Устами бабушки
В этом учебном году вступают в силу новые правила отбора учебников для средних школ. Проблеме усиления научного и методического контроля над содержанием учебников была посвящена специальная пресс-конференция директора Департамента государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере образования Минобрнауки России Исаака Калины, состоявшаяся в конце августа. Вот о чём шла на ней речь (цитируем пресс-релиз, подготовленный пресс-службой Минобрнауки, см. подробнее press/reliz/4070/).
1. Главная особенность школьного учебника состоит в том, что в отличие от любой другой продукции его содержание должно быть на 100 процентов отечественного производства. Не очень хорошо, что российские граждане ездят на зарубежных автомобилях или что при сборке автомобилей используют импортные запчасти, но это вполне допустимо. А содержание учебника, как средства формирования российского гражданина, может быть продуктом исключительно российского производства.
2. Сегодня не стоит вопрос об искусственном ограничении или, напротив, искусственном увеличении количества учебников, включённых в федеральные перечни учебников. Точно так же не стоит вопрос об искусственном сокращении количества издательств, выпускающих учебную литературу. Всё зависит от того, сколько учебников смогут пройти экспертизу, сколько издательств смогут организовать работу по созданию качественных учебников. То есть и учебники, и издательства, которые их выпускают, должны соответствовать определённым критериям. В данном случае не важен размер бочки с мёдом. Важно, чтобы туда не попала ложка дёгтя.
3. В федеральный перечень 2008/09 года будут включены только те учебники, содержание которых тщательно проэкспертировано экспертными организациями, прежде всего — ведущей научной организацией страны — Российской академией наук. И если методические недостатки учебника многие учителя могут компенсировать собственным профессионализмом, то соответствие учебника научным требованиям они вряд ли смогут оценить самостоятельно. Это должны делать только учёные-эксперты.
4. Изменения в правилах экспертизы учебников, проведённые в последние несколько лет, — это следствие прямого указания руководства страны повысить качество учебников (есть соответствующее решение Президиума Совета при Президенте РФ по науке, технологиям и образованию). Это касается учебников по всем предметам, хотя больше всего претензий общественность предъявляет к учебникам по истории и обществознанию.
5. Учебник истории — это не научное исследование. Наука выявляет все аспекты исторических событий, а главная задача учебника — сформировать отношение человека к миру, стране, государству. Отбор материала и способ его изложения в учебнике истории должны быть особенными. Вряд ли бабушки и дедушки будут рассказывать внукам о своей молодости, используя милицейские протоколы или выписки из истории болезни. Они не станут “смаковать” проблемы и трудности семьи, но расскажут о том, как семья их преодолевала. Язык учебника отечественной истории, предназначенного детям, должен быть родным, как язык родной бабушки. Авторские коллективы, подготовившие именно такие учебники, уже есть.
6. Во всех школах страны сейчас не может быть введён обязательный предмет «История мировых религий», поскольку его нет в действующем государственном стандарте общего образования (базисном учебном плане), утверждённом в 2004 году. Тем не менее, если при преподавании определённых разделов ряда гуманитарных предметов учителя будут использовать материалы по истории мировых религий, это поможет школьникам лучше понять историю, литературу и другие предметы. Например, сложно себе представить, как можно понимать многие произведения русской литературы, русскую живопись, если ничего не понимать в истории и культуре православия. Поэтому к разработке государственных стандартов общего образования нового поколения сегодня привлекаются представители многих общественных организаций, в том числе те, кто занимается вопросами образования в основных религиозных конфессиях и, конечно, в их числе обязательно представители Русской православной церкви.
А теперь — небольшой комментарий к этому выступлению. В основном он будет касаться пункта 5, в котором речь идёт об учебниках истории. Хотя словесность в пресс-релизе не названа, но историки — наши ближайшие соседи, и то, что происходит у них сегодня, обязательно произойдет у нас завтра.
