“Поэзия — плуг, взрывающий время…”
Опыт внимательного чтения стихотворения О. Мандельштама “Золотистого мёда струя из бутылки текла...”
В высшей степени сложное, но любимое многими, завораживающее стихотворение О. Мандельштама “Золотистого мёда струя из бутылки текла...” было бы странно предлагать ученикам 8-го класса для полного и подробного анализа. Но сделать попытку вдуматься и вчувствоваться в это стихотворение можно на уроке в 8-м классе перед изучением поэмы Гомера “Илиада” (Программа МИРОСа).
Перед началом чтения учитель отмечает, что стихотворение написано в Крыму, в Алуште, в августе (это важно) тысяча девятисот семнадцатого года и впервые опубликовано под заглавием “Виноград” в 1919 году. Затем учитель читает стихотворение. Интересный результат даёт “экстралингвистический” приём, когда стихотворение звучит на фоне медленно текущего из бутылки мёда. Таким образом, сразу подчёркивается особый ритм стихотворения. Затем ученики работают с текстом стихотворения (у каждого на парте есть текст).
Восьмиклассники уже знают, что наблюдение над стихотворением рекомендуется делать в следующем порядке (поуровневая система основывается на схеме Б. И. Ярхо и описана М. Л. Гаспаровым): “В строении художественного произведения есть три уровня, на каждом — две ступени: 1а) идеи и эмоции, 1б) образы и мотивы; 2а) лексика и семантика, 2б) морфология и синтаксис; 3а) стих, 3б) звукопись”. Начнём с эмоций. Какие чувства и ощущения вызывает чтение стихотворения? Меняются ли они от начала к концу стихотворения? Очевидно, ученики скажут, что в начале возникает ощущение тягучести, медлительности, замирания, сменяемое в финале ощущением вновь оживающего движения, соединяющего пространство и время. Читатель видит мир глазами лирического героя. Как меняется эта точка зрения? Сначала внимание читателя фиксируется на яркой образной детали, затем поле зрения расширяется — это пустые крымские улицы, населённые лишь сторожами и собаками, охраняющими покой и медленное течение времени. Мир, с одной стороны, расширяется, а с другой — снова сужается — до внутреннего мира одного человека, лирического героя: “Как тяжёлые бочки, спокойные катятся дни. // Далеко в шалаше голоса — не поймёшь, не ответишь”. Так смешиваются микрокосм и макрокосм внутреннего и внешнего состояния. Затем снова меняется пространственный рисунок: сад — прямые деревья, прямые колонны, горы, обливающиеся воздушным стеклом. Мир выстраивается в особом ритме, по вертикали, а потом неожиданно начинает закручиваться в спираль, повторяться в форме круга: “...виноград, как старинная битва, живёт, // Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке”. Какие ассоциативные связи возникают? Возможно, это и просто круглые виноградины, и вид гроздьев винограда, и фаланги древнегреческого войска, закрытые щитами, и кудрявый (сложный?) порядок мироздания, и время, движущееся по спирали. Настойчиво возникают образы круга и спирали. Всё это заключается в жизни винограда, золотые грядки которого связывают каменистую Тавриду с древней Элладой, как нити времени.
И снова — сужение взгляда. Читатель оказывается в чувственно осязаемой комнате, где пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала. Лирический герой обращается (к кому? к спутнице? или к читателю?): “Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, — // Не Елена — другая, — как долго она вышивала?” Это “помнишь” тоже неслучайно — оно подразумевает общее “культурное поле” между говорящими. Может ли современный читатель не знающий мифологии, не слышавший об истории Эллады, понять стихотворение?
И — финальное четверостишие, которое тоже начинается вопросом, риторическим, не требующим ответа, а заставляющим задуматься над тем, что же такое “золотое руно” для каждого человека.
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжёлые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
Что для вас, читателей, это вожделенное золотое руно? А для поэта? Здесь можно привести слова Гаспарова о “крымско-эллинских” стихотворениях Мандельштама: “...мысль о круговороте “вечного возвращения” вновь и вновь оказывается для Мандельштама последней опорой против хаоса Смутного времени.
