Коммуникативные практики распространения знания в сфере иммортализма и трансгуманизма: анализ сообществ в социальных медиа

Правительство Российской Федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики»

Факультет социальных наук / департамент социологии

Кафедра анализа социальных институтов

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

На тему: «Коммуникативные практики распространения знания в сфере иммортализма и трансгуманизма: анализ сообществ в социальных медиа».

Студент группы № 732

Алексеев Тимофей Дмитриевич

Руководитель ВКР

ст. преп. Кожанов Андрей Александрович

Москва, 2015

Оглавление

Введение…………………………………………………………………………..4

Глава 1. Теоретические подходы к сообществам паранаучных знаний и их изучению……………………………………………………..………………13

Функционалистские исследования науки как проблемная рамка……………13

Вопросы концептуализации института: дискуссия о равноправии родов знаний и их источнике…………………………………………………………..16

Обратная сторона сильной программы Д. Блура: институциональный контекст производства знания………………………………………………….22

Неявное знание как основание сообщества: диссоциация институциональной проблемы…………………………………………………………………………24

Сообщества знания на перекрёстке власти и легитимации: структурные и макроуровневые аспекты………………………………………………………..26

Направления исследований о паранаучном знании…………………………...30

Глава 2. Методико-методологические основания изучения сообществ знания и выбор эмпирического объекта……………………………………36

Отбор трансгуманистских онлайн-сообществ…………………………………36

Информационная база исследования…………………………………………...39

Рефлексия поля и критика инструментария..…………………………………..46

Исследовательские задачи………………………………………………………50

Глава 3. Политика контента на трансгуманистских страницах: основания, содержание, результаты…………………………………………51

Основные тренды в трансгуманистских публикациях………………………..51

Замысел трансгуманистской страницы: контекст статистики постинга…......57

Структура типов дискурса: популярность и особенности страниц………….67

Трансгуманизм: личная история и критерии качества знания………………..73

Заключение………………………………………………..................................77

Список использованной литературы………………….................................82

Приложения…………………………………....................................................85

Введение

Выраженная узость темы настоящей работы не случайна. Конкретные задачи, связанные с конкретным эмпирическим объектом исследования, которое освещается в ней, — в большей мере способ найти иллюстрацию для проблемы, чем представить вниманию читателя оригинальный эмпирический материал, достойный внимания в силу своих уникальных особенностей. Тему работы следует воспринимать как раз в контексте того, что выбранный кейс — трансгуманистское сообщество в сети — видится нам в качестве примера для обсуждения теоретических вопросов статуса знания в современном мире. Результаты исследования, соответственно, видятся нам в качестве повода для дискуссии в большей степени, чем в качестве твёрдого и завершённого кирпичика в здании нормальной эмпирической социологии. Несмотря на подобную постановку, мы стараемся избегать полемичности и публицистичности упомянутой дискуссии и не позиционируем её как плацдарм для спланированной атаки на авторитетные социальные теории или гипотезы конкретных исследований.

Тема подобрана так, чтобы в конце концов привлечь внимание к плавным социальным изменениям, которые легко признать на уровне здравого смысла при «указании пальцем». Их особенность в том, что их сложно идентифицировать аналитически, находясь на позиции исследователя, уделяющего внимание макроуровневым институтам и социальной структуре, в которой вроде бы ничего в целом не меняется. На первый взгляд тема имеет отношение к социологии знания. Макросоциологические притязания этой дисциплины известны из знакомства с Карлом Мангеймом, который привлекал её для объяснения общеевропейского кризиса утратой интеллектуальными мирами обширных категорий населения Европы единства [23, С. 11–17]. Другими словами, рассуждение циркуляции знания в духе социологии знания было бы скорее фундаментальной критической макросоциологической спекуляцией с марксистскими обертонами, ведь социальная структура действительно связана с интеллектуальными мирами. Именно этого нам хотелось бы избежать в настоящей работе. Это желание проистекает не из презрительного отношения к мангеймианской проблематике, но из того, что нас интересуют именно те детали интеллектуальных миров, которые сложно увязать с рассуждениями о социальной мобильности и какой бы то ни было структуре. То интересующее нас, что меняется, меняется неуловимо. Современные общества, даже самые консервативные, насыщены знанием в избытке. Это знание — от простых фактов до изощрённых теорий — порой не имеет никакого социологически очевидного приложения. Оно может быть не связано с требованиями профессиональной компетентности, не являться знанием о содержании повседневного опыта, не быть обусловлено территориальной или временной локализацией той или иной социальной группы, не быть частью статусно укоренённой идентичности или способом провести демаркацию между данной группой и прочими. Между тем, никто не отрицает, что это знание существует. Полёты на Марс, Большой адронный коллайдер и парниковый эффект не просто лежат мертвым грузом, но могут стать предметами содержательного обсуждения неспециалистов [28, С. 20]. Естественно, из-за того, что эти дискуссанты не являются учёными, это знание становится в известном смысле паранаучным, «народным». Нам хотелось бы особенно подчеркнуть желание свести к минимуму оценочные коннотации термина «паранаучный», который мы будем употреблять в дальнейшем. Мы не имеем в виду, что это знание является ложным, химерическим, паразитическим или находящимся в оппозиции по отношению к светлым идеалам просвещения и прогресса. Единственное, что стоит за словом «паранаучный» — то, что это знание в основном не производится и не передаётся наукой как социальным институтом, оставаясь уделом любителей, взаимодействующих в других институциональных рамках, договорённостях и правилах. Кроме того подобное знание, в отличие от того, что конвенционально считается научным, может включать программы действий и этические системы, индуцируемые из единообразно проинтерпретированных научных фактов, исследовательских программ и установок1. В этом смысле заведомо ложные провокативные «теории» в духе «Новой хронологии» или «Русских вед» не более паранаучны, чем взвешенные обсуждения идеологии новых левых со ссылкой на архивные документы в войне правок на wikipedia.org, производимых энтузиастами.

Обилие знания порождает языковые компетенции, и теперь обсуждение каких-то тем, которые изначально были только частью герметичного домена научных исследований, становится вполне заурядной практикой. Истоки распространенности этой компетенции, причины пролиферации этого «ненужного» знания мы и хотели бы изучить в настоящей работе. Именно в этой связи на первый план выходят коммуникативные практики: на них стоит фокусироваться, поскольку они — корень всей макроуровневой проблематики. Действительно, то, что мы говорим о научном знании — что оно широко распространяется, что выходит за рамки институтов науки, что приобретает причудливые формы, — последствие трансформации сопряжённых коммуникативных практик. Объединённые общими практиками на основании тематической общности специального знания совокупности мы в дальнейшем будем для удобства называть «сообществами знания». Это сочетание, однако, указывает ложный путь на социологию знания, так как представляет собой всего лишь спекулятивную конструкцию, социальную категорию. Дальнейшее обсуждение термина «сообщество» применительно к эмпирическому объекту последует в других главах. Наиболее существенно, что это вводное слово призвано менее формально представить то, что захватило наше исследовательское внимание. Оглядка на эти разъяснения, вероятно, обеспечит лучшее понимание постановочной части.

Вторая сторона общей рамки этого исследования состоит в проблематике поздних модерных и постмодерных обществ. Знаменитая метонимия Э. Гидденса о неспособности починить кран на кухне при заинтересованности глобальным потеплением [11] — одна сторона проблематики современности. Знания легко распространяются по каналам коммуникаций, которые обеспечиваются новыми технологическими средствами, эта возможность поддерживается объектами и практиками, которые являются для большинства граждан развитых стран частью повседневного опыта: новости, визуальные материалы, доступ к опосредованному техническими средствами общению с удаленными наблюдателями. Пытаясь выстроить систему гипотез, утверждающих качественные различия между современностью и постсовременностью, Ж.–Ф. Лиотар в своем докладе «Состояние постмодерна» пишет о появлении новых способов производства и усвоения знания, а также об обретении знанием статуса отделимого от личности феномена [22, С. 14–18]. В сравнении с «просто модерным» обществом, (пост)современное является обществом насыщенным знанием и компетентным в его декодировании. Эмпирические источники этого положения дел, предлагаемые Лиотаром в качестве подкрепления своей гипотезы, тоже в основном информационные и коммуникативные. Возможность влиять на социальные процессы крупными институтами описывается в информационных терминах ввода/вывода2, а сама социальность представляется состоящей из «облаков» [22, С. 10–11]. Другими словами, более старые надежные способы легитимации и управления терпят поражение именно из-за избыточного насыщения общества знанием. Знание становится основанием для появления принципиально несопоставимых языковых игр, а их несоразмеримость становится причиной краха нарративов3 в качестве основной легитимирующей силы. Последним рубежом, претендующим на особый статус, является научное знание, и оно становится основанием для легитимации в постмодерном обществе.

Тем увлекательнее тема данного исследования, поскольку затрагивает не только проблему обилия и доступности разношерстной научной фактологии, но и возможное решение вопроса о её популярности через стремление «прикоснуться к легитимирующей силе», к языковой игре с большим притязанием на исключительность. В диалог с этим предположением входит и другая сторона проблемы, касающаяся глобализации и распространения новых медиа, выраженная с одной стороны в метком приведённом выше высказывании Гидденса, а с другой стороны в знаменитом тезисе М. Маклюэна, высказанном в «Понимании медиа»: средство коммуникации — и есть послание [22, С. 10–27]. Следуя за Маклюэном в анализе насыщенных исторических примеров, мы наполняем большой убежденностью его метафору о коммуникативном посредничестве: «”Содержание” средства коммуникации подобно сочному куску мяса, который приносит с собою вор, чтобы усыпить бдительность сторожевого пса нашего разума. Воздействие средства коммуникации оказывается сильным и интенсивным именно благодаря тому, что ему дается в качестве “содержания” какое-то другое средство коммуникации» [22, С. 23]. Другими словами, также возможно главенствующее значение морфологических социальных фактов глобализации над научным содержанием знания в объяснении его популярности, которая так захватила наш исследовательский интерес. Частностью, которую мы постараемся прояснить для читателя при анализе сообществ трангуманистов, как раз и будет сравнение роли научности знания с формой его существования в причинах вовлечённости.

Объект: Распространение научного знания.

Предмет: Трансформация научного знания в популярное на уровне онлайн-сообществ.

Исследовательский вопрос: Каким образом проходит передача и потребление научного знания в онлайн-сообществах, посвящённых трансгуманизму?

Цель исследования: Изучить специфику трансляции научного знания в трансгуманистских онлайн-сообществах.

Актуальность: Проблемы трансформации интеллектуального ландшафта, которые являются причиной обсуждения данной темы в принципе, приобретают новую актуальность с массированным развитием средств коммуникации, по которым среди прочего распространятся и научное знание. Актуальность темы данного исследования состоит в том, что оно даёт возможность бросить взгляд на те социальные изменения, которые не имеют конкретного отражения в социальной структуре. Обогащение общества знаниями огромно в сравнении со статусом ещё только полувековой давности, однако традиционно «социологичных» (ценностных, статусно-ролевых, культурных) изменений в этой связи оно не претерпело. Это заставляет нас обращаться к вопросам коммуникации, использования новых технических средств, возникновения новых форм экспертизы и их вклада в трансформацию общественных отношений, использования новых регистров в повседневном взаимодействии, трансформации научного знания. Другая сторона актуальности данной темы состоит в том, что она предлагает новую оптику для не менее противоречивых сейчас вопросов популяризации науки, риторика на предмет которой широка и пристрастна. Раскрытие особенностей предмета нашtго исследования позволит сказать, существует ли нужда в односторонне обогащении знанием, а если да — не должно ли это быть знание скорее систематизирующее потоки научного знания, чем собственно научное. Наконец, актуальность данного исследования состоит в том, что тематическое наполнение рассматриваемых «сообществ знания» на пересечении актуальной философской и естественнонаучной проблематики. С одной стороны, трансгуманизм обсуждается в качестве перспективы для образования новых осей политической идеологии, в качестве морально-политической программы последнего десятилетия [10, Pp. 56–61, 103–110], с другой стороны, трансгуманизм можно рассматривать как способ интеграции последних достижений научных дисциплин в сфере геронтологии, искусственного интеллекта, нейронных сетей и экспериментальной медицины. Находясь на пересечении актуальной научной и философской проблематики, трансгуманизм в качестве транслируемой системы знаний оставляет вопросы об иерархии философских и научных приоритетов (декларируемых и латентных) при передаче и популяризации. Политическое наполнение трансгуманистской программы приобретает новую окраску в контексте предмета нашего исследования, поскольку модель его массовой рецепции, рассмотренная на эмпирических данных, поможет нам оценить теоретические спекуляции о перспективах смены идеологических осей [9, P. 38–43], в особенности в российских реалиях.

Проблемная ситуация: возникновение новых средств и площадок коммуникации (тематические дискуссионные онлайн-сообщества и информационные ресурсы, вики-проекты, распространение научных фактов в СМИ, с товарами повседневного спроса, в местах досуга) порождают массовую волну распространения разрозненного научного знания. Она выражается, например, в допустимости и возможности общаться на предмет тем научного содержания в увеличивающемся числе коммуникативных ситуаций, появлении повседневного экспертного регистра. Эта волна формирует новые сообщества знаний, состоящие из увлечённых любителей и «повседневных экспертов» в одной или нескольких сферах. Углубление научных или специальных технических познаний наблюдается в областях, к примеру, диетологии, авиатранспорта, физической культуры, географии, вооружений, истории философии. Обладание обширными познаниями в научных по теме областях в этих сообществах сочетается с ненаучными коммуникацией по поводу, источниками и способами получения такого знания. Это разительно отличает новые сообщества от традиционных сообществ-носителей научного знания (например, учёных, дипломированных специалистов, научных журналистов). Общетеоретическая проблемная ситуация вполне очевидна, однако она обогащается также особенностями отдельно взятого сообщества. Формат, избранный нами для анализа — потребление статей и постов, подвергнувшихся рациональной модерации на основании невыясненных принципов, — устанавливает проблему политического наполнения научного знания и моделей его популяризации или отвержения в односторонней коммуникации.

Таким образом, научно-познавательная проблема состоит в ускоряющейся экспансии научного знания по новым каналам коммуникации, которая формирует альтернативные непрояснённые способы его употребления и использования.

Социальная проблема же состоит в том, что новые каналы коммуникации порождают довлеющий и, возможно, избыточный груз научного знания, обрушивающегося на современного человека с помощью множества адаптировавшихся к передаче такого знания институтов (дружба, отдых, случайное знакомство, «репосты» в социальных сетях, СМИ — лишь отдельные примеры таких институтов). В некоторой мере, социальная проблема состоит в принуждении к научному знанию.

Прикладной характер исследования крепко связан с освещённой выше проблематикой данной темы. Мы полагаем, что подробное изучение трансгуманистских сообществ в социальных сетях не только поспособствует обогащению пониманию природы рецепции научного знания, но и сможет скорректировать ответы на вопросы о целях и необходимости распространения и популяризации научного знания. Сильная гипотеза, которую мы выдвигаем в рамках данной темы, состоит в том, что груз научного знания в современном обществе очень велик и избыточен, а тяга к его получению становится лихорадочной. Социально-инженерный пафос данного исследования в том, что гипотетически оно может предоставить аргументы (которые расходятся с современным популяризаторским образовательным дискурсом) за пересмотр взглядов на пользу расширения эрудированности в пользую систематизации и углубления, улучшения качества знания, сознательного ограничения от информационных потоков, а не удовлетворения жажды его количественного увеличения.

Глава 1

Теоретические подходы к сообществам паранаучных знаний и их изучению

Функционалистские исследования науки как проблемная рамка

Как уже говорилось выше, термин «сообщество знания» является чисто синтетическим и не несет в себе интеллектуальной истории, которая обязывала бы к определённому его употреблению и, в конце концов, к специфической формулировке исследовательской проблемы. Таким образом, он родом скорее из проблемы, которую мы постановили4. Но постараемся, держа ее в уме в качестве контекста этого термина, понять, с каких позиций эту категорию описывать и какие её аспекты проблематизировать.

Во введении мы писали, что в категории слово «знание» является конфузящим в вопросах выбора проблемной области. Как мы продемонстрируем в дальнейшем, куда более важным для нас является наследие социологии науки, чем социологии знания. Экскурс в развитие возможностей концептуализации нашего выдуманного термина следует начать издалека — с функционалистских истоков исследований науки.

Мы можем по-разному отмерять начало функционализма, но для обсуждения сообществ знания мы начнём сразу со структурного функционализма Роберта Мертона и его контекста в виде логического функционализма Толкотта Парсонса. Его релевантность обусловлена не только выдвижением Мертоном сильной схемы функционалистского объяснения, которое вполне отвечает стандартам научности и является ходовым в социологической периодике, но в первую очередь тем, что он был пионером в сфере социологии науки. Почему же функционализм не проблематизирует сообщества знания как таковые? Мы полагаем, причина этого коренится ещё в теории Парсонса. Важно отметить, что историю развития западных обществ до современного состояния Парсонс во многом видит как историю прогресса и модернизации: появления обобщённых физических и финансовых приспособлений, усложнения общественного разделения труда, универсализации права [26, С. 102–108], образовательной революции [26, С. 127–131]. Последнюю он описывает как институционализацию наук в университетской системе [26, С. 127], выполняющей творческо-новаторскую функцию [26, С. 128] и являющуюся фактором профессиональной стратификации [26, С. 130]. Именно институционализация академических профессий находится в центре теоретизирования Парсонса. Вспоминая то, что наиболее показательными социальными институтами для функциональных обсуждений являются такие крупные образования как семья, церковь или армия, неудивительно, что научное знание в этих теориях отразилось на примере наиболее грандиозных институциональных образцов. Об этом мы уже начинали говорить во введении, упоминая об интуитивном парадоксе, спровоцировавшем нас на это исследование: в социальной структуре вроде бы ничего не меняется, но изменения определённо есть. На основании этого мы отвергли Мангейма, критически ориентированного мыслителя с широким эмпирическим размахом, как помощника в концептуализации сообществ знания, но к Парсонсу это тоже применимо в полной мере. В речи функционалиста-теоретика (практически функционалистом является, наверное, почти всякий практикующий социолог) «институционализация» — тот термин, который должен вызывать предвкушение объективных измеримых масштабных социальных перемен (и даже социетальной эволюции) которые Парсонс, к примеру, успешно прослеживает в «Системе современных обществ».

Мы можем рассматривать профессиональную ассоциацию, о которой писал Парсонс, как сообщество знания, но это не несёт никакой содержательной ценности. Дело в том, что эти ассоциации — лишь последствие того, что действительно является предметом функционалистской grand theory: институционально-нормативных изменений на макроуровне. Таким образом, для анализа сообществ знания Парсонс не делает ничего кроме простого признания их онтологического статуса в форме профессиональных ассоциаций. При этом в его теории очень важен прогресс, который осуществляется в частности в сфере науки и техники и обуславливает макроструктурные изменения на уровне социетального сообщества. Поддержание образца в подсистеме интеграции поддерживается в частности рациональностью, которая находит институциональное выражение в образовании и науке. Именно такой макроуровневый пафос в анализе знания и признание его несомненного значения в прогрессе стало контекстом дальнейшего функционалистского теоретизирования.

Социология науки Мертона — дисциплина, изучающая деятельность институтов науки и взаимодействия в их рамках. Самая известная категория этой дисциплины — научный этос — хорошо иллюстрирует исследовательский фокус. Это аффективно окрашенный комплекс ценностей и норм, обязательный для человека науки [24, С. 769], состоящий из универсализма, коммунизма, незаинтересованности и организованного скептицизма [24, С. 770]. Наукой же, в свою очередь, считается набор особых методов удостоверения знания, накопленный из применения этих методов запас знания, набор культурных ценностей и нравов для руководства считаемыми научными видами деятельности или любая комбинация из этих трёх [24, С. 768]. Предметная сфера социологии науки — способ организации деятельности учёных и научных институтов. Исключительный статус научного знания в сравнении с другими видами знания функционалистская теория сомнению не подвергает. Более того — самим фактом создания такой дисциплины функционалистское теоретизирование подтверждает этот исключительный статус. Хотя функционализм — не копирование методов естественных наук, всё же отношение к науке как к главенствующему в домене истинности знанию, сформированное триумфом логического позитивизма, сохраняется и здесь. Таким образом, в функционализме эталонное и единственное достойное изучения как особое сообщество знания — научное сообщество. Мы полагаем, что к этому привел не произвол исследовательского интереса, но именно функционалистская модель объяснения как таковая. Логический функционализм уделяет большое внимание функциям институтов в рамках тех или иных подсистем действия, и наука и образование обладают функциями наиболее выпуклыми, разветвлёнными и действительно имеющими неоднозначные эффекты в масштабе всего социетального сообщества. Стремясь объяснять макроуровневые процессы, полагая их конститутивными элементами социальной реальности, мы интересуемся именно научным сообществом, как объёмным, разветвлённым и изощрённым организационно и функционально.

Подробное освещение функционалистских исследований научного знания нам было нужно для того, чтобы обратить внимание на две вещи. Во-первых, это проблема прочтения термина «социальный институт», которое формирует группы показательных примеров и определяет спектр «легальных» объектов исследования, во-вторых, это то, чему себя противопоставляют более поздние изыскания (например, сильная программа в социологии научного знания).

