Криминологические особенности должностных преступлений

Реферат

Содержание

Криминологическая специфика должностных преступлений
Место должностных преступлений в криминологической классификации преступлений

Литература

1. Криминологическая специфика должностных преступлений

Должностная преступность представляет собой совокупность совершаемых должностными лицами преступлений (и лиц, их совершивших) против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.

Общественная опасность этих преступлений состоит в том, что в результате их совершения серьезно нарушается нормальная, регламентированная соответствующими правовыми актами деятельность государственных органов, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск и воинских формирований страны, ущемляются права и законные интересы граждан или организаций, а в целом - интересы общества и государства. В результате совершения должностных преступлений наносится и значительный материальный и моральный ущерб физическим и юридическим лицам, происходит дискредитация власти в целом.

Отличительная черта должностных преступлений состоит в том, что, посягая на нормальное функционирование указанных органов и учреждений, они не только снижают их авторитет в обществе, но и подрывают у граждан уверенность в защищенности своих прав и законных интересов.

Криминологической особенностью должностных преступлений является их совершение лишь должностными лицами, наделенными властными полномочиями либо осуществляющими организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции. К ним относятся, во-первых, представители власти, во-вторых - лица, выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах и других войсках и воинских формированиях страны.

Представители власти - это должностные лица правоохранительных или контролирующих органов, а также иные должностные лица, наделенные в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости. Представителями власти, следовательно, являются лица, осуществляющие законодательную, исполнительную или судебную власть, а также работники государственных надзорных или контролирующих органов, наделенные распорядительными полномочиями либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, организациями независимо от их ведомственной подчиненности. К этим лицам относятся депутаты представительных органов государственной власти и органов местного самоуправления; должностные лица и представители органов исполнительной власти; оперативные работники правоохранительных и контролирующих органов, которые осуществляют надзор за исполнением законов, поддержанием общественного порядка, ведут борьбу с преступностью, обеспечивают государственную, пожарную, радиационную и иную безопасность; прокуроры, следователи, дознаватели; судьи, осуществляющие судебную власть; представители военных властей, военнослужащие при выполнении возложенных на них обязанностей по охране общественного порядка, обеспечению безопасности и т.п.

Иначе говоря, представителями власти являются лица, наделенные властными полномочиями в отношении неопределенного круга физических и юридических лиц.

Лицами, выполняющими организационно-распорядительные функции, являются лица, осуществляющие полномочия по руководству аппаратом государственного органа либо органа местного самоуправления, трудовыми коллективами государственных и муниципальных учреждений, а также отдельными работниками этих органов и учреждений. В круг этих полномочий входят подбор и расстановка кадров, организация труда подчиненных, поддержание трудовой дисциплины, принятие мер поощрения и наложения дисциплинарных взысканий и т.п.

Лицами, выполняющими административно-хозяйственные функции, являются лица, правомочные совершать действия по управлению или распоряжению государственным либо муниципальным имуществом путем установления порядка его хранения, реализации и т.п., в том числе начальники хозяйственных и финансовых отделов и служб.

Криминологической особенностью должностных преступлений является также их значительное разнообразие.

В первую очередь это преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления:

– злоупотребление должностными полномочиями;

– нецелевое расходование бюджетных средств, средств государственных внебюджетных фондов;

– превышение должностных полномочий;

– отказ в предоставлении информации Федеральному Собранию Российской Федерации или ее Счетной палате;

– незаконное участие в предпринимательской деятельности;

– получение взятки;

– служебный подлог;

– халатность.

Ряд должностных преступлений посягает и на другие объекты (конституционные права и свободы человека и гражданина, экономическую деятельность, правосудие). К этим преступлениям, совершенным должностными лицами, относятся:

– неправомерный отказ в предоставлении гражданину информации;

– воспрепятствование осуществлению избирательных прав или работе избирательных комиссий;

– необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение беременной женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет;

– невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат;

– воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участия в них;

– воспрепятствование законной предпринимательской или иной деятельности;

– регистрация незаконных сделок с землей;

– контрабанда;

– привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности;

– незаконное освобождение от уголовной ответственности;

– незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей;

– принуждение к даче показаний;

– фальсификация доказательств;

– вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта;

– неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта.

Кроме того, к должностным преступлениям могут быть отнесены иные противоправные деяния лиц, совершаемые с использованием служебного положения, если они являлись должностными лицами.

Криминологический анализ должностных преступлений позволяет рассматривать совершение некоторых из них как одновременное проявление коррупционной преступности.

Последняя охватывает лишь те должностные преступления, совершение которых обусловливается подкупом должностных лиц. В то же время коррупционная преступность включает разнообразные противоправные деяния и недолжностных лиц, осуществляемые как в сфере государственной, так и коммерческой деятельности.

Таким образом, соотношение этих видов преступности может быть представлено в виде частично накладывающихся друг на друга кругов.

Специфичным для должностной преступности является относительная стабильность и небольшое число регистрируемых преступлений при высоком уровне их латентности.

Ежегодно в стране регистрируется около 22 - 25 тыс. этих преступлений, что составляет 0,8% от общего объема преступности в стране.

В структуре должностных преступлений преобладают: служебный подлог (35% - 7000 - 8000 преступлений ежегодно), получение взятки (20% - 4000 - 4500), злоупотребление должностными полномочиями (17% - 3500 - 4000), превышение должностных полномочий (16% - 3500), халатность (9% - 2000 - 2200).

