Мировые и национальные тенденции преступности

Реферат

Содержание

Общая характеристика мировых тенденций в области преступности
Особенности российской преступности
Литература

1.Общая характеристика мировых тенденций в области преступности

В течение последнего столетия в мире неоднократно предпринимались попытки сравнить данные уголовной статистики различных стран. В этих целях проводились многочисленные исследования, охватывающие, как правило, некоторые развитые страны по более или менее сопоставимым и выборочным формам преступного поведения. На этой основе вырабатывались некоторые обобщающие определения, позволяющие хоть в какой-то мере сопоставлять преступность разных стран с далеко не схожими уголовным и процессуальным законодательством, судебной практикой и другими статистически значимыми условиями.

В СССР сравнительные уголовно-статистические исследования практически не проводились. Все криминологические проблемы в стране в дореформенное время рассматривались как бы в самоизоляции от мировых тенденций. К этому было много причин.

Во-первых, предполагалось, что преступность в социалистическом обществе и связанные с ней процессы имеют принципиальное отличие от аналогичных сторон капиталистического мира, а посему паритетное сопоставление их считалось не совсем корректным; во-вторых, советские криминологи, да и криминологи других соцстран были фактически лишены статистических сведений о преступности и это не давало им возможности открыто заниматься сравнительными исследованиями даже внутри социалистического пространства; в-третьих, несмотря на негативные тенденции преступности в Союзе в последние 30 лет, наше общественное сознание было обременено мнимой идеей об объективно заданной позитивной предрешенности этой проблемы в процессе коммунистического строительства.

Поэтому те или иные суждения о преступности в стране вне категории "сокращения" и "искоренения" вряд ли могли быть поняты официальным общественным мнением. Просачивающиеся же иногда сведения о неблагополучной динамике преступности в СССР стереотипно воспринимались как отдельные и временные, связывались с ближайшими негативными обстоятельствами. Если некоторые авторы и изучали преступность в других странах, прибегая к сравнению с отдельными показателями преступности в нашей стране, то чаще всего лишь в плане критики буржуазного и апологии социалистического образа жизни2. Иной сравнительный подход они реализовать объективно не могли. Это, однако, не останавливало исследователей из других стран.

В открытом мире вопрос о сопоставимости уголовно-статистических данных различных стран разрабатывался не только теоретически. В практическом плане он был поставлен на 1-м Международном статистическом конгрессе в 1853 году А. Кетле. С тех пор эта проблема неоднократно обсуждалась на конгрессах по международной статистике и на сессиях Международного статистического института. В 1901 году было сделано первое сравнительное исследование преступности в Италии, Франции, Испании, Австрии, Германии, Англии, Шотландии, Ирландии, а в 1911 году предложена единая система показателей для международных сравнительных исследований, которая совершенствовалась в плане повышения сопоставимости данных главным образом путем выделения ограниченных, но представительных и сравнимых признаков.

На основе выработанных методик было проведено несколько сравнительных анализов, накоплен опыт, налажено сотрудничество Международного статистического института с Международной уголовно-правовой и пенитенциарной комиссией, которые в 30-е годы создали Смешанную комиссию для сравнительного изучения уголовной статистики в различных странах. В 1937 году эта комиссия от имени Международного статистического института разослала правительствам различных стран основанную на германской схеме сравнительной уголовной статистики программу международных уголовно-статистических исследований.

Необходимо учитывать, что анализ преступности разных стран, приведение ее показателей к какому-то общему знаменателю — дело чрезвычайно трудное. Далеко не всегда удается соблюсти главное требование статистических исследований — сопоставимость показателей. Даже при анализе преступности в республиках, входящих в бывший СССР, где действовали единые основы уголовного законодательства, схожие уголовные кодексы, относительно одинаковые требования к следственной и судебной практике, единые статистические документы первичного учета преступлений, где проводилась более или менее целостная уголовная политика и было практически неразрывное пространство правовой науки и юридического обучения, где существовали одни и те же политические, экономические и социальные институты, сравнительные криминологические исследования не всегда были сопоставимы, а устанавливаемые различия даже труднообъяснимы.

Отечественные и зарубежные криминологи полагают, что достичь более или менее удовлетворительной сопоставимости показателей преступности в разных странах и территориях, по сути, можно при соблюдении многих условий. Одним из этих условий является обязательное дополнение количественных показателей качественным криминологическим и уголовно-правовым анализом. Высокие темпы прироста преступности в одной стране могут быть связаны с ее реальным ростом, а в другой — с совершенствованием учета преступлений, с повышением доверия граждан к правоохранительным органам, т. е. с более полным "вычерпыванием" латентных деяний. И наоборот: низкий уровень преступности в одной стране может быть обусловлен жесточайшим тотальным контролем, а в другой — уходом полиции от регистрации преступлений. В качественный криминологический анализ могут вовлекаться другие статистические (экономические, социальные, демографические, организационные) показатели, коррелируемые с преступностью.

Второй группой условий, помогающих повысить уровень сопоставимости статистических показателей о преступности разных стран, является сближение уголовно-правовых дефиниций и порядка регистрации преступлений, а также ограничение сравнительного анализа общепризнанными составами деяний.

