Анализ метафорических моделей репрезентации понятий сферы «виноделие» на материале русского и английского языков

ВВЕДЕНИЕ

Данная работа посвящена анализу метафорических моделей репрезентации понятий сферы «виноделие» на материале русского и английского языков.

Интерес к метафоре возник задолго до нашей эры, когда метафора рассматривалась как средство украшательства речи. В последующие эпохи ученые по-разному относились к эмоциональной силе метафоры: считали ее вслед за Аристотелем и Квинтилианом главным средством среди тропов, видели в ней только художественную, поэтическую ценность, вслед за Цицероном объясняли происхождение метафоры как результат заимствования из родного языка (Бородулина, 2002, с.1).

Актуальность данного исследования обусловлена тем, что, оно отвечает возросшему интересу к метафоре, в особенности, к ее моделирующим способностям. Один из вопросов, интенсивно разрабатываемых метафорологами, связан с использованием метафоры в научном дискурсе, где она выполняет роль средства коммуникации и инструмента познания. Е.О. Опарина объясняет необходимость метафоры в языке науки тем, что количество непосредственно наблюдаемых объектов, на которые направлена познавательная деятельность человека, а, следовательно, и предположений об этих объектах, всегда шире, чем инвентарь имеющихся языковых средств (Опарина, 1988, с. 74).

Это суждение в полной мере справедливо в отношении сферы «виноделие». В терминосистеме сферы «виноделие» сложно разработать универсальный, точный язык описания. Некоторые понятия в этой области описываются исключительно с помощью метафор, так как, по мнению специалистов (см., напр. Джексон, 2006), слова в их прямых значениях плохо приспособлены для выражения сенсорных, органолептических ощущений, особенно запаха. Таким образом, метафоры восполняют пробел в описании характеристик вин, поэтому исследование метафорических моделей в винодельческом дискурсе представляет собой важную задачу.

Цель настоящего исследования – выявить и описать метафорические модели, функционирующие в винодельческом дискурсе.

Данная цель обусловила постановку следующих задач:

1. Проанализировать и описать подходы к изучению метафоры, а также структуру и типы данного феномена.
2. Рассмотреть определение метафорической модели.
3. Определить понятие дискурса, его виды и подходы к изучению.
4. Описать и проанализировать дискурс «виноделие».
5. Провести анализ области цели и источника репрезентации понятий сферы «виноделие».
6. Выявить и описать наиболее частотные метафорические модели в винодельческом дискурсе.

Объектом исследования являются фрагменты винодельческого дискурса, содержащие метафоры, вербализующие понятия сферы «виноделие».

Предмет исследования – метафорические модели в дискурсе «виноделие».

Теоретической основой исследования послужили работы крупных ученых в исследовании метафоры (Н.Д. Арутюнова, А. Н. Баранов, М. Джонсон, Дж. Лакофф, Ю. Н. Караулов, Г.Н. Скляревская, В.Н. Телия, А. П. Чудинов), дискурса (Э. Бенвенист, В.Г. Борботько, Л.С. Выготский, В.И. Карасик).

Источником материала для исследования послужили руководства по дегустации вина, статьи, посвященные виноградарству и виноделию, взятые из электронных источников.

Методом частичной выборки из этих источников извлечено около 200 фрагментов, содержащих метафоры, описывающие понятия сферы «виноделие».

В соответствии с поставленной целью и задачами в работе применены следующие методы исследования:

1. метод теоретического анализа научных источников по изучаемой проблематике,
2. прием частичной выборки при отборе материала для исследования,
3. метод моделирования,
4. метод контекстуального анализа.

Практическая значимость работы вытекает из универсального характера метафорических моделей. Применяемая в работе методика исследования может быть использована при анализе и интерпретации не только текстов сферы «виноделие», но и текстов других областей научного знания. Практическая значимость работы определяется также возможностью использования ее результатов в лекционных курсах и практических занятиях по лексикологии, стилистике, в спецкурсах по терминоведению русского и английского языков.

Глава 1 Основные понятия метафорологии

1.1 Подходы к определению метафоры

Метафора, являясь лингвистическим и ментальным феноменом, привлекает ученых на протяжении многих веков. В зависимости от школы, к которой принадлежит тот или иной исследователь, и в зависимости от дисциплины, в рамках которой анализируется метафора (философия, логика, психология, лингвистика) на первый план выступают различные аспекты данного явления.

Говоря о различных подходах к изучению метафоры, традиционно начинают с Аристотеля, которым были заложены основы научного изучения метафоры («Поэтика», «Риторика», «Топика»). Сам термин принадлежит Аристотелю и отражает его восприятие искусства как подражания жизни. Метафора Аристотеля в сущности практически неотличима от гиперболы (преувеличения), синекдохи, простого сравнения или олицетворения и уподобления. Во всех этих случаях присутствует перенесение смысла с одного на другое. Древнегреческий философ и ученый также выделил 4 типа, характерных для метафорического переноса (с рода на вид, с вида на род, с вида на вид и перенос по принципу пропорциональной аналогии) (Прокопьева, 2012, с.6).

В дальнейшем, повышенный интерес к феномену метафоры послужил источником для развития множества направлений исследования данного явления в философии, литературоведении, логике, семиотике, психологии, лингвистике. Примечательно то, что точное количество подходов к изучению метафоры практически невозможно назвать, однако мы рассмотрим ведущие из них в этой главе.

В современной науке существует большое количество классификаций направлений в изучении метафоры: семасиологическое, психолингвистическое, ономасиологическое, гносеологическое, логическое, лингвистическое, лингвостилистическое, экспрессивное, лексикологическое, лингвистико- литературоведческое, обозначенные, главным образом, Г.Н. Скляревской (Скляревская,1993, с.6 - 10). Однако существует тенденция к разграничению всего двух подходов к изучению метафоры: от Аристотеля идет традиция сравнительного или субституционального подхода к анализу метафоры. Эти сравнительные теории, исследующие процедуры переноса или сравнения в относительно замкнутых смысловых полях, правила метафорического замещения, нормы понимания метафоры, в основном разрабатываются в рамках традиционной поэтики (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, В. В. Виноградов, Г. О. Винокур, В. Г. Гак, И. Р. Гальперин, Г. Н. Скляревская, Е. Т. Черкасова, Д. Н. Шмелёв и др.) (Там же, с.9).

Традиционное направление отличается четким разграничением метафоры и прочих тропов или языковых явлений: метонимии, сравнения, синекдохи, термина, переноса по функции и т.д. Для этого направления характерен интерес к семантике и функциям метафоры, закономерностям процесса метафоризации, её стилистическим возможностям. В отечественной лингвистике метафора понимается, как правило, как сжатое сравнение без употребления сравнительных слов «как», «подобно» и т.д. (Прокопьева, 2012, с. 8).

В рамках традиционного подхода предпринимались попытки классификации типов метафор. Наиболее известной является классификация, предложенная Н.Д. Арутюновой, которую мы представим в разделе «Типы метафоры».

Необходимость выйти за рамки языковых ограничений и прибегнуть к рассмотрению экстралингвистических факторов при изучении метафоры приводит к возникновению логико-семантического подхода (В.Ю. Апресян, В.Н. Телия), в рамках которого рассматривается антропологический фактор в процессе метафоризации. Метафора трактуется как средство создания языковой картины мира человека (Прокопьева, 2012, с.12).

В.Н. Телия отмечает, что «антропометричность метафоры, то есть соизмеримость сопоставляемых в метафоризации объектов именно в человеческом сознании, безотносительно к реальным сходствам и различиям этих сущностей, самым естественным образом вписывается в современную антропологическую парадигму научного знания, исходящую из допущения, что человек познает мир через осознание своей предметной и теоретической деятельности в нем» (Телия, 1988, с.142).

Рассмотрев два основных подхода к изучению метафоры, стоит упомянуть три взгляда на ее лингвистическую природу, которые также послужили основой для развития иных направлений в изучении метафоры. В современных трудах по метафоре И.В. Толочин выделяет следующие трактовки этого явления:

1. метафора как способ существования значения слова

(представители данного подхода считают, что метафора реализуется в структуре языкового значения слова),

1. метафора как явление синтаксической семантики

(при таком подходе основное внимание уделяется метафорическому значению, возникающему при взаимодействии слов в структуре словосочетания и предложения),

1. метафора как способ передачи смысла в коммуникации

(данный подход - самый инновационный, поскольку рассматривает образное сравнение как механизм формирования смысла высказывания в различных функциональных разновидностях речи) (Толочин, 1996, с. 18).

И наконец, хотелось бы обратиться к трудам зарубежных ученых, таким как Дж. Лакофф и М. Джонсон, чьи исследования еще не раз встретятся в данной работе. Их подход к пониманию метафоры, называющийся теорией концептуальной метафоры, считается принципиально новым. Дж. Лакофф и М. Джонсон утверждают, что «метафоры – это не просто сущности, за которыми можно что-то увидеть. Фактически мы можем увидеть что-то за метафорой только с помощью другой метафоры. Способность понимать опыт с помощью метафоры – это как одно из чувств, как видение, осязание или слух; обращение к метафорам остается единственным способом восприятия и осознания в опыте большей части действительности. Метафора – такая же важная и ценная часть нашей жизни, как, например, осязание» (Лакофф, 1990, с. 2).

Таким образом, в современной лингвистике метафора рассматривается не как некоторое образное средство, которое находится на периферии языка и лишь в случае утраты своей метафоричности проникает в его структуру, формируя переносное значение слова, но как неизбежное явление мышления и языка, несущее важнейшую функцию в познании и описании мира.

1.2 Структурные особенности метафоры

Рассмотрев основные подходы к изучению метафоры, необходимо остановиться на ее структуре. В рамках традиционного подхода Н.Д. Арутюнова отмечает четыре компонента, участвующих в построении метафоры: основной и вспомогательный субъекты и их свойства. В зависимости от вида метафоры эти элементы могут быть выражены или нет. Так, например, в следующей метафоре класс вспомогательного субъекта не обозначен, его выражает признаковое слово: «Никакое тело не может быть столь крепким, чтобы вино не могло победить его». Анализируя известную цитату философа Плутарха, можно выявить, что вспомогательный субъект метафоры (противник, враг) выводится из значения глагола «победить». По мнению автора, сущность процесса метафоризации заключается в операции со смыслами, когда «первоначально противоречащие законам логики, они подчиняются им, преодолевается смысловая несовместимость и восстанавливается смысловая гармония» (Арутюнова, 1999, с.21). За счет преодоления несовпадения и приписывания основному субъекту признаков вспомогательного создается метафора.