Однако сложность обнаружения фактов совершения должностных преступлений, само служебное положение должностных лиц, их совершающих, создают значительные трудности правоохранительным органам в борьбе с этим видом преступности. Не случайно, по мнению экспертов, латентность должностных преступлений превышает 90%.

С высокой латентностью должностной преступности связана и весьма продолжительная преступная деятельность многих должностных лиц. Так, отдельные из них безнаказанно получают взятки в течение нескольких лет. Около двух третей фактов преступной халатности продолжалось более шести месяцев, а 20% этих преступлений - свыше года.

Особенностями обладает и личность должностного преступника. Для нее характерны более высокий удельный вес лиц, достигших 30 - 40 лет, а также преобладание представителей низшего и среднего звена иерархии должностных лиц. Трудовая деятельность должностных преступников связана с различными отраслями народного хозяйства и управления, с работой в контролирующих и правоохранительных органах, с руководством предприятиями, учреждениями, организациями. При этом совершению этих преступлений зачастую способствует отсутствие у многих должностных лиц необходимого опыта работы, недостатки специальной управленческой и юридической подготовки, а также низкий уровень правосознания и нравственности.

Преступления должностными лицами совершаются умышленно (исключение составляет только халатность), в большинстве случаев из корыстных побуждений (67%), иной личной заинтересованности (защита ведомственных, местнических интересов). Лицам, допускающим халатность, присуща безответственность, небрежность в работе.

2. Место должностных преступлений в криминологической классификации преступлений

Должностная и корыстная преступность. Обыденное понимание корыстной преступности на первый взгляд вроде бы не представляет особой трудности. Основным группировочным признаком рассматриваемых деяний является своеобразный характер мотивации — корысть.

В советском уголовном законодательстве 60-х гг. XX в. эта мотивация формулировалась в виде «корыстных побуждений», «корыстной цели», «цели обогащения», «цели наживы» и других понятий. В УК РФ рассматриваемая мотивация обозначена терминами «корыстные побуждения», «корыстная заинтересованность», «извлечение дохода», «извлечение имущественной выгоды», «по найму», а также «кража», «хищение», «мошенничество». Используются и другие названия преступлений, которые совершаются только по корыстным мотивам.

Утрата идеологической оценки побуждений не меняет суть корыстной мотивации — стремление получить материальную выгоду преступным путем. Универсальным корыстным мотивом являются деньги. Они всегда «светят» многопотребностным отраженным смыслом. «Все то, что не можешь ты, — писал Маркс, — могут твои деньги. Они могут есть, пить, ходить на балы, в театр, могут путешествовать, умеют приобрести себе искусство, ученость, исторические редкости, политическую власть — все это они могут себе присвоить; все это они могут купить; они настоящая сила»..

В статистике разных стран, как правило, нет выделения группы корыстных преступлений. Нет этого и в вопросниках ООН. Реально по корыстным побуждениям могут совершаться преступления, посягающие на самые разные объекты: против собственности, личности, государства, правосудия, здоровья населения, экологии, управления и т.д. Причем эта мотивация в ряде случаев не является единственной при одной и той же уголовно-правовой квалификации. Государственная измена, например, совершаемая по материальным, идеологическим или иным мотивам, остается все той же государственной изменой. Статистически она будет учтена в группе преступлений против государства. А криминологически в первом случае ее следует отнести к корыстным, во втором — к «политическим», в третьем — к каким-то иным. Однако, как уже говорилось, ни в одной стране мира нет учета преступлений по мотивации.

Выделение корыстных преступлений в виде отдельной главы или раздела в уголовных кодексах практически невозможно, поскольку классификация преступлений обычно строится по объектам посягательства, а не по содержанию мотивации. И это оправданно. В то же время в законодательстве некоторых стран излагаются требования обязательности доказывания мотивов и целей по уголовному делу.

Без изучения мотивации трудно постигать криминологическую суть преступлений, распределенных по объектам уголовно-правовой охраны, и вырабатывать стратегию их предупреждения и контроля. Но если мотивы и цели преступлений более или менее адекватно устанавливаются в процессе уголовного судопроизводства, то было бы крупным упущением не учитывать их статистически. И в некоторых странах они учитываются, хотя и не полно.

Преступления против собственности (имущественные деяния) преобладают в структуре учтенных корыстных преступлений, достигая 70—90 %, но сведения о них нельзя признать репрезентативными по отношению ко всей группе корыстных преступлений, так как из учета выпадают качественно особые деяния (коррупция, наркобизнес, проституция, незаконная торговля оружием, налоговые, компьютерные и др.), доходы от которых превышают доходы от имущественных преступлений. В этот вид обычно не включаются грабежи, разбои, вымогательство, бандитизм и другие прямые корыстные посягательства на чужую собственность, но совершенные с помощью насилия. Во многих странах они учитываются в группе насильственных деяний.

