Иррациональное в повести А. С. Пушкина «Пиковая Дама»

В начале урока учитель читает отрывок из романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (глава 1 — спор Берлиоза и Сатаны).

— О чём пойдёт речь на нашем уроке после такого вступления?

Существует ли иррациональное в жизни или это плод больного воображения? Является ли человек хозяином своей судьбы или она определяется какими-то непонятными, но могущественными силами, Роком? Роман (бессмертное произведение) Булгакова «Мастер и Маргарита» начинается спором на эти темы, его ведут между собой председатель правления Массолита Берлиоз и Сатана. Берлиоз безоговорочно отрицает “мистику”. Вскоре, однако, отрезанная трамваем голова Берлиоза оказывается веским доказательством, что таинственные иррациональные силы реально существуют. Нечто подобное происходит и в «Пиковой Даме».

— Какова история создания повести?

Летом 1828 года Пушкин жил в Петербурге и там, видимо, услышал историю о княгине Н. П. Голицыной, когда-то проигравшей большую сумму денег и отыгравшейся благодаря знанию трёх выигрышных карт. Из анекдота о княгине Голицыной писатель выстраивает сюжет будущей повести. В 1832 году Пушкин переделывает начатый текст, возможно, под влиянием своей же “петербургской повести” «Медный Всадник».

— Как восприняли повесть после её опубликования?

Пушкин с интересом следил за читательским восприятием повести и в дневнике с удовольствием отметил: “Моя «Пиковая Дама» в большой моде. Игроки понтируют на тройку, семёрку и туза...” Но большинство увидело в повести лишь “игрецкий анекдот”, литературную безделку. Некоторые читатели узнали в персонажах реальных людей. Это было известно Пушкину: “При дворе нашли сходство между старой графиней и кн<ягиней> Натальей Петровной <Голицыной> и, кажется, не сердятся...” Все отзывы были похвальными, но в сравнении с оценками других произведений Пушкина отношение к «Пиковой Даме» всё-таки было прохладное. Пушкина хвалили только за занимательность сюжета и изящность стиля, но тем самым упрекали за отсутствие идеи. Такая оценка отчётливо выразилась у В. Г. Белинского: “Собственно это не повесть, а анекдот <...> Но рассказ — повторяем — верх мастерства...”

Таким образом, прижизненная критика не смогла увидеть в изящном анекдоте начало новой русской прозы. Через два десятка лет, когда возможные прототипы «Пиковой Дамы» забылись, повесть получила другую оценку — не игрецкий анекдот, а фантастическая повесть. Ф. М. Достоевский утверждал, что Пушкин создал совершенную фантастическую прозу: “Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что Вы должны почти поверить ему. Пушкин, давший нам почти все формы искусства, написал «Пиковую Даму» — верх искусства фантастического”.

— В чём состоит завязка повести?

Завязкой служит история, рассказанная Томским.

— О чём рассказывает Томский?

О загадочном Сен-Жермене и тайне “трёх верных карт”.

— Какой вопрос кроется в этом “анекдоте”?

Тот же, что и в «Мастере и Маргарите»: человек — хозяин судьбы или орудие Рока?

— Как реагируют слушатели на рассказ Томского?

Все смеялись над Сен-Жерменом как над шарлатаном: “Случай!”, “Сказка!”, “Может статься, порошковые карты?” И хотя Томский приводит доказательства существования “трёх верных карт”, вопрос остаётся открытым. Ответом на него служит сюжет повести.

— Когда в повести начинают происходить странные, загадочные события?

С конца 2-й главы, когда идея “трёх карт” овладевает душой Германна.

— Где оказался Германн, размышляя о рассказе Томского?

“Очутился перед домом старинной архитектуры”. Случай? Возможно.

— Какие сны снятся Германну?

Карты, ассигнации, груды червонцев.

— Но на следующий день он непостижимым образом оказывается где?

На том же самом месте.

— Что пишет Пушкин по этому поводу?

“Неведомая сила, казалось, привлекала его к нему”.

— Что ещё подсказывает “неведомая сила” Германну?

Способ достижения его цели: в одном из окон увидел “черноволосую головку... Эта минута решила его участь”.

— Чем кажется такое совпадение случайностей?

Выражением некоей непонятной, но существующей закономерности: словно мистическая сила побуждает Германна поверить в тайну трёх карт и попытаться ею овладеть.

— Какое ещё чудесное совпадение событий происходит в 3-й главе?

Лиза увлекается Германном и помогает ему проникнуть в дом графини не замеченным ни швейцаром, ни слугами.