Следующая группа условий связана с установлением ошибок в получаемых материалах и их коррекцией. Из обзоров ООН видно, что в представляемых данных о преступности от некоторых стран содержатся многочисленные ошибки, иногда значительные. Были случаи, когда данные за один и тот же период, представляемые в разное время, имели существенные расхождения. Некоторые из них были связаны с ретроспективной реклассификацией. Например, убийство было совершено в одном году, а выявлено в другом или полиция квалифицировала действие какого-то лица как грабеж, а суд прекратил дело за отсутствием события преступления. Во всех этих случаях в статистику преступности могут вноситься изменения и дополнения. Такая реклассификация ведется не во всех странах. Например, в СССР и в России в первичные учетные данные в течение отчетного года такие корректировки могут вноситься на основе следственных и судебных решений. В других странах, например в США, корректировка отчетов производится помесячно в рамках полицейской деятельности. Судебные изменения полицейской статистикой не учитываются. Расхождения в ответах отдельных стран бывают так значительны, что их трудно объяснить реклассификацией преступлений. Они могли быть обусловлены политическими, идеологическими причинами или существенными техническими ошибками, какие наблюдались в ответах некоторых стран, образованных на территории бывшего СССР, о чем говорилось выше.

Последняя группа условий, соблюдение которых позволяет получить более или менее объективные результаты, связана с методами использования аналитических группировок.

Собираемые ООН данные о преступности позволяют рассчитывать не только количественные, но и качественные характеристики преступности. Первые, как правило, малозначимы. Что, например, даст полезного человеческому сообществу в своем абсолютном значении общее число учтенных в мире преступлений? Если учесть огромные различия в уголовном законодательстве разных стран и различия в учете преступлений, немного. Но на основе этих данных можно рассчитывать многие виды относительных и средних показателей, которые могут служить более надежной точкой отсчета при сравнительном анализе преступности в различных странах.

Использование абсолютных и относительных показателей позволяет осуществлять типологические, вариационные и аналитические группировки, как первичные, так и вторичные, рассчитать усредненный уровень преступности в мире на 100 тыс. населения. Еще большую ценность может представлять построение статистических рядов показателей преступности: рядов распределения, рядов динамики, параллельных рядов. Динамика общего уровня преступности и ее отдельных сопоставимых видов в глобальном масштабе, по регионам и группам стран, динамика структурных показателей, удельного веса различных видов преступного поведения, корреляционных связей позволяет выявить криминологически значимые тенденции. А за последними, как правило, скрываются глубинные национальные, региональные и мировые социально-экономические, социально-политические, культурологические и правовые процессы.

Таким образом, исходя из имеющихся сведений о преступности в мире, и особенно в североамериканском и европейском регионах, попытаемся остановиться на главных мировых тенденциях преступности:

1. Тенденция первая — абсолютный и относительный рост преступности в мире

При всех существенных расхождениях в уровне преступности в разных странах первой и определяющей тенденцией в мире является ее абсолютный и относительный рост (относительно населения, экономического развития, культуры и т. д.). Это не означает, что преступность в любой стране и всегда только растет. Есть страны, где преступность в какие-то периоды их развития сокращается или ее уровень стабилизируется. Речь идет о среднестатистической тенденции преступности в мире, рассчитанной за длительный период времени. Эта тенденция была обнаружена более ста лет назад А. Кетле, К. Марксом, Ф. Листом и другими исследователями, как только они прикоснулись к уголовной статистике. Маркс, сопоставляя в параллельных рядах численность населения, родившихся, умерших, осужденных и пауперов, предположил, что, должно быть, есть что-то гнилое в самой сердцевине такой социальной системы, которая увеличивает богатство, но при этом не уменьшает нищету и в которой преступность растет даже быстрее, чем численность населения.

До сих пор преступность эволюционирует по этому закону. Ошибка Маркса заключалась в том, что преступность связана не только и не столько с нищетой и "производится" не только капитализмом. Последний действительно "беременен" высокой преступностью, но проблема эта оказалась более глубокой и всеобъемлющей. Здесь, видимо, более правым оказался Ф. Лист, который в то же время и на основе тех же данных пришел к аналогичным выводам, не связывая их с какой-то одной социальной системой.

Если это действительно так, то возникает один серьезный вопрос: каково будущее человечества? Оно живет надеждой, обоснованно полагая, что с развитием социума происходит его гармонизация, сопровождаемая научно-техническим, экономическим, социальным, нравственным и правовым совершенствованием. И это верно. Вряд ли у кого вызовут сомнения научно-технические, экономические и даже социальные успехи. Хотя в последних сферах остается много труднорешаемых проблем (и не только в отсталых, но и в развитых странах). Но можно ли с той же долей оптимизма говорить о столь же позитивных тенденциях в нравственном и правовом поведении людей, в борьбе с преступностью и иными правонарушениями? Если даже на минуту принять лженаучное ломброзианское объяснение преступности хотя бы отчасти верным, то фактические тенденции преступности дают основание полагать, что значительная часть человечества, в том числе и из элитарных кругов, последовательно движется к своему исходному состоянию.

Такой вывод особенно напрашивается при анализе преступности в так называемых цивилизованных демократических и экономически развитых странах. Можно, конечно, согласиться с мнением, что научно-техническое и экономическое развитие является более динамичным, чем нравственно-правовое. Но если даже эти сферы с разной "скоростью" осваиваются человечеством, то их динамика, по крайней мере, должна положительно коррелировать. А этого-то и нет. Наоборот, бросается в глаза их отрицательная корреляция. Хотя такого вроде бы не должно было быть. В чем причина данных противоречий? Является она глубинной или поверхностной?

