Лексемы семантического поля «добро и зло» в произведениях древнерусской литературы

Содержание

Введение…………………………………………………………………………..3

Глава 1. Особенности лексем «добро» и «зло» в древнерусском языке

1.1. Лексемы «добро» и «зло» как отражение мироустройства по представлениям древних славян…………………………………………………4

1.2. Отражение этических норм древнерусского общества в лексических единицах, отражающих «добро» и «зло»………………………………………11

Выводы по главе 1

Глава 2. Лексемы семантического поля «добро и зло» в произведениях древнерусской литературы

2.1. Темы добра и зла как основной мотив древнерусской литературы……..16

2.2. Добро и зло в древнерусском обществе на примерах литературы IX –XV веков………………………………………………………………………………18

Выводы по главе 2……………………………………………………………….29

Заключение……………………………………………………………………...30

Библиографический список…………………………………………………..32

Введение

Данная работа посвящена детальному изучению лексических единиц, отражающих «добро» и «зло» в древнерусском языке, а также характеру использования семантического поля «добро/зло» в русской литературе IX-XIVвеков.

Цель работы – проанализировать происхождение единиц древнерусского языка со значениями «добро» и «зло», их эволюцию, взаимосвязь с общественно-политическими и религиозными процессами, происходящими в обществе, определение в общих чертах наиболее характерных взглядов человека Древней Руси на базовые понятия, отображающие его мировоззрение, посредством языкового выражения и литературного творчества.

Объектом исследования является, во-первых, семантическое поле «добро/зло» в языке Древней Руси, во-вторых, наиболее известные литературные памятники, относящиеся к периоду становления и развития древнерусского языка.

Структура работы. Курсовая работа состоит из Введения, двух глав, Выводов, Заключения и Библиографического списка.

Глава 1.Особенности лексем «добро» и «зло» в древнерусском языке

1.1. Лексемы «добро» и «зло» как отражение мироустройства по представлениям древних славян

Добро и зло являются разными гранями единого общего. Человек может определить зло, только имея представление о добре, испытав же зло, он начинает ценить добро. Добро и зло связаны тем, что взаимно отрицают друг друга, их противоположность абсолютна. Используя слова «добро» и «зло», мы в широком смысле слова определяем положительные и отрицательные ценности. «Добрый» значит хороший, «злой» – плохой. Важно при этом различать добро и зло в относительном и абсолютном смысле. В первом случае «доброе» – это хорошее, полезное, ценное применительно к определенной ситуации, во втором случае «доброе» – моральное, этическое понятие. Оно выражает оценку явления по отношению к идеальному.

Современные философские энциклопедические словари определяют добро и зло как основные категории этики, употребляемые при нравственных оценках общественных явлений, поступков людей и мотивов их деятельности. Добро обозначает совокупность положительно оцениваемых человеком или общностью людей условий жизни, норм поведения и нравственных действий. Зло трактуется как отрицательное явление в личной и общественной жизни человека, составляющее предмет осуждения, обличения и порицания.

В ряде толковых и энциклопедических словарей даются словарные дефиниции понятий «добро» и «зло».

В словаре «Живого великорусского языка» В.И. Даля, в семантике слова «добрый» на первый план выступает положительная оценка качества вещи, а затем и человека с прагматической точки зрения, то есть качеств, позволяющих использовать их в практических жизненных целях, в хозяйственной, производственной деятельности. Ср. добрый – о вещи, добротный, доброкачественный, хороший, статный, видный, полномерный; о скоте, полный, дородный; о человеке, дельный, сведущий, умеющий, усердный, исправный. И лишь затем появляются значения добро любящий, добро творящий, склонный к добру, ко благу, мягкосердый, жалостливый. Слово «добро» в словаре В.И.Даля определяется в духовном значении как благо, что честно и полезно, все, что требует от нас долг человека, гражданина, семьянина; противоположно худу и злу, а «зло» как худое, лихое, худо, лихо.

Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова определяет основную категориальную семантику понятия, представляя первое значение слова «добро» как положительное начало в нравственности (противоположность зло); то, что хорошо, полезно, приятно, а «зло» как дурное, греховное, вредное, беда, напасть, несчастье.

В Толковом словаре русского языка под редакцией Д.В. Дмитриева можно найти следующее определение: «Добро – это все хорошее, положительное, направленное на благо. Злом называют все плохое, опасное, вредное, жестокое» [Дмитриев 2003].

Опираясь на дефиниции, предлагаемые толковыми словарями, будем под добром понимать положительный аспект человеческой деятельности и справедливого порядка вещей, под злом – отрицательный аспект, противоположность добра.

Рассмотрим теперь проблему возникновения и обозначения категорий добра и зла в древнерусском языке.

Чтобы яснее понять отношение древнерусского общества к определению понятий добра и зла, надо поподробнее остановиться на мировоззрении людей этого времени в целом.

Оно, с одной стороны, включало в себя религиозные представления, как христианские, так и сохранившиеся языческие, а также конкретное видение картины общественной жизни, связанной со становлением и развитием феодальных отношений.

Вопросы происхождения лексем «добро» и «зло» в древнерусском языке следует рассматривать в неразрывной связи с религиозными представлениями наших предков, эволюцией взглядов на мироустройство, характерной для периода перехода от язычества к христианству.

Учение о добре и зле у славян-язычников строилось на основе представлений о том, что добро имеет абсолютный смысл, а зло имеет случайное значение. Основная объективная мера определения природы зла вытекает из его противоречия абсолютному мировому замыслу всего живого. Если добро есть нечто существенное и необходимое, как созданное благодаря Плану мироздания, задуманного Высшей Силой, то зло – категория субстанциальная, идущая вразрез божественной воле. Злое начало у славян не имело того могущества и той самостоятельности, какими обладало добро, хотя и представлялось в постоянной борьбе с ним. В конце концов, доброе начало всегда остается победителем. Оно по преимуществу обоготворялось, представлялось в гораздо более определенных и разнообразных личностях из божественного пантеона, нежели начало злое. Последнее мыслилось под общим именем нечистой силы, либо же дробилось в различных образах злых духов, чертей. При этом черти представлялись спутниками и помощниками бога Перуна в деле ниспослания на землю дождей и плодородия, а не только в качестве злых супостатов. По мнению исследователей, славянское «бес» отнюдь не всегда злое божество. Черти, в определенном смысле, не что иное, как существа, находящиеся «за чертой» человеческой реальности земной жизни, то есть, принадлежащие другому, низшему уровню Мироздания. А.Н. Афанасьев предполагает наличие у славян богов добра и зла. Злого бога они на своем языке называли Чернобогом, то есть черным богом.