“В сцене ожидания Германна у дома графини мы пропускаем фразу: «Швейцар запер двери» — после чего, через несколько строк, в половине двенадцатого он ступил на крыльцо и взошёл в освещённые сени. Получается, если связать все звенья рассказа, что он прошёл через запертую дверь — как потом и женщина в белом: «Дверь в сени была заперта». Можно здесь допустить ошибку Пушкина, недоработавшего текст. Но если такие несогласованности не удивляют у Гоголя, то допустить такую оплошность у Пушкина трудно. Если это ошибка, то обдуманная, говорящая. Говорящая о Германне как существе, проходящем через запертую дверь. Это пушкинская фантастика — она упрятана в незаметных деталях, говорящих о воле, напоре, насилии” (Раскольников Ф. Статьи о русской литературе. М.: Вагриус, 2002).

— Как писатель “подготавливает” сцену встречи Германна с графиней?

Он всё больше сгущает атмосферу мрачной таинственности. Этому способствует и ночной петербургский пейзаж — “погода была ужасная: ветер выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светились тускло; улицы были пусты”. Ср. описание интерьера: “Зала и гостиная были темны. Лампа слабо освещала их из передней” — и портрет графини (гл. 3).

— Какие ещё странные вещи начинают происходить?

Время резко замедляется, растягивается и как бы смещается. В XIX век врывается XVIII, век Версаля, герцога Орлеанского, Казановы и — графа Сен-Жермена. Это время с помощью портрета чудесным образом возвращает юность старой графине, которая предстаёт перед Германном “молодой красавицей с орлиным носом, с зачёсанными висками и с розою в пудреных волосах”. И тут же другая, реальная графиня, вся жёлтая, с отвисшими губами, распухшими ногами и мутными глазами, в которых “изображалось совершенное отсутствие мысли”. “Московская Венера” и отвратительная, безобразная, да к тому же полуобнажённая старуха, жизнь и смерть в одном лице — что может быть фантастичнее этой поистине сюрреалистической картины?

— Что снова делает “неведомая сила” уже с графиней?

Старая графиня бессмысленно качается из стороны в сторону, как маятник, отмеряющий неумолимый ход Времени, и, “смотря на неё, — пишет Пушкин, — можно было бы подумать, что качание страшной старухи происходило не от её воли, но по действию скрытого гальванизма”.

— О чём говорит Германн с графиней при встрече?

“Так рассказ о вполне прозаическом вымогательстве приобретает мистический характер, и встреча Германна с графиней превращается во встречу человека с чем-то иррациональным. В конце главы образ старой графини ещё больше раздваивается. И если в начале повести это раздвоение мотивировано реалистически (в рассказе Томского это юная красавица, в реальности — властная, раздражительная старуха), то теперь это становится мистическим” (Ф. Раскольников).

— В чём заключается это «мистическое»?

Одна графиня — живая, хоть и очень старая женщина, которая пугается незнакомого мужчины в своей спальне, смущается и волнуется, когда Германн напоминает ей о “грехах молодости”, приходит в ужас при виде направленного на неё пистолета, пытается заслониться от выстрела. Другая является как бы олицетворением самого Рока. Она напоминает языческую статую, непроницаемую для человеческих чувств и непостижимую для разума.

— Эта “другая” старуха пугается Германна?

Нет: “Старуха молча смотрела на него и, казалось, его не слыхала”. Загадочное молчание — вот её ответ на его вопросы, мольбы и угрозы. Таким образом, одна — воплощение старческой слабости, в другой ощущается скрытая, но грозная сила.

— Есть ли между этими графинями какая-то связь?

Да, она состоит в тайне трёх карт.

— А есть ли эта тайна? Ведь сама графиня говорит: “Это была шутка!” — причём повторяет это дважды, даже добавляет “Клянусь вам!”

Но её явное смущение и “сильное движение души” при упоминании о Чаплицком — всё это заставляет предположить, что тайна действительно существует. И всё же не только в этой тайне дело.

— Как можно воспринять слова Германна: “Старая ведьма! Так я же заставлю тебя отвечать”?

В метафорическом смысле это попытка человека подчинить себе иррациональные силы и стать хозяином Судьбы. С этой точки зрения сцена Германна с графиней имеет принципиальное значение, поскольку именно в ней основной философский вопрос повести заостряется до предела.

— Как характеризует Германна Томский?

“...Лицо истинно романическое”, “Германн немец; он расчётлив, вот и всё”, “ у него профиль Наполеона”.

— Почему Пушкина интересует образ Наполеона?

Это сильная личность, претендовавшая на власть над Судьбой, уверенная, что человеческой воле доступно абсолютно всё. Для всего девятнадцатого века Наполеон был не только конкретной личностью, но и живым олицетворением величия и бессилия человеческой воли перед лицом “таинственной игры” Рока, “игралищем” которого на их глазах становились целые народы.