В своей речи в Международной академии философии (княжество Лихтенштейн) 14 сентября 1993 г. А. И. Солженицын говорил, что надежды человечества на то, что прогресс, основанный на экономическом развитии, приведет к общему смягчению нравов, не оправдались. "... Прогресс — да, идет! — полагает он. — И даже ошеломительно превосходя ожидания, — да только идет-то он в одной технологической цивилизации (с особыми успехами в устройстве быта и военных изобретений)... Нравы наши не смягчились с Прогрессом, как было обещано... От этого всего судорожного темпа технологического Прогресса и от океана поверхностной информации и низкопробных зрелищ душа человеческая не растет, только мельчает, духовная жизнь снижается; соответственно беднеет и блекнет наша культура, как ни старается перекричать свое падение опустошительными новинками. Все больше комфорта — и все ниже духовное развитие на среднем уровне. И наступает пересыщенность, и охватывает щемящая тоска, что в водовороте удовольствий нет успокоения, что надолго — такого дыхания не хватит... Все интересы, не упустить интересы, все борьба за материальные вещи, а чувство глухо подсказывает нам, что потеряно — нечто чистое, высокое — хрупкое. Мы перестали видеть цель. Давайте же признаемся, хоть шепотом и сами себе: в этой суетливой и бешеной по темпу жизни — ради чего мы живем?.. За XX век не произошло в человечестве нарастания нравственности. А вот уничтожения совершались много массовей, и культура резко упала, и духовность обеднилась".

Можно не соглашаться с обобщенными пессимистическими выводами Солженицына. Ибо скорее всего человеческая цивилизация в своей непрерывной эволюции окажется мудрее наших настоящих и прежних представлений о сути нашего бытия. Она непременно найдет и медленно, но каждодневно находит определенные нравственные выходы из самых сложных и даже тупиковых ситуаций, хотя и с определенными издержками для традиционных установлений. Однако в чем Солженицын несомненно прав: между научно-техническим развитием и нравственно-правовым состоянием общества нет прямых и "скорых" корреляций. Нет их между свободой и нравственностью. Нет их между демократией и нравственностью. Все намного сложнее и "медленнее".

Разные скорости развития научно-технического процесса и нравственно-правового состояния общества увеличивают "ножницы" между ними. Приостановится ли их расхождение? Начнется ли процесс их какого-то сближения и когда? Может быть, для этого нужна нравственная мировая катастрофа, как это произошло с военной опасностью? А может быть, она уже началась и приближается к апогею? Преступность, особенно организованная, уже контролирует не только жизнь и деятельность отдельных стран, но и некоторые шаги мирового сообщества в целом.

Анализ истории уголовного права и криминологии показывает, что ни одно из действий, которые когда-то и где-то были признаны преступными, не перестали существовать фактически. Их просто со временем перестали считать преступными, декриминализировали. В СССР, например, 70 лет ожесточенно боролись со спекуляцией, а она ныне является одной из торных дорог нашего экономического возрождения. В УК РСФСР 1960 года за 36-летний период его действия (1961—1996 гг.) было внесено более 700 изменений и дополнений, в том числе в Особенную часть — 120 новых статей с значками (из 204 в первоначальном варианте) и исключено 38. Из 256 статей Особенной части УК РФ 1996 года 70 — новые и абсолютно новые. В нее из старого УК не вошли 60 статей и 78 составов преступлений. Примерно такой же путь прошли уголовные кодексы Франции 1810 и 1992 годов, Германии 1871 года в редакции 1987 года и других стран. Аналогичным путем "перестало" существовать большинство преступлений эпохи средневековья, "буржуазных" преступлений в постреволюционное и "социалистических" в постреформенное время. Незыблемыми остаются "естественные" классические деяния (убийства, телесные повреждения, кражи и т. д.), хотя и их дефиниции уточняются и ограничиваются. Однако можно ли без утраты человеческой сущности трансформировать десять заповедей, притчи Соломоновы, откровения Нагорной проповеди? Трансформация "возможного" протекает неоднозначно: исключения отживших свой век составов сопровождаются введением новых, причем второй процесс интенсивнее первого.

Абсолютный и относительный рост преступности однозначно подтверждается мировыми данными, собранными ООН в процессе подготовки четырех обзоров тенденций противоправного поведения.

По очень неполным данным Первого обзора, в 1970—1975 годы преступность в мире возросла в общей сложности примерно на 15% при ежегодных темпах прироста в среднем на 2%25. Общий коэффициент преступности, рассчитанный за эти годы только по десяти видам преступлений (перечень приводился выше), составил в среднем 1311 деяний на 100 тыс. населения. В развивающихся странах этот показатель равнялся 787, а в развитых — 1835, т. е. в 2—3 раза выше.

Анализ данных последующих обзоров показывает, что средние темпы прироста преступности от обзора к обзору только увеличивались. По результатам Четвертого обзора ежегодный прирост преступности составляет около 5%2G. Росло число стран, в которых преступность интенсивно увеличивалась, и сокращалось количество государств, где она уменьшалась или стабилизировалась. В ходе Второго обзора 63% представивших ответы стран сообщили о росте преступности. В ходе Третьего обзора таковых оказалось 81%. Что касается Четвертого обзора, то 68% из 22 стран (всего ответило 100), представивших данные по каждому году (1986—1990 гг.) и по всем запрашиваемым категориям преступлений, сообщили о росте преступности. Напоминаю: приведенные показатели по каждому обзору отражают различные выборки, поэтому их сопоставимость невелика. Страны, которые лишь время от времени участвуют в обзорах, сводят на нет возможность непрерывного сопоставления данных за весь период проведения обзоров. Нельзя забывать и того, что в последние годы ООН не запрашивала общего числа зарегистрированных преступлений в странах.

Исключением в рамках первой тенденции в области преступности составляет Япония, которая, переняв экономический и демократический опыт Запада, не утратила национальных форм традиционного социального контроля. В криминологическом отношении она остается страной уникальной. Причин к этому много. Важным фактором низкой преступности в Японии считается главенство традиционных общинных и моральных ценностей. Внутри своей социальной группы каждый японец придерживается определенного кодекса поведения и старается соответствовать ему. Другими факторами являются этническая однородность страны, процветающая экономика, запрет на огнестрельное оружие, своеобразная полицейская структура. Мировое сообщество давно приглядывается к японскому феномену, но повторить его никакой другой стране не суждено, особенно России.

