Элен Каррер Данкос «Русская Беда»

Элен Каррер Данкос «Русская Беда» (2010).

Автор начинает книгу с введения о качестве и живописности смертей. Цитатой о непримечательности убийств правителей и политических деятелей открывается взгляд автора на вещи. Четкая связь между властью и убийством будет прослеживаться автором на протяжении всего произведения. Данкос просматривает эволюцию от индивидуального убийства в личных целях к тираноубийству отдельным человеком или группой и далее – к терроризму, разделяя терроризм как защиту отверженных и для подчинения утопии.

Переходя к политическому убийству, стоит сказать о деградации политики, её упадке, когда убийство существует для повышения популярности. Ни одно общество за свою историю не обошлось без политического убийства, но особое место тут занимает Россия, где череда смертей из-за власти не прерывается по сей день.

1. Брат на брата.

От воцарения в Киеве и далее длится история рода, убивавшего во имя власти. Ольга – из мести, её внук – чтобы защитить власть. Они же привели народ к единому Богу и христианству. Князь Владимир, после многих драматичных убийств и значительных присоединений территорий, оставил всё 8 наследникам, которые тоже принялись воевать за власть. Спорность принятия христианства и ненаследование политического опыта Византии было на лицо. Но в отсутствии какого-либо политического регламента лишь на заступничество святых все и уповали.

Ярослав, как наиболее праведный христианин, совершает множество благодетельных поступков и вводит высшее наказание за смерть – смерть. Правда позднее его сыновья в силу собственных интересов убирают этот пункт из первого государственного документа на Руси - «Русской правды». Ярослав подарил Киевской Руси всплеск развития, но дети его вернули Русь в предыдущее состояние кровожадного хаоса. Лишь Владимир Мономах частично вернул государству былой блеск. В 1147 году случился первый раскол на Руси на почве избрания митрополита без согласования с Византией.

Киев окончательно потерял былую славу в 12 веке под натиском нападок кочевников и из-за феодально-клановой системы. После долгих лет татаро-монгольского ига, московские князья подняли факел, выпавший из рук Киева, но и тут предстояло множество кровавых политических смертей.

2. Возрождение Руси в эпоху возрождения.

В 1480 году Иван Великий – московский князь – полностью вышел из под влияния татаро-монгольского ига. К этому времени Москва закрепила свою главенствующую в государстве позицию. Отсюда и пошло воссоединение Руси.

Большую роль в политических соотношениях играла церковь. На фоне катаклизмов Византии прогресс и развитие подняли Москву до статуса «Третьего Рима». Но начали с новой силой вспыхивать споры о власти. Когда для Европы 16 век стал веков Возрождения, на Руси кипели споры о влиянии власти церкви и разрешались последствия влияния на страну «Золотой Ордой».

3. Тирания в зародыше.

Полувековое царствование Ивана IV является ключевым во всей истории Руси. Само его вступление на престол обозначило изменения политической ситуации в стране. Всех князей, имевших вес, наделили званием князей московских, в то же время по факту обнулив возможность их влияния на что-либо. Иван IV предпринял ряд изменений, выведя страну на путь более цивилизованный, не нуждающийся в кровавых убийствах. Однако и этот период завершился.

4. Тирания абсолютная.

Резко устройство в стране меняется, ушедший было инструмент убийства становится едва ли не единственным методом решения даже простых вопросов. И причиной усиления роли правителя и абсолютизации тирании видят смерть жены Ивана IV, прежде усмирявшей его гневный нрав.

Стремительное разложение в частной жизни отражало полную трансформацию личности Ивана IV. В царе вспыхивает мстительность и жестокость. Усиливая постепенно свой гнёт, правитель рвет связи со всеми доверенными ранее лицами, подвергает смерти друзей и полностью порывает отношения с церковью. Но со временем абсолютная власть, выстроенная на крови и костях, того и гляди готова была рухнуть. И впервые был поднят вопрос, повторявшийся далее от века к веку – действительно ли путь от варварства к прогрессу должен быть основан на варварских методах.

5. Истинные цари и самозванцы.