По мнению В.В. Иванова, мир древних славян описывался системой двоичных противопоставлений, так называемых бинарных оппозиций. Дуалистический принцип противопоставления благоприятного – неблагоприятного для общества, в том числе распространялся на пары добро-зло, но для любой пары противоположностей была характерна относительность.

Нечистая сила связывалась со стихийными бедствиями. Появление и исчезновение злых духов в верованиях славян-язычников сопровождалось бурей, грозами, но эти духи наделялись и светлыми чертами. Из всех олицетворений нечистой силы наибольший интерес представляют образы богини Морены, нежити, смерти, болезней.

Имелись фантастические существа – оборотни, упыри, лешие, кикиморы, русалки, семарглы, банники, полевики, но при должном отношении к ним они не являлись абсолютной сущностью зла.

В целом злое начало у славян-язычников не имело того могущества и самостоятельности, каким обладало начало доброе, хотя они представлялись находящимися в постоянной борьбе. Светлые, добрые силы олицетворяли добрые духи, берегини.

Победу добра над злом у язычников-славян следует понимать как восстановление гармонии в соотношении разных уровней единого мироздания. Зло являлось как нечто, нарушающее гармонический порядок вещей, и потому находилось в борьбе с божественным началом, более высоким и потому обреченным на победу. В то же время злое «нечто» при внесении своего вклада в миропостроение приобретало положительное значение.

В культурах, свойственных народам, исповедующим христианство (к которым с 988 года относится и население Древней Руси), понятия «добро» и «зло» тождественны или близки понятиям жизни и смерти. В Священном Писании добро – это жизнь, свет, выполнение воли подателя жизни Бога. Зло – смерть, тьма, подчинение силам, ненавидящим все живое. Нарушив Божию волю, вкусив запретный плод, люди совершили «первородный грех», вопреки воле Создателя. Грех – это осуществление зла, его конкретное воплощение. Подчинившись Злу, человек был отлучен от идеального Царства Небесного, человеческая природа стала подвержена смерти, болезням, порокам. Забыв истинного Бога – источник жизни, добра, любви и красоты, люди попали в рабство греху, мир оказался «лежащим во зле». Бог не создавал ничего злого, зло – искажение, извращение добра, доведение его до своей противоположности.

Согласно представлениям, господствующим в христианской Руси, человек являлся венцом божьего творения, был создан Всевышним по своему образу и подобию. Образ божий дан человеку от рождения, но только от личной воли индивида зависит сохранить этот образ в земной жизни и уподобиться Богу. Человек наделен бессмертной и разумной душой. В христианском миросозерцании древнерусского человека материальный мир противопоставлялся духовному, вечному, в отличие от первого, преходящего. В вечной, бессмертной душе человека, как и в его бренном теле, заключены и борются два этих начала. Душа одухотворяет человека, наполняет ее истинными ценностями, соблазны жизни осязаемой, плотской, искажают душу, как и образ Божий, данный от рождения в награду, заставляют ее страдать. Только разум, искра божия, как господствующая сила души, позволяет человеку при помощи воли избавиться от плена и власти низменных страстей. Эта победа открывает путь к открытию сущности невидимого мира, приближает человека к познанию Бога. Дабы не дать погибнуть людям, расплачиваясь за первородный грех, за попытку стать на сторону зла, всемилостивый Господь послал на землю своего сына Иисуса Христа. Поправ смерть как наказание за грехи Адама и Евы, Бог дарует людям жизнь вечную, вечное блаженство как награду за уверование во Христа. Таким образом, Бог не является источником и причиной зла. Зло коренится в самом человеке, в его душе, и только сам он, подстрекаемый Дьяволом и его слугами бесами, может избежать ловушки, созданной темными силами и принять Дар Божий, прийти в конце земной жизни к спасению или к вечной муке. Коварство Дьявола заключается еще и в том, что он может являться под различными личинами, в том числе в образе ангела и праведника. Однако и сам Господь может допускать зло – как средство воздействия на людей, ставших на стезю греха, для призыва к всеобщему покаянию, используя для этого небесные знамения, а порою и карая нечестивцев.

Одна из основных догм христианства заключается в том, что власть мирская от Бога, а недостойный правитель – результат божьего наказания за прегрешения, переполнившие чашу Господнего терпения. Но в реальной жизни простой человек видел в большинстве своем страдания, голод и унижения. Князья и бояре усобицами несли русской земле горе и разорение, без зазрения совести обкладывали подневольных людей поборами, не могли организовать должный отпор внешнему врагу и не несли за свой произвол и насилие никакого божеского наказания. Все это сильно подрывало веру народа в божественную справедливость и предопределение, заставляло длительное время значительную часть русского общества оставаться верным языческим представлениям о мире.

Языческое мировоззрение продолжало еще долго сосуществовать с христианским, воплощаясь в феномене двоеверия. В эпоху двоеверия христианство и язычество не столько боролись друг с другом в народном сознании, сколько взаимно дополнялись. Так, часть бывших языческих божеств и злых духов в народном сознании приобрела характер нечистой силы и вполне органично вписалась в христианскую демонологию, рассматривалась, как воплощение Сатаны.

Таким образом, мы подходим к происхождению лексем «добро» и «зло».