При оценке небольшого роста преступности в Японии следует иметь также в виду, что он главным образом связан с увеличением населения, числа автомашин, а следовательно, и автотранспортных деяний. Без учета автотранспортных преступлений преступность в Японии за анализируемое тридцатилетие возросла по абсолютным показателям всего лишь на 18,7%. Это почти вдвое меньше прироста населения за это же время. Поэтому преступность в этой стране в расчете на 100 тыс. населения с 1960 по 1990 год без автотранспортных преступлений сократилась на 10,3%. Правда, этот процесс несколько меняется в последние годы. С 1990 по 1992 год вся преступность в Японии по абсолютным показателям возросла на 6,2%.

В Китае учтенная преступность, сведения о которой имеются в Интерполе, более чем в 10 раз ниже, чем в Японии. В этом случае также нельзя исключать особых азиатских традиций. Однако основной причиной низкого уровня преступности в Китае скорее всего является наличие тотального контроля за поведением и деятельностью людей. Следует также отметить, что практически все страны (кроме Японии), перечисленные во второй колонке таблицы 4 (номера 13—25), с относительно низким уровнем преступности лишь недавно избавились от коммунистических или фашистских тоталитарных режимов.

Абсолютному же большинству стран Западной Европы и Северной Америки свойственны не просто высокий уровень преступности, но наибольший среднегодовой прирост ее. В США за последнее тридцатилетие он равнялся примерно (расчет ведется только на основе регистрируемой серьезной преступности) 7%, во Франции, Великобритании, ФРГ, Швеции — 4—6%. Аналогичная ситуация была в СССР.

В то же время в благополучной, демократической и практически мононациональной Швеции, где более двух веков не было войн и революций, где высок уровень экономического развития и где наиболее эффективно действует социальная защита населения и успешно разрешаются возникающие социальные конфликты, регистрируется самый высокий в Европе (в том числе и в Скандинавии) уровень уголовной преступности44. Она выше лишь в США, если при этом учитывать в последних не только индексную, но и всю иную преступность, о которой осведомлена полиция.

С 1950 по 1991 год преступность в Швеции возросла в 5,4 раза. Среднегодовые темпы прироста — 4,2%.

2. Тенденция вторая — отставание социального контроля

Постепенное отставание социального контроля над преступностью от ее количественно-качественных изменений было бы правильнее именовать тенденцией в области преступности, так как она выходит за пределы этого явления к другим криминологическим аспектам и интегрирует в себе ряд составляющих, разных по своим социальным характеристикам, как негативных (ослабление борьбы в связи с неравенством сил преступности и правоохранительных органов), так и позитивных (ее гуманизация, демократизация и легитимизация).

Известно, что у преступности динамичный, инициативный, творческий, рыночный "характер". Она мгновенно без всяких бюрократических проволочек и грамотно заполняет все появляющиеся и доступные ей не контролируемые или слабо контролируемые государством и обществом ниши, адекватно обстановке меняет виды, формы и способы своей "деятельности", непрерывно изобретает новые и изощренные методы элиминации своих "следов", не ограничивает свои действия, по сути, никакими правовыми, нравственными и даже техническими нормами и правилами. Ныне даже пересматривается невыгодная для современного беспредела мораль "воров в законе". В отличие от неповоротливых государственных структур, преступники могут очень оперативно использовать последние достижения науки и техники.

В системе "преступность — борьба с ней" преступность первична. Самозащита общества от преступности по своему происхождению вторична. Первые ходы делает преступность. Борьба с ней является всего лишь ответом общества на ее вызов, ответом не всегда своевременным, адекватным, целенаправленным и эффективным. Правоохранительная деятельность, как правило, вырабатывается коллективно в рамках демократических и гуманистических принципов, оформляется в управленческих, оперативных или процессуальных решениях, программах действий или законодательных актах и только потом претворяется в практической деятельности работников системы уголовной юстиции. И даже тогда, когда разрабатываемые меры были адекватны текущей криминологической обстановке, ко времени их практической реализации характер преступности может существенно измениться.

Рассматриваемая тенденция в той или иной мере осознавалась давно. В целях ее изменения искались различные пути упреждающей превентивной ответственности. На этой почве появились теории опасного состояния, антропологические, клинические, генетические. Общество отвергло их как противозаконные. Права личности остаются неколебимыми. Индивидуальная превенция допустима лишь в рамках социальных, психологических и педагогических мер, но совершенно неприемлема в рамках какой-то ответственности. Последняя может быть лишь узаконенной реакцией на конкретное противоправное поведение субъекта. В силу этого контроль общества над преступностью по мере процесса демократизации постепенно как бы отстает от ее динамичной беспредельности. А разрастающаяся преступность обладает свойством самодетерминации. Проследим эти исходные позиции на конкретных элементах борьбы с преступностью.

Исходным из них является уголовное и иное законодательство, на основе которого осуществляется рассматриваемая борьба. Данный элемент по своей природе консервативен. Преодолеть это, видимо, никогда не удастся, хотя попытки такие постоянно предпринимаются.

