Незнакомое в знакомом

Перечитывая хорошо знакомую книгу, иногда можно столкнуться с неожиданностью. Какие-то эпизоды и даже отдельные фразы, не привлёкшие к себе внимания при первом, втором и даже десятом чтении, становятся непонятными и загадочными. Бывает, что читатель даже недоумевает — как же он раньше не замечал ничего необычного в хорошо знакомых эпизодах из хорошо знакомой книги. И тогда возникает желание скрупулёзно разобраться в таких деталях. При этом иногда возникает дополнительный эффект. Все знают, что “если в первом акте на стене висит ружьё, то в последнем оно должно выстрелить”. Но верно и обратное — если известно, что в последнем акте будет выстрел, то это ружьё становится заметным при чтении первого акта. Поэтому некоторые эпизоды легче понять, если анализировать не только то, что им в книге предшествовало, но и то, что за ними последовало. Понятно, что такой анализ невозможен не только при первом чтении, но и при втором, и при третьем, когда читатель, перечитывая знакомую книгу, хорошо знает, что было в её начале, но смутно помнит, что было в её конце, который он ещё не успел перечитать. Ниже будут подробно исследованы интересные, на мой взгляд, высказывания из книг русских классиков, которые мне стали понятны далеко не при первом чтении.

«Мёртвые души». Обстоятельная характеристика Ноздрёва сопровождается замечанием: “Иной, например, даже человек в чинах, с благородной наружностию, со звездой на груди, будет жать вам руку, разговорится с вами о предметах глубоких, вызывающих на размышления, а потом смотришь, тут же перед вашими глазами и нагадит вам. И нагадит так, как простой коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой на груди, разговаривающий о предметах высоких и предметах, вызывающих на размышление”. На первый взгляд обычная насмешка над чинопочитанием. В наиболее чистом виде такую насмешку можно увидеть в «Приключениях бравого солдата Швейка» Я. Гашека — “Майор зевнул так, что любой штатский вывихнул бы себе при этом челюсть”. Да и у самого Н. В. Гоголя встречается подобное. Например, в «Невском проспекте» говорится про “...бакенбарды бархатные, атласные, чёрные как соболь или уголь, но, увы, принадлежащие одной иностранной коллегии. Служащим в других департаментах провидение отказало в чёрных бакенбардах, они должны, к величайшей неприятности своей, носить рыжие”.

На первый взгляд в заинтересовавшем нас отрывке из «Мёртвых душ» можно увидеть аналогичное противопоставление: коллежский регистратор — гадит, а человек в чинах не гадит. Но попробуем внимательно проанализировать этот отрывок. Первое предложение вопросов не вызывает — человек в чинах и со звездой на груди тоже может нагадить, что, впрочем, можно трактовать как исключение. Далее следует уточнение — человек в чинах может нагадить так, как простой коллежский регистратор. Задумаемся, какую роль здесь играет наречие “так”. Без него всё было бы просто — человек в чинах может нагадить, как будто он коллежский регистратор. Но “так” — обстоятельство образа действия. Его использование означает, что гадить можно по-разному, и во втором предложении уточняется, как именно нагадит человек со звездой. Однако это противопоставление ещё укладывается в схему “человек в чинах обычно не гадит, а коллежский регистратор — гадит”. Например: “человек в чинах тоже может нагадить, и даже не так, как гадит титулярный советник, а так, как гадит коллежский регистратор”.

Но словосочетание “так, как” в этом предложении встречается два раза! И это уже может вызвать недоумение. Действительно, если убрать определения, то предложение выглядит странно — “человек со звездой нагадит так, как коллежский регистратор, а вовсе не так, как человек со звездой”. Здесь можно увидеть нечто бессмысленное: “человек со звездой нагадит... вовсе не так, как человек со звездой”. Чтобы не видеть в этом предложении внутреннего противоречия, можно предположить, что здесь опущены, но подразумеваются какие-то слова. По-видимому, здесь имеется в виду следующее: человек со звездой нагадит, но вовсе не так, как обычно гадит человек со звездой. И при этом неявно подразумевается, что гадят и человек со звездой, и коллежский регистратор, но гадят они, оказывается, по-разному.