В исторических словарях можно найти большое количество значений прилагательного зълъ в древнерусском языке. По отношению к человеку применимы значения «дурной, плохой, злой» (зълыирабь,зълъчлкъ), «злой, свирепый, жестокий (злого гна, злыидлъжник), враждебный, недоброжелательный» (кто будет мне золъ), «неправедный, нечестивый (князи зли). По мнению В.В. Колесова, злым может быть все, что «является постоянным признаком лица или явления, хотя это признак и дан дьявольским наущением».

Зло (от старославянского зъло), синонимы худо, лихо, означает избыток, много, избыточно, весьма, очень, сильно, нарушение равновесия существующего мироустройства, причем как в сторону зла, так и добра, в более широком понимании – беда, грех, нечто плохое, дурное, несчастье, неприятность. Зло и грех взаимосвязаны. Творения зла есть грех.

Добро происходит от древнего корня «доб» (исторически родственными оказываются слова добрый, доблесть, удобный). Предположительное исходное значение этого корня - соответствовать, быть удобным. Общеславянское «dobrь» значило годный, удобный, добрый, милосердный, мягкосердечный.

По мнению В.В. Колесова, корень «доб» сохранился во многих славянских словах, поэтому не составляет труда определить его исходное значение: на-доб-но, по-до-бен, доб-лестный, в другой форме деб-елый (крепкий, плотный, здоровый). Доба – пора, время, нужное для вызревания, так доблестный – зрелый, готовый к подвигу. Все индоевропейские языки показывают, что в древности этот корень обозначал подходящего, нужного по характеру, свойству. Добро понимается и как приобретение, накопление, множение, созданность, полнота и гармония тела, души, духа, совести.

По мнению Т.И. Вендиной, красота для средневекового русского человека, прежде всего, понятие нравственное, соотносящееся с категориями добра и блага, поэтому красивый человек – это человек добрый.

По мнению Ю.Д.Апресяна «добро» и «зло» – это понятия, выражающие морально положительное и отрицательное значение явлений.

Н. Гагарина считает, что зло и добро в равной степени наполняют жизнь человека. В статье о композитах с начальным благо- и зло- исследовательница приходит к выводу, что производящие основы злой, благой несут в себе этическую оценку, и, образуя с другой производящей основой композит, вносят в сложное слово оценочный компонент.

Добро и зло в свете религиозных представлений наших предков становятся взаимосвязанными и равными. Человек узнает зло, поскольку имеет определенные представления о добре, он ценит добро, испытав зло. Существование зла является условием существования добра. Наряду с широким распространением христианства, проблемы дуализма добра и зла становятся менее актуальными, границы между данными понятиями приобретают более четкие очертания. Добро и зло становятся действиями, связанными с определенными стандартами, идеалом (Благом). Любовь человека, согласно христианским канонам, обязательно должна была проявлять себя в и в любви к ближнему. Любовь становится творением добра. Несоблюдение заповедей, их нарушение порождает зло. Зло – это все, что приносит вред ближнему либо самому себе. Добро, с которым люди встречаются в земной жизни, исходит от Бога, оно является проявлением божественной любви, поскольку « Бог есть любовь». Зло же, существующее в мире, является порождением злых сил, следствием грехопадения.

Таким образом, зло в древнерусском обществе постепенно становится не только носителем неправильного бытового статута, но и ложным знанием, ошибочным пониманием, раскрывает смысл «первородного греха» как принятие ложного знания.

Отсюда мы совершаем переход к вопросу об отражении этических норм древнерусского общества в лексемах «добро» и «зло».

1.2. Отражение этических норм древнерусского общества в лексемах «добро» и «зло»

С принятием христианства на Руси главным источником зла признаются дьявол и его слуги бесы, зло также коренится в самом человеке, связано со свободой его воли, выбора между добром и злом. Перед каждым человеком встает вопрос: каким путем ему следует идти в земной жизни: дорогой греха либо путем добродетели, связанной с победой над страстями, освобождением от них, с презрением земных богатств над богатством небесным (благом).

Рассмотрим соотношение слов «добро» и «благо». По мнению В.В. Колесова, древняя славянская форма bolgo означает наивысшую степень проявления качества доброты. Слова «добро» и «благо» встречаются в древнейших памятниках русского языка. Постепенно, что видно на основе изучения творчества древнерусских писателей, добро и благо распределяются в противоположности «земное – небесное». Это уже чисто христианское понимание этических категорий. Бог – благ, Бог и есть Благо, человек – добр. Бог выше противоположности добра и зла. При этом только доброта может быть красотою, а человек украшен только добрыми делами. Благо жизни становится благом небес, оно является первоисточником, определяющим добро внешнего мира – земного, житейского, человеческого. Добро как нечто полезное отличается от блага, которое является «истинным добром», не попадающим под материальное определение. Доброе дело, добрый человек означают конкретные дела. Благо является высшим мерилом поступков земного человека, подчас не доступных его разумению, верхней ступенью доброты.

Понятия благо, благодать заимствованы нашими предками из христианских представлений о добре и зле, однако при этом сохранились народные представления о данных нравственных категориях, являющиеся характерными для славян на протяжении многих веков язычества, правда, достаточно усложненных. Можно сказать, что на основе своих достаточно приземленных представлений о конкретном, реальном, ощутимом добре славянин того времени составлял мнение о благе всеобщем, небесном, создавал этические нормы, распространяющиеся на всех членов общества.

Постепенно в языке древних славян добро прочно становится практическим приобретением, пользой, улучшением условий жизни, а благо понимается как идеал, часто недостижимый. Добро воплощает в себе благо, но в целом является лишь частью, воплощением бесконечного, невидимого, осязаемого лишь душой.

Красота выделяется как один из признаков добра, как категория блага. Добро стремится к Благу. Со временем эти понятия в древнерусском языке сближаются. Сегодня проявления душевной доброты неразрывно связаны с представлениями о доброте человеческой души. То, что прежде представлялось недоступным человеку благом, стало употребляться в более приземлённом контексте, например «земные блага», дело низменное и прозаическое, хотя и необходимое, доброе (вспомним выражение «наживать добро»).

