Языковые способы реализации категории персуазивности, используемые в речевых тактиках и стратегиях (на примере предвыборных выступлений главы государства РФ)

Введение

Сфера политики с античных времен и до настоящего времени представляет интерес и значимость, как для ее «творцов», так и для тех, на кого она направлена. Диалог между государством и обществом является одной из наиболее важных коммуникативных сфер, так как коммуникаторы используют множество различных по природе средств и методов для его налаживания.

В настоящее время политическая коммуникация стала объектом исследования различных наук: политических, социальных и лингвистических. Одно из активно развивающихся направлений лингвистики – теория коммуникации и сопутствующая ей теория речевого воздействия. В рамках данных теорий мы попытаемся рассмотреть и проанализировать сущность понятия «персуазивность» и способы его языковой реализации в президентском дискурсе.

Термин «персуазивность» с середины 20 века активно используется в зарубежной науке, однако в отечественную – вошел сравнительно недавно. Термин «персуазивность» имеет разные трактовки:

- в рамках лингвистики текста рассматривается как оценка говорящим объективного содержания предложения со стороны его достоверности и недостоверности, выражение уверенного или неуверенного знания1;

- также персуазивность рассматривается как разновидность манипулирования, противопоставляемого рациональному аргументированию, или как совокупность приемов и средств, направленных на усиление аргументов в процессе аргументирования (W. Schberle, A. Pratkanis, О. С. Иссерс, А. В. Голоднов)2.

Однако необходимо разграничить понятия «персуазивность», «манипуляция» и «аргументация». В работе мы воспользовались определением Г.А. Брутян: аргументативность – это доказательство тезиса путем последовательного представления доводов, подтверждающих его истинность, а также противоположные аргументы, в ходе которого оценивается основание и тезис, опровергается антитезис3. По В.Е. Чернявской манипуляция – вид речевого воздействий, направленный на скрытое изменение отношения или действий адресата в отношении чего-либо в интересах адресанта.

Персуазивность – это семантическая категория дискурса, включающая в себя стратегии и тактики, которые реализуются через вербальные средства, намеренного воздействия на ментальную сферу адресата с целью изменения его поведения4. В политической сфере данная категория рассматривается как семантико-прагматическая и определяется рядом характеристик, одной из которых является свобода выбора адресата при совершении или отказа от совершения посткоммуникативных действий.

На наш взгляд целесообразно рассматривать персуазивность как совокупность аргументативных и манипулятивных стратегий и тактик, которые тесно связаны между собой и в той или иной степени реализуются в рамках политической коммуникации. Это позволяет говорить о существовании дискурсов, которые по определению протекают в рамках персуазивной коммуникации (например, рекламный, политический или религиозный дискурс).

За основу мы посчитали целесообразным взять определение персуазивности А. В. Голоднова: закрепленная в коммуникации форма ментально-речевого взаимодействия, которая строится на базе определенных типов текста и реализует попытку речевого воздействия говорящего на установку реципиента с целью побудить его к самостоятельному принятию решения о необходимости, желательности либо возможности совершения/отказа от совершения определенного посткоммуникативного действия выгодного говорящему5.

В политическом дискурсе персуазивность является одним из ключевых критериев публичных выступлений, который имеет ряд определяющих характеристик и четко выраженную структуру (от общей персуазивной стратегии до персуазивных маркеров). Возможность комбинировать персуазивные тактики, ходы и языковые средства позволяет эффективно воздействовать на различные целевые группы. Такое обращение направлено на формирование определенного хода мыслей, коммуникативных установок, необходимых оратору, то есть воздействие на аудиторию с целью изменить эти установки или побудить к определенному посткоммуникативному действию.

Актуальность выбранной темы заключается в том, что персуазивность, основанная на совокупности различных стратегий и тактик, является одним из ключевых средств воздействия на ментальную сферу реципиента. Через категорию «персуазивность» реализуются ключевые политические концепты президентского дискурса, например, «свой», «чужой», «прогресс» и др. Таким образом, способы языковой реализации персуазивности интересны с точки зрения теории речевого воздействия, аргументации, концептуальных метафор как один из способов воздействия на аудиторию образными стилистическими и лингвистическими средствами.

Изучение персуазивности актуализируется в современных прагмалингвистических исследованиях, которые изучают отношения языковых единиц и условий их употребления. Коммуникация как особый вид деятельности человека направлена на осуществление конкретных целей, формирование мнений и установок, а также инициирование посткоммуникативных действий участников. Персуазивность выступает базовой категорией, объединяющей различные коммуникативные сферы на основе универсальных персуазивных стратегий и тактик, изучение которых позволяет рассмотреть особенности и способы речевого воздействия как базовой установки общения вне зависимости от выбранного дискурса.

Необходимо отметить, что проявление категории персаузивности в политическом дискурсе недостаточно полно отражено в работах современных исследователей. На наш взгляд необходимо восполнить этот пробел и проанализировать каковы особенности использования персуазивных языковых средств в условиях политической коммуникативной сферы, что может стать иллюстративным материалом для ряда прикладных лингвистических дисциплин.

Объектом исследования является президентский дискурс, в частности – предвыборные выступления В.В. Путина.

Предметом исследования – языковые способы реализации категории персуазивности, используемые в речевых тактиках и стратегиях (на примере предвыборных выступлений главы государства РФ). Нами проанализировано три предвыборных речи В.В. Путина за 2000, 2004 и 2011 год, которые в совокупности составляют около 58800 знаков без пробелов (9369 слов).

Цель данной работы изучить и определить понятие термина «персуазивность», рассмотреть способы ее языковой реализации, используемые в предвыборных речах, выявить наиболее характерные тактики и стратегии аргументации, с помощью которых политик воздействует на аудиторию, и обосновать актуальность изучения персуазивной коммуникации через призму теории речевого воздействия и теорию персуазивной коммуникации.

Таким образом, исследовательский вопрос поставлен таким образом – с помощью каких языковых средств персуазивность реализуется в предвыборном президентском дискурсе?

Для достижения цели, мы поставили перед собой следующие задачи:

Исследовать особенности понятия «персуазивность»;

Определить средства ее языковой реализации;

Проанализировать и систематизировать использование конкретных тактик и стратегий на конкретных образцах политических выступлений;

Выявить особенности, специфику и тенденции их использования в предвыборных кампаниях.

В ходе работы были использованы такие методы исследования как контент-/интент-анализ, сравнительный анализ предвыборных речей, дискурсивный анализ, интерпретация, классификация и обобщение полученных результатов. Сферой изучения и проведения исследования стали публичные предвыборные выступления В.В. Путина.

Научная новизна дипломной работы заключается в конкретизации знаний, представленных в теоретических трудах зарубежных и отечественных авторов относительно понятия «персуазивность» и его основных характеристик, в обновлении и дополнении научных представлений об использовании персуазивных речевых тактик, стратегий и способах их языковой реализации в политическом дискурсе как коммуникативной сфере.

Значимость научной работы обусловлена тем, что результаты исследования могут стать дополнением учебных материалов в области прагматической лингвистики, социолингвистики, теории аргументации и манипулирования, а также в межкультурных компаративных исследованиях политического дискурса. Анализ и классификация персуазивных способов воздействия позволит прогнозировать степень влияния на аудиторию тех или иных средств, раскроет ключевые темы и концепты, с помощью которых осуществляется влияние.

Научный интерес к персуазивной коммуникации в середине 20 века развивался сразу в нескольких направлениях – в рамках социальной и когнитивной психологии, теории массовой коммуникации. В лингвистике персуазивность изучалась как одна из возможных составляющих коммуникативной стратегии текста и его существенная функционально-прагматическая характеристика на примере коммерческой рекламы и политической коммуникации (Голоднов, Кобелев); как разновидность манипулирования, противопоставляемая рациональному аргументированию, а также как совокупность приемов, направленных на усиление аргументов в процессе аргументирования (Шелестюк). В отечественной лингвистике аналогичные явления языка и речи изучаются в рамках стилистики и лингвистики текста (Аврасин, Гончарова, Лившиц, Миронова), теории коммуникации, теории речевого воздействия (Иссерс, Колшанский, Сусов, Тарасов)6.

В работе мы также использовали теорию О. С. Иссерс7, которая рассматривает речевое воздействие с точки зрения персуазивных категорий и прототипов. Назовем эту теорию «когнитивная теория речевого воздействия». Суть теории заключается в том, что во время коммуникации адресант совершает процедуры над миропредставлением адресата, в результате чего происходит передача знаний от одного к другому. Миропредставление, или модели мира, строятся на объективных и субъективных категориях, которые присущи каждому человеку. Это стандартный путь переработки информации. В этом случае
Иссерс приводит пример из повседневной коммуникации, когда коммуниканты отвечают на вопросы «Кто он? Кто я? Какого его отношение ко мне и другим?». На основе этого формируется концепт «Я», концепт «Он» и другие.

Таким образом, автор говорит о существовании подобных универсальных категорий в персуазивных текстах. Для примера Иссерс рассматривает категорию «свой круг», базирующуюся на концептах «свой» - «чужой».

Для анализа категорий используется понятие «прототип» - идеальный, лучший образец категории. Все остальные составляющие категории отличаются по схожести (в большей или меньшей степени) с этим прототипом. Речевое воздействие является процессом разрыва ассоциативных связей относительно прототипа и установления на их месте новых.

Основываясь на приведенных в работе примерах, мы можем говорить об уместности использования теории Иссерс в качестве основы нашего исследования. Когнитивная теория речевого воздействия как обосновывает причины использования персуазивных категорий в практике речевого воздействия, так и описывает эти приемы через базовые категории и прототипы.

В нашем исследовании мы сделали попытку разобраться в природе понятия «персуазивность» и его места в теории речевого воздействия с позиций политической публичной коммуникации, а также проанализировали речевые тактики и стратегии, используемые политиками для воздействия на аудиторию.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, а также включает приложения и 5 схем.

Глава 1. Понятие «политический дискурс» и

теория речевого воздействия

Содержание и значение понятия «дискурс», «политический дискурс»

Понятие «дискурс» – это сложное, междисциплинарное явление, которое находится на стыке речи, общения и фиксированного текста.

Разработка и углубление этого понятия ведется многими учеными в различных научных дисциплинах, например, в лингвистике (и ее ответвлениях – прагма/психо/социолингвистике, лингвокультурологии), социологии, антропологии, философии, теории коммуникации, социальной психологии. Такое разнообразие подходов к пониманию одного явления, наложило отпечаток на трактовку нового термина. Рассмотрим некоторые из них.

Из всей совокупности подходов и определений условно можно выделить три направления употребления термина «дискурс»8. Эти направления соотносятся с национальными традициями и работами конкретных авторов.

К первому направлению относятся собственно лингвистические употребления этого термина, которые впервые были представлены в статье «Дискурс анализ»9 (1952) американского лингвиста З.Харриса и относятся к англоязычной научной традиции. Современный анализ дискурса реализуется вместе с исследованиями, которые определяют закономерности движения информации во время коммуникации, то есть описывается структура диалога. При этом важной характерной чертой дискурса является его динамическая составляющая. Это отличает его от «неподвижной» структуры текста10. Дискурс представляется как речь, вписанная в коммуникативную ситуацию, что подразумевает социальное содержание; по афористичному выражению Н.Д.Арутюновой, «дискурс - это речь, погруженная в жизнь»11.

Второе направление употреблений термина «дискурс» стало популярным в публицистике и восходит к французским структуралистам и постструктуралистам (М.Фуко12). Для этой традиции характерно стремление к уточнению понятий стиля и индивидуального языка (стиль Достоевского, язык Пушкина – русский политический дискурс). Понимаемый таким образом термин «дискурс» описывает способ говорения, исследователей интересует конкретные разновидности дискурса (то, о чем говорит автор дискурса, и то, как он об этом говорит). Таким образом, дискурс в данном понимании включает в себя стилистическую специфику и стоящую за ней идеологию.

Третье употребление термина «дискурс», связанно с именем немецкого философа и социолога Ю.Хабермаса13. «Дискурсом» называется образцовая коммуникация, происходящая в максимальном отчуждении от социума, его традиций, авторитета, целью которой является критическое обсуждение и обоснование мнений и действий участников коммуникации.

Все перечисленные понимания находятся в непрерывном взаимодействии друг с другом, составляют общее понятийное поле термина «дискурс».

В нашей работе один из ключевых теоретических трудов принадлежит Е. И. Шейгал, которая дает определение дискурсу как коммуникации, имеющей два измерения: реальное и виртуальное (возможное). В реальном измерении – это коммуникативные практики как множество событий, происходящих в рамках дискурса, это речевая деятельность, осуществляемая в конкретном социальном пространстве, характеризующаяся процессностью и связанная с реальной жизнью и временем, а также возникающие в результате этой деятельности тексты, воспринимающиеся во взаимодействии лингвистических и экстралингвистических факторов14.

Таким образом, «дискурс» предстает в виде текста, погруженного в реальное общение, подчеркивает динамический характер какого-либо явления. Также некоторыми авторами «дискурс» понимается как включающее одновременно два компонента понятие: и динамический процесс, вписанный в контекст, и его результат (текст).

На наш взгляд, такое представление о дискурсе является предпочтительным, так как дискурс в таком понимании рассматривается и как нечто завершенное, связное с одной стороны, и как что-то динамичное, меняющееся. В работе дискурс понимается как речевое общение, которое предполагает наличие адресанта и адресата, который, в свою очередь, может быть как непосредственным участником ситуации общения, так и предполагаемым получателем информации.

