Этнические конфликты

PAGE 3

Содержание

Введение…………………………………………………………………………..3

1. Определение этнического конфликта и факторы, способствующие его возникновению……………………………………………………………………4

2. Виды этнических конфликтов…………………………………………………6

3. Возникновение этнических конфликтов……………………………………..9

4.Этнические конфликты: как они протекают…………………………………17

5. Основные стадии и пути разрешения этнического конфликта…………….23

Заключение……………………………………………………………………….27

Список используемой литературы……………………………………………28

Введение

Проблема этнических конфликтов в течение последних десятилетий является одной из наиболее актуальных тем для исследователей, представляющих различные сферы науки. Главная причина столь пристального внимания к данному вопросу заключается в трудно разрешимости подобного рода конфликтов, которые к тому же стали одним из наиболее распространенных источников общественных противоречий и политической нестабильности.

Этнические конфликты, представляя собой проявление межнациональной напряженности между этническими общностями (группами), постоянно осложняют жизнь людей во всех уголках земного шара. Для Российской Федерации данная проблема также одна из наиболее серьезных.

Этнические конфликты по своему происхождению, содержанию и формам проявления, а также причинам и факторам, их вызывающим, являются наиболее сложными феноменами современной социальной действительности.

1. Определение этнического конфликта и факторы, способствующие его возникновению.

В гуманитарной науке накопилось множество определений этого феномена, рассматриваемого как часть конфликта вообще. Последний, как известно, скорее норма обыденной жизнедеятельности любого социума, чем нечто чрезвычайное, экстраординарное. Можно сказать, что и этнический конфликт, как разновидность конфликта, отнюдь не является прецедентом современным. Он сопровождает человечество на протяжении длительного исторического периода, полного насильственных действий, разрушений, войн и глобальных катастроф.

Приведем несколько определений этнического конфликта:

- В.А. Тишков характеризует его как любую форму "гражданского, политического или вооруженного противоборства, в котором стороны, или одна из сторон мобилизуются, действуют, или страдают по признаку этнических различий".

- Л.М. Дробижева подчеркивает функциональную основу этнического конфликта, заложенную не в этничности, а в социальных проблемах, возникающих между группами, консолидированными на этнической основе.

- А. Ямсков определяет этнический конфликт через описание коллективных действий:

"Этнический конфликт" - это динамически меняющаяся социально-политическая ситуация, порожденная неприятием ранее сложившегося статус-кво существенной частью представителей одной (нескольких) из местных этнических групп и проявляющийся в виде хотя бы одного из следующих действий членов данной группы:

а) начавшейся этноизбирательной эмиграции из региона;

б)создании политических организаций, декларирующих необходимость изменений существующего положения в интересах указанной этнической группы;

в) спонтанных акций протеста против ущемления своих интересов со стороны представителей другой местной этнической группы".

- З.В. Сикевич в своем определении этнического конфликта смещает акценты с поведенческой составляющей на анализ пересечения этнического и политического пространств: "Под этническим конфликтом мы понимаем социальную ситуацию, обусловленную несовпадением интересов и целей отдельных этнических групп в рамках единого этнического пространства или этнической группы, с одной стороны, и государства, с другой, на пересечении этнического и политического пространства, выражающегося в стремлении этнической группы (групп) изменить этнические неравенства или политическое пространство в его территориальном измерении".

Этнический конфликт - момент кульминации межэтнических противоречий, принимающих характер открытой конфронтации. Психологический словарь дает, к примеру, следующее определение: "Этнический конфликт - форма межгруппового конфликта, когда группы с противоречивыми интересами поляризуются по этническому признаку".

Но несмотря на различное понимание учеными сущности этнического конфликта все они сходятся во мнении что основными причинами его возникновения являются территориальные, религиозные проблемы и социально-экономический фактор.

Если проанализировать этнические конфликты, то территориальные проблемы выступают в качестве важнейшего компонента. В качестве претензий используются, как правило, исторические факты. В качестве доказательств применяется принадлежность той или иной территории определенному этносу в прошлом.

Не смотря на то, что на основе религии не должно быть противоречий, конфессиональные конфликты всегда приносили огромные бедствия человечеству В конфликтах на основе религии основной предпосылкой по настоящему является бездуховность в купе с фанатизмом и политикой. Еще одна причина этнических конфликтов - распределение труда между этническими группами. Поскольку различные сферы приложения труда дают различные доходы, между ними складывается негласная конкуренция. Эта конкуренция переносится на сами этнические группы, в результате чего возникает напряжение в межэтнических отношениях.

Не менее важная причина этнических конфликтов - борьба этносов за материальные ресурсы (земля, недра).

В развитии конфликтов, как правило, большую роль играет субъективный фактор, т.е. имеются люди заинтересованные в конфликте и сознательно их провоцируют и поддерживают. Бесспорно, на протекание этнического конфликта оказывает воздействие множество факторов, например, культурная среда протекания конфликта, отношение к нему близлежащих стран и т.д.

Современные западные концепции рассматривают в качестве его источника подавление человеческих потребностей. Например, одна из этих концепций, теория «межэтнического реконструирования жизненного мира» считает, что этнический конфликт возникает как следствие различий, существующих у разных миров. Каждый этнос, этническая группа, по мнению зарубежных ученых, представляет собой особый мир, отличающийся от других, и при взаимодействии различных миров возможно возникновение сложных, конфликтных ситуаций. Российские же ученые считают, что одной из главных предпосылок этнического конфликта выступает идеология национал-экстремизма - теории и практики национального превосходства (неприятия культуры, традиций, религии, обычаев другого народа).