В связи с этим нельзя обойти вопрос постепенного расслоения древнерусского общества по материальному признаку. При общности духовных ценностей этические нормы богатых и бедных стали значительно отличаться. Каноническая церковная литература того периода утверждает, что всякая мирская власть установлена от Бога, что бедность и богатство справедливо сосуществуют в царстве земном. Если же рассмотреть «Слово» Даниила Заточника (XIIвек), то мы увидим, что автор считает нищету унижением личности. Даниил Заточник противопоставляет доброго и злого господина, считает, что во главе должен стоять «добрый» (хороший) князь, с которым можно обрести свободу. Данные процессы находят выражение и в языке. Так, выражение «худородный человек» произошло от слова «худо» (плохо, неприятно, беда), слово «богатый» является производным от «богъ». Как бы господствующим классом не превозносилось духовное, простому человеку нелегко было оторвать свой взгляд от несправедливостей, творящихся на грешной земле.

Выражение «злая» часто применим в древнерусском обществе к женщине. В славянской мифологии Мокошь, жена громовержца Перуна – холодная, недобрая богиня. Морена – богиня смерти, зимы и ночи, олицетворяется в образе, соединяющем в себе звериные и человеческие черты. В то же время женщина – символ плодородия, продолжения жизни. С распространением христианства женщине однозначно отводится роль грешной силы, орудия сатаны, злого начала. Не случайно как в «Слове», так и в более позднем «Молении» Даниила Заточника так много места уделяется обличению злых жен, их обобщенному гротескному образу.

Выводы по главе 1

В лексемах «добро» и «зло» в древнерусском языке нашли отражение процессы, характерные для периодов как язычества, так и христианства. Первоначально значение лексемы «зло» в контексте дуализма языческих верований подразумевало превышение чаши весов равновесия между доброй и злой составляющей мироздания. Лексема «добро» означала годность, удобство. С распространением христианства вышеуказанные лексемы приобрели ярко выраженную нравственную окраску, в соответствии с евангельскими канонами. С развитием феодального строя стали усиливаться противоречия между установленными церковью высокими нравственными ориентирами, с одной стороны, обогащением и обнищанием различных категорий населения Руси, что нашло отражение в языке.

Глава 2. Лексемы семантического поля «добро и зло»

в произведениях древнерусской литературы

2.1. Темы добра и зла как основной мотив древнерусской литературы

Прежде всего, необходимо определится с временными и историческими рамками древнерусской литературы, а также ее основными особенностями.

Вопрос о хронологических границах литературы, относящейся к периоду древней Руси, в настоящее время окончательно не решен, разные исследователи склоняются к разной классификации. Если же принимать за точку отсчета период формирования великорусского народа, то следует рассматривать произведения IX-XV веков. Многие специалисты к этому периоду по традиции относят также литературные труды ХVI-XVII веков.

Подавляющее большинство дошедших до наших дней книг обозреваемого периода написаны представителями православной церкви как наиболее образованного класса древнерусского общества. Однако характер произведений имеет как светский, так и мирской характер, но и в последнем случае вопросам веры, религиозного мировоззрения уделяется первостепенное внимание. Рукописи входили в состав различных сборников, авторы, как правило, анонимны или скрывают подлинные имена под псевдонимом, взятым в честь общеизвестных церковных авторитетов.

Первоначальные варианты текстов большей частью не сохранились, и мы можем судить об их содержании только по более поздним вариантам, созданным спустя несколько столетий. Так, самый, пожалуй, известный памятник древнерусской литературы «Слово о полку Игореве», написанный в конце XII века, был найден только в списке ХVI века.

Произведения эти отражают реальные исторические события, вымысел в них практически отсутствует, или вводится только для более яркого обрамления подлинных фактов. Героями книг являются преимущественно исторические лица. Тема абстрактных добра и зла в древнерусской литературе обычно сочетается с темой борьбы Руси с внешними врагами. Литература прославляет, в первую очередь, моральную победу, торжество силы духа и буквы правды, ставят их выше победы фактической, выражает глубокую веру в конечное торжество добра, в способность человека победить зло, какие бы формы оно не принимало и как бы сильно не было. Авторы книг дают событиям нравственную оценку, опираясь на единые морально-этические нормы, господствующие в обществе и бывшие неизменными на протяжении всего обозреваемого периода. В целом, по книгам можно судить об интересах всех классов, хотя просветители, вольно или невольно, в большей степени являлись выразителями дум и чаяний феодалов и верхушки клира.

Традиции древних языческих верований тесно переплетаются с христианскими догмами, особенно в текстах самых ранних из дошедших до нас рукописей. Позднее христианские мотивы становятся доминирующими, причем ссылки на события, изложенные в Ветхом и Новом Заветах, проецируются на современность. Все происходящее, как в жизни отдельных индивидов, так и в обществе в целом, трактуется как проявление божественного промысла, имеющего целью восстановление справедливости, победу добра.

Без преувеличения можно сказать, что тема борьбы злых и добрых начал является краеугольным камнем в произведениях древнерусских авторов. Обычно сюжет строится с помощью контрастного противопоставления добра и зла, пороков и добродетели, того, что должно быть в идеале и реально существующего, отрицательных и положительных героев. В этом противопоставлении нет места полутонам, персонажи и события выписаны яркими, сочными красками, эпитеты образны и недвусмысленны, отношение авторов к героям не может иметь двойного толкования. Добро всегда прекрасно, исполнено небесного сияния, чистоты, зло–это порок, ночь, безумие, стихия, ненастье. Злой человек подобен дикому зверю и хуже беса, ибо бес боится креста, а злой человек нет, и не ведает стыда.

Древнерусские авторы показывают, что высокие моральные качества человека достигаются путем долгих нравственных исканий, борьбы со злым началом внутри себя, преодоления искушений, на которые горазд дьявол и его подручные бесы. По мнению писателей того времени, вся история русской земли, жизнь каждого отдельного человека есть проявление божественной воли. Бог посылает знаки своего гнева, явные и скрытные, небесные знамения и беспрестанно напоминает о необходимости покаяния, очищения, предлагая встать на путь добродетели. Дьявол является исконным врагом рода человеческого, коварным и лукавым, он толкает людей на кривую тропу порока, увлекая легкими деньгами и множеством удовольствий. Выбор остается за самим человеком, и результат выбора связан эстетически и этически. Добрый человек светел и прекрасен, злой безобразен, черен телом и душой.