Далее перейдем к политическому дискурсу, который является одним из важнейших терминов политической лингвистики, основными задачами которой являются исследования взаимоотношений между языком, мышлением, коммуникацией и политическим состоянием общества в конкретные исторические периоды15. В настоящее время отмечается возросший интерес лингвистов к проблемам политического дискурса.

В лингвистике политический дискурс представлен как многоаспектное явление. В результате чего сформировалось две основные трактовки данного термина:

- в узком смысле – это текст, интенция которого совпадает с основными целями политического дискурса: завоевание, сохранение и осуществление политической власти и который ограничен сферой политики.

Этого определения придерживается голландский лингвист Т. ван Дейк16. Он считает, что «политический дискурс» - это система жанров, ограниченная политической сферой (правительственные обсуждения, парламентские дебаты, партийные программы, речи политиков). Дискурс является политическим, когда он сопровождает политический акт в политической обстановке. В таком случае к политическому дискурсу будут отнесены только институциональные формы общения, в основном в форме речевых жанров публичной политики;

- в широком смысле – совокупность форм общения, в которых к сфере политики относится хотя бы одна из составляющих: субъект, адресат либо содержание сообщения. Приведем в пример высказывания Герасименко и Баранова, придерживающихся данного определения: совокупность речевых произведений в контексте политической деятельности, политических взглядов и убеждений, включая уклонение от политической деятельности, отсутствие политических убеждений17; совокупность дискурсивных практик, определяющая участников политического дискурса как таковых или формирующая тематику политической коммуникации18.

По мнению А.П. Чудинова, в содержание политического дискурса должны входить все присутствующие в сознании адресанта и адресата компоненты, оказывающие воздействие на порождение и восприятие речи19. Этими компонентами являются и другие тексты, и политические взгляды автора, и задачи, которые он ставит перед собой, и политическая ситуация, в которой создается текст.

На наш взгляд, следует придерживаться определения политического дискурса, представленного в монографии Е.И. Шейгал20, которая в широком смысле под этим термином понимает любые речевые образования, субъекта, адресата, содержание которых относится к сфере политики. Выбор этого определения обусловлен тем, что в процессе политической коммуникации сам текст воспринимается не абстрагировано, а опирается на имеющиеся фоновые знания о мире, исторические параллели, конкретную ситуацию, а также учитывает мнения, цели и установки всех членов коммуникации.

Стоит отметить, что к политическому дискурсу необходимо относить, в том числе, тексты, содержание которых учитывается автором и адресатом данного текста, целевые установки, политические взгляды, интенции и личностные качества автора, специфику восприятия этого текста, политический фон и конкретную политическую ситуацию.

Целью политического дискурса является захват, удержание или перераспределение власти. Е.И. Шейгал приходит к выводу, что в политическом дискурсе ценности преобладают над фактами, воздействия и оценки – над информированием, эмоционально-оценочное – над рациональным21.

Ключевым концептом выступает «власть», а выражаемые ценности зависят от доминирующей идеологии и сводятся к раскрытию основных концептов дискурса, а также выражению моральных ценностей общества.

По мнению Е.И. Шейгал, регулятивная функция настолько же глобальна, насколько коммуникативная функция всеохватывающа по отношению к языку. В связи с этим предлагается дифференцировать функции языка политики в качестве аспектных проявлений его инструментальной функции по аналогии с тем, что все базовые функции языка рассматриваются как аспекты проявления его коммуникативной функции.

Ведущей регулятивной функцией политического дискурса, по мнению Е.И. Шейгал, является «его использование в качестве инструмента политической власти (борьба за власть, овладение властью, ее сохранение, осуществление, стабилизация или перераспределение)»22.

Основной содержательный признак политических текстов – это отражение функционирования политической системы: политических лидеров, партий, общественных организаций, органов государственной власти, общественных активистов, направленной на развитие всех сфер и структур общественной жизнедеятельности. Основной признак политического текста – его установка воздействовать на политическую ситуацию при помощи пропаганды, эмоционального воздействия на общество и побуждения его к посткоммуникативным действиям23.

Основными характеристиками политического дискурса являются смысловая неопределенность (политики высказывают свои мнения в максимально обобщенном виде), отсутствие реального денотата у знаков политического языка, опора на подсознание, понятность смысла многих политических высказываний ограниченному кругу лиц, участвующих в коммуникации, дистанцированность и необходимость «работать на публику», создавая положительный имидж в глазах общества.

Таким образом, мы можем видеть, что политический дискурс представляет собой не обособленное семантическое поле, которое имеет отношение к «избранному» кругу, но все объемлющее понятийно – информационное пространство, пронизывающее общество в целом. Все многообразие политических текстов, действий и ситуаций порождает массу материала, при анализе которого возможно сделать практические и теоретические обобщения, необходимые для понимания и управления современной политической жизнью.

1.2. Теория речевого воздействия (по О. С. Иссерс)

Для работы с выбранной темой, мы посчитали корректным рассмотреть ее в рамках теории речевого воздействия, которая изучена и представлена в работах таких исследователей, как О. С. Иссерс24, В. Е. Чернявская25, Н. А. Купина26, Ю. В. Рождественский27 и других.

При изучении воздействия речи одного человека на другого, возник закономерный вопрос – на какую сферу, рациональную или подсознательную, нужно воздействовать в первую очередь и как эти сферы соотносятся между собой. Именно поэтому принято выделять два понятия, которыми пользуются ученые при изучении речевого воздействия: персуазивность и суггестивность.

Убеждение является ключевым понятием персуазивного подхода и представляет собой воздействие на сознание личности через обращение к ее собственному критическому суждению. Основу метода убеждений составляет отбор, логическое упорядочение фактов и выводов, которое возможно, вкупе с эмоциональным воздействием, призванное обеспечить сознательное принятие реципиентом системы оценок и суждений в согласии с иной точкой зрения28,29. Убеждение строится с помощью доказательства, обоснования и аргументации.

Под суггестивностью понимают скрытое вербальное воздействие, воспринимаемое без критического осмысления получаемой информации, принимаемое на веру, - внушение, наведение на мысли. В момент получения информации активный контроль со стороны сознания отсутствует, а обработка полученного знания ведется по упрощенной схеме, то есть через стереотипы30.

Однако стоит отметить, что между этими подходами не существует конкуренции и жестких границ, зачастую во время исследований во внимание принимаются обе этих сферы человеческой сущности.

Здесь мне хотелось бы привести пример теории О. С. Иссерс31, которая рассматривает речевое воздействие с точки зрения персуазивных категорий и прототипов. Назовем эту теорию «когнитивная теория речевого воздействия». Суть теории заключается в том, что во время коммуникации адресант совершает процедуры над миропредставлением адресата, в результате чего происходит передача знаний от одного к другому. Миропредставление, или модели мира, строятся на объективных и субъективных категориях, которые присущи каждому человеку. Это стандартный путь переработки информации. В этом случае
Иссерс приводит пример из повседневной коммуникации, когда коммуниканты отвечают на вопросы «Кто он? Кто я? Какого его отношение ко мне и другим?». На основе этого формируется концепт «Я», концепт «Он» и другие.

Приведем несколько примеров интервью с Лужковым («свой»), который критикует политическую деятельность Чубайса («чужой»):

Отождествление – прямая номинация

И тогда я ему сказал: "Отныне вы - мой идейный враг". Мы с Чубайсом - полные антиподы.

Атрибуция – указание на признаки, присущие объекту.

Чубайс, совершенно не зная реальной экономики, не имея опыта в организации производства, не мог не стать монетаристом. Я же практик. ...Чубайс - радикал. Его мышление полярно. Он-то открывает крышку гроба, то забивает в нее последние гвозди... Я - приверженец движения по этапам, шагами, а не революционными радикальными скачками.

Стереотипизация

Он (Чубайс) не раздражает только своего союзника Гайдара и небольшую кучку людей.

Навешивание ярлыков. Молодые реформаторы в российском правительстве называются то "выпускниками Кембриджа" (прозападная ориентация - признак "чужих''). Основой ярлыка может стать и звуковая форма слова (прием паронимической аттракции: демократы - дерьмократы, приватизатор – прихватизатор)32.

Основываясь на приведенных примерах, мы можем говорить об уместности использования теории Иссерс в качестве основы нашего исследования. Когнитивная теория речевого воздействия обосновывает, причины использования персуазивных категорий, как ключевых концептов при воздействии на которые, адресант может повлиять на мнения, установки и цели адресата, в практике речевого воздействия и описывает эти приемы через базовые категории и прототипы.

Что касается определения самого понятия речевого воздействия, то на эту тему существует несколько индивидуальных точек зрения, в основе которых лежат научные взгляды и предпочтения конкретного автора. Однако общая черта, объединяющая все эти исследования, - это выделение широкого и узкого смысла понятия «речевое воздействие».

В широком смысле речевое воздействие определяется как намеренная, так и ненамеренная передача информации в устном и письменном виде с использованием вербальных и невербальных приемов, и проявляется на всех стадиях речевой коммуникации. Также сюда включается обратная сторона речевого воздействия – эффект, который оказывается на адресата.

Для нашего исследования же больший интерес представляет речевое воздействие в узком смысле. В работе Шелестюк33 дается следующее определение:

Речевое воздействие в узком смысле предстает как влияние, которое адресант оказывает на адресата с помощью вербальных, экстралингвистических и символических средств во время коммуникации, отличающееся конкретными предметными установками говорящего, которые направлены на изменение личностного смысла того или иного объекта в отношении реципиента, процесса категоризации и переформирование имеющихся категорий его сознания, влияние на поведение, психическое состояния или психофизиологические процессы.

Достижение этих целей предполагает решение адресантом ряда задач: преодоление защитного барьера реципиента, «навязывание» тех или иных образов и мыслей, эмоций и установок (эмоционально-установочное внушение). Как и в случае речевого воздействия в широком смысле, речевое воздействие в узком смысле имеет обратную сторону: это изменение смысловых структур, оценок, поведения и психофизиологических процессов реципиента в результате речевого воздействия субъекта коммуникации.

Таким образом, мы можем видеть, что именно определение речевого воздействия в узком смысле отражает суть политических выступлений. Так как основной целью политических лидеров, партий и движений является привлечение избирателей на свою сторону, обеспечение их поддержки в период выборов.

На основе изученного материала мы можем сделать следующие выводы по главе:

- «дискурс», являясь междисциплинарным понятием, не имеет четкого общепринятого определения и разрабатывается многими исследователями из различных научных областей. Рассмотрев ряд классификаций и подходов, мы пришли к заключению, что в работе термин «дискурс» будет пониматься как текст в совокупности с экстралингвистическими характеристиками. Для нас важен не только посткоммуникативный эффект речевой деятельности, но и особенности изменения суждений реципиента, восприятия и усвоения им информации в ходе коммуникации, в зависимости от мнений, целей и установок адресата, а также его социально-демографических характеристик;

- понятие «политичекий дискурс» включает любые речевые образования, адресанта и адресата, тексты, которые учитываются в процессе коммуникации, целевые установки, политические взгляды и характерные особенности коммуникантов, конкретную ситуацию и общий исторический фон, касающийся сферы политики. Основной функцией политического дискурса ученые признают борьбу за власть и влияние на аудиторию, что обуславливает специфику рассматриваемого явления в целом;

- многообразие существующих исследований на тему «дискурса», «политического дискурса» говорит об интересе отечественных и зарубежных исследователей к этому понятию, что обуславливает актуальность новых исследований на данную тему;

- мы посчитали уместным, определить речевое воздействие, характерное для политического дискурса, как совокупность лингвистических и экстралингвистических приемов в процессе речевого общения, направленных на изменение мнений, оценок, действий адресата в целях говорящего. Среди представленных работ мы посчитали целесообразным опираться на когнитивную теорию речевого воздействия Иссерс, которая использует категорию персуазивности как одну из основных.

Глава 2. Использование персуазивных языковых средств

на примере политического дискурса

2.1. Категория персуазивности

В нашей работе мы посчитали целесообразным рассмотреть понятие «персуазивности» и определить его границы в контексте исследований политического дискурса.

Как уже не раз отмечалось, цель политического дискурса – удержание власти, через привлечение внимания и положительных оценок аудитории, ее признания. Такие типы текстов можно рассматривать как носителей определённых коммуникативных функций, передающих персуазивные пропозиции. Пропозиция может быть определена как семантическая структура, объединяющая денотативное (соотношение слова и объекта действительности) и сигнификативное (выявляет значение семантической единицы) значения, из которых последнему принадлежит центральная позиция34. Наличие таких коммуникативных функций в свою очередь обуславливает осуществление персуазивной коммуникации.

В своей статье «Текстовые категории аргументативности, суггестивности и императивности как отражение способов речевого воздействия»35 Шелестюк отчасти касается определения понятия «персуазивность».

Изначально автор рассматривает категорию аргументативности и, основываясь на теории Г. А. Брутян, определяет ее как доказательность, последовательное рассмотрение доводов в пользу выдвинутого тезиса, доказывающие его истинность и опровергающие антитезис. Основным фактором аргументативности исследователь считает истинность информации, которая для убедительности, в рамках гуманитарных наук, должна основываться на стереотипах и архетипах.