Однако такое тонкое, вызывающее не смех, но улыбку противопоставление можно заметить, наверное, только при двадцатом чтении. Когда, встретив словосочетание “так, как” и зная, что в конце весьма длинного предложения оно встретится ещё раз, читатель может понять, что здесь речь идёт о двойном сравнении, и задуматься — а что и с чем здесь, собственно, сравнивается.

В повести А. П. Чехова «Скучная история» главный герой делится своим наблюдением: “Если молодой учёный или литератор начинает свою деятельность с того, что горько жалуется на учёных или литераторов, то это значит, что он уже утомился и не годен для дела”. Замечание интересное, не заметить его нельзя.

Тем более что оно затрагивает не только учёных или литераторов. Герой повести, кстати, высказался так о молодой актрисе, которая в своих письмах очень плохо отзывалась о своих коллегах. Перечитывая повесть в очередной раз и вновь встречаясь с этим высказыванием, естественно задуматься и попытаться найти ему объяснение. Не имеет значения, что это всего лишь высказывание литературного героя, которое к тому же может быть неверным. Вопрос настолько серьёзен, что хочется понять, в чём дело. И объяснение нетрудно найти, причём не одно. Например, такое. Молодой артист или учёный попал в неудачный коллектив. Его жалобы на коллег и на руководителей справедливы, но ему от этого не легче. Работа в таком коллективе не способствует профессиональному росту, и неудачное начало оставляет мало шансов на успех в дальнейшем.

Или такое. Для учёных, артистов, литераторов, особенно для молодых, имеет большое значение объективная оценка их деятельности со стороны коллег. И если молодой человек не уважает своих коллег, то он, мягко говоря, и не уверен, что они объективно оценят его достижения. А без такой уверенности ему трудно работать в полную силу.

Возможно также, что молодой человек не талантлив. Или его таланты не замечены. В таком случае у него много шансов столкнуться с явным хамством со стороны кое-кого из своих коллег. Есть расчётливые эгоисты, которые не позволят себе открыто хамить будущему академику или народному артисту, поскольку такое хамство чревато осложнениями в будущем, но которые с удовольствием нахамят “малоперспективному” молодому человеку. И если молодой человек сталкивается с откровенно недоброжелательным отношением к себе со стороны подобных людей, то это свидетельствует о том, что они невысоко оценивают его талант. А он, столкнувшись с явным хамством со стороны коллег, вряд ли будет относиться к ним с уважением.

Если учесть, что эти факторы могут проявлять себя одновременно, то закономерность, о которой упомянуто в повести А. П. Чехова, выглядит вполне правдоподобной. И не так уж важно, существует ли она на самом деле или это всего лишь не подтверждённое фактами мнение героя повести. К А. П. Чехову все культурные люди относятся с уважением, и у них есть причины задуматься над смыслом этого высказывания. Поэтому, перечитывая «Скучную историю» в очередной раз, вполне можно испытать сожаление, что в повести нет соответствующего разъяснения. Можно даже удивиться, почему герой повести, поделившись своим интересным наблюдением, не пытается объяснить, чем, по его мнению, вызвана замеченная им интересная закономерность. Ведь он — крупный учёный, и умение анализировать у него должно быть сильно развито.

Однако, зная содержание повести с начала и до конца, можно увидеть, что такое отсутствие разъяснений характерно для главного героя повести. Иногда, чтобы понять человека, полезнее анализировать не то, что он говорит, а то, о чём он не говорит. Однако Чтобы понять, о чём не говорит герой литературного произведения, надо иметь перед собой всё произведение целиком. А это не получается ни при первом, ни при втором чтении. Но, перечитав повесть в очередной раз, можно заметить, что её герой, даже рассказывая о поступках близких ему людей, не говорит, почему они поступают так или иначе. Постепенно создаётся впечатление, что он совсем не задумывается над этим. Он очень наблюдателен и замечает много интересного в жизни других людей. Однако от наблюдения к анализу он не переходит. Нельзя сказать, что люди его не интересуют. Но он “не углубляется”. Несмотря на очень развитую способность к анализу, он не пытается понять логику поведения других людей. Возможно, что именно поэтому старость его очень несчастлива. И скорее всего, именно поэтому он не смог помочь близким ему людям.