— Зачем же вводит Пушкин “наполеоновскую тему”?

Пушкин таким образом не только характеризует Германна как человека, но указывает на его судьбу, в которой будут и “Аустерлиц”, и “Бородино”, и даже “остров Святой Елены”.

“Эта судьба осуществляется в 5-й и 6-й главах. В них Германн повторяет в «миниатюре» путь Наполеона. Именно здесь отношение Пушкина к иррациональному в жизни и его понимание отношений человеческой личности с Судьбой находят наиболее рельефное выражение. Германн тоже фантастический игрок, как Наполеон на поле большой истории” (Ф. Раскольников).

— Фантастическим фоном событий являются вещие сны. С какими словами пришла графиня во сне к Германну?

“Я пришла к тебе против своей воли... но мне велено исполнить твою просьбу”.

— Кем велено?

Потусторонними силами, Роком.

“Мы не знаем, как назвать эти силы, о которых она говорит: мне велено... Но это очень умные силы. Они приносят герою исполнение его желаний, а высланная ими покойница уже в дополнение от себя ставит условием исполнение желаний также её воспитанницы. В эту ловушку его и ловят, потому что это второе условие он не в силах будет учесть. И это знают играющие с ним — как и он играет с ними — силы. Это их ход в заранее про-игранной игроком игре. Потому что ставка в этой игре — «нравственная природа» человека. Потусторонние силы — каковы бы ни были они и как бы их ни назвать — ставят именно на это, и это они испытывают в противостоящем им игроке” (Ф. Раскольников).

— Тайна трёх карт становится очевидной реальностью: тройка, семёрка и туз выигрывают в той последовательности, которая была указана призраком графини. Можно ли реальным образом объяснить такой выигрыш?

Ученики, как правило, сходятся на том, что рациональным образом объяснить выигрыш невозможно. Этот выигрыш, который сам по себе необычен, ещё более усиливает фантастичность повести.

— Когда Германн испытывает чувство, похожее на угрызение совести?

“Нечто похожее на угрызение совести” испытывает Германн, когда он слышит шаги Лизаветы Ивановны, но это чувство тут же умолкло. “Он окаменел”. “Голос совести”, твердивший, что он убийца старухи, помянут позже ещё один раз. Про героя сказано: “Имея мало истинной веры, он имел множество предрассудков”.

— Зачем он явился на похороны?

Испросить у мёртвой прощение — из суеверия. Он поклонился в землю и несколько минут лежал перед гробом на холодном полу. Это очень серьёзные действия, однако безблагодатные и безнадёжные.

— Каков ответ графини ему?

Усмешка мёртвой в гробу. Он оступился и грянулся оземь.

“От этого «оступился» прямой путь к заключительному «обдёрнулся». Пушкин по-пушкински внешними знаками даёт картину внутреннего процесса. Герой — не игрушка роковых сил, а ответственный нравственный субъект. Пиковая дама в решающую минуту является из его оттеснённой совести как его заслуженная судьба. Фантастическое обещание Германну исполнено, но вместе с ним исполнилась его судьба. Он сам «обдёрнулся», выбрав даму вместо туза как свою судьбу. Пиковая дама в его руках замещает не только мёртвую графиню, но и её воспитанницу, за которую та просила за гробом, весь оставленный и преступленный фантастическим игроком человеческий мир” (Ф. Раскольников).

— О чём свидетельствуют овладение тайной трёх карт и последующие выигрыши Германна?

О безграничных возможностях человеческой воли. Литературовед М. Гершензон пишет: “Сам космос склоняется перед такой непреклонной верой, слепой случай, как пёс, лижет властную руку”. До 6-й главы Пушкин осторожно подготавливает трагическую развязку и крах надежд Германна.

— Какой зловещий образ появляется в 6-й главе?

Образ паука, как бы заманивающего добычу в свои сети, — этот образ сулит несчастье. Паук в ночных видениях Германна ассоциируется со злополучным тузом.

— Представьте, что вы перенеслись в то время, когда жил Германн, попали к нему в палату в сума-сшедшем доме. Как бы вы объяснили ему, почему он проиграл, или, как написал А. С. Пушкин, “обдёрнулся”?

Возможные ответы:

— В свете всего сказанного такой ли “чистой случайностью” кажется катастрофа Германна?

Нет, она выглядит как неизбежность, выражает идею торжества Рока над человеческой волей. Повесть постоянно держит читателя на грани двух миров: реального, где всё объяснимо, и фантастического, где всё случайно, странно. Этот принцип двоемирия последовательно воплощён в повести.