Со смертью царя пришло Смутное время, начались междоусобицы, появились лже-наследники и бунты по стране. Регентов наследников подвергают смерти не только завистливые коллеги – но и сами наследники.

Ко власти пришел Борис Годунов, однако по всей стране блуждали слухи о погибшем наследнике престола – младшем сыне предыдущего царя. На этих слухах и вырос Григорий Отрепьев, сместивший Годунова, заручившись поддержкой поляков. Однако в итоге неразумных действий, и он пал в результате неутихающего народного бунта.

6. Пределы «Упорядоченного» государства.

Невзирая на невзгоды и хаос, Русь шла до 18 века своим путём, не сворачивая. Сплотившись вокруг главы своей церкви, отождествлявшейся скорее с русской землёй, чем с государством, русская нация осознала что благодаря церкви и существует. Но тут пришел Петр I. Словно кнутом, он рассек историю нации на до и после – уверенно ведя страну в Европу, он не видел иных, кроме радикальных, путей для этого.

В едва стабилизировавшейся после кризиса Смуты стране вновь начались мощные изменения. Предпосылками к тому были и спорное наследие первых Романовых – братьев Федора, Михаила и Алексея, и склад натуры матери Петра, допускавшей большие модернистские вольности.

Адаптация России к Европе эпохи просвещения, при всем многообразии реформ, вылилась также в теоретическое и практическое обоснование абсолютной воли Государя, которой никто и ничто не смеет противиться.

7. Семейное цареубийство.

Европу 17 века глубоко потрясли два убийства, выходивших за рамки войн и религиозных разборок. Ревальяк, убивший царя и публичная казнь Карла Первого изменили отношение к монархии, как таковой. Однако и тут в России всё было иначе, острее. После смерти Петра Великого казалось, сам трон убивает тех, кому полагается по закону.

Петр убил собственного наследника – что было апофеозом в расшатывании принципов монархии в России, указ о том, что государь сам избирает наследника забил последний гвоздь в традицию престолонаследования, а воцарение Екатерины открыло новую эпоху, до того не существовавшую в стране – царствования женщин.

В цепочке передачи власти между женщинами и дальнейшей стабилизации власти были и свои яркие пятна – как воцарение Екатерины Второй или Петра Третьего. Только утвердившееся правило наследования трона после смерти Елизаветы вновь пошатнулось вследствие убийства Петра Третьего. Цепочка кровавых разборок между членами царской семьи была нерушима до самого конца – до смерти Александра.

8. Пугачевы из университетов.

Сразу после смерти Александа была совершена попытка переворота власти во имя конституции. Главари восстания при этом принадлежали к дворянским семьям, первыми выплеснув волну недовольства и смятения отжившей своё крепостнической России. Воспитанные в университетах «пугачевы» - декабристы и их последователи – эволюционировали от безграничного сочувствия народу к уверенности, что именно они представляют народную волю, то есть могут осуществлять её от имени народа.

9. Рыба гниёт с головы.

«Пугачевы из университетов» пришли к общему выводу, что избавить Россию от угнетения – обязанность народа и его вождей. Никто не верил, что правительство по своей воле пойдёт на свою «ночь 4 августа» и дарует стране социальное и политическое освобождение. Для 19 века в этом отношении были характерны противоречивые представления о переменах и о политике: интеллигенция обожала народ, страдала вместе с ним, отождествляла себя с ним, но в то же время считала, что всё зависит от головы социального организма, а не от всего организма в-целом.

Эволюция отношений между интеллигенцией и носителем политической власти на фоне широкомасштабных реформ открыла новую, трагическую фазу русской истории: всемогущий государь ради сохранения собственного положения не без успеха старался превратить власть в мирное занятие без насилия. Но при этом сам стал мишенью для убийц.

Когда Александр Второй взошел на трон, Россия погружалась в хаос. Крымская война показала, что страна не готова к экономическим и военным усилиям, финансы были в плачевном состоянии, армия разлагалась изнутри. Причину видели именно в крепостничестве – деревня постоянно волновалась, мужики бунтовали всё чаще.