Вопросы концептуализации института: дискуссия о равноправии родов знаний и их источнике

Первая проблема получает свое развитие в феноменологической социологической традиции. В целом интерпретативная социологическая объяснительная модель признает конститутивными элементами социальной реальности феномены микроуровня, в фокусе чаще находится взаимодействие, воспроизводство порядка, возможность коммуникации и понимания, значения и практики. В феноменологии Щюца, среди анализа общих допущений (идеализаций и типизаций), которые всякому человеку свойственны в восприятии и обработке социальной информации, очень важным является утверждение о том, что простых фактов, которые не являются конструктами и комбинацией обобщений и идеализаций, в принципе не существует. То есть знание о мире любой природы состоит из уже преинтерпретированных фактов [35, С. 7–8], и это касается не только обыденного, но и научного знания. То есть феноменология уравнивает в правах знание научное и всякое другое, что способствует расширению спектра возможных эмпирических объектов исследования. Другая значительная мысль состоит в том, что всякое знание имеет интерсубъективную природу [35, С. 13–18], и именно это является акцентом, а не, как в функционалистском объяснении, институциональный вес и научность производства знания. Поэтому всякое сообщество, объединённое вокруг общности знания, участвует если не в его производстве, то в поддержании точно, и в терминах феноменологии абстрагироваться от влияния сообщества и рассматривать отвлечённое содержание знания возможности не представляется. Тезис об интерсубъективности знания бесценен для исследований сообществ знания. Его польза в том, что в феноменологической рамке рассуждения главные особенности сообществ знания проистекают из их коммуникативных практик, которые непосредственно формируют интерсубъективность, и они важнее, чем изучение «содержания» бытующего в группе знания, которое не является, как мы уже выше указали, каким-то простым фактом. В этой связи и о практиках сообщества, и о знании, вокруг которого сообщество организовано, способы организации интерсубъективности могут сказать больше, чем содержание их знания. Таким образом, феноменология является полезной теоретической рамкой для кейса сообществ знаний вообще и именно для нашего в частности, поскольку подчёркивает актуальность обсуждения через «экзотичность» данной организации интерсубъективности. Размышления Щюца, к сожалению, стали больше актуальны для обоснования качественной методологии (интервью как способ выявить общее для всех ядро смыслов), чем для конкретных исследований знания и его носителей. Проблематизация социальных институтов же в этой традиции развилась в «Социальное конструирование реальности» Питера Бергера и Томаса Лукмана, которые через цепочку «опривычивание — интернализация — экстернализация — объективация — реификация» выводят через феноменологическую проблематику нас к общей схеме развития социального института и проблематичному отношению к надындивидуальным социальным конструктам и системам взаимодействия [17, С. 89–150]. Между тем, социологическая феноменология предлагает скорее хорошие мысли лишь по поводу соотношения содержания знания и практик его носителей, что полезно, но слишком общо.

Существует другое течение в социальной теории, которое тоже можно считать противопоставленным функционалистскому, но одновременно и не феноменологическим. Здесь, говоря об альтернативном функциональному подходе к исследованиям науки, мы в первую очередь указываем на Т. Куна и его «Структуру научных революций». Эта книга, хотя возымела наибольшее влияние в сферах, которые относятся чаще к зарождению Science & Technology Studies и являются маргинальными по отношению к академической социологии, проливает свет на производство научного знания с совершенно отличной от мертонианской точки. Обращаясь к истории развития науки, Кун заключает, что прогресс в ней не является кумулятивным, и большую часть своей работы учёные функционируют в рамках т. н. нормальной науки, предполагающей разрешение некоего спектра «головоломок», сформулированных в приемлемых терминах, приемлемыми методами [21, С. 63–72]. Приемлемость определятся в целом через принятие или отвержение сообществом учёных. Иными словами, развитие научного знания проходит не в «мире идей», но в осязаемой реальности научных сообществ, которые обеспечивают прирост знания через практики. Сообщество и нормальная наука (как система устойчивых взаимодействий и практик исследователей) — главное, что делает научное знание развивающимся и стройным. Кун пишет, что нормальная наука поддерживается за счет коллективных интуиций [21, С. 246]. Мы впоследствии узнаем, что аналогии между исследованиями солидных научных сообществ и исследованиями прочих «сообществ знания» вполне правомерны, и эти тезисы о сообществе учёных и нормальной науке заиграют новыми красками.

На протяжении всей приведённой выше части этого раздела мы стараемся обыграть тему того, что исследования науки, вероятно, имеют больший эвристический потенциал в сравнении с социологией знания, когда речь идёт о приложении теоретических ресурсов к эмпирическим задачам. Исследованием эффектов обладания знанием, коммуникации по поводу знания, организации группы на основании общности знания, свойств знания как онтологически самостоятельной сущности интересовались исследователи науки и научного знания. Возможно, дело состоит в обыденной модерной интуиции, указывающей на особый статус научного знания, но также и в том, что о науке было задано много частных вопросов, потому что со времён функционалистских исследований она была на виду. «Фокус» же состоит в том, что развитие философской мысли, смелость релятивизации особого статуса (например, Блур) и появление этнографических исследований (например, Кнорр-Цетина) привели к тому, что инструментарий, опробованный ныне уже прославленными исследователями на науке, оказался применим к другим родам знания. Они, в свою очередь, могут существовать в несколько иных формах и разделяются группами с далеко не мертонианским этосом. К примеру, Карен Кнорр, проведшая одно из исследований, вошедших в историю социологии как lab studies5, в последние годы занимается изучением финансовых рынков, в том числе состояниями и способами распространения знания на них [5].

Развивая тему коллективных интуиций и практик, которые направляют научное сообщество в производстве знания, мы обязаны обратиться к тому, к чему давно обещали — пониманию социального института, которое выдвигается в альтернативу функционалистскому. Хотя мы уже писали о феноменологическом подходе, есть и тот, который скорее отчуждает себя от менталистских категорий и выводит на более широкий и влиятельный пласт литературы о научном и не очень знании. В знаменитом параграфе 202 «Философских исследований» Л. Витгенштейн пишет, что следование правилу есть некая практика [19, § 202]. Обратимся же к понятиям правила и следования правилу таким, как их описывает Витгенштейн. Основная мысль, которые мы можем почерпнуть из «Философских исследований», состоит в том, что следовать правилу — больше, чем просто знать правило (как некую формулу), и формализовать следование правилу невозможно, так как всякая формула конечна, а «запас» следования правилу бесконечен. Это выводит нас на новый уровень понимания употребления языка как связной практики, следования правилу, которое не поддаётся упорядочиванию сочетанием лексики и грамматики. При этом каждый компетентный пользователь того или иного языка легко распознаёт нарушение правила, и, как это пространно и детально иллюстрируется у Питера Уинча, всякому следованию правилу комплементарно нарушение правила или «неправильное» следование [29, С. 23–24]. Идентифицировать же ошибку в правиле может только сторонний наблюдатель, в связи с чем мы можем полностью отрицать саму возможность приватного следования правилу и приватного использования языка. Эта линия теоретизирования легко располагает последователей традиции к скепсису относительно функционалистской социологии науки. Действительно — если следование правилу зависит от сообщества, а функционализм «не трогает» правила научного метода и содержание научного знания, которые, в общем-то, появляются и поддерживаются в сообществе учёных, то он заслуживает подозрения как необоснованно непроблематично относящийся к позитивному научному знанию. Также эта линия очень ценна тем, что строить гипотезы о характере правил в незнакомом сообществе можно на основании куда более легко идентифицируемых со стороны нарушений (реакциями на которые могут быть остракизм, гнев, исправление, и. т. д.).

Из витгенштейнианского взгляда на проблему института вытекают похожие традиции, однако расставляют разные акценты. Представитель одной из них — философ Д. Блур — назвал их правыми и левыми (к каким причисляет и себя) витгенштейнианцами [4]. Философская дискуссия демонстрирует их различие в понимании скептического парадокса Витгенштейна («ни один образ действий не мог бы определяться каким-то правилом, поскольку любой образ действий можно привести в соответствие с этим правилом» [19, § 201]) [14]. По сути же их различие состоит в том, что программа Дэвида Блура предлагает прямо исследовать содержание научного знания в зависимости от социального контекста как внешний исследователь, не делая «скидок» на его научность. Майкл Линч же, как представитель «правых» и витгенштейнианской этнометодологии, делает упор на корректное следование правилу. Этнометодологическое исследование научного знания в общем-то состоит в усвоении правил, которым подчиняются индивиды, производящие его, и изучение «извне» и на основании социальных факторов не является удовлетворительным для понимания производства знания. В этом разрезе сообщество знания предстаёт в первую очередь как сообщество неявного знания, которое постижимо только изнутри сообщества и позволяет адекватно создавать явное знание и следовать правилу. В некотором смысле можно сказать, что явное знание, содержание знания, вокруг которого организуется сообщество — аналог правила, а неявное знание, знание, через которое фильтруется знание явное, — то, что отделяет знание правила от следования правилу.

Обратная сторона сильной программы Д. Блура: институциональный контекст производства знания

В “Knowledge and Social Imagery” в главе о сильной программе социологии знания Блур выделяет основополагающие принципы дисциплины: каузальность, беспристрастность, симметричность и рефлексивность [18, С. 5–6]. В манифесте предлагается изучать единым аппаратом истинное и ложное, рациональное и иррациональное. Несмотря на нейтральное звучание этих принципов, контекст, задаваемый монографией, сужает посыл манифеста до того, что исследователю не стоит трепетать перед истинным, институционально заверенным, рациональным знанием — словом, научным. Рассуждения о социальной природе научного знания, которые подробно описаны выше, вполне ясно привели к формулировке сильной программы, которая помогла бы откреститься от ходового «народного позитивизма». Он напрасно, с философской точки зрения, укоренился в социальной теории, которая не позволяла себе изучать содержание знания, отсылая лишь к институциональному контуру его производства. Мы в настоящей работе хотели бы обратиться к аргументу, который застит философская смелость Блура, бьющая прямо в сердце высокомерной науки. Сущность его в том, что за борьбой с «чрезмерными притязаниями» науки мы не замечаем того, что ещё означает философская обоснованность сильной программы. Модель исследования науки и научного сообщества, которые нам известны как хорошие, будут только лучше применительно к исследованиям другого знания и сообществ этого знания. В этом смысле мы открыто стоим на позициях сильной программы. Так напряжения, прошедшие в социологии науки от функционализма через Мангейма и Куна к социологии научного знания Блура и даже STS, привели нас к тому, что в общем социология науки больше поможет нам в нашей «паранаучной» теме, чем социология знания, чем социологическая феноменология.

В чем же практически суть «исследования содержания знания», которое так важно для сильной программы? Снова обращаясь к книге Блура, мы видим, что примеры о математике в общих чертах выглядят так:

1. В данном эмпирическом примере из несовременной математики обнаруживается актуальность порождённых современными опусу институтами проблем.
2. Мы видим, что содержание данного эмпирического примера было переработано так, чтобы адаптировать его для проблем, порожденных институтами, современными переработке.
3. То, из чего могла развиться «другая» математика, стало частью «единственной» математики.

Например:

1. Диофант в «Арифметике» искал отдельные положительные рациональные решения квадратных уравнений, потому что для античной математики были актуальны проблема измерения конкретного и рецептурность знания [3, P. 111–112].
2. Герман Ганкель рассматривал решения уравнений из «Арифметики» как головоломную игру ума, загадку, сборник этюдов, которые несвязны, но блестящи, потому что для математики Нового времени были актуальны проблема алгебры и рецептурность знания. [3, P. 115–116]
3. Теперь на «Википедии» написано, что Диофант — отец алгебры, а «Арифметика» — труд по решению алгебраических уравнений.

Приводя этот пример, мы указываем на то, что призыв без страха изучать содержание научного знания по причине его обусловленности институциональным устройством общества в целом и науки в частности на самом деле сводится к тому, что нам следует изучать институты порождения и распространения этого знания, не размышляя об онтологической самостоятельности знания в мире идей. В целом этот тезис — частность витгенштейнианской проблемы значения (спорный онтологический статус значения), которая решается Блуром именно через институты. Институт — тот факт, на который можно опереться в предсказании относительной однозначности значений [2, P. 595–596].

Заключая это, мы, во-первых, утверждаем, что функционалистская перспектива (исследование институтов производства знания) совершенно законна и в рамках сильной программы. Во-вторых, мы утверждаем, что для эмпирического исследования «исследование содержания знания» — лишь игра слов, заменяющая «глубокое исследование институциональных корней производства знания». В-третьих, и это главный поворот, мы стоим на том, что для научно ценного описания сообщества паранаучного знания, будь то трансгуманисты, правщики Википедии, поклонники Концепции общественной безопасности, слушатели тренингов по соционике или члены клубов исторической реконструкции, нам следует обратиться к институциональному и техническому контексту его распространения, производства и коммуникации по поводу.

Неявное знание как основание сообщества: диссоциация институциональной проблемы

В контексте обсуждения институтов следует обратиться ненадолго к Куну, затронутому вскользь. Известен тот факт, что его описание коллективов в состоянии нормальной науки, в том числе, было вдохновлено творчеством М. Поланьи, с которым у Куна состоялось немало продуктивных дискуссий [15, P. 8–9]. Кун пожинал лавры человека, революционизировавшего философию науки, выведя её на более эмпирически осязаемый уровень изучения согласия по поводу способов и предметов исследования. Истина, за которой гонятся учёные, для Куна была контингентной сущностью, к которой научное сообщество старается приблизиться в процессе решения головоломок данного типа (определяемого, в том числе, через то, что достойно считаться научной истиной), и в частности по причине этой трезвости взгляд Куна получил высокую оценку. Поланьи же, хотя подробно и схоже анализировал в других терминах то же, чем занимался Кун, был ориентирован скорее метафизически, и не получил такого блестящего признания в обществе, разделявшем постпозитивистские взгляды. Между тем, его понятийный аппарат вполне замещал рассуждения Куна о парадигмах и революциях скорее гештальтистскими терминами интерпретативных схем и сдвигов [15, P. 19–20] [27, С. 217–229]. Однако центральный аргумент Поланьи простирался за пределы производства знания в сообществе в состоянии консенсуса, хотя в некотором смысле был более номиналистичным, чем аналогичный у Куна. Говоря о всяком производящем знание сообществе как Поланьи, следует находиться в контексте личностного знания как единственного онтологически достоверного измерения знания, которое затемняется «коллективными» формами якобы единообразного следования правилу (например, научного метода) [27, С. 256–263]. Спускаясь на этот индивидуальный уровень, мы, в отличие от Куна (который в последующих редакциях включил главу о нем в «Структуру научных революций», но говорил о нем скорее как о коллективной интуиции [21, С. 246]), вполне естественным образом затрагиваем проблематику неявного знания. Поланьи последовательно отстаивает тезис о том, что наши компетенции и знания не могут в полной мере быть выражены каким бы то ни было языком и носят молчаливый характер. Поэтому, в частности, любая деятельность, от профессиональной до рутинной (и даже в особенности рутинной), обусловлена знанием, которое невозможно артикулировать [27, С. 129–140]. Это не научный метод, не устойчивые способы взаимодействия и даже не общие «головоломки» делают учёных учёными, а науку наукой, а только неявное знание, через призму которого каждым отдельно взятым ученым пропускается «явная» составляющая научного знания, философии и приемов работы в лабораториях. Обращение к Поланьи обеспечивает нам поворот даже более смелый, чем сильная программа, потому что в его теоретической рамке нет паранаучного и научного знания. Научное знание можно рассматривать как стимул, который вызывает различные ощущения, и под влиянием неявного знания принимает формы, известные нам и как научное, и как паранаучное знание. Таким образом, мы постараемся заняться анализом происхождения неявного знания, которое распространено в некой группе и позволяет её членам определённым образом пропускать научное знание через себя, получая, допустим, «народную науку».

Сообщества знания на перекрёстке власти и легитимации: структурные и макроуровневые аспекты

Но отставим на некоторое время вопросы, которые хотелось бы задать о социальных институтах, в пользу вопросов самим институтам. Несмотря на то, что наше исследование постарается остаться в духе микросоциологии и анализа институтов как практик в рамках пусть даже самой небольшой социальной группы, будет неправильно игнорировать объяснительные мощности теорий, говорящих о структуре предположительно единых для всех современных обществ оппозиций. Здесь нам хотелось бы вернуться к поставленной во введении проблеме — фактическом распространении специальных знаний в самых широких социальных слоях. Почему это происходит? Почему сообщества знания, о которых мы с такой лёгкостью говорим, давно вышли за рамки профессиональных ассоциаций и научно-исследовательских структур? Мангейм продолжал развитие консервативной мысли Шпенглера, лишив её метафизического пафоса в пользу социологического «здравомыслия». Общность интеллектуального мира — залог социального согласия, и поэтому нам следует рассматривать знание на социетальном уровне. Но есть и другой резон рассматривать знание на таком высоком уровне, и этот резон микрополитический. Обращаясь к самым разнообразным работам М. Фуко, начиная с «Истории безумия в классическую эпоху» [31, С. 283], мы выявляем ключевую структуралистскую дихотомию, которая по-разному обыгрывается и обсуждается на исторических примерах — это оппозиция знания и власти, дискурса и власти [20, С. 482–483]. Идея состоит в том, что, хотя структуры у Фуко контингентны и изучаются генеалогически, книга, в которой им обобщается проблематика власти нормализации — «Надзирать и наказывать» — в целом оставляет за собой структуралистский тезис. Система инкарцерации, властные процедуры последовательного осмотра, проверки и сопоставления с нормой, распространяется на все общество в целом. Тезисы, которые схожи для механизмов власти в производстве истин врачебной диагностики, и в производстве истин в уголовном процессе, и в производстве истин в рекомендациях по эстетике существования и практикам себя, сводятся в целом к тому, что власть инкорпорирует контроль в человека. Это происходит незаметно и для человека, и для экспертов, поскольку выполняется за счет безликих сил дискурса. Истина производится властью [31, С. 286], однако следует иметь в виду то, что власть — это не только государственная власть. Фуко рассматривает власть микрополитическую, выраженную в мелких противостояниях повседневных силовых отношений (e. g., родители и дети, мужчины и женщины, знающие и не знающие, работодатели и наемные работники…), обеспечивающих какое бы то ни было макроуровневое (классовое, государственное) господство [31, С. 289]. Это государственное господство обеспечивается за счет наличия плотного пучка властных отношений вокруг любого подданного, благодаря этой распылённой в обществе власти добровольно контролирующего себя самого и тем самым поддерживая систему господства. Однако власть и знание оттого и являются оппозицией, что знание может стать аргументом против власти в микрополитике. В этой связи распространение паранаучных сообществ знаний мы можем трактовать как естественный расцвет «очагов сопротивления» в ответ на работу инкорпорированных механизмов господства. Например, о трансерфинге реальности, учении о возможности настройки вселенной и пространственно-временных матриц собственной волей, его создатель, Вадим Зеланд, пишет, что это знания, которые он ретранслирует от древних цивилизаций, ушедших в другие миры. Девиз учения трансерфинга — «Реальность существует независимо от вас. Пока вы с этим согласны» — напоминает не столько переживание по управлению мистическим, сколько эмансипацию от микрополитики власти, распыленной в обществе незаметно глазу и подспудно, силами нормализующего дискурса, навязывающей себя как естественную. «Нездешние» знания, проще говоря, высокая ересь — единственная возможность спастись от «пут» власти, которой безраздельно принадлежит инкорпорированное в человека знание о норме и патологии. Паранауку с инспирированных Фуко позиций можно считать противоборствующим дискурсом [19, С. 214–215], шансом на освобождение от того, что естественно (знание), но осуществляет давление (власть). Тем более релевантным является такое видение проблемы для непосредственно нашего кейса, где научная и политическая программа трансгуманизма разделимы аналитически, но на практике взаимопроникают.

К этой же проблематике можно подойти с другой стороны. Постмодерная рефлексия Лиотара сконцентрирована на основаниях легитимации. Противопоставляя себя [22, С. 157] Хабермасу, бьющемуся за «дискурс», позволяющий достичь почти идеальной ситуации «очищенной» коммуникации и тем самым обеспечить реальную демократию и достойные основания легигимации, Лиотар начинает поиск справедливости, которая не основана на консенсусе. Он утверждает, что несоизмеримость языковых игр при всеобщей доступности банков знания очертила бы контур новой макроуровневой справедливости, в которой эта несоизмеримость, а ответственность за их правила и результаты принимается участниками [22, С. 158–159]. Именно таким образом можно считать сообщества паранаучного знания сообществами, разделяющими общий метааргумент, общую языковую игру (не в витгенштейнианском атомарном понимании, а скорее как дискурс). Распря между научной и паранаучной языковыми играми неизбежна, поскольку их нельзя выразить в едином коде, а их легитимирующие возможности не вступают в отношения первичности и вторичности, однако распространение паранаучных сообществ является лишь последствием высвобождения и распространения захлестывающего объема информации. Таким образом, сообщества паранаучного знания — новые формы легитимации через разные языковые игры. И, несмотря на их чудачества, с определенной точки зрения они являются проявлением демократизации дискурсов на пути к справедливости, основанной на исключении господства одного дискурса из постмодерного информационного террора.

Если раньше политические решения принимались на основании легитимирующих нарративов (долга, справедливости, равенства, свободы, богоизбранности, и. т. п.), то сейчас основной легитимирующей силой обладает научное знание. В то время как наука в эпоху Просвещения была скорее «джентльменским» увлечением, далеким от «реальной» жизни (к которой политика в любую эпоху имела близкое касательство) модерн принес новые веяния, и потребность что-то менять в решениях, касающихся каждого прямо, породила потребность в том, чтобы ориентироваться в высоких материях, считавшихся некогда «джентльменскими». Сообщества паранаучного знания — это форма реакции неподготовленной общественности на демократизацию политического решения. Особенно следует указать на то, что двадцатый век с самого начала был веком бурно развивающейся науки о планировании, появившейся в кайзеровской Германии, флагмане научного планирования, и распространившейся в социалистических и фашистских государствах [34, С. 47–53]. В советской практике, таким образом, проблема легитимации технической рациональностью и научным знанием, была если не блестяще решена, то, во всяком случае, виртуозно сглажена. Госплан был самым настоящим сердцем легитимации, а котором объединилось научное планирование (обеспечивающее хорошую аргументацию решениям) и несомненная принадлежность к государственным институтам (обеспечивающим чуткую цензуру аргументации). Отделение же легитимирующего знания от властных институтов при декларации демократии, вполне возможно, стало причиной паранаучной бури девяностых годов. Компетентность в научном знании требовалась оперативно, потому что политических (и квазиполитических) решений внезапно от граждан потребовалось срочно и много, а компетентный орган исчез. Осваивать научное знание, хотя бы немного уподобляясь высокой культуре, приближенной к научному сообществу, слишком долго в сравнении с эрзац-наукой, пропущенной через неявное знание необходимости овладеть регистром, необходимым для понимания ситуации (гомологична, можно сказать, волна воцерковления среди пожилых людей, потерявших коммунизм как квазирелигию и находившихся в состоянии идеологической дезориентации). Можно сказать, что популярность «народной науки» — это своеобразный шок демократии, и именно поэтому в России он был столь концентрированным.

Направления исследований о паранаучном знании

Проблема неявного знания, которую мы подняли при разговоре о Поланьи, и проблема властной нагрузки научного знания, которая была обсуждена только что, связаны с исследовательскими сферами общественного понимания науки (public understanding of science, PUS) и общественного запроса на науку соответственно. Сами же последние тоже являются связанными. Не обязательно даже расследовать историю отношений научного сообщества с обществом непосвященных, чтобы понять, что эти проблемные сферы циклично взаимозависимы.