В центре этого круговорота — вневременная точка, “где время не бежит”, место вожделенного покоя и равновесия. Для Мандельштама оно ассоциируется с золотым веком, греческими островами блаженных, и античные декорации его напоминают Крым, древнюю Тавриду, стык России и эллинского Средиземноморья”.
Вернёмся к дате написания стихотворения — август тысяча девятисот семнадцатого года. Человеку, знакомому с историей, можно не объяснять царящее в это время в России ощущение смутного времени, готовое разрешиться трагическими событиями. Но возвращается в свой дом воин и странник Одиссей. Случайно ли выбран этот знаковый персонаж? Очевидно, нет. Это возможность использовать имя древнегреческого героя как символ, знак, несущий глубокое значение. Он возвращается, полный пространством и временем, включающим в себя, подобно любому человеку, а особенно поэту, весь мир, осознающим его наполненность. Его корабль, как человек, в долгой работе натрудивший руки, в морях натрудил полотно. Снова возникает чувство всеобщей связи и движения пространства и времени.
Можно предложить ученикам подчеркнуть в тексте ключевые слова, указывающие на тему стихотворения. Что же получится? Судьба (занесла), пространство, время... Так появляется тема трагической судьбы, управляющей человеком, несущей его через пространство и время.
Интересные результаты даёт наблюдение над эпитетами: золотистый (мёд), печальная (Таврида), тяжёлые (бочки), спокойные (дни) и так далее. Трижды упоминается тёплый золотистый цвет: золотистого мёда струя, золотых десятин благородные грядки и золотое руно. Звучит ли здесь мечта о золотом веке? Решать читателю.
На особое движение времени указывают и видовременные формы глаголов. Совершенный вид, прошедшее и настоящее времена в 1–3 четверостишиях: текла, занесла, скучаем, поглядела, идёшь, не заметишь и так далее. И передающие замирание времени глаголы несовершенного вида настоящего времени: живёт, бьются, стоит, пахнет, помнишь — 4–5-го четверостиший. В 5-м (точнее — в конце 4-го) глагольные формы снова меняются, смешиваются глаголы совершенного и несовершенного видов прошедшего времени: вышивала, шумели, покинув, возвратился.
Стихотворение отличается ритмико-синтаксической напряжённостью — заметное несовпадение синтаксических и межстиховых пауз. Термина “анжамбеман” восьмиклассники не знают, но отмечают, что в стихотворении строка не заканчивается точкой, а часть предложения переносится на следующую строку. В тексте очень мало простых (в синтаксическом смысле слова) предложений. Преобладание сложных и осложнённых синтаксическими конструкциями предложений тоже значимо. На что оно указывает? На сложность мира и отношений в мире, на сложность эпохи (наверное, любой).
Наконец, восьмиклассникам предлагается объяснить, как они понимают слова Мандельштама: “Поэзия — плуг, взрывающий время так, что глубинные слои времени, его чернозём, оказываются сверху”.
В заключение урока восьмиклассники получают задание написать размышления о стихотворении Мандельштама “Золотистого мёда струя...”. Думается, что такой разговор об этом стихотворении Мандельштама является лишь одним из возможных путей понимания стихотворения “Золотистого мёда струя из бутылки текла...”.
Мы уже говорили, что внимательное чтение этого стихотворения предваряет работу над “Илиадой”. Завершить изучение гомеровской поэмы можно размышлением над стихотворением “Бессонница. Гомер. Тугие паруса...”.
Вначале стихотворение показалось мне довольно странным. После первого раза, когда я его услышала, осталось лишь смутное, тягостное впечатление. Возможно, оно было навеяно самыми первыми строчками:
Золотистого мёда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго...
Они как будто останавливают время, не давая ему двигаться дальше. “Как тяжёлые бочки, спокойные катятся дни...” И снова время растягивается и замедляется. Автор желает как можно дольше продлить то недолгое время, когда вокруг тишина и спокойствие, чего не хватает в жизни самого поэта — ведь он жил в начале двадцатого века. Эти годы были пиком революций и социальных перемен. Может быть, “печальная Таврида” и есть то место, где хотел бы оказаться Мандельштам, убежав от своего времени, где царят хаос и беспорядок.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, — идёшь, никого не заметишь.