Александр Второй осознал масштабы кризиса и пообещал масштабные перемены. Он объявил, что лучше отменить крепостное право сверху, чем дожидаться бунта снизу. Документы, принятые 19 февраля навсегда положили конец всем сомнениям и ожиданиям. Крестьян освободили и позволили самостоятельно приобретать землю.

В случившийся после переходный период ещё не были созданы институты, регулирующие новый порядок, крестьянин не мог пользоваться своими правами в полной мере, а зачастую – и не хотел. Но установлению новой системы способствовала аграрная реформа, позволившая получить землю даже не имевшим на неё средств крестьянам.

Сразу после аграрной реформы публицист Чернышевский предсказал, что судьба крестьян в дальнейшем не улучшится а лишь усугубится. Попав в прямую оппозицию к властям, он стал центром образования революционной группы, замыслившей убийство царя. И хотя попытка убийства сорвалась, эта группа открыла новую эпоху- эпоху тираноубийств. До тех пор в обществе никто не осмеливался поднять руку на государя или слуг государя. По сути же продолжившиеся попытки покушений заложили собой основу откровенному революционному терроризму, который в то время ещё старался быть в ладу с моралью.

Со временем формируется целое террористическое движение, в своей ненависти к власти они начинают заходить всё дальше, обсуждать пути дестабилизации в стране – всё активнее. Они уже видели своей мишенью не только государя, но и «самых вредных и самых выдающихся» в его окружении людей. И они действительно приступили к истреблению таковых. Планомерное ускорение революции укрепляли и не прекращавшиеся покушения на царя.

Последовавшие за одним из покушений репрессии и ужесточения никак не ослабили протестное движение, а скорее только укрепили его – и череда покушений только ускорилась, став более продуманной.

Александр Второй, став жертвой «охоты на человека» сделал свои выводы, убедившись в бессилии системы репрессий, на которую он так надеялся, вследствие чего последовал ряд преобразование. А именно – Третье отделение было упразднено, его заменил департамент государственной полиции. Появилось разделение полиции на политическую и обычную, во-вторых судебные полномочия теряли силу перед полицейской законностью государственной полиции.

Судьба настигла царя и Александр Второй был убит террористами после парада войск бомбой в виде кулича И. Гриневицким – это было седьмое и последнее покушение на императора. Он умер в Зимнем Дворце через несколько часов (государю оторвало ноги).

Незавершенные до конца реформы не соответствовали индустриальной эре всё больше, нарастала необходимость радикальным образом изменить власть и её отношения с обществом. В попытке преобразования в европейское «упорядоченное» государство страна зашла в тупик. Разрыв между иммобилизмом политиков и движением народа породило финальное потрясение, утопившее страну в крови.

10. Агония терроризма.

В 1887 году, через три года после попытки покушения на Александра Третьего, Лев Тихомиров, великий теоретик «Народной Воли» порвал с этой организацией и публично подвел итог террористической деятельности, обличив её бессилие и бессмысленность. Народ не одобрял нападений на государя, он олицетворял память народа, был звеном в цепи преемственности престолонаследия. Кроме того убийство царя ничего не изменило в России. Однако коренные изменения в обществе уже начались.

Контуры нового общества наметились в первую очередь благодаря экономическим изменениям. Развитие железных дорог способствовало расширению зон индустриализации и позволило приступить к промышленному освоению Сибири и Дальнего Востока. Получила развитие металлургия, увеличилось число городов, росло сельскохозяйственное производство.

Появилась служба, параллельная государственной – земство, оно включало рабочих, инженеров, врачей, учителей и его сила нарастала. В моменты обострения социального напряжения земство в первую очередь попадало под подозрение у властей: из-за либерализма тех, кто благодаря ему пользовался влиянием в обществе; из-за их нелюбви к бюрократии, которую они старались обойти при всяком удобном случае; из-за того, что выборный процесс и самоуправление автоматически бросало вызов самодержавию. Поэтому в 1890 году был издан закон, модифицировавший систему, созданную Александром Вторым. Он сильно увеличил долю дворянства в земских собраниях.