Уже на этом этапе размышлений намечаются связи аргументативности как текстовой категории с «подпороговым» восприятием информации. В этом же ключе рассматривается и категория «персуазивности» как подкатегория аргументативности. С позиций лингвистики текста персуазивность представлена как определение достоверности/недостоверности изложенных в тексте тезисов слушающим и самим говорящим36. Однако Шелестюк выбирает второе из представленных в статье определений: персуазивность – разновидность манипулирования, совокупность способов усиления рационального аргументирования. Под манипулированием мы понимаем одну из форм речевого воздействия, нацеленную на то, чтобы вызвать определенное отношение/действие адресата именно в интересах отправителя сообщения, не обязательно совпадающих с интересами адресата. При этом адресат часто не распознает эту коммуникативную установку на управление его поведением или мнением37.

Автор отмечает, что персуазивность используется в любой коммуникативной ситуации (например, коммерческая реклама, идеологическая пропаганда), где предполагается убеждение адресата, для чего используются риторические тропы и фигуры. По мнению Шелестюк персуазивные средства носят пропозиционально-смысловой характер на уровне высказывания, а на уровне текстовых категорий способны изменять компоненты содержания (например, эмоционально-оценочный).

На наш взгляд представленная трактовка персуазивности как текстовой категории не подходит для изучения дискурса, так как, включая текст, не принимает во внимание экстралингвистические характеристики (знания о мире, цели и установки адресата). Персуазивность сводится к вспомогательной подкатегории, основная функция которой – усиление доводов в процессе аргументирования, а сама коммуникация – к оперированию тезисами и антитезисами в рамках заданной тематики. Отождествление персуазивности с манипуляцией лишает адресата свободы выбора, а значит, не учитывает его личностные особенности, интенции, установки и знания, что в рамках концептуализации политической коммуникации как политического дискурса является важной составляющей, которая учитывается при организации коммуникативного процесса.

Наиболее глубокое и комплексно разработанное определение персуазивности, ее основных характеристик и способов языковой репрезентации мы можем найти в исследованиях А.В. Голоднова, именно на работы этого исследователя ссылается большинство российских ученых, интересующихся вопросом персуазивности. Мы решили взять за основу его концепцию как один из авторитетных источников. По нашему мнению, также необходимо обратить внимание на статью А.А. Кобелева38, который последовательно рассматривает использование персуазивной категории в политическом дискурсе.

А. В. Голоднов определяет персуазивную коммуникацию как исторически сложившуюся, закрепленную в общественной и коммуникативной практике особую форму ментально-речевого взаимодействия индивидов, осуществляемую на базе определенных типов текста и реализующую попытку речевого воздействия одного из коммуникантов (адресанта) на установку своего коммуникативного партнера/партнеров (реципиента/аудитории) с целью ненасильственным путем (посредством коммуникативных стратегий убеждения и «обольщения») добиться от него принятия решения о необходимости, желательности либо возможности совершения/отказа от совершения определенного посткоммуникативного действия в интересах адресанта39.

Голоднов выделяет несколько групп инициируемых адресантом действий адресата: ментальные (принятие точки зрения), эмоционально-чувственные (сочувствие), конкретно-практические (совершение конкретного посткоммуникативного действия).

Персуазивная коммуникация также имеет ряд особенностей40:

- существование реального или предполагаемого конфликта между адресантом и адресатом коммуникации на предмет желания или нежелания реципиентом совершить определенное посткоммуникативное действие, в интересах говорящего;

- взаимодействие убеждения, предполагающего принятие реципиентом рациональных аргументов адресанта, и обольщения, которое усиливает рациональную аргументацию и, кроме того, обращается к переживаниям, стереотипным установкам, предрассудкам реципиента. Риторическая аргументация включает наряду с рациональными аргументами преувеличения, объяснения, истолкования, наглядные примеры, лесть, воздействие на чувства. По Кобелеву41 рациональная аргументация соотносится с убеждением (изменение прежних суждений реципиента) и переубеждением (изменение или трансформация сформированного убеждения под воздействием дополнительной информации), а обольщение – с уговорами (закрепление позиций адресанта). Рациональная и эмоционально-оценочная аргументация взаимодействуют между собой, обеспечивая отправителю желаемый посткоммуникативный эффект;

- адресат самостоятельное решает необходимо/желательно/возможно ли с его стороны совершение определенного посткоммуникативного действия в интересах адресанта. Свобода выбора является определяющим условием персуазивной коммуникации, в противном случае она будет сводиться к другому виду коммуникации, например, приказу42.

Во втором пункте мы видим отличный от мнения Шелестюк взгляд на связь понятий «аргументация», «манипуляция» и «персуазивность». Голоднов и Кобелев говорят не о тождестве этих понятий, а о необходимости рационального и эмоционально-оценочного начала в рамках персуазивной коммуникации. Логически выстроенная, информативная цепочка доводов вместе со скрытым воздействием на когнитивную деятельность призваны обеспечить эффективность персуазивной коммуникации в рамках персуазивных тактик и стратегий (положительная самопрезентация, дискредитация оппонента, создание общеизвестности некоторых событий действительности и др.).

Политический текст, который по функционально-интенциональным характеристикам является убеждающим (вне зависимости от использующихся в нем риторических и стилистических приемов), должен рассматриваться с точки зрения прагматической теории текста как персуазивное речевое действие, в основе которого находятся коммуникативные персуазивные стратегии43.

Коммуникативную стратегию персуазивности следует рассматривать на нескольких уровнях44,45:

1) общая персуазивная стратегия определяется прагматической установкой говорящего и представляет собой базовую функциональную характеристику дискурса, ориентированную на достижение необходимого эффекта, к которому стремится адресант. Данная трактовка коррелирует с понятием «персуазивная коммуникация» и представляется как интенция автора текста на макроуровне;

2) частные персуазивные стратегии - реализации установок автора в виде элементов содержания, включенных в структуру текста.

С.С. Мартемьянова подразделяется частные стратегии на три блока46:

- ценностный (задача – убедить с помощью средств оценки и апелляции к ценностям адресата);

- рациональный (задача – логически объяснить суть происходящего, побудить к размышлению и принятию сообщаемого);

- эмоциональный (задача – сформировать желание согласиться с автором).

3) персуазивные коммуникативные тактики – выбор, комбинирование, тематическое оформление и кодирование коммуникативного действия под контролем персуазивной стратегической цели;

4) персуазивные коммуникативные ходы – конкретные способы создания того или иного варианта коммуникативной тактики;

5) маркеры персуазивности - языковые и неязыковые средства реализации персуазивного коммуникативного хода в тексте.

А.А. Кобелев в своем исследовании придерживается схожей логики рассмотрения персуазивной стратегии. Он выделяет глобальную персуазивную стратегию, которая проявляется как доминирующая коммуникативная функция и определяет прагматическую и тематическую структуру текста. Глобальная стратегия реализуется специальными персуазивными стратегиями, которые внедрены в структуру текста и определяются промежуточными целями – выбором средств текстообразования в различных частях. Далее автор ссылается на работы Голоднова и выделяет персуазивные тактики и, опуская конкретные коммуникативные ходы, переходит к персуазивным языковым средствам – конкретным средствам речевой выразительности.

Персуазивные языковые средства не обладают этим значением в их семантической структуре. Их потенциал реализуется в семантическом и структурном единстве текста.

Необходимо отметить, что влияющими факторами в политической персуазивной коммуникации являются пресуппозиции, популярность или непопулярность адресанта, доверие или недоверие к нему, использование аргументов за и против, выбор отдельных их типов, а также параметры адресата: пол, социально-экономический статус, образование, эмоциональное состояние и политические взгляды. На основе вышеизложенного материала, мы можем сделать вывод, что «персуазивность» является семантико – прагматической категорией, характеризующей политическую коммуникацию47.

Таким образом, мы считаем это достаточным обоснованием для рассмотрения категории персуазивности как ключевой в отношении функционально – интенциональных характеристик политического дискурса.

2. 2. Речевые тактики и стратегии современного политического дискурса

Как мы уже отмечали ранее, политический дискурс в первую очередь реализует функцию борьбы за власть. Это находит отражение в речевых и коммуникативных действиях политиков, основой которых является стремление воздействовать на интеллектуальную и эмоциональную сферу адресата, а также побудить к совершению желаемых для адресанта действий.

Активно использующаяся в политической коммуникации инструментальная функция языка реализуется через применение речевых стратегий. Четкого определения термина «стратегия» нет, поэтому рассмотрим несколько подходов.

В рамках прагмалингвистического подхода стратегия определяется как «совокупность речевых действий»48, «цепочка решений говорящего, его выборов определенных коммуникативных действий и языковых средств»49.

С позиции психологингвистики под стратегией понимается «способ организации речевого поведения в соответствии с замыслом, интенцией коммуниканта»50, «осознание ситуации в целом, определение направления развития и организация воздействия», «развернутая во времени установка субъекта на общение»51.

В нашей работе мы будем придерживаться определения О.С. Иссерс: речевая стратегия – это совокупность речевых действий, направленных на достижение определенных коммуникативных целей, которая включает планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от условий общения и личностных особенностей коммуникантов, а также реализацию этого плана52.

Иссерс считает, что стратегии и тактики речевого поведения связаны с такими этапами речевой деятельности, как планирование и контроль. В связи с этим, стратегия представляет собой когнитивный план общения, с помощью которого осуществляется контроль за наиболее успешным и эффективным решением коммуникативных задач адресанта, учитывая недостаточность знаний об установках, намерениях, действиях оппонента53.

Исследователи политического дискурса также не сошлись во мнении относительно классификации речевых тактик и стратегий. О.С. Иссерс, исследуя политический дискурс на материале письменных текстов СМИ, проанализировала стратегии дискредитации и самопрезентации54.

Еще в античности Аристотель определил цели, которые ставит адресант в процессе политической коммуникации. Эта классификация остается актуальной и сегодня, выступая основой для современных классификаций:

убедить аудиторию голосовать на выборах за определенного лидера, политическую партию, общественное движение и т.п.;
утвердить свой авторитет или создать положительный имидж, «понравиться народу»;
воздействие на адресата с целью убедить в правильности мнений, оценок, точки зрения говорящего;
эмоционально подготовить, создать определенное эмоциональное состояние аудитории;
поделиться с аудиторией знаниями, представлениями о предмете речи, о которых она раньше не знала, информировать реципиента о своей точке зрения на какой-либо вопрос55.

Для определения стратегии речевого воздействия необходимо учитывать не только коммуникативную цель, но и тактики, которые используются для ее реализации. Речевые тактики – это действия, направленные на реализацию речевой стратегии. К примеру, побудить проголосовать за определенного кандидата можно, предъявив убедительные аргументы или опорочив политического противника в глазах избирателей.

Наиболее полной и четко структурированной нам показалась классификация стратегий и тактик О.Н. Паршиной56, которой мы и будем придерживаться в нашей работе. В основу классификации была положена цель, которую оратор хочет достигнуть по отношению к результату. Таким образом, исследователь выделяет следующие стратегии и тактики политического дискурса:

Стратегия самопрезентации (построение имиджа политика):

тактика отождествления (демонстрации символической принадлежности к определённой социальной, статусной или политической группе);
тактика солидаризации (стремление создать впечатление общности взглядов, интересов говорящего и аудитории);
тактика оппозиционирования (разграничение «своих» и «чужих»).

Стратегии убеждения включают следующие виды:

Аргументативная стратегия (убеждение адресата при помощи аргументов):

тактика обоснованных оценок (суждения, при помощи которых оратор стремится объективно оценить предмет и обосновать свою оценку);
тактика контрастивного анализа (сопоставление фактов, событий, результатов);
тактика указания на перспективу (прогнозирование политиками развития событий, выражение стратегических целей, позиций и намерений говорящего);
тактика иллюстрирования (проявляется в использовании фактов и примеров).

Агитационная стратегия (воздействие на поступки слушателей, чтобы побудить их к совершению определенного поступка):

тактика обещания;
тактика призыва.

Стратегии борьбы за власть включают:

Стратегия дискредитации и нападения (подрывание авторитета, унижение, опорочивание оппонента в глазах избирателей):

тактика обвинения;
тактика оскорбления.

Манипулятивная стратегия (различного рода уловки, имеющие целью обманным путем убедить адресата встать на позиции отправителя речи):

демагогические приемы (высокопарные рассуждения, использование пустых обещаний, недоказанных фактов, гиперболизация своих достоинств);
манипулятивные тактики (тактика вежливости, тактика утрирования, тактика отвлечения внимания от основной проблемы).

Стратегия самозащиты (убеждение в необоснованности разного рода обвинений):

тактика оправдания (объяснения поступка говорящего);
тактика оспаривания (несогласие с предъявляемыми обвинениями и обозначение своей позиции);
тактика критики.

Стратегии удержания власти представлены такими видами, как:

Информационно-интерпретационная стратегия (информирование граждан о важнейших событиях социальной, экономической и политической жизни):

тактика признания существования проблемы;
тактика акцентирования положительной информации;
тактика разъяснения;
тактика комментирования;
тактика рассмотрения проблемы под новым углом зрения;
тактика указания пути решения проблемы.

Стратегия формирования эмоционального настроя адресата:

тактика единения (объединение слушателей как «единого народа»);
тактика обращения к эмоциям адресата;
тактика учета ценностных ориентиров адресата (апелляция к ценностной системе адресата).