Одним из ключевых терминов PUS является «непрофессиональный субъект». Это тот самый обладающий ненаучным фоновым знанием человек, которого мы обсуждали, стараясь очертить возможный подход Поланьи к сообществам знания. Предмет исследований в сфере PUS — это мыслительные процессы и жизненные миры непрофессинальных субъектов, определяющихся через желание и нужду в корректном знакомстве с наукой [12, P. 150]. Таким образом, PUS — дисциплина, которая скорее занимается изучением эффективной «доставки» научного знания в «массы» без искажения. Именно в этом смысле данной социологической дисциплине, можно сказать, не хватает социологизма, потому что те аспекты передачи научного знания людям, которые делают их «повседневными экспертами» или представителями паранаучных сообществ, а не учёными, являются предметом воодушевлённой позитивистской борьбы PUS. К примеру, в статье, которая критикует понимание непрофессионального субъекта, авторский коллектив, исследовавший кейсы разных видов коммуникации экспертов с «реципиентами», заключает, что непрофессиональный субъект (увы!) принимается экспертами только в рамке способа коммуникации, и этот фрейм в основном задает понимание в терминах знания и незнания [12, P. 164–165]. Итог этому заключению подводится такой, что эксперты, взаимодействующие с непрофессионалами, не предпринимают действий адекватно заинтересованности, готовности и интеллектуальному фону последних, что влечёт использование зомби-категории «непрофессиональный субъект» и снижает качество передачи знания «в первозданном виде». Безусловно, эта статья в полной мере социологически корректна и даже затрагивает проблематику неявного знания, но проблема состоит в том, что в ней, как и во множестве текстов по PUS, содержится инструментальная мораль. Другой пример — труды значительной фигуры в направлении, Стивена Эпштейна. В книге “Impure Science: AIDS, Activism, and the Politics of Knowledge” описываются механизмы взаимодействия с научным сообществом, благодаря которым ВИЧ-инфицированные и их родственники смогли стать компетентными экспертами [8]. Этот кейс — коммуникация медиков и пациентов с ошеломляющим просветительским успехом — очень показательный пример. В конце концов, PUS посвящают себя решению проблем. Нам следовало бы знать — оставляет намёк монография Эпштейна — каков залог успеха в политике знания. Обзор актуальных дискуссий в этой дисциплинарной сфере демонстрирует, что в течение пятнадцати лет красной линией сквозь них проходит мотив научной риторики [6]. Другими словами, центральная проблема в PUS — оформление эффективной коммуникации. Обзор номеров журнала “Public Understanding of Science” за последние пять лет подтверждает, что основные вопросы, поднимаемые публикующимися авторами, касаются инструментальных решений по донесению знания без искажений с учётом социологической или социально-психологической специфики его усвоения тем или иными группами населения. Проблематика неявного знания, сакрального характера научного знания и сплавления оккультного и научного знания, без сомнения, поднимается в рамках дисциплины, но не для выяснения природы этих явлений, а скорее для констатации социального факта, полезного в будущих изысканиях и решениях [7]. В целом можно сказать, что PUS в нашем случае очень полезно в смысле богатства различных узкоспециальных концептуализаций. Например, широко используемый и скрупулезно разработанный термин «повседневная экспертиза», который увязывает сообщества знания с концепцией владения определённым лингвистическим регистром. Впрочем, и этот термин не лишен прогрессистских коннотаций, предполагающих возможность стимулировать рост качества этой экспертизы, чтобы запрос на знание, предъявляемый группами интереса, был в лучшем виде удовлетворен.

Популярность PUS именно в таком (более социально-инженерном, чем познавательном) приложении тесно связана с эволюцией отношений между наукой и обществом. Усложнение межинституциональных связей, разделение труда и распространение наукоемких технологий стало причиной появления запроса на научное знание не как таковое (как это было в эпоху энциклопедистов), но касающееся интересующих публику проблем и предметов. Однако, как пишет Брайен Винн в своих замечаниях о политической составляющей этого вопроса, зачастую в структуре общественного запроса уделяется максимум внимания только коммерческому сектору [16, P. 6], а «чисто общественный» запрос часто игнорируется в связи с небезосновательным отрицанием учёными серьёзности проблем, поднимаемых общественным мнением (приводится пример ГМО). Отказ науки от моральной ответственности параллельно с растущей общественной претензией и недовольством относительно науки, порождает те самые паранаучные знания, рецепт улучшения которых до научных старается предложить PUS. Можно ещё раз сослаться на власть и легитимацию: научное знание в целом всё ещё остается основанием для легитимации, к нему апеллируют политики, его учитывают в принятии решений граждане [16, P. 4–5]. Однако властная составляющая затрудняет «качественное» распространение научного знания, так как концентрация легитимирующей силы в научных институтах удобна и проверена временем. Впрочем, у этого есть и просто экономический аргумент, состоящий в том, что если даже намерение исполнительной власти и научных институтов состоит в просвещении публики (или хотя бы выполнения общественного запроса на научное знание), то исполнение требует очень больших издержек (например, профессиональная научная журналистика). Издержки сопряжены с герметичностью научного сообщества, его специальным языком и высокой вероятностью, что без большого числа разъяснений, наука в «общественных» руках превращается в паранауку (что с политической точки зрения хуже незнания [16, P. 4]).

В паранауку также легко превращается и здравый смысл. Повседневные проблемы околопсихологической области порождают множество соблазнов для теоретизирования, к тому же успехи социальных наук в тех или иных областях все лучше освещаются в медиа, отчего некие рутинные решения принимают паранаучное обоснование — пишет А. Юревич о паранауке на примере психологии [36]. Мы полагаем, что соционика, любительское НЛП и гипноз, описание газоразрядной визуализации по методу Кирлиана в терминах ауры и биополя — ещё один способ выйти за пределы инкорпорированного господства и в известном смысле «вернуть власть над собой». «Настоящее» научное знание, к сожалению, страдает от обилия высказываний, носящих вероятностный характер, не позволяет обосновать решения в повседневной жизни. Между тем, научное знание имеет огромный авторитет в современных обществах, и поэтому некая эрзац-наука, которая дает более определенные критерии для поведения, так важна для восстановления властного баланса в свою пользу.

Наконец, следует уделить внимание тому, что все время мы говорили о сообществах знания, в то время как к этой категории существует другой подход: это описание интересующих нас социальных категорий как интеллектуальных движений. Интеллектуальные движения на уровне теории обладают некоторыми характеристиками, на наличие которых как минимум хотелось бы проверить сообщества знания. Во-первых, интеллектуальные движения сочетают в себе процессуальное понимание знания, во-вторых, в этом знании особенно велика роль коллективного действия [32, С. 5–8]. В анализе интеллектуальных движений ключевую роль играют условия производства знания. В этом нет большой загадки, потому что этим термином обобщались такие объекты внимания как Франкфуртская критическая школа, Венский кружок, Тартуская школа [13]… Эти сообщества концентрируются вокруг некоей темы и активно разрабатывают её, привлекая увлечённых сторонников. Интеллектуальное движение носит черты парсонсовской профессиональной ассоциации.

Применительно к увлечению трансгуманизмом рассуждение в русле интеллектуальных движений двояко. Забегая вперёд, отметим, что мы изучаем два слоя «экспертности». Администраторы публичных страниц, лидеры мнений — это верхний слой, приближающийся к категории «повседневные эксперты», вводящейся в PUS. Нижний слой — потребители, подписчики, в рядах которых осуществляется рецепция транслируемого знания. Их компетентность сложно оценить, и поэтому мы оперируем в рамках гипотезы о том, что в массе своей они менее компетентны, чем поставщики контента. Проблемная рамка массовой увлечённости научным знанием в первую очередь возникает из-за того, что мы можем наблюдать эти обширные, но поверхностно компетентные в некоем специальном дискурсе ассоциации. Иррелевантность их проблематике интеллектуальных движений очевидна. С другой стороны, оффлайн-сообщество вполне может иметь место и носить черты интеллектуального движения. На основании анализа интервью с лидерами мнений в третьей главе демонстрируется, что отдельные организованные группы трансгуманистов в России, имеющие влияние на этих лидеров, имеют место и похожи на интеллектуальные движения. В этой связи, хотя наш предмет обсуждения не связан с интеллектуальными движениями прямо, можно сказать, что рассматриваемые отношения коммуникации в «народной» науке отчасти являются продуктом взаимодействия в близких к интеллектуальным движениям ассоциациях. Основное отличие, которое мы видим между нашими онлайн-сообществами и интеллектуальными движениями, состоит в смещении фокуса с коммуникативных практик на условия производства знания.

Глава 2

Методические основания изучения сообществ знания и эмпирический объект

Отбор трансгуманистских онлайн-сообществ

В рамках настоящего исследования, поскольку оно имеет очень разнообразные теоретические посылки и достаточно общие вопросы, существует весьма широкий спектр альтернативных эмпирических площадок и методов сбора релевантных данных. Мы признаем, что эмпирическая часть этого исследования может служить не более чем иллюстрацией к не вполне обоснованной вере той или иной гипотезе относительно состояния знания в современности. Именно в этой связи мы считаем, что будет полезным перечислить некоторые опции для полевого этапа, и в целях стимуляции фантазии заинтересовавшегося исследователя, и в целях очерчивания широты перспектив, с которых можно при эмпирическом обосновании можно строить те или иные домыслы.

Мы сталкиваемся с последствиями появления новых коммуникативных контекстов и возможностей обмена.

Итак, мы выбираем определенным образом локализованное сообщество, чтобы на его примере, возможно, проиллюстрировать, как распространяется в нём знание. Главный акцент, который мы делаем, — это коммуникативные практики. Нас интересует, как происходит обмен, есть ли явные признаки «внешних» контактов, каким образом развивается обсуждение. Мы не хотели бы ни подвергаться опасности анализа сообщества, в котором значение знания вторично по отношению к межличностной аттракции и чистой форме общения (клубы, дружеские компании, кружки по интересам), ни столкнуться с мнимым сообществом (фактически — социальной категорией), делимитация которого невозможна. Однако выбирая из этих двух случаев, мы всё равно склоняемся ко второму. Несмотря на туманность категории и риск смешать «наблюдаемые последствия» (категорию компетентного населения) с «гипотетическим источником» (сообществом знания или интеллектуальным движением), мы считаем, что подвергать риску релевантность эмпирического объекта проблеме (иначе говоря, рассматривать те сообщества, где научная компетенция вторична и где нет ничего нового) менее желательно для качества исследования.

Нам хотелось бы обратиться к вопросам локализации, потому что без аргумента в пользу локализации сложно назвать какое-либо поле отдельным эмпирическим кейсом. Следующее тяжеловесное и в основном тривиальное замечание нужно для того, чтобы прояснить неприемлемость изучения «течения трансгуманизма в России», «сообщества трансгуманистов», «трансгуманистов в рунете», «убеждённых и вовлечённых трансгуманистов». Очевидно, эти эмпирические объекты отлично согласуются с проблемной и теоретической рамкой: именно они наиболее выпукло могут продемонстрировать слабоструктурированное и лавинообразное распространение научного знания. Их общий недостаток, тем не менее, в том, что их локализация не определена. Локализацию можно понимать широко, если широко понимать пространства и мобильность в них (так как локализация предполагает в известной мере не более чем систему рестрикций мобильности). Мы обратимся как к легитимирующей наше понимание локализации силе новой парадигме мобильности. Обращение к ней обусловлено тем, что классическая рефлексия о соприсутствии исключает воображаемое присутствие, которое, в общем-то, является одной из несущих конструкций нашей проблематизации. Оно является таковым в связи с тем, что проблематика позднего модерна — это проблематика глобальной коммуникации, смешивающей близкое с удалённым (во времени, пространстве и правдоподобии опыта) [11] [22]. Урри пишет, что мобильности следует рассматривать не только пространственные, но среди прочих ещё и «воображаемые, при помощи мест и людей, осуществляемые через различные печатные и визуальные носители информации» [30]. Мы считаем локализацией по данному параметру мобильности вполне достаточной. Однако приведённые выше примеры плохих эмпирических объектов не обладают и ею. В них не представляется возможным выделить определённые категории, между которыми производится трансляция знания, а если выделить их можно, то это значит, что можно и сузить формулировку эмпирического объекта. К тому же в нашей эмпирике нам предстоит каким-то образом представить проблематику современных средств коммуникации, развитие которых, в общем-то, в первую очередь оказало воздействие на установление проблемы новых состояний знания, от которой мы оттолкнулись во введении в тему. Нам предстоит изучать сообщество, локализованное через укоренение назначения воображаемых перемещений на интернет-ресурс.

В связи с приведёнными выше вводными рассуждениями эмпирическим объектом нашего исследования являются публичные страницы «Сообщество научного иммортализма», «Трансгуманизм» и «За проект победы науки над смертью» в социальной сети «ВКонтакте».

Первым шагом в отборе был поиск по ключевым словам: «иммортализм», «трансгуманизм», «геронтология», «крионика», «старение», «технологическая сингулярность», «искусственный интеллект», «биотехнологии», «постчеловек», «трансчеловек», «Курцвейль», «ди Грей», «сеттлеретика», «дружественный ИИ | искусственный интеллект».

Вторым шагом стало отсеивание «мертвых» страниц. Исключались все те, в которых последний пост был старше двух месяцев.

На третьем шаге были отсеяны все страницы, где число подписчиков не превышало тысячу. На третьем шаге также осталась четвёртая страница — “Future Biotech”. Теме не менее, она была исключена на основании того, что это страница образовательной организации, тяготеющей скорее к академической науке и бизнесу, чем к популярной «народной» науке.

Информационная база исследования

Информационная база нашего исследования представлена двумя массивами: массивом текстов лейтмотивных интервью с администраторами страниц и трансгуманистами, которых они рекомендуют для интервью и массивом smm-статистики по постам администрируемых страниц.

Полуформализованное интервью с гайдом (в приложении), проводимое с «лидерами мнений» концентрируется на событиях, приведших к интересу к трансгуманизму, оценках влиятельных и хороших источников знания в этой сфере, политике публикации материалов на публичной странице, круге чтения и общения, работе и хобби. Результат анализа текстов интервью — теория циркуляции и функциональности трансгуманистского знания.

Массивы статистики по постам группы содержат дату публикации, текст поста, адреса прикреплённых ссылок, сведения о числе лайков, репостов и комментариев, на основании чего вычисляется engagement rate (ER). Из 2757 объектов были извлечены по 552 поста и прошли кодирование по темам (в основном это посты с прикреплёнными ссылками на внешние источники).

На отобранные сообщества подписаны 10229 («Сообщество научного иммортализма» | /immortalism), 3222 («За проект победы науки над смертью» | /battle4life) и 11149 («Трансгуманизм» | /transhumanist) пользователей «ВКонтакте», из них были выгружены 950, 729 и 1079 постов, соответственно.

Процедура отбора постов для анализа состояла в упорядочивании данных по каждой отдельной публичной странице на основании убывания ER. ER является популярным показателем в SMM, и то, что мы будем называть им в настоящей работе, составлено скорее «по мотивам» оригинальной статистики. ER используется для анализа вовлечённости аудитории на данном временном отрезке, будучи заточенным на отслеживание эффектов политики контента в реальном времени. Используемый для маркетинговых целей ER может учитывать некоторые тонкие статистики, которых нет в нашем массиве. Это могут быть поправки на число подписчиков, совершивших за данный период заданное число действий, и динамику числа подписчиков. Показатель, который мы используем в своей работе, призван в рамках ограниченных известных данных отразить удельное воздействие, оказываемое публикацией данного поста (прямо), и режим вовлечённости подписчиков (косвенно). Из этого следуют описываемые ниже процедуры и ограничения вычисления и использования индекса, соответственно.

Для ER поста i на странице j, мы пользовались следующей формулой:

При этом:

— число постов, выгруженных со страницы j

— число подписчиков страницы j

— число «лайков» поста i на странице j

— число «репостов» поста i на странице j

— число комментариев к посту i на странице j

В массив, который подвергался дальнейшему анализу, входили посты, соответствовавшие первым и последним членам вариационных рядов по каждому отдельно взятому массиву j. Описательные статистики для показателя можно найти в таблице 5 приложения и обнаружить, верхний дециль обладает крайне высокой дисперсией в сравнении с нижним децилем и выборкой вообще, что говорит о небольшом размере совокупности популярных постов и близости распределения к экспоненциальному.

Проще говоря, мы получили три массива данных, в каждом из которых представлен верхний и нижний дециль постов по мере воздействия, оказываемого ими на публику. Эта мера — наш — отличается тем, что

1. Нормирована на число подписчиков, то есть отражает общую пассивность или активность обитателей публичной страницы, а также позволяет объединять полученные массивы в один с сохранением единой размерности;
2. Состоит из суммы «лайков», «репостов» и комментариев к посту взвешенной так, что удельный вес первых занижен, а вторых и третьих завышен. Принцип, использованный при взвешивании, таков, чтобы результирующий показатель совпадал с показателем в группе, где суммарные числа «лайков», «репостов» и комментариев равны;
3. Имеет единую размерность с нормированным числом «лайков», «репостов» и комментариев.

Второй пункт заслуживает отдельного комментария. Мы решили разделить вклад разных показателей указанным образом, потому что редкие формы активности — репосты и комментарии — должны привлекать больше внимания к посту, в особенности если он не собирает много «лайков». В основании этого императива лежит теоретический контекст нашей работы. Содержания знания, распространяемого через изучаемые публичные страницы, имеют значение не в контексте своей «симпатичности», но в контексте общей способности привлечь внимание и таким образом запомниться. В этом смысле мы хотели бы уравнять в правах все посты: которые просто много «лайкаются», которые вызывают бурные обсуждения, и которыми подписчики склонны делиться.

Отсюда следует первое и самое существенное, по нашему мнению, ограничение: «ВКонтакте» устроена так, что «репост» автоматически влечёт «лайк». Хотя впоследствии пользователь можно «разлайкать» пост, которым до этого поделился, мы предполагаем, что многие этого не делают, даже если считают «репост» без «лайка» более релевантным, чем с «лайком». Между тем, количественное отношение желательных и нежелательных «лайков» нельзя выяснить никаким экономным способом, и хотя в идеале вес лайков и репостов должны быть функциями этого отношения, мы игнорируем этот факт и просто принимаем завышенный вес «репостов» и заниженный вес «лайков» в нашей формуле как данность.

Второе по значимости ограничение состоит в том, что у нас нет данных о динамике численности подписчиков группы. Таким образом, нормирование показателей на число подписчиков в конце (08.04.2015) периода сбора может искажать показатели по ранним постам (скорее всего, в сторону занижения). В особенности эта проблема актуальна для страницы «За проект победы науки над смертью», где относительно редко появляются посты. Для неё мы значительно увеличили период сбора для набора статистической мощности (три года вместо одного для остальных страниц). Однако интервью с администраторами страниц позволяет составить хотя бы приблизительное представление о характере и наличии искажений на основании рассказов о динамике численности подписчиков.

Третье ограничение состоит в том, что у нас нет способов отделить пассивность подписчиков от наполнения группы с помощью ботов. В этом также помогают интервью, так как отношение к коммерциализации страницы и нарративы о наборе первичного круга подписчиков чаще всего дают основание для правдоподобных гипотез о структуре «населения» страницы.

Между тем, и, в частности, потому в качестве информационной базы были выбраны публикации во «ВКонтакте», мы хотя бы можем быть уверены, что все живые подписчики действительно видят посты страницы у себя в ленте, что не обязательно для “Facebook”, в котором тоже есть площадки скопления трансгуманистов и имморталистов.

После отбора постов с исследуемых страниц мы закодировали эти посты по трём признакам: тематизация контента, тип контента, источник контента. Отдельными признаками, которые маркировали посты, также были выведены идеологическая корректность и наличие видео. Ниже мы приводим сконструированные типологии с пояснениями туманных терминов, используемых для краткости в качестве кодов.

В типологию содержания публикаций вошли: борьба со старением, внутренняя политика, общественная инициатива, наука и образование, мистика и паранаука, история, биотехнологии, информационные технологии и искусственный интеллект, физика, люди, занимательное и юмор. Кодом «люди» обозначались посты, посвящённые размышлениям о человеческой природе, поведенческих стереотипах, ценностях, привычках и образе мысли. Посты подобного содержания в некотором смысле можно назвать фолк-социологией. Код «борьба со старением», который интуитивно кажется слишком широким на фоне пунктов «биотехнологии» и «информационные технологии и искусственный интеллект», был призван указывать на политическую окраску содержания. Например, «очищенное» обсуждение достижений в области выращивания органов из стволовых клеток проходит под кодом «биотехнологии». Обсуждение этих же достижений в контексте технического потенциала внедрения их во врачебную практику с целью увеличить ожидаемые продолжительность и качество жизни кодировалось и кодом «биотехнологии», и кодом «борьба со старением». Если же пост содержал, к примеру, абстрактные рассуждения о том, что при государственной поддержке научного сектора родители современных молодых людей могут дожить до внедрения технологий, позволяющих умирать только насильственной смертью, то он обозначался только кодом «борьба со старением». Код «история» присваивался

Типы контента были представлены дискурсивными шаблонами, гибридом способа и морали изложения: перспектива, вопрос или приглашение к дискуссии, резюме и «сухие факты», проблематизация, призыв, отчёт о проделанной работе, технический вопрос. Как перспектива кодировались посты, где освещались возможности и прогнозы на будущее в рамках данной тематической сферы. Проблематизацией считались посты, как задающие противоречивую моральную окраску фактов, так и конструирующие моральную проблему аксиоматически. Мы не отмечали кодом «проблематизация» описание научно-познавательных противоречий, ограничиваясь в таком случае кодом «резюме и “сухие факты”». В качестве призыва расценивались посты, содержащие открытое предложение поучаствовать в том или ином действии.

Типология источников содержала публицистические, научно-популярные, научные, паранаучные, «от редакции», «от участников». Сначала пункт «видео» также входил в эту классификацию, так как в случае с видеоконтентом мы считали форму предоставления материала куда более важной, чем характер его источника, к тому же формат видео всегда обязывает к какой-то мере публицистичности, однако впоследствии мы отказались от смешивания оснований и вынесли видео в отдельный признак.

Наконец, самым дискуссионным из введённых является признак «идеологической неконсистентности». Он не входил в замысел исследования изначально, однако был введён в качестве служебного в ходе последовательной рефлексии поля, результатам которой мы посвятим следующий раздел.