Пассаж о “родной бабушке” очень и очень примечателен. Он образно и понятно толкует смысл происходящего в нашем гуманитарном образовании. Не имея охоты рыться “в хронологической пыли бытописания земли” (точнее — Отечества, ещё точнее — Отечества ХХ века), государство требует от школьной истории превратиться в “дней минувших анекдоты”. Причём рассказанные устами доброй бабушки. Этот трогательный образ тянет за собой целую вереницу литературных ассоциаций. Так и видишь “голубку дряхлую” — Арину Родионовну, с клубком в руках, уютно расположившуюся у печурки и рассказывающую своему ненаглядному Сашеньке об учёном коте и златой цепи “на дубе том”. Её рассказы, конечно, сподвигли Пушкина на создание прелестных сказок и поэм, но боюсь, что для «Пугачёвского бунта» и «Истории Петра» ему пришлось обращаться к несколько иным источникам.
Я очень люблю своих бабушек и тоже обожал в детстве и отрочестве слушать их рассказы. Правда, только в зрелом возрасте я узнал (и то урывками) от последней оставшейся в живых бабушки (дай Бог ей здоровья!) о том, что была она угнана в Германию и все годы войны провела в немецких лагерях. О том же, что было дальше, после возвращения на родину, она упорно молчит — и никогда я, очевидно, не узнаю тайну ожога на её руке, там, где был лагерный номер. Не узнаю, как избежала она наших родных лагерей и обвинения в измене родине. Никаких документов о пребывании её у немцев (а также о взаимоотношениях с нашими органами) не сохранилось — а я бы очень хотел на них взглянуть. Хоть на историю болезни. Хоть на милицейский (виноват, полицейский) протокол.
Рассказ бабушки делает для меня эпоху 1930–1950-х живой, благодаря ему я не ощущаю себя отделённым от этого времени музейным стеклом. В этом его абсолютная и неотменимая ценность. Но мне этого рассказа-импульса — мало. На нём — нельзя остановиться. После него мне нужен и «Архипелаг» солженицынский, и Шаламов, и исследования по истории войны, и хороший учебник истории и много ещё чего — чтобы понять, как же всё это со страной и миром произошло, что бабушка моя молодость свою провела за колючей проволокой, под лай овчарок. И ещё понять, как не дать этому повториться.
Рассказ бабушки, каким он видится министерскому чиновнику, все поиски закрывает, все вопросы отменяет. Этот рассказ не подталкивает к изучению истории, он её собой призван заменить и исчерпать. Он в чём-то сродни гомеровским поэмам. Это неторопливое повествование о давно прошедших эпических временах, когда все были героями. Это миф, а не история. Такой миф может воодушевить (как воодушевил Гомер Шлимана на поиски Трои), он несомненно должен лежать в основании всякого чувства причастности человека к чему-то большему, чем он сам (Родине, стране, роду) — но он не должен подменять собой историю. Мифу, конечно, совсем не подходят ни милицейский протокол, ни история болезни — они имеют ту неприятную особенность, что являются документами. Не всегда удобными. Скорей всего, не очень благостными. Могущими миф разрушить. Но при этом правдивыми.
Нет сомнения, что нужно воспитывать в молодом человеке гордость за свою страну. В том числе и за её прошлое. Только почему это нужно делать, переписывая учебники истории в предложенном духе? Почему нужно сглаживать углы и обходить противоречия? Зачем заменять документ байкой? Почему мы боимся говорить правду? И почему историк должен теперь превратиться в улыбчивую бабушку а-ля реклама «Домик в деревне»?
Любопытно в рассуждениях госчиновника ещё вот что. Как согласуется с пассажем про учебники истории (это не научное исследование… язык родной бабушки…) пункт 3? Получается, что в случае с историей эксперты из “ведущей научной организации страны” должны будут определять вовсе не уровень научного соответствия учебника, а степень приближённости его языка к языку родной бабушки? И всё это увязано в речи государственного чиновника… с Президентом Российской Федерации (пункт 4). Непосредственно после слов о нём начинается пассаж о бабушках — “как следствие прямого указания руководства страны”. Не поленитесь, прочитайте оригинал в Интернете. На официальном бланке Министерства эта стилистическая какофония (канцелярской речи и вдруг возникающих как бы разговорно-шутливых вставок) выглядит особенно эффектно. С лёгкой такой абсурдинкой.
Не хотелось бы только, чтобы эта абсурдинка разрослась до абсурда общегосударственного масштаба. Что, впрочем, очень возможно. Интересно, расскажут ли об этом процессе своим внукам бабушки лет через 30–40?
Сергей ВОЛКОВ
P. S. Наша редакция предлагает дополнить славный список памятников “бабушкам” (подробнее