К общим (неспециализированным) тактикам (являются общими для нескольких стратегий) относят:

тактика акцентирования (намерение говорящего подчеркнуть, выделить определенный момент своей речи);
тактика дистанцирования (противопоставление «свои» и «чужие»).

Необходимо обратить особое внимание на то, что в научной литературе отсутствуют четкие основания выделения типов стратегий и их соотношения с тактиками. В связи с этим тактики, относящиеся к одной стратегии или группе стратегий, могут способствовать реализации другой стратегии. Также в отдельно взятом политическом дискурсе могут вырабатываться собственные тактики и стратегии на слиянии уже известных, что говорит об активном использовании данного явления в рамках профессиональной политической деятельности.

Непосредственно персуазивный потенциал политического дискурса реализуют тактики положительной самопрезентации, дискредитации оппонента, интимизации изложения, создания очевидности и общеизвестности явлений действительности, обещания и предложения готового решения, которые в свою очередь осуществляются через конкретные языковые средства - метафоры, риторические вопросы, модальные глаголы и т.д57.

2.3. Персуазивные языковые средства в публичных выступлениях

На основе вышеизложенного материала мы сделали вывод, что речевые стратегии являются наиболее общим определением того, с какой целью и какими средствами автор сообщения хочет повлиять на своего адресата. Далее речевые тактики мы обозначали как конкретные речевые действия оратора, приводящие его к желаемому результату.

Таким образом, средства языковой выразительности в составе логически выстроенных аргументов являются теми «инструментами», с помощью которых осуществляются действия, то есть тактики состоят из набора персуазивных языковых средств и логических связей между собой, которые и оказывают непосредственное воздействие на аудиторию.

Обратимся к авторитетным авторам научных трудов по риторике, чтобы дать определение, краткую характеристику и классификацию средствам речевой выразительности.

В традиционной теоретической риторике, принято выделять риторические тропы и риторические фигуры. В своем учебнике «Риторика» Е. В. Клюев58 дает понятие о 37 тропах и 44 риторических фигурах. Рассмотрим основные из них.

Троп (греч. tropos — поворот) – оборот речи, в котором слово или выражение употреблено в переносном значении в целях достижения большей художественной выразительности59. Риторические тропы – одни из важнейших средств создания выразительности, так как именно они предают речи привлекательность, красоту и экспрессию. Перечислим основные виды тропов:

Эпитет — яркое, образное выражение.
Сравнение – сопоставление предметов, раскрытие одного понятие через другое.
Метафора – это перенос названия с одного предмета на другой по сходству или контрасту.
Метонимия в отличие от метафоры осуществляет перенос понятия по их смежности.

«Метафора и метонимия принадлежат к области аналогического мышления. В этом качестве они органически связаны с творческим сознанием как таковым»60.

Аллегория — это апелляция к стереотипным образам человека, выражение абстрактного понятия в конкретных образах.

Описанные выше риторические тропы хорошо известны нам еще со времен школьных занятий, а использование их представлено как в художественной литературе, так и в современных коммуникациях, включая публичные выступления. Далее рассмотрим не менее известные нам риторические фигуры.

Фигура (лат. Figura) — термин риторики и стилистики, обозначающий обороты речи, 10имеет стилистическую значимость и направлена к тому, чтобы придать высказываемой мысли определенную выразительность61.

Остановимся на тех фигурах, которые эффективны, просты в употреблении и часто встречаются в публичных выступлениях и повседневной речи.

Антитеза — резкое противопоставление понятий.
Градация — расположение слов в порядке возрастания или убывания интенсивности значения.
Анафора — повторение слов в начале нескольких предложений, следующих друг за другом.
Параллелизм — повторение синтаксической конструкции в нескольких предложения, которые располагаются рядом или недалеко друг от друга.
Инверсия – намеренное нарушение привычного порядка слов, их перестановка с целью акцентирования внимания на перестановленном слове.

Зачастую в речах применяется такой прием, как диалогизация речи, который позволяет обратиться к аудитории, наладить контакт с ней, привлечь к себе внимание слушателей и подчеркнуть адресность вашего выступления.

Риторический вопрос — это информация, представленная не в виде повествования, а в виде вопроса, на который не требуется ответ, так как он или содержится в самом высказывании, или очевиден для аудитории.
Риторическое восклицание — экспрессивное выражение мысли автора или обращение к какому-либо предмету с целью обратить на него внимание аудитории.

На основе изученного материала мы можем сделать вывод, что риторические тропы и фигуры служат эффективным средством воздействия на аудиторию. Из огромного множества средств выразительности нам представляется возможным избрать именно те, которые в наибольшей степени отвечают характеру самого оратора, запросам аудитории и требованиям условий публичного выступления.

Очевидно, что и в наши дни риторические приемы не утратили своей значимости, но напротив активно используются как в публичных выступлениях, так и в повседневной речи.

Изучив изложенный материал, мы пришли к следующим выводам:

-категория персуазивности только входит в круг интересов российских исследователей, в связи с чем, идет полемика относительно определения, содержания и основных характеристик данного понятия. В нашей работе за основу мы взяли концепцию А.В. Голоднова, который наиболее полно охарактеризовал персуазивность в своих исследованиях. Таким образом, мы понимаем персуазивность как стремление автора открыто воздействовать на мнение, оценки, действия адресата с целью убедить его принять точку зрения автора или совершить определенное посткоммуникативное действие. Также мы определили, что персуазивность в политическом дискурсе необходимо рассматривать как семантико-прагматическую категорию, проявляющуюся на всех уровнях политической коммуникации;

- соотношение понятий «стратегия» и «тактика» определяется включением в стратегию тактик как совокупности речевых действий, которая, кроме реализации последних, подразумевает планирование речевой коммуникации в зависимости от целей общения и установок коммуникантов;

- также нами были рассмотрены и охарактеризованы риторические приемы, актуальные с древних времен и до наших дней. На основе изученных материалов представляется возможным говорить о том, что классическая риторика актуализировалась в настоящее время в сфере политики как одной из наиболее «коммуникативной».

Глава 3. Реализация персуазивности в предвыборных программах президента (на примере речей В. В. Путина)

3.1 Персуазивные языковые средства

В нашей работе мы определили политический дискурс как один из наиболее персуазивных дискурсов, так как цель политика – завоевание, удержание власти и воздействие на аудиторию с целью формирования у нее взглядов, идей и поступков, необходимых оратору. Также мы пришли к выводу о том, что использование риторических приемов в речи политиков является одним из способов этого воздействия, а потому актуально и в наши дни.

Изучив документы, представляющие собой предвыборные программы В. В. Путина (всего их было три за 200062, 200463 и 201164 года – количество знаков без пробелов составило 58800 на 30 страницах), мы составили ясное представление о том, какие персуазивные приемы, тактики, стратегии наиболее характерны для речи действующего президента Российской Федерации в рамках предвыборного политического дискурса.

Далее, используя описанное во второй главе деление на стратегии и тактики, а также деление средств речевой выразительности на фигуры и тропы, мы представим полученные нами результаты.

Начнем анализ с наиболее «мелких» персуазивных языковых средств – тропов и фигур, использованных в качестве приемов речевого воздействия в предвыборных программах. Проанализировав текс речей В.В. Путина, мы вывели следующую классификацию средств речевой выразительности:

Метафора – самый распространенный прием речевой выразительности, используемый в предвыборных программах В.В. Путина. Все найденные метафоры мы условно разделили на следующие группы:

- государство как человек (32): «не дают экономике дышать, государству – развиваться», «…, расхлебывая последствия собственных опрометчивых решений», «хватит кормить чужие страны», «помог стране встать на ноги», «мы многократно усилили инвестиционную привлекательность России», «отсюда – очень «короткое дыхание» политики». Изображение государства как человека, личности помогает каждому слушателю почувствовать свою важность и ответственность перед обществом, сократить расстояние между «ними» (политиками) и «нами» (обществом). На государство в целом переносятся характеристики, свойственные человеку, то есть мы можем предположить, что развитие, становление, уровень жизнь и «положение» в мире зависит от усилий этого государства, которое имеет сильные и слабые стороны, а значит, борется на мировой арене за свое место, реализует себя в условиях конкурентной борьбы;

- природная (19): «корни наших неудач», «значит для нее (криминальной среды) сегодня в нашем финансовом и хозяйственном секторе – самая питательная почва», «сепаратистские процессы, вызревавшие в России», «экономический шторм», «тектонический процесс глобальной трансформации», «мир вступает в зону турбулентности». Ассоциирование природы и государства представляет последнее как нечто всеобъемлющее, стихийное, со своими естественными процессами, которые иногда не поддаются влиянию или нуждаются в жестком контроле. Такое представление политики говорит о сложности ее процесса и необходимости определенного набора лидерских качеств для управления страной. В тоже время лидер может снять с себя часть ответственности за определенные политические события, так как невозможно полностью контролировать природные процессы, например, шторм или бурю, и остается всегда быть наготове, чтобы выстоять;

- движение (путь, дорога) (9): «это наша отправная точка», «С теми (проблемами), которые нас все время тормозят», «страна плелась в хвосте», «убрать с дороги национального развития все то, что мешает нам идти вперед», «вывела Россию из тупика гражданской войны». Одна из наиболее традиционных форм представления политического процесса. Характерно, что трудно уловить, как именно представляет себе развитие государства Путин: как «путь» - то, что мы сами определяем, нечто свое или как «дорогу» - уже открытое и проложенное другими. Метафора движения предполагает, что есть начальная, отправная точка и конец пути, таким образом, политический лидер государства ведет нас к чему-то, какой-то видимой и понятной цели. Задача оратора в этом случае найти и показать эту цель так, чтобы она не была слишком туманной или наоборот простой и понятной. Это позволит ему лавировать в зависимости от ситуации и наполнять «цель» теми смыслами, которые необходимы на заданном промежутке времени.

В предвыборной программе 2000 года В.В. Путин, баллотирующийся на первый срок, говорит, что главная цель – это то, что способно объединить нас, и далее переходит к описанию проблем и приоритетов развития. В заключение цель выражается более конкретно – «достойная жизнь». Очевидно, что при социальном расслоении страны, такая постановка цели звучит достаточно размыто, но в то же время позволяет каждому слушателю вложить в нее свои смыслы, идеи и цели. Таким образом, адресант дает возможность аудитории самим решить, к чему они будут стремиться – возможности беспрепятственно организовать свой бизнес, получить престижную профессию, высокооплачиваемую работу, качественное образование или купить жилье.

Однако, обратившись к следующей предвыборной речи в 2004 году, мы можем увидеть, что цель не изменилась – повышение качества жизни людей. В этой ситуации возможны два варианта ответа: или за 4 года ситуация не изменилась или это «плавающая» цель. То есть мы можем сделать вывод, что за первый срок правления правительство во главе с В.В. Путиным не добилось никаких положительных результатов или что наша мысль о размытости формулировки цели подтвердилась;

- «военная» (9): «задача лидера – настроить на общие цели, расставить всех по своим местам», «Чечня была оккупирована криминальным миром и превращена в его крепость», «слишком многим казалось, что нас можно окончательно добить», «расширять бюрократическую экспансию», «чертой нового века станет битва идеологий». Мы посчитали целесообразным выделить в отдельную категорию метафоры по своему наполнению схожие с лексикой, описывающей военные действия или стратегические операции. Представление властных отношений, как сражения говорит о том, что существует внешняя и внутренняя угроза, которую нужно ликвидировать вместе, сплотившись как во время войны (война – один из наиболее ярких образов в истории России). Также в военный период времени от каждого члена общества требует беспрекословное подчинение начальству и непоколебимая вера в его надежность. В период нестабильности психологическая защита ослабляется, повышается эмоциональность на фоне страха за свою жизнь, а как следствие аудитория готова пойти за тем, в ком ощущает необходимую силу и уверенность.