В семи обзорах ООН о тенденциях преступности (1970—2000 гг.) из всех корыстных преступлений отслеживались грабежи, кражи, мошенничество (со Второго обзора с включением растрат), незаконная торговля наркотиками (преступления, связанные с наркотиками) и Третьего обзора — взяточничество, подкуп, коррупция. Во Втором и Третьем обзорах значились похищение людей, похищение детей, в том числе с целью выкупа. Удельный вес этих корыстных преступлений в структуре всех отслеживаемых ООН деяний находился в пределах 96—97% с тенденцией к повышению данной доли от обзора к обзору. В развитых странах она превышала 90%, а в развивающихся колебалась от 60 до 70%. Наибольший удельный вес в структуре учитываемой ООН преступности составляли кражи — около 70% (в развитых странах — около 80%). На втором месте — преступления, связанные с наркотиками (до 6%), на третьем — ограбления (до 6%), на четвертом — мошенничество с включением растрат (до 4%). Доля остальных деяний колебалась в пределах 1%. Кражи не только доминировали в структуре преступности, но и интенсивнее всего росли, особенно в развитых странах. В 1975 г. их уровень на 100 тыс. населения составил около 2100, в 1980 г. - 2500, а в 1985 г. - 4100.

В публикуемых статистических сборниках о преступности в СССР, а ныне в России группа корыстных преступлений тоже не выделяется. В УК РСФСР было две главы о преступлениях против государственной (общественной) и личной собственности, которые по закону от 1 июля 1994 г. объединены в одну (кража, грабеж, разбой, мошенничество, вымогательство, присвоение вверенного имущества, хищение предметов, имеющих особую ценность, неправомерное завладение транспортным средством, неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, причинение имущественного вреда путем обмана и злоупотребления доверием, присвоение найденного и др.). В этой главе были предусмотрены и неосторожные посягательства на чужую собственность, которые нельзя отнести к корыстным. По данным 1993-1995 гг., перечисленные преступления статистически хотя и составляли более 60% от всех зарегистрированных и около 80% от корыстных, но отражали их качественное разнообразие.

Статистические сборники России обычно выделяют еще одну группу корыстных преступлений, которые совершаются в сфере экономики: должностные преступления, контрабанду, валютные нарушения, фальшивомонетничество, незаконное повышение цен, сокрытие доходов, незаконное предпринимательство, обман потребителей, приватизационные преступления и др. В 1995 г. они составили около 8% от всех зарегистрированных деяний и 9—10% от учтенных корыстных. Но, как мы уже говорили, по корыстным мотивам могут совершаться и другие преступления, предусмотренные во всех главах УК.

В более стабильное время (1990 г.) в УК РСФСР насчитывалось около 60 статей, предусматривающих ответственность за преступления, совершаемые по корыстным мотивам. Существенные изменения и дополнения этого кодекса за последние годы, несмотря на объединение преступлений против собственности в одну главу, прибавили число корыстных составов, особенно в сфере экономики. В новом УК РФ уже содержится более 100 статей, предусматривающих уголовную ответственность за преступления, совершаемые по корыстным мотивам. Ядром их являются преступления в сфере экономики (раздел VIII), куда включаются преступления против собственности (11 статей), в сфере экономической деятельности (35 статьи) и против интересов службы в коммерческих и иных организациях (4 статьи). Остальные составы распределились в других разделах и главах УК. Из 19 глав Особенной части в 17 предусматриваются анализируемые нами деяния.

Итак, корыстная преступность в мире и России фактически и учетно является доминирующей. Ее динамика определяет основные тенденции и проблемы преступности в целом. Корысть в конечном счете лежит в основе большинства насильственных преступлений. Она является становым хребтом организованной преступности. Российские корыстные мотивации, отражающие шопенгауэровское: «Иные люди были бы в состоянии убить своего ближнего просто для того, чтобы его жиром смазать себе сапоги», оказались не просто устойчивыми, но и репродуктивными.

Борьба с корыстной преступностью и в мире, и в России предрешает главные криминологические стратегии. Тем не менее корыстная преступность в полном объеме и разнообразии никогда и нигде не отслеживалась, не анализировалась и не прогнозировалась. Во всем этом деле, к сожалению, преобладает традиционный уголовно-правовой формальный, а не сущностный криминологический мотивационный подход.

Должностная и экономическая преступность. Экономические преступления являются частью корыстной преступности, непосредственно связанной с экономическими отношениями в стране и в мире. Понимание этой группы деяний еще более неопределенно, чем сама корыстная преступность. Тем не менее эти преступления во многих странах рассматриваются в виде относительно самостоятельной группы. Для этого есть много оснований — экономических, социальных, криминологических и даже политических.

Криминологическая значимость и объемы экономической преступности не совпадают в странах с командной и рыночной экономикой, но в любом обществе ее нельзя игнорировать.

Начало разработки представления об экономической преступности в рыночной экономике, можно сказать, было положено в 1945 г. сатерлэндовским понятием беловоротничковой преступности в США как преступности совершаемой высокопоставленными лицами в сфере бизнеса1. Хотя первым на преступления привилегированных лиц обратил внимание американский социолог Э.А. Росс еще в 1907 г. Он называл таких преступников «криминалоидами» и сравнивал их с волками2. Однако его исследования в отличие от работ Сатерлэнда не получили распространения. Позже к этим преступлениям стали относить уклонение от налогов, компьютерные и другие преступления, причиняющие вред экономике государства, ее отдельным секторам, предпринимательской деятельности, а также экономическим интересам отдельных групп граждан. Перечень этих преступлений расширился до 20—30 составов.

Одну из первых классификаций экономических преступлений в мире предложил в конце 70-х гг. Институт ООН Азии и Дальнего Востока по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (UNAFEI), который включил в нее нарушения законов, направленных на совершенствование рыночной экономики и регулирующих рыночную экономику, нарушения финансового и налогового законодательства, коррупцию.