Первая возможность — создание обоснованного перспективного обобщенного законодательства с большой временной и содержательной базой прочности. Теоретически оно может быть разработано на основе глубокого изучения и надежного прогноза тенденций различных форм общественно опасного поведения. Практически это сделать чрезвычайно трудно. Преступность — результирующая огромного множества переменных, которые связаны со всеми сферами человеческой жизни и деятельности. В этих условиях демократическим путем найти коллективное и бесспорное правовое решение бывает непросто. Споры тянутся годами и даже десятилетиями. Например, давно известно, что федеральное уголовное законодательство США, подготовленное в 1909 году и дополненное в 1948 году и в последующие годы, бессистемно, казуистично и архаично. Ныне это выгодно разве лишь преступникам и адвокатам. Показательным примером могут служить судебные процессы по делу знаменитого футболиста Симпсона. "Черное" жюри присяжных по уголовному процессу в 1995 году, несмотря на неоспоримые доказательства, оправдало его, а "белое" жюри по гражданскому иску того же дела в 1997 году признало его "ответственным" за смерть жены и ее любовника. Общественная потребность в современном системном уголовном законодательстве велика. С 60-х годов ведется его подготовка. Оно дважды обсуждалось в конгрессе, но до сих пор не одобрено.

Не касаясь качественной стороны новелл, СССР был более скор в непрерывном приспосабливании уголовного законодательства к некоторым идеологическим и криминологическим задачам. Оно менялось даже от мимолетного замечания лидера КПСС, и вопреки действующим принципам права этим изменениям могла быть придана обратная сила. Однако оно далеко не всегда отражало реальные криминологические потребности. Около десяти лет, например, в СССР, а ныне в России ведется ожесточенный спор об организованной преступности. Последняя приобрела колоссальную экономическую и даже политическую силу, вышла не только в ближайшее, но и в дальнее зарубежье. Печальный опыт борьбы с организованной преступностью во многих странах мира убеждает, что сама организация преступного сообщества и руководство им должны быть вовремя криминализированы. В мировой практике есть апробированные дефиниции. А ученые и практики в нашей стране до сих пор об этом спорят. И лишь под большим давлением представителей правоохранительных органов и криминологических реалий в УК РФ 1996 года была внесена ст. 210, предусматривающая уголовную ответственность за организационную преступную деятельность. То же можно сказать и о Законе борьбы с коррупцией, который трижды принимался законодателями, но так и не вступил в силу. Политическая и особенно правящая элита в этом совершенно не заинтересована. Не вникая в суть уголовно-правовых и политических споров, хочу сказать, что в ряде случаев они не беспредметны, но от этого уголовно-правовой контроль над новыми формами преступной деятельности не улучшается.

Создание обобщенного законодательства, способного контролировать рождающиеся формы преступного поведения, нуждается в соответствующем толковании. А это побуждает к фактической аналогии, расширению пределов судебных властей и конкретных судей со всеми вытекающими отсюда и давно известными негативными последствиями. Еще Аристотель писал, что "хорошо составленные законы... должны... все определять сами и оставлять как можно меньше произволу судей... Решение законодателя не относится к отдельным случаям, но касается будущего и имеет характер всеобщности, между тем как присяжные и судьи изрекают приговоры относительно настоящего, относительно отдельных случаев, с которыми часто находится в связи чувство любви или ненависти и сознание собственной пользы, так как они [судьи и присяжные] не могут с достаточной ясностью видеть истину: соображения своего собственного удовольствия и неудовольствия мешают правильному решению дела.

Другой путь — непрерывное изменение и дополнение уголовного законодательства в соответствии с наличной криминологической обстановкой. Казалось бы, это правильно. Но "оперативное" законодательство в криминологической сфере не менее вредно, чем консервативное и обобщенное. Во-первых, оно все равно является ответом на уже сделанные шаги преступности. Во-вторых, в силу недостаточного обобщения оно, как правило, казуистично и ограниченно. В-третьих, часто меняющееся уголовное законодательство, не имеющее в традиционном человеческом сознании и поведении необходимой опоры, малоэффективно и малоавторитетно. Примером может служить УК РСФСР 1960 года. В него было внесено более 700 изменений и дополнений, за которыми не успевали следить даже профессионалы. А ведь они адресованы всему населению.

Вторая составляющая — деятельность правоохранительных органов по борьбе с преступностью — более мобильна, чем уголовное законодательство. Но эти органы осуществляют свои функции лишь на основе законов. Иной подход, используемый тоталитарными режимами в разных странах, в том числе и в СССР, опаснее, чем сама преступность. Нормальное демократическое общество не может себе позволить бороться с преступностью ее методами, хотя это зачастую и эффективно. Хрестоматийным примером к сказанному могут служить действия работника МУРа Жеглова (артист В. Высоцкий) из кинофильма "Место встречи изменить нельзя", подложившего украденный кошелек в карман тому самому вору, который до этого его ловко выбросил. Среди оперативных работников бытовало, да и бытует ныне, устойчивое мнение, что без нарушения законов "в интересах дела" трудно раскрыть серьезное преступление. Через корпоративную философию целесообразного нарушения законов в борьбе с опасными деяниями проходят органы полиции многих стран. Правовое государство, построение которого мы декларировали, такого допустить не может.

Но есть и другие крайности. Некорректен вопрос: что важнее — контроль над преступностью или судебная защита прав личности? Однако его ставит И. Л. Петрухин и сам же отвечает: приоритет первого — это полицейское государство, а второго — правовое54. Таким образом, получается, что система уголовной юстиции существует для защиты прав подозреваемых, обвиняемых и подсудимых. Перекос. Она существует для борьбы с преступностью (или контроля над ней), но при строгом соблюдении законности, в том числе и прав личности. Поэтому между внешне разными аспектами вопроса должен быть не разделительный союз "или", а соединительный "и". Причем борьба с преступностью является целью системы, а соблюдение прав — одним из очень важных, но средств ее достижения.