Наличие военных метафор в речах В.В. Путина можно объяснить нестабильностью обстановки в стране на тот момент, когда он пришел к власти – внешние и внутренние долги государства, спад экономики, бандитизм, недоверие общества к власти и государственной системе в целом;

- «болезнь» (8): «преодолен страх перед болезненными последствиями реформ», «забыты хронические невыплаты пенсий и пособий», «кредитная система была практически парализована», «страну лихорадило от забастовок». Сопоставление болезненного состояния человека и проблем в государстве помогает политику не только наглядно описать аудитории те или иные процессы, но и предоставить возможность «почувствовать» как это происходит, отсылая к более знакомым переживаниям, а иногда ощущениям. Метафора болезни используется для характеристики прошлого, того, что «было» как противопоставление сегодняшней ситуации, тому, что «стало». Для Путина характерно нагнетание обстановки при описании проблем, с которыми жило общество до его прихода к власти. Нагромождение метафор, исторических фактов и статистических данных создают у аудитории гиперболизированное представление о критичности условий, в которых жили россияне в конце 20 века. На этом фоне даже незначительные сдвиги в сторону «лучшей жизни» выглядят достижением и воспринимаются как успех;

- «механистическая» (8): «государственная машина разболтана, ее мотор – исполнительная власть – хрипит и чихает», «механизмы финансового поощрения граждан», «пакет законов, который бы «запустил» рынок доступного жилья», «социальные лифты», «служить локомотивами развития». Также одна из наиболее распространенных метафор – представление государства как единого механизма, где важен каждый «винтик», чтобы механизм работал исправно. Механистическая метафора является в политической коммуникации контекстным антонимом природной метафоры. В отличие от последней механизм можно наладить, устроить, заменить некоторые детали и он основа будет исправно работать. Для этого нужны лишь умелые руки мастера, который знает свое дело. Кроме того мы сталкиваемся с техническими средствами каждый день – на работе, учебе или в быту, поэтому можем с легкостью представить насколько сложно бывает разобраться с высокотехнологичными средствами без помощи специалиста;

- «организм» (2): «здоровый государственный организм», «началось падение и разбалансировка всего социально-экономического организма страны». Данный вид метафоры встречается не так часто, как предыдущие и является чем-то средним между природной и механистической метафорой. С одной стороны, устройство живого организма не зависит от человека, и он может функционировать даже с некоторыми больными органами, в отличие от механизмов, а с другой стороны организм можно излечить, то есть «устроить»;

- разрушение (смерть) (4): «переломила хребет терроризму», «тонут в бюрократической трясине формализма и некомпетентности», «драматическая ломка всего нашего уклада жизни». Метафоры, апеллирующие к разрушению или смерти, встречаются в предвыборных программах В.В. Путина крайне редко. Мы предполагаем, что это связано с сильным негативным зарядом, который несут данные образы, а потому используются с особой осторожностью. Также как и метафора болезни, разрушение характеризует либо действия «чужих» относительно нас («своих») либо победа над теми, кто входит в эту категорию. Уничтожение чего-либо носит не только негативный, но и категоричный характер, то есть то, что мертво, не может возродиться. В политических условиях такая категоричность неуместна и будет воспринимать как пустые обещания, красивые слова;

- «профессиональная» (9): «которые пытаются «экспортировать демократию», «несмотря на кризис, который «вычел» из наших усилий целых два года», «Россия вышла из глубокого спада», «вектор экономического и социального развития». В данную группу мы отнесли образные выражение связанные с той или иной сферой профессиональной деятельности, например, математической, экономической. Метафоры, заимствующие образы из социально-демографических характеристик населения, носят адресный характер. Они активизируются непосредственно в рамках двусторонней политической коммуникации и опираются на экстралингвистические характеристики аудитории (например, профессия);

- образная (38): «стержень патриотизма», «национальная копилка», «Россия уже давно – не урезанная карта Советского Союза», «вертикаль власти», «стабильность – это достояние», «ниспровергатели» буквально на глазах превращаются в «самодовольных господ», «голосовать сердцем», «образовательный драйв», «Общество свободных людей – совсем не то же, что толпа одиноких расчётливых эгоистов, безразличных к общему благу». В последнюю группу мы отнесли метафоры, которые не имеют четких ассоциаций с какой-либо сферой человеческой жизнедеятельности и природных явлений, но являются наглядным примером образного представления действительности, схожего с художественным. В эту группу входят и стертые метафоры, которые уже не осознаются нами, так как прижились и вошли в концептуальную сферу нации.

Рис. 1 Соотношение использованных метафор

Метафора в контексте политического дискурса перестает играть роль средства художественной выразительности и предстает как способ познания действительности – концептуализация и категоризация тех явлений окружающего мира, которые встречаются для человека впервые или остаются не понятными. Осмысление одного объекта действительности через другой и есть суть процесса метафоризации. Кроме того в политической коммуникации метафора на глубинном уровне конструирует, изменяет или закрепляет смыслы отдельных концептов в зависимости от целей оратора и политической обстановки в целом.

На разобранных примерах мы убедились, что метафоры не просто сближают язык политики с разговорным языком, но и в большинстве случаев настраивают аудиторию на последующее восприятие ситуации в том или ином ключе, формируют мнения и оценки в зависимости от цели оратора. Комбинирование различных типов метафор позволяет конструировать многогранные политические образы и вписывать их в миропредставление адресата.

Эпитет – второй наиболее распространенный троп, который представлен в виде образных прилагательных характеризующих тот или иной предмет: «прорывные идеи», «острая конкуренция», «элементарное выживание», «сладкие» речи», «прозрачные условия», «сверхоптимистичная фантастика», «одиозные и кровавые международные террористы», «близорукий эгоизм», «острые проявления кризиса», «фальшивые сущности», «живучее предубеждение», «прозаичные дела», «архаичные технологии», «взрывной рост», «широкий диалог», «звонкие лозунги».

Эпитеты выступают не только как яркие образы, но и как эмфатический элемент. Они способствуют концентрации внимания на тех существительных, к которым относятся. Это позволяет аудитории обращать внимание и запоминать определенные концепты, транслирующиеся в речи оратора, воспринимать их как важные или наоборот неприемлемые (в зависимости от эмоциональной окраски) для адресанта и при эффективной персуазивной коммуникации присваивать себе или отвергать как часть картины миры.

Далее рассмотрим другие, менее популярные, но все же встречающиеся в тексте средства речевой выразительности. Данные средства служат как для придания речи образности, экспрессивности, так и для «подчеркивания», выделения некоторой информации.

Гипербола и литота: «потерей в одночасье всех денежных вкладов», «мы приняли сотни программ», «годами не могут наскрести на проезд друг к другу», «печатается целое море политических платформ кандидатов».

В политической речи преувеличиваются или преуменьшаются в большинстве случаев числительные, связанные со временем или количеством чего-либо. В данном контексте это наиболее эффективное применение данного вида персуазивных языковых средств. Учитывая, что аудитории легко распознать этот прием, ограничение использования гиперболы оправдано.

Метонимия: «Наши лучшие умы востребованы на Западе».

Перенос значения по смежности значительно уступает переносу значения по сходству. На наш взгляд это вызвано тем, что образное мышление более наглядный и простой способ категоризации предметов действительности.

Сравнение: «Нам сегодня, как воздух, нужна большая инвентаризация страны», «Нынешняя ситуация в России – если смотреть на неё глазами 90-х годов – выглядела бы для них просто сверхоптимистичной фантастикой».

Сравнения позволяют политику завуалировать свой эмоциональный посыл относительно того или иного предмета и преподнести аудитории новые важные, по его мнению, свойства по признаку соответствия одного объекта действительности другому.

Ирония: «Но ведь этого нельзя было сделать, сидя в Москве и сочиняя очередные «программы борьбы с преступностью», «Федеральные акты применялись избирательно, что называется, по собственному усмотрению. И неизбежным следствием такой «конкуренции» стал произвол властей».

В политическом дискурсе ирония является способом восприятия неоднозначных политических реалий. С помощью иронии оратор может имплицитно выражать свое отношение к объекту или оппоненту, создавать ощущение напряженности и конкурентной борьбы за право взять верх над ситуацией.

Кроме использования вышеописанных тропов для предвыборных речей президента Путина характерным является использование фразеологических конструкций и лексических единиц, выбивающихся из основного стиля текста. Например, к фразеологизмам можно отнести такие выражения, как «терять лицо», «сводить концы с концами», «бросить на произвол судьбы», «потерпеть фиаско». А к лексическим единицам с иной стилистической окраской – «берут под свою «крышу», «надо прекратить разбазаривание природных ресурсов», «все эти обстоятельства вкупе с только что пережитым дефолтом», «в ряде регионов планеты «раскручиваются» и агрессивно заявляют о себе деструктивные силы». Фразеологизмы и стилистически окрашенные лексические единицы содержат в себе культурный код, который неосознанно воспринимается всеми носителями языка. Использование этих лексем активизирует подпороговые механизмы восприятия информации на уровне культурных стереотипов, архетипов, исторической памяти, что способствует менее критичному восприятию транслируемых идей и, как следствие, упрощенному их приятию.

Рис. 2 Соотношение использования метафор и других тропов

На уровне синтаксиса и логики изложения материала мы выделяем:

Антитеза: «У нас высокие налоги, но собираем мы их мало. Нам нужны низкие налоги, но собирать их надо много», «Ведь им одинаково не нужны ни искусственные оранжерейные блага, ни убийственные ограничения», «А прогресс - либо он есть, либо его нет. Бедность народов не оправдать никакими отсылками к чистоте партийных принципов – «правых» или «левых».

Этот прием используется как противопоставление, например, правильных («своих») и неправильных («чужих») действий, двух крайностей одного объекта, двух конкурирующих между собой категорий.

Оксюморон: «мы богатая страна бедных людей», «Да, Россия перестала быть империей - но не растеряла свой потенциал великой державы».

Один из ярких стилистических приемов, который при сочетании в себе двух взаимоисключающих понятий реализует попытку разрешить необъяснимую ситуацию.

Риторические вопросы, диалоговая форма изложения:

«Кто такой Путин и какие у него политические планы?» Раз этот вопрос стоит – должен быть дан ответ» (2000 год);

«Но какую цену мы вынуждены были заплатить за это?» (2004 год);

«Но о чём предлагается договариваться? О том, как устроить власть? Передать её «лучшим людям»? А дальше-то что? Что делать-то будем?» (2011 год);

Использование риторических вопросов призвано частично перевести монолог в форму диалога, чтобы обратить внимание аудитории, повысить ее интерес к речи. Задавая вопросы слушающим, оратор заставляет их мысленно отвечать на эти вопросы, задумываться над сказанным. Таким образом, аудитория чувствует свою сопричастность, осознает важность себя и своего мнения. В свою очередь политический лидер, обращаясь к аудитории с вопросом, демонстрирует свою открытость и готовность к совместному обсуждению текущих вопросов. Мы считаем, что данный прием позволяет лучше запомнить речь и побуждает аудиторию к необходимым для оратора действиям.

Парцелляция:

«Мы привыкли гордиться своим богатством <…>. Это действительно есть. Но только этого недостойно мало для великой державы – России» (2000 год);

«Однако нам потребовалось огромное напряжение сил, мобилизация всех ресурсов – чтобы выбраться из ямы. Собрать страну. Вернуть России статус геополитического субъекта» (2004 год);

Парцелляция свойственна разговорной речи, так как напоминает сбивчивость, которая в свою очередь говорит об эмоциональности говорящего, стихийности его речи. Оратор прибегает к данному приему, чтобы выделить обратить внимание на какие-то детали своей речи, важные с его точки зрения конкретизации описываемого объекта. Такое изложение располагает аудиторию к восприятию информации: живая речь всегда «приятнее», чем выверенный «сухой» политический текст, а сам оратор воспринимается как искренний человек, один из нас.

Анафора:

«Без этого невозможно договариваться ни о чем, без этого России пришлось бы забыть и о национальном достоинстве, и даже о национальном суверенитете»;

«Ведь невозможно помогать слабым, если в казну не платят налогов. Невозможно строить цивилизованный рынок в мире, пронизанном коррупцией. Невозможен никакой экономический прогресс, если чиновник зависит от капитала»;

«Люди вправе требовать защиты от того, что их бизнес приберет к рукам бандитская группировка. Вправе требовать соблюдения правил честной предпринимательской конкуренции».

В некоторых примерах, кроме анафоры также есть синтаксический параллелизм. Обе этих фигуры часто используются именно в персуазивных текстах, так как способствуют концентрации внимания на нужных для оратора моментах речи. Способствуют более эмоциональному восприятию и усвоению некоторой информации. Стилистические приемы, основанные на повторах, подчеркивают особую важность мысли, побуждают слушателя к активному слушанию.

Перечисление (ряд однородных членов):

«И только оно должно гарантировать свободу – предпринимательскую, личную, общественную»;

«Многие разумные предложения забалтываются, заматываются, тонут в бюрократической трясине формализма и некомпетентности»;

«Нужен широкий диалог – о будущем, о приоритетах, о долгосрочном выборе, национальном развитии и национальных перспективах».

Использование в политических речах перечислений интересно тем, что в наиболее выгодную позицию (первое и последнее слово в цепочке) ставятся именно те категории, которые принципиально важны оратору. Таким образом, из общей массы однородных членов остаются в памяти аудитории те, которые изначально закладывает оратор.

Цитирование:

«Земля наша богата, порядка только нет» - говорили в России»;

«И, наконец, есть еще одна большая проблема, без учета которой бесполезно строить любых «планов громадье».

Как правило, цитаты – это отсылки к авторитетам, подтверждение объективности своих слов, мнений, опора на общее культурно-историческое наследие. Однако в предвыборных речах Путина цитирование встречается редко.

Кроме этого для речей нашего президента характерно активное использование вводных слов и повторяющихся союзов или местоимений, что делает речь более живой, эмоциональной и схожей с разговорной. Также в предложениях часто ставятся тире для противопоставления двух его частей, это подчеркивает контрастность речи, разделяет информацию на две полярные категории (было-стало, хорошо-плохо, свои-чужие). И конструкция со словом «убежден», которая выделяет основные принципы и позиции говорящего:

«Убежден: основной чертой нового века станет не битва идеологий, а острая конкуренция за качество жизни, национальное богатство и прогресс».

Таким образом, мы видим, что использование персуазивных языковых средств в предвыборных речах президента является характерной чертой выступлений В.В. Путина. Использование данных речевых приемов способствует повышению интереса аудитории, более легкому восприятию политической речи, эмоциональному отклику, а как следствие органичному восприятию изложенных идей, мнений и оценок оратора, а также скрытых установок, направленных на формирование необходимого для адресанта восприятия политических реалий с целью побудить к определенным посткоммуникативным действиям в интересах говорящего.