Обращался к экономическим преступлениям и Шестой конгресс ООН в части анализа злоупотреблений экономической властью при совершении экономических преступлений и захвата политической власти. А Седьмой конгресс в одной из резолюций отнес экономические преступления к особо опасным и потребовал ужесточения борьбы с ними.

К экономической преступности в СССР и до последнего времени в России обычно относили некоторые виды государственных преступлений (нарушения правил о валютных операциях, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг), преступления против социалистической собственности (хищения, совершенные путем присвоения, растраты и злоупотребления служебным положением, мошенничество и др.), хозяйственные преступления (спекуляция, приписки, частнопредпринимательская деятельность, коммерческое посредничество), должностные преступления (взяточничество, злоупотребления властью или служебным положением, подлог и др.).

К 1995 г. уголовное законодательство существенно изменилось: декриминализировано нарушение правил о валютных операциях (ст. 88) с одновременным введением новых составов (незаконные сделки с валютными Ценностями и сокрытие средств в иностранной валюте); унифицирована уголовная ответственность за преступления против собственности с исключением главы о посягательствах на социалистическую собственность; декриминализированы многие хозяйственные деяния (спекуляция, частнопредпринимательская деятельность, коммерческое посредничество, приписки и др.) с введением новых составов о незаконном повышении и поддержании цен нарушении правил государственной дисциплины цен, уклонении от уплаты налогов, таможенных пошлин и т.д. (Рис. 5).

В УК РФ имеется целый раздел «Преступления в сфере экономики», в который вошли три главы (50 статей о преступлениях против собственности, о преступлениях в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих организациях). Это очень широко. Тем не менее в разделе нет должностных преступлений (злоупотребления, взяточничество и др.), компьютерных и других, традиционно относящихся к экономическим.

Сравнительный анализ видов экономических преступлений свидетельствует о существенных несовпадениях в разных странах3.

Учет экономических преступлений в нашей стране также не устоялся. До 1997 г. ГИЦ МВД России в виде отдельной группы отслеживал посягательства, поименованные преступлениями экономической направленности: присвоение вверенного имущества; незаконные сделки с валютными ценностями; изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг; обман потребителей; выпуск или продажа товаров, оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности; сокрытие доходов (прибыли) или иных объектов налогообложения; сокрытие средств в иностранной валюте; незаконное предпринимательство в сфере торговли; должностные преступления; контрабанда и нарушения таможенного законодательства; преступления, связанные с приватизацией, и др. В 1996 г. они составляли в структуре учтенной преступности 8,6%.

Должностная и коррупционная преступность. За последнее столетие о коррупции в мире написаны горы фундаментальных книг и статей, проведены сотни содержательных международных и национальных конференций, парламентских слушаний и «круглых столов», разработаны международные и региональные конвенции, руководящие принципы, типовые договоры, рекомендации о мерах предупреждения коррупции и борьбы с ней.

Коррупцией озабочены и политики, и правоохранители, и ученые, и весь народ. Многие политические деятели разных стран с помощью пылких речей о борьбе с ней сделали блестящую карьеру. Поэтому сказать по этой проблеме что-либо абсолютно новое представляется почти невозможным. Тема заезжена вдоль и поперек. Но коррупция вновь и вновь, как зловещий феникс, возрождается на пути развития мирового сообщества, стран, народов, законодателей, правительств, правоохранительных органов и научных учреждений. Объяснение такой неиссякаемой национальной и мировой озабоченности очевидно: практических сдвигов в борьбе с коррупцией очень мало или почти нет как в мире в целом, так и в отдельных государствах, особенно в нашей стране. Между декларациями властей об их честности, стремлении беспощадно бороться с коррупцией и коррупционными реалиями существует огромная и все расширяющая пропасть, указывающая на непрекращающийся рост масштабов государственного лицемерия.

Российскую коррупцию очень условно можно разделить на мелкую (низовую, повседневную) и крупную (вершинную, элитарную). Между ними нередко существуют отношения взаимной зависимости, обусловленности и общности централизованного, патерналистского, иного организационного или социально-психологического характера. Первая повседневно высасывает материальное благосостояние людей, вторая неустанно заглатывает огромные куски государственной и частной экономики. А вместе они беспощадно разрушают правовые основы общества и государственную власть. Коррупция разных форм свидетельствует о полном безразличии государственных должностных лиц к общественной пользе, закону, народу. Она представляет собой симбиоз необоснованной монополии власти, дискреционных полномочий чиновников и отсутствия их жесткой правовой подотчетности и подконтрольности.

Элитарная коррупция характеризуется высоким социальным положением субъектов ее совершения; изощренно-интеллектуальными способами их действия; огромным материальным, физическим и моральным ущербом; исключительной латентностью посягательств; снисходительным, и даже бережным, отношением властей к этой группе преступников. Дело в том, что коррупционные действия «наверху», как правило, совершаются в очень сложных специфических и конфиденциальных видах государственной деятельности, где непрофессионалу разобраться трудно. «Там» коррупция имеет высочайшую приспособительную способность, она непрерывно мимикрирует, видоизменяется, совершенствуется, самозащищается. Коррупция элитарная, имея особо скрытый и согласительный характер, в условиях доминирующей жесткой алчности и продажности властей взаимовыгодна и берущим, и дающим. И хотя страдают от нее и государство, и общество, но эти страдания как бы виртуальны, невидимы и опосредованы. Коррумпированная бюрократия умна, образованна, богата и имеет власть. Латентность своих действий — ее основная забота, которая строится на «классовой» взаимопомощи.