Обращаясь к теории концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона, отметим, что они «определяют ее как фундаментальное чувство, которое помогает понимать мир, воспринимая один опыт в терминах другого, как инструмент оформления реальности» (Павлушкина, 2010, с. 19).

«В структуре метафоры Лакофф и Джонсон выделяют три основных области концептуальных структур:

1. область физического – структура, определяющая понимание предметов и идей как объектов, существующих независимо от нашего сознания,
2. культура,
3. интеллектуальная деятельность.

Выбрав понятие, принадлежащее одной из этих концептуальных структур, мы связываем различные области и структурируем одну в терминах другой – в результате имеем метафорический концепт» (Павлушкина, 2010, с. 19).

В 30-е годы 20-го века английский литературовед, лингвист, философ и поэт А.А. Ричардс предложил другие обозначения для составляющих метафоры – vehicle, tenor and ground, которые закрепились в так называемой традиционном подходе, трактующим метафору как трехкомпонентную структуру (8).

В русле когнитивной лингвистики развивается в настоящее время идея Макса Блэка о двухкомпонентной структуре метафоры, согласно которой число компонентов метафоры составляет два – агент и референт, а основание представляет собой взаимодействие между ними, порождающее сходство. Блэк подчеркивал, что если у большинства языковых, то есть мертвых метафор трехкомпонентная структура, в речевых метафорах априорного сходства между понятиями нет. С его точки зрения, метафоры скорее создают сходство, чем утверждают заранее существующее сходство (Шелестюк, 2001, с.125). Так идеи А.А. Ричардса нашли своеобразное преломление в работах Макса Блэка. Принцип его подхода, который среди исследователей метафоры известен как “теория взаимодействия” (interaction theory), таков: “Создатель метафоры отбирает, подчеркивает, подавляет и организует признаки первичного значения, виртуально применяя по отношению к нему высказывания, изоморфные членам импликативного комплекса (импликациям) вторичного значения” (Там же).

На западе чрезвычайно авторитетна теория Лакоффа, согласно которой метафора рассматривается как проекция (a mapping) знания о сфере-источнике на осваиваемую сферу, результатом которой являются некие конкретные проявления этой концептуальной проекции (так называемые субпроекции). Е.В. Шелестюк в своей статье предлагает следующий пример: проекция A LOVE RELATIONSHIP IS A VEHICLE (Любовь – средство передвижения), включает следующие субпроекции на уровне “базовых категорий”: car - автомобиль (we have a long bumpy road ahead of us; we are spinning our wheels), train – поезд (we are off the track in our married life), boat – лодка (we are just on the rocks now; our love is foundering), plane - самолет (our relationship is just taking off; he bailed out before she gave birth to a baby). Хотя теория Лаккофа считается основополагающей в англоязычной лингвистике, в отечественной лингвистике она не укоренилась. Здесь продолжает развиваться классическая трехкомпонентная модель метафоры и идея переноса по сходству.

Также, возвращаясь, к первой и второй точке зрения на структуру метафоры, Е.В. Шелестюк рассматривает конкретный языковой материал с тем, чтобы выяснить, какие именно метафоры имеют трехкомпонентную, а какие - двухкомпонентную структуру. По словам ученой, в некоторых случаях легко выявить все три компонента метафоры. Это касается конкретных субстантивных, предикативных и атрибутивных метафор, с агентом и референтом, выражающими конкретные понятия (т.е., предметный агент и предметный референт, С C). В этом случае имеются два образа, один из которых выражен обязательно, а другой факультативно, и легко вычленяемое основание – одна или несколько черт сходства (Шелестюк, 2001, с. 126).

Например, «Apollo’s upward fire (- the rising sun) made every eastern cloud a silvery pyre» (J. Keats), где агент «upward fire – направленное вверх, или высоко поднятое пламя», референт «восходящее солнце», а основание – сходство внешнего вида и субстанции. То же можно сказать о таких предметных метафорах, как «ribless polyps» (бесхребетные полипы – пассивность, зависимость - пассивные, зависимые люди); «a freak growth, root in rubble» (уродливая поросль, укоренившаяся среди камней – уродство, вырождение - вырождающиеся люди, «потерянное поколение»); «Snail, snail, glister me forward, / Bird, soft-sigh me home»(букв. “улитка, улитка, «блести» меня вперед, птица, «легко выдохни» меня домой” – делать что-либо легко, едва заметно – нести легко, почти неощутимо) (Шелестюк, 2001, с. 126).

Помимо субстантивных, предикативных и атрибутивных метафор необходимо привести примеры также абстрактных метафор, где агент – конкретный предмет, а референтом является абстрактное понятие (С A): «I am tired of smoke and mirrors» (я устал от дыма и зеркал = я устал от иллюзий, всего эфемерного, нереального). В этом случае возможны две интерпретации: либо референт совпадает с основанием и данная абстрактная метафора является двухкомпонентной, либо референт находится за пределами самой метафоры в более широком контексте (скорее всего, это все нереализованные или фантастические проекты, в которые был вовлечен герой). В последней интерпретации метафора представляется трехкомпонентной структурой.

Итак, говоря о структурных особенностях метафоры, мы видим, что на первый план выходят теории ее двухкомпонентной и трехкомпонентной структуры. Достаточно подробно это рассмотрено в статье Е.В. Шелестюк, опираясь на которую мы выявили, что для конкретных метафор (С С) общим является то, что все три компонента в них определить достаточно легко. В случае же абстрактных метафор (С A) возможна двойная интерпретация, когда референт либо совпадает с основанием, либо находится вне самой метафоры в более широком контексте.

1.3 Типы метафоры

Коснувшись подходов к изучению метафоры и ознакомившись с ее структурой, необходимо поговорить о классификации метафоры. В истории лингвистики можно найти несколько трактовок этого вопроса. Разные исследователи разрабатывали различные критерии и подходы, в соответствии с которыми распределяли затем метафоры по классам. 

Со времён античности существуют описания некоторых традиционных видов метафоры:

1. резкая метафора представляет собой метафору, сводящую далеко стоящие друг от друга понятия. Например: начинка высказывания.
2. стёртая метафора есть общепринятая метафора, фигуральный характер которой уже не ощущается. Например: ножка стула.
3. метафора-формула близка к стёртой метафоре, но отличается от неё ещё большей стереотипностью и иногда невозможностью преобразования в нефигуральную конструкцию. Например: червь сомнения.
4. развёрнутая метафора - это метафора, последовательно осуществляемая на протяжении большого фрагмента сообщения или всего сообщения в целом. Например: Книжный голод не проходит: продукты с книжного рынка всё чаще оказываются несвежими - их приходится выбрасывать, даже не попробовав.
5. реализованная метафора предполагает оперирование метафорическим выражением без учёта его фигурального характера, то есть так, как если бы метафора имела прямое значение. Результат реализации метафоры часто бывает комическим. Например: Я вышел из себя и вошёл в автобус (здесь и далее курсив наш) (22).

В современной лингвистике метафоры принято классифицировать прежде всего с точки зрения их семантических, функциональных и структурных особенностей.

Семантическая классификация метафоры опирается на особенности содержательной стороны метафорического знака, которые заключаются в их смысловой двуплановости (одновременное указание на основной и вспомогательный субъект), т.е. сравнение основного субъекта со вспомогательным субъектом, термином-сравнения по некоторому признаку (аспекту сравнения). С семантической точки зрения метафоры принято подразделять на:

1. антропоцентрические или олицетворение, анималистические, «машинные» (по вспомогательному субъекту сравнения),
2. образные метафоры (общепоэтические или общепринятые) и неологические (индивидуально-авторские), стертые метафоры и мертвые метафоры (по степени целостности внутренней формы метафор),
3. исходя из принадлежности вспомогательного субъекта к системе терминов той или иной отрасли, выделяют следующие группы метафор: медицинские, спортивные, военные, технические, азартные, биологические и др. (35).

Говоря о функциональной классификации метафор, стоит обратиться к той, которую предлагает российский лингвист Н. Д. Арутюнова. Она разделяет метафоры на:

1. номинативные, состоящие в замене одного дескриптивного значения другим и служащие источником омонимии,
2. образные метафоры, служащие развитию фигуральных значений и синонимических средств языка,
3. когнитивные метафоры, возникающие в результате сдвига в сочетаемости предикатных слов (переноса значения) и создающие полисемию,
4. генерализирующие метафоры (как конечный результат когнитивной метафоры), стирающие в лексическом значении слова границы между логическими порядками и стимулирующие возникновение логической полисемии (Арутюнова, 1999, с.58).

В основе структурной классификации метафор лежит рассмотрение внешней структуры метафоры как определенной лексико-грамматической конструкции. Прежде всего, принято выделять словесные и фразовые метафоры. Словесные метафоры, в свою очередь, подразделяются по частеречной принадлежности на субстантивные, адъективные, глагольные и наречные. По количеству единиц-носителей метафорического образа различают:

1. простую метафору, в которой план выражения представлен одним словом;
2. развернутую метафору (метафорическая цепочка), в которой носителем метафорического образа является группа тематически связанных единиц (35).

Изучая вопрос о типах метафоры, можно заметить, что некоторые исследователи выделяют концептуальную (когнитивную) метафору в отдельный подтип, тогда как другие считаю это не совсем правомерным, рассматривая концептуальную или когнитивную метафору как основание для метафор всех типов. Такое мнение объясняется тем, что концептуальные или когнитивные метафоры моделируют процессы мышления, позволяя выразить новые абстрактные концепты в более адекватном для нас понимании. Более того, такие ученые как Джордж Лакофф и Марк Джонсон представляют метафору как важнейший способ познания и рубрикации мира, формулируя теорию метафорического моделирования.

1.4 Определение метафорической модели

Теории метафорического моделирования и описанию конкретных моделей посвящено множество специальных публикаций. Рассматриваемый вариант теории метафорического моделирования восходит к ставшей уже классической монографии Джорджа Лакоффа и Марка Джонсона «Метафоры, которыми мы живем». Американские исследователи делают следующий вывод: «Метафора не ограничивается одной лишь сферой языка, то есть сферой слов: сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Именно это имеем мы в виду, когда говорим, что понятийная система человека упорядочивается и определяется метафорически. Метафоры как языковые выражения становятся возможны именно потому, что существуют метафоры в понятийной системе человека» (Цит. по: 21).