Рефлексия поля и критика инструментария

Я, наверное, всегда был такой. Я помню себя в пять лет, когда я осознал, помня разговор с мамой, что все люди умирают, и как-то меня тогда та мысль напугала, и я подумал, что я не хочу умирать... Я, видимо, изначально был склонен к каким-то логическим рассуждениям, проверкам… Я достаточно рано отошёл от каких-то вероисповеданий и стал искать дальше… Прочитал идеи Курцвейла и каких-то других трансгуманистов и, соответственно, мне это показалось близким, логичным, приемлемым, интересным. — Андрей, администратор vk.com/immortalism.

Наши родители подарили нам жизнь, пришло время подарить жизнь родителям. — Сергей, администратор vk.com/battle4life

Кроме прагматичного, научного, рационального подхода ничего силы в этом мире не даёт. — Михаил, администратор vk.com/immortalism

Про, так сказать, трансгуманистов, имморталистов от моего поколения говорят: в наше время трансгуманистами не становились, ими рождались. Я полностью с таким утверждения согласен. Почему? Потому что я всегда с раннего детства, я интересовался идеями продления жизни, когда ещё даже не слышал таких понятий… — Артём, администратор vk.com/immortalism

Исповедуя идеологию качественного анализа данных, мы отказались от введения гипотез, помимо тех, которые позволили нам найти в теме данного исследования проблему, однако было бы лукавством утверждать, что в ходе приспособления к теме теоретического материала и выбора конкретного эмпирического объекта никаких интуитивных входных предположений сформировано не было. В рамках сильной программы социологии научного знания мы сфокусировались на содержании распространяемого знания и возможных его индивидуальных «приспособлениях» и искажениях. Ставя себе задачу найти ответы на вопросы о том, каковы социальные основания переосмысления значимости тех или иных содержательных аспектов научного знания, мы в своём инструментарии сделали акцент на популярных темах. Действительно — если какая-то научная тема пользуется популярностью или вниманием, вероятно, она занимает значимое место в интеллектуальном мире потребителя знания, и на основании этого факта можно строить гипотезы о том, какова структура и функция этого интеллектуального мира в данном сообществе. Экстремальные тематические точки — это моменты максимального дискурсивного напряжения, а значит индикаторы «всплесков» некоего латентного интереса. Именно из этого и вытекала наша имплицитная гипотеза: основой дифференциации публикаций и фокусом анализа должна была стать тематическая составляющая. Ведь если мы говорим об ассоциациях, которые разделяют некое знание и лингвистические компетенции, то в первую очередь интересно узнать, какое знание лежит на первом плане. Мы явно предполагали, что эти компетенции и знания нужны потребителям не «сами по себе», а как инструмент, позволяющий решить некую проблему, лежащую вне научного поля. Мы даже выдвигали гипотезы о том, какого рода может быть эта проблема: проблема перераспределения власти, проблема коммуникативных навыков. Этого вполне естественно ожидать для случая популярной науки. Но даже зная, что проблема, к решению которой нужно применять компетентность в научном знании, лежит вне научной сферы, мы проигнорировали тот факт, что характеристики презентации знания скорее всего будут более значимыми, чем содержательный аспект: ведь гипотетическая проблема, которую мы стараемся реконструировать, вряд ли имеет отношение к науке как к наполнению послания.

В связи со сказанным выше мы ввели в ходе кодирования признаки, связанные с формой презентации и источниками сообщений. Но для особенностей рассматриваемой конкретно в нашей работе системы знаний и это не оказалось достаточным. Трансгуманизм находится на пересечении политической и научной программы. Хотя мы не заявляли анализ дискурса постов в качестве используемого метода, в процессе кодирования этот дискурс можно уловить. В паре с описываемыми информантами драйверами своего увлечения трансгуманизмом этот дискурс сообщает внятную идеологию трансгуманизма. Судя по текстам интервью и публикаций во «ВКонтакте», основаниями трансгуманистического взгляда являются:

1. Атеизм, материализм;
2. «Рациональность»;
3. Ценность жизни как высшая ценность, смерть как худшая перспектива;
4. Левые политические взгляды;
5. Копируемая информационная природа личности, подобная программе;
6. Стремление к прогрессу и усовершенствованию во всех сферах жизни;
7. Реализация программы с опорой на новые технологии и научные факты

Одновременно с этим трансгуманизм можно понимать как научную программу, нацеленную на агрегирование и создание синергических эффектов между отраслями геронтологии, биотехнологий, технологий копирования личности на искусственный носитель (т. н. «сеттлеретика»), технологий искусственного интеллекта. На это понимание мы ориентировались в теоретической разработке проблемы, и это является существенным недостатком. Приведём иллюстрацию.

В сообщении от 14.02.2014 на странице «За победу науки над старением и смертью» подписчик публикуют ссылку на статью «Есть ли жизнь после смерти? Учёные объяснили существование “того света” с позиций квантовой механики», опубликованную в «Российской газете». В статье освещаются физические гипотезы о сознании и паранаучные тренды, основанные на них. К ссылке прилагается комментарий: «Есть ли жизнь после смерти?1». Этот пост вошёл в нижний дециль по в рамках данной страницы. По содержанию это «физика», по источнику «публицистика», по типу контента «приглашение к обсуждению» и «проблематизация». Такие комбинации легко встретить среди «топовых» постов. Однако дело не в том, что в сущности популярные и непопулярные публикации ничем не отличаются, а в том, что наш инструментарий в начале не учитывал идеологическую программную составляющую трансгуманизма.

Второй важный пункт, который следует упомянуть по мотивам сбора данных, — избыточность блока гайда, посвящённого источникам трансгуманистского знания, направлениям научного любопытства, знаковым книгам и людям. По ходу опроса стало очевидно, что «лидеры мнений» связывают трансгуманизм с прагматизмом и деятельностью, читают «проходные» популярные или новостные публикации, чтобы быть в курсе, но не интересуются глубоко. Научная база трансугманизма — способ понять, как и что делать, и поэтому интервью не богаты личными интеллектуальными историями и подробными критериями отбора релевантной информации. В этом смысле наша рамка, концентрирующаяся на изучении содержания научного знания, не вполне попадает в точку, однако биографические нарративы сполна компенсируют, как мы покажем ниже, этот недостаток, потому что благодаря им тоже можно выявить интерес, движущий лидерами мнений в деле распространения и оценки трансгуманистского знания.

Таблица №1. Информанты

Имя	Род деятельности	Рекрутирован	Формирование политики публикаций
Михаил	Предприниматель	Администратор /immortalism	Нет
Сергей	НС НИИ ИИ	Администратор /battle4life	Да
Елена	Координатор РТД	Снежный ком	Да (исключённая страница)
Алексей	Разработчик игр	Администратор /immortalism	Да
Артём	Бухгалтер	Администратор /immortalism	Нет
Андрей	Предприниматель	Администратор /transhumanist	Да
Алексей	Координатор РТД	Снежный ком	Да (facebook)
Евгений	Предприниматель	Администратор /transhumanist	Да

Исследовательские задачи

Цель исследования: Изучить специфику трансляции научного знания в трансгуманистских онлайн-сообществах.

Задача 1. Выявить тематическую структуру наиболее популярных и наименее популярных постов в трансгуманистских онлайн-сообществах.

Задача 2. Описать политику контента в трансгуманистских сообществах.

Задача 3. Описать структуру представлений лидеров мнений об достойных и недостойных источниках знания.

Задача 4. Описать представления лидеров мнений об идеологии трансгуманизма.

Глава 3

Политика контента на трансгуманистских страницах: основания, содержание, результаты

Основные тренды в трансгуманистских публикациях

В главе, посвящённой анализу, мы произведём инверсию последовательности анализа относительно гипотетической последовательности трансляции знания: прежде, чем начать дискуссию о вкладываемых в политику публикаций интенциях администраторов публичных страниц и их идеологическом контексте, мы рассмотрим показатели распространённости и структурированности постов. В таблицах 1–4 приложения приводится распространённость затрагиваемых в публикациях тем и «типов дискурса» и их различия в группах популярных и непопулярных постов, на разных страницах.

Рассматривая статистически значимые различия6 в группах по популярности, мы приходим к выводу, что содержательные аспекты постинга не играют существенной роли в структурировании постов по популярности (таблица 2 приложения). Как мы видим, значимо превосходит долю в первом дециле по ER’ лишь доля постов в десятом дециле, затрагивающих информационные технологии и искусственный интеллект. Связанных с инженерией и физикой постов, напротив, значительно меньше «в топе». В остальном распространённость тем по популярным и непопулярным постам достаточно однородна. Нужно сказать, что в целом тематическое пространство рассматриваемых страниц и так достаточно прихотливо, чтобы не обнаруживать большого числа значимых различий между популярными и непопулярными публикациями. Действительно, распространённые темы, такие как, например, биотехнологии, борьба со старением и рассуждения о социальных проблемах и государственных способах их решения, являются уже специализированными. Следовательно, мы скорее вправе утверждать не что подписчики «всеядны», а что в среднем по всем трём страницам премодерация по тематической релевантности работает вполне успешно, если иметь в виду каждую тему в отдельности. Именно поэтому в дальнейших поисках объяснения наблюдаемой вариации мы обращаемся к «типам дискурса», в которых фигурируют данные темы, и к индивидуальным тематическим стилям страниц.

Последние гораздо более контрастны, как мы можем видеть из таблицы 1 приложения. На основании поверхностного анализа значимых различий, мы можем сказать, что страница «За проект победы науки над смертью» — наиболее политизированная, так как в ней преобладают посты о борьбе со старением как таковой7 и о разнообразных гражданских инициативах. Этому можно найти подтверждения и в стиле «топовых» постов:

«Наши родители, наши любимые МАМЫ и ПАПЫ, вложившие в нас половину своей жизни и всю свою душу, МОГУТ УСПЕТЬ дожить до этих технологий, если мы не протупим и как можно скорее добьёмся запуска большого международного проекта победы науки над старением и смертью.» — /battle4life от 21.04.2014, ER = 0,22

«…американцы будут жить вечно, олигархи будут ездить в их клиники, а мы будем умирать? нужно срочно поднимать отечественную биотехническую науку, готовить кадры для разработки и внедрения прорывных медицинских технологий. Нужен нацпроект "бессмертие". В интернете уже около десяти тысяч человек поддержали выделение 1% бюджета РФ на исследования радикального продления жизни» — /battle4life от 17.04.2013, ER = 0,16

«Сообщество научного иммортализма» и «Трансгуманизм» — более фактологические страницы, в них по таблице 1 приложения мы видим распространённость чисто научно-технических тем, при этом в «Сообществе научного иммортализма» более распространены посты, касающиеся биотехнологий и новинок медицины, а в «Трансгуманизме» посты об информационных технологиях и инженерных новинках. Наличие такого различия было легко предположить из названия страниц. Если иммортализм как сопутствующая трансгуманизму идеология концентрируется в основном на продлении жизни, то трансгуманизм как более широкое течение проблематизирует интерес к постчеловеку и социальным изменениям, происходящим под влиянием технологий, в первую очередь именно информационных. Для трансгуманистов информационные технологии — путь к дружественному искусственному интеллекту, роботизации, киборгизации, переносу разума на искусственные носители. Все эти явления прокладывают дорогу к т. н. «постчеловеку» [10, Pp. 62–70]. Выделяющееся на фоне «За проект победы науки над смертью» число упоминаний нейтральных тем в двух остальных страницах вызвано, в частности, тем, что они более «мэйнстримны» в смысле программы публикации. Например, в них чаще встречаются репосты с раскрученных страниц, таких как, например, «Наука и техника» (~ 3 000 000 подписчиков) или «Science | Наука» (~ 4 000 000 подписчиков), а также тексты, скопированные с новостных и научно-популярных сайтов: novayagazeta.ru, lenta.ru, theoryandpractice.ru, dailytechinfo.org, medicalinsider.ru, techsnews.ru, hi-news.ru, и другие. Стиль изложения в подобных источниках обычно обезличен и тезисен, и в частности поэтому чисто технические темы на двух крупных страницах, рассматриваемых нами, преобладают.

Очерченную нами картину различий между изучаемыми страницами подчеркивают различия в распространённости среди них различных «типов дискурса», отражённые в таблице 3 приложения. В то время как призывы к действию особенно распространены в «За проект победы науки над смертью», «Сообщество научного иммортализма» обладает выдающейся распространённостью проблематизаций и предсказаний (то, что мы называем «перспектива»), а «Трансгуманизм» лидирует под распространённости справочной фактологии. «Призывы», которыми богата первая страница, — с одной стороны, приглашения поучаствовать в некоей общественно-политической акции или сборе подписей, с другой, общегуманитарные абстракции вроде следующего:

«Относится не ко всем, но к большинству. Даже в этой группе. Доносите до учёных и политиков наши идеи!» — /battle4life от 06.04.2014, ER = 0,029

«Сообщество научного иммортализма» явно выделяется спекуляциями о будущем. Это могут быть прогнозы футурологов, например, пользующегося большой популярностью среди опрошенных Р. Курцвейла. Также это могут быть личные предположения подписчиков и администраторов о характере и природе грядущих перемен. На фоне других эту страницу выделяет особенная ориентация на иммортализм как компонент трансгуманизма. В силу того, что трансгуманистские лейтмотивы представлены в более широком спектре, чем рассуждения о возможностях замедления старения и предотвращения смерти по естественным причинам, они чаще имеют отношение к фактам жизни, чем к футурологическим рассуждениям. К примеру, о новом ракетном двигателе (/transhumanist от 25.08.2014, ER = 0,008772), о начале предпродажах ховербайка (/transhumanist от 16.05.2014, ER = 0,014213). В свою очередь, в «Сообществе научного иммортализма» чаще встречаются публикации в духе следующей редакционной статьи:

«…В 2017 году:…ИИ (если его не запретят) становится профессором биоинженерных и IT наук, пишет самостоятельно научные статьи и обзоры. В 2018 году:…крупные корпорации и правительства способны устроить нам нечто вроде технологической сингулярности…» — /immortalism и /battle4life от 10.08.2014.

Другими словами, иммортализм требует от общества больше технологического совершенства, чем иные области трансгуманистского интереса, такие как, к примеру, киборгизация или банальный здоровый образ жизни. Одновременно с этим из таблицы 3 приложения видно, что «Сообщество научного иммортализма» отличается ещё и сравнительно превосходным числом постов-проблематизаций. По нашему предположению, причиной этого является то же тематическое смещение, которое обеспечило странице превосходство в числе футурологических постов. Иммортализм затрагивает одну из наиболее сензитивных проблем, релевантных трансгуманизму, — проблему отношения к смерти. Ключом к подавляющему большинству проблематизаций, осуществляемых на странице, является предположение, что люди в массе не желают умирать, однако мирятся со своей смертностью, ничего не предпринимая. Бытующий в трансгуманистской среде пейоратив «смертник» употребляется в отношении тех, кто готов умереть по естественным причинам и убеждает окружающих быть готовыми к этому. Пониженная терпимость к «смертникам» отражается как в комментариях, так и в постах в группе (например, рисунок 1 приложения с ER = 0,003421).

«Консерваторы всегда считают злом то, что не способны понять вследствие своей ограниченности» — /immortalism от 25.01.2015., ER = 0,002954

«Считаю что надо выразить позицию в комментариях на страницах либеральной прессы» — /immortalism от 04.04.2015., к интервью В. А. Лекторского о взаимосвязи смысла жизни и смысла смерти, ER = 0,000361

Другую часть — общую и для других страниц — костяка проблематизаций в «Сообществе научного иммортализма» составляют размышления о внутренних сложностях трансгуманистского движения. Так, часты сетования на неорганизованность и индивидуализм трансгуманистов, которые не позволяют построить инициативное сообщество с целью организации влияния на государственную политику.

«Если бы сторонники иммортализма имели каждый хоть по 10% от жизненной энергии, настойчивости и трудолюбия Лауры Деминг, то в мире бы уже давно шла тотальная война всех государств против старения и смерти.» — /immortalism от 02.05.2014, ER = 0,005353

«Пара слов о практическом иммортализме. Всю жизнь некто за вечную жизнь, его разбивает инсульт и он еще 10 лет живет овощем… Хорошая иллюстрация иммортализма?... Вот поэтому, нам нужно развивать свою медицину…» — /immortalism от 31.05.2014., ER = 0,004627

Стоит в особенности отметить, что источником «острых» постов в «Сообществе научного иммортализма» является наиболее политизированная страница «За проект победы науки над смертью», про особенности которой мы отдельно поговорим в конце раздела. Здесь же следует указать на особенности распределения «типов дискурса» в группах по популярности. В то время как тематические различия в этих группах обусловлены во многом политикой страницы «Трансгуманизм», где выкладывается львиная доля чисто информационных постов о физике и инженерии с низким ER (для этой страницы существует значимая корреляция Пирсона на уровне -0,184 между наличием поста в «топе» и физико-инженерным содержанием), дискурсивные различия в них более занимательны. Таблица 4 приложения свидетельствует о наличии значительно превосходного числа спекуляций о будущем и проблематизаций «в топе», а кратких резюме — «внизу» по популярности. Последние — те самые «скучные факты науки» со страницы «Трансгуманизм», а первые свидетельствуют о том, что действенные факторы привлекательности — это дискурсивные приёмы, и политизированные приёмы. «Рецепт» популярности складывается из предрекаемого светлого будущего и констатируемого мрачного настоящего. Именно подобными публикациями

На странице «Трансгуманизм» заметно сравнительное обилие публикаций, анонсирующих и резюмирующих нечто: в большинстве своём это новинки техники и резюме исследований в сфере биотехнологий. Эта страниц, будучи посвящена «общей» трансгуманистской направленности, носит наиболее отвлечённый научно-познавательный характер. Так, например, наполнение интересными фактами науки в ней происходит даже на основания отдалённой близости трансгуманистской проблематике: упомянутые выше ховербайк и ракетный двигатель, к которым можно прибавить информационный пост про Сферу Дайсона (/transhumanist от 29.05.2014., ER = 0,011871) или про перспективный плавающий небоскрёб (/transhumanist от 22.04.2014., ER = 0,009736). Это отражается, в частности, в значительном преобладании постов с этой страницы, касающихся физики и техники, в общем числе постов этой темы (таблица 1 приложения).

Естественно, самого факта того, что группа называется «Трансгуманизм», не вполне достаточно для объяснения широты тематического спектра, и здесь мы вплотную подходим к качественным различиям страниц.

Замысел трансгуманистской страницы: контекст статистики постинга

В данном разделе, на основании отзывов информантов и не учитываемых в количественной части характеристик рассматриваемых публичных страниц, мы хотели бы более глубоко описать природу тематической и дискурсивной популярных и непопулярных публикаций.

Страница «За Проект победы науки над смертью» (vk.com/battle4life) — редко наполняемая и наименее массовая из трёх рассматриваемых — выделяется высокой активностью подписчиков. Если сравнить средний ER по верхнему децилю во всех трёх страницах, выяснится, что в ней он отличается от остальных на порядок, что отражено специальной пометкой в таблице 6 приложения. Данная страница — проект инициативного организатора, автора множества популярных постов, проведшего заметную работу по подготовке базового материала: агрегированного «ликбеза» по иммортализму и FAQ. По таблице 7 приложения видно, что именно на этой странице значимо преобладают авторские посты: минимум цитирования медиа, максимум оригинального контента. К публикациям даже на узкую тему прикрепляются ссылки на эти материалы, в том числе с открытой вербовочной интенцией:

«Сейчас на научные исследования в медицине в мире выделяется всего 0,7% бюджета развитых стран… Но необходимо выделять на порядок больше… Сделаем этот пост вирусным и добьёмся запуска мирового научного проекта!» — /battle4life от 21.04.2014, ER = 0,219083, к посту прикреплены ссылки на программные материалы с пометками «научное обоснование», «учёные нас поддерживают», «решение “проблемы перенаселения"», «наши демотиваторы», «подпишитесь под открытым письмом», «лучшая научно-популярная книга по радикальному продлению жизни». Эти материалы размещены в отдельных темах для обсуждения и в «шапке» страницы. В отличие от основных администраторов «Сообщества научного иммортализма» и «Трансгуманизма», администратор «За проект победы науки над смертью — Сергей из НИИ ИИ — самостоятельно подходит к агрегированию научной информации и выбору актуальных проблем:

«Моя задача обеспечить дружественность ИИ, а также победу науки над старением и смертью в ближайшие годы. Ищу тех, кто может в этой задаче помочь… Я сделал большой подробный конспект из разобранных мной статей с пометками, в нём несколько тысяч лучших современных статей, и эта работа не имеет аналогов в мире, по ней очень просто ознакомиться с передним краем современной науки». — Сергей, администратор /battle4life.

Это находит отражение как в обилии адресных призывов на странице, так и в наполнении его контентом о борьбе со старением как таковой и различных релевантных общественных инициативах, что очевидно из таблиц 1 и 3 приложения. Рассматриваемая страница, как мы видим по прямым свидетельствам, призвана служить целям политической мобилизации, ориентированной на гражданскую и финансовую поддержку «пути народов к бессмертию». Публикации, занимающие во всё массиве «чемпионские» места по ER, — программные опусы администратора «За проект победы науки над смертью». Кроме декларируемых пороков внутренней политики, в публикациях полемически заостряется внимание читателя на «идеологии смертничества». К примеру, источником поста, приведённого на рисунке 1 приложения, как раз является эта страница.

Страница «Сообщество научного иммортализма» (vk.com/immortalism) стоит в списке групп-друзей «За проект победы науки над смертью» с пометкой «10000 единомышленников». В некотором смысле это действительно так, поскольку автор этих строк также состоит в администрации страницы, хотя и не так активен как в «своей», и поскольку первые волны подписчиков этой страницы набирались адресно, на основании анализа личной информации об интересах на странице пользователя.

«Каких-то споров уже не возникает в группах. Они возникали на первых этапах, когда я приглашал практически всех подряд, приглашал с двадцати фейковых аккаунтов по сорок человек, получается примерно… В общем, очень много, и было очень много разных людей, людей несогласных, спорящих, это было интересно, но это прошло. Сейчас я никого не приглашаю. Сейчас просто кто-то зашёл, и если зашёл, то они не спорят, просто как-то им не с чем спорить, если они сами зашли.» — Алексей, администратор /immortalism.