Коррупция, как правило, не влечет за собой жалоб, так как виновные стороны получают выгоду от незаконной сделки. Даже вымогательство взятки не всегда будет обжаловано, поскольку люди в различных странах не питают доверия к процессу борьбы с коррупцией. И для этого есть достаточно оснований, объективных и субъективных, отечественных и международных. Поэтому нигде нет сколько-нибудь полных или хотя бы репрезентативных данных об этом явлении, еще меньше виновных лиц, предстающих перед уголовным судом, и лишь единицам из них, причем самой низшей категории, назначается реальное уголовное наказание.

Ядром коррупции можно назвать взяточничество. Однако даже это деяние, кроме как в Белой книге о преступности в Японии, не значится ни в одном из ежегодников криминальной статистики ведущих стран мира. В США взяточничество учитывается по арестам подозреваемых и обнародуется лишь в общей графе «Все другие преступления». Выделить арестованных взяточников невозможно. В то же время в главах федерального законодательства страны «Дача взятки, подкуп и конфликты интересов» и «Публичные должностные лица и служащие» имеется более 10 норм, предусматривающих уголовную ответственность за различные формы взяточничества, а в 1989 г. был принят дополнительный закон о борьбе с коррупцией. Каждый штат имеет собственные законы, направленные на борьбу с коррупцией.

Во Франции взяточничество «запрятано» в графе «Другие экономические и финансовые преступления», в Германии — в графе «Должностные преступления», в Англии и Уэльсе в числе подлежащих регистрации преступлений также нет сведений о коррупции чиновников, ответственность за которую может наступать по общему и статусному праву. В Японии эти сведения публикуются отдельной строкой, но не в числе учтенных преступлений, а в общем числе подозреваемых лиц, чьи дела были рассмотрены государственным обвинителем. В 1989 г., например, было выявлено 426 лиц, или 0,02% от всех подозреваемых, а в 1992 г., соответственно, 392 и 0,01%.

В России общие сведения о коррупционных преступлениях публикуются. ГИЦ МВД РФ в 1993—1996 гг. отслеживал отдельно также коррупцию государственных служащих по их должностному положению. Однако эти данные вопреки требованиям Закона РФ «О государственной тайне» имели гриф «секретно». Власти не только с большой неохотой отдают «своих» коррупционеров правосудию, но и не желают обнародования статистических показателей. Аналогичная практика была еще в СССР.

По данным всех обзоров ООН, удельный вес взяточничества в 1970— 1990 гг. не превышал 1% в структуре 10—12 видов преступлений, отслеживаемых международным сообществом. В 1986—1990 гг. оно увеличилось в мире на 8%. Иных данных в обзорах нет. Непосредственное обращение к ответам стран Северной Америки и Европы на вопросник ООН к Четвертому обзору, которые автор получал как эксперт этого обзора, не изменили наши предположения. Некоторые страны (Канада, США, ФРГ и др.) вообще не заполнили графу о взяточничестве и коррупции (Bribery and/or corruption).

Большинство стран и территорий (Англия и Уэльс, Франция, Италия, Швеция, Греция, Швейцария, Испания, Финляндия и др.) привели сведения о лицах, привлеченных к уголовной ответственности за взяточничество или осужденных. И лишь некоторые государства (Болгария, Турция, Румыния, Польша, Норвегия, Израиль, Чехия, Австрия) сообщили о зарегистрированных полицией случаях коррупции. По этим данным, наиболее высокий ее уровень наблюдается в Румынии, Турции, Испании, Польше, Чехии, а самый низкий — в Англии и Уэльсе, где в 1986 г. не привлекался ни один человек, а в 1990 г. — всего один, но и тот не был осужден. В девяти странах из 18, представивших необходимые сведения, взяточничество в 1986—1990 гг. увеличивалось, а в остальных — уменьшалось.

Судя по данным Пятого, Шестого и Седьмого обзоров (1990—2000 гг.), положение с информацией о взяточничестве в мире не изменилось. Она осталась такой же скудной и неполной. Из развитых стран только Япония представляет в ООН сведения о взяточничестве. По этим данным в 1990 г. было зарегистрировано 190 случаев взяточничества, а в 2000 г. — 100, или 0,08 деяния на 100 тыс. населения. США, Англия и Уэльс, Франция, Германия и другие страны никаких данных о взяточничестве вообще не представляют. В списке государств, представляющих такие данные, значатся Россия, другие страны СНГ и Прибалтики, Восточной Европы и Азии. Согласно этим данным, создается впечатление, что в европейских и североамериканских странах взяточничества и других форм коррупции нет. Но это ложь в форме умолчания.

Коррупция не сводится к примитивному взяточничеству, особенно в условиях рыночной экономики, свободной торговли и демократии. Лоббизм, фаворитизм, протекционизм, взносы на политические цели, традиции перехода политических лидеров и государственных чиновников на должности почетных президентов корпораций и частных фирм, инвестирование коммерческих структур за счет госбюджета, перевод государственного имущества в акционерные общества, использование связей преступных сообществ и т.д. являются завуалированными формами коррупции.