Эвристичность и информационная емкость метафорической модели обусловлены особой спецификой метафорического моделирования, включающей следующие аспекты:

1. Сочетание двух принципиально отличных друг от друга способов осмысления мира: интуитивного и рационального.
2. Синтетичность метафорической модели, включающей как новую, так и уже известную информацию. При этом выбор известного, опорного знания остается актом свободной воли автора метафорического высказывания, что придает метафорической номинации особую «креативную» силу.
3. «Концентированность» метафорических смыслов - моделирование всегда предполагает выбор отдельной языковой единицы, представляющей признак, значимый для отображения свойств объекта, но при этом ассоциативные связи выстраивают образ целостной ситуации, объекта.
4. Метафора как синтезирующая лингвокогнитивная структура основывается на моделях, элементарных с точки зрения разложимости, таких как фреймовые структуры, которые мы можем назвать идентифицирующими, т.к. они соотносятся с отдельными фрагментами действительности, но при этом метафора выступает основой для создания синтетичного ментального пространства, объединяющего как минимум две элементарные структуры и представляющего смешанное (интегративное) пространство с новыми свойствами (по отношению к исходным объектам) (Мишанкина, 2012, с. 35).

Говоря конкретнее, метафорическая модель – это существующая в сознании носителей языка взаимосвязь между понятийными сферами, при которой система фреймов (слотов, концептов) одной сферы (сферы-источника) служит основой для моделирования понятийной системы другой сферы (сферы-мишени). При таком моделировании обычно сохраняется и эмотивный потенциал, характерный для концептов сферы-источника, что создает широкие возможности воздействия на эмоционально-волевую сферу адресата в процессе коммуникативной деятельности (Чудинов, 2003, с.36).

Согласно краткому словарю когнитивных терминов, фрейм – структура данных для представления стереотипных ситуаций, особенно при организации больших объемов памяти (Кубрякова, 1997, с. 187).

Так мы видим, что фрейм, представленный языковой единицей, создает каркас образа, который объединяет коммуникантов, однако индивидуальное наполнение данного «каркаса» зависит от личного опыта говорящих. Именно поэтому метафорическая модель будет разной для автора и читателя текста и будет зависеть от фоновых знаний коммуникантов. Возвращаясь к эвристичности и информационной емкости метафорической модели, мы теперь понимаем, что толчком для разворачивания образа у слушающего являются метафорическая единица и контекст, который ее содержит.

В упомянутой выше работе Д. Лакоффа и М. Джонсона также говорится, что в рамках когнитивной концепции метафора представлена не только как языковой феномен, но и как феномен психический. Наличие метафорических выражений в языке - это следствие существования метафорических моделей в психической сфере человека.

Что касается исследования метафорической модели в отечественной лингвистике, то такие ученые как Н. Д. Арутюнова, А. Н. Баранов, Ю. Н. Караулов, Е. С. Кубрякова утверждают, что метафорические модели должны рассматриваться в дискурсе, в тесной взаимосвязи с условиями их возникновения и функционирования, с учетом авторских интенций и прагматических характеристик, на широком социально-политическом фоне. Система метафорических моделей - это важная часть национальной языковой картины мира, национальной ментальности, она тесно связана с историей соответствующего народа и современной социально-политической ситуацией (21).

Так, ознакомившись с характеристиками метафорической модели, стоит отметить, что в изданном А. Н. Барановым и Ю. Н. Карауловым «Словаре русских политических метафор» термины «метафорическая модель» и «модель метафоры» различаются. Метафорической моделью называется только «понятийная область (область источника в когнитивной интерпретации метафоры), элементы которой (смыслы и сочетания смыслов) связаны различными семантическими отношениями («выполнять функцию», «способствовать», «каузировать», «быть частью», «быть видом», «быть примером» и др.), причем каждый элемент модели соединен с другими элементами существенно более сильными связями, чем с элементами других понятийных областей» (Цит.по: Чудинов, 2003, с.39).

Иначе говоря, данные исследователи называют метафорической моделью только то, что в нашей концепции обозначается как понятийная сфера-источник метафорической экспансии. Соответственно в «Словаре русских политических терминов» выделяются такие метафорические модели, как «СПОРТ», «МЕХАНИЗМ», «МЕДИЦИНА». Как известно, (под влиянием классической монографии Дж. Лакоффа и М. Джонсона) название модели всегда включает два компонента: сферу-источник и сферу-магнит: например, ПОЛИТИКА (обозначение сферы-магнита) - это СПОРТ (обозначение сферы-источника). В отдельных случаях используются и описательные названия моделей (например, политическая метафора с исходной понятийной сферой «СПОРТ», спортивная метафора в политической коммуникации). Между соответствующими модели метафорами устанавливаются отношения на сигнификативном (уровень понятий), денотативном (область объектов метафорического осмысления) и экспрессивном уровнях (30).

Итак, в нашей работе мы опираемся на предложенную А.П. Чудиновым теорию метафорического моделирования, согласно которой, метафорическая модель – это взаимосвязь между понятийными сферами, при которой система фреймов сферы источника служит основой для моделирования понятийной системы сферы мишени (области цели).

Выводы к главе 1

Подводя итог данной главе, где мы ознакомились с основными теоретическими понятиями в вопросе о метафоре, важно отметить, что, исследуя этот лингвистический и ментальный феномен, ученым удалось разработать множество направлений в изучении метафоры, основным из которых считается традиционный. Исследование метафоры с точки зрения ее сходства и различия с другими видами тропов берет свое начало еще со времен Аристотеля. Также мы узнали, что в рамках традиционного подхода были предприняты попытки классификации метафор, что в дальнейшем привело к появлению таких терминов, называющих ее виды, как: номинативная, образная, когнитивная и генерализирующая. Однако, возвращаясь к тому, что в изучении метафоры было разработано множество подходов, можно объяснить такое же разнообразие предложенных классификаций. Рассмотренные нами виды метафоры с семантической точки зрения, также по количеству единиц-носителей метафорического образа и описания некоторых традиционных видов метафоры еще со времен античности подтверждают тот факт, что ни одно сложное знаковое явление не получило такого широкого теоретического обсуждения, как метафора.

Говоря о структурных особенностях данного феномена, мы отметили наличие двухкомпонентной и трехкомпонентной структуры. Идея первой развивалась М. Блэком, второй – А. Ричардсом. Также мы не раз обращались к труду Лаккофа, по мнению которого метафора рассматривается как проекция знания о сфере-источнике на осваиваемую сферу, результатом которой являются некие конкретные проявления этой концептуальной проекции. В работах этого же ученого мы столкнулись с теорией метафорического моделирования, которая представляет метафору как важнейший способ познания и рубрикации мира. Такое видение метафоры подтверждает существование системы метафорических моделей, которая является важной частью национальной языковой картины мира, национальной ментальности, она тесно связана с историей соответствующего народа и современной социально-политической ситуацией.

Глава 2 Дискурс «виноделие»

2.1 Определение дискурса и виды дискурсов

Трактовка понятия дискурса значительно менялась на протяжении 20 лет. Если в 60-70-е годы ХХ века дискурс понимался как связанная и согласованная последовательность предложений или речевых актов, то с позиций современных подходов дискурс – это сложное коммуникативное явление, включающее, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста (17).

Что касается определения дискурса, то их существует несколько. Н.Д. Арутюнова определяет дискурс как связный текст в совокупности с экстралингвистическими — прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс — это речь, «погружённая в жизнь». Поэтому термин «дискурс», в отличие от термина «текст», не применяется к древним и другим текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно (Арутюнова, 1999, с. 56).

По мнению Э.Бенвениста, существенной чертой дискурса, понимаемого им в широком смысле, является также соотнесение дискурса с конкретными участниками коммуникативного акта, т.е. говорящим и слушателем, а также с коммуникативным намерением говорящего каким-либо образом воздействовать на слушателя (16).

Дискурс, по В.Г.Борботько, – есть текст, но такой, который состоит из коммуникативных единиц языка – предложений и их объединений в более крупные единства, находящиеся в непрерывной смысловой связи, что позволяет воспринимать его как цельное образование.

Какими бы ни были различия в определении дискурса рядом ученых, их мнения сходятся в одном: дискурс есть речевое общение (31). Иными словами, это текст, погруженный в речевое общение.

Различные толкования дискурса влекут за собой соответствующие его типологии. Рассмотрим некоторые из них, получившие широкое освещение в научной литературе.

В своей работе «О типах дискурса» В.И. Карасик описывает основные виды этого понятия с позиции социолингвистики.

Здесь можно выделить два основных типа дискурса: персональный (личностно-ориентированный) и институциональный. В персональном дискурсе говорящий выступает как личность во всем богатстве своего внутреннего мира, в институциональном - как представитель определенного социального института. Первый, по мнению В.Н Карасика, существует в двух основных разновидностях: бытовое и бытийное общение.

Бытовое общение происходит между хорошо знакомыми людьми, такой дискурс диалогичен по своей сути и отличается тем, что адресат должен понимать говорящего с полуслова. Активная роль адресата в этом типе дискурса предоставляет отправителю речи большие возможности для оперативного переключения тематики, а также для легкого перевода информации в подтекст. В отличие от бытового в бытийном дискурсе предпринимаются попытки раскрыть свой внутренний мир во всем его богатстве, общение носит развернутый, предельно насыщенный смыслами характер, используются все формы речи на базе литературного языка; бытийное общение преимущественно монологично и представлено произведениями художественной литературы и философскими и психологическими интроспективными текстами (Карасик, 2000, с.7).

В этой же работе мы узнаем, что бытийный дискурс может прямым и опосредованным. Прямой бытийный дискурс представлен двумя противоположными видами: смысловой переход и смысловой прорыв. В первом случае это любой вид логических умозаключений, во втором - это озарение, внезапное понимание сути дела, душевного состояния, положения вещей.

Опосредованный бытийный дискурс - это аналогическое (переносное) и аллегорическое (символическое) развитие идеи через повествование и описание (Карасик, 2000, с.9).

Институциональный дискурс представляет собой общение в заданных рамках статусно-ролевых отношений. В.И.Карасик находит возможным применительно к современному социуму выделить следующие виды институционального дискурса: политический, дипломатический, административный, юридический, военный, педагогический, религиозный, мистический, медицинский, деловой, рекламный, спортивный, научный, сценический и массово-информационный.

Как было сказано ранее, предложенная В.И.Карасиком типология дискурса получила широкое освещение в научной литературе. Однако существует еще одна не менее популярная классификация дискурса. Считается, что самый главный классификационный признак, различающий типы дискурса – это модус, т.е. противопоставление между устным и письменным дискурсом. Это разграничение связано с каналом передачи информации, или носителем: при устном дискурсе канал – акустический, при письменном – визуальный. Иногда различие между устной и письменной формами использования языка приравнивается к различию между дискурсом и текстом, однако такое смешение двух разных противопоставлений не оправдано. Устный дискурс – это исходная, фундаментальная форма существования языка, а письменный дискурс является производным от устного (34).