«Контакт ещё была относительно новая, так сказать, новшество только входило в массы, и мы с ним постоянно приглашали user в группу. Например, это самое, сделаем search, там, например, science, или techonology, и прочее, и приглашали людей в группу. И соответственно, наверное, в то время просто многие делали accept, но ничего там практически не смотрел. Были люди, которые писали, “о, вы все там придурки, дураки”, некоторые начинали интересоваться, но, тем не менее, знаешь, особо толку от этого не было.» — Артём, администратор /immortalism

Подход к администрированию этой страницы более формальный, и в целом нарративы редактора, касающиеся истории её развития, достаточно депрессивны, как видно из предыдущей цитаты в частности. В то время как у предыдущей обсуждённой страницы есть внятная цель существования, «Сообщество научного иммортализма» функционирует на основании энтузиазма прошлых лет. В администраторах состоят мало участвующие в жизни страницы пользователи, один из которых ничего не публикует уже два года, второй занимается другой страницей и вкладывается в основном репостами с неё, третий живёт в США и потребляет только англоязычный медиаконтент, четвёртый не появляется в сети, и лишь пятый систематически публикует новые материалы. Этот процесс, впрочем, скорее является поддержкой продукта своего творческого и организационного усилия, чем осмысленной и целенаправленной политикой. В изложении администратором своих действий подчёркивается их рутинизация и небольшой интерес к содержанию:

«Я просматриваю регулярно сайты научно-популярные, смотрю что регулярно пишут по теме продления жизни, регенеративной медицины, киборгизации, какие-то, может быть, другие материалы, которые имеют именно идеологический характер, либо материалы, которые отражают мнение общественное какой-то категории к вопросу иммортализма… Nanonews.net по сути собирают всё то, что мне интересно. Есть профильный сайт, называется eternalmind.ru, там вообще всё профильно… он конкретно имморталистический. Но там сами материалы появляются довольно редко.» — Алексей, администратор /immortalism.

Поиск информации проходит на известных страницах-агрегаторах, и её выкладывание является самоценным действием. Основным критерием отбора является личный интерес к данной теме или проблеме, а научная отрасль, из которой приходят новости, контролируется по релевантности наиболее общей трансгуманистской рамке. Декларируемая политика администрации не основывается на интересе к какой-либо области знания — скорее на поддержании дискурсивной консистентности страницы. Так, например, говорит администратор во вводном слове о сфере своих интересов и компетентности:

«Я не биолог и не смогу давать заключения по исследованиям и т.п. Тем не менее, мы можем поговорить об идеологии и философии иммортализма, по крайней мере, в моей личной интерпретации. » — Алексей, администратор /immortalism.

Тем не менее, страница достаточно демократична, в ней публикуется много простых научных фактов, и случайному посетителю не обязательно быть включенным в какой-то узкий трансгуманистский контекст, чтобы понять, о чём страница и почему те или иные темы важны и релевантны.

Совпало так, что администратор этой страницы никогда не связывал себя ни с трудом в трансгуманистской организации, ни с научной работой, ни даже с высшим образованием. Будучи «чистым любителем» он выступает с умеренных позиций в поле прений в комментариях, сохраняя при этом верность «мягкому» иммортализму.

«Я как-то, ну, с самого детства думал, что умирать, ну, как-то стрёмно». — Алексей, администратор /immortalism

В сообществе есть и второй администратор, который публикует новости, хотя значительно реже. Особенность в том, что он, будучи гражданином и резидентом США, знаком с американской повесткой дня в сфере трансгуманизма, и делится именно ею, например:

“Can Transhumanism Overcome a Widespread Deathist Culture? — Zoltan Istvan, US Presidental Candidate of Transhumanist Party.” — /immortalism от 27.05.2015. со ссылкой на интервью

“The Transhumanist Party” — /immortalism от 21.05.2015. со ссылкой на сайт партии

Особенность его подхода отражена в его интервью, где он говорит об источниках, которым доверяет, и которым не доверяет. Можно сказать, «Сообщество научного иммортализма» отличается наиболее прагматичным подходом к отбору информации для публикаций среди всех трёх рассматриваемых страниц. Профетические нарративы /battle4life о технологической сингулярности в 2018 году резко контрастируют с позицией другого убеждённого имморталиста — второго администратора /immortalism:

«И ещё вот, почему я люблю бизнес-журналы, те же, там, “Businessweek”, “Fortune”, неважно, поскольку вот ребята, которые пишут на Wired, там, Motherboard — это, условно, назовём их немного компьютерщики. Они могут слишком, так сказать, overexcited, там, возбудиться по какому-то поводу, там, знаешь, по тому же самому новому 3D-printer придёт, новый 3D-printer, можно будет всё самим печатать, там, знаешь, от одежды, от еды, и всё прекратить выпускать, и там всё развалится через полгода, всё, конец света в Китае будет. А когда, знаешь, например, журналист пишет в “Businessweek” или, там, “Wall Street Journal”, он, может быть, и любит технологии, но он там, так сказать, не coder, он не айтишник, он журналист, и он, знаешь, так сказать более рационально подходит к этому вопросу. Рассматривает все стороны более реалистично. И поскольку, так сказать, узкая всё-таки тематика, когда она попадает в такие СМИ как “Wall Street Journal” или тот же самый “Businessweek”, это must read, это обязательно надо прочитать.» — Артём, администратор /immortalism

В связи с этой цитатой, кроме очевидной ценности прагматичного взвешенного подхода к информации о новых технологиях, хотелось бы также подчеркнуть, что разговор о хороших источниках информации сам по себе приходит к политической значимости посланий, которые из этих источников можно извлечь. Дело не только в прагматичности журналистов как таковой, но ещё и в том, что с её помощью можно говорить о том, что нечто в общественной жизни действительно может измениться благодаря технологиям: об этом свидетельствует пример «плохой» информации, которая содержит сомнительное предсказание.

Страница «Трансгуманизм», будучи по обилию фактического контента похожей на «Сообщество научного иммортализма», отличается тем, что в ней более, чем в остальных, проявляется коллективная экспертиза трансгуманистов. Если «За проект победы науки над смертью» — плацдарм для политической мобилизации с одним ярким лидером мнений, а «Сообщество научного иммортализма» — кладбище подписчиков десятилетней давности, где два прагматичных любителя выражают своё представление о значимых научных фактах, то «Трансгуманизм» вторичен по отношению к «Российскому трансгуманистическому движению» (РТД). Мы предполагаем, что политика администрации в этой группе находится под влиянием опыта работы и взаимодействия во вполне реальной организации с офисом, проектной деятельностью и текущими деловыми задачами. В этом смысле страница «Трансгуманизм» является наименее «романтической» из всех трёх. Хотя идеологом РТД является футуролог Данила Медведев, также склонный к оптимистичным оценкам темпов развития искусственного интеллекта и роботизации [25], это сочетается со скепсисом относительно активного участия России в грядущем технологическом и экономическом скачке [25]. «Отрезвлённый» реалиями экономического развития и практикой бизнеса и общественных инициатив в России взгляд на трансгуманистскую программу характерен для страницы «Трансгуманизм». Одновременно характерно для неё и вообще более внятное и эксплицитное представление о широте трансгуманистской программы:

«Основные цели и задачи трансгуманизма: бесконечное совершенствование человека, используя все возможные для этого способы, всячески поддерживать технический прогресс, как можно более отдалить, а в идеале отменить старение и смерть человека, дать ему право самому решать, когда умирать и умирать ли вообще, изучать достижения науки и техники, вовремя предотвращать опасности и нравственные проблемы, которые могут сопутствовать внедрению этих достижений, расширять свободу каждого отдельно взятого человека, используя научно-технические достижения, противостоять учениям и организациям, имеющих цели, противоположные идеям трансгуманизма — энвайронментализм (отказ от технического развития и самосовершенствования, «возвращение к природе»), религиозный фундаментализм, традиционализм, и прочие формы идеологий антипрогрессизма.» — «шапка» /transhumanist

Как мы намекали в конце предыдущего раздела, в этом понимании трансгуманизма мы и видим причину, стоящую за тематическим разнообразием страницы. Любые проекты и достижения в области технологий или даже просто науки и просвещения согласуются с трансгуманистской идеологией, которая отражается в программном посте выше. Тем более они становятся ценными при отборе материалов для публикаций. Осознавая благодаря опыту работы в РТД проблемы, с которыми приходится сталкиваться в мелочах организации технологического прогресса, ценного самого по себе, администраторы не гнушаются «приземлёнными» фактами, далёкими от широких обобщений /battle4life о торжестве вечной жизни и подготовке международного проекта по борьбе со старением. В этом отношении даже проводится демаркация между иммортализмом и трансгуманизмом, хотя первый является эндемичной областью второго, подчёркивающая «приземлённость» трансгуманизма в контексте деятельности РТД:

«Я смотрю, вы с Сергеем Шегуриным успели пообщаться... Шегурин — имморталист и немного чудак. Когда-то он ратовал за биотех, а теперь увлекся ИИ…» — Алексей, координатор социальных сетей РТД

«Есть ребята из transhuman.net. Одно время мы их воспринимали как враждебных ребят, поскольку они были вроде как трансгуманисты, но со своими взглядами, и они вообще нифига не делали, только везде на всяких форумах обсирали нас, ну, они там всякие стихи писали, ну какое-то творчество у них там было.» — Евгений, администратор /transhumanist

Данная цитата раскрывает акцент на значении практики трансгуманизма. Сомнение вызывает не контент из неавторитетных источников или идеологические шероховатости, а бездействие, болтовня. Её автор работал в РТД с начала обучения в университете в 2009 году, занимался крионированием тел клиентов компании «Криорус», являющейся коммерческим проектом РТД. Он же занимался дизайном и структурированием проекта «Схема старения», реализованного в РТД путём агрегирования различных достижений в медицине и геронтологии, был членом координационного совета РТД. Второй администратор, ответственный за большую часть публикаций, также работал на фирму «Криорус», первичный интерес к которой возник в рамках написания диссертации по философии, конструировал сосуды Дьюара для тел крионированных клиентов, впоследствии работал исполнительным директором «Криорус». Сейчас оба заняты в бизнесе по производству технических газов и администрируют основанный в рамках РТД «Магазин товаров из будущего». Эти администраторы имеют деловой опыт, связанный с трансгуманизмом, но не интересуются научным знанием как таковым или далёкими футурологическими перспективами.

«Ну, конечно, он (паблик) должен быть о трансгуманизме, о том, как, собственно, как общество должно готовиться к фундаментальным переменам в человеческой жизни. Когда появятся технологии, ну, такие, серьёзного изменения бытия, чтобы хотя бы наши подписчики были к ним готовы, понимали, как на это реагировать… Трансгуманизм — образ мысли, основанный на здравом смысле.» — Андрей, администратор /transhumanist

«Коллеги позвали сейчас, тоже трансгуманисты, сделали организацию, в которой я сейчас работаю. Компания по производству технических газов… В общем, это продукты, которые нужны для крионики. Мы создали компанию, которая всегда может поставить в «Криорус» жидкий азот и не взять за это деньги. » — Андрей, администратор /transhumanist

Страница «Трансгуманизм», с одной стороны, — лицо РТД во «ВКонтакте», где можно ознакомиться с лицами и проектами организации, с другой стороны, — информационный ресурс, призванный осведомлять о близости «мира будущего». Прагматическая ориентация, о которой мы говорили выше, отражается не только в политике контента, но и в политике подписки. Так, поскольку это страница РТД, где существует постоянная потребность в деятельных волонтёрах, подписчики рассматриваются как возможный трудовой ресурс.

«И я огромное количество людей там банил и поливал говном. Просто человек говорит «Вот, что у вас за дурацкие опросы? Я не хочу крионироваться, и так далее»… Слушайте, здесь трансгуманизм вообще-то, вы чё делаете в группе «Трансгуманизм»? Админ другой сделал замечание, что это плохо, на них плевать, ведь они если что могут помочь, но помощи никакой не было». — Евгений, администратор /transhumanist

В то время как, например, администрация «За проект победы науки над смертью» ждет от своих подписчиков политической мобилизации и максимального распространения информации и дорожит ими как ретрансляторами, на странице «Трансгуманизм» ценится способность включиться в деятельность РТД. Это и задаёт известный уровень «приземлённости» намерений администраторов и ориентацию на осведомляющую политику контента.

Также хорошей иллюстрацией идеологии страницы «Трансгуманизм» является политика, реализуемая её администраторами в «Магазине товаров из будущего». Полностью свободные в выборе корзины товаров, они ищут их с позиций возможности развития новых технологий. Ценность продажи товаров из будущего не в том, что это популярный коммерческий проект, а в том, что это позволяет инвестировать в развитие технологий «маленькими шагами»:

«Ну, идея была в том, что это товары, которые изменят в будущем мир… То есть если мы говорим про шагомер, там, весы, это всё придёт к домашней мобильной медицине, вот, то есть что дома можно будет приложить куда-нибудь палец, и тебе скажут, через сколько лет ты умрёшь, вот. И, соответственно, нужно сейчас эти технологии поддерживать, чтобы они развивались… Если мы говорим про игрушку, там, майндфлекс, это первые нейроинтерфейсы. Если это не популяризировать, то людям потом будет стрёмно чё-нибудь в себя вживлять, в мозг, чтобы, там, общаться телепатией…» — Евгений, администратор /transhumanist

Структура типов дискурса — популярность и особенности страниц

Заложив в предыдущем разделе представление о «духе» каждой из рассматриваемых страниц, мы хотели бы снова вернуться к их количественным характеристикам.

С одной стороны, мы видим серьёзную вариацию ER между страницами (таблица 6 приложения), с другой стороны, из сказанного выше о весомых стилистических различиях можно предположить, что эффекты, производимые схожими дискурсивными стратегиями, реализуемыми на разных страницах, имеют схожие эффекты на увлекательность и популярность поста. Основанием для такого сильного предположения является сочетание заметных качественных различий между замыслами страниц и столь же заметных различий между трендовыми «типами дискурса» разных страниц (таблица 3 приложения). Думая, что это сочетание не является случайным, мы допускаем анализ типичных сочетаний в группе признаков по типу дискурса на всём массиве объектов. Такое допущение целиком и полностью лежит на нашей совести в том смысле, что мы ничего не знаем о структуре совокупности подписчиков, а значит не можем утверждать однозначно, связаны особенности их участия только с особенностями страницы или также с их собственными особенностями. Но мы рассуждаем в рамках такого допущения, что нет качественной разницы между поведением подписчиков разных страниц в плане реакции на те или иные темы и типы дискурса.

В одной публикации могут сочетаться разные формы послания, и с целью прояснения распределения типичных сочетаний мы провели факторный анализ на группе индикаторов, обозначающих ту или иную форму послания, или, как мы говорим иначе, на типа дискурса. В силу рассуждений, приведённых в предыдущем абзаце, мы считаем релевантным проведение факторного анализа на всём массиве данных, без постраничного или подецильного деления. Предварительно признаки были перекодированы так, чтобы избавиться от переменных с низкой дисперсией: отчёты о работе вошли в группу «резюме, анонс», а технические вопросы — в группу «вопрос, приглашение к обсуждению».

По формальным признакам обобщение переменных не оказалось удачным. Хотя гипотеза о сферичности данных была отвергнута, мы получили крайне низкую меру адекватности выборки KMO = 0,224. Тем не менее, в рамках своих задач мы не считаем это существенным фактором. KMO является мерой «самодостаточности» переменных в совокупности, и низкие значения KMO значат, что между парами первичных компонент существуют частные корреляции с контролем по остальным первичным компонентам, сопоставимые по уровню с корреляциями, достигаемыми без контроля по этим признакам. Другими словами, низкие значения KMO — признак того, что линейные связи между парами первичных компонент не могут быть объяснены через их линейные связи с другими первичными компонентами. Мы вполне допускаем, что полученное факторное пространство будет отражением структурирования пространства признаков по каким-либо другим признакам (например, по признаку принадлежность поста к той или иной странице), не вошедшим в совокупность первичных компонент. Следовательно, поскольку факторизация в данном случае носит служебный характер, а не призвана отыскать латентные признаки с высокой объяснительной силой, нам достаточно удовлетворительных показателей общности и специфичности, чтобы её провести.

Таблица 2. Общность первичных компонент факторной модели типов дикурса.

Компонента	Специфичность	Общность
Перспектива	0,581	0,419
Вопрос, приглашение к обсуждению	0,644	0,356
Резюме, анонс	0,212	0,788
Проблематизация	0,386	0,614
Призыв	0,382	0,618

Хорошие показатели общности, приведены в таблице 2, располагают к дальнейшему анализу. Для того, чтобы получить контрастную по строкам матрицу факторных нагрузок и оставить возможность использовать факторное пространство для классификации объектов, мы применили вращение факторных осей с сохранением ортогональности (VARIMAX). Два выделенных по критерию Кайзера и вычисленных для объектов методом Андерсона-Рубина (оптимального для ортогональных факторов) фактора объясняют 55,9% совокупной вариации первичных компонент, и их матрица нагрузок отражена на таблице 3.

Таблица №3. Матрица факторных нагрузок модели типов дискурса.

Первичные компоненты	Вторичные компоненты
	"Фактор Пифии"	"Фактор Сократа"
Перспектива	0,647	-0,021
Вопрос, приглашение к обсуждению	-0,347	0,486
Резюме, анонс	0,164	-0,872
Проблематизация	0,343	0,705
Призыв	-0,785	0,044

Поскольку при формировании вторичных компонент было использовано вращение VARIMAX, они обладают приблизительно одинаковой объяснительной силой. Как мы видим, первый фактор располагает признаки от приглашения говорить действовать здесь и сейчас до односторонних спекуляций с неясным политическим выхлопом, второй — от сухих справок до вопросов с налётом политизированности. В связи с такой наблюдаемой структурой линейных связей в модели, вторичные компоненты получили отражённые в таблице метафорические названия. В связи с плохой мерой адекватности выборки требуется ещё раз подчеркнуть, что эти факторы нельзя расценивать как модель структурирования первичных компонент самих по себе. Нет никакого линейно связанного с первичными компонентами латентного признака, который был бы порождён исключительно их природой и объяснялся бы в рамках их взаимосвязей. Следовательно, условные «пифичность» или «сократичность» того или иного поста почти с необходимостью является результатом вариации связанного с первичными компонентами признака, не вошедшего в модель. Поскольку распределение любых факторов слабо сходится к стандартному нормальному, с целью удобства анализа были созданы ранговые переменные, отражавшие фактор в четырёх интервалах: менее -1, от -1 до 0, от 0 до 1 и более 1.

Как мы и предполагали, тесты Пирсона показывают, интервализированные факторы сильно связаны как с популярностью постов, так и со страницей, на которой посты публикуются. Можно говорить о том, что, вероятно, это и есть структурирующие непрояснённые связи между первичными компонентами внешние признаки, обеспечившие большие частные корреляции внутри группы первичных компонент. Совместные распределения отражены в таблицах 9–12 приложения. Жёлтым (ярким) и розовым (бледным) цветами выделены ячейки, модуль положительного или отрицательного, соответственно, стандартизованного отклонения в которых превосходит 1.96.

Судя по таблице 10 приложения, наиболее проблематизирующими являются страницы «За проект победы науки над смертью» и «Сообщество научного иммортализма». Различие состоит в том, что на первой странице число проблематизирующих и дискуссионных постов обогащается за счёт недостатка фактологии, в то время «Сообщество научного иммортализма» испытывает недостаток в умеренных, смешанных проявлениях «сократичности», не жертвуя «сухостью» фактов. С другой стороны, если обратить внимание на таблицу 12 приложения, «За проект победы науки над смертью» отличается более «деловым» подходом в сравнении с оставшимися двумя страницами: это единственная группа, преуспевающая в жанре пересечения дискуссии с призывом, отражающем обилие постов «адресной» природы и мобилизационной направленности. В жертву на этой странице приносятся проблематизирующие прогностические посты, что также подтверждает наше ранее высказанное предположение о непроблематичности «светлого будущего» для администратора этой страницы. Большие отрицательные значения «пифичности» — индикатор политического подхода, характерного для этого паблика, — редкость в остальных группах, более «обезличенных» и фактологичных. В «Сообществе научного иммортализма» есть даже смещение в сторону отвлечённой проблематизирующей футурологии, компенсируемое недостатком постов в духе страницы «За проект победы науки над смертью». Страница «Трансгуманизм» отличается обилием сухих резюме (таблица 10 приложения) и недостатком проблематизаций, что тоже согласуется с прагматичным духом и «широким кругозором» данной страницы.

Если обращать внимание на связь выявленных факторов с популярностью, обнаруживается, что значимо прямо влияют на попадание в верхний дециль по ER оба фактора. «Фактор Сократа» в своём высшем проявлении — проблематизациях с приглашением к обсуждению, а «фактор Пифии» в умеренном — чистой футурологии или комбинации её с информированием или проблематизациями. Плохо влияют на популярность комбинация призывов и дискуссионности, а также сухие факты.

Подытоживая, нужно в третий раз обратить внимание на природу анализируемых данных. Страница и дециль популярности — это с большой вероятностью структурирующие признаки, что предполагается исходя из низкого значения KMO. Таким образом, нельзя определённо рассуждать о дискурсивных источниках популярности или непопулярности, о её причинах, связанных со способами говорения на те или иные темы.

Тем не менее, мы способны на некоторое неутешительное обобщение, состоящее в том, что, несмотря на помощь в категоризации дискурсов страниц, предпринятый нами шаг не смог обеспечит внятное объяснение самой увлекательной проблемы — проблемы среднего ER в «топе» /battle4life. Количественные данные указывают скорее на факты, которые мы не можем отследить в агрегированном виде — качество «репостов» и особенности аудитории. Обоснованная качественная характеристика страницы как плацдарма политической мобилизации даже более «объяснительна» в наблюдаемой ситуации.

Трансгуманизм: личная история и критерии качества знания

Во все собранные в ходе исследования интервью вошли дискуссии о критериях качества знания, релевантного трансгуманистской проблематике и пригодного для публикации на страницах во «ВКонтакте». Лейтмотивом, проходящим через все эти разговоры, стали туманные и непроблематичные для информантов концепты «здравого смысла», «рациональности», «научности». В то время как с аксиоматической точки зрения это средства достижения специфических целей, нарративный контекст, в который они вписаны, окрашивает их в мировоззренческие тона.

«Я постоянно чё-то искал когда-то, и у меня появился друг, очень классный, и рационалист до мозга костей, очень активный, рациональный, и он на меня очень сильно повлиял… Собственно, он и нашёл ссылку на сайт transhumanismrussia, и мы с ним начали всё это активно читать, обсуждать…» «Рациональность, если грубо говорить, это опора на факты, а не домыслы о фактах…» — Михаил, администратор /immortalism

«Поиски», в которых находились информанты, — это поиски осмысления жизненного опыта в целом, и индивидуальное понимание науки, логики и рациональности происходит именно в таком ключе.