2. Виды этнических конфликтов

Этнические конфликты можно классифицировать по различным основаниям. Во-первых, самой общей классификацией служит деление этнических конфликтов на два вида по особенностям противостоящих сторон:

1. Конфликты между этнической группой (группами) и государством. Примером могут служить события в Чечне, Абхазии или Нагорном Карабахе, результатом чего явилось создание там самопровозглашенных и де-факто независимых государств при полном вытеснении из местных органов власти русских, грузин и азербайджанцев соответственно;

2. Конфликты между этническими группами (между ассоциациями групп).

Примерами могут служить события еще советского времени в Фергане - погромы турок-месхетинцев узбеками или в Ошской области - столкновения киргизов и узбеков.

Эти два вида конфликтов ученые часто обобщенно называют межнациональными, понимая под ними любые противоборства между государствами и субгосударственными территориальными образованиями, причиной которых является необходимость защитить интересы и права соответствующих наций, народов или этносов.

Во-вторых, возможна классификация этнических конфликтов по приоритетным целям, сформулированным одной из сторон, а следовательно, и по возможным последствиям для полиэтнического социума, в котором конфликты развиваются.

По этому признаку обычно различают:

1. Социально-экономические конфликты, возникающие на основе требований выравнивания уровня жизни, социально-профессионального состава и представительства в элитных слоях (со стороны представителей «отстающих» этнических групп) или прекращения льгот, субсидий и экономической помощи «другим» (со стороны членов «лидирующих» групп).

Такие конфликты являются следствием неудовлетворенности своим правовым статусом той или иной нации, не имеющей собственной государственности или имеющей ее в усеченной форме.

По сути эти конфликты с властными структурами государства, в составе которого находится данная нация, но зачастую эти структуры отождествляются с народом, давшим наименование этому государству (например, абхазо-грузинский и осетино-грузинский конфликты, события в Чечне, Приднестровье и ряде других регионов);

2. Этнотерриториальные конфликты, которые, как правило, имеют глубокие исторические корни.

С учетом того что в России национально-территориальные границы по существу отсутствовали, а в СССР они зачастую были произвольны, неоднократно сдвигались, и ареал расселения многих народов весьма широк и пестр, - конфликты такого рода особенно опасны и трудноразрешимы. Чрезвычайно остро они протекают в местах насильственного переселения депортированных народов и на их исторической Родине при реализации права на возвращение прежних территорий (борьба между ингушами и осетинами за Пригородный район, конфликты крымско-татарский, нагорно-карабахский, в пограничных районах среднеазиатских государств, России и Казахстана, Украины и Молдовы - всего таких спорных территорий в бывшем СССР);

3. Этнодемографические конфликты, которые возникают там, где реальна опасность размывания, растворения этноса в результате быстрого притока иноязычного населения.

Приоритетным требованием в таких случаях становится защита прав «коренной нации», введение разного рода ограничений для «пришлых». Такого рода конфликты характерны для Прибалтики, Молдовы, ряда республик Российской Федерации.

В-третьих, по формам проявления этнические конфликты могут быть насильственными (депортация, геноцид, погромы и массовые беспорядки) и ненасильственными (национальные движения, стихийные шествия, митинги, эмиграция), а по продолжительности - долговременными и кратковременными.

3. Возникновение этнических конфликтов.

В психологии межэтнических отношений исследуются три основные проблемы: как конфликты возникают, как протекают и как их можно урегулировать. Так как они изучаются разными науками, поисками их причин озабочены и социологи, и политологи, и психологи. При социологическом подходе к объяснению причин конфликтов анализируется взаимосвязь социальной стратификации общества с этнической принадлежностью населения. При политологическом подходе «одной из самых распространенных является трактовка роли элит, прежде всего интеллектуальных и политических, в мобилизации этнических чувств, межэтнической напряженности и эскалации ее до уровня открытого конфликта».

В психологии причины этнических конфликтов обычно рассматриваются в рамках более общих теорий. Следует отметить, что почти все психологические концепции явно или не явно разделяют социальные причины межгрупповых конфликтов и причины социальной конкуренции и враждебности, проявляющиеся в действиях и/или представлениях. В английском языке есть даже разные слова для двух видов причин: « reason » (то, во имя чего происходит конфликтное действие, цель действия) и « cause» (то, что приводит к враждебным действиям или межгрупповой конкуренции). Большинство психологов, не сомневаясь в наличии reasons у всех или части межгрупповых конфликтов и даже подразумевая, что это – конфликт интересов, несовместимых целей в борьбе за какие-либо ограниченные ресурсы, оставляют их изучение представителям других наук. А сами в качестве causes предлагают те или иные психологические характеристики.

1. Межгрупповые конфликты как продукт универсальных психологических характеристик. Распространенность социальных конфликтов привела многих теоретиков к поискам причины враждебности людей по отношению к себе подобным в некоторой форме агрессивной потребности или побуждения рода человеческого.