Несмотря на сильный экономический взлёт, социальная почва всё сильнее подвергалась эрозии. Зародилось революционное движение. У истоков этого движения в последние годы девятнадцатого века стояли несколько центров брожения и ярких личностей, наиболее яркой среди них была Екатерина Брешко-Брешковская, которую так же именуют «бабушкой русской революции».

Со временем движение развивалось несколькими путями, наибольшую силу среди них набрала партия Ленина. В 1901 году, ровно через двадцать лет после убийства Александра Второго, мирная передышка закончилась и начался период, когда насилие заняло в российской политике ключевое место, определяя её ориентацию.

Вновь появились покушения, одна лишь партия эсеров уничтожила около 150 человек из числа богатых и знаменитых членов общества. Хронологическая кривая политических убийств почти полностью совпадает с иной кривой, наполовину политической, наполовину криминальной. На задворках империи одиночки и мелкие группы нападали на представителей власти, объявляя себя мстителями за угнетенных.

После 1906 волна покушений пошла на спад и уже к 1911 году политическое убийство стало отжившей формой деятельности. Нравственные принципы террористов разламывались в результате противоестественного сожительства террористов и провокаторов. Можно сказать, что действуя более тонко, государство вышло из более, чем двадцатилетнего противостояния. Но убийцы-терористы уступили место совсем иной категории убийств.

11. Кровь Распутина.

Двадцатому веку досталась печальная привилегия стать эпохой повсеместных убийств – причем массовых. Убийство всегда занимало почетное место в политической истории человеческих обществ, но теперь оно вдруг стало главным и общепринятым политическим инструментом.

В России, однако, этот век в данном отношении начинался не так уж плохо. Покушения первого десятилетия, увековечившие память умирающего терроризма, отступили на задний план и в сравнении с происходившей тогда рациональной эволюцией политической системы. Правда, случившуюся по соседству с Российской Империей дворцовую революцию в 1903 году залившей кровью сербский двор, можно было бы считать тревожным сигналом, предвещающим события, которые пятнадцать лет спустя окончательно толкнут Россию от реформистских надежд в бездну апокалипсиса.

В 1894 году на трон взошел Николай Второй, с ним начался завершающий период монархии. Работа мысли, будоражившая Россию последние десятилетия девятнадцатого века, привела интеллигенцию к вопросу «Святая Русь – это Русь самодержавная или Русь бедняков, крестьян? И выглядит ли Христос, проповедовавший восстание и торжество угнетенных, революционером».

Экономический прогресс требовал, чтобы общество принимало более активное участие в государственной деятельности, в обсуждении масштабных инициатив. Косная система, охранявшаяся Александром Третьим и Николаем Вторым, не давала к этому простора. В России 1905 года борьба за установление новых отношений между властью и обществом, в значительной мере вдохновляемая примером западных держав, которые русские либералы мечтали наконец догнать, началась одновременно и слишком рано (учитывая способность самодержавия к сопротивлению), и слишком поздно, потому что время, оставшееся до революции, истекало с неумолимой быстротой.

Преступление совершенное в 1918 году против царской семьи относится к новой категории убийств – революция утверждала своё торжество, проливая кровь побежденных. Революция, положившая конец монархии, прошла очень легко, не встретив ни препятствий, ни сопротивлений. Падение Романовых в 1917 году стало результатом полного развала системы, а не какого-либо четко организованного проекта. О революции мечтали многие столетия, но когда она наконец свершилась, то застала врасплох всех мечтателей и все политические партии.

Но мирная революция, встреченная с восторгом, превратилась в кровавую баню из-за непродолжительности демократического опыта в стране и прозорливости Ленина. Он быстро понял, что реальную власть можно завоевать и удержать только с помощью жесткой организации. В России ни царь, ни его приемники не соответствовали своему времени и эволюции общества. Ленин, всю жизнь мечтавший о власти, выковавший оружие для её захвата, оказался единственным человеком, имеющим подходящую к обстоятельствам стратегию.