2.2. Добро и зло в древнерусском обществе на примерах литературы IX-XV веков

В «Повести временных лет»большая часть употреблений зла связана с дьявольской, бесовской природой зла. Злой человек – это часто человек, осуществляющий плохой поступок по наущению дьявола. Лукавый искушает человека, обманывает его и стремится принудить нарушить нравственные нормы, испытывая силу его духа, и тогда сам человек оказывается сродни бесу. Среди событий ранней истории русского народа одним из самых жестоких злодейств современники и их потомки считали убийство родных братьев князем Святополком из-за прав наследования престола. Убийц святого мученика Бориса автор «Повести…»называет законопреступниками, «окаянными убийцами», отец которых – сатана. Эпитет «окаянный» употребляется здесь как грешный, проклятый. Князь Святополк, подославший убийц к брату, по мнению летописца, жесток, безнравственен, порочен был с самого рождения, так как уже появление его на свет произошло в результате преступной, грешной связи отца его, князя Владимира и жены брата князя Ярополка. С тех пор Святополк постоянно находится на пути греха, он «исполнился беззакония», то есть начал предпринимать действия, противные божеским и церковным законам, христианской этике.

А вот как богопротивный поступок Святополка трактуется в агиографическом произведении «Сказание о страстях и похвала святым мученикам Борису и Глебу», созданном в начале XII века. «Дьявол же, искони ненавидящий доброго человека, увидел, что святой Борис всю надежду возложил на бога и начал подвижничество; и нашел, как прежде Каина, так теперь Святополка, поистине второго Каина, на братоубийство готовым…». Автор не жалеет ярких эпитетов в описании богоотступника и его приспешников –«окаянный треклятый Святополк», «советники всему злому и начальники неправды», «отверз прескверные уста», «проклятые убийцы», «злые слуги», «немилостивые кровопийцы», «имеющие душу свирепых зверей», «скоры на пролитие крови без правды, между собой сговариваются о кровавых делах, привлекают к себе все злое; таковы пути совершающих беззаконие: нечестием своим душу изымают» [Федорова, Сумникова 1986: 18]. В противоположность злодеям, Борис и Глеб «блаженные», то есть наделенные благом господним, печатью добра, «из рода правых», «семя их в благословении будет», «святые страстотерпцы». «Был блаженный правдив, щедр, тих, кроток, смиренен, всех миловал и обо всех заботился» – это говорится о Борисе. Внешне он тоже прекрасен, телом красив, светел, «как цветок цвел в юности своей, в сражениях был храбр, в советах мудр и разумен, и благодать божия цвела на нем» [Федорова, Сумникова 1986: 19]. О гибели Бориса и Глеба сообщается как о принесении богу жертв чистых и благоуханных, о вознесении к Господу «желанныхего братьев». Всевышний накладывает свои знаки, благословляет место гибели святых мучеников, проходящие мимо путники видят здесь то огненный столб, то горящие свечи, то слышат ангельское пение.

Гибель окаянного Святополка трактуется как божья кара, наславшего на братоубийцу губительные язвы и после смерти муку вечную, он «лишен обеих жизней», и даже от могилы его исходит смрад, в назидание людям.

Смерть братьев становится искупительной жертвой добра силам зла, но чаша равновесия черного и светлого нарушена таким немыслимым злодеянием. Божественным промыслом зло жестоко наказывается за свой короткий успех, более того, отныне добро побеждает. «И с этого времени прекратилась крамола на Русской земле» [Федорова, Сумникова 1986: 20]. Город Вышгород, где покоится тело Бориса, становится городом, «врачующим безвозмездно с божьей помощью не только наш народ, но избавляющим от бед всю землю».

По мнению автора «Повести временных лет», страшная участь Святополка должна послужить уроком другим русским князьям, назиданием, способным отвратить от злых поступков, самым страшных из которых является убийство, и тот, кто совершает его, находится во власти нечистого –«дьявол радуется злому убийству и крови пролитию, подстрекая ссоры и зависти».

Добро в Древней Руси понимается, прежде всего, как неукоснительное выполнение Божьих заповедей. «Бога ради и души своей, страх имейте божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра» – говорится в «Поучении» Владимира Мономаха, написанном в начале XII века, своеобразном образце религиозного и общественного политического жанра, наставлении, с которым киевский князь обращается к современникам [Федорова, Сумникова 1986: 25]. Основная мысль послания – милость божию можно заслужить не затворничеством, не монашеством, не голоданием, а только конкретными добрыми делами. «Мы, люди грешны и смертны, и если кто нам сотворит зло. То мы хотим его поглотить и поскорее пролить его кровь. А господь наш, владея и жизнью и смертью, согрешения наши терпит всю жизнь… Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его» – говорится в наставлении мудрого государственного деятеля Руси [Федорова, Сумникова 1986: 18].