Автор одной из первых социально-психологических концепций В.Макдугалл (1871–1938) приписал проявление коллективной борьбы «инстинкту драчливости». Подобный подход называют гидравлической моделью, так как агрессивность, по мысли Макдугалла, не является реакцией на раздражение, а в организме человека присутствует некий импульс, обусловленный его природой. Гидравлическая модель психики лежит и в основе идеи З.Фрейда (1856–1939) о причинах войн в человеческой истории. Фрейд считал, что враждебность между группами неизбежна, так как конфликт интересов между людьми в принципе разрешается только посредством насилия. Человек обладает деструктивным влечением, которое первоначально направлено внутрь (влечение к смерти), но затем направляется на внешний мир, а следовательно, благотворно для человека. Враждебность между группами благотворна и для группы, так как способствует стабильности, установлению чувства общности у ее членов. Враждебность к какой-либо группе является и способом объединения нескольких других: во время войн создаются более обширные объединения племен или государств, в пределах которых на противоборство налагается запрет, что происходило, например, в период борьбы греческих государств против варваров. Именно благотворность враждебности для человека, группы и даже объединений групп, по мнению Фрейда, приводит к неизбежности насилия.

Творец третьей гидравлической модели – австрийский этолог К.Лоренц (1903–1989). Его главный тезис состоит в том, что агрессивное поведение людей, проявляющееся в войнах, преступлениях и т.п., является следствием биологически заданной агрессивности. Но если у хищников агрессия служит сохранению вида, то для человека характерна внутривидовая агрессия, направленная на враждебных соседей и способствующая сохранению группы. Представители традиционных культур, как правило, соблюдают заповедь «не убий» внутри группы, даже воинственные североамериканские индейцы-юта налагали табу на убийство соплеменников. Сохранив это табу в резервациях, но не имея выхода агрессивности в насилии над «чужаками», они, по утверждению Лоренца, страдают неврозами чаще, чем представителе других культур.

Во всех подобных концепциях враждебность рассматривается продуктом «неразумной человеческой натуры». Некоторые авторы даже рассуждают о физиологической основе коллективной иррациональности, рассматривают человека как ошибку эволюции. Но теории, которые объясняют межгрупповые конфликты универсальными агрессивными побуждениями, сталкиваются с большими проблемами при объяснении ситуаций, когда конфликтное взаимодействие между группами отсутствует.

Авторы, работавшие во фрейдистской традиции, дополнительные подтверждения универсальности агрессивных тенденций искали в анализе особых контекстов, в которых враждебность по отношению к чужим группам проявляется в реальности. Классическая концепция подобного рода – гипотеза фрустрации-агрессии Н.Миллера и Д.Долларда, согласно которой универсальное агрессивное побуждение перерастает в агрессивное поведение, только если человек подвергается фрустрации, понимаемой как любое условие, блокирующее достижение желаемой цели.

Л.Берковиц, воспользовавшись основными положениями теории фрустрации-агрессии, расширил понятие объекта агрессии до целой группы. Он полагал, что объектом агрессии может стать не только отдельная личность, но и те, кто ассоциируется с ней по тем или иным признакам. Так как в качестве таких признаков выступает прежде всего расовая и этническая принадлежность, Берковиц использовал свои идеи для объяснения причин расовых волнений в США. В дальнейшем множество исследований подтвердило наличие связи между фрустрацией и агрессией. Кроме того, была продемонстрирована возможность генерализации агрессии в том случае, когда человек непосредственно не испытывал фрустрирующего воздействия, а лишь являлся его пассивным свидетелем. Так, наличие сцен жестокости в просмотренном испытуемыми фильме усиливало их агрессивные реакции, особенно если они сталкивались с потенциальной жертвой, которая по своим этническим признакам могла ассоциироваться с персонажем из только что увиденного фильма.

Но при рассмотрении межгрупповых конфликтов с точки зрения универсальных психологических характеристик остаются серьезные проблемы даже после введения дополнительных переменных. Основной недостаток перечисленных подходов состоит в том, что все они сводят межгрупповые конфликты к внутриличностным или межличностным, а если даже вводят групповой контекст, как это сделал Берковиц, то не обращают внимания на роль норм, ценностей и других регуляторов социального поведения.

2. Индивидуальные различия как основа межгрупповых конфликтов. Среди подходов, анализирующих индивидуальные различия в отношениях человека с другими группами, наиболее известна концепция «авторитарной личности». Знаменитый исследовательский проект Т. Адорна, Э. Френ-кель-Брунсвик, Д.Левинсона и Р.Санфорда, осуществленный в США после второй мировой войны, первоначально был направлен на выявление индивидов, восприимчивых к антисемитской идеологии («потенциальных фашистов»). Т.Адорно (1903–1969) и др., заимствуя идеи З.Фрейда, выводят отношение к чужим группам из процесса социализации ребенка в раннем детстве, в частности из амбивалентности эмоциональных отношении в семье. У человека, воспитанного в семье, где царят формальные, жестко регламентированные отношения, часть агрессивности выплескивается на тех, с кем индивид себя не идентифицирует, т.е. на внешние группы. Заменителем ненавидимого отца часто становится еврей, отношение к которому проявляется как в предрассудках , так и в действиях вплоть до геноцида. Результаты исследований показали, что у людей, придерживающихся антисемитских взглядов, ярко выражены предубеждения и против других этнических общностей: когда испытуемых просили высказать свое отношение к двум несуществующим в реальности народам, именно антисемитам не нравились эти группы-химеры. Для них была характерна общая тенденция неприятия всех чужих групп и завышения оценки собственной группы.