Полиция (милиция) имеет свои законные возможности (организационные, технические, интеллектуальные) для эффективной работы. Однако это не означает, что подобными условиями не может воспользоваться криминальный мир, владеющий порой большими финансовыми ресурсами, чем система уголовной юстиции. И он часто опережает ее. Анализ уголовных дел разных категорий, особенно по экономическим преступлениям, показывает, что их совершают высокие профессионалы, а расследуют, как правило, дилетанты. Дилетантизм расследования связан не только и не столько с неопытностью оперативных и следственных работников, что характерно для современной России, сколько с тем, что преступники в экономической, финансовой, компьютерной или иной сложной сфере, как правило, знают свое дело досконально, а следственные и оперативные работники элементарно постигают его лишь в процессе расследования. Даже для сотрудников, специализирующихся на определенной категории дел, каждое новое дело — новая профессионализация.

Реальной преградой к недопущению грубых нарушений законности в уголовной юстиции является суд. В развитых странах независимый судебный контроль доминирует в системе уголовного правосудия. В развивающихся странах доминирует полицейский контроль. Согласно Первому обзору ООН число полицейских в развитых странах на 100 тыс. населения составляло 302 человека, а в развивающихся — 394, а судей — соответственно 11,3 и 4, 1. Согласно Четвертому обзору (1990 г.) эти показатели соответственно составили 266 и 350; 11,03 и 4,72. По этим данным можно сделать вывод, что число полицейских снижается во всех странах, но оно остается более высоким в развивающихся. Число судей возрастает в развивающихся странах, но оно остается в 2 раза ниже, чем в развитых.

Анализ только некоторых составляющих борьбы с преступностью свидетельствует о том, что в силу различных объективных, негативных и позитивных причин идет реальный процесс постепенного "отставания" уголовно-правового контроля над преступностью от ее качественно-количественных изменений. Человечество никогда не откажется от уголовного наказания за совершение преступлений, но оно все больше и больше осознает его ограниченные возможности и стратегическую бесперспективность жестоких наказаний и казней в цивилизованном обществе. Поэтому традиционные способы уголовно-правовой борьбы с преступностью должны дополняться методами криминологического воздействия на среду и личность делинквентов. Это единственный выход и выход справедливый. Ибо нет пока убедительных доказательств того, что преступниками рождаются или становятся сами по себе. Но есть достаточно свидетельств того, что противоправное поведение формируется общественной средой. Поэтому общество обязано не только брать на себя часть вины за совершаемые деяния, но и принимать необходимые меры по очеловечиванию социализации людей. И вот эта цель при традиционном взгляде на преступность, а также пути ее решения на столетие "обгоняют" ее развитие.

Тенденция роста преступности и тенденция "отставания" уголовно-правового контроля над ней увязываются между собой в некий порочный круг, разорвать который можно только на пути гуманистических, профилактических, криминологических стратегий борьбы с преступностью. Этот порочный круг трудно разорвать в рамках традиционной уголовной политики. Мировое сообщество озабочено решением двух главных задач: как снизить темпы прироста преступности и как обеспечить человеческое обращение с правонарушителями. Совместимы ли они? Несомненно, но с одним условием: они соединимы в цивилизованном демократическом обществе, где глубоко осознаны реальные закономерности в области преступности, ее объективные причины и научно-практическая несостоятельность неправового и жестокого обращения с правонарушителями, т. е. они совместимы в оптимальном соотношении эффективности и гуманности.

Временной анализ международных документов свидетельствует о последовательном сдвиге их направленности от традиционной уголовно-правовой проблематики, где выработаны необходимые принципы и минимальные правила, к криминологической, где много нерешенных вопросов.

Последние конгрессы изобилуют решением криминологических проблем. На Четвертом конгрессе (Киото, 1970 г.) была принята декларация, в которой говорилось о безотлагательной потребности всемирного сообщества наций улучшать планирование своего экономического и социального развития в целях предупреждения преступности. На Шестом конгрессе (Каракас, 1980 г.) была принята Каракасская декларация, которая провозгласила девять принципов предупреждения преступности. На Седьмом конгрессе (Милан, 1985 г.) принят целый пакет криминологических документов: Миланский план действий, Руководящие принципы в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития и нового международного экономического порядка, где в двух разделах — "Предупреждение преступности и новый международный экономический порядок" и "Национальное развитие и предупреждение преступности" — изложены основные подходы к предупредительной работе. На этом же конгрессе была принята резолюция о разработке стандартов для предупреждения преступности среди несовершеннолетних. На Восьмом конгрессе (Гавана, 1990 г.) разработка документов, регламентирующих предупредительную деятельность, заметно расширилась и углубилась. В резолюциях "Международное сотрудничество в области предупреждения преступности и уголовного правосудия в контексте развития", "Руководящие принципы ООН для предупреждения преступности среди несовершеннолетних (Эр-Риядские принципы)", "Предупреждение преступности в городской среде", "Руководящие принципы для предупреждения организованной преступности и борьбы с ней" и др. решаются важные вопросы криминологического контроля над преступностью. Криминологический аспект контроля над преступностью получил дальнейшее развитие на Девятом конгрессе в Каире в 1995 году.

Итак, мировые, региональные (территория бывшего СССР) и российские тенденции преступности не дают основания для ее благоприятного криминологического прогноза в мире, и особенно в России. Общее число зарегистрированных преступлений в России в 1996 году (при высокой и растущей латентности) близко к 3 млн., а коэффициент преступности — к 2 тыс. на 100 тыс. населения. При сохранении в России текущей криминологической обстановки фактическая преступность в ближайшие годы будет возрастать.