Величайшим памятником древнерусской и мировой литературы является «Слово о походе Игоревом, Игоря, сына Святославовича, внука Олегова», созданное в XII веке. Вопросы противопоставления добрых и злых начал, испокон веков существующих в мироздании, тесно переплетаются здесь с реальными историческими картинами борьбы русских князей со степными кочевниками, разорявшими славянские земли бесчисленными набегами. Пары противоположностей добро-зло, христианство-язычество, единство-раздробленность, светлая Русь-темная степь характерны для литературы того периода. Даже силы природы, птицы и звери отождествляются автором «Слова» с беспрестанной войной добра и зла, предостерегают или предвещают беду. Когда выступают русские полки в роковой поход, солнце тьмою путь закрывает, ночь завывает грозой, свист звериный в стаи сбивает, птицы беду подстерегают по дубравам, орлы клекотом на кости зверей зовут. Земля русская уже за холмами, а в чужой стороне поджидает могучее Зло. Битва проиграна, и великая печаль воцаряется по всей земле Русской.Никнет трава от жалости, а деревья с печалью к земле приклонились, печаль обильная потекла среди земли Русской. И тут же автор раскрывает причины поражения войска Игоря – главное зло не от внешних врагов – половцев, а от своих же князей, кровавыми раздорами, жаждой наживы и власти, презрением заповедей божеских ослабивших единую некогда державу и сделавшие ее легкой добычей захватчиков. «Борьба князей с погаными безуспешна, ибо сказал брат брату: «Это мое, и то мое же!». И начали князья про малое «это великое» молвить и сами на себя измену ковать, а поганые стали с победами приходить на землю русскую». Но эпилог «Слова» все же оптимистичен. Летописец верит в конечную победу Руси, в торжество здравых сил, в сплочение князей и всего русского народа. «Да будут здравы князья и дружина, сражающаяся за христиан с полками поганых! Князьям слава и дружине!» – говорится в последних строках произведения.

Примерно в то же время, что и «Слово о полку Игореве» написано «Слово» Даниила Заточника, составленное в форме поучения, которое представляет значительный интерес в плане познания общественно-политических, религиозных и нравственных воззрений указанного периода. По мнению автора, от зла может спасти добрая воля правителя, способного защитить попавшего в беду человека твердым оплотом своего могущества, своей любовью – милостью. Подобно весне, добрый князь украшает землю, оживляет людей своей милостью. Его глас «сладок», «образ красен», его уста источают мед и «послание» (дар), «аки рай с плодом» [Федорова, Сумникова 1986: 26]. Добро, по мнению автора, есть также, утешение человека в горе. «Помочь человеку в печали все равно, что напоить его в знойный день студеною водой» [Федорова, Сумникова 1986: 45]. Бедность следует принимать как зло, а не как справедливость божеских законов, «лепше смерть, ниже продолжен живот в нищете» [Федорова, Сумникова 1986: 46]. Цитируя царя Соломона, Даниил Заточник показывает, что нищета толкает человека на воровство и разбой, заставляет прочно ступать на тропу греха. Одним из главных благодеяний разумного и доброго правителя непременно должна быть борьба с бедностью, помощь нуждающимся, отказ от чрезмерного внимания к материальным благам, которое также ведет к смертному греху, греху гордыни.

Значительное внимание уделяется в рукописи характеристике семейных отношений, прежде всего установлению прочного первенства мужа в любых вопросах. Злая жена здесь выставлена как нечто противоестественное установленному Богом порядку и наставление строптивицы выглядит делом разумным, добрым и богоугодным, вполне в рамках устоявшихся взглядов того времени. Жен Даниил призывает послушать слова апостола Павла: «…крест есть глава церкви, а муж жене своей», а мужей призывает «по закону водить» своих жен, «понеже не борзо обрести добры жены» [Федорова, Сумникова 1986: 47]. Нравственно злая жена переродиться не может, поэтому применение насилия для пользы и воспитания ее есть не зло, а добро.

Примерно на век позже «Слова» было создано «Моление» Даниила Заточника, или «Послание Даниила Заточника к великому князю Ярославу Всеволодовичу», близкое по стилю и содержанию. Среди острых социальных язв, терзающих Русь, автором перечисляются злые, неразумные правители, корыстные и бесчестные бояре, пренебрегающие своим долгом служители культа. Столетие спустя опять раздаются призывы к справедливому правлению наделенных властью людей, следованию им христианским идеалам.

«Князь мой, господине! Не лиши хлеба нищего мудрого, не вознеси до облаков богатого глупого» – восклицает Даниил [Федорова, Сумникова 1986: 55]. По его разумению, лучше один умный, чем десять властелинов без ума, владеющих городами, потому что мысль мудрых добра. Добро здесь явно отождествляется с мудростью, многие беды – от глупости, незнания основных законов Бытия. Своевольные бояре, отказываясь от пути добра, заслуживают презрения, служить им автор отказывается. «Лучше бы мне ноги свои видеть в лаптях в доме твоем, нежели в красных сапогах при боярском дворе, лучше мне в дерюге служить тебе, нежели в багрянице при боярском дворе» – обращается Даниил к князю. И делает вывод, что если не станет правитель мудрым и добродетельным, то лучше воду пить и есть печеного воробья, чем принимать бараний бок от государей злых.

Острая критика звучит в адрес священников, которые «ангельский имеют на себе образ, а блудный нрав; святительский имеют на себе сан, а обычный похабный». Они возвращаются к мирской жизни, «обходят села и дома сильных мира сего, как псы льстивые». «Лучше мне окончить жизнь свою, нежели, восприняв ангельский образ (имеется в виду пострижение в монахи), богу солгать» – заключает автор. Таким образом, самым страшным становится грех перед Богом, обман Всевышнего как нарушение высшей справедливости [Федорова, Сумникова 1986: 56].

XIII век приносит страшные беды и разорение земле русской. Пророчества летописцев прошлых лет сбылись. Феодальная междоусобица не прекратилась, а только усилилась. Злодейства и пренебрежение государственными интересами правителей княжеств, привели к тому, что русичи оказались бессильны перед грозным нашествием татаро-монгольских захватчиков. Многие русские земли оказались под игом Золотой Орды. С нескрываемой горечью и болью отозвались современники-летописцы на эти трагические события. В поэме XIII века «Слово о погибели Русской Земли»автор оплакивает былое могущество родины, сокрушается о бремени зла, воцарившегося на святой Руси. «О светло-светлая и красно украшенная земля Русская!...Всего ты исполнена, земля русская, о правоверная вера христианская! А теперь беда приключилась христианам…» – восклицает автор [Федорова, Сумникова 1986: 34].