В дальнейшем был описан новый антропологический тип, названный авторитарной личностью, среди черт которой кроме неприятия чужих групп были выделены и другие характеристики: слепое следование авторитетам, механическое подчинение общепринятым ценностям, стереотипность мышления, агрессивность, цинизм, подверженность суевериям, сексуальное ханжество, злобное отношение ко всему человеческому.

Сторонники этого подхода воздерживаются от выводов о преобладании авторитарных личностей у какого-либо народа, подчеркивая, что большая часть населения «средина». Но они считают, что социальные условия могут способствовать тому, что авторитарная личность становится на какое-то время типичной в той или иной стране, как она стала типичной для Германии после поражения в первой мировой войне и позорного для немцев Версальского мирного договора. В социальности и динамичности своего типологического подхода видит Адорно его коренное отличие от биологической и статичной типологии гитлеровцев, делившей людей на «овнов» и «козлищ».

Но и в этом случае остается вопрос – система порождает авторитарные черты личности или индивидуальные черты людей вызывают к жизни авторитарную систему. Кроме того, и концепция авторитарной личности не является социально-психологической в собственном смысле слова, ведь в межгрупповые конфликты включены не отдельные индивиды, а целые общности.

3. Теория реального конфликта исходит из предположения, что межгрупповые конфликты есть результат несовместимых групповых интересов, когда только одна из взаимодействующих групп может стать победительницей, причем в ущерб интересов другой. В социальной психологии наиболее известный сторонник этой точки зрения – американский ученый М. Шериф. Он выдвинул предположение, что функциональная взаимозависимость двух групп в форме конкуренции непосредственно- ведет к враждебности, которая Проявляется в негативных стереотипах и социальных установках, а также в росте групповой сплоченности. А все вместе это приводит к враждебным действиям. Это единственный подход к анализу межгрупповых конфликтов, в котором причина-леауол межгрупповой враждебности (реальный конфликт интересов) рассматривается одновременно и ее причиной- cottse .

Главные факторы, повлиявшие на исследования Шерифа 1949–1953 гг., – свежая память об ужасах второй мировой войны и расцвет холодной войны. Цель американского психолога состояла в выявлении стратегий для трансформации враждебных межгрупповых отношений – прежде всего отношений. Между сверхдержавами – в кооперативные и попытке таким образом предотвратить третью мировую войну.

Для проверки своих гипотез Шериф с сотрудниками провел несколько полевых экспериментов в летних лагерях для мальчиков-подростков. Соревнования между двумя сплоченными группами мальчиков приводили к социально-психологическим эффектам, которые однозначно ассоциируются с межгрупповым конфликтом. Конфликт интересов – борьба за призы – очень быстро перерастал в агрессивную враждебность. В то же время было обнаружено, что взаимодействие с негативно оцениваемой чужой группой увеличивало групповую сплоченность и создавало новые символы групповой идентичности.

Значение исследований М.Шерйфа состоит в том, что именно с них начинает развиваться социально-психологический подход к изучению межгрупповых отношений, когда источник межгрупповой враждебности ищут не в особенностях индивидов – всех людей, обладающих агрессивностью, или отдельных (авторитарных) представителей рода человеческого, а в характеристиках самого межгруппового взаимодействия. Но ограничиваясь при объяснении причин конфликта лишь анализом непосредственно наблюдаемого взаимодействия, Шериф упускает из виду не менее существенные внутренние закономерности социально-психологических процессов. Например, нередки случаи ложного, если рассматривать его с позиции Шерифа, этнического конфликта, когда реальный конфликт интересов между группами отсутствует. Такие конфликты, называемые конфликтами-погромами или конфликтами-бунтами, имеют неопределенные цели, но самые тяжкие последствия. Так, ученые не смогли четко объяснить, почему летом 1989 г. погромам подверглись именно турки-месхетинцы, а не иные этнические меньшинства, населявшие Ферганскую долину. Ответить на подобные вопросы помогает введение в круг рассмотрения дополнительных переменных – особых психологических процессов, связанных с групповым членством.

4. Теория социальной идентичности. В 60–70-е гг. британскими социальными психологами во главе с А.Тэшфелом были получены впечатляющие результаты, продемонстрировавшие, что несовместимые групповые цели не являются обязательным условием для возникновения межгрупповой конкуренции и враждебности. Достаточным основанием может оказаться осознание принадлежности к группе, т.е. социальная идентичность и связанные с ней когнитивные и перцептивные процессы. Чтобы прийти к этому выводу, Тэш-фел с сотрудниками провели множество лабораторных экспериментов, в которых стремились выявить минимальные условия, необходимые для появления дискриминационного поведения по отношению к членам чужой группы. Между группами, участвовавшими в экспериментах, не было конфликта интересов или истории межгрупповой враждебности. Испытуемые – английские школьники – не взаимодействовали ни в группе, ни на межгрупповом уровне. Да и группы существовали только в восприятии детей, так как их убедили, что они сформированы по результатам предварительного эксперимента. А на самом деле испытуемых «приписали» к группам в случайном порядке.

Иными словами, социальная категоризация была изолирована от всех других переменных, которые обычно определяют сплоченность групп и антагонизм между ними. И все-таки при выборе способа распределения денежного вознаграждения анонимным членам своей и чужой групп за участие в эксперименте для испытуемых более важным оказалось установление различий в пользу своей группы, чем выделение для ее членов максимально возможной суммы денег, если при этом «чужим» досталось бы еще больше.