3.2 Персуазивные тактики и стратегии

Далее рассмотри к персуазивные тактики и стратегии:

- тактика положительной самопрезентации и дискредитации оппонентов:

данная тактика делает акцент на противопоставлении базовых категорий «свои» - «чужие», «было» - «стало». Адресант включает аудиторию в категорию «свои», используя местоимение «мы». Объединение в единое целое общества и государственного аппарата уравнивает эти два важнейших института в глазах аудитории и позволяет воспринимать общероссийские проблемы как проблемы каждого ее жителя.

«Много лет праздно рассуждая о борьбе с преступностью, мы лишь загоняли это зло в глубь России. <…> Но стоило нам вступить в прямую схватку с бандитами, разгромить их - и сделан реальный шаг к верховенству права, к диктатуре равного для всех закона» (2000 год);

«Хотел бы здесь подчеркнуть: несмотря на весь масштаб перемен, мы лишь создали плацдарм для решительного поворота в экономическом развитии страны» (2004 год);

«Общество свободных людей – совсем не то же, что толпа одиноких расчётливых эгоистов, безразличных к общему благу. Мы никогда не были и не будем такой толпой» (2011 год).

В тексте автор упоминается с положительными коннотациями, в окружении концептов, обозначающих общечеловеческие и национальные ценности, в то время как оппоненты упоминаются в контрастном контексте (отрицательная оценка). В первой избирательной кампании в центре предвыборного выступления расположились такие концепты как «национальное», «закон», «правило», «право», «свобода», «власть» и «порядок», так как наиболее часто встречались на протяжении текста в различных комбинациях. Учитывая, что В.В. Путин претендует на пост главы президента впервые, он стремится проявить свои лидерские качества и установить свои правила, в соответствии с нормами закона, которые будут защищать права и свободы нации, поддерживать порядок, установленный государственной властью. Учитывая нестабильность переходного периода и неуверенное положение России в мире, обращение к устанавливающим правила концептам является эффективным способом привлечь внимание аудитории и повысить уровень ее доверия.

Рис. 3 Основные концепты в предвыборной программе 2000 года

Обращаясь к предвыборной речи 2004 года, мы видим иную картину: внимание говорящего сосредоточено всего на трех концептах. Президент делает ставку на государство как сложную систему управления, основу общества, инициатора всех преобразовательных процессов. Политик стремится утвердить собственный авторитет, отождествляя себя с этой всеобъемлющей системой, берет на себя ответственность за глобальные общественные процессы. Таким образом, аудитория чувствует надежную опору и сильную личность в политическом лидере.

Рис. 4 Основные концепты в предвыборной программе 2004 года

В последней речи 2011 года акцент смещается с государственного аппарата и политики в сферу экономики и уровня жизни. Озвучивается идея целостного общества с активной гражданской позицией, способного самостоятельно принимать решения, проявлять инициативу и выбирать пути развития. Повышенное внимание уделяется и экономике страны, которая призвана обеспечить обществу желаемые условия жизнедеятельности. Связующим звеном здесь выступает средний класс, как цель, для достижения которой народ готов максимально консолидировать свои усилия. Таким образом, мы можем сделать вывод, что политик включает аудиторию в категорию «свои» и готов разделить с гражданами участие в процессе управления страной.

Рис. 5 Основные концепты в предвыборной программе 2011 года

Однако существует и другой способ представить себя в выгодном свете, например, признать проблему и показать аудитории, что знаешь, как ее решить.

«Для гражданина России важны моральные устои, которые он впервые обретает в семье и которые составляют самый стержень патриотизма. Это главное. Без этого невозможно договариваться ни о чем, без этого России пришлось бы забыть и о национальном достоинстве, и даже о национальном суверенитете» (2000 год);

«К сожалению, популистская риторика звучала и в недавней кампании по выборам парламента. Вероятно, мы услышим её и в ходе президентской кампании от тех, кто заведомо не надеется выиграть, а потому смело раздаёт обещания, которые не придётся выполнять» (2011 год).

В приведенных примерах мы видим отсылку к таким ценностям, как семья, патриотизм, достоинство, национальная свобода и ценность человеческих прав, которые являются как ценностью партийного лидера, так и каждого гражданина. Оппоненты же названы популистами, которые дают «пустые» обещания. Также активно используется противопоставление «было» - «стало» в пользу действующего президента страны. С помощью точных цифр, статистики аудитории наглядно представляются результаты деятельности В.В. Путина на посту президента.

На реализацию положительной или отрицательной презентации также влияют использующиеся эпитеты (широкий диалог, решительный поворот, высокое национальное достоинство), метафоры (действовать на авось, толпа одиноких эгоистов, схватка с бандитами) и другие средства выразительности: ирония, повторы, единоначатие, парцелляция. Образность метафор позволяет внести в общую ткань политического текста особую художественную напряженность, апеллирующую к воображению реципиента и к его позитивному ассоциативному ряду65;

- тактика интимизации изложения:

Интимизация изложения предполагает сокращение расстояния между оратором и его аудиторией. Основной упор сделан на построение речи таким образом, чтобы у каждого человека из аудитории сложилось ощущение «личной» беседы. Адресант не просто рассказывает аудитории о своих взглядах, целях, но и приглашает его к соучастию, совместному обсуждению проблем и поиску решений.

«Нам сегодня, как воздух, нужна большая инвентаризация страны. Нужна достоверная перепись и надлежащий учет всего, что в ней есть.

Новый директор, принимая дела, первым делом потребует себе бухгалтерский баланс. Россия - это тоже хозяйство - огромное, сложное и очень разнообразное» (2000 год);

«Сегодня говорят о разных формах обновления политического процесса. Но о чём предлагается договариваться? О том, как устроить власть? Передать её "лучшим людям"? А дальше-то что? Что делать-то будем?» (2011 год);

«В российской культуре – большая историческая традиция уважения к государству, к общественным интересам, к тому, что нужно стране» (2011 год).

Вербальными персуазивными средствами обеспечения интимизации публичного выступления в первую очередь мы можем назвать вопросно-ответную конструкцию (диалогизация речи), которая не раз встречается в выступлениях В.В. Путина. Немаловажную роль играет и модальная лексика (прилагательные, наречия, междометия – раз, конечно, -то), метафоры (шараханья из стороны в сторону, Россия – это тоже хозяйство), которые делают политическую речь схожей с разговорной, уводят от клишированных фраз. Инверсии, повторы, парцелляции также создают ощущение сбивчивости, живого речевого потока, делая выступление менее «камерным».

На более глубоком, ментальном уровне сблизиться с адресатом помогают обращения к общественным ценностям, стереотипам и описание возможных ситуаций, в которых адресат мог оказаться ранее (то есть обращение к опыту). В представленных примерах мы видим обращение Путина к исторической традиции, религии, которые являются ценными для общества и могут выступать связующим звеном различных сегментов аудитории.

Развернутая метафора представляет Россию как хозяйство, а президента, как директора, который перенимает дела у предыдущего начальника. Такое упрощенное представление политического процесса позволяет широкой аудитории с помощью ассоциаций понять суть происходящих процессов и почувствовать свою причастность к ним;

- тактика создания очевидности и общеизвестности явлений действительности:

Маркерами данной тактики мы можем назвать использование пассивных конструкций, безличных местоимений, неопределенноличных / безличных синтаксических конструкций, вводные слова типа: как известно, конечно, понятно что и др., отсылка к авторитетным источникам. Данные языковые средства усыпляют бдительность аудитории и подталкивают ее к некритическому восприятию информации, так как на подсознательном уровне мы привыкли доверять различным результатам исследований, научным фактам и другим авторитетным мнениям «на слово».

«Примеров в русской истории достаточно - Россия выходила и не из таких переделок» (2000 год);

«Насколько это было опасно для Кавказа, для России в целом, - объяснять, думаю, не надо: достаточно посмотреть на трагедию распада Югославии, чтобы сделать все необходимые выводы» (2004 год);

«Согласно независимым исследованиям, реальные доходы четырех из пяти россиян превышают уровень 1989 года» (2011 год);

В целом для политических речей В.В. Путина свойственна подача своих идей, видения ситуации, ее оценка с позиции заведомого согласия аудитории с провозглашенными лидером ориентирами;

- тактика обещания и предложения готового решения:

«Оно должно не только устанавливать равные правила, но и соблюдать их. Только так добьемся от каждого выполнения единых, определенных законом норм поведения» (2000 год);

«Надо быстрее модернизировать отживающие свой век производства <…>

Надо прекратить разбазаривание национальных природных ресурсов» (2004 год);

Основополагающей характеристикой данной тактики является наличие модальных глаголов долженствования: надо, должен, нам необходимо, а также конструкциями типа наша задача, требует решения, основная цель, пора понять, придется начать, пора, важнее всего и т.д. Повторяющиеся конструкции с перечисленными выше модальными лексическими единицами нацелены на нагнетание обстановки и активное убеждение аудитории в необходимости следовать разработанному лидером плану действий. Модальность долженствования в речах президента характеризует его как лидера твердо уверенного в собственной правоте и знании, в каком направлении двигаться, чтобы прийти в лучшее будущее;

- тактика обоснованных оценок:

«Наша другая большая проблема - отсутствие твердых и общепризнанных правил. Как и любой человек, общество не может без них обходиться. А правила в государстве - это закон, это конституционная дисциплина и порядок. <…> Государству здесь придется начать с себя. Оно должно не только устанавливать равные правила, но и соблюдать их» (2000 год);

«Основной целью любых наших действий является повышение качества жизни людей. Но кардинальное улучшение наступит лишь тогда, когда наша экономика станет настолько мощной, что не будет критически зависеть ни от внешнеэкономических факторов, ни от результатов очередных выборов в парламент либо на пост главы государства» (2004 год);

«В России в полном объеме должна быть сформирована система социальной мобильности, социальных лифтов, соответствующая современному обществу. Нам надо научиться компенсировать негативные социальные последствия рыночной экономики и органически порождаемого ею неравенства» (2011 год).

В целом для речи нашего президента характерны развернутые ответы и обоснования своего мнения, что производит впечатление детальной проработки любого вопроса и видения причинно – следственных связей, что в свою очередь повышает интерес граждан и доверие. Так же необходимо отметить логичность построения аргументации. В первом и третьем примере мы можем видеть первую фигуру силлогизма, при которой первая посылка начинается со среднего термина, а вторая – заканчивается им66:

Человек не может без правил.

Общество состоит из людей.

Общество не может без правил.

В современном обществе должны быть социальные лифты.

Россия – современное общество.

В России должны быть социальные лифты.

Во втором примере использована четвертая фигура силлогизма, в которой первая посылка заканчивается средним термином, а вторая - с него начинается:

Наша цель – улучшение жизни человека.

Улучшение жизни человека – создание мощной экономики.

Создание мощной экономики – наша цель.

На приведенных примерах мы видим, что тактика обоснованных оценок строится из последовательных аргументов в защиту тезиса и соответствует правилам логики, что позволяет охарактеризовать речь В.В. Путина, как логически выверенную и убедительную;

- тактика контрастивного анализа:

«Принципиально изменилась и экономическая ситуация: рост ВВП с 99-го года составил почти 30 процентов - 29,9; в три раза упал уровень инфляции» (2004 год);

«Так, средний размер пенсий в реальном выражении вырос с 99-го года почти на 90 процентов. Реальные доходы населения выросли за этот же период в полтора раза» (2004 год);

«По сравнению с 90-ми годами бедность сегодня сократилась более чем в 2,5 раза» (2011 год).

Контрасты и параллели с прошлыми годами развития России присутствуют только во второй и третьей речах, что логично, так как в 2000 году Владимир Владимирович только пришел к власти, начал управлять страной и не мог сравнить ее проблемы, перспективы развития и актуальное тому времени состояние в полном масштабе. А в последующих своих программах и выступлениях Путин активно использует статистические данные, чтобы продемонстрировать успехи и достижения, которых достиг вместе со своей командой;

- тактика указания на перспективу:

«НАШ ПРИОРИТЕТ - строить внешнюю политику исходя из национальных интересов собственной страны» (2000 год);

«Основной целью любых наших действий является повышение качества жизни людей» (2004 год);

«Так что, создание 25 миллионов новых, высокотехнологичных, хорошо оплачиваемых рабочих мест для людей с высоким уровнем образования – это не красивая фраза. Это насущная необходимость, минимальный уровень достаточности» (2011 год).

Обрисовка перспектив и предоставление примерного плана работ также характерно для предвыборных выступлений в целом, и для Путина в частности. Политик не жалеет времени и средств выразительности для описания нелегкого, но верного пути по которому идет Россия. Как отмечалось ранее, авторитет политика повышает не только хвалебная речь, но и убеждение аудитории в том, что ты знаешь пути решения накопившихся проблем;

- тактика обещания:

«Мы сегодня просто обязаны обеспечить надежность права собственности и оградить предпринимателя от произвольного, неправового вмешательства в его деятельность» (2000 год);

«С 2012 года государство станет помогать таким начинаниям: на федеральном уровне и во многих регионах приняты программы поддержки социально ориентированных негосударственных некоммерческих организаций» (2011 год);

Здесь мне хотелось бы отметить, что мы не нашли примеров данной тактики в программе 2004 года, так как она была представлена в форме выступления перед Советом Федерации, что обусловило отсутствие обещаний как таковых и наличие призыва как характеристики текста в целом. Зачастую обещания присутствуют имплицитно, например, при описании способ решения проблемы. Оратор не говорит прямо, что обещает сделать, но подводит аудиторию к мысли, что есть некий план, который будучи выполненным позволит решить ряд проблем как всего общества, так и каждого гражданина в отдельности;

- тактика призыва:

«Научим друг друга уважать установленные правила, научимся сами вести себя прилично - вынудим к тому же и других» (2000 год);

«Мы должны продолжить работу по формированию полноценного, дееспособного гражданского общества в стране» (2004 год);

Призыв – способ переложить часть ответственности за происходящее на плечи общества, точнее дать понять, что именно оно творит историю, от него зависит исход тех или иных событий. Просьба помочь аудиторию в решении насущных проблем подталкивает каждого ее представителя к активным посткоммуникативным действиям – проявить активную гражданскую позицию, проголосовав на выборах, поучаствовав в организованном представителями власти мероприятии, проявив интерес к политической жизни своей страны.