О страшном горе, постигшем окраинные княжества Руси, о героической борьбе с врагами повествует «Повесть о разорении Рязани Батыем», автор которой в значительной степени находился под влиянием народных преданий. Предводитель монголов Батый называется в «Повести» не иначе как безбожным, лживым, лукавым, окаянным, нечестивом и немилосердным (набор эпитетов, какими обычно означали в указанное время Владыку Тьмы), русские военачальники – благоверными, красивыми, храбрыми, христолюбивыми, братолюбивыми, легкими сердцем. Великий князь Игорь Ингваревич говорит перед битвой «Если из рук господних благое приняли, то и злое, не потерпим ли? Лучше нам смертью славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть» [Федорова, Сумникова 1986: 38]. Но даже при таком наборе прекрасных качеств, русские обречены на поражение. «И увидел царь Батый, что силы рязанские бьются крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева божия кто постоит!» – так объясняет автор причины поражения русской рати, предопределенной предыдущими отступлениями большинства князей с праведного пути. Зло выступает здесь как орудие Божьего воздействия, как единственное средство заставить русских людей вспомнить о евангельских заветах. «И текла кровь христианская, как река сильная, грехов ради наших». В Рязани не остается ни одного живого, ни стонущего, ни плачущего. «И было все то нам за грехи наши». Но, невзирая на кажущуюся обреченность борьбы, русский народ не смиряется с ролью искупительной жертвы. С упоением описывается в «Повести» подвиг маленькой дружины Евпатия Коловрата, мстящей врагам за пролитые кровь и слезы. И кажется монголам, что мертвые восстали, и страх наполняет их сердца, и кажутся русские витязи сказочными, бессмертными исполинами.

А окончание летописи возрождает искру надежды в сердцах русских людей. Сын погибшего князя обновляет землю Рязанскую, строит церкви и монастыри, утешает людей. «И была радость христианам, которых избавил бог рукою своею крепкою от безбожного и зловерного царя Батыя» [Федорова, Сумникова 1986: 39]. В этом месте особенно сильно проявляются каноны христианского вероучения, в которых обязательно должно оставаться место утешению, надежде на победу Добра над Злом. Ведь до реального избавления от монгольского ига было еще очень далеко.

Наполнено верою в светлое будущее Руси произведение агиографического жанра «Житие Александра Невского», созданное примерно в конце страшного для нашей страны XIII века. Подвиг новгородского князя преподносится здесь не просто как военный успех, а как божественное провидение, спасение от окончательной погибели русской земли.

А орудием Господа, беспощадно карающим врага, становится самый достойный, самый благочестивый и безупречный правитель – князь Александр Невский. Княжит он, согласно свидетельству летописца, по велению божьему, родился, по божьей воле, от благочестивого, кроткого и милостивого князя Ярослава и благочестивой Феодосии. По описанию Александр скорее напоминает героя Ветхого завета, нежели реального исторического персонажа. Он выше всех людей, голос его как труба, лицо как у Иосифа (то есть прекрасное), сила как у мифического силача Самсона.

Перед решающей битвой со шведами Александр произносит знаменитые слова «Не в силе бог, но в правде» и идет на врага с небольшой дружиной, уповая на святую троицу [Федорова, Сумникова 1986: 45]. Перед битвой князю видятся образы святых мучеников Бориса и Глеба, особенно почитаемых на Руси. В битве на стороне русских, олицетворяющих добро, бьется небесная рать. По обе стороны реки Ижоры находят множество «побитых архангелом божьим». Александр возвращается с победой, «хваля и славя творца».

В следующей большой битве, с тевтонскими рыцарями, князю вновь покровительствуют высшие силы. «И это слышал я от очевидца: «Видели мы на небе полк божий, пришедший на помощь князю Александру. И победил Александр врагов помощью божьей. И того, кто похвалялся «руками поймаем князя», предал бог в руки его» – свидетельствует летописец.

Смерть героя воспринимается в «Житии» как страшное бедствие и предвестник новых несчастий. «Как не разорвется сердце от горькой печали! Отца человек может забыть, а доброго господина забыть не может» [Федорова, Сумникова 1986: 48]. Уход из жизни автор трактует как следствие слишком ревностной любви Александра к всевышнему, добровольного ухода из царства земного и принятия ангельского образа. «Был плач великий и крик и стон такой, какого еще не случалось, от крика и стона этого земля дрогнула» – сокрушается летописец.

Но со смертью Александра не погибает спасенная им русская земля. Воинские и подвижнические подвиги святого князя дарят родине надежду на окончательное спасение, возвращение божьей милости и избавление от врага.

И пусть ждать пришлось почти полтора века, в 1380 году объединенные русские полки нанесли крупное, хотя и не окончательное поражение золотоордынскому войску в битве на Куликовом поле. Этому эпохальному событию посвящено последнее из рассматриваемых в данном исследовании произведение древнерусской литературы –«Слово Софония Рязанца о великомкнязе Дмитрии Ивановиче и брате его Владимире Андреевиче», или, как его чаще называют, «Задонщина». Создана «Задонщина» в конце XIV или начале XV века. Большое влияние на автора рукописи, боярина, а позднее священника Софония оказало «Слово о полку Игореве» и смысловом плане является его продолжением. Осуществляются вековые чаяния разрозненного, сбившегося с пути русского народа, ведомого неправедными правителями к неисчислимым бедствиям, сбывается надежда автора «Слова о полку Игореве» на торжество светлого разума, на победу добра над злом, на возрождение славы и могущества Руси.

Как и в «Слове», в «Задонщине» светлые и темные силы отождествляются с природой, растворяются в каждом звуке, в каждом миге неравнодушного бега мироздания, возвращая читателей, как к евангельским мотивам, так и к пантеистическим верованиям дохристианской Руси.

Вот как описывает Софоний приближение монгольского войска.

«Уже поднялись сильные ветры с моря…, пригнали большие тучи на Русскую земли; из них выступают кровавые зори, а в них трепещут синие молнии.…И прибежали серые волки от устьев Дона и Днепра; став, воют на реке на Мече, хотят наступать на Русскую землю.…Тогда гуси загоготали на речке на Мече, лебеди крыльями заплескали. Это не гуси загоготали, не лебеди крыльями заплескали, но поганый Мамай на русскую землю пришел и воинов своих привел. А уже беды их погнали: птицы крылатые под облаками летают, вороны часто грают, а галки своею речью говорят, орлы клегчут, а волки грозно воют, а лисицы на кости лают».