Итак, испытуемые были готовы платить ценой материальных потерь, чтобы выиграть в плане социальной идентичности. Эти данные, по мнению Тэшфела, свидетельствуют о том, что сама социальная категоризация достаточна для межгрупповой дискриминации, а враждебность по отношению к чужой группе неизбежна.

В большинстве экспериментов, проведенных в Великобритании в парадигме «минимальных групповых различий», рассматривались равностатусные группы. Но в реальной жизни это довольно редкий случай межгруппового взаимодействия. Когда все-таки изучались группы большинства и меньшинства, было обнаружено, что члены доминантной группы демонстрируют большую тенденцию к социальной конкуренции. Но только до определенного предела – наиболее могущественные группы настолько уверены в своем статусе и обладают столь однозначной позитивной идентичностью, что могут себе позволить не проявлять социальной конкуренции по отношению к группе меньшинства. Например, высшие слои белого населения США демонстрируют либеральные социальные установки к расовым и этническим меньшинствам, а белое население ниже среднего класса имеет более четкие этнические предубеждения.

Но в данном случае мы снова вернулись к группам, между которыми существуют реальные конфликты интересов. Британские психологи и не отрицают, что существуют межгрупповые конфликты, обусловленные объективными причинами: группы борются за реальные блага – этнические общности за территорию, мальчики в эксперименте Шерифа – за спортивные трофеи. Но по их мнению, есть и другие ситуации, в которых единственным результатом социальной конкуренции может оказаться изменение относительных позиций групп. Цель в данном случае – быть, хотя бы в собственных глазах, лучше, чем другая группа, и таким образом поддержать позитивную социальную идентичность.

Следует только иметь в виду, что в реальной жизни ситуация «чистой» социальной конкуренции встречается крайне редко. С другой стороны, невозможно привести пример реального конфликта интересов, на который не оказывали бы влияния психологические процессы, связанные с групповым членством. Так, психологические и социальные причины подавляющего большинства этнических конфликтов должны рассматриваться как безнадежно взаимозависимые. Мы не вправе считать, что психологические феномены (например, когнитивные процессы) предшествуют социальному контексту (реальному конфликту интересов) или наоборот.

4.Этнические конфликты: как они протекают.

Кроме поисков причин конфликтов психология межгрупповых отношений пытается ответить еще на один вопрос: как протекает конфликт, как изменяются в его ходе конфликтующие стороны. Социального психолога интересуют прежде всего не временные и преходящие изменения в эмоциональной сфере – гнев, страх и т.п., охватывающие индивидов, вовлеченных в конфликт. Больше внимания исследователи уделяют продолжительным, носящим базовый характер изменениям в когнитивной сфере.

Начать рассмотрение когнитивных процессов, влияющих на протекание этнических конфликтов, следует с социальной категоризации, которая, как уже отмечалось, обеспечивает индивидов системой ориентации в мире, определяет их место в обществе. В ходе конфликта возрастает значение двух важных последствий социальной категоризации:

1. Члены одной группы воспринимаются как более похожие друг на друга, чем они есть на самом деле. Акцент на внутригрупповом сходстве приводит к деиндивидуализации, выражающейся в чувстве собственной анонимности и недифференцированном отношении к отдельным представителям чужой группы. А деиндивидуализация облегчает осуществление агрессивных действий по отношению к «врагам». При исследовании традиционных культур было обнаружено, что чем больше сходных элементов оформления внешности (одежда, прически, раскраска лица и тела), способствующих деиндивидуализации, у членов племени, тем более оно агрессивно.

Форма как элемент, увеличивающий деиндивидуализацию, безусловно, облегчает проявления агрессивности и во враждующих армиях.

2. Члены двух групп воспринимаются как более отличающиеся друг от формой, чем они есть на самом деле. Часто культурные и даже языковые границы между этническими общностями неопределенны и трудно уловимы. Но в конфликтной ситуации субъективно они воспринимаются как яркие и четкие. Показательный пример этой тенденции – подчеркивание и преувеличение различий между народами тутси и хуту в Руанде, что способствует многолетней трагедии руандийского народа – резне и «чисткам» по этническому признаку, унесшим миллионы жизней как хуту, так и тутси. А задолго до начала конфликтного взаимодействия между Арменией и Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха в средствах массовой коммуникации обеих республик стал планомерно формироваться образ врага как географически близкого, но культурно далекого народа.

Итак, в ходе этнических конфликтов межгрупповая дифференциация протекает в форме противопоставления своей и чужой групп: большинство противопоставляется меньшинству, христиане – евреям, коренное население – чужакам. Во время конфликта единство в негативных оценках чужой группы не только выполняет полезную для общности функцию, но часто является необходимым условием для победы в конфликте. Чем шире оценочное в пользу своей группы сравнение используется в организованных акциях, тем значительнее будет успех. При этом группа должна оставаться лишь с собственной системой взглядов, убеждений и верований, а информации о врагах нет необходимости быть реалистичной . Это сопровождается частичным или полным отсутствием внешней информации. Например, в XX веке беспощадная борьба во всех «горячих» и «холодных» войнах велась с радио – от изъятия радиоприемников до глушения «вражеских голосов». А в бывшей ГДР борьба была «более мягкой» – в продаже просто отсутствовали радиоприемники с диапазоном коротких волн.