Интенсивный рост преступности — не сама болезнь общества, а лишь показательный симптом его более глубоких социальных недугов. Противоречия между ухудшением криминологической обстановки в мире и в России, увеличением "ножниц" между растущей преступностью и отстающим социальным контролем над ней традиционным усилением уголовно-правовой борьбы в условиях демократических институтов неустранимы. Решение проблемы лежит в углублении правового и криминологического контроля, в конкретно-криминологической стратегии предупреждения преступности, реализуемой и корректируемой непрерывно. Для этого нужны соответствующая экономическая, организационная, правовая аналитическая база и практическая макро- и микрокриминология.

Особенности российской преступности

Криминальная ситуация, складывающаяся в современном российском обществе, в последние годы продолжает оставаться достаточно сложной. Во многом это объясняется тем, что на преступность, тесно связанную со всем укладом жизни общества (экономикой, политикой, культурой, нравственно-психологической обстановкой и другими условиями жизнедеятельности), негативное влияние оказывают существующие в нем противоречия, приводящие к тяжелым криминогенным последствиям.

Будучи неотъемлемой частью социальной обстановки в стране, криминальная ситуация одновременно оказывает негативное воздействие на все эти сферы общественного развития.

Социально-экономические и политические преобразования в России, затронувшие все стороны общественной жизни, к сожалению, в силу ряда объективных и субъективных причин не привели к практически ощутимым результатам в деле преодоления социальных предпосылок преступности и ослабления криминогенной напряженности. Более того, снижение уровня жизни основной части населения, рост инфляции, расслоение общества по уровню доходов, массовая криминализация общественного сознания, смещение ценностных ориентаций граждан исключительно в сторону обеспечения личных материальных потребностей, неподготовленность населения к демократическим преобразованиям, превратное понимание демократии как вседозволенности, возможности не считаться с законом и другие негативные явления оказывают отрицательное влияние на состояние правопорядка в стране, на систему защиты от криминальной опасности прав и свобод граждан, а также общественных и государственных институтов.

Не могли не сказаться отрицательно на преступности и некоторые негативные факторы в сфере правоохранительной деятельности. В последние годы в стране фактически распалась система социальной профилактики правонарушений, была ослаблена борьба с менее опасными преступлениями, что создало определенную почву для их перерастания в тяжкие.

Влияние всех этих факторов на сферу общественных отношений приобрело системный характер и проявилось в увеличении объема, уровня и темпов роста преступности, в сохранении ее неблагоприятных структурных характеристик, в утяжелении социально-негативных последствий преступности, в росте ее латентных проявлений.

Криминологический анализ современной преступности позволяет выявить ее основные тенденции, т.е. направления ее изменения, формы проявления ее закономерностей в определенные периоды развития общества.

Так, в качестве одной из таких постоянно действующих тенденций можно выделить рост преступности, несмотря на некоторую стабилизацию ее объема в отдельные годы. В настоящее время число ежегодно регистрируемых преступлений достигло 3 млн. Однако этот показатель не учитывает латентную преступность, которая, по данным криминологических исследований, в 3 - 4 раза превышает отраженную в статистике часть преступности. О росте объема преступности свидетельствует и тот факт, что его общее увеличение за последние 15 лет (на 85%) значительно превосходит динамику роста за этот же период населения (3,5%).

Одновременно наблюдается увеличение интенсивности преступности. Так, за последние 30 лет уровень преступности вырос почти в 4 раза и составил более 2 тыс. преступлений на 100 тыс. человек населения страны. Уровень криминальной активности вырос в 2,5 раза и достиг свыше 1100 лиц, совершивших преступления, в расчете на 100 тыс. человек.

Опасной тенденцией сегодняшней преступности является возрастание ее общественной опасности. Об этом свидетельствует, во-первых, рост в структуре преступности числа тяжких и особо тяжких преступлений, доля которых в настоящее время приближается к 60%.

Кроме того, общественная опасность преступности возрастает в результате постоянного увеличения количества насильственных преступлений (умышленных убийств, терроризма, бандитизма, похищения человека, захвата заложников, грабежей и разбоев, хулиганства, изнасилований), доля которых в общем объеме преступности составляет около 15%. Анализ насильственных преступлений показывает изменение и мотивации лиц, их совершающих, - некоторое сокращение бытовых, спонтанно совершаемых посягательств при росте корыстных, заранее спланированных, организованных деяний. Число гибнущих от преступлений людей ежегодно составляет от 75 до 90 тыс., а всего за последнее десятилетие в результате насильственных преступлений погибло свыше 800 тыс. человек. Все это говорит о растущей эскалации криминального насилия в стране, проявлении повышенной агрессивности, жестокости преступников.

Одной из особенно опасных тенденций сегодняшней преступности является возрастание ее группового характера и особенно организованности.

При этом усиливается профессионализм, улучшается техническая оснащенность, повышается вооруженность преступников, их организованных групп и преступных сообществ. В результате регулярными стали заказные убийства, заложничество, бандитизм и бандитские разборки, террористические акты, взрывы и другие наиболее опасные криминальные проявления. Хотя ежегодно в стране пресекается деятельность 7 - 9 тыс. организованных преступных групп и сообществ с привлечением к уголовной ответственности по 15 - 20 тыс. их активных участников, волна организованной преступности (особенно с учетом ее высокой латентности) не спадает. Особую опасность при этом вызывает то, что организованная преступность сращивается с экономической преступностью, с коррупцией, политическим и националистическим экстремизмом, наркобизнесом, охватывает наиболее важные сферы экономической деятельности государства, оказывает негативное влияние на ее развитие, на криминализацию населения (особенно лиц, находящихся в так называемой группе риска) и в целом на общественную безопасность страны.

Беспрецедентные размеры приобрело и распространение коррупции, ее проникновение во все ветви и на все уровни государственной власти. Результаты социологических исследований показывают, что лишь четверть российских граждан в своей повседневной жизни не сталкивалась с фактами взяточничества и коррупции чиновников.