А вот навстречу врагу вышла русская рать.

«А уж соколы и кречеты, белозерские ястребы рвались с золотых колодок из каменного города Москвы; взлетели он под синие небеса, загремели золоченным колоколами…, хотят ударить на великие силы поганого царя Мамая. Тогда князь великий вступил в золотое стремя, взяв свой меч в правую руку свою. Солнце ему ясно на востоке сияет, путь ему показывает, а Борис и Глеб молитву воздают за сродников» [Федорова, Сумникова 1986: 63].

Когда русские и монгольские воины сходятся в кровавой сече, вместе с ними в небесах сталкиваются «сильные тучи», а из них сияют молнии. Гибель христовых воинов оплакивает вся земля Русская. «Ни ратаи, ни пастухи не кличут, но только часто вороны каркают, кукушки кукуют на трупы человеческие. Страшно ведь и жалостно было тогда видеть; трава кровью была полита, а деревья с печалью к земле приклонились» [Федорова, Сумникова 1986: 65].

Но жертвы были не напрасны – «уже поганые оружие свое побросали и головы свои склонили под мечи русские». Как же объясняет Софоний победу?

«Для нас земля русская подобна милому младенцу у матери своей: его мать ласкает, а рать лозою наказывает, а добрые дела милуют его. И помиловал господь бог, человеколюбец, князей русских, …на поле Куликовом, на речке Непрядве» [Федорова, Сумникова 1986: 66].

Выводы по главе 2

«Задонщина», на мой взгляд, завершает цикл литературных памятников наиболее трагического периода истории Древней Руси, затрагивающих в основном тему упадка и разорения русских княжеств, раздробленных и бессильных перед внешним врагом. Эта острая проблема, затронутая еще в «Сказании о Борисе и Глебе», являлась самой актуальной в древнерусской литературе на протяжении трех веков, в произведениях, посвященных ей, наиболее ярко и образно выражено отношение современников к извечному противостоянию добра и зла, яснее проступают евангельские трактовки борьбы света и тьмы. Конечно, вышеуказанные аспекты в определенной степени характерны и для литературы более позднего периода, но он характерен уже консолидацией русских земель, формированием великорусского народа, образы добра и зла несколько отходят на второй план, становятся не столь яркими и эмоциональными, поэтому здесь целесообразно остановится.

Заключение

Формирование понятий о природе добра и зла в древнерусском обществе тесно связано как с пантеистическими верованиями язычников, так и, в значительно большей степени, принятием и развитием христианского учения православного толка. В религиозных воззрениях наших предков, особенно до принятия христианства, гармоничным картина мироздания выглядела только при паритете двух противоположных, но неразрывно связанных и дополняющих друг друга субстанций добра и зла. Неслучайно многие исследователи определяют происхождение слова «зло» как производного от «зело», означающего избыток, нарушение равновесия существующего мироустройства. Еще для русского общества характерно представление о том, что добро имеет абсолютный смысл, а зло случайное значение.

Согласно христианским канонам, все сущее есть арена постоянной борьбы добра и зла. Поэтому широкое распространение получили теории о происхождении слова «зло» от старославянского зъло (беда, грех), об обозначении зла (синонимы худо, лихо) как чего-то дурного, плохого, несчастья, беды. Слово «добро» ученые выводят от древнего корня «доб», как того, что соответствует, удобно, отсюда – годный, добрый, милосердный, мягкосердечный. Так как в христианстве небесный мир находится во всех смыслах выше мира земного, то потребовалось обозначение высшего, божественного добра по сравнению с добрым обычным, практическим. Таким словом стало благо и производные от него благой, блаженный, благочинный.

Древнерусская литература IX-XV веков, то есть периода формирования великорусского языка и нации, в центре сюжета, как правило, ставит проблемы борьбы добра и зла, в свете христианской интерпретации и злободневных проблем феодальной раздробленности и борьбы со злом. Свои произведения древнерусский писатель строит на контрасте темных и светлых сил, должного и сущего, идеального и отрицательного, причем в реальные исторические события вносятся значительные элементы божественного и инфернального вмешательства. Так, Всевышний отворачивает лик от русской земли во время нашествия монголов, наказывая и вразумляя правителей и простых людей за пренебрежение его законами. Но в судьбоносных сражениях благочинных князей Александра Невского и Дмитрия Донского небесная рать помогает христову воинству.

В целом, как в древнерусском языке, так и в литературе Древней Руси религиозная, христианская тематика занимает значительно большее место, чем, допустим, в других европейских языках и произведениях того времени. Не случайно вопросам веры на Руси всегда уделялось первостепенное внимание, не случайно ее называли Святая Русь.

Библиографический список

Аванесов Р.И. Словарь древнерусского языка (XI –XIV вв.) в 10-ти томах. – М, 1988.
Апресян Ю.Д. Лексическая семантика: синонимические средства языка. – М,1995.
Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу. – М, 1974.
Вендина Т.И. Средневековый человек в зеркале старославянского языка.– М, 2002.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. – М, 1979.
Дмитриев Д.В. Толковый словарь русского языка. – М, 2003.
Иванов В.В., Топоров В.В. Исследования в области славянских древностей.– М, 1974.
Килина Л.Ф. Злой человек в Древней Руси (на материале «Повести временных лет» по лаврентьевскому списку). – Елец, 2005.
Колесов В.В. Древняя Русь: наследие в слове. В 5 книгах. Книга 2. Добро и Зло.– СПб, 2001.
Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси.– Л., 1986.
Кусков В.В. История древнерусской литературы. – М, 1998.
Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси.– М, 1987.
Тимофеев К.А. Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения. – Новосибирск, 2001.
Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка. – М, 2005.
Федорова М.Е., Сумникова Т.А. Хрестоматия по древнерусской литературе. – М, 1986.

PAGE \* MERGEFORMAT 2

Лексемы семантического поля «добро и зло» в произведениях древнерусской литературы