Еще одним когнитивным феноменом, а точнее – акцентом в принятии социальной информации, влияющим на протекание этнических конфликтов, является иллюзорная корреляция. Последняя означает, что два класса явлений воспринимаются как тесно связанные между собой, хотя на самом деле связь между ними либо вообще отсутствует, либо она намного слабее, чем воспринимается.

Феномен иллюзорной корреляции помогает понять механизм формирования и причину устойчивости социальных стереотипов. Так, этнические стереотипы могут интерпретироваться как иллюзорная корреляция между групповым членством и негативными групповыми свойствами или поведением: негры – ленивы, турки – грязны, немцы – милитаристы.

Используя понятие иллюзорной корреляции при рассмотрении подобных утверждений, можно предсказать, что в ходе этнического конфликта существующие негативные стереотипы о группе меньшинства могут быть усилены особостью двух классов явлений, их отличием от остальных. С одной стороны, эта группа рассматривается как отличающаяся, так как взаимодействие с ее членами статистически относительно редкое событие. Кроме того, члены группы меньшинства часто имеют явные отличительные особенности, например цвет кожи. С другой стороны, с негативно оцениваемым поведением, например криминальным, человек встречается реже, чем с позитивно оцениваемым, поэтому оно тоже рассматривается как отличающееся. В результате совпадение этих двух явлений в принимаемой информации приводит к формированию иллюзорной корреляции и усилению негативных стереотипов типа «все чеченцы' – преступники».

Поиск «козлов отпущения» в ходе этнических конфликтов осуществляется с помощью механизма социальной каузальной атрибуции. В мировой истории мы встречаемся с бесчисленным количеством примеров агрессивного поведения, прямо направленного на членов чужой группы, которые воспринимаются ответственными за негативные события – эпидемии, голод и другие несчастья. Например, в средневековой Англии резня шотландцев объяснялась злодействами последних, якобы отравлявших колодцы. Т.е. именно с помощью атрибуций группы большинства оправдывают совершаемые или планируемые действия против чужих групп. Но это уже не просто поиск причин, а поиск ответственных, попытка ответить не на вопрос «Почему произошло то или иное событие?», а на вопрос «Кто виноват?».

«Когда мы сталкиваемся с социально нежелательным или опасным положением дел, для нас характерна тенденция «воспринимать» несчастья как результат чьих-то действий и найти кого-то ответственного за них. Во многих документально подтвержденных исторических случаях эти «кто-то» известны, т.е. всегда обнаруживаются вредители или враги моральных устоев и политического порядка. «Социальное знание» общества всегда обеспечивало большой выбор «козлов оглушения», преступников, злодеев, темных личностей и т.п.».

Во всех этих случаях мы имеем дело с особой формой каузальной атрибуции – атрибуцией заговора, обеспечивающей простые объяснения для сложных событий. На основе атрибуций заговора строятся отличающиеся большим разнообразием концепции заговора. Они встречаются и в так называемых примитивных, и в цивилизованных обществах, различаются степенью «наукообразности», могут затрагивать все сферы общественной жизни, описывать заговорщицкую деятельность в местном и вселенском масштабе.

Но можно выделить и общие для всех концепций заговора черты. Обычно они возникают в ситуации экономического, социального, политического кризиса или бедствий типа эпидемии. Подчеркивается групповой характер заговора – вредителями объявляются группы меньшинств (реального – масоны; правдоподобного – агенты зарубежных разведок в московских процессах 30-х г.г.; фантастического – ведьмы). Очень часто в качестве «заговорщиков» выступают группы этнических меньшинств, которые «осуществляют тайную деятельность и поддерживаются темными дьявольскими силами».

Приемы для превращения членов тех или иных групп в злонамеренных вредителей просты и незамысловаты, но последствия для преследуемых вполне реальны: во все времена «заговорщиков изгоняли из страны, сжигали на кострах, четвертовали и колесовали, умерщвляли в газовых камерах. Но прежде чем лишить жизни, им отказывали в наличии человеческих свойств – относили к категории «нелюдей», т.е. применяли механизм делегитимизации.

Яркий и страшный пример концепции заговора – «еврейская объяснительная модель» эпидемии чумы в позднем Средневековье:

«В поисках причин этой ужасной эпидемии современники были готовы возложить ответственность за нее на кого угодно....Поиски виновных вывели на группу, не принадлежащую христианскому миру – евреев, которых и раньше обвиняли в «дьявольском заговоре» против христианства... Реакция на первую большую вспышку чумы в Европе в 1347/48 гг. полностью соответствовала этой модели Утверждалось, что евреи, являясь слугами дьявола, сговорились с ним истребить христианский мир, наслав на него губительную чуму. Тот факт, что сами евреи в той же мере гибли от чумы... не помог им. Погромы начались в 1348 г., и последующие годы можно назвать абсолютным пиком средневековых преследований евреев... К концу Средневековья евреев в Европе почти не осталось».

Но почему возникает страх перед группами меньшинства, почему на них возлагается ответственность за все беды и несчастья какой-либо группы или всего общества? На этот вопрос попытался ответить французский социальный психолог С.Московичи. По его мнению, это происходит потому, что любое меньшинство, даже не подозревая об этом, нарушает запреты, обязательные для каждого в том или ином обществе. Своим стилем жизни, взглядами, действиями оно бросает вызов тому, что свято для людей, среди которых живет.