Никого рядом нет, а значит, можно думать как хочешь, говорить что вздумается и делать то, что хочется и нужно тебе, а не кому-нибудь другому. Стихотворение написано трёхсложным размером — анапестом. Этим поэт добавляет той самой тягучести. И снова — время замедляется, течёт плавно и тихо.
Автор использует глаголы настоящего времени, ведь ни прошлого, ни будущего не существует — есть только настоящее.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы, на окнах опущены тёмные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
И благодаря этим строкам, и благодаря тому, что Мандельштам использовал только глаголы настоящего времени, мы можем перенестись в ту эпоху, эпоху “золотого века” — эпоху гармонии и процветания. Наверное, он и сам, закрывая глаза, оказывается в том самом саду. Подтверждением этому могут послужить слова: “Я сказал...”
Окружающий мир там полон золотыми, коричневыми, красными, жёлтыми и оранжевыми красками. Видно, наступила осень...
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Эпитеты “белые” (колонны), “воздушным” (стеклом) напоминают о чём-то светлом, возвышенном, а “сонные горы” — это спокойствие, тишина. Всё говорит о том, что на дворе раннее утро, когда солнце ещё только взошло.
Виноград, как старинная битва, живёт,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке.
Гроздья винограда, состоящие из крупных ягод и обвитые вьющимися ветками, собраны вместе, как единое целое, подобно отряду златокудрых древнегреческих всадников. Здесь поэт, наверное, хочет заметить, что и в эпоху “золотого века” не всё было спокойно, и Таврида тоже страдала от завоеваний и притеснений со стороны непрошеных гостей.
В каменистой Тавриде наука Эллады — и вот
Золотых десятин благородные ржавые грядки.
То есть здесь можно увидеть не только виноград, выращенный по традициям Древней Греции, но и догадаться о том, что благородные, стройные отряды шли шеренга к шеренге, златокудрые и с золотыми щитами, подобно “благородным, ржавым” от золота грядкам.
Помнишь, в греческом доме любимая всеми жена, —
Не Елена — другая, — как долго она вышивала?
Слово “помнишь” обращено к читателю, тем самым автор заводит с нами диалог.
Любимая всеми жена, конечно же, Пенелопа, речь здесь идёт о ней — жене выдающегося правителя острова Итаки и благородного воина Одиссея, который уехал на Троянскую войну и не вернулся по окончании битвы, оставив дома жену и маленького сына. Пенелопа была самой завидной невестой в городе — ведь её муж оставил власть в её руках; кроме того, она была красива и умна. Всякий посчитал бы за честь жениться на ней. Каждый день к ней приходили свататься знатные вожди и воины, но она не соглашалась. Пенелопа была верна своему мужу Одиссею и долго отказывала, но, наконец, объявила, что выберет себе жениха, но только после того, как закончит своё покрывало. Ткала она долго. Столько, сколько делала за день, столько же распускала за ночь, оттягивая нежеланную свадьбу. И время за работой тянется так медленно!
Но почему же именно Пенелопа, а не Елена? Возможно, потому, что Елена-то и была одной из причин той битвы под Троей, с которой не вернулся Одиссей. Пенелопа же оказалась жертвой. Мандельштам выбирает Пенелопу, потому что она ближе ему духовно, ближе к его собственному состоянию жертвы. Почему? Видимо, потому что не был влиятельным человеком — что он мог? Его талант не был востребован полностью, он терпел притеснения, а для такого человека, как он, это настоящее мучение. Так что, я думаю, назвать его жертвой своего времени было бы весьма справедливо.
Пенелопа была верна своему мужу так же, как поэт был верен своему таланту.
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Золотое руно — это символ счастья, это богатство, сила и мощь, это покой, это цель, к которой стремится человек. “Где же ты, цель всей моей жизни, где же ты?” — как бы спрашивает автор, относя свой вопрос не только к Пенелопе, главная цель которой — дождаться Одиссея, сохранив ему верность, но и к себе самому, желая найти свою жизненную цель среди шума и суеты того времени.
Всю дорогу шумели морские тяжёлые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
Наконец-то! Казалось, дни так и будут тянуться вечно, но вот он вернулся “пространством и временем полный”, и жизнь понеслась бурным потоком. Этими последними строками поэт выражает надежду на то, что в его жизни наступит момент свободы, и никто не будет осуждать его за что бы то ни было.