Через некоторое время, ну, я много с чем знакомился, в принципе, я был знаком и с церковными учениями… Но я, видимо, с самого начала был склонен к каким-то логическим рассуждениям, проверкам, те ответы, которые давались, меня не устраивали… В принципе, был период, когда я увлекался такой штукой… За этот период, мне, наверное, стыдно немножко, но есть у всех молодость, у всех какие-то ошибки… Был период, когда я увлекался и эзотерическим каким-то движением, вроде Дао… Опять же, логика, логические вопросы себе, логические ответы, понимание, что ответ не лежит в этой области… Появился интернет, и я, наверное, просто стал искать что-то в интернете, и стал что-то находить, стал что-то читать, и вот как-то подошёл в итоге… — Алексей, администратор /immortalism

В случае с приведёнными цитатами ключевыми словами являются «логика» и «рациональность». В рамках нарратива они предстают как сокровище, обретаемое в процессе «поиска» — ещё одна существенная концепция. Важно иметь в виду, что, хотя большинство опрошенных о зарождении своего интереса к трансгуманизму говорит как о результате «поиска», никто не говорит о том, что именно они искали. Поиск, как и рациональность с логикой и научностью, имеет для опрошенных огромный смысловой объём. Это не последовательное любопытство, не выбор хобби и не знакомство по интересам, а поиск, сравнимый по масштабам с целой жизнью, поиск себя, и результат поиска соразмерен. «Рациональное мировоззрение», «научное мировоззрение» — способы структурировать жизнь и уяснить основания собственных действий на основании авторитета разума как такового или науки как «сообщества разума».

Разумеется, выбор в рамках такого титанического поиска не является случайным, однако мы полагаем, что к науке и рациональности он имеет мало отношения. Наукой большинство опрошенных никогда не занималось, а рациональность вольно трактуется как источник этических высказываний: «что быть здоровым лучше, чем быть больным, что жить долго лучше, чем умереть сейчас, что быть умным лучше, чем быть глупым, ну, вот об этом всём.» — Андрей, администратор /transhumanist о рациональности и здравом смысле.

«Неслучайность» выбора, впрочем, всё же есть чем проиллюстрировать.

«Я не помню, сколько мне лет было, я посмотрел этот… «Парк Юрского периода», и, соответственно, не помню, сколько мне было, пять лет, семь лет, хотел стать палеонтологом. Покупал в хозяйственном магазине гипс, ходил на Волгу, собирал ракушки, делал искусственные ископаемые, потом ещё в детстве, прочитав роман Александра Дюма «Джузеппе Бальзамо», начал варить эликсир жизни.» — Артём, администратор /immortalism

«— Кроме вашего контакта с другом, который интересовался этой темой, какие источники на вас повлияли? Литературные, медийные…

— А угадайте. Ну, это просто очевидная вещь, что первое в голову приходит. Братья Вачовски со своей «Матрицей». Ну, и дальше в таком ключе. Я фантастику в принципе очень любил всегда, ну, и много… Уже не помню, кого читал тогда, но каждый второй фантаст писал про чипы в мозге, про кибер-руки, и так далее, про киборгов. «Терминатор», опять же. Мне очень нравился всегда. Я не считал его плохим героем, я всегда хотел быть таким же.» — Михаил, администратор /immortalism

Следы науки в ярких детских и юношеских впечатлениях — важное основание для того, чтобы остановить свой «большой поиск» на ней как на мировоззренческом обрамлении. С другой стороны существует и более травматичный путь приобщения к «научности» как жизненному ориентиру, но в сущности он не меняет идеологической природы того, что информанты могут называть «научным подходом» или «рациональностью»:

Сегодня я остро завидую людям, которые воспринимали смерть как врага с самого начала жизни. Они сразу занимались тем, что важно, не потратили, как я, кучу времени на ненужную музыку, на лингвистику, на выращивание цветов и воспитание котов. Мне этого времени теперь жаль. Утешает только то, что благодаря маминой смерти и существованию РТД я теперь тоже занимаюсь тем, что важно. — Елена, координатор РТД.

Именно в разрезе заданной нами проблематизации источника интереса к научному знанию и следует рассматривать то, какие информационные ресурсы кажутся лидерам мнений годными и релевантными трансгуманистской программе, а какие — негодными и иррелевантными. Имея в виду то, что «хорошие» источники — это те, которые отвечают стандартам «научности» и «рациональности», мы можем проинтерпретировать качество источников в контексте новых предположений о понимании ключевых концептов. Хорошая книга или статья должна не столько соответствовать логическим законам и отвечать методическим требованиям, сколько должна представлять легитимирующий нарратив прогресса и процветания. Поэтому, например, так популярны среди трансгуманистов футурологи, в том числе оптимистичный Рэй Курцвейл. Безоценочность в научном знании котируется лишь в той мере, в какой обеспечивает его качество, но там, где результаты хорошего исследования («ученые открыли способ замедления старения») могут оказаться аргументом в пользу принятия каких-либо политических решений («государство должно инвестировать в производство геропротекторов»), качество становится легитиматором оценочности («учёные сделали открытие следуя строгому методу, отчего оно неоспоримо, а значит нам нужно идти к прогрессу на основании этого открытия»). Слова «научный подход» в трансгуманистском дискурсе охватывают все приведённые режимы высказывания, а не только, собственно, процедуру проверки и получения знания.

По всей видимости, подписчики рассматриваемых публичных страниц разделяют романтические чувства по отношению к естествознанию и технологиям с лидерами мнений, однако остаются более «наивными». Деконтекстуализированная новость науки, опубликованная на странице «Трансгуманизм», в принципе, тоже является частью трансгуманистской идеологии. Согласно манифесту, который опубликован в «шапке» группы, всякое свободное исследование и прирост знания благи сами по себе, значит наполнение группы даже самыми скучными фактами всё равно находится в русле этого этического утверждения. Подписчики не обдумывают это настолько глубоко, и «голосуют» за открытые политические приложения научного знания: проблематизацию невежества, футурологию или переходы от «наука доказала» к «государство обязано».

Заключение

В теоретической части работы, где мы доказывали необходимость применения сильной программы в социологии научного знания к анализу его пограничных состояний, в частности к трансгуманизму как к популярной научной программе, мы не указывали, что при интерпретации данных будем называть трансгуманизм как угодно, но не научной программой. Актуален ли Блур в качестве теоретической рамки для рассмотренного нами кейса? Мы не изучали деталей содержания научного знания, носителями которого предположительно являются подписчики публичных страниц. Мы не проводили анализ документов из библиотеки РТД и ссылок в них. Пожалуй, он, тем не менее, актуален. Если очистить программу от скепсиса по поводу научного знания, главное, что останется от неё, — поиск социально укоренённого интереса, под который оно подстраивается. Для исследований науки здесь действительно важно отследить детали содержания учения. Ещё раз вспомнив пример Блура о Диофанте и Ганкеле8, мы увидим, что под интерес Ганкеля — алгебру — было подстроено античное научное знание, и таким образом произошло искажение содержания последнего в угоду интересу Ганкеля. Тонкость в том, что интерес Ганкеля, математика, также был научным, но он мог быть любым другим. В случае с трансгуманистами самый популярный интерес — политический, и научное знание, как мы показываем в нашей эмпирической части, в трансгуманистском сообществе политизируется. Чем более народным становится знание, тем более иллюстративной является его научная часть. Обри ди Грей не пишет о заговоре американских консерваторов, а комментаторы в /battle4life используют его книги для того, чтобы аргументировать наличие этого заговора: ведь «наука» уже давно показала, что через двадцать лет можно при известных усилиях достичь ожидаемой продолжительности жизни в сотни лет. Чем ближе мы к поверхности воронки носителей знания по этой теме, тем более мифотворческими являются его приложения. Рассматривая институциональный контекст производства знания, мы имеем в виду проблемы современных производству институтов. Для Ганкеля это алгебраические проблемы и закономерности. Для современного иммортализма это презентационная функция знания и властные притязания науки. Теперь на изучаемых страницах написано, что Обри ди Грей — это икона и борец. Это мы и ставим под сомнение, как Блур ставит под сомнение то, что Диофант — это отец алгебры.

Согласно Стиву Фуллеру, науки, достигшие состояния нормальной, привлекают внимание государства в качестве претендентов на создание междисциплинарного проекта в политических целях, примером какого является «война с раком» [9, P. 111]. Трансгуманизм — тот самый междисциплинарный проект, с отличием в том, что он существует в России без государственного заказа, и это имеет непосредственное отношение к теоретической дискуссии. Научное знание неразрывно связано с перспективами реализации власти в «разочарованных» современных обществах. Фундаментальная наука, которая всегда зависит от государственной поддержки, попала в ситуацию, в которой власть не только «вскармливает» её, но и находит в ней питательную среду. «Народный» интерес в отношении интеграции нормальных научных отраслей возникает в результате «питательности» науки как инструмента решения проблем, в результате действия её легитимирующего потенциала. Этого нельзя утверждать применительно ко всем отраслям народной науки, популярной науки и паранауки. Не всякое научное или наукообразное учение, распространившееся в дисперсных разобщённых сообшествах знания, служит инструментом политической мобилизации. В более общей форме наш тезис о трансгуманизме состоит в том, что на основании проверенных отраслей знания в области «народной» науки синтезируется новое знание из-за его властного потенциала, особенно актуального в современности в качестве «надёжного легитиматора». Этот тезис на основании эмпирических данных временно можно принять без оговорок. Хотя его и можно принять в таком виде, его проблема в том, что он выглядит иррелевантным. Действительно, наша задумка анализа политики распространения и отбора контента, имеющего отношение к трансгуманизму, на публичных страницах во «ВКонтакте» должна приводить к результату другого образа. Однако мы узнаём о политике отбора контента, что она основывается на идеях «научности» и «рациональности». Одновременно с этим мы полагаем, что знание распространяется с целью, определяющейся между вербовкой и просвещением. Мы видим, что трансгуманист, ориентирующийся на веру в лучшее будущее и надежду на политическое участие потенциальных единомышленников (подписчики именно так и позиционируются), считает достаточным усилием проконтролировать «научность» и «рациональность» контента. «Научность» знания, таким образом, вполне самоценна. По мнению увлечённых носителей тематического регистра и идеологов трансгуманизма её достаточно и для обеспечения релевантности материалов, и для того, чтобы она была идеологическим драйвером.

По существу проведённого исследования можно сказать, что основные факторы популярности постов в трансгуманистских онлайн-сообществах — вовсе не вариация содержания научного знания, которое вместе с постами поставляется потребителю, но тип послания, которое администрация ресурса закладывает в посте. Кое-какие сочетания жанров смотрятся особенно выигрышно, и это проблематизации на общественно-политические темы, сопровождаемые приглашениями к дискуссии, или футурологическими прогнозами. Другими словами, это те самые жанры, которые вполне могут обойтись без научного знания, но которые не могут обойтись без этической системы. Может удивить также то, что тематические вариации имеют мало влияния на популярность публикаций, однако совсем не удивительно отсутствие среди популярных тех постов, где резюмируются результаты научных исследований и не украшаются «изюмом» в виде футурологии или сетований на недостаток государственной поддержки. Тяжёлые для переваривания, они не обладают большим потенциалом для воздействия на аудиторию.

В свете этого нам следует говорить скорее не о сообществе знания, но о сообществе осведомлённости. Хотя это можно было постулировать и на теоретическом уровне, так как посредник в виде социальной сети располагает скорее к осведомлённости, чем к знанию, наши эмпирические находки относительно популярности и непопулярности разных жанров постинга, кажутся более фундированным основанием. Возможность держать себя в курсе — значительный мотив подписчика. Научное знание притягивает его, но оно имеет символическую притягательность — так же, как лидеры мнений стали опытными трансгуманистами, начав с «Матрицы», «Терминатора» и «Парка Юрского периода». С другой стороны, трансгуманизм — это не просто идеология прогресса. Её жизнеспособность сильно зависит от способности сочувствующих показать себя компетентным в сфере науки и технологий. Идеология прогресса без «игрушек», любимой из которых является естествознание, слишком пресна.

Интенции, вкладываемые в распространяемое научное знание лидерами мнений, являются в большинстве политическими: кому-то нужны волонтёры, кому-то подписанты, кому-то единомышленники, кому-то хочется подготовить людей к переменам. В этом смысле научное знание — случайная точка. К ней привязываются, с одной стороны, активные администраторы, которые эксплуатируют её ресурс привлечения внимания к нужным проблемам, с другой стороны, — потребители медиа, представители «сообщества осведомлённости», которые таким образом «держат себя в курсе». Однако научное знание обладает также и властным потенциалом. Именно с его использованием поддерживается линия аргументации бездействия правительств и застоя культурных образцов: наука уже придумала некоторые полезные вещи, нужные гражданам и государствам, но государства не делают ничего, а граждане и вовсе ничего не хотят.

Таким образом, научное знание в рассматриваемых сообществах передаётся в качестве симбионта общественно-политических наблюдений или призывов. Для рассматриваемого случая симбиоз является облигатным, поскольку и научное знание не считывается без того, что привлекало бы внимание и разбавляло его сухость, и проблематизации с дискуссиями не способны поддерживать существовавший масштаб медиапотребления, поскольку научное знание работает в качестве приманки. И отправители, и получатели научного знания ранжируют его не по области знания, а по «продвинутости». Трансгуманист оценивает науку с точки зрения её «прогрессоёмкости», и в этом и состоит проявление неразъединимого сосуществования научного знания и политических дискурсивных приёмов.

Между тем, нельзя совсем забывать о содержании трансгуманистской идеологии. Её подход к разговору о будущем человека располагает трансгуманистский кейс стать хорошим примером психоаналитического объяснения научных увлечений. Драйвером стремления к постчеловеку, к улучшению биологически несовершенного человека является постепенное продвижение к гомеостазу. Трансгуманист желает избежать смерти, поскольку интерпретирует её как непредсказуемое зло, в то время как постчеловек, субстратом которого является развитый искусственный интеллект, обладает большими способностями контроля. Конечно, наш случай не терапевтический: сложно утверждать, что увлечение технологиями — это симптом. Хотя интерес лидеров мнений может объясняться как следствие личных особенностей, массовое потребление этого знания — чисто социальный феномен, крепко связанный с проблематикой распространения новых средств коммуникации. «Политпросвет» с одной стороны выливается в процесс потребления с другой, и сомнителен тот факт, что научные содержания являются значимой потребительской характеристикой.

Список использованной литературы

1. Bauman Z. Community: Seeking Safety in an Insecure World. Cambridge: Polity Press, 2001.
2. Bloor D. Institutions and Rule-Scepticism: A Reply to Martin Kusch. // Social Studies of Science. 2004. No. 34/4. Pp. 593–601.
3. Bloor D. Knowledge and Social Imagery. / 2nd edition. The University of Chicago Press, 1991.
4. Bloor D. Left and Right Wittgensteinians. // Science as Practice and Culture. / edited by A. Pickering. The University of Chicago Press, 1992. Pp. 266–282.
5. Clark G. L., Thrift N. The Return of Bureaucracy: Managing Dispersed Knowledge in Global Finance. // The Sociology of Financial Markets. / ed. by K. Knorr Cetina, A. Preda. Oxford University Press, 2005. Pp. 229–249.
6. Condit C. M., Lynch J., Winderman E. Recent Rhetorical Studies in Public Understanding of Science: Multiple Purposes and Strengths. // Public Understanding of Science. 2012. Vol. 21(4). Pp. 386–400.
7. Doering-Manteuffel S. Survival of Occult Practices and Ideas in Modern Common Sense. // Public Understanding of Science. 2012. No. 21. Pp. 386–400. 2011. Vol. 20(3). Pp. 292–302.
8. Epstein S. Impure Science: AIDS, Activism, and the Politics of Knowledge. University of California Press, 1996.
9. Fuller S. Human 2.0: What It Means to be Human Present, Past and Future. Palgrave Macmillan, 2011.
10. Fuller S., Lipinska V. The Proactionary Imperative: A Foundation for Transhumanism. Palgrave Macmillan, 2014.
11. Giddens A. Modernity and Self-Identity. Cambridge: Polity Press, 1991.
12. Gisler P., Guggenheim M., Maranta A., Pohl C. The Reality of Experts and the Imagined Lay Person. // Acta Sociologica. 2003. Vol. 46(2). Pp. 150–165.
13. Gross N., Frickel S.A General Theory of Scientific/Intellectual Movements // American Sociological Review, 2005. Vol. 70. P. 204–232.
14. Kusch M. Rule-Scepticism and the Sociology of Scientific Knowledge: The Bloor–Lynch Debate Revisited. // Social Studies of Science. 2004. No. 4. Pp. 571–591.
15. Martin X., Moleski S. J. Polanyi vs. Kuhn: Worldviews Apart. [Online] // Tradition & Discovery: The Polanyi Society Periodical. No. 33:2. Pp. 8–24.
16. Wynne B. Retrieving a human agenda for science. // RSA Journal. 2000. No. 5493. Pp. 4–6.
17. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995.
18. Блур Д. Сильная программа в социологии знания. // Логос. 2002. № 5–6. С. 1–24.
19. Витгенштейн Л. Философские исследования. [Электронный ресурс] Режим доступа: <http://philosophy.ru/library/witt/phil.html>.
20. Дьяков А. В. Мишель Фуко и его время. СПб.: Алетейя, 2010. (Gallicinium).
21. Кун Т. Структура научных революций. // Структура научных революций. / сост. В. Ю. Кузнецов., пер. с англ. И. З. Налетова. М.: АСТ, 2001. С. 9–268.
22. Лиотар Ж.–Ф. Состояние постмодерна. / пер. с фр. Н. А. Шматко. СПб.: Алетейя, 1998.
23. Маклюэн Г. М. Понимание медиа: внешние расширения человека. / пер. с англ. В. Николаева. М.: Жуковский, 2003. (Приложение к серии «Публикации центра фундаментальной социологии»).
24. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994.
25. Медведев Д. Развитие общества через сверхтехнологии к 2026 году. [Электронный ресурс] // Сайт Российского трансгуманистического движения. 2006. Режим доступа: <http://transhumanism-russia.ru/content/view/287/126/>.
26. Мертон Р. К. Социальная теория и социальная структура. / под ред. З. В. Кагановой. М.: АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2006.
27. Парсонс Т. Система современных обществ. / пер. с англ. Л. А. Седова и А. Д. Ковалёва. М.: Аспект пресс, 1998.
28. Полани М. Личностное знание: на пути к посткритической философии. / под ред. В. А. Лекторского, В. И. Аршинова. М.: Прогресс, 1985.
29. Столярова О. О возможности критики научно-технического знания. // Социология власти. 2012. № 6–7. С. 27–37.
30. Уинч П. Идея социальной науки и её отношение к философии. / пер. с англ. М. Горбачева, Т. Дмитриева. М.: Русское феноменологическое общество, 1996.
31. Урри Дж. Мобильности. // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2012. № 5. С. 197–252.
32. Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, вступления и интервью. / пер с фр С. Ч. Офертаса. М.: Праксис, 2002. («Новая наука политики»)
33. Фурсов К. С. Теория интеллектуальных движений: истоки, объяснительные возможности и перспективы применения. Автореф. дис. … канд. социол. наук. М., 2011.
34. Хайек, Ф. А. Дорога к рабству. М.: Новое издательство, 2005. (Библиотека фонда «Либеральная миссия»).
35. Шюц А. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. («Книга света»)
36. Юревич А. В. Наука и паранаука: столкновение на «территории» психологии. // Психологический журнал. 2005. №1. С. 79–87.

Приложения

Гайд интервью

Здравствуйте,

Сегодня я хочу поговорить с вами о науке. Я провожу академическое исследование, посвящённое распространению научного знания.

Однако прежде, чем мы перейдём к основной части интервью, расскажите немного о себе и в частности о вашей биографии.

Чем вы занимаетесь, чем увлекаетесь? У вас есть хобби, круг любительских интересов?

Расскажите, пожалуйста, как в вас зародился интерес к исследованиям в области иммортализма, геронтологии, трансгуманизма? Какие источники повлияли на вас? Вы искали специализированную научную литературу по этой теме чисто из соображений интереса? Какие медийные или популярные источники информации по этой теме вас привлекают? К каким вам приходилось обращаться? С какими намерениями вы обращались к данным информационным ресурсам, периодике, источникам? Какой информационный ресурс — от книг и статей до лекций и манифестов — вы бы назвали в этой тематической сфере самым знаковым, интересным, важным для себя? Как вы выбираете, что читать в этой области сейчас?

Есть ли источники, которые вы считаете сомнительными, недостойными, плохими? Почему?

Как бы вы охарактеризовали соотношение вашей профессиональной деятельности и интересов в научной сфере?

Существует ли у вас круг людей (за пределами ваших коллег), с которыми вы постоянно или время от времени общаетесь на специальные научные темы? Как вы выбираете, с кем общаться по проблематике этой области сейчас? Как бы вы охарактеризовали их профессиональный уровень в этой сфере? Можно ли сказать, что существует сообщество систематически контактирующих друг с другом любителей?

Я знаю, что вы администрируете паблик, посвящённый теме нашего интервью. По какому принципу вы отбираете контент для него?

Кого бы вы ещё могли посоветовать для интервью? Меня интересуют люди любых пола, возраста, образования, профессии и достатка, которых объединяет увлечение — в том числе любительское — исследованиями в области иммортализма, трансгуманизма, политики увеличения продолжительности жизни.

Пример интервью

Да, Андрей, добрый день, видимо. Так, в общем, чего я по поводу… Нужно общее слово сказать по поводу интервью. В общем, я занимаюсь исследованием популярной науки. Трансгуманизм, иммортализм — это один из моих кейсов сейчас, которые я разрабатываю в рамках магистерской диссертации. Вот, рекрутировал вас через «ВКонтакте» по признаку вашего администрирования паблика. Соответственно, я там уже сколько-то человек опросил. Вчера, например, опрашивал, а, нет, позавчера Евгения Зимина. В общем, я вас сегодня поспрашиваю о том, о сём, в частности о контенте, да, который вы там просматриваете и постите, но это… Для начала я хотел бы попросить вас рассказать пару слов о своей биографии и о том как вы увлеклись, собственно, трансгуманизмом.

— Ну, биография у меня своеобразная. Учился в гуманитарном университете, окончил его по специальности… Социальная работа, грубо говоря.

— РГГУ?