Таким образом, в глазах большинства членам группы меньшинства, несмотря на слабость и незащищенность, «позволено делать то, что они хотят». Но чтобы нарушать табу, они должны обладать какими-то таинственными силами, какой-то тайной властью. Этой верой во всемогущество меньшинств, их способность контролировать весь мир, действовать необыкновенным образом проникнуты все концепции заговора. Кроме ненависти и презрения к меньшинству, большинство испытывает чувства подчиненности, страха и скрытой зависти.

Люди говорят, что они запуганы, потеряли свои права, что их лишили их собственной страны маленькие группы «чужаков». Вот и в России в последние годы – в ситуации социального и экономического кризиса – постоянно раздаются голоса о геноциде русского народа, заговоре против русских со стороны международного сионизма и кавказской мафии, формируются общества защиты русских в России.

Даже эти немногочисленные примеры влияния последствий категоризации, межгрупповой дифференциации, атрибуции заговора на межэтнические отношения позволяют сделать вывод, что когнитивные процессы поддерживают напряженность между группами и способствуют эскалации конфликтов.

5. Основные стадии и пути разрешения этнического конфликта.

Психология различает несколько стадий этнического конфликта.

Противоречия, возникающие между национальными группами, имеющими несовместимые цели в борьбе за территорию, власть, престиж, получили название конфликтной ситуации.

Имеющиеся социальные противоречия хотя и играют решающую роль в этнических конфликтах, не всегда приводят напрямую к развитию последних.

Нужно, чтобы противоборствующие стороны осознали несовместимость своих интересов и имели соответствующую мотивацию поведения. Так наступает стадия осознания конфликтной ситуации. «Пережитые исторические несправедливости вызывают у низкостатусных этнических меньшинств желание восстановить справедливость, но это не обязательно приводит к возникновению мгновенной реакции. Чаще до начала конфликтного взаимодействия проходят многие годы, на протяжении которых этническая общность сплачивается вокруг идеи отмщения. Прошли многие столетия со времени изгнания евреев из земли обетованной, но именно этот факт явился обоснованием их многолетней борьбы за возвращение».

Если конфликтная ситуация осознана, даже случайные события из-за присущей межэтническим отношениям эмоциональности, а порой и иррациональности могут привести к конфликтному взаимодействию как наиболее острой стадии. В это время этнические конфликты имеют тенденцию к саморазрастанию, что может привести даже, как уже говорилось, к этнополитическим войнам.

Этнические конфликты могут быстро разгораться и тут же завершаться, а могут и «тлеть» очень долго. В любом случае рано или поздно наступает их последняя стадия - урегулирование или нейтрализация конфликта.

Урегулирование этнического конфликта подразумевает нахождение нового, компромиссного и приемлемого для всех основных его участников баланса властных полномочий в том полиэтничном обществе, где этот конфликт возник и развивался в форме политической борьбы (в рамках концепции А. Ямковского т.к. она позволяет понять истинные возможности в урегулировании конфликтов).

Урегулирование в полном смысле слова практически возможно только в случае конфликтов по культурно-языковым причинам, да и то лишь при том условии, что требования со стороны, как правило, этнического меньшинства признать его права на более широкое, чем прежде, использование своего языка и культурных символов в общественных местах не вызывают резкого неприятия этнического большинства.

В конфликтах, возникающих по социально-экономическим причинам, при теоретически существующей возможности их урегулирования, вероятные материальные затраты обычно бывают столь велики, что делает урегулирование таких конфликтов практически недостижимым.

Вместе с тем конфликты, возникающие по культурно-языковым или социально экономическим причинам, теоретически могут быть урегулированы. В случае урегулирования этнические конфликты такого рода даже способствуют укреплению единства полиэтнического общества, в котором они зародились.

Территориально-статусные конфликты также в принципе могут быть урегулированы, хотя на практике подобное встречается крайне редко. Подобного рода урегулирование приносит с собой существенную трансформацию исходного общества - оно создает или укрепляет территориальное или иное институциональное выделение этнических меньшинств, или же укрепляет характер их выделения в рамках полиэтнического общества.

В реальной жизни, однако, гораздо чаще встречается нейтрализация этнического конфликта, а не его урегулирование. Обычно это означает надежный перевод этнического конфликта в рамки легальной политической борьбы между соответствующими партиями и движениями при гарантированной невозможности насильственных действий любой из сторон. Такая политическая борьба, т.е. по сути консервация этнического конфликта, может в вялой форме протекать десятилетиями, тем не менее остается опасность, что в случае неожиданных кардинальных изменений условий жизни дальнейшее развитие конфликта может выйти за законные рамки.

Наконец, возможен и такой вариант, как «естественное» развитие и последующее самозатухание этнического конфликта. Этнический конфликт в ходе постепенной эскалации и перерастания в форму насильственного противостояния сторон в таком случае заканчивается в результате разрушения того прежде единого полиэтнического общества, в котором он возник и развивался. Подобный исход никак нельзя считать урегулированием конфликта, и к тому же это обычно означает переход от этнического конфликта внутри прежнего полиэтнического общества к межгосударственному конфликту вновь образовавшихся государств и новых обществ.

Неконтролируемое развитие и самоуничтожение этнического конфликта также является реальным и достаточно часто встречающимся его исходом.