Елена Платонова
“Золотистого мёда струя из бутылки текла...” Мне кажется, что, читая первые строки стихотворения, сразу попадаешь в мир горести, тоски и уныния. “Здесь, в прекрасной (печальной) Тавриде, куда нас судьба занесла, мы почти не скучаем, — и через плечо поглядела...” Скука, безысходность чувствуются в этих строках.
Осип Мандельштам написал своё замечательное стихотворение в беспокойное и смутное время. Шёл тысяча девятисот семнадцатого год — трудный год для России.
Стихотворение написано анапестом, где в трёхсложном размере стиха ударение падает на третий слог.
По-моему, основная тема этого великолепного стихотворения — тема судьбы лирического героя, его поиски своего места в жизни. Глаголы в стихотворении используются в настоящем и прошедшем времени: “Я сказал: виноград, как старинная битва живёт, // Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке”. Глаголы настоящего времени как бы останавливают течение времени. Эпитеты, используемые поэтом, придают произведению образность и эмоциональность: “...огромный коричневый сад”, “сонные горы”, “благородные, ржавые грядки”.
Далее наш герой словно переносится в Древнюю Грецию, в “золотой век”, где его окружают красота, гармония, где он наконец-то обретает покой.
“Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, — не Елена — другая, как долго она вышивала?” В этих строках стихотворения явно ощущается диалог поэта с читателем. Он (поэт) спокоен, уравновешен.
...Ну а в комнате белой, как прялка, стоит тишина...
Если в самом начале стихотворения эпитеты носят тёмные, мрачные оттенки, то в конце они приобретают светлые тона: “в белой комнате”, “свежим вином”.
Золотое руно, где же ты, золотое руно?..
Слова “золотое руно” обозначают символ победы и счастья. Время вдруг начинает своё движение, появляется шум морских волн, море штормит, всё приходит в движение, всё возвращается к жизни.
Всю дорогу шумели морские тяжёлые волны
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный...
Богатство человека, по-моему, заключается в том, что он постоянно находится в движении, мыслит, чувствует, борется за жизнь и радуется ей.
Денис Волков
Чтобы понять стихотворение О. Мандельштама “Золотистого мёда струя...”, надо его прочесть в том ритме, в котором написал его автор: так, как течёт из бутылки золотистого мёда струя. Почему же задан такой ритм?
Стихотворение написано в тысяча девятисот семнадцатого году: война, скоро революция, снова война... Мандельштам приезжает в Крым — Тавриду, туда война ещё не добралась, но с самого начала стихотворения появляется тема рока, судьбы: “Здесь, в прекрасной Тавриде, куда нас судьба занесла...” В Крыму осень, все ходят друг к другу на первое вино, поля уже не обрабатываются, поэтому время идёт медленно: “как тяжёлые бочки, спокойные тянутся дни...” Лирическому герою одиноко, разрушается его прошлое, будущего нет, война придёт и в Крым. Одиночество героя подтверждается словами: “...как будто повсюду одни сторожа и собаки... Далеко в шалаше голоса — не поймёшь, не ответишь...”
В то время люди живут настоящим днём, поэтому в стихотворении используются глаголы настоящего времени, останавливающие время. Остановить время помогает и трёхсложный размер — анапест. Автор сравнивает Тавриду с Элладой, тем самым перенося нас в Древнюю Грецию. Это позволяют сделать образы: “тёмный коричневый сад” — возможно, подразумевается сходство греческой и крымской природы; “белые колонны” — античная архитектура; “воздушным стеклом обливаются сонные горы” — упоминание о сходстве пейзажей Греции и Тавриды; “всюду Бахуса службы...” — возможно, упоминание о дегустации вин, о службе древнегреческому богу виноделия; “где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке” — большие щиты греческой фаланги представляли собой стену, из которой торчали длинные копья.
Мандельштам говорит о Древней Греции как о “золотом веке”, где царили гармония, покой, красота. Поэт использует тёплые цвета: жёлтый, золотой, ржавый, — чтобы забыть о войне. Но ржавым бывает железо, оружие...
Но ведь война закончится, и Одиссей возвратится, “пространством и временем полный”.
Максим Ионов