— Нет, МосГУ. Потом поступил в аспирантуру по кафедре социальной и политической философии и писал кандидатскую диссертацию по социальной философии. Темой я выбрал «Перспективы влияния высоких технологий на сферу человеческой жизнедеятельности». То есть я хотел описать в своей диссертации то, как высокие технологии повлияют на человеческое общество. Я хотел написать хорошую диссертацию, поэтому решил углубиться в, непосредственно, вопрос. Одно время я увлекался нанотехнологиями, то есть состоял в таком движении популяризаторов нанотехнологий, где-то 2002, 2003 год. Ещё когда в школе учился. Есть такой, сайт, да и сейчас он есть, — nanonews.net. Я был знаком с их основателем сайта, и, когда писал диссертацию, решил, что, вот, хочу, поработать непосредственно с ними. Он к тому времени сделал компанию «Молодёжный научно-технический центр», МНТЦ, можете в интернете посмотреть, да и я могу ссылку дать. Ну, их там много, на самом деле. Вот вместе мы с ним работали в этой компании, изобретали всякое оборудование интересное. Дело было в том, чтобы как-то развить себя, развить свою личность в направлении понимания технологий вообще и создания сложных машин, то есть подготовить себя к созданию сложных машин и решению нестандартных задач. Это была как бы такая задача МНТЦ. И способ заработка, скажем так.

— Ага.

— Такой у меня был знакомый, когда мы писали диссертацию. А кстати вот в МНТЦ я работал для того, чтобы написать хорошую диссертацию.

— А чем вы там непосредственно занимались?

— Ну, непосредственно созданием устройств. Мы были создателями станка с чиповой программой управления, настольного станка с чиповой программой управления, который позволял сделать из себя такой ЧПУ. Знаешь, что такой ЧПУ?

— Нет.

— Ну, это такой станок, который делает запрос компьютерной программе, что ему скажете, грубо говоря. Несложный робот. Может, там, фрезеровать детали, шлифовать что-то, рисовать. Такая вот штука. Через какой-то время к нам поступил заказ от компании «Криорус» сделать, собственно, Дьюар, которого нет на этом континенте. Ну, то есть, разработать его и вместе с… С достоинствами, чертежами американцев довести до ума в соответствии с российскими реалиями.

— Ага.

— Так я и стал работать в компании «Криорус».

— То есть это был заказ, поступивший в МНТЦ, но потом вы стали работать непосредственно у них, в «Криорусе»?

— Да, после того, как я сделал сосуд Дьюара, я позвонил именно туда.

— Что?

— Сосуд Дьюара. Вы знаете, что такое сосуд Дьюара?

— Да, знаю. А из МНТУ ушли?

— Ну, да, когда показалось, что крионика мне ближе.

— Понятно.

— Потом я закончил писать диссертацию, то есть бросил писать диссертацию, потому что столкнулся с тем, что в принципе это на фиг никому не надо, то, что я пишу, и всё равно этот бред читать никто не будет. Это чиста формальность, которая в принципе никому на фиг не нужна, поэтому я не стал на это тратить больше время, хотя почти написал, практически закончил. И стал работать в компании «Криорус» и замораживать людей.

— Понятно. А когда вы собирались, начинали писать эту диссертацию, вы думали работать в академической сфере, или вы просто хотели написать эту диссертацию?

— Я просто хотел осмыслить для себя в первую очередь, вот, что это такое. И в принципе сделать хорошую работу, что-то осмысленное сделать, что кому-нибудь было бы когда-нибудь нужно.

— Проясните, пожалуйста, временные рамки. Когда вы поступили в аспирантуру?

— Я уже не помню, то есть, лет шесть прошло, может пять….

— То есть девятый год где-то?

— Где-то так.

— А в принципе вы говорили, что, когда учились в школе, интересовались популяризацией нанотехнологий, а что… Какие-то ещё… Как появился интерес к этой научной сфере у вас?

— Да очень просто. Мне попалась игра одна компьтерная, где были нанотехнологии. Потом я прочитал книжку Эрик Дрекслера, «Машина созидания», потто залез на, ну… Начал в интернете искать всякие ресурсы по этой теме, так.

— И как вы связываете это своё увлечение, вот, собственно, нанотехнологиями, чтением этой «Машины созидания», к примеру, со своими дальнейшими интересами. То есть этот интерес к нанотехнологиями вы так и пронесли с собой на протяжении всего времени или он как-то только к аспирантуре прорезался снова?

— Пронёс, конечно же, то есть я вместе с командой science.nanonews.net делал FAQ этого сайта, можно даже погуглить, где-то ещё висит. Он очень старый, то есть, собственно, первый сайт про нанотехнологии в России. Когда мы создавали этот сайт ещё никто ничего не знал, то есть вообще в принцпие никто ничего не знал, были только материалы на английском языке, был сайт, может быть какие-то игрушки, тексты на английском языке, и всё. То есть, собственно, в сознании обывателя это было что-то вообще невообразимое, непонятное черт-те-что. Потом мой товарищ, с которым я работал, впоследствии написал книжку «Нанотехнологии для всех», какое-то время, и она попала в… РТД популяризировало, старалось форсить, нанотехнологии в России начали развиваться. Через какое-то время эта книжка окольными путями попала к членам правительства, в правительстве начали об этом говорить, и, собственно, о нанотехнологиях начали говорить. И кончилось тем, что всё это превратилось в большую профанацию, то есть не надо говорить, что нанотахенологии… Что это слово значит в России.

— А в чём вы видите профанации, например?

— Ну, в том, что туда начали… Те, кто это продвигал в России, отодвинули в сторону, начали просто пилить бабло. Под клеевую вывеску.

— А если отвлечься от нанотехнологий, потому что это всё-таки такая эндемичная сфера, как… У вас не было интереса именно к трансгуманизму как таковому, к иммортализму? Или вы пришли к знакомству с этими концепциями, когда уже начали работать в «Криорусе»?

— Конечно, у меня этот интерес возник, когда я прочитал книжку Дрекслера о том, что нанотехнологии смогут менять мироздание и мироустройство. Естественно, я понял, что можно будет и оживлять криопациентов, также просто всё остальное. То есть никаких фундаментальных причин, почему это делать невозможно, нет.

— Ну, то есть, я так понимаю, что книжку-то вы давно прочитали совсем, не когда изготовили первый Дьюар.

— Да, конечно.

— Но до контаков… То есть, я так понимаю, что «Криорус» связан с РТД непосредственно…. Что-то читали в этой сфере отдельно, независимо? Что-то по иммортализму, например.

— Да нет, в принципе. Всё, что написано, мне показалось повторением уже известных вещей, которые были уже понятны. Ну вот, разве что, Генриха Альтшуллера я прочитал, ну вот не совсем связан с трансгуманизмом. Скорее связан с мышление, с таким подходом… Как изобретать некоторые вещи. Знаете Генрих Альтшуллера?

— Альтшуллера? Повторите фамилию.

— Генрих Альтшуллер. Он придумал теорию решений изобретательских задач.

— Да… Это же советский автор?

— Да, советский.

— Да, тогда знаю.

— Ну, тогда вы знаете, что, собственно, читать его очень полезно, чтобы понять, какие сложности встречает творческая личность.

— Ага. И вы были знакомы с, ну, его теорией, и вы как-то… Она вам помогла в работе в МНТЦ?

— Ну, конечно. Когда придумываешь что-то новое, придумываешь с нуля, это, конечно, помогает.

— Понятно. Но в принципе я так понимаю же, что у вас какая-то…. Поскольку не техническое было образование, как вы, там, ориентировались, как бы? Было ли вам комфортно на первых порах, когда вы начали работать в МНТЦ?

— Да мне всегда было интересно. Технологии, физика, химия. Просто так сложилось, что я попал в гуманитарный.

— А как так случилось?

— Просто рядом с домом был институт, и я поступил. Ну, была отсрочка от армии, конечно же.

— Да, ну, просто имеется в виду… Вы не хотели никогда именно наукой заниматься?

— Что значит заниматься наукой?

— Ну, это значит работать в научном институте, разрабатывать какую-то проблему. То есть работать в сфере науки, а не интересоваться ею.

— Какое-то время хотелось, но когда я немножко разобрался, чем там люди занимаются, я решил, что это затратно.

— А если вернуться к тем годам, когда вы выбирали, когда поступил в университет?

— Не, ну я пытался поступить в Институт имени Баумана, но меня не взяли.

— Понятно. Хорошо, а то есть у вас какие именно в сфере науки… Как бы вы могли очертить свой круг интересов?

— В сфере науки круг интересов…

— Ну, вы же говорите, что вы увлекаетесь какими-то естественнонаучными проблемами, в общем-то, к тому же вы более-менее компетентный человек, вы тот же, банально, паблик ведёте. У вас есть круг любительски интересов, имеется в виду?

— Круг довольно большой, мне сложно сказать чётко.

— А сейчас вы работаете в «Криорусе»?

— Сейчас я как волонтёр в «Криорусе». То есть если будет криопациент, то есть нужно будет кого-то крионировать, я конечно же буду участвовать в этом. Ну, если там что-то сломается, тоже приеду починить.

— Понятно. А как менялся ваш формат взаимодействия с ним? Вот, когда вы ушли из МНТЦ и начали там работать. Вы там, я так понимаю, более на постоянной основе работали?

— Да, я был постоянным сотрудником.

— А потом? Почему вы перестали таковым быть? И что случилось?

— Ну, прошло как бы три года, и я посчитал, что всё, что я мог сделать в «Криорусе», я уже сделал. Решил немножко… Ну, собственно, я заметил, что перестало развиваться так, как мне интересно, и решил сменить сферу деятельности. Ну, меня коллеги позвали ещё, тоже трансгуманисты, в организацию, где я сейчас работаю.

— И где вы сейчас работаете?

— Компания по производству технических газов.

— Технических газов?

— Ну да.

— А что именно за этим кроется?

— Ну, ещё есть магазин «Товары из будущего»….

— Ага, ну а «технические газы» — что это?

— Ну, что вы, наберите «технические газы» в интернете. Это жидкий азот, сухой лёд… Собственно, это продукты, которые нужны для крионики. Мы создали компанию, которая может в любой момент в «Криорус» предоставить жидкий азот и не взять за это деньги.

— А те три года, которые вы в «Криорусе» работали, это, как сказать… Вы сказали, что в каком-то смысле получили всё, что хотели. А чего вы хотели получить?

— Ну, знания, компетенцию, пониманию.

— Компетенцию в…

— В крионике.

— То есть сейчас… Я просто знаю, что… Ну, ладно. Вы волонтёром сейчас там трудитесь, и при этом у вас бизнес свой?

— Да.

— Тогда вернусь к сфере интеллектуальной жизни, условно говоря. Вы, конечно, говорили, там, о некоторых книгах, но если я задам вопрос прямо, в вашем интересе именно к трансгуманизму, какие источники, может быть книги, или люди, особенно повлияли на вас?

— Книги, люди… Скажем так, произведения человеческой мысли — это вот Эрик Дрекслер, это Генрих Альтшуллер, ну, и компьютерные игры. Там, “Deus Ex”, «Враждебные воды», помню, такая игра была очень хорошая.

— Угу. А в каком смысле компьютерные игры?

— В прямом. Это тоже считается частью человеческой мысли. Там есть какие-то идеи, мысли, концепции будущего.

— Понятно, понятно. А есть ли… В свою очередь, вы каким-то образом в трансгуманистской сфере какую-то информацию читаете, пытаетесь держать себя в курсе?

— Ну, попадается, да. Если что-то… Специально не ищу, но попадается — читаю.

— Из каких источников вам попадается, то есть как происходят эти случаности?

— Через френдленту как правило, моих друзей, да и много знакомых. Если что-то интересное появляется, читаю. Если знать достаточно умных людей, можно самому не искать, они сами всё расскажут.

— Ну да, понятно. И кто входит в ваш круг умных людей?

— Да у меня в друзьях можно посмотреть.

— Ну, мне не нужны фамилии, имеется в виду, что это за люди. То есть авторитеты…

— Трансгуманисты какие-то.

— Понятно. То есть в принципе вы общаетесь с трансгуманистской тусовкой?

— Ну конечно. Я в РТД-то уже давненько.

— Ну да, понятно. А как вы сейчас взаимодействуете с РТД кроме волонтёрства, возможного в «Криорусе»?

— Да в принципе вот, паблик веду, паблики веду, точнее.

— А кроме вот этого информационного фронта. Бываете там, например, во плоти, или нет?

— Ну, с какой периодичностью вы имеет в виду?

— Ну вообще, кроме пабликов, что-то есть в зоне вашей ответственности? Вот магазин товаров из будущего, я так понимаю, каким-то образом афилиирован.

— Ну да.

— Что-нибудь ещё?

— Да нет.

— Понятно. А тогда вот, видимо, к самым, к самым вопросам о паблике я хотел подвести. Как вы отбираете контент для этого паблика?

— Ну, с контентом, вот, для паблика, это сложная вообще вещь, можно легко поддаться искушению и начать постить картиночки, которые, конечно же, все начнуть лайкать и репостить к себе, но умного этом мало. Развлечение будет, и к трансгуманизму отношение будет весьма условное. Поэтому стараюсь что-то специально искать, вот порой вдохновения бывает, я могу что-то найти, о том, что мне пришло в голову, что мне хотелось бы донести до людей. Например вот про киборгизацию, какие-то очевидные вещи. Просто я часто читаю комменты, которые пишут в группе. Там видно, что у людей компетенция довольно низкая. То есть настолько низкая, что у меня в школе была выше.

— Ага. Вот поэтому я… Вижу комментарии и понимаю, что нужно показать людям, чтобы они это увидели и повысили свою компетенцию.

— Ну, например? Какой пример низкой компетенции у вас есть в голове? О чём вы говорите абстрактно?

— Так, ну, что тут…. Какой бы коммент посмотреть… Ну, например, про…. Про крионику тоже часто бывает, всякий бред про крионику пишут, про него могу что-то запостить. То есть если я знаю ответ, я могу его дать и людей просветить.

— Я просто хочу понять, какие категории суждений относятся к полному бреду.

— Так, категории… Ну, давненько уже не попадалось. Так, ну, например, например, например…. Вот, например, комментарий к Даниле Медведеву: Ты крутой трансгуманист, ты почти постчеловек, и тебе сворачивает шею деревенский овцевод. Это комментарий к Даниле, к его [потерянный текст]… Вот на это мне хочется скинуть видео, где Данила Медведе спасает рабов от рабовладельцев в магазине «Продукты», улица Новосибирская, дом, кажется, двенадцать в 2012 году, где он вместе с трансгуманистами вламывается в магазин «Продукты», где, по нашим данным, содержались рабы, удерживались насильно, где их били, пытали и насиловали длительный срок, вламываются и освобождают их. Это был случай того, как трансгуманисты не боятся получить по голове от каких-то овцеводов.

— Да, понятно.

— Вот вы говорите о том, что если у вас есть настроение или вдохновение, то вы можете специально поискать и расшарить в паблике.

— Да, ну, могу ещё что-то написать.

— А, да. Или написать, но сейчас к внешним источникам сначала.

— Где вы ищете, если у вас есть вдохновение, и что вы стараетесь преподнести?

— Ну, это совершенно разные вещи, это могут быть, то есть… Я вспоминаю то, о чём я уже писал, что я ещё не описывал, ну просто из моей сферы знаний которые мне кажется наиболее интересными в данный момент. Например, в апреле я что-то про космос вспоминал, писал, про сферу Дайсона. Ведь многие же не знают, что такое сфера Дайсона, чем она интересна. Вы вот знаете, что такое сфера Дайсона?

— Нет, не знаю.

— Во! Что же вы так не знаете? Поищите. Это такая штука, которая строится вокруг солнца, размером с солнечную систему, и представляет собой суперкомпьютер. То есть можно получать энергию солнца, создав вокруг него сферу, создавать новые источник энергии, и чёрт-те-что с этим творится потом. Такой проект есть.

— Ну, хорошо. Тогда я попытаюсь зайти с другой стороны. Есть ли какие-то источники, к которым вы бы точно не стали обращаться, которые вы считаете сомнительными, плохими и, в общем, недостойными?

— Ну, в принципе, конечно.

— Какие?

— Ну, например, сайт кремлёвской, там, администрации. То есть вещи, которые написаны на всяких там правительственных сайтах. Там примерно… Пишут некомпетентные девочки, которых взяли на работу, потому что они, там, хорошо себя показали, поэтому ведутся эти сайты довольно низко. К этим сайтам не обращаюсь. Не обращаюсь к сайтам с явно какими-то конспирологическими какими-то загонами. То есть «рептилоиды всех захватят, поэтому давайте, не знаю, молиться больше». То есть я смотрю на такие новости на сайте, и понимаю, что контент очень низкого качества.

— А есть какие-то сайты, которые вы мониторите, то есть куда вы заходите, и откуда вы можете оперативно расшарить какую-нибудь новость, там, или статью, или что-нибудь такое?

— Ну, nanonews.net, конечно, можно. То есть я знаю, что там до сих пор хорошая команда, толковые учёные, толковые публицисты, вот такая площадка. —

— А вы научную литературу не читаете?

— Да в принципе нет уже.

— А научпоп, может быть? Какие-нибудь агрегаторы, резюме, что нибудь…

— Да нет, наверное, в принципе, сейчас сложно представить. Вот я про киборгизацию раньше много читал.

— А в принципе в паблике в предложку что-нибудь кидают?

— У нас стена открытая, поэтому ничего не кидают. То, что кидают, сразу видно на стене.

— А, да…. Что-то я этот простой факт не заметил. Но большая часть, ну, так, по поверхностным наблюдениям, постов принадлежит вам, я так понимаю.

— Ну, да.

— А есть активные подписчики, которые именно что хотя бы иногда что-то выкладывают?

— В смысле?

— В том смысле, что… Ну, хорошо, в пропорциях, там, вообще заметна доля постов, которые выкладыват подписчики, и отличается ли она от того, что вы хотели бы видеть там.

— Да нет, в принципе, по делу выкладывают. Пускаю люди общаются, есть интересные вещи. Если что-то попадётся, я могу и от имени группы запостить.

— То есть в целом у вас какая…. Не хочется говорить концепция, скажем…. О чём бы вы хотели, чтобы был паблик? Как вы видите, о чём он? О чём он должен быть?

— Ну, конечно, он должен быть о трансгуманизме, о том, как, собственно, как общество должно готовиться к фундаментальным переменам в человеческой жизни. Когда появятся технологии, ну, такого, серьёзного изменения бытия, чтобы хотя бы наши подписчики были к ним готовы, так-то понимая, как на это реагировать.

— А как вы думаете — почему…. В принципе, по количеству подписчиков паблик очень солидный, но, как вы думаете, почему на него подписываются люди, которые, как вы сами говорите, не очень компетентны и порой выдают сомнительные, в общем, сентенции?

— Ну, это, по крайне мере, лучше, чем люди, которые подписываются на паблик «Православие и мир» или там «Ислам: религия мира». Вот, считаю, что эти люди проявили интерес, и это уже достойно уважения. И нужно дать людям знания, которые они, может быть, даже сами того не зная, хотят получить.

— Вот вы говорите, что паблик должен быть про трансгуманизм, и я с кем ни разговаривал, всегда предлагают разные как бы версии. Вот лично вы бы как определили трансгуманизм?

— Ну, в каком контексте, в смысле?

— Ну, например, в контексте того, что паблик должен быть про трансгуманизм.

— Трансгуманизм, собственно, про, непосредственно, скажем так, понимание будущего и технологий. О том, как, например… Что крионика, она скорее всего будет удачной. То есть какие-то такие вещи, что, вот, ну… Трансугманизм, вообще, как мне кажется — это идеология о здравом смысле.

— Угу.

— Какие-то банальные такие вещи, что быть здоровым лучше, чем быть больным, что быть… Жить долго лучше, чем умереть сейчас, что, там, быть умным лучше, чем быть глупым, ну, такое всё.

— Угу, угу. Я ещё вот тут… Такая проблемная точка есть: вы бы скорее сказали, что трансгуманизм — это научное течение, или этическое, политическое?

— Ну, скорее философское.

— Угу, угу. То есть философское как…

— В смысле — «как»? Ну, как образ мысли, скажем так.

— Образ мысли, основанный на чём?

— На здравом смысле. Образ мысли на здравом смысле. Немножко тавтологично.

— Ну, нет, почему. Это, как сказать, это же, в общем, тоже, не бессодержательно определение, вот. А есть ли у вас круг людей, да, с которыми вы общаетесь на, ну, как… На научные, технологические, околонаучные темы?

— Ну да, в принципе, те же трансгуманисты. Мы там с ними чё-то какие-то вопросы обсуждаем. Если что, я могу Данилу Медведева спросить, если меня сильно волнует какой-нибудь вопрос.

— А часто вас сильно волнуют какие-нибудь вопросы?

— Ну, последнее время не очень

— Ну, вот например, если не из последнего времени, что вы спрашивали у Данилы?

— Что-то как раз про то, как понять, что ты находишься в виртуальной реальности, вот это я узнавал. Что… Есть такая концепция, не помню, кто её описал, то ли Ник Бостром, то ли ещё кто-то, я забыл уже. Что в принципе, имея достаточно мощный компьютер, можно смоделировать реальность, и мы никак не поймём, что находимся в управляемой… И являемся компьютерной симуляцией с целью просто… С научным интересом может быть создано, может просто ради веселья кем-то. Это как бы вот интересный вопрос, как бы можно было бы это установить или хотя бы вызвать сбой программы.

— И вы нашил ответ?

— Нет, конечно.

— Вот, тогда ещё раз по поводу политики формирования контента. Ну, даже не политики формирования контента, а именно управления пабликом. У вас есть какие-нибудь, вот, прям вот короче активные юзеры, или кто чаще всего участвует в каментах?

— Я не обращал внимания.

— Понятно. А если вы решаетесь что-то написать сами, о чём это может быть, и в какой форме вы стараетесь предоставлять свои мысли?

— Ну, о том, что меня больше всего волнует, хотел бы рассказать, что сейчас в духе времени.

— Просто это довольно… Звучит особенно расплывчато в контексте того, что весь замысел этой группы в том, чтобы быть в духе времени. Вы ориентируетесь, например, на новые технологии, или на исследования, или на какую-то идеологическую составляющую больше, вот, скажем так.

— Скажем так, на идеологическую. О том, например, что если взять ту же киборгизацию, то неплохо бы показать, что вообще-то если тебе оторвало ногу или руку, сильно по этому поводу волноваться не нужно, что можно в принципе накопить или заработать или обрать краудфандинговоую компанию для того, чтобы тебе поставили какой-то очень крутой протез, который даже будет, может быть, со временем лучше, чем бмологическая рука.

— Понятно, а, то есть при этом в мире технологий у вас нет никаких источников, на которые вы привыкли ориентироваться? То есть каждый раз вы подходите творчески к этому вопросу?