Выбирая самое радикальное и чудовищное решение – методичное истребление целой семьи, включая юных великих княгинь и даже больного мальчика, Ленин отвергал любой компромисс с традицией, здравый смысл, чувство жалости, отсекая возможность пути назад. То же самое, только не столь трагичным образом, он сделал, разогнав законно избранное Учредительное собрание, решения которого обещал уважать. Придя к власти о по-своему логично старался показать, что впервые в истории, в противоположность опыту предшествующих революций, рождающийся новый мир не будет знать ни остановок на своём пути, ни реставрации. Педагогика Ленина оказалась педагогикой безвозвратности.

Тема тираноубийства слишком долго муссировалась в обществе, чтобы расправа с побежденным «тираном» вызвала какую-то особую реакцию в распадающемся обществе после первых послереволюционных лет. Но никто не был готов к стремительному превращению в тирана того, кто только что боролся с тиранией. Никогда ещё за два года в России не было столько смертей. Конечно революции редко происходят мирно. Но здесь к неизбежным в таких случаях смертям – противников, побежденных, тех кто вступил в схватку за власть – добавилась череда убийств, которые нельзя было бы назвать неотъемлемой частью истории революции.

12. Апокалипсис.

Россия всегда была страной крайностей и противоречий и это особенно верно для эпохи от Александра Второго до Николая Второго. С одной стороны она шла тогда к модернизации, и хотя путь её не был гладок – то рывки вперёд, то отступление и топтание на месте, в конечном итоге побеждал прогресс, как в сфере материальной, так и в сфере духовной. В то же время ни в какой другой стране в периоды изменений не были так сильны апокалиптические настроения.

Вся русская культура начала двадцатого века проникнута эсхалотогическими ожиданиями, мыслители тех лет оперируют исключительно крайними категориями, развивая идеи то о Руси обреченной, то о Святой Руси, то о грядущем пепелище. Но великая европейская трагедия, допустившая с 1914 года несколько лет господства террора, затянулась в России на несколько десятилетий. Явление, которое для другой части континента было исключительным, чудовищным и временным, здесь стало прочной нормой.

Германия и Россия – две страны, отторгнутые от Европы Первой Мировой войной, обе искали свой путь среди обломков порядка. В России свирепствовали кровавый террор и разруха на фоне особого прометевского проекта. Ленин строил новый мир, приноравливая свои действия и мысли к меняющимся реалиям и сам создавая такие реалии. Воспользовавшись неорганизованностью Февральской революции, он добился торжества своей жесткой, централизованной схемы, получившей название «диктатура пролетариата». Ему удалось внедрить концепцию морали, идущую вразрез ос всей историей и традициями страны. В то же время система ярлыков позволила террору развернуться на полную. Достаточно было наклеить ярлык «кулака» на любого крестьянина, и это клеймо служило оправданием для немедленной расправы, либо ссылки заклейменного – а то и всей его семьи.

В 1921 году ленинский СССР отказался от военного коммунизма в пользу новой экономической политики, которая в некоторых отношениях была новой политикой вообще. НЭП, провозглашенный ради примирения с обществом, не означал демократической концепции отношений с ним. Разногласий и борьбы мнений стали невозможны, любые оппозиционные формирования – уничтожены. Проблема насилия изменила свой характер, советская власть постаралась согласовать террор с законом. Террористический дискурс Ленина, его утилитарные и релятивистские представления о законности имели максимальную дозу искренности. Тем самым он заложил основы тоталитарной системы, а не обычного деспотизма.

Прямым следствием «правовой контрреволюции» стали систематические убийства, которые можно разделить на несколько категорий. К первой категории относятся преграды на пути приемника Октябрьской революции – Сталина. Другая категория – убийство-спектакль. Подготовив законодательство к принятию любых форм убийства, как законных, наступило время больших показательных судебных процессов в Москве. Социальное убийство: Сталин мечтал оторвать страну от крестьянских корней, через убийства он преломлял менталитет даже осевших в городе крестьян. Убийство на экспорт – когда за пределами Советского Союза готовилась экспансия, нереализованная Лениным.

Культурная революция так и не была завершена, однако преследуя возвеличивание и укрепление собственного авторитета, Сталин подчинил этой задаче все средства культуры и искусства страны.

