О свободе читателя


Я учитель, воспитанный тоталитарным режимом. Учили нас в пединституте четыре года, начинала работу в 1953 году в мужской школе, пережила систему образовательных стандартов. Одиннадцать лет работала заместителем директора, одиннадцать лет — директором новостройки, пять лет — заведующей кабинетом русского языка и литературы Центрального института усовершенствования учителей, ездила в командировки по стране. Помню себя всегда с толстой тетрадью, в которую записывала ход уроков и их анализ для беседы с учителями.

Сейчас отношусь к этому с иронией: нельзя сильнее унизить учителя, чем навязывая ему чужие стандартные позиции, отнимая у него свободу в педагогическом и методическом творчестве.

Я снова вернулась в школу учителем.

Всё изменилось после урока молодой учительницы в городе Иваново. Она знакомила учеников со стихами В. Маяковского. На уроке происходило что-то необычное: все хотели говорить о своём восприятии стихов и образов Маяковского, о собственных ассоциациях. Учительница, маленькая женщина в огромных очках, внимательно слушала, не высказывая собственных суждений. Только улыбкой, удивлением, вопросом выражала собственное отношение к мыслям учеников, всё время возвращая их к текстам поэта. Прошло много лет, затерялась тетрадь с записью этого урока, забылось имя учительницы, но не забывается её облик внимательного, умного, свободного человека, работающего без давления, с огромным уважением к каждому ученику. Не забылось ощущение свободы и любви, которым дышал воздух в классе.

Беседовала с учительницей после урока я примерно так.

Я. По какому плану Вы работали?

Она. Мой план — текст поэта.

(Удивление.)

— Вы помните требования к плану урока? Ваша цель?

— Развитие самостоятельного восприятия, самостоятельного мыш­ления каждого, почти каждого ученика. Это невозможно пла­нировать, я не могу предположить, с какими мыслями ребят я столк­нусь. Необходимо реагировать быстро и убедительно.

— Убеждать в правильности вашей точки зрения?

— Я не знаю, что правильно, что неправильно, каждый воспринимает по-своему. Главное — чувство образа, понимание мысли автора.

Учительница начинала сердиться, ей казалось, что всё, что она говорит, так очевидно.

— Считайте, что урок я давала без плана, импровизировала, я проживала вместе с ребятами текст поэта, воспринятый новым поколением.

— Почему вы не ставили оценок?

— Оценок? За личные чувства и мысли, за высказывания? Это неестественно, это лишнее, вредное, это подавление самостоятельности и равноправия.

— Почему не было выводов по произведению?

— Они слышали разные суждения, пусть выберут свою позицию сами.

Я вдруг почувствовала ненужность своей толстой тетради, захотелось поработать так же свободно, без принятых кем-то установок и критериев. И каждый учитель, кто хочет работать свободно и давать свободно мыслить ученикам, должен иметь смелость… Смелость не понравиться начальству, своему и чужому, смелость отстаивать свои убеждения, смелость потерять категорию, премию, льготы, но не отступить.

Спасибо этой учительнице. Она невольно убедила меня бросить административную работу, вернуться в школу только учителем литературы, попробовать так же свободно думать вместе с ребятами, проживая художественный мир автора и реакцию на него молодёжи. Это можно и нужно делать в каждой школе, если мы заинтересованы в развитии личности учеников.

Неожиданные мысли

Урок в 11-м классе. Роман (бессмертное произведение) М. Шолохова «Поднятая целина». Вопрос ученика: “Почему такое антисоветское произведение могло быть напечатано при Сталине?” Моё удивление. Я же помню: “Подвиг коммунистов в романе «Поднятая целина»”. Прошу обосновать суть вопроса — “антисоветское” произведение.

Давыдов работает среди казаков, которых он не знает, не понимает, не любит, наконец. Волочится за женой своего “друга” Нагульнова. Неестественны его “потуги” на пашне. Нагульнов контужен, Шолохов описывает, как тускнеют его глаза, как он теряет самообладание, как начинается припадок. Размётнов с портфельчиком прячется от бабьего бунта в сарай к козлу деда Щукаря.

А партийные собрания в конце произведения — сплошная пустая болтовня, пустая трата времени. Вот как о новой жизни говорит дед Щукарь: “Грехи наши тяжкие с такой неустроенной жизней! Всё идёт по-новому да всё с какой-то непонятиной, с вывертами, как у хорошего плясуна”.

А гибель? Зачем надо было одним идти в дом Островнова, зная, что там вооружённые враги? Почему после лирических страниц о гибели коммунистов — юмористическая о смерти козла деда Щукаря? Символичен и образ грозы, надвигающейся на Гремячий Лог.

Так доказывает ученик, опираясь на страницы романа. Имеет право.

Помню, с каким чувством, чуть не со слезами читалось у Пушкина: “Дубровский! Вы опоздали!..”

Сейчас мои ученики, анализируя текст, доказывают, что никуда Дубровский не опоздал. Маша не выполнила ни одного совета из тех, которые давал ей Дубровский в беседке.