Представленные тактики в свою очередь реализуют ряд частных персуазивных стратегий:

- аргументативная стратегия призвана убедить адресата в необходимости принятия выдвинутого адресантом тезиса. Она включает в себя тактики обоснованных оценок, контрастивного анализа, иллюстрирования фактов и другие;

- агитационная стратегия, направленная на побуждение аудитории к совершению или не совершению определенных посткоммуникативных действий, необходимых политику, и включающая такие тактики как обещание и призыв;

- стратегия самопрезентации, состоящая из тактик положительной самопрезентации, дискредитации оппонента, интимизации изложения, играет контактоустанавливающую функцию и является базовой для политической коммуникации. Именно эта стратегия позволяет обратиться к аудитории, рассказать ей о себе, расположить и настроить на необходимый лад;

- информационно-интерпритационная стратегия – тактики обещания и указания на перспективу, создания общеизвестности транслируемых фактов. Данная стратегия актуализируется на протяжении всей речи, так как кодирование (повествование) и декодирование (интерпретация) речи происходят на протяжении всей коммуникации.

Необходимо отметить, что частные коммуникативные стратегии включают не только вербальные средства реализации персуазивности, но и учитывают фоновые исторические события, которые способны повлиять на процессы восприятия аудиторией установок, мнений и идей, транслируемых говорящим.

В 2000 году ключевыми событиями мы можем назвать серию террористических актов на территории РФ, военные действия на территории Чечни и Югославии, активная информационная война стран НАТО и РФ, досрочное отрешение президента от должности и назначение исполняющим обязанности В.В. Путина.

В 2004 году – военные действия в Чечне, Ираке, теракты в Москве (фестиваль «Крылья», отель «Интернациональ»), дело ЮКОСа, вступление России в болонский процесс и другие. В 2011 году был создан Таможенный союз РФ, Белоруссии и Казахстана, прошли протесты против действия властей в Калининграде и против платного основного образования по всей России, прогремели террористические акты в московском метро, был подписан договор о сокращении стратегического вооружения с США, прошел митинг на Манежной площади, вступил в силу закон «О полиции», а также случились массовые пожары из-за аномальных погодных условий.

Мы можем разделить представленные события на несколько групп:

События, связанные с насилием (терроризм, война, бандитизм);
Внешнеполитические события;
Внутренняя политика государства;
Форс-мажорные обстоятельства (бедствия, катастрофы, природные катаклизмы).

Каждая из этих групп вызывает эмоциональную реакцию, активное осмысление произошедших событий, а в некоторых случаях и действия, направленные на выражение собственной позиции. В таких условиях человек стремится получить, как можно больше информации из различных источников, чтобы получить наиболее полное представление о сложившейся ситуации или, наоборот, выбирает один источник (газету или телеканал), который считает для себя авторитетным. Соответственно задача политического лидера и его оппозиции – вовремя дать свою оценку и трактовку произошедших событий.

События, связанные с насилием, как правило, вызывают в обществе панические настроения: оно ищет защиты, сильного лидера, который смог бы уберечь их от надвигающейся угрозы. В этой ситуации аудитория активно воспринимает предлагаемую ей информацию, становится внушаемой и активно воспринимает транслируемые лидером установки, мнения и оценки.

Информация о внешнеполитических событиях может быть воспринята двояко: или объективно ситуации (то есть положительно, или отрицательно в зависимости от случившегося), или субъективно. Это зависит в первую очередь от социально-демографических показателей аудитории (пол, возраст, профессия, уровень образования). Зачастую недостаток специальных знаний затрудняет восприятие информации, что может привести к слепой вере в первое услышанное мнение или излишне критическому (негативному) восприятию любой ситуации. В этом случае политическому лидеру необходимо как можно проще и доступнее охарактеризовать происходящие на внешней арене процессы и направить процесс осмысления в нужное русло.

Вопросы внутренней политики встают достаточно остро, так как непосредственно касаются жизнедеятельности каждого члена общества. В последнее время гражданская позиция стала более активной, что приводит к открытому высказыванию своего мнения. Не редкостью стали митинги и протесты против действий властей в той или иной сфере (например, введение платного образования в средней школе). Ярко выраженное неприятие происходящих в стране событий вынуждает политиков более тщательно подготавливать свои речи, быть готовыми к каверзным вопросам. В этой ситуации защитные барьеры и критическое мышление усиливаются, что значительно затрудняет процесс воздействия и убеждения в чем-либо. Четкость и стройность аргументов, достоверность излагаемых фактов и уверенность в собственной правоте станут наиболее подходящим инструментом в условиях общественного беспокойства.

Наконец, последняя группа – форс-мажорные обстоятельства, по производимому на общество эффекту схожи с первой группой. Природные катаклизмы, приведшие к многочисленным жертвам, или аномальные погодные условия заставляют общество объединяться и вместе противостоять трудностям. На этой волне политический лидер может также продемонстрировать свою принадлежность к этому обществу и повысить доверие граждан.

Частные персуазивные стратегии в свою очередь реализуют общую персуазивную стратегию, имеющую своей целью воздействовать на адресата и побудить его к совершению посткоммуникативных действий.

Мы считаем, что представленные примеры наглядно продемонстрировали особенности предвыборных программ Владимира Владимировича Путина и доказали, что политический дискурс, являясь персуазивной коммуникативной сферой, оправдывает использование речевых тактик и стратегий. Риторические приемы также актуализируются сегодня в политической сфере, делая речь политиков более яркой и, главное, запоминающейся.

Предвыборные речи Владимира Владимировича являются образцовым примером персуазивной коммуникации, так как содержат логику изложения, аргументы, факты и образные средства воздействия, что позволяет запоминать его речи и воспринимать представленные в них идеи.

Заключение

В нашей работе мы рассмотрели понятие «политический дискурс» и его связь с теорией речевого воздействия, а также проанализировали способы реализации персуазивности в современной политической коммуникации.

На основе изученного материалы мы увидели, что понятие «дискурс» - одно из наиболее актуальных направлений исследований сегодня. Исследователи из различных научных сфер пытаются дать понятие и охарактеризовать его. Такой интерес привел к тому, что в настоящее время еще не выработалось четкое определение данного термина. Рассмотрев ряд классификаций и подходов, мы решили, что термин «дискурс» будет пониматься как текст в совокупности с экстралингвистическими характеристиками (знания о мире, цели и установки адресата).

Понятие «политичекий дискурс» также неоднозначно. В нашей работе мы отнесли к политическому дискурсу все, что, так или иначе, касается этой сферы: любые речевые образования, адресанта и адресата, тексты, которые учитываются в процессе коммуникации, целевые установки, политические взгляды и характерные особенности коммуникантов, конкретную ситуацию и общий исторический фон, касающийся сферы политики. Основная функция политического дискурса – борьба за власть и влияние на аудиторию. Это обуславливает специфику рассматриваемого явления в целом.

Воздействие на аудиторию, являясь ключевой функцией политического дискурса, было изучено с точки зрения теории речевого воздействия, которая получила свое развитие из классической риторики.

Также мы охарактеризовали категорию персуазивности, которая сравнительно недавно вошла в круг интересов российских исследователей, в связи с чем, идет полемика относительно определения, содержания и основных характеристик данного понятия. В нашей работе за основу мы взяли концепцию А.В. Голоднова – персуазивность как стремление автора открыто воздействовать на мнение, оценки, действия адресата с целью убедить его принять точку зрения автора или совершить определенное посткоммуникативное действие. Также мы определили, что в персуазивность в политическом дискурсе необходимо рассматривать как семантико-прагматическую категорию, проявляющуюся на всех уровнях политической коммуникации.

Таким образом, мы связываем в нашей работе теорию речевого воздействия и персуазивность, через их прагматическую функцию – убеждение аудитории в чем-либо, изменение мнений, оценок и суждений реципиента с учетом интенций адресанта и побуждение к посткоммуникативному действию в интересах последнего.

Далее нами были выделены стратегии и тактики относительно политического дискурса. В зону нашего интереса попали персуазивные стратегии и тактики, характерные для предвыборных речей. Нам было важно установить, какие персуазивные приемы и тактики использует политик для реализации частных и общей коммуникативных стратегий, представляя аудитории свою политическую картину мира.

Далее мы привели краткую классификацию речевых приемов, издревле использующиеся для воздействия на аудиторию. Рассмотренные нами в теоретической главе персуазивные речевые средства в последствие мы увидели в современных предвыборных программах президента, что позволяет нам говорить об актуальности их использования в современной политической коммуникации.

В заключительной главе, проанализировав речи В.В. Путина, мы сделали следующие выводы:

- основным речевым приемом выступила метафора, которую мы разделили на десять подвидов: метафоры представляющие государство как человека, государственное развитие как дорогу, а управление государством как военные действия, реже метафора разрушения и смерти и некоторые другие. Мы дали характеристику каждому из видов и пришли к выводу, что метафора как процесс концептуализации и категоризации объектов действительности играет важную роль в осмыслении политических процессов;

- также часто встречаются эпитеты, которые делают речь более насыщенной и оставляют в памяти яркие образы, что снова способствует запоминанию речи и усвоению предложенных автором концептов;

- кроме уже описанных тропов еще встречаются сравнения, гиперболы, ироничные высказывания, однако их немного по сравнению с метафорой. Мы считаем это обусловлено тем, что предвыборная речь только предполагает диалог между аудиторией и оратором, но не реализует его непосредственно при выступлении, тем самым ограничивая круг используемых персуазивных приемов;

- характерным для предвыборных программ главы государства явилось использование фразеологизмов и лексических единиц с отличной от основного текста лексической окраской. Наличие таких лингвистических особенностей наталкивает нас на мысль о том, что президент стремится быть ближе к народу, говорить на одном с ним языке, стремится к активизации культурных стереотипов, способствующих снижению критического восприятия информации;

- наиболее частотными фигурами явились риторические вопросы и диалоговая форма изложения, что позволяет разнообразить монолог, обратиться к аудитории, наладить с ней контакт;

- парцелляция, анафора и синтаксический параллелизм, свойственные речам Путина, делают речь более живой, схожей с разговорной, а потому эмоциональной. Речь, построенная по такому принципу, выглядит более искренней и вызывает доверие аудитории;

- использование перечислений (рядов однородных членов) интересно тем, что в наиболее выгодную для запоминания позицию – первое и последнее слово в цепочке – оратор ставит именно те категории, которые являются приоритетными для него. Это позволяет судить о том, что будет наиболее важным и чему будет уделяться внимание в первую очередь при правлении президента;

- в целом для речей характерно большое количество вводных слов, конструкций со словом «убежден» и тире, использующееся для противопоставления двух частей предложения. Это особенности Путина как языковой личности.

- комбинирование описанных выше персуазивных средств реализует в предвыборных программах президента тактики обоснования оценок, контрастивного анализа, указания на перспективу, обещания и призыва, создания очевидности и общеизвестности явлений действительности, обещания и предложения готового решения, которые реализуются в рамках аргументативной, агитационной и информационно-интерпритационной стратегии. А также тактики положительной саморепрезентации, дискредитации оппонента, интимизации изложения, которые реализуют базовую стратегию политического дискурса – создание положительного имиджа политика. Для Путина характерны развернутые ответы, апеллирование к фактам и статистике, проведение исторических параллелей и четкое обозначение проблем, целей и путей их достижения.

Исследование было проведено на материале трех предвыборных программ В.В. Путина, которые были обнародованы в 2000, 2004 и 2011 годах. На представленном материале мы показали, с помощью каких средств реализуется персуазивность в предвыборном дискурсе. Политическая коммуникативная сфера позволяет в полной мере использовать разнообразные языковые средства, тактики и стратегии, которые в совокупности реализуют категорию персуазивности как базовую характеристику предвыборного дискурса.

В перспективе данная тема интересна тем, что может быть расширена и дополнена сравнительным анализом политиков разных стран или углублена изучением языковой личности конкретного политика.

Политический дискурс является одним из наиболее важных объектов изучения, так как понимание происходящих политических процессов и представление о политических лидерах позволяет прогнозировать развитие государства и общества, ориентироваться в современном историческом процессе.

1Белошапкова, В. А. Современный русский язык / В. А. Белошапкова, Е. В. Брызгунова и др. - М.: Высшая школа, 1989. – 799 с.

2 Шелестюк Е. В. Текстовые категории аргументативности, суггестивности и императивности как отражение способов речевого воздействия/ Е.В. Шелестюк // Вестник Челябинского государственного университета (Серия «Филология. Искусствоведение»). – 2008. – Вып. 26. № 30 (131). - С. 170-175.