Еще один вариант выхода из ситуации этнического конфликта - его саморассасывание, т.е. отмирание без осуществления каких-либо изменений, на которых когда-то настаивали инициаторы конфликта. Хоть крайне редко, но встречается и такое.

Важной формой достижения согласия или завершения конфликта между этническими общностями, их представителями выступает заключение межэтнического компромисса. Он предполагает достижение взаимопонимания или частичное завершение межэтнического конфликта путем взаимных уступок и согласования интересов (посредством их частичного удовлетворения).

Как показывают исследования отечественных ученых, существуют следующие направления предупреждения и преодоления этнических конфликтов:

- Раннее прогнозирование (знание ситуации даст возможность принять необходимые меры до того, как конфликт вызрел);

- Оперативное решение наиболее острых вопросов, которые не требуют длительной подготовки и больших затрат; организационно-политическая и разъяснительная работа;

- Налаживание диалога противостоящих сторон, переговорного процесса, как правило, с участием нейтральной стороны;

- Применение санкций - экономических, политических, административно-правовых, вплоть до санкционированного применения силы органами охраны общественного порядка;

- Организация взаимовыгодного предпринимательства: строительства совместных предприятий, свободных экономических зон, зон совместной торговли, в целом - налаживание полнокровного экономического сотрудничества;

- Создание инфраструктуры духовного сотрудничества, развитие туризма, спорта и т.п.

Заключение

Таким образом. этнические конфликты являются наиболее сложными феноменами современной социальной действительности. Прогнозирование, предупреждение и разрешение этнических конфликтов - важная задача современной науки.

Двадцатый век не дал универсального рецепта решения таких конфликтов. Единственно, что стало очевидным, - эти конфликты не имеют решения, если не достигнуто согласие между непосредственными сторонами конфликта. Третья сторона может выполнять либо роль посредника, либо - гаранта. А условием мирной трансформации конфликта может быть только отказ от применения силы, именно потому, что в конечном итоге нужна готовность к устранению ненависти между конфликтующими сторонами.

Несмотря на это, наука и общественность находят способы регулирования этнических конфликтов.

Список используемой литературы

Агеев B. C. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. М.: Изд-во МГУ, 2011
Актуальные проблемы этнической психологии. - Тверь,2012
Анцупов А. Л., Шипилов А. И. Альбом схем по учебной дисциплине «Конфликтология». Новогорск: АГЗ, 2011
Анцупов А. Я., Шипилов А. И. Конфликтология: теория, история, библиография. М.: Дом Советов, 2012
Бёртон Дж. В. Конфликт и коммуникация // Социально-гуманитарные знания. 2013.
Бердников В. Л Эволюция и прогресс. Новосибирск: Наука, 2011
Большаков А. Г., Несмелова М. Ю. Конфликтология организаций. М., 2011
Бородкин Ф. М., Коряк Н. М. Внимание: конфликт! Новосибирск: Наука, 2012
Бороноев А.О., Павленко В.Н. Этническая психология. - Л., 2013
Дмитриев А., Кудрявцев В., Кудрявцев С. Введение в общую теорию конфликтов. М.: РАН, 2012
Емельянов С. М. Практикум по конфликтологии. СПб.: Питер, 2011
Здравомыслов А. Г. Социология конфликта: Россия на путях преодоления кризиса: Пособие для студентов высших учебных заведений. М.: АО «Аспект Пресс», 2012
Коваленко Б. В., Пирогов А. И., Рыжов О. А. Политическая конфликтология: Учеб. пособие для студентов вузов. М.: Ижица, 2012
Корнелиус X., Фэйр Ш. Выиграть может каждый: как разрешать конфликты. М.: Стрингер, 2012
Котанджян Г. С. Грани согласия – конфликта: цивилизационные проблемы теоретической и прикладной политологии. М.: Луч, 2011
Крысько В.Г. Этническая психология. - М., 2011

Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов. Подходы, решения, технологии. М.: Аспект Пресс, 2011
Лебедева Н.В. Введение в этническую и кросскультурную психологию. - М., 2012.
Лебон Г. Психология народов и масс. - М., 1996.
Леонтьев А.А. Национальная психология и этнопсихология // Советская этнография.-2011 – № 2.
Литвак М. Е. Психологический вампиризм. Анатомия конфликта. М.: Феникс, 2012
Нергеш Я. Поле битвы – стол переговоров. М.: Международные отношения, 2011
Олейник А. Н. Основы конфликтологии. М.: АПО, 2012
Основы конфликтологии. М.: Юристъ, 2011
Политическая конфликтология: Работы российских и зарубежных авторов: Хрестоматия / Под ред. М. М. Лебедевой и С. В. Устинкина. М.; Н. Новгород, 2011
Пономарев Ю. П. Игровые модели: математические методы, психологический анализ. М.: Наука, 2011
Синкевич З.В. Этносоциология. - Спб., 2012.
Скотт Дж. Конфликты. Пути их преодоления. Киев: Внешторгиздат, 2012
Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. - М., 2011.
Сулимова Т. С. Социальная работа и конструктивное разрешение конфликтов. М.: Изд-во института практической психологии, 2011
Фельдман Д. М. Политология конфликта. М.: Издательский дом «Стратегия», 2011
Этнос, нация, общность: Этнологический словарь. - М., 2011.
Этнопсихологический словарь / Под ред. В.Г. Крысько. - М., 2012.
Юридическая конфликтология. М., 2012

Этнические конфликты