Почему? Почему об отказе выйти замуж за Верейского она сообщила отцу в последний момент, когда Троекуров в силу своего характера отступить уже не мог? А в гостях у Верейского она с интересом слушала его рассказы, как дитя, любовалась фейерверком в её честь и, как хозяйка, разливала всем чай. Что мог дать ей Дубровский? Она — дочь своего отца, только воля её подавлена в силу деспотического воспитания, она боится отца, но жизненные ценности её традиционно барские.

Брат её при первом напоминании о розгах рассказывает всё, предавая сестру, и он не виноват, что воспитан на страхе, воспитан трусом. В отличие от него рыжий мальчишка ничего не боится, сочиняет небылицы, но всё же… всё же Троекуров говорит, что он “поймал Дубровского”? Почему? Он знает особенности народа, особенности крестьянских детей: их доверчивость, наивность, простоту душевную.

Проблема отцов и детей, проблема воспитания раскрываются Пушкиным тоже глубоко психологически — хотя не так резко, как у Тургенева.

Критике учиться у критика!

Читая вместе с девятиклассниками поэму А. С. Пушкина «Цыганы», мы обращались и к статье В. Г. Белинского: она давала возможность узнать мнение талантливого человека.

Работа даже с таким материалом может носить свободный характер, если попросить учеников выписать из статьи те высказывания критика, которые им кажутся интересными, неожиданными или близкими их собственному мнению. Ребята с удовольствием ищут круг “своих” проблем. Их выписки — повод поговорить о том, что их волнует в человеческих отношениях вообще.

“Алеко: способность понимать и тонко чувствовать истину, пока она не противоречит ему самому. Изречь проклятье легче, чем самому поступать справедливо”.

“Любить нельзя заставить. Только пошлый и подлый человек будет принуждать любить себя. Когда любовь кончается, нельзя уже жить вместе. Страдание надо схоронить в себе, а любимую благословить на новую любовь”.

“Будучи оскорблён в личной страсти, Алеко думает, что в его лице оскорблено всё человечество. Поэтому никакая месть не кажется незаконной. Даже преступление”.

Таким образом, темы для обсуждения определены самими подростками. Из того, что они выписали, видно, какие проблемы их больше всего волнуют: любовь и свобода, месть и эгоизм, ответственность человека за свой поступок и безрассудство. Учителю не нужно гадать, что же будет интересно ученикам: он идёт вслед за детьми, которые сами заявляют проблемы, наиболее значимые сегодня для них. Умение видеть в любом произведении искусства или явлении жизни “своё” — важное универсальное умение, без которого человеку будет сложно делать выбор в жизни.

Как работает критик? Можно ли выделить его принципы, способы анализа текста, интересные ходы? Наблюдения каждого девятиклассника становятся общим достоянием. Скоро на доске появляется целый перечень особенностей критики Белинского:

1. Каждая мысль доказывается художественным текстом (по мнению ребят, иногда выписки из поэмы А. С. Пушкина слишком большие).

2. Критик ставит вопрос, другой, третий... На некоторые вопросы отвечает сам, другие адресует читателю, пробуждая его самостоятельную мысль.

3. Помимо анализа непосредственно художественного текста, им высказываются свои взгляды на общечеловеческие ценности.

4. Акцент на противоречия в словах и поступках героев. Противопоставляет героев, обнаруживая различия их характеров.

5. Часто Белинский даёт версии: как бы всё могло быть, если бы...

6. Язык отнюдь не сухой, а образный, эмоциональный, яркий (много эпитетов, метафор, сравнений). Язык как способ выразить свои убеждения, убедить читателя.

Перед нами — способ ана­лиза любого текста: художественного, публицистического, научного. Попытаться написать свою крити­ческую статью — задача, которую может поставить перед девятиклассниками учитель. Педагог вправе, конечно, предложить ученикам программные произведения для написания критической статьи. Но продуктивнее дать ребятам возможность выбрать: кто-то сможет поработать с любимым рассказом, — пусть он и не входит в список “программных” книг; со статьёй в газете, которая произвела сильное впечатление на ученика; кто-то выберет произведение, предложенное учителем. Если учителю удастся организовать на уроке обмен мнениями, взглядами, способами работы, образование, безусловно, будет носить более широкий характер, нежели то, что сковано рамками обычного “предмета”, урока, построенного в угоду стандарту.

В. Г. Белинского спрашивали, как он работает над своими статьями, как оценивает произведение. Он отвечал, что читает первый раз художественное произведение и чувствует восторг, затем размышляет об авторе, о героях, о сюжете и композиции, обдумывает, что вызвало его восторг. Затем читает второй раз и чувствует истинное наслаждение, гармонию ума и чувства. Итак, целостное восприятие, анализ и вновь целостное восприятие. Мы в своей работе недооцениваем вторичное чтение, вторичный возврат к произведению как к целому, оставляя в сознании и в памяти ребят разорванное на части произведение.

От редакции

Нас очень тронуло искреннее и смелое письмо И. В. Тандит — о своём пути в педагогике, о необходимости свободы для учителя. С методическими материалами автора мы будем знакомить вас в следующих номерах.