3 Шелестюк Е. В. Текстовые категории аргументативности, суггестивности и императивности как отражение способов речевого воздействия / Е.В. Шелестюк // Вестник Челябинского государственного университета (Серия «Филология. Искусствоведение»). – 2008. – Вып. 26. № 30 (131). - С. 170-175.

4 Виноградов, С.И. Язык газеты в аспекте культуры речи / С.И. Виноградов // Культура русской речи и эффективность общения. – М.: Наука, 1996. - C. 281-317.

5 Голоднов, А. В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (на примере современой немецкоязычной рекламы) : Автореф. дис... канд. филол. наук: 10.02.04 / А. В. Голоднов : – СПб: СПбГУ, 2003. – 23 с.

6 Голоднов, А. В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (на примере современой немецкоязычной рекламы) : Автореф. дис... канд. филол. наук: 10.02.04 / А. В. Голоднов : – СПб. : СПбГУ, 2003. – 23 С.

7 Иссерс, О. С. Речевое воздействие в аспекте когнитивных категорий // Вестн. Омск. ун-та / О. С. Иссерс. – 1999. – Вып. 1. – С. 74–79.

8 Макаров, М. Л. Основы теории дискурса [Электронный ресурс] / М. Л. Макаров. – Электрон. дан. – М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. – Режим доступа: http://yanko.lib.ru/, свободный.

9 Harris Z., Discourse analysis [Текст] / Z. Harris // Language. – 1952. – V. 28. - №1.

10 Энциклопедия Кругосвет [Электронный ресурс] – Электрон. дан. – 1997-2015. – Режим доступа: http://www.krugosvet.ru/, свободный.

11 Арутюнова, Н. Д. Дискурс [Текст] / Н. Д. Арутюнова // Лингвистический энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – С. 136 – 137.

12 Фуко, М. Порядок дискурса [Текст] / М. Фуко // Воля к истине: по ту сторону власти, знания и сексуальности. Работы разных лет. Пер с франц. — М., Касталь, 1996.

13 Хабермас, Ю. Философский дискурс о модерне [Текст]. Пер. с нем. / Ю. Хабермас. — М.: Издательство «Весь Мир», 2003. — 416 с.

14 Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса [Текст] / Е. И. Шейгал. – Волгоград: Перемена, 2000. – С. 11.

15 Чудинов, А.П. Политическая лингвистика (общие проблемы, метафора): Учеб. Пособие [Текст] / А. П. Чудинов. – Екатеринбург: Уральский гуманитарный институт, 2003. – С. 4.

16 Van Dijk, T. Ideology: A Multidisciplinary Approach [Text] / T. Van Dijk. – London: Sage, 1998.

17 Герасименко, Н.А. Информация и фасцинация в политическом дискурсе [Текст ] / Н. А. Герасименко // Политический дискурс в России. – М., 1998.

18 Баранов, А.Н. Введение в прикладную лингвистику: Учеб. Пособие [Текст] / А.Н. Баранов. – М.: Едиториал УРСС, 2003. – C. 245 – 246.

19 Чудинов, А.П. Политическая лингвистика (общие проблемы, метафора): Учеб. Пособие [Текст] / А. П. Чудинов. – Екатеринбург: Уральский гуманитарный институт, 2003. – С. 18.

20 Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса [Текст] / Е. И. Шейгал. – Волгоград: Перемена, 2000. – С. 23.

21 Там же.

22 Шейгал, Е.И. Семиотика политического дискурса [Текст] / Е. И. Шейгал. – Волгоград: Перемена, 2000. – С. 35.

23 Чудинов, А.П. Политическая лингвистика (общие проблемы, метафора): Учеб. Пособие [Текст] / А. П. Чудинов. – Екатеринбург: Уральский гуманитарный институт, 2003. – С. 8.

24 Иссерс, О. С. Речевое воздействие: учеб. пособие / О. С. Иссерс. – 3-е изд-е. – М.: ФЛИНТА: Наука, 2013. – 240 с.

25 Чернявская, В. Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия: учеб. пособие / В. Е. Чернявская. – М.: ФЛИНТА: Наука, 2006. – 136 с.

26 Купина, Н. А. Н. А. Основы стилистики и культуры речи. Практикум для студентов-филологов / Купина, О. А. Михайлова. - М.: ФЛИНТА: Наука, 2004. – 296 с.

27 Рождественский, Ю. В. Теория риторики / Ю. В. Рождественский. – М.: ФЛИНТА: Наука, 2006. – 512 с.

28 Панкратов, В. Н. Психотехнология управления людьми : практ. рук. / В. Н. Панкратов. – М. : Изд-во Ин-та психотерапии, 2001. – 336 с.

29 Головин, С. Ю. Словарь психолога-практика / С. Ю. Головин. – 2-е изд. – Минск : Харвест, 2003. – 976 с.

30 Авдеенко, И. А. Структурные и суггестивные свойства вербальных составляющих рекламного текста: автореф. …канд. филол. наук / И. А. Авдеенко. – Барнаул, 2001. – С. 3.

31 Иссерс, О. С. Речевое воздействие в аспекте когнитивных категорий // Вестн. Омск. ун-та / О. С. Иссерс. – 1999. – Вып. 1. – С. 74–79.

32 Китайгородская, М.В. "Свое" - "Чужое" в коммуникативном пространстве митинга // Русистика сегодня / М. В. Китайгородская, Н. Н. Розанова. – 1995. – N I. – C.93-116.

33 Шелестюк, Е. В. Речевое воздействие: онтология и методология исследования: Монография / Е.В. Шелестюк. Челяб. гос. ун-т. - Челябинск: ООО «Энциклопедия», 2008. - С. 43 – 44.

34 Арутюнова, Н.Д. Понятие пропозиции в логике и лингвистике [Текст] / Н.Д. Арутюнова // Известия АН СССР, Серия литературы и языка. – 1976. – Т. 35 №1. – С. 46-54.

35 Шелестюк, Е. В. Текстовые категории аргументативности, суггестивности и императивности как отражение способов речевого воздействия [Текст]/ Е.В. Шелестюк // Вестник Челябинского государственного университета (Серия «Филология. Искусствоведение»). – 2008. – Вып. 26. № 30 (131). - С. 170-175.

36 Шелестюк, Е. В. Текстовые категории аргументативности, суггестивности и императивности как отражение способов речевого воздействия [Текст]/ Е.В. Шелестюк // Вестник Челябинского государственного университета (Серия «Филология. Искусствоведение»). – 2008. – Вып. 26. № 30 (131). - С. 170-175.

37 Чернявская, В. Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия: учеб. пособие [Текст] / В. Е. Чернявская. – М.: ФЛИНТА: Наука, 2006. – С. 28.

38Кобелев, А.А. Понятие персуазивность в контексте «политического дискурса» [Текст] / А. А. Кобелев // VIII Ломоносовские научные аспирантские и студенческие чтения:Материалы выступлений 25 апреля 2006 года. – Архангельск.: Поморский университет, 2006. – С. 19-25.

39 Голоднов, А. В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (на примере современой немецкоязычной рекламы) : Автореф. дис... канд. филол. наук: 10.02.04 [Текст] / А. В. Голоднов : – СПб: СПбГУ, 2003. – 23 с.

40 Голоднов, А. В. Персуазивность как универсальная стратегия текстообразования в риторическом метадискурсе (на материале немецкого языка): Автореф. дис... докт. филол. наук: 10.02.04 [Текст] / А. В. Голоднов : – СПб: СПбГУ, 2011. – 15-16 с.

41 Кобелев, А.А. Понятие персуазивность в контексте «политического дискурса» [Текст] / А. А. Кобелев // VIII Ломоносовские научные аспирантские и студенческие чтения:Материалы выступлений 25 апреля 2006 года. – Архангельск.: Поморский университет, 2006. – С. 20.

42 Кобелев, А.А. Понятие персуазивность в контексте «политического дискурса» [Текст] / А. А. Кобелев // VIII Ломоносовские научные аспирантские и студенческие чтения:Материалы выступлений 25 апреля 2006 года. – Архангельск.: Поморский университет, 2006. – С. 21.

43 Там же.

44Голоднов, А. В. Лингвопрагматические особенности персуазивной коммуникации (На примере современной немецкоязычной рекламы) [Текст]: Дис. ... канд. филол. наук : 10.02.04. – СПб, 2003. – 247 c.

45 Голоднов, А. В. Персуазивность как универсальная стратегия текстообразования в риторическом метадискурсе (на материале немецкого языка): Автореф. дис... докт. филол. наук: 10.02.04 [Текст] / А. В. Голоднов : – СПб: СПбГУ, 2011. – 15-16 с.

46 Мартемьянова, С.С. Аргументация и стратегии персуазивности в речевом жанре «дискуссия» [Текст]//Известия Волгоградского государственного педагогического университета / С.С. Мартемьянова. – 2013. – №9 (84). – С. 43.

47 Кобелев, А.А. Понятие персуазивность в контексте «политического дискурса» [Текст] / А. А. Кобелев // VIII Ломоносовские научные аспирантские и студенческие чтения:Материалы выступлений 25 апреля 2006 года. – Архангельск.: Поморский университет, 2006. – С. 25.

48 Труфанова, И.В. О разграничении понятий: речевой акт, речевой жанр, речевая стратегия, речевая тактика [Текст] / И.В. Труфанова // Филологические науки. – 2001. - № 3. – С. 58.

49 Макаров, М.Л. Основы теории дискурса [Текст] / М.Л. Макаров. – М.: ИТДГК "Гнозис", 2003. – С. 192.

50 Борисова, И.Н. Категория цели и аспекты текстового анализа [Текст] / И.Н. Борисова // Жанры речи: сб. науч. статей. Вып.2. – Саратов: Изд-во ГосУНЦ "Колледж", 1999. – С. 85.

51 Веретенкина, Л.Ю. Стратегия, тактика и приемы манипулирования [Текст] / Л.Ю. Веретенкина // Лингвокультурологические проблемы толерантности. Тезисы докладов Международной научной конференции (Екатеринбург, 24 - 26 октября 2001г.). – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. – С.178.

52 Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи [Текст] / О.С. Иссерс. – Омск.: Изд-во ЛКИ, 2008. – C. 54.

53 Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи [Текст] / О.С. Иссерс. – Омск.: Изд-во ЛКИ, 2008. – С. 100.

54 Иссерс, О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи [Текст] / О.С. Иссерс. – Омск.: Изд-во ЛКИ, 2008. – 284 с.

55 Аристотель Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории [Текст] / Аристотель. – Минск: Литература, 1998. – С. 854.

56 Паршина, О.Н. Стратегии и тактики речевого поведения современной политической элиты России [Текст]. Автореф. дис … д-ра филол. наук. – Саратов, 2005. – 48с.

57 Логинова, И.Ю. Персуазивность как механизм воздействия в политическом дискурсе: программа политической партии и манифест [Текст] / И. Ю. Логинова // Интерпретация. Понимание. Перевод: Сборник научных статей. - СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2005. – С. 240-248.

58 Клюев, Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): Учебное пособие для вузов [Текст] / Е. В. Клюев. — М.: ПРНОР, 2001. — 272 с.

59 Розенталь, Д.Э. Словарь-справочник лингвистических терминов [Электронный ресурс] – Электрон. дан. – М.: Просвещение, 1976. – Режим доступа: http://dic.academic.ru/contents.nsf/lingvistic/, свободный.

60 Лотман, М. Ю. Риторика. Избранные статьи в 3-х томах [Текст] / М. Ю. Лотман. – Таллинн: Александрия Год, 1992-1993. – С .175.

61 Петровский, М. Фигура // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. [Электронный ресурс] — Электрон. дан. – М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925. – Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-a252.htm, свободный.

62 Путин, В. В. Открытое письмо Владимира Путина к российским избирателям [Текст] / В. В. Путин // Коммерсант. – М., 2000. - №32. – С. 3.

63 Выступление Владимира Путина перед доверенными лицами [Электронный ресурс] – Электрон. дан. – М., 2004. - Режим доступа: http://news.kremlin.ru/, свободный

64 Статья Председателя Правительства России В.В. Путина в газете Известия [Электронный ресурс] – Электрон. дан. – М., 2011. – Режим доступа: http://premier.gov.ru/, свободный.

65 Логинова, И.Ю Программа политической партии как персуазивный текст [Текст] / И. Ю. Логинова, В.Е. Чернявская // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. – 2005. - №11. – С. 69.

66 Гусев, Д. А. Краткий курс логики: Искусство правильного мышления [Текст] / Д.А. Гусев. – М: Изд-во НЦ ЭНАС, 2003. – С. 78.

Власть

Порядок

Свобода:

- личная;

-общественная и др.

раво:

- верховенство права;

- мои права;

- право собственности и др

Правила:

- равные;

- установка правил;

- жить по правилам и др

Закон:

- сила закона;

- служить закону;

- диктатура закона и др.

Национальное:

- достоинство;

- суверенитет;

- приоритеты;

- богатство

и др.

Основные концепты

Власть

Россия

Государство, государствен-ность, глава гос-ва, гос-й аппарат и др.

Основные концепты

Экономика:

- центры;

- политика;

- развитие и др.

Средний класс

Народ России, общество, население, граждане, люди, семьи и др.

Основные концепты

Языковые способы реализации категории персуазивности, используемые в речевых тактиках и стратегиях (на примере предвыборных выступлений главы государства РФ)