В связи с этим коррупция должна рассматриваться не только как правовое, но и как криминологическое и социальное явление, охватывающее совокупность общественно опасных деяний, как криминализированных так и по различным причинам в нашей стране некриминализированных но признанных преступными в мировой практике. Определений коррупции много. Не будем заниматься их обсуждением. Есть давнее краткое и емкое определение, которое используется в документах ООН и Совета Европы: «Коррупция — это злоупотребление государственной властью для получения выгоды в личных целях, в целях третьих лиц или групп». Из него видно, что коррупция выходит за пределы взяточничества. При таком понимании по действующему российскому уголовному законодательству коррупционная преступность прямо или косвенно включает в себя значительный ряд деяний, предусмотренных в гл. 19, 21, 23 и 30 УК РФ: некоторые преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина (воспрепятствование осуществлению избирательных прав, фальсификация избирательных документов и другие формы «покупки» власти — политическая коррупция); преступления против собственности (присвоение или растрата и др.); преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях (злоупотребления, коммерческий подкуп и т.п.); традиционные должностные преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного управления (злоупотребления, присвоение, взяточничество, служебный подлог и др.).

В условиях рыночной экономики, свободной торговли и демократии коррупция нигде не сводится к примитивным видам взяточничества и злоупотреблений, которые отражены в УК РФ. Ему, к сожалению, неведомы широко практикуемые в нашей стране коррупционные действия: коррупционный лоббизм; коррупционный фаворитизм; коррупционный протекционизм; коррупционный непотизм; тайные взносы на политические цели; взносы на выборы с последующей расплатой государственными должностями; келейное проведение приватизации, акционирования, залоговых аукционов; представление налоговых и таможенных льгот; переход государственных должностных лиц (сразу после отставки) на должности президентов банков и корпораций; коррупция за рубежом; совмещение государственной службы с коммерческой деятельностью и т.д. Именно эти виды коррупции, совершаемые в самых изощренных формах, причиняют основной вред государству, обществу и народу. Но именно они фактически остаются вне уголовно-правового контроля. Судя по всему, это было запланировано.

Напрашивается вывод: коррупция в нашей стране стала нормой, а не исключением, в том числе среди политической, правящей и экономической элиты. А это означает, что правоохранительные органы, сами погрязшие в мздоимстве, с одной стороны, слабы бороться с институциональной коррупцией, с другой — подчинены в этих делах не только и не столько закону. Могучий конгломерат (бюрократия — бизнес — организованная преступность), получивший название «железный треугольник», живет только по своим законам.

Налицо мировой парадокс: все говорят и даже кричат о разрушительной и растущей коррупции, миллионы людей стонут от ее повседневного и беспощадного гнета, а официальная криминальная, судебная и особенно пенитенциарная статистика (как мировая, так и национальная) свидетельствуют о единичных случаях доказанной продажности. Если судить по обзорам преступности в ООН и официальным сборникам криминальной статистики различных стран, то сколько-нибудь полных и объективных данных о коррупции нет ни в одном государстве мира. Поэтому в отношении учтенной («наказанной») коррупции как нигде к месту приемлем афоризм «есть ложь, есть большая ложь и есть статистика».

Должностная и организованная преступность. Понимание организованной преступности еще менее определенно, чем понимание насильственной, корыстной или экономической. В основе выделения организованной преступности из общего противоправного поведения лежат характер и степень организованного взаимодействия нескольких преступников между собой при осуществлении своей пролонгированной криминальной деятельности. Именно деятельности, осуществляемой группой лиц в течение более или менее длительного времени, а не единичного группового деяния, хотя последнее нередко бывает началом сколачивания организованной преступной группы.

Феномен организованности касается не только и не столько совершения конкретных деяний, сколько становления самого преступного формирования, его существования и его криминальной деятельности. Совершение одинаковых или разных преступлений является относительно постоянным общим делом организованных между собой субъектов (групп), каждый из которых имеет свои функциональные обязанности, «права и полномочия». Более или менее точно отражает суть организованной преступности «Коза ностра» (итал. — «Наше дело»).

Социальная база организованной преступности и спектр ее возможностей в командной экономике социалистического общества в СССР были одни, в переходной экономике России и иных постсоветских государствах — другие, в странах старого капитализма — третьи. В «социалистическом» варианте организованная преступность, паразитировавшая главным образом на плановой экономике, была упрощенной и подчиненной бюрократии, в «переходном» — усложнилась, стала более разветвленной и автономной, в «капиталистическом» — фигурирует как сложная система самостоятельных специфических субъектов особых рыночных отношений. В строении организованной преступности находят также отражение сфера преступной деятельности, этнические, религиозные, национальные и иные традиционные особенности ее основного места пребывания.

Обратимся к регистрации преступлений. Организованная преступность в «социалистической» форме в СССР существовала давно4, но она могла проходить по учету лишь как групповая преступность. Впервые о специальном учете организованной преступности заговорили в конце 80-х гг. Первые данные были получены в 1989 г. Этот учет включал в себя перечень общеуголовных преступлений, которые совершались организованными группами: умышленное убийство, изнасилование, умышленное тяжкое телесное повреждение, кража, грабеж, разбой, мошенничество, вымогательство, преступления, связанные с оружием, взрывчатыми веществами и наркотическими средствами, похищение детей, нарушение правил о валютных операциях, должностные хищения, взяточничество, контрабанда и др. Такие сведения важны и продолжают собираться в России, но они тоже не приближают нас к криминологическому и уголовно-правовому пониманию организованной преступности, ибо все эти деяния совершаются как организованными, так и неорганизованными преступниками.