Самые блестящие соратники Ленина, а потом Сталина сознавали, какой опасностью грозит им смертоносная машина, созданная после революции. Но мало кто из них имел смелость пойти в своих выводах до конца и констатировать, что они участвовали в строительстве системы, которая в ближайшем будущем принесёт гибель им самим и превратится в механизм поддержания власти путем массовых убийств. Эта же система позволила заняться переделкой личности, лепкой нового человека с помощью ряда мифов, обязанных своим рождением тому же террору.

Главный политический миф – заговор определил все развитие политической системы. Альтернатива заговору – неизбежность его разоблачения и кары, а главное – перед лицом его угрозы необходим спаситель. Мифы определили социальное поведение. Величайшие мифы того времени – Павлик Морозов, Алексей Стаханов, герои науки, рекордсмены, исследователи-полярники, летчики и т.п. Все они демонстрировали отказ от поведенческих стереотипов.

Миф о подавлении человеческой природы и её перерождении в изменённом мире произвел на свет другой – об Отце и Семье. Все по сути являются членами одного коллектива новой, небывалой прежде семьи. Но у семьи должен быть Отец, прообраз власти. Таким образом все мифы вели к Сталину.

Систематические убийства этого апокалипсического периода прекратили спор между истинным и ложным, правдой и обманом. Осталась одна только бесповоротная истина апокалипсиса, и не важно, что эта истина не имела ничего общего с реальностью.

13. Не убий.

5 марта 1953 года на Советский Союз обрушился настоящий ураган. Сталин умер. Четырехдневный официальный траур – около пятисот человек были задавлены и растоптаны народом, стремившимся проститься с Отцом.

Первой реакцией сподвижников Сталина безусловно было облегчение, ведь затевалась новая чистка. Однако претендовать на Сталинское наследие могли несколько человек, а Сталин – как и до этого Ленин – никому не выказывал предпочтения. В первую очередь был заключен компромисс и произведён раздел власти, как в 1924 году, в-основном чтобы преградить путь бесчинств для главе органов внутренних дел Берии. Был заключен негласный пакт – сделать всё, чтобы не допустить истребления друг друга.

Частичные реформы, освобождение заключенных, некоторые слова правды, новая внешняя политика – всё в 1953-56 годах указывало на то, что Советский Союз повернулся спиной к сталинскому прошлому.

1956-1961 годы – удивительная эпоха, когда Советский Союз беспорядочно пробовал разные пути. Возрождающаяся интеллигенция пыталась вернуться к своей главной миссии и внести свой вклад в дело правды, воспроизведение и распространение слова стало важнейшим в эти бурные годы. Молодые люди тайно собирались, чтобы читать книги запрещенных авторов. Вся партия с беспокойством наблюдала, как часть общества начинает увлекаться дебатами и, следовательно, политикой. Хрущев вместе с партией попытался вновь взять на себя управление политико-интеллектуальной сферой и возродить уже зарекомендовавшую себя систему, при которой интеллигенция выполняла роль хора при партии, транслируя её мысли и решения. Но \то лишь ускорило созревание мысли общества.

Хрущеву приходилось воевать на два фронта – с вольномыслием, упорно отвоевывающим себе плацдарм – и с партией. Последняя видя изменения ратовала за частичный возврат к прошлому.

На этот раз чтобы устранить подлинную правду, которая выходила за рамки партии, против Хрущева был составлен настоящий заговор. Осуществить задуманное было нелегко, поскольку требовалось сохранить жертве жизнь. Этому принципу партия после 1953 года не изменяла. Она не рисковала прибегать даже в виде исключения к к физическому устранению противника, боясь вновь привести в действие роковой механизм.

14 октября 1964 года соратники сняли Хрущева с его поста, предложив ему признать, что в силу возраста, некомпетентности и несдержанного характера он совершил непростительные ошибки. Он умер естественной смертью и был похоронен без лишнего шума. Намерения его соратников были просты – заключить Хрущева в скобки, возвратить партии её авторитет, а для этого молчать о Сталине, отобрать истину у общества и вернуть её партии.

К середине 1980-х Советский Союз напоминал корабль, затертый льдами. На первый взгляд везде царила полная неподвижность, и политическая система и те кто ею руководил отказались от какого бы то ни было движения, от какой бы то ни было инициативы. Проекты реформ были давно отложены в сторону, власть ограничивалась идеями стабильности.