Но при первом чтении повести очень трудно понять, что в ней описана трагедия человека, не задумывавшегося над логикой поведения других людей, человека, не пытавшегося понять, как и почему в той или иной ситуации поступают обычно люди. Более того, в очередной раз перечитывая «Скучную историю», можно увидеть, что мысли и чувства других людей интересовали героя повести ещё меньше, чем их поступки. Или, быть может, они его и интересовали, но во всяком случае он не пытался их анализировать.

В таком контексте по-другому воспринимается и характерное высказывание главного героя «Скучной истории» о театре — “...если пьеса хороша, то, чтобы она произвела должное впечатление, нет надобности утруждать актёров; можно ограничиться чтением. Если же пьеса плоха, то никакая игра не сделает её хорошею”. Если человек придерживается такого мнения, то можно смело сказать, что он не задумывался об эмоциональном воздействии актёрской игры на зрителя. Это само по себе характеризует героя повести. Но это высказывание также вполне соответствует всему тому, что он думает и говорит, а также тому, что он не думает и не говорит. И в результате создаётся впечатляющая картина трагедии бывшего семинариста, ставшего выдающимся учёным.

Фон Корен, герой повести А. П. Чехова «Дуэль», произнёс как-то многозначительную фразу: “Только честные и мошенники могут найти выход из всякого положения”. Это звучит столь парадоксально, что не запомнить невозможно. Но принимать всерьёз это высказывание трудно. Что, впрочем, вполне естественно. Это мнение не А. П. Чехова, а его литературного героя, причём героя весьма специфического. Фон Корен вообще был склонен всё доводить до крайности. И это высказывание воспринимается первоначально как один из его парадоксов. Но постепенно читатель убеждается, что судьба главного героя повести Лаевского может служить иллюстрацией к парадоксальному тезису фон Корена. И тогда естественно обратить внимание на продолжение заинтересовавшего нас высказывания: “...тот, кто хочет в одно и то же время быть честным и мошенником, не имеет выхода”.

Вряд ли следует глубоко анализировать эти парадоксальные высказывания. Фон Корен явно преувеличил. Бывают безвыходные ситуации, с которыми не сможет справиться ни честный, ни мошенник. Но, прочитав повесть до конца, можно понять, что здесь имелось в виду. Перед честным человеком некоторые проблемы не возникают. В частности, трудности Лаевского были вызваны в основном его намерением бросить женщину, с которой, как теперь говорится, он состоял в гражданском браке. Но когда ему стало понятно, что его планы — комбинация обмана и подлости, то он от них отказался, и проблема отпала. Так что, перестав обманывать себя и других, Лаевский, можно сказать, свою основную проблему решил. Парадокс заключается в том, что Честный человек о некоторых вещах совсем не думает, в некоторые ситуации не попадает, и поэтому ему жить если не легче, то проще.

Что же касается рассуждений о людях, которые пытаются быть “в одно и то же время быть честным и мошенником”, то этот вопрос для русской классической литературы не нов. Раскольникова, задумавшего убийство, волновали моральные проблемы, так что его нельзя назвать совершенно аморальным человеком. И возможно, потому, что он тратил время на размышления о том, о чём обычный преступник не думает, он не смог, а может, и не успел продумать некоторые “технические” вопросы, связанные с реализацией его преступных планов.

Грушницкий вместе со своим секундантом планировали во время дуэли дать своему противнику Печорину незаряженный пистолет. Но потом он признал правоту Печорина и в результате погиб. И Раскольников, и Печорин сознательно пошли на преступление. Но они не были последовательны. И, как следствие, воспользоваться плодами своего преступления не смогли. Попытка реализовать свои преступные замыслы их погубила. В повести А. П. Чехова всё происходит на более низком, можно сказать, бытовом уровне. Лаевский даже не совершает ничего уголовно наказуемого. И он не совсем мошенник. В частности, в отличие от обычного мошенника, он не потерял чувства стыда, и уже одно это мешает ему быть последовательным. Он лишь лихорадочно ищет выхода, оказавшись — следует подчеркнуть, что по своей вине — в очень тяжёлом положении. В этом его основное отличие от настоящих мошенников, которые, как правило, действуют согласно заранее продуманному плану. И как только он перестал обманывать себя и других, то ему стало по силам преодолеть стоящие перед ним трудности. Но всё это можно понять, лишь прочитав всю повесть. И точно так же, прочитав повесть достаточно много раз, можно увидеть рациональное зерно в парадоксальных словах фон Корена.