Одним из важных, но также статистически относительных признаков организованной преступности может быть характер повторно или продолжаемо совершаемых преступлений, являющихся основной целевой деятельностью организованных преступников. Известно, например, что главная их задача — извлечение прибыли и сверхприбыли. В некоторых международных документах она даже называется преступностью в форме бизнеса. Поэтому корыстные преступления могут быть главными, а все остальные, какими бы опасными они не были, — побочными, направленными лишь на обеспечение решения основной задачи. Даже проникновение во власть, тайный или открытый захват ее в государстве или регионе чаще всего подчинены той самой главной задаче.

Основным и практически единственным группировочным признаком рассматриваемых деяний является криминальная организованность. И было бы очень важно найти ее более или менее точные критерии, позволяющие квалифицировать организованную преступность и дифференцировать ее образования от случайных ситуативных групп, совершающих отдельные преступления по предварительному сговору.

Исходя из этого, есть основания в данном виде преступности отметить самый или наиболее высокий уровень криминального формирования, напоминающего традиционные корпоративные объединения. И это, как правило, так. Но из правила есть исключения. Будучи сложным, разноплановым и нередко стихийно складывающимся образованием, организованная преступать может иметь разные уровни структурирования и организации, если рассматривать ее в процессе становления, идущего от случайной группы четкой преступной организации, или если исследовать ее структуру по функционированию группировки, в которой могут быть сплоченное ядро высокоорганизованных преступников и обслуживающие его аморфные образования, находящиеся на различных уровнях организованности.

Должностная преступность и преступность политической и правящей элиты. Между уровнем преступности и состоянием нравственно-правовых устоев политической и особенно правящей элиты общества обычно регистрируется значимая прямая корреляционная зависимость. Она отражает общую причинную базу коррелируемых явлений, связь их криминальных состояний, и главное, устойчивую взаимообусловленность. Криминологическая обстановка в стране оказывает существенное влияние на уровень криминальности элитарных кругов, а противоправное и иное отклоняющееся поведение последних является серьезным криминогенным фактором в структуре причин преступного поведения граждан. Поэтому есть основания полагать, что чем выше уровень преступности в обществе, тем выше уровень криминальности элитных групп, и наоборот: чем выше криминальность элиты, тем выше уровень преступности среди всего населения той или иной страны. С криминологической точки зрения последняя взаимосвязь является наиболее важной.

В зависимости от исторических, национальных, религиозных, политических и других социокультурных традиций и предпосылок правового и противоправного поведения в каждой стране рассматриваемая взаимообусловленность может функционировать со значительными специфическими отклонениями. Однако в любом случае она остается прямой и относительно заметной, особенно между криминальностью правящей (управляющей) элиты и криминологической обстановкой в стране в целом. Она четко выражена в русской пословице: «Рыба гниет с головы».

Применительно к криминальности властей человеческое сообщество не случайно изобрело ряд терминов: клептократия, лутократия и плутократия, которые включают в себя различные формы криминализации властной элиты. Клептократия (от греч. klepto — краду и kratos — сила, власть, господство) в самом широком понимании означает использование власти для обогащения. Лутократию (от анг. loot — добыча, награбленное, грабить и греч. kratos) можно толковать как грабеж народа, осуществляемый властью. Плутократию (от греч. plutos — богатство и kratos — сила, власть, господство), видимо, следует понимать как такую форму государственного устройства, при которой власть в стране принадлежит и формально, и фактически богатой верхушке господствующего класса (клана, преступного сообщества). Последний термин в российском понимании, скорее всего, является синонимом олигархического режима.

Политической и правящей элите «доступны» все существующие преступления. Но когда говорят, что политика — дело грязное, имеют в виду функциональную криминальность элиты. Наиболее опасными функциональными, или «профессиональными», формами ее криминального поведения являются политический терроризм (насилие власти) и политическая коррупция (продажность власти)5. Они стали мировыми проблемами. Международное сообщество в лице ООН давно озабочено криминальностью правящих кругов, особенно их коррумпированностью (продажностью). Восьмой конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Гавана, 1990 г.) в своей резолюции «Коррупция в сфере государственного управления» одобрил руководство «Практические меры борьбы с коррупцией»6 и отметил, что проблемы коррупции в государственной администрации носят всеобщий характер и их пагубное влияние ощущается во всем мире7.

Статистические и социологические подтверждения существующих взаимосвязей между криминальностью правящих элит и общей преступностью затруднены из-за особо высокой латентности криминального поведения правящих кругов и их корпоративной закрытости. Латентность преступлений должностных лиц в целом многократно выше латентности преступного поведения остального населения, а скрываемость преступлений, совершаемых правящей элитой, является наиболее изощренной. И это, несмотря на огромное внимание к ней средств массовой информации, политических противников и общественных организаций. Даже тогда, когда значительная часть населения на себе ощущает криминальное давление правящих кругов, когда вопрос о их продажности, как говорится, у всех на слуху, когда систематически публикуются те или иные сведения об этом, когда возбуждаются конкретные уголовные дела, большинство рассматриваемых преступлений остается юридически невыявленными или недоказанными. Уголовная юстиция занимается расследованием не более чем тысячной доли преступлений, реально совершаемых правящей элитой.