— Конечно. Вот, я как бы смотрю… Я знаю какие-то вещи, какие-то константы…. В целом я занимался немножко и робототехникой, и химией, и немножко физикой, и даже у нас была образовательная передача в Молодёжном научно-техническом центре, для детей и подростков, да в принципе она и взрослым тоже нравилась каким-то. Я компетенцию свою получил, и, читая статью, я могу понять, пишет её компетентный человек, или нет. Поэтому, если это компетентный человек, могу её и порепостить куда-то. Если могу понять, что она адекватная.

— А каким образом вы, ну приобретали эти компетенции и константы в ходе своей работы в МНТЦ?

— Эксперименты проводил всякие, общался с изобретателями разными.

— Угу, угу. Вы могли просто ещё немного рассказать об этой организации? Я, конечно, могу зайти на сайт, но мне в рамках интервью нужно как-то сориентироваться, чем в целом она жила и занималась кроме того, что делали в ней лично вы.

— Ну, идея МНТЦ была в том, чтобы люди, которые хотят что-то сделать, имели какую-то площадку. То есть сейчас появилось такое слово, оно называется «хакспейс», что ли. Ну, вот такой был хакспейс, когда ещё не было такого слова. То есть люди приходили чтобы, у которых есть идея, им бы предоставлялся какой-то инструмент, компьютеры, станки всякие разные, средства производства разные… Чтобы они приходили и могли воплощать свои идеи в жизнь, чтобы они могли развиваться как учёные, как мыслители, как инженеры. Вот, в этом была идея, и даже какое-то время она просуществовала. Там собирались люди всякие разные и делали какие-то интересные вещи, эксперименты, там, с ультразвуком, с катушками Тесла и прочими другими вещами, и химические опыты проводили.

— А какая вообще была аудитория? С кем там можно было встретиться и кого там нельзя было встретить?

— Ну, студенты там были, в основном студенты, да и зрелые люди тое были, которым нужно было место, где заниматься. В квартире же у себя не сделаешь химический опыт, там, поэтому это было хорошим местом.

— Ну да, понятно, просто это же специфическая вещь довольно, потому что, как сказать, ну, эксперименты обычно делают в лабораториях, а взрослым…. Ну, про студентов ещё можно, я могу что-то предположить, например, студентов технических вузов с широким кругозором… А взрослые люди, которым нужны были площадки МНТЦ, это что за люди были? Просто увлечённые?

— Ну, помню, был мужчина, он хотел сделать что-то, какую-то… Он электронщик был, он хотел сделать какую-то систему… Противоугонную, что ли, какую-то систему, или ещё что-то, я уже забыл. Он приходил и делал, делал. Он хотел её делать, чтобы её можно было довести до конверсии.

— Понятно, а существует он сейчас в том же виде, МНТЦ?

— Да, вроде как, нет.

— Ага. То есть вы там, собственно, с кем… С кем вы там взаимодействовали, работали? Если это просто плохадка, как вы нашли тех самых людей, да, с которыми вы разрабатывали оборудование?

— Ну, в основном, разрабатывал подобное Александр Альткевич, такой интересный человек, он тоже в группе есть, надо посмотреть. Вот он, скажем, такой человек, изобретатель. Вот с ним мы всё и изобретали.

— А как вы первичным образом с ним познакомились? Вы просто хотели внедриться?

— Ну, он был создателем сайта nanonews.net.

— Понятно. И вы сначала познакомились с ним лично, а потом начали взаимодействовать в рамках МНТЦ?

— Ну, как-то так, да.

— Понятно. И это было приурочено к вашему… К вашей работе над кандидатской?

— Да.

— А сейчас вы общаетесь с кем-то, с кем работали тогда?

— Ну да, вот, с ним общаюсь, с Сашей.

— И он занимается изобретательством?

— Да. Ну, сейчас он, по-моему, на заводе работает и в свободное от работы время творит.

— Угу, угу.

— Ну, там, детские проекты какие-то сейчас, то ли с детскими домами что-то связано… Уже забыл.

— Ага, ага.

— Ну, его можно спросить, если интересно.

— А вы заводите в области своих интересов в технологии и науке, равно как и трансгуманизме в прицнипе, новые знакомства, или всё общаетесь только с теми, с кем знакомы уже давно?

— Ну, какой период времени вы берёте?

— Ну, допустим, три года.

— Ну, конечно. Три года… Я за три года много чего сделал, много трансгуманистов каких повидал.

— Понятно, а год?

— Год тоже прилично.

— Понятно. А в основном ваши новые знакомства вы заводите через… Ну, по каким каналам?

— У РТД вообще как бы, когда я ещё более-менее активно занимался, когда в «Криорусе» работал, там было много очень и волонтёров, ну, общался со многими волонтёрами, с трансгуманистами просто, то есть у нас много мероприятий прохожило, проходит, и вот недавно был форум. «Программа на будущее» форум назывался.

— Ну, да-да-да-да-да, видел.

— Может видели. И я там был, мёд-пиво пил.

— Ясненько. А, кстати, когда в «Криорусе», вы непосредственно работали, вы много там времени физически проводили?

— Ну конечно. Всё время практически. Проснулся — на работу. Время поздно — уже пора домой.

— И вы там делали Дьюары?

— Ну, не только Дьюары, собственно, и оборудование для перфузии, Дьюары, да, ну, и всякую другую работу, там очень много текучки всякой, работы с клиентами… А ещё я бывал в СМИ, мой контакт на сайте «Криоруса» есть как «связи со СМИ».

— Понятно, и много ли приходилось связываться со СМИ?

— Да есть, до сих пор звонят.

— А по каким обычно вопросам?

— Ну, им хочется с кем-то интервью взять, «Кого б вы могли посоветовать?», к кому обратиться. «Хотели бы приехать в криохранилище поснимать, хотели бы снять в офисе «Криоруса»…. Собственно, единственная криокомпания на территории Евразии — это довольно, как сказать… Информационный повод в любое время дня и ночи, и года.

— Ну да, понятно. Угу. То есть, а в принципе, поскольку вы, как, повидели достаточно много и волонтёров, и те, кто там работал, как бы вы, ну, не знаю, охарактеризовали в общем уровень подготовки, профессиональный уровень тех, кто работал или хотел работать в «Криорусе», проходил через РТД?

— Все люди разные очень, у кого-то высокая компетенция, у кого-то низкая. От программистов банальных, до лётчиков, авиаторов, до депутата: тоже есть. Просто бездельники тоже есть.

— У вас есть какой-то круг общения? Вообще, можно сказать, что существует сообщество тех, кто систематически контактирует друг с другом, не обязательно в рамках РТД, но тех, кто так или иначе познакомился с трансгуманизмом?

— Ну, конечно, ну, вот те, которые начинали с РТД, их довольно много, всяких движух. Всякие там «Лонгевити пати», «Сообщество научного иммортализма» по-моему оттуда, много всяких движений, кружков по интересам, скажем так, которые так или иначе сделаны активистами РТД.

— Ну вот, кстати, про «Сообщество научного иммортализма» я с вашей позиции тоже хочу узнать, потому что я опрашивал их админа, и, то есть… Какое отношение это имеет…

— Кто у них там в админах-то? Я уже забыл.

— Андрей… Алексей Андреев такой из Питера.

— Не, этого чувака я не знаю. Вот Михаила Крыжановского я знаю.

— Вот я с ним тоже общался, но да.

— Ну он тоже был в «Криорусе», в РТД активным, активистом был года три назад, что ли, потом переехал в Питер и чем-то другим начал заниматься, насколько я знаю. Так, знакомые фамилии, насколько я помню, Саша Михеев, по-моему, тоже в РТД, знаю. Короче, я не всех их лично знаю, только Крыжановского лично знаю, но многие были в РТД так или иначе, может быть не были членами, но ходили тусоваться, и ходили на семинары по научному иммортализму и трансгуманизму, проходили такие раньше.

— Я вернусь ещё ненадолго к разговору о паблике и о контенте. Вы говорили, что, ну, хотели бы… То есть не хотели бы выкладывать что-либо развлекательное, а скорее нечто дельно, да?

— Да.

— Вот какие признаки дельной информации вы могли бы выделить?

— Признаки дельной информации — это, конечно, ликбез. Какие-то, может быть, очевидные для матёрого трансгуманиста вещи, но которые для человека с улицы не очевидны вообще ни разу. То есть вещи, которые могли бы объяснить, чем… Что радикальное продление жизни возможно. Ну, признаки, собственно, ну, да, вот такие.

— То есть это ликбез о том, какие возможности существуют?...

— Ну, существуют, появляются потихоньку…

— …или как можно думать?

— Что?

— Ну, то есть, ликбез… Ликбез именно вот технологический или ликбез как… Против «темноты» или «опиума для народа». То есть, с одной стороны, вы же говорили, что существуют такие какие-то и конспирологичские, в общем, вещи сопряжённые, и, в общем, и «Аллах велик», и тому подобное, а с другой стороны существует просто неосведомлённость в том факте, что можно за, как бы, подкопив денег, купить себе высокотехнологиченый протез. То есть вы ориентируетесь на борьбу с проблемами больше первого толка или второго?

— Да вообще и первого и второго, на самом деле. И все проблемы актуальны. То, что люди не знают, что можно себе руку поставить, беда есть такая, и то, что можно… Какие можно принимать лекарства, чтобы, там, быть умнее, стареть чуть помедленнее. Это ж тоже мало кто знает. А если, например, более глобальные вещи, то люди не знают, что в будущем появятся технологии, которые позволят читать не только всю переписку, но и мысли считывать, их поведение предсказывать, людей, и это в принципе будет использовано, и скорее всего будет использовано, государствами для удержания своей власти. И люди в принципе ничего уже с этим сделать не смогут. Потому что технологии будут настолько развиты, что человек уже не сможет с кем-то объединиться… Ну, то есть как у Оруэлла — мыслепреступники появятся.

— Ага, ага.

— Которые уже посягают на благоденствие сильных мира сего. Это, в принципе, довольно… Уже, практически, идёт такой тренд, что технологии используются для контроля над мыслями, над мыслепреступниками. И недопущение каких-то действий должно быть, против преступных действий правительств.

— Ага. Например?

— Ну, в смысле «например»? Ну, то, что, там, американцы [потерянный текст] ввели во всяких своих тюрьмах, это вещь довольно известная, и то, что читают переписку, тоже Сноуден уже всем рассказал. И то, что звонки слушают, и кто с этим бороться сделает? Никто.

— Об этом вы тоже пишете?

— Об этом я стараюсь доносить. Писать об этом тяжело, потому что требует времени серьёзного. Просто стараюсь людям донести, что нужно думать о будущем. То есть просто если смотреть, там, телек, заниматься своими делами, зарабатывать деньги тупо, то, как бы, никто вам бессмертие не подарит. И то, что вы не окажетесь в личном аду, что вас не поместят в виртуальную реальность, где вы будете вечно страдать, потому что это кому-то просто, ну, весело, за какие-то преступления, за те же самые мыслепреступления, вас могут посадить в виртуальную реальность, где вы будете тысячу лет страдать, вот, как бы всем сейчас пофигу. А эти технологии вполне реальны, и всё к этому идёт.

— Паблик имеет, опять же, как я говорил уже, достаточно солидное число подписчиков. А как они набирались, рекрутировались, кто-то специально приглашал, или как-то постепенно они накопились сами по себе?

— Ну, паблик начал развиваться совсем недавно на самом деле. Ну, года два, может быть, максимум вообще. Вот, это связано просто с духом времени. Никто никого не приглашал сюда, никак не форсил, ну, вообще никак не форсил.

— А костяк кто составил, ну, первые подписчики, условно говоря?

— Костяк? Ну, члены РТД были, собственно, все первые члены РТД были первыми членами паблика. Помню, вообще создал этот паблик человек, который сейчас работает банкиром, то есть работал банкиром в США. Как же его зовут-то… Алексей… Алексей Веретнов, да. То есть он банкир, он вообще основатель этого паблика, недавно с ним даже виделись, ну, он уже не постит ничего уже давно, даже, ну, давно пабликом не занимается, просто он его создал очень-очень давно. Он довольно успешный человек и довольно толковый. Он один из немногих, кто читал кандидатскую диссертацию Данилы Медведева.

— Понятно. А это сложное чтение?

— Ну, там серьёзные экономические исследования, серьёзная экономика, то есть это не, как бы… Тому, кто этим не интересуется, это не интересно, кто не готов, скажем так, нет у него базиса знаний, чтобы читать это.

— Понятно, понятно. То есть вы говорите… А вот за последние два года — примерно это в каких числах измерялся прилив подписчиков?

— Посмотрим… Участники, статистика… Так, двадцатого апреля 2014 года было восемь тысяч восемьсот человек.

— Вот сейчас одиннадцать тысяч.

— Да, ну…

— Это сопоставимые числа. А вот как он стал из тысячи десятитысячным…

— Я вам говорю, что это просто дух времени. То есть люди вступают как-то по… Кривой психологического прогресса. То есть потихоньку, потихоньку вверх идёт и… Люди видят, что появляются какие-то технологии, появляется… Ну, и как бы наше влияние. Мы же популяризацией трансгуманизма занимаемся давно, в смысле РТД. И телепередача «Программа на будущее» выходила, те же семинары, книги, очень много выпустили. Лекции публичные проводили, проводим, будет проводить. Митинги всякие, даже две штуки провели. Ну, то есть деятельность, активная деятельность. Круглые столы тоже в правительстве были. Просто люди видят, заходят, узнают, по телевизору видят репортажи, там, где Данила Медведев выступает, Валерия выступает, и другие, там, Михаил Батин. Ну, короче, много всяких трансгуманистов, которые транслируют эту идеологию, а другие просто узнают об этом.

— Понятно.

— Ну, всего и делов.

[светская беседа]

Таблица №1. Доли постов по темам постранично (в процентах).

Тема поста	Процент постов по страницам
	За проект победы науки над смертью	Сообщество научного иммортализма	Трансгуманизм
Борьба со старением	31,5	16,8	9,7
Внутренняя политика	13,0	11,1	6,9
Общественная инициатива	39,0	15,8	16,2
История	6,8	3,2	9,3
Биотехнологии и медицина	22,6	51,1	39,8
IT, ИИ	6,8	17,4	26,4
Наука и образование	15,8	17,4	15,7
Международные отношения	2,7	1,1	0,9
Занимательное, юмор	6,8	4,7	5,1
Люди и общество	13,7	28,4	29,6
Мистика и паранаука	2,1	1,1	0,0
Физика и инженерия	2,1	4,2	20,4
Литература и творчество	1,4	6,3	6,9
Экономика и бизнес	0,7	7,9	9,3

Таблица №2. Доли постов по темам в группах по популярности (в процентах).

Тема поста	Процент постов по страницам
	Верхний дециль	Нижний дециль
Борьба со старением	17,4	18,5
Внутренняя политика	10,9	9,1
Общественная инициатива	18,8	25,4
История	7,2	5,8
Биотехнологии и медицина	39,9	38,4
IT, ИИ	23,2	13,0
Наука и образование	14,1	18,5
Международные отношения	1,1	1,8
Занимательное, юмор	6,5	4,3
Люди и общество	27,2	22,8
Мистика и паранаука	0,4	1,4
Физика и инженерия	5,8	14,1
Литература и творчество	4,7	5,8
Экономика и бизнес	4,7	8,3

Таблица №3. Доли публикаций по типам постранично (в процентах).

Тема поста	Процент постов по страницам
	За проект победы науки над смертью	Сообщество научного иммортализма	Трансгуманизм
Перспектива	11,6	30,0	29,6
Вопрос, приглашение к обсуждению	10,3	7,4	6,5
Резюме, анонс	40,4	57,9	74,1
Проблематизация	21,9	30,5	19,9
Призыв	28,1	10,5	9,7
Отчёт о работе	6,8	2,6	3,7
Технический вопрос	2,1	2,1	0,0

Таблица №4. Доли публикаций по типам в группах по популярности (в процентах).

Тип поста	Процент постов по страницам
	Верхний дециль	Нижний дециль
Перспектива	31,5	18,5
Вопрос, приглашение к обсуждению	9,1	6,5
Резюме, анонс	54,0	65,2
Проблематизация	30,1	18,1
Призыв	12,3	17,4
Отчёт о работе	5,1	3,3
Технический вопрос	0,0	2,5

Таблица №5. Описательные статистики для ER’.

Статистика	Выборка	Верхний дециль	Нижний дециль
Средняя	0,00287	0,013945331	0,000136024
Стандартное отклонение	0,01109	0,032312761	0,000108234
Медиана	0,00058	0,005675581	0,000142396
Размах выборки	0,32754	0,32488536	0,000334867

Таблица №6. Апостериорные различия ER между страницами: тест Тамхейна.

Дециль	Сравниваемая страница	Страница сравнения	Разность средних	Уровень значимости	ДИ для разности
					нижняя граница	верхняя граница
Нижний	/battle4life	/immortalism	-0,0000675	0,0000000	-0,0000809	-0,0000540
		/transhumanist	-0,0000290	0,0000000	-0,0000370	-0,0000210
	/immortalism	/battle4life	0,0000675	0,0000000	0,0000540	0,0000809
		/transhumanist	0,0000384	0,0000000	0,0000229	0,0000540
	/transhumanist	/battle4life	0,0000290	0,0000000	0,0000210	0,0000370
		/immortalism	-0,0000384	0,0000000	-0,0000540	-0,0000229
Верхний	/battle4life	/immortalism	0,0340256	0,0000056	0,0179928	0,0500584
		/transhumanist	0,0289427	0,0001062	0,0128959	0,0449894
	/immortalism	/battle4life	-0,0340256	0,0000056	-0,0500584	-0,0179928
		/transhumanist	-0,0050829	0,0000000	-0,0062816	-0,0038843
	/transhumanist	/battle4life	-0,0289427	0,0001062	-0,0449894	-0,0128959
		/immortalism	0,0050829	0,0000000	0,0038843	0,0062816

Таблица №7. Доли публикаций по типам источника постранично (в процентах).

Тип источника	Процент постов по страницам
	За проект победы науки над смертью	Сообщество научного иммортализма	Трансгуманизм
Публицистический	13,0	9,5	26,4
"От автора"	71,2	53,7	32,9
Художественный	0,0	3,2	4,2
Научный	4,1	1,6	0,9
Научно-популярный	8,2	32,1	35,2
Паранаучный	2,1	0,0	0,5

Таблица №8. Доли публикаций по типам источника в группах по популярности.

Тип источника	Процент постов по страницам
	Верхний дециль	Нижний дециль
Публицистический	15,2	18,8
"От автора"	51,1	49,3
Художественный	29,3	24,6
Научный	1,4	2,5
Научно-популярный	29,3	24,6
Паранаучный	0,4	1,1

Таблица №9. Распределение «Фактора Сократа» по популярности (в долях).

«Интервал Сократа»	Дециль
	Нижний	Верхний
от -1 до 0	0,30	0,24
от 0 до 1	0,10	0,12
более 1	0,10	0,14

Таблица №10. Распределение «Фактора Сократа» по страницам (в долях).

«Интервал Сократа»	Страница
	За проект победы науки над смертью	Сообщество научного иммортализма	Трансгуманизм
от -1 до 0	0,11	0,18	0,25
от 0 до 1	0,08	0,05	0,08
более 1	0,07	0,11	0,06

Таблица №11. Распределение «Фактора Пифии» по популярности (в долях).

«Интервал Пифии»	Дециль
	Нижний	Верхний
-1 и менее	0,12	0,09
от -1 до 0	0,22	0,16
от 0 до 1	0,08	0,15
более 1	0,08	0,11

Таблица №12. Распределение «Фактора Пифии» по страницам (в долях).

«Интервал Пифии»	Страница
	За проект победы науки над смертью	Сообщество научного иммортализма	Трансгуманизм
-1 и менее	0,09	0,05	0,06
от -1 до 0	0,10	0,11	0,17
от 0 до 1	0,06	0,09	0,08
более 1	0,01	0,09	0,09

Рисунок №1. Пост в «Сообществе научного иммортализма» от 29.04.2014.

1 Например, в обсуждении эмпирических материалов в Главе 3 мы сможем проследить за тем, как интерпретируются понятия «научность» и «рациональность» для того, чтобы стать основанием для политической составляющей трансгуманистского знания. В контексте этого подобное знание стоит называть скорее даже «метанаучным», чем «паранаучным». Мы не делаем этого, чтобы

2 “Input/output”, как не переводя приводит их в своём докладе Лиотар. Использование такого способа управления — как бы альтернатива директивному администрированию, где социальных «устройств ввода» и «устройств вывода» может быть только по одному. Более же эфемерные и непредсказуемые «облака социальности» общества постмодерна не программируемы тотально, не программируемы на одном языке и не являют последствия программирования на заранее известном «выходе».

3 Нарративы как форма существования знания повествуют об успехах и неудачах и их критериях, сами собой, таким образом, легитимируя институты, которых касаются [22, С. 55]. Также традиция воспроизводства критериев в нарративах неотделима от компетенции в сфере воспроизводства самих нарративов [22, С. 58]. В рамках нарративов, таким образом, не возникает вопроса об основаниях легитимации.

4 В нашей работе термин «сообщество» может трактоваться двояко, потому что наш эмпирический объект — это онлайн-сообщество, посвящённое научному знанию, то есть определённый функционал социальной сети, технический термин. Он имеет отношение к «сообществу знания», обсуждаемому в этой главе, как частность. «Сообщество знания» — это социальная категория, и отдельные части её эмпирического референта могут быть оформлены в виде онлайн-сообщества. Другие элементы могут быть клубами по интересам, движениями, окказионально поддерживающими дискуссии на научные темы незнакомцами, читателями специализированных сайтов, и так далее. «Сообщество знания» — придуманный нами для удобства широкий теоретический термин, в то время как изучаем мы его выражение в онлайн-сообществе.

5 Этнографические (в случае с К. Кнорр и Б. Латуром) или этнометодологические (в случае с М. Линчем) исследования работы в биологических лабораториях.

6 Ячейки в таблицах 1–4 приложения выделены на основании критерия Пирсона для простой таблицы совместного распределения. При значимой связи группы по популярности или по странице с рассматриваемым тематическим признаком мы отмечали группы, где признак наиболее распространён.

7 Здесь следует напомнить читателю, что код «борьба со старением» имеет политический разрез, и безоценочное резюме новых достижений науки, которые можно было бы использовать для борьбы со старением, само по себе так не кодировалось.

8 С. 23–24 этой работы.

Коммуникативные практики распространения знания в сфере иммортализма и трансгуманизма: анализ сообществ в социальных медиа