На глазах у окружающих каждый советский гражданин исполнял свой общественный долг, трудился, участвовал в общественной работе – словом представлял собой члена общности, символом которой служил мавзолей, где Ленин теперь покоился один. Но всё это было не больше чем видимость, декорация; на самом деле наступило царство принципа «каждый за себя», перманентного жульничества.

Между теми кто выступал с речами, стоя на вершине системы и теми, кто их слушал, была договоренность: притворяться, будто они единодушно верят, что слова совпадают с действительностью.

Наступил удивительный социальный мир: власть из поля битвы превратилась в совет директоров некой безымянной кампании, а усмиренное общество участвовало в получении прибыли, которую доставлял им этот мудрый совет.

В 1985 бразды правления получил представитель нового поколения. Это было первое поколение, не имеющее ничего общего с традицией убийств. Но будучи шизофренически раздвоенным обществом, воспитанном на лжи, оно подавало мало надежд.

Однако лет таял, корабль выходил на чистую воду. Анализировать разворачивающееся движение, к тому же обещающее перемены, перелом – опасное занятие, но разве политическая наука не обречена всегда идти по краю пропасти, пытаясь ухватить смысл совершающихся событий и рискуя кануть в бездну вместе с ними?

За три с небольшим года Горбачев сжег многие мосты и многое предложил. Он провозгласил гласность. Странная судьба постигла утопию, которая должна была привести людей в светлое будущее. Фаза выжидания и скептицизма миновала, между политическим классом, старающегося поставить хоть какие то пределы поиску истины и интеллигенцией, никаких пределов не приемлющей, начались гонки на опережение. Теперь можно открыто говорить, что те пороки, которые раньше приписывали западному обществу, существуют и в СССР: здесь есть алкоголизм, наркомания, проституция, коррупция, происходят природные и технологические катастрофы.

В поисках «утраченного времени» Горбачев и его соратники уже пожертвовали всем чем могли. Месяц за месяцем, проблему за проблемой Горбачев развенчивает уверенность в безошибочности выбранной системы развития, её мнимую непогрешимость в суждениях и фундаментальные принципы.

Можно предвидеть два вероятных исхода бега наперегонки к правде о прошлом. Либо партии удастся отвлечь внимание интеллигенции от вопроса об истоках и абсолюте, который её сейчас так волнует, убедить её заняться более современными темами – и тогда система как в 1964 году выйдет из испытаний модифицированной, ослабленной, но в главном нетронутой.

Оказавшись у власти, подведя горьки итог преступлений предшественников, Горбачев пришел к совершенно справедливому выводу о необходимости реформ. В первую очередь он, как истинный марксист, решил заняться тем, что определяет условия существования человека, а следовательно его поведение и менталитет – экономикой.

Столкнувшись с сопротивлением и видя, что реформа экономики не может заменить собой программу социального обновления, Горбачев неожиданно зашел с другой стороны. На партийной конференции он заговорил о ключевой сфере политики и о тех изменениях, которые необходимо в ней произвести.

Мы мало задаемся вопросом, почему в нацистской Германии, где полубезумный Гитлер устроил такое же царство ужаса, нашлись люди, попытавшиеся ответить на это политическим убийством, а в Советском Союзе нет. Разница возможно заключается в том, что гитлеровский проект не уничтожил все элементы, составляющие общество – в отличии от Сталина.

В наши дни Ельцин, один из застрельщиков перестройки, был осужден за экстремизм, но при этом всего лишь переведён на низшую должность, кроме того ему не возбраняется публично защищать себя. В конце 1980-х мишенью осуждения и травли стали не столько живые, сколько мертвые.

Бурная история сделала русский народ несчастным народом, жаждущим утешительных мифов. Религия в России во многом обязана этому своим длительным и многосторонним влиянием.

Уже более века люди доброй воли стараются вывести свою страну из трясины традиционного несчастья, прочно закрепить за ней место в мире современности.

Элен Каррер Данкос «Русская Беда»