Это обусловлено рядом обстоятельств: 1) правонарушения правящих кругов обычно связаны с управленческой деятельностью ее субъектов, которая и при провозглашении открытости остается в значительной мере конфиденциальной; 2) в совершаемых элитой должностных преступлениях, как правило, нет прямых и непосредственных жертв, а также свидетелей, заинтересованных в обнародовании таких фактов; 3) «профессиональные» преступления в среде правящих элит различных стран совершаются с использованием изощренных высокоинтеллектуальных способов достижения противоправных целей и современных методов защиты от разоблачения; 4) лицам из правящих кругов, нарушавшим законы, даже в развитых демократических странах, в силу корпоративной солидарности всего истеблишмента, намного чаще удается избежать реальной уголовной ответственности, чем остальным гражданам.

Громкие периодические разоблачения высокопоставленных должностных лиц в совершении противозаконных действий являются, скорее, исключением, чем правилом, одной из крайних форм межпартийной и предвыборной борьбы, публичной и лукавой демонстрацией народу декларированного правового порядка, а также испытанным способом освобождения элитарных кругов от одиозных фигур. Но и в этих случаях судебные процессы чаще всего завершаются назначением виновным щадящих наказаний, не связанных с лишением свободы. В авторитарных же и иных недемократических и переходных режимах, как и в России, правящая элита обычно наделяет себя еще и практической неприкосновенностью.

Литература

Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. А.И.Коробеева. Т.I.– СПб: Юридический центр Пресс, 2008. – 1133 с.

Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. А.И.Коробеева. Т.II.– СПб: Юридический центр Пресс, 2008. – 682 с.

Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. А.И.Коробеева. Т.III.– СПб: Юридический центр Пресс, 2008. – 786 с.

Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. А.И.Коробеева. Т.IV.– СПб: Юридический центр Пресс, 2008. – 674 с.

Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. А.И.Коробеева. Т.V.– СПб: Юридический центр Пресс, 2008. – 951 с.

Курс уголовного права. Общая часть. Том 1: Учение о преступлении. — М.: Издательство ЗЕРЦАЛО, 1999. – 592 с.

Курс уголовного права. Общая часть. Том 2: Учение о наказании. — М.: Издательство ЗЕРЦАЛО, 1999. – 400 с.

Уголовное право России: Общая часть: Учебник / Под ред. Н.М.Кропачева, Б.В.Волженкина, В.В.Орехова. – СПб.: Издательский Дом С.-Петерб. гос ун-та, Издательство юридического факультета С.-Петерб. гос ун-та, 2006. – 1064 с.

Учебно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. – Изд. 2-е, исправл. и доп. / Под общ. ред. А.Э. Жалинского, – М.: Изд-во Эксмо, 2006. – 1088 с.

Уголовное право: Библиография (1985-2006 годы) / Под ред. А.Э. Жалинского, 2-е изд. – М.: Издательский Дом «Городец», 2007.– 832 с.

Ахраменка, Н.Ф. Преступления против информационной безопасности: краткий реестр проблем / Н.Ф. Ахраменка // Право и демократия: сб. науч. тр. Вып. 18 / редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск: БГУ, 2007. – С.239-249.

Ахраменка, Н.Ф. Проблемные вопросы судебной практики по квалификации преступлений против информационной безопасности. // Судебная практика в контексте принципов законности и права: сб. науч. тр. / редкол.: В.М.Хомич (гл. ред.) [и др.].– Минск: Тесей, 2006. С.151-162.

Бабий, Н.А. Множественность преступлений: квалификация и назначение наказания: научно-практическое пособие / Н.А. Бабий. – Минск: Тесей, 2008. – 176 с.

Бабий, Н. О «новых» правилах квалификации преступлений и «старых» проблемах нового уголовного закона./ Н.А. Бабий // Юстиция Беларуси. – 2007. – № 5. – С. 36-40.

Бабий, Н.А. Проблемы квалификации повторных насильственных преступлений / Н.А. Бабий // Право и демократия: сб. науч. тр. Вып. 18 / редкол.: В.Н. Бибило (гл. ред.) [и др.]. – Минск: БГУ, 2007. – С. 262-275.

1 Сатерлэнд, Эдвин X. Являются ли преступления людей в белых воротничка" преступлениями? // Социология преступности. М„ 1966. С. 45—59.

2 Криминология / Под ред. Дж. Ф. Шели. С. 347.

3 См.: Матусовский Г.А. Экономические преступления: криминалистический анализ. Харьков, 1999; Наумов А.В. Уголовная ответственность за экономические преступления в России, Украине, США // Экономическая преступность / Пол ред. В.В. Лунеева, В.И. Борисова. М., 2002. С. 170-208; Волженкин Б.В. Экономическая преступность. СПб., 2004.

4 Организованная преступность. Проблемы, дискуссии, предложения. «Круглый стол» издательства «Юридическая литература». М., 1989. С. 104-131.

5 См.: Шабалин В А. Политика и преступность // ГиП. 1994. № 4. С. 43—52.

6 Практические меры борьбы с коррупцией. Руководство, подготовленное секретариатом ООН. A/CONF. 144/8. 29 May 1990.

7 Восьмой конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Куба, Гавана, 27 августа — 7 сентября 1990 г. ООН, Нью – Йорк, 1991. с. 150

Криминологические особенности должностных преступлений