Серьезную опасность для общества создает увеличение (до 65 тыс. в год) преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия. Хотя ежегодно у населения изымается около 100 тыс. единиц незаконно хранящегося огнестрельного оружия, за этот же период времени совершается более 25 тыс. преступлений с его использованием.

Особое место в современной преступности принадлежит преступлениям против собственности. Об общественной опасности этих деяний свидетельствует их рост и значительный удельный вес в структуре преступности. Так, кражи составляют около 45% всех совершаемых в стране преступлений. Суммарный же объем всех преступлений против собственности достигает почти 70% преступности в стране. Материальный и моральный ущерб, наносимый физическим и юридическим лицам этими преступлениями, чрезвычайно велик.

Большую тревогу в обществе вызывает рост преступности в сфере экономической деятельности. Хотя ее удельный вес по данным статистики составляет около 12% всей преступности, фактически он намного выше. Криминологические исследования свидетельствуют о значительной латентности этих преступлений - регистрации всего лишь 5 - 10% от их общего числа. Особенное распространение получают эти преступления в сферах потребительского рынка, финансово-кредитной системы, внешнеэкономической деятельности, приватизации объектов собственности. Данные преступления, являясь проявлением криминализации экономики, наносят серьезный ущерб экономической безопасности страны.

Наконец, особо опасной тенденцией преступности является ее самовоспроизводство, связанное с криминализацией населения страны, возрастанием числа лиц с противоправной установкой, их психологическим принятием (оправданием) преступности. По данным криминологических исследований, около трети населения страны прошло своеобразную "школу" криминального обучения в местах лишения свободы. В числе лиц, совершивших преступления, свыше 20% - рецидивисты; 15 - 18% - женщины; 10 - 12% - несовершеннолетние; более 50% - лица, не имеющие постоянного источника доходов.

Анализ сегодняшних тенденций преступности дает возможность для ее прогностических оценок. По мнению специалистов, тенденции криминальных процессов в ближайшие годы в целом не изменятся, а общей закономерностью будет рост учтенной преступности при некотором снижении его темпов.

По справедливому мнению авторов теоретической модели основ государственной политики борьбы с преступностью в России, если не будет задействован весь комплекс антикриминогенных средств, основными качественными характеристиками преступности могут стать следующие: значительный рост преступности в сфере экономической деятельности и "теневой экономики"; дальнейшая консолидация преступных формирований на территориальном, межрегиональном и международном уровнях; активизация лоббистских форм "прикрытия" преступной деятельности во властных структурах; совершенствование технической оснащенности и вооруженности преступников; повышение противоправной активности осужденных в местах лишения свободы; усиление тяжести и расширение масштабов негативных последствий противоправного поведения; возрастание влияния на преступность отклоняющегося поведения (проституции, пьянства, наркомании, правового нигилизма); расширение деятельности структур "теневой юстиции" как ответ на усиление неверия людей в способность государства обеспечить их защиту от противоправных посягательств.

Анализ состояния преступности, ее тенденций и прогностических оценок свидетельствует, что сегодня она представляет собой качественно новый феномен как по своим масштабам, так и по степени негативного влияния на всю жизнедеятельность общества, на обеспечение надежной защиты прав и законных интересов граждан. Поэтому все более актуализируется задача усиления противодействия всего общества этому негативному явлению, использования в целях решительного перелома криминальной ситуации сложного комплекса экономических, социально-политических, воспитательных, правоохранительных мер.

Литература

НОРМАТИВНЫЕ ПРАВОВЫЕ АКТЫ И ИНЫЕ ОФИЦИАЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ

1. Уголовный кодекс Республики Беларусь. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь. – Мн.: Нац. центр правовой информации Республики Беларусь, 2007. – 704 с.

2. Судебная практика по уголовным делам: вопросы уголов. и уголов.-процессуал. права: сб. действующих постановлений Пленума Верхов. Суда Респ. Беларусь, обзоров судеб. практики, постановлений и определений кассац. и надзор. судеб. инстанций за 1999-2004 гг. / сост. Н.А. Бабий; отв. ред. В.О. Сукало. – Мн.: ГИУСТ БГУ, 2005. – 736 с.

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА

3. Уголовное право. Общая часть: учебник / Н.А.Бабий, А.В.Барков, И.О.Грунтов и др.; под ред. В.М.Хомича, – Мн.: Тесей, 2002. – 496 с.

4. Уголовное право Республики Беларусь. Особенная часть: учеб. пособие / Н.Ф.Ахраменка, Н.А.Бабий, В.В.Борода и др.; под ред. Н.А.Бабия и И.О.Грунтова, – Мн.: Новое знание, 2002. – 912 с.

5. Бабий, Н.А. Уголовное право Республики Беларусь. Общая часть: учеб. пособие / Н.А. Бабий. — Мн.: ГИУСТ БГУ, 2006. – 335 с.

6. Саркисова, Э.А. Уголовное право. Общая часть: учеб. пособие / Э.А. Саркисова. – Мн.: Тесей, 2005. – 592 с.

7. Крымiнальнае права Беларусi (закон, злачынства, адказнасць): навучальны дапаможнiк / пад рэд. А.У. Баркова. — Мiнск: Завiгар, 1997. – 288 с.

8. Практикум по уголовному праву: учеб. пособие / Авт.-сост. Н.А.Бабий и др.; под общ. ред. В.В. Марчука. – Мн.: Тесей, 2001. – 176 с.

9. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Республики Беларусь / Н.Ф.Ахраменка и др.; под общ. ред. А.В.Баркова, В.М.Хомича. — Мн.: ГИУСТ БГУ, 2007. – 1007 с.

Мировые и национальные тенденции преступности