым успехом можно встретить на страницах коммунистической, анархистской, левоэсеровской периодики.

По количеству выпущенных книг издательство «Имажинисты» опережало многие литобъединения Москвы. Группа славилась шумным участием в диспутах, поэтических вечерах и дискуссиях того периода. Со временем теория имажинистов претерпела некоторые изменения. Так, их «Почти Декларация» (1923) уже признавала, что образ должен быть подчинен содержанию. Идеолог группы В. Шершеневич заявлял: «Мы, имажинисты, идем в литературу, неся лозунги романтического идеализма» (Веч. известия, 1923, 27