— Почему Пушкин вообще взял карточную игру за основу сюжета своей повести?

Игра — это поэтическая метафора жизни, с её взлётами и падениями, удачами и неудачами, с её непостижимостью и подвластностью таинственным иррациональным силам, о которые разбиваются самая могучая человеческая воля и самая сильная страсть.

— Исходя из этого как можно объяснить карточную символику Пушкина?

В числовом измерении туз равен 11; тройка, семёрка и туз в сумме дают 21 очко, которое у игроков является знаком полной победы. Дама равна тройке; тройка, семёрка, дама в сумме дают 13 — несчастливое число, знак проигрыша. Человеческая жизнь колеблется между 13 и 21, между горем и счастьем, приближаясь то к одному, то к другому и останавливаясь на 17 — номер палаты Германна в сумасшедшем доме, то есть посередине, в состоянии неустойчивого равновесия.

— Карточные игры были не просто популярной забавой. Как они воспринимались ещё?

Как своего рода образ мира. Всё в жизни подобно игре. В самой природе карт заложено двоемирие: они простые знаки, “ходы” в игре и имеют смысл в гадательной системе. Этот второй символический план их значений проникает в первый, и тогда случайное выпадание карт превращается в некий текст, автором которого является Судьба. В карточной игре виделся поединок с судьбой. Германн в «Пиковой Даме» тоже вступает в этот поединок.

— С кем “играет” Германн?

Он играет с Лизаветой Ивановной. Играет в любовь, но имеет в виду совершенно другую цель. Германн играет и с графиней. Германн готов “подбиться в её милость — пожалуй, сделаться её любовником”. Всё ему кажется игрой, более того, ему кажется, что он управляет этой игрой. Ведь всё получилось: обманул Лизавету, узнал тайну карт. Германн попытался обмануть саму стихию жизни. Он всё рассчитал, но жизнь не поддаётся расчёту, в ней царит случай. Игра — это и есть одно из наглядных проявлений Случая.

— Итак, Германн проиграл в карты самой жизни. Он случайно обдёрнулся, но этот случай воспринимается как наказание Германну. Наказание за что?

Германн проиграл потому, что не выполнил нравственных обязательств перед всеми: он нарушил завет рода, понадеявшись чудесным образом вмиг разбогатеть, он обманул своего “помощника” — Лизавету, он обманом и угрозами получил у “дарителя” “волшебное средство”, он обманывает “антагониста” Чекалинского, играя с ним как будто в честную игру... Пушкин проводит своего героя через сказочные испытания и тем самым вершит над ним этический суд. Пушкин измеряет его мерой человечности, то есть способности сочетать упорство в достижении своей жизненной цели с вниманием к нуждам других людей. Именно это качество ценила в своём герое народная сказка. Германн, проведённый через испытания, предстал как ложный герой. “Человек проходит сквозь запертые двери, но он проигрывает жизни — вот итог. Роковая и чудесная сила повести — нравственная сила, и можно в центр понимания «Пиковой Дамы» поставить слово, сказанное Ахматовой о «Каменном Госте»: «грозные вопросы морали». Грозные! Не зря А. С. Пушкин в 4-й главе пишет такой эпиграф: «Человек, у которого нет никаких нравственных правил и ничего святого!»” (Ф. Раскольников).

— Какой же вывод из всего сказанного можно сделать?

«Пиковая Дама» показывает трагедию человека перед лицом “таинственной игры” Рока.

— В эти же годы Пушкин создаёт «Капитанскую дочку», «Метель», «Медного Всадника». Что роднит эти произведения?

В них ставятся вопросы Судьбы, влияния на неё иррациональных сил. “Но это лишь одна сторона личности и творчества Пушкина. Не забудем, что он сформировался под влиянием рационалистической философии Просвещения, откуда унаследовал глубокое уважение к разуму, веру в прогресс, склонность к ясности и простоте. Но, наряду с этим, Пушкина как человека и поэта привлекали мир романтических страстей и стихия иррационального. К тому же личный и исторический опыт убеждали Пушкина в наивности надежд просветителей на торжество разума и прогресса. Жизнь всё чаще представлялась слепой и страшной «вьюгой», в которой нет ни логики, ни смысла, о чём свидетельствуют «Бесы», «Стихи, сочинённые ночью во время бессонницы»” (Ф. Раскольников).

В оформлении использованы иллюстрации к «Пиковой Даме» художников В. И. Шухаева и А. А. Алексеева.

Марина Николаевна Голова,

Учитель литературы негосударственного Центра образования «Школа сотрудничества».