Выделяют также мысленный дискурс. Человек может пользоваться языком, не производя при этом ни акустических, ни графических следов языковой деятельности. В этом случае язык также используется коммуникативно, но одно и то же лицо является и говорящим, и адресатом. В силу отсутствия легко наблюдаемых проявлений мысленный дискурс исследован гораздо меньше, чем устный и письменный. Одно из наиболее известных исследований мысленного дискурса принадлежит Л.С. Выготскому (34).

На основе вышесказанного изучаемый нами дискурс можно охарактеризовать как вид институционального дискурса, а именно, профессиональный винодельческий дискурс.

2.2 Направления в изучении дискурса

Несмотря на то, что исследования в области дискурса ведутся на протяжении почти полувека, интерес к данному явлению не иссякает, и связано это, прежде всего с тем, что данное понятие не имеет четких рамок. В русле лингвистической традиции такая широкая парадигма изучения дискурса обусловлена, во-первых, мультидисциплинарностью подхода (исследование дискурса ведется в соответствии с основными тенденциями развития и разработками смежных дисциплин), а во-вторых, синтезом двух ведущих направлений современности: когнитивного и коммуникативного (Темнова, 2004, с.24).

Исследования дискурса сводятся к действиям, которые получают синонимичные названия:

1. дискурсивный анализ,
2. дискурсный анализ,
3. дискурс-анализ.

Междисциплинарное направление, изучающее дискурс, а также соответствующий раздел лингвистики называются одинаково —дискурс(ив)ным анализом (discourse analysis) или дискурс(ив)ными исследованиями (discourse studies). Хотя языковое взаимодействие на протяжении веков было предметом таких дисциплин, как риторика и ораторское искусство, а затем — стилистики и литературоведения, как собственно научное направление дискурсивный анализ сформировался лишь в последние десятилетия. Произошло это на фоне господствовавшей в лингвистике на протяжении большей части 20 в. противоположно направленной тенденции — борьбы за «очищение» науки о языке от изучения речи. Ф. де Соссюр считал, что истинный объект лингвистики — языковая система (в противоположность речи).

В последнее время, однако, познавательные установки в науке о языке изменились, и набирает силу мнение, в соответствии с которым, никакие языковые явления не могут быть адекватно поняты и описаны вне их употребления, без учета их дискурсивных аспектов. Поэтому дискурсивный анализ становится одним из центральных разделов лингвистики (13).

Как и о типах дискурса, так и о направлениях в изучении данного явления говорит в своей работе В.И. Карасик. Он предлагает следующие подходы:

1. Лингвостилистический анализ дискурса.

Ориентирован на выделение регистров общения, разграничение устной и письменной речи в их жанровых разновидностях, определение функциональных параметров общения на основе его единиц (характеристика функциональных стилей).

1. Структурно-лингвистический анализ дискурса.

Предполагает его сегментацию и направлен на освещение собственно текстовых особенностей общения - содержательная и формальная связность дискурса, способы переключения темы, модальные ограничители (hedges), большие и малые текстовые блоки, дискурсивная полифония как общение одновременно на нескольких уровнях глубины текста.

1. Лингвокультурный анализ дискурса.

Имеет целью установить специфику общения в рамках определенного этноса, определить формульные модели этикета и речевого поведения в целом, охарактеризовать культурные доминанты соответствующего сообщества в виде концептов как единиц ментальной сферы, выявить способы обращения к прецедентным текстам для данной лингвокультуры.

1. Когнитивно-семантический анализ дискурса.

Изучает дискурс в виде фреймов, сценариев, ментальных схем, когниотипов, т.е. различных моделей репрезентации общения в сознании.

1. Социолингвистический анализ дискурса

Предполагает анализ участников общения как представителей той или иной социальной группы и анализ обстоятельств общения в широком социокультурном контексте. Эти подходы не являются взаимоисключающими (Карасик, 2000, с.11).

Помимо данных направлений в изучении дискурса, существуют и те, которые отличаются не только историей своего развития, но и географическим ареалом распространения. Например, в англо-американской академической традиции связь дискурс-анализа с литературой если и была, то самая незначительная. Зато там этнографические и философские основания определили исключительный интерес к анализу естественной звучащей речи в социально-когнитивном контексте.

Большинство обзоров выделяют следующие основные подходы к изучению дискурса (в широком смысле) и прагматики языка в целом:

1. теория речевых актов,
2. логико-прагматическая теория коммуникации,
3. конверсационный анализ,
4. лингвистический анализ диалога,
5. лингвистический дискурс-анализ,
6. лингвистика текста и грамматика дискурса,
7. критический дискурс-анализ,
8. социолингвистический анализ вариативности,
9. интерактивная социолингвистика,
10. этнография коммуникации,
11. модели репрезентации дискурса в теории искусственного интеллекта,
12. когнитивные и психолингвистические модели обработки и понимания дискурса.

1. Как видно из этого далеко неполного списка и основных вышеперечисленных подходов к изучению дискурса, приведенных И.В. Карасиком, коммуникативные дискурсы затронули практически все отрасли человеческого познания. Дискурс нашел свое отражение в психологии, педагогике, лингвистике и политологии.

2.3 Общая характеристика дискурса «виноделие»

Как отмечалось выше, рассматриваемый нами дискурс представляет собой особый вид институционального дискурса – профессиональный винодельческий дискурс.

Тематика данного дискурса затрагивает широкий круг вопросов: виноградарство, виноделие, философию, технологию приготовления, дегустацию, обмены мнениями и опытом, коммерческие вопросы.

Участниками профессионального винодельческого дискурса являются виноделы и потребители. Термин «винодел» охватывает несколько профессий: собственно винодел-технолог, создающий вино; купажист, смешивающий виноматериалы в определённых пропорциях, пытаясь добиться необходимого букета; инженер-технолог, контролирующий производственный процесс с  точки зрения выполнения всех предписанных нормативов; дегустатор-профессионал, дающий органолептическую оценку вина, соответствующую эталону и качеству, которая должна быть зафиксирована средствами языка (41).

К потребителям можно отнести широкий круг людей, начиная с дилетанта и заканчивая высоким ценителем того или иного алкогольного продукта.

История происхождения вина уходит в глубину веков, затвердевшие остатки самого древнего в мире вина были обнаружены археологами в Иране на дне сосуда, изготовленного за 5400 – 5000 лет до нашей эры (Иванов, 1998, с.7).

В последние годы заметен интерес к изучению дискурса виноградарства и виноделия. Это связано с изучением процесса эволюции и расширения словообразовательных возможностей, а также лингвокультурного компонента семантики терминов.

Становление отрасли виноградарства и виноделия обусловлено стремительным развитием рыночных отношений в России и появлением в стране обширного ассортимента вин и других алкогольных напитков, производимых в различных странах мира. Появление терминов виноградарства и виноделия также тесно связано с развитием специальной отрасли журналистики - винной критики (wine writing), активно использующей терминологию виноделия и виноградарства. Также с развитием виноградарства и виноделия появляются новые понятия, которые, как показал анализ, фиксируются английским и русским языками (Миронова, 2009, с.1).

Для полного понимания источников новых понятий необходимо ознакомиться непосредственно с технологией производства вина, которая включает в себя три главные операции: алкогольное брожение, экстракция и малолактическое брожение. Эти операции выполняются в четыре стадии, очередность которых варьируется в зависимости от типа производимого вина:

1. механические операции с виноградами, типа удаления гребней и дробление,
2. брожение (алкогольное брожение),
3. отделение вина (слив с осадка или отжим),
4. дображивание (18).

Каждая из приведенных стадий характеризуется наличием терминов, используемых производителями и дегустаторами вина. В данной работе мы исследуем те из них, которые построены по принципу метафорического моделирования и соответствуют выделенным нами в качестве основных метафорическим моделям. Как показало дальнейшее исследование, наибольшей метафоричностью отличаются понятия терминологии описания аромата, внешнего вида и вкуса вина во время и после процесса выдержки.

После процесса брожения вино готово к выдержке, продолжительность которой зависит от типа вина. На данном этапе появляется такое понятие как «букет вина», обозначающий комплекс вкуса и аромата напитка (18). Каждая стадия производства вина является источником новых понятий, которые отражают дискурс «виноделие». Отталкиваясь от определений дискурса, рассмотренных нами в начале данной главы, мы можем определить его как «речь, погруженная в жизнь виноделов и дегустаторов». Иными словами, винодельческий дискурс – это речь, существующая между коммуникантами, имеющими отношение к определенной сфере, связанной с виноградарством и виноделием. Описывая различные аспекты вина, дегустаторы довольно часто используют метафоры, основанные на сравнении вина с человеком, фруктами, ягодами, цветами, камнями.

Говоря о качестве вина, дегустатор полагается на его внешний вид, запах, вкус и послевкусие. Именно здесь огромное количество терминов помогает достаточно точно описать состояние вина. Что касается такой характеристики как полнота, то здесь вина «подразделяют на пустые, бестельные, легкие и тонкие, полные и экстрактивные, маслянистые, густые тяжелые, неуклюжие. Вина, оптимальные по полноте, часто характеризуют как бархатистые, мягкие, круглые, маслянистые» (Иванов, 1998, с.23).

Даже глядя на этот минимум приведенных характеристик вина можно отметить, что язык вина отличается красочностью, поэтичностью и, как сказал Г.С.Джексон, он часто вызывает воспоминания. «Помимо этого он плохо выражает сами по себе сенсорные ощущения, особенно запах. Как правило, эти впечатления проходят через словарь вкуса и ощущений во рту» (Джексон, 2006, с.183). Таким образом, говоря о терминологии в сфере «виноделие», выясняется, что достаточно сложно разработать универсальный, точный язык описания.

Проблема неприспособленности языковых средств выражения для органолептических ощущений была решена путем введения специальной терминологии для описания вин. Это было сделано в рамках дескриптивного органолептического анализа. Но так как винные термины потребителям кажутся «сухими», в силу того, что они не выражают эмоций реакции на вино, законное место занимают метафорические описания (вопреки свойственной им неточности). До тех пор пока этот поэтический язык используется для описания чувств, он восполняет очевидный пробел в описании характеристик вин. (Джексон, 2006, с.253).

Выводы к главе 2

Подводя итоги этой главы, необходимо отметить, что перед началом исследования дискурса «виноделие» нами были даны основные определения общего понятия «дискурса», а также рассмотрены направления в изучении данного явления.

Мы установили, что существует несколько определений дискурса и остановились на трех из них (определения, предложенные Н.Д Арутюновой, Э. Бенвенистом и В.Г. Борботько) и пришли к выводу, что дискурс – это текст, погруженный в речевое общение. Далее, рассматривая типологию дискурса, мы опирались на работу В.И. Карасика, выявив при этом два основных типа и их разновидности, а также установили разницу между устным и письменным дискурсом.

Что касается вопроса о подходах к изучению дискурса, то, согласно В.И. Карасику, их существует пять (лингвостилистический, структурно-лингвистический, лингвокультурный. когнитивно-семантический, социолингвистический). Данная классификация позволила установить, что коммуникативные дискурсы затронули практически все отрасли человеческого познания.

В качестве одного из видов коммуникативного дискурса для дальнейшего анализа в настоящей работе был выбран дискурс «виноделие». Кратко изложенные принципы технологии производства вина помогли нам дать определение винодельческому дискурсу как речи, существующей между коммуникантами, имеющими отношение к определенной сфере, связанной с виноградарством и виноделием.

Глава 3 Репрезентация понятий сферы «виноделие» посредством метафорических моделей

3.1 Анализ области цели метафорических моделей репрезентации понятий в сфере «виноделие»

Как нам уже известно, метафорическая модель – это существующая в сознании носителей языка взаимосвязь между понятийными сферами, которая всегда включает в себя два компонента: сферу-источник и сферу-цель. Возвращаясь к утверждениям отечественных ученых, исследовавших метафорические модели (Н. Д. Арутюнова, А. Н. Баранов, Ю. Н. Караулов, Е. С. Кубрякова), мы можем сказать, что метафорические модели должны рассматриваться в тесной взаимосвязи с условиями их возникновения и функционирования, то есть в дискурсе.

В нашей работе мы исследуем метафорические модели в винодельческом дискурсе. Соответственно, анализируя область цели метафорических моделей репрезентации понятий в сфере «виноделие», мы будем говорить о том, что описывается посредством метафорического переноса значений. В данном случае это будет непосредственно вино, его качества, свойства, цвет, вкус, букет, аромат и возраст.

«Если алкоголизм и пьянство всегда неистово проклинались человечеством, то само виноградное вино восторженно прославлялось с древнейших времен до наших дней» (Иванов, 1998, с. 12). Такая популярность напитка обусловливает наличие множества описаний, посвященных различным категориям вина, исследований в области виноделия, а также непрерывное появление его новых характеристик. Более того, как пишет в своей работе «Мир вина» Ю.Г. Иванов, «вино, имеющее самое общее наименование (то есть областное), считается менее престижным, чем вино, имеющее специфическое наименование (коммунальное или наименование виноградника)» (Там же, с. 264).

Говоря о качествах вина, Р.С. Джексон в работе под названием «Дегустация вин. Руководство профессионального дегустатора» выделяет три основные категории в описании напитка:

1. Внешний вид (Look),
2. Аромат (Aroma),
3. Вкус (Taste).

Каждая из данных категорий имеет также свои подразделения и определенную терминологию. Примечательно то, что основная часть терминов, принадлежащих вышеупомянутым аспектам, представляет собой метафору, которая является предметом нашего исследования. Однако, чтобы в дальнейшем определить область источника метафорических моделей репрезентации понятий в сфере «виноделие», а также конкретизировать метафорические модели, необходимо подробнее остановиться на области цели, а точнее на основных категориях вина.

Согласно Р.С. Джексону, внешний вид вина имеет три основные характеристики:

1. чистота (отсутствие помутнения),
2. цветовой тон и глубина цвета (интенсивность или количество пигмента),
3. вязкость (сопротивление течению) (Джексон, 2006).

Но это отнюдь не единственная классификация. Одно из величайших стекольных предприятий мира «Riedel», достигающие высот в искусстве выдувки стекла для винных бокалов на протяжении 250 лет, также занимается исследованием качеств вина и его основных характеристик. Согласно данным этого предприятия в области дегустации вин, внешний вид напитка определяется следующими критериями:

1. прозрачность (clarity),
2. глубина цвета (color intensity),
3. живость (liveliness),
4. перляж /углекислота (perlage/carbonic acid) (45).

Таким образом, называя определения (в нашей работе они будут рассмотрены в вопросе об области источника метафорических моделей) из каждой указанной категории в дополнение к цвету вина, профессиональные дегустаторы определяют его внешний вид.

Следующим аспектом в области цели метафорических моделей репрезентации понятий в винодельческом дискурсе является аромат. Считается, что именно через свой аромат вино уже попробовано. В одной из статей о виноградарстве и виноделии под названием «В кругу ароматов вин» говорится, что в начале 80-х гг. XX в. учеными из калифорнийского Университета Дэвиса была предпринята попытка систематизации различных ароматов вина. В итоге получился «круг ароматов» (4). Ученые доказали существование около 500 различных ароматов вина, многие из которых описаны языком метафоры.

По словам Р.С. Джексона, «технически аромат разделяют на собственно аромат (aroma) и букет (bouquet) (складывающийся при брожении, обработке и выдержке), однако описательные термины более информативны» (Джексон, 2006, с. 14).

Ю.Г. Иванов определяет букет вина как «совокупность и сочетание ароматических оттенков, развивающихся в напитке с выдержкой, и утверждает, что ярко выраженный гармоничный букет – отличительная черта качественных и выдержанных вин» (Иванов, 1998, с. 21).

Объяснением существования такого явления, как букет вина может являться вышеупомянутая статья о виноградарстве и виноделии «В кругу ароматов вин», где автор приводит следующую классификацию:

1. первичные ароматы вин (primary aromas/varietal aromas) естественные ароматы винограда, которые содержатся в самих ягодах;
2. вторичные ароматы вин (secondary aromas/vinous aromas)

ароматы, появившиеся в процессе брожения, большая часть которых обладает летучестью и исчезает частично во время формирования вина;

1. третичные ароматы вин (tertiary aromas)

композиции запахов после того, как первичные ароматы отступили на задний план (4).

Именно третичные ароматы специалисты называют букетом вина.

Третьей из основных категорий в описании данного напитка является категория вкуса. «Французский философ-гурман Жан Антельм Брилья-Саварен (1755-1826) двести лет назад сделал для себя очень важный вывод: любое наслаждение вином начинается с «прямого контакта» - с вкуса» (Там же). Ощущение вкуса и контакта описать проще, чем аромат, поскольку и в русском, и в английском языках есть термины, зарезервированные исключительно для этих ощущений. Метафорические модели также используются в терминологии описания вкуса вина.

Целью метафорического моделирования при определении винного вкуса является «тело» вина и послевкусие.

Винодел из Калифорнии Д. Реми в своей статье «Как оценить «тело» вина?» пишет, что  «тело» - это структура, это осязательное чувство плотности, густоты, вязкости вина во рту, иногда описываемое как «вес» или «сила». Другой индикатор «тела» вина - медленно движущиеся «слезы», струйки вина, которые образуются по бокам бокала, когда мы вращаем в нем напиток. Оценка «тельности» вина зависит от того, насколько плотным и тяжелым оно кажется во рту. Главными источниками, формирующими «тело» вина, являются концентрация алкоголя и сахара в нем» (14).

Послевкусие в свою очередь характеризует ароматические и вкусовые ощущения, которые остаются во рту, после того как вино проглатывается.

По данным исследователей вкуса вина на предприятии «Riedel», он оценивается по следующим параметрам:

1. cладость,
2. кислотность,
3. танины,
4. вязкость,
5. горечь,
6. тело,
7. крепость,
8. консистенция,
9. интенсивность букета,
10. послевкусие (45).

Таким образом, мы проанализировали три основных категории в описании вина: внешний вид, аромат и вкус, которые выступают в качестве области-цели в метафорических моделях репрезентации понятий в сфере «виноделие».

3.2 Анализ области источника метафорических моделей репрезентации понятий в сфере «виноделие»

Возвращаясь к понятию метафорической модели, в частности к составляющим ее компонентам, в данном пункте нашей работы мы рассмотрим второй компонент: область-источник метафорических моделей. Отправной точкой при анализе области источника такого явления как метафора в винодельческом дискурсе будет являться именно изученная ранее область цели, те ее аспекты, которые описываются посредством метафоры.

Неудивительно, что винная терминология, которая используется для характеристики того или иного качества напитка, отличается красочностью, поэтичностью и во многом основывается на принципах метафорического переноса значения, потому что еще с давних времен вино приобрело своего рода символичность.

«Вино, считавшееся в древности даром богов, превратилось позже в символ жизненной силы. Оно традиционно имеет особое значение в религиозных церемониях как символ крови и знак божественного влияния» (Ю.Г. Иванов, 1998, с.8). И так на протяжении всей истории существования виноградного напитка он приобретал множество характеристик, являющих собой метафору. Одним из ярких примеров может являться знаменитая фраза французского короля Людовика XV, которую он произнес, когда угощал токайским вином мадам Помпадур: «Это вино королей и король вин» (Там же, с. 127).

Так, конкретно обращаясь к вопросу о сфере-источнике метафорических моделей репрезентации понятий в сфере «виноделие», мы начнем с области источника описания внешнего вида вина. Определение конкретной сферы-источника в данном случае нередко вызывает затруднения, так как метафорические описания исходят из абсолютно разных областей. Например, в своей работе «Мир вина» Ю.Г. Иванов дает следующие описания внешнего вида напитка:

1. «Вино характеризуют по убывающей степени прозрачности: кристаллически прозрачное, прозрачное, пыльное, тусклое, мутноватое, мутное» (с 18).
2. «Цвет напитка - от светло - до темно-рубинового с гранатовым оттенком» (с. 63).
3. «При вскрытии бутылки игристого вина газ давал нарядную, долго не затухающую игру вина в бокале» (с.238).
4. «Повращайте бокалы пока их стенки не затуманятся» (с.253).
5. «…прекрасный светлый соломенный цвет с легким оттенком зелени» (с.272).
6. «В средневековье вина Поммар имели особый оттенок, называемый «блеск куропатки» (с.284).

В руководстве по дегустации вин Р.С Джексона наиболее часто встречаются антропоцентрические метафорические модели в описании внешнего вида вина, особенностью которых является ассоциация понятий виноделия с человеком и его качествами. Автор пишет:

1. «Более заметный желтоватый оттенок может указывать на взросление вина в дубовых бочках» (с. 40).
2. «Бактерии уксусной кислоты ассоциируются с пороками вин» (с. 54) .
3. «Тихие вина – отсутствие игристости» (с.280).

Помимо приведенных примеров в данной работе можно встретить метафоры, источником которых является природа как живая, так и не живая. Например:

1. «Нарядный розовый цвет «глаза испуганной куропатки» с легким пурпурным оттенком» (с. 285).
2. «Жемчужное вино – вино с легкой игристостью» (с.261).

Согласно критериям, определяющим внешний вид вина, по данным исследований стекольного предприятия «Riedel» наиболее богатыми в описании с использованием антропоцентрических метафор являются живость (liveliness) и перляж /углекислота. Для определения живости вина широко применяются такие характеристики как: мертвое (dead), безжизненное (lifeless), уставшее (dull), богатое (rich), энергичное (active), живое (vivid), яркое (lively), потрясающее (vibrant) (45).

Рассмотрев область источника для категории «внешний вид» вина, перейдем к следующей, которая выбрана нами как второй компонент области цели: аромат вина.

Как нам уже известно, аромат вина – это наиболее сложное в определении свойство напитка. Данный факт и является причиной появления метафорических описаний, которые наиболее часто используются как характеристики букета вина. Основной областью источника в этом случае является сфера живой природы, а конкретно – фруктовые растения. Появление метафорических моделей здесь обусловлено отсутствием фруктовых примесей при производстве вина, в то время как различные его виды имеют свои дополнительные ароматические свойства, которые развиваются и изменяются по мере брожения. Трудности в точном определении аромата и приводят к появлению описаний посредством сравнения с фруктовыми ароматами, образуя новые метафоры.

Так, например, исследуя «колесо аромата» (Рисунок 1), используемое дегустаторами как универсальное средство характеристик букета вина, можно убедиться, что наибольшее количество его характеристик относится к фруктовым ароматам, наряду с которыми существуют: минеральные, молочные, ореховые, цветочные, травянистые, острые, пряные, древесные, сладкие. Каждая из этих областей является источником метафорических моделей репрезентации понятий сферы «виноделие».

При анализе работы Ю.Г. Иванова «Мир вина», также возможно определить такую сферу-источник, как «человек», что приводит к появлению антропоцентрических метафор при описании аромата вина. Обозначив основные сферы источника метафорических моделей, перейдем к конкретным примерам в английском и русском языках:

1. «For example, the predominant flavor attributes of wines are fruitiness, floral notes, vegetal, and oaky aromas» (Например, преобладающими вкусовыми характеристиками вина являются фруктовость, цветочные нотки, растительные и дубовые ароматы – здесь и далее перевод наш – О.Ж.) (области источника – фрукты; цветы; деревья).
2. Wine derived from these grapes has a rich, luscious, apricoty, honey-like aroma (Вина, полученные из этого винограда, обладают богатым, сочным, абрикосовым, медовым ароматом) (область источника – человек; фрукты; еда) (Jackson, 2002, с.231, 279).
3. «Помещенное в дубовые бочки оно приобретает аромат жареного миндаля» (область источника – ореховые растения) (с.289).
4. «…букет – роскошный ароматический с тонами абрикоса и лесного ореха» (области источника – человек; фруктовые и ореховые растения) (с.285).

Далее, переходя к третьей категории области цели - вкус вина, важно отметить, что, согласно нашим исследованиям в данной области, здесь присутствует наибольшее число параметров в оценке вкуса, каждый из которых характеризуется наличием метафорических описаний. Вновь обращаясь к советам для дегустаторов, предоставленным компанией «Riedel», мы можем выделить следующие области источника:

1. осязательные понятия (круглое, шершавое, плоское, пустое, тяжелое, теплое, обжигающее, тяжелое, хрупкое, тонкое, бархатистое, шелковистое, округлое, объемное, пушистое, гладкое, мелкозернистое),
2. понятия из мира людей и животных (бодрое, сильное, живое, скупое, мускулистое, богатое, слабое, пышное, грубое, агрессивное, нежное) (45).

Приведенные характеристики широко используются для описания вкусовых качеств вина согласно основным десяти параметрам (сладость, кислотность, танины, вязкость и т.д.), о которых шла речь в подглаве «Анализ области цели метафорических моделей репрезентации понятий в сфере «виноделие».

Следующую область источника метафорических моделей можно представить как неживая природа. Большую часть метафор в этом случае составляют те, которые основаны на ассоциациях понятий вина с различными минералами и камнями.

Например:

1. «Цвет красных вин варьирует от темно-гранатового до светлого красно-кирпичного» (Джексон, 2006, с. 48).
2. «Такие понятия, как «кремнистый аромат» и «вкус земли» не лишены смысла, однако не относятся к сенсорным свойствам вина, обусловленным кремнием или почвой» (Джексон, 2006, с. 91).

Таким образом, мы провели анализ сферы-источника метафорических моделей в винодельческом дискурсе, опираясь на основные аспекты сферы-мишени: внешний вид, аромат и вкус вина, что позволяет нам сделать вывод о том, что основными источниками являются: человек, живая и неживая природа.

3.2.1 Антропоцентрические метафорические модели, основанные на ассоциациях понятий виноделия с человеком, его действиями и качествами

В последнее время наблюдается повышенный интерес к антропоцентрическому направлению в лингвистике, которое акцентирует внимание на системном изучении человеческого фактора в языке. Картина мира, как основа жизнедеятельности человека, представляет собой систему знаний, образов и представлений о мире, она определяет жизненные принципы людей и их ценностные ориентации, задает нормы поведения (26).

Истоки антропоцентрической парадигмы восходят к идеям В. фон Гумбольдта. Именно он впервые отметил, что «человек становится человеком только через язык, в котором действуют творческие первосилы человека, его глубинные возможности» (Цит. по: Завалишина, 2002).

В отечественной лингвистике об антропоцентризме как основном принципе современной лингвистики заговорил Ю.С. Степанов, анализируя концепцию Э. Бенвениста: «Язык создан по мерке человека, и этот масштаб запечатлен в самой организации языка; в соответствии с ним язык и должен изучаться. Поэтому в своем главном стволе лингвистика всегда будет наукой о языке в человеке и о человеке в языке» (Цит. по: 31).

Как общее понятие антропоцентризм — ненаучное идеалистическое воззрение, согласно которому человек есть центр Вселенной и цель всех совершающихся в мире событий. Слово «антропоцентризм» встречается сегодня в разных значениях — от антропоцентрического принципа в лингвистике до антропоцентризма в экологии (1). В данной работе мы рассматриваем антропоцентрическое направление в лингвистике, а конкретнее – в винодельческом дискурсе.

Со времен античности вино, считавшееся даром богов, превратилось в символ жизненной силы. Стоит только задуматься, и мы вспомним, что вино сопровождает все значимые события человеческой жизни, как радостные, так и горестные. Еще Аристотель называл этот напиток «молоком Венеры» (Иванов, 1998,с. 12). Однако не только этот факт дает нам право считать вино настоящим живительным напитком, а также то, что, согласно, научным исследованиям, оно содержит большое число биологически активных веществ. Таким образом, являясь неотъемлемой частью человеческой жизни, вино также приобрело немало человеческих характеристик.

В современном мире, понятия сферы виноделия очень часто ассоциируются с человеком, его действиями и качествами. Как пишет в своей работе «Дегустация вин. Руководство профессионального дегустатора» Р.С. Джексон, все дело в том, что очень сложно разработать универсальный, точный язык для описания вин. Кроме того, людям очень сложно правильно использовать термины даже для обозначения обычных запахов, что приводит к определенной классификации в зависимости от связи с конкретными событиями. Например, рождественские вина, весенние вина, относящиеся к какому-либо месту. Именно таким образом вино приобретает характеристики и определения, заимствованные из жизни человека, которые постепенно становятся одними из терминов в сфере виноделия (Джексон, 2006, с.183).

Антропоцентрические метафорические модели достаточно ярко представлены среди понятий винодельческого дискурса, подтверждением этому являются многочисленные статьи и книги, как на русском, так и на английском языках, посвященные дегустации. Яркие примеры можно найти в работе Ю.Г. Иванова «Мир вина», в которой автор говорит: «И хотя социальный статус вина в тех или иных странах различен, он все же постепенно нивелируется» (Иванов, 1998, с. 12). Здесь мы сталкиваемся с особым видом метафоры, олицетворением.

Анализируя антропоцентрические метафоры в дискурсе «виноделие», в данной работе мы выявили три основные метафорические модели:

1. возраст – вино,
2. характер – вино,
3. действия человека – вино.

Опираясь на теоретическую часть нашей работы, мы получаем возможность провести анализ каждой метафорической модели в соответствии с теорией, предложенной А.П. Чудиновым, и проследить взаимосвязь между разными понятийными сферами. В данном случае в пределах основной сферы источника под названием «человек» мы выделяем три фрейма: возраст, характер, действия человека, которые служат основой для моделирования понятийной системы области цели, а конкретно: внешнего вида, аромата и вкуса вина.

3.2.1.1 Модель «возраст вино»

Как говорит в своей «Книге о вине» Сергей Галкин, «у вин, как и у людей, есть младенческий возраст, детство, юность и зрелость. Некоторые вина не рекомендуется употреблять сразу после приготовления: они должны быть выдержаны в течение определенного времени; другие же, наоборот, хороши молодыми» (7).

Даже не профессионал в сфере дегустации вина знаком с таким явлением, как возраст этого напитка, которое уже само по себе является метафорой. В статьях, посвященных виноделию, в руководствах по дегустации можно найти огромное количество примеров употребления данной метафорической модели.

Вновь обращаясь к работе Р.С. Джексона «Wine tasting: A professional handbook», мы можем также увидеть, что понятие «возраст вина» существует и в английском языке среди винных терминов. При переводе на английский язык дегустаторы используют понятие «aging» (старение, вызревание, старость): With experience, you can begin to make evaluations of its potential— the likelihood of the wine improving in its character with additional aging (С опытом вы можете начать оценивать его [вина] потенциал, который заключается в улучшении его характера по мере старения) (Jackson, 2002, с.20).

На сайте одного из туристических агенств «Suedtirol» предлагается тур в регион Италии под названием Южный Тироль, основной достопримечательностью которого является винная плантация. В качестве дополнительной информации на сайте размещена статья под названием «Cycle of Life of the Wine» (Цикл жизни вина), представляющая собой еще один пример использования метафорической модели «возраст – вино» в терминосистеме «виноделие» (47) .

В одной из статей о виноделии «Вино – все о спиртном», говорится: «длительная выдержка вина в бутылке имеет смысл только в том случае, если данное вино вкуснее «в возрасте», а не «в молодости» (5).

С. Галкин в уже упомянутой работе употребляет такую метафору, как «взросление вина»: «Совершенно по-другому идет процесс «взросления» вина в бутылке (7).

Автор следующей статьи под названием «Все напитки в домашних условиях» вместо традиционного понятия «выдержка» часто использует метафору «период жизни вина», а также, явно олицетворяя и называя этот напиток живым организмом и долгожителем, говорит о конкретных «периодах» его жизни. Например:

1. «Вино – это живой организм, который переживает разные этапы своего существования: молодость, зрелость, старость и смерть».
2. «Продолжительность жизни того или иного напитка зависит от его типа».
3. «А вот херес можно назвать долгожителем: его лучшими вкусовыми качествами может насладиться не одно поколение, ведь его «период жизни» длится целых 160 лет» (6).

Существует также понятие «зеленое вино». Особенностью является то, что в данном случае характеризуется не внешний вид и цвет, а возраст. Как и молодого, неопытного человека, «зеленым» называют кислое или не очень молодое, еще не дошедшее вино.

3.2.1.2 Модель «характер вино»

Дегустаторы называют характером вина то общее впечатление, оставляемое оригинальным, имеющим выраженную индивидуальность вином. «Вино с характером», так называется одна из статей в интернете, посвященная описанию качественных итальянских вин (44). Традиционно, считается, что именно выдержанное вино обладает характером. Интересным является тот факт, что наиболее выдержанное вино имеет «сильный» характер, либо просто характеризуется как «сильное вино». В данном случае метафорический перенос человеческих качеств на вино представлен достаточно ярко, ведь считается, что человек становится сильным по характеру с годами.

В действительности, как в английском, так и в русском языках существует огромное количество примеров использования метафорической модели «характер – вино».

В английском языке существуют такие характеристики вина, которые дегустаторы используют при описании внешнего вида и вкуса напитка. На сайте уже известной нам компании «Riedel» авторы приводят следующие описательные термины: faint (слабое), dead (мертвое), lifeless (безжизненное), dull (уставшее), rich (богатое), active (энергичное), lively (живое), vibrant (потрясающее), calm (спокойное) - в том случае, когда речь идет о внешнем виде вина. Говоря же о вкусе, дегустаторы определяют его при помощи иных терминов, многие из которых также основаны на принципах перенесения характеристик одушевленных объектов на неодушевленные. Например, на вкус вино может быть: vigorous (бодрое), aggressive (агрессивное), tender (нежное), dominant (доминирующее) (45).

Р.С. Джексон, говоря о характере вина, подчеркивает другие, не менее интересные его черты, такие как нервозность, сила, элегантность и запоминаемость:

1. «In this situation, the balance has an element of nervousness that can be particularly fascinating» (В этой ситуации баланс имеет элемент нервозности, что может быть особенно привлекательным) (Jackson, 2002, c. 30).
   1. «Implied, but not often specically stated, is the requirement for both power and elegance in the wine’s sensory characteristics» (Существует подразумеваемое, но не часто установленное требование для таких сенсорных характеристик вина как сила и элегантность) (Там же, с.31).
   2. «… an attribute Amerine and Roessler (1983) call memorableness» (…характерной чертой Amerine и Roessler (1983) считается запоминаемость) (Там же, с.31).

О портвейне говорят, что «этот аристократический напиток консервативен и имеет упрямый характер» (42).

Обращаясь к словарю винной терминологии, можно найти немало описаний вина, взятых из сферы человеческой жизни и представляющих собой антропоцентрическую метафору. Следующие примеры описывают не только характер, но и физиологическое состояние человека. В виноделии они используются в переносном значении.

Например:

1. Бодрое вино

Высококислотное освежающее вино (отличительная черта молодых белых вин).

1. Великое вино

Благородное вино с многолетними (если не вековыми) традициями производства, выделанное на лучших виноградниках.

1. Нервное вино

Вино с явным кислым вкусом, но не агрессивное.

1. Слабое вино

Вино со слабым характером, ароматом, с недостатком кислотности, танина и спирта.

1. Уравновешенное вино

Гармоничное вино.

1. Щедрое вино

Вино, богатое спиртом.

1. Элегантное вино

Исключительно высококачественное вино, имеющее легкость вкуса и аромата, обладающее неповторимыми достоинствами, индивидуальностью, гармонично сбалансированное (43). 

Примечательно то, что даже приведенные дефиниции терминов по своей природе тоже метафоричны, как то: вино благородное, не агрессивное, богатое, обладающее индивидуальностью.

Ю.Г. Иванов в работе «Мир вина» называет шампанское одним из «самых коварных напитков», а Бордо – одним из самых скромных (Иванов, 1998, с. 255).

Так, согласно метафорической модели «характер человека – вино», мы выявили понятия, которые в прямом значении используются для описания физиологического состояния человека и особенностей его характера, а в переносном значении широко используются дегустаторами при оценке вина.

3.2.1.3 Модель «действия человека вино»

Убедившись на примере двух предыдущих метафорических моделей в том, насколько сильно винная терминология впитала в себя описания и характерные черты из мира человека, уже сложно поспорить с утверждением Э. Бэнвениста о том, «что язык создан по мерке человека, а лингвистика всегда будет наукой о языке в человеке и о человеке в языке» (Цит. по: 31).

Следующей целью анализа будет являться метафорическая модель «действия человека – вино».

Изучая литературу, посвященную виноградарству, нередко можно встретить особый вид метафоры - олицетворение. Использование такого тропа, при котором происходит  перенесение свойств и признаков одушевлённых предметов на неодушевлённые, в очередной раз подтверждает присутствие антропоцентрических метафор в терминосистеме «виноделие».

Например, в уже известной нам статье «Вино – все о спиртном», автор говорит:

1. Виноградная лоза предпочитает каменистую почву, легко впитывающую влагу и быстро согревающуюся под лучами солнца.
2. На всех этапах своего развития виноградная лоза боится экстремальных климатических ситуаций (5).

В статье «Все напитки в домашних условиях» говорится:

1. Как правило, лучшие свои качества вино демонстрирует к 12-16 годам.
2. Так, крепкие вина созревают только к 20-25 годам, после чего начинают медленно стареть, чтобы умереть (6).

В одном из женских журналов, в статье под названием «Библия бармена: производство вина», автор Ф. Евсевский говорит даже о «воспитании вина»: «А дорогое вино «воспитывают» - выдерживают в погребе, в дубовых бочках, придающих ему дополнительные ароматы» (5).

В основном словаре винных терминов можно найти такое понятие как Saignee (Кровопускание). Это французский термин, обозначающий процесс в виноделии, при котором часть красного вина изымается после непродолжительного контакта с кожицей винограда. Применяется для изготовления розового вина (43).

Таким образом, мы проследили функционирование трех метафорических моделей в терминосистеме «виноделие», исследуемые нами в пределах такой понятийной сферы как «человек». Рассмотренные в данной части работы примеры подтверждают наличие антропоцентрических метафор в винодельческом дискурсе.

3.2.2 Флористические метафорические модели

Проведя анализ нескольких метафорических моделей в терминосистеме «виноделие» и обнаружив немалое количество описательных характеристик одного из древнейших напитков, можно смело заявлять, что для его описания существует больше терминов, чем «плохое» и «хорошее». Этот виноградный напиток поистине непростой, ведь для определения его вкуса проводятся целые ритуалы. Вино не просто имеет вкус вина. В нем может быть смешано множество ароматов и вкусовых оттенков. Дегустационные термины являются способом выражения нашего восприятия различных качеств вина, и они не должны оставаться тайным шифром для специалистов. Как оказалось, рассмотренные в предыдущих главах метафорические описания напитка являются менее ясными, чем те, о которых мы будем говорить в данной главе. Целью проводимого практического исследования будут являться флористические метафоры.

Название термина «флора» произошло от имени древнеримской богини цветов и весеннего цветения Флоры (лат. Flora). Слово «флора» в значении «совокупность растений» впервые было использовано польским ботаником Михалом Боймом (1614—1659) в работе Flora sinensis («Флора Китая»), вышедшей в Вене в 1656 году (1). В настоящее время этот термин обозначает совокупность видов растений, распространенных на определенной территории.

Возвращаясь к анализу винодельческого дискурса, можно выявить две основные метафорические модели в данной области-источнике метафорического моделирования:

1. модель «фрукты – вино»,
2. модель «цветы – вино»,

Итак, в данном случае понятийная сфера «растения» служит источником для моделирования понятийной системы «виноделие». Растительная лексика довольно часто используется дегустаторами при описании трех основных категорий, характеризующих вино, которые в нашей работе рассматриваются как основные положения области цели: внешний вид, аромат и вкус вина. Система фреймой в данном случае обеспечивает взаимосвязь между понятийными сферами «растения» и «вино», формируя при этом две основные метафорические модели.

3.2.2.1 Модель «фрукты вино»

Фруктовые ароматы позволяют делать прямые сравнения. Если дегустатор знает фрукт, то ему нетрудно будет определить и аромат, которым обладает вино. Именно поэтому рассматриваемые флористические метафоры являются более ясными по сравнению с антропоцентрическими. Изучив англоязычное руководство по дегустации вин Рональда Джексона, удалось установить, что наибольшее количество определений из источника – флоры используются при описании аромата. В руководстве представлена схема для более точного распознавания аромата, которая помогает провести отбор определений согласно метафорической модели «фрукты – вино». Таким образом, существует: blackberry, melon, strawberry, currant и raspberry fragrance, а также: fig, raisin, apple, cherry, apricot, peach, grapefruit, lemon, passion fruit, guava и quince fragrance (аромат черники, дыни, клубники, смородины и малины, а также аромат инжира, изюма, яблока, вишни, абрикоса, персика, грейпфрута, лимона, маракуйи, гуавы и айвы) (Jackson, 2002, c.24).

В описании внешнего вида вина также можно обнаружить примеры использования рассматриваемой метафорической модели: «Ros wines are expected to be pale pink, cherry, or raspberry colored, without shades of blue» (Розовые вина обычно бледно-розового, вишневого или малинового цвета, без оттенка синего) (Там же, c.44).

В русском языке также существует немало подобных примеров. Более того, имея дело с терминами, трудно ожидать существенных отличий в использовании слов, характеризующих вино, так как язык любой терминосистемы тем и уникален, что позволяет конкретизировать понятия и избегать полисемии. Таким образом, как в русском, так и в английском языках, понять значение того или иного термина можно посредством перевода, при этом в большинстве случаев понятия, построенные по принципу метафорического переноса, не теряют этой особенности.

Так, опираясь на ту же модель «фрукты – вино», приведем пример из работы Ю.Г. Иванова «Мир вина»: «Кожура ягод винограда оставляется в нем на несколько месяцев после ферментации, что придает ему неповторимый букет апельсинов и полевых цветов» (о вине Москатель) (Иванов, 1998, с.640).

На интернет - сайте современной алкогольной компании «WineStyle» размещена статья о классификации винных ароматов, где автор пишет: «В молодых винах присутствуют нотки свежих фруктов: смородины, малины, земляники, ежевики, сливы, персика, абрикоса, вишни, груши, яблока, ананаса, личи, маракуйи, банана, цитрусовых. Выдержанным винам свойственны ароматы сухофруктов: инжира, изюма, орехов. Иногда термин «фруктовый аромат» употребляется при описании молодых вин, не имеющих ярко-выраженных запахов, характерных для определенных фруктов» (41). Данный пример явно подтверждает наличие флористических метафорических моделей, а в частности модели «фрукты – вино», в терминосистеме «виноделие».

3.2.2.2 Модель «цветы вино»

Данная метафорическая модель используется преимущественно при описании аромата вина.

В англоязычном пособии для дегустаторов автор ассоциирует аромат вина с ароматом герани: « A geranium-like odor occasionally tainted wine in the past, because of the use of sorbate as a wine preservative» (Запах герани иногда раньше портил вино из-за использования сорбента в качестве консерванта вина) (Jackson, 2002, с. 82).

На «колесе аромата» (Рисунок 1) видно, что, согласно метафорической модели «цветы вино», аромат вина сравнивается с запахами фиалки, красной розы, цветов бузины, цветов плодовых деревьев. Однако, ознакомившись с различными статьями о виноделии, стало ясно, что количество описаний с использованием данной метафорической модели гораздо больше.

Так, в уже известной статье под названием «Виды ароматов» алкогольной компании «WineStyle», говоря о цветочных ароматах, автор пишет следующее: «Лёгкие изящные ароматы цветов, таких как жимолость, акация, гвоздика, нарцисс, дикие цветы, свойственны молодым белым сухим и игристым винам. Более тяжелые оттенки дрока, жасмина, розы и фиалки часто присутствуют в выдержанных французских белых и красных винах. В десертных винах могут ощущаться медовые нотки» (41).

Данные примеры наглядно иллюстрируют присутствие метафорической модели «цветы вино» в терминосистеме «виноделие», что объясняется фактом отсутствия каких-либо цветочных экстрактов в химическом составе вина, но при этом метафорические сравнения аромата напитка с цветочными запахами являются фиксированными в профессиональном языке дегустаторов.

3.2.3 Минералогические метафорические модели

Проведя исследования типов метафорических моделей в области антропоцентрических и флористических метафор, необходимо остановится на таком явлении, как минералогические метафоры в терминосистеме «виноделие».

Согласно предложенной нами структуре анализа характеристик вина, они рассматриваются с трех основных сторон: внешнего вида, аромата и вкуса напитка. В данной части работы минералогические метафоры, будут рассматриваться в качестве характеристик именно внешнего вида и вкуса вина, поскольку являются применимыми конкретно в этих областях.

Начиная с первого критерия области цели «внешний вид» вина, можно с уверенностью утверждать, что количество описательных характеристик в этом случае очень велико, и достаточно часто, исследуя вино на цвет и прозрачность, дегустаторы сравнивают его с различными минералами и камнями, что приводит к появлению новых метафор.

Так в руководстве по дегустации вин Р.С. Джексон, описывая одно из белых вин «Мадейра», пишет: «Madeiras are always amber colored (unless decolorized) because of the heat processing they undergo» (Вина Мадейра всегда янтарного цвета (если не обесцвеченные), потому что они подвергаются тепловой обработке) (Jackson, 2002, с. 45).

Давая характеристики знаменитому испанскому вину херес, Джексон сравнивает его цвет с цветом золота: «They are pale to light gold in color and characterized by a mild walnut-like bouquet» (Они бледные по цвету как светлое золото и отличаются своим мягким ореховым букетом) (Jackson, 2002, с. 241).

О красных винах: «…a brickish tint along the rim is often the first sign of aging» (кирпичный оттенок по краям часто является первым признаком старения) (Jackson,2002, с.20).

Говоря о вкусовых качествах вина, дегустаторы также прибегают к использованию минералогических метафорических моделей: «Depending on their chemical composition, sediment may have a bitter or chalky taste» (курсив наш) (В зависимости от их [вин] химического состава, осадок может иметь горький или меловой вкус).

В одной из статей, размещенной на интернет-сайте, под названием «Учимся правильно дегустировать вино», автор пишет:

1. «Вино «с возрастом» не будет уже таким темным: оно посветлеет и станет более кирпичным…».
2. «Самый хороший признак, если они [пузырьки] появляются из центра дна бокала тонкой жемчужной нитью, образовывая ажурную пену».
3. «Цвет белого вина с выдержкой становится более глубоким и приобретает янтарный оттенок» (42).

Примечателен и тот факт, что сравнение с янтарем часто проводится не только на уровне определения цвета, а в сопоставлении с его «магическими» свойствами. Люди с паранормальными способностями нередко называют янтарь скоплением солнечных лучей и сгустком энергии, приписывая камню огромную силу. Так и вино с давних времен приобрело свою символичность. В традиционной символике оно известно как наполненная жизненной энергией жидкость. Ярким примером может послужить стихотворение Марины Колосовой «Янтарное вино»:

Янтарное вино.

В хрустальные бокалы

Налей полней его,

Чтоб не казалось мало.

Янтарное вино,

Как солнечное лето,

Янтарное вино,

Как счастье бродит где-то.

Янтарное вино

Мне губы обжигает,

Я напилась его,

Но боль не утихает.

Янтарное вино

Светлей моей печали,

А на уме одно:

Разлуки нас венчали

(40).

Автор строит стихотворение по принципу контрапозиции, противопоставляя свои внутренние эмоциональные переживания разлуки «янтарному» вину, которое здесь символизирует счастье и солнечное лето. Сравнение («янтарное вино, как солнечное лето») и олицетворение («янтарное вино, как счастье бродит где-то») как особые виды метафоры наглядно демонстрируют присутствие метафорических моделей в винодельческом дискурсе.

Таким образом, мы проследили функционирование метафорической модели «минералы вино» в винодельческом дискурсе и на примере материала русского и английского языков выявили, что наиболее частые сравнения происходят при описании внешнего вида вина, когда дегустаторы используют такие характеристики как: янтарное, кирпичное, золотое, жемчужное, а также при описании вкуса, как например: меловой вкус (chalky taste).

3.2.4 Другие метафорические модели в дискурсе «виноделие»

Проведя анализ наиболее частотных метафорических моделей в винодельческом дискурсе, выявленных нами ранее, необходимо рассмотреть еще некоторые модели, также встречающиеся в профессиональной коммуникации дегустаторов. Областью цели следующих метафорических моделей является аромат вина, что касается сферы источника, то ее мы будем определять исходя из классификации ароматов, разработанной дегустаторами.

В работе Р.С. Джексона автор описывает аромат выдержанного вина:

1. Distinctive aromatic constituents may be the origin of the cigar box, leather, and mushroomy scents that characterize the aged bouquets of the best premium red wines (Отличительными ароматическими составляющими могут быть ароматы сигарной коробки, кожи и грибов, которые характеризуют выдержанный букет лучших красных вин премиум класса) (Jackson, 2002, c. 233).
2. At low concentrations, diacetyl donates a buttery, nutty, or toasty flavor (В низких концентрациях диацетил дает масленый, ореховый или поджаренный вкус) (Там же, с. 65).
3. Increased experience produces a language that is more florid (e.g., honey, cherries, truffles, tar) (Больший опыт способствует более витиеватому языку (например, медовый, вишневый, трюфельный, смоляной [аромат]) (Там же, с. 65).
4. Wines may gain corky or moldy odors from a variety of compounds (Вина могут получить пробковый или заплесневелый запах из различных соединений) (Там же, с. 83).
5. Despite these variations, the predominant factor that distinguishes madeira is the pronounced baked (caramel) flavor (Несмотря на эти различия, доминирующим фактором, который отличает вина Мадейра, считается печеный (карамельный) аромат) (Там же, с. 241).

Так, на основе данных примеров, помимо уже изученных, мы имеем возможность выявить еще две метафорические модели, существующие в английской винодельческой терминосистеме:

1. «еда вино»,
2. «материалы и вещества вино».

В первой категории концептами сферы источника являются продукты и характеризующие их понятия: mushroomy, buttery, nutty, honey, truffles, caramel, toasty, moldy, baked).

Ко второй категории мы отнесем следующие метафоры: cigar box и leather scents, tar и corky).

При исследовании русскоязычных текстов, относящихся к сфере «виноделие», мы пришли к выводу, что при описании аромата используются аналогичные метафоры, относящиеся к обозначенным метафорическим моделям. Так, в уже известной нам статье «Ароматы вина», автор классифицирует их на: фруктовые, цветочные, растительные, пряные и бальзамические, древесные, дымные и «жженые», животные ароматы. Сама классификация построена по принципу метафорического переноса значения и в некоторой степени определяет сферу-источник метафорических моделей.

Для более конкретного определения области источника рассмотрим следующие примеры:

1. «Запах травы в вине считается недостатком. Причинами его появления может быть использование недозрелого винограда, попадание в сусло гребней, листьев и травы. О невысоком качестве вина говорят также запахи овощей, таких как редька, капуста и лук. Прочие растительные ароматы могут быть очень разнообразны: черный и травяной чай, папоротник, сухие листья и сено, плющ, можжевельник, эвкалипт, зеленый перец, земля в лесу и т.д. Как правило, они характерны для вин, находящихся в процессе «взросления» и «старения» (модель: «растения – вино»). 

Также модель «возраст – вино»: «…находящихся в процессе «взросления» и «старения».

1. «Присутствие в вине выраженных оттенков пряностей свидетельствует о его зрелости или о том, что оно произведено в жарких винодельческих регионах. Это могут быть нотки базилика, лавра, мускатного ореха, лаванды, тимьяна, которые встречаются чаще в красных винах, реже в белых, для которых более характерными являются тона аниса, фенхеля и гвоздики. Ароматами корицы, перца и лакрицы обладают многие выдержанные марочные вина. В букете вин, прошедших выдержку в дубовых бочках, часто ощущается ваниль. Бальзамические нюансы ладана, смолы и прочих подобных ароматов характерны для старых вин, которые также выдерживались длительное время в дубе».

Также модель «возраст – вино»: «…свидетельствует о его зрелости»; «…характерны для старых вин»

1. «Аромат ванили вино приобретает при старении в бочке. Дуб содержит многие ароматические соединения, одним из которых является ванилин — аромат ванили. При выдержке в бочке они переходят в вино, добавляя оттенки своих ароматов и вкусов».

Также модель «возраст – вино»: вино приобретает при старении в бочке.

1.  Ароматы пряностей также берут своё начало от обожженного дуба. Имбирь и гвоздика, довольно распространенные в вине ароматы, появляются в бочках среднего и сильного обжига (модель: «пряности – вино»).
2. «Вина, прошедшие долгую выдержку в дубовых бочках могут иметь ароматы дыма, табака и кофе. Некоторые белые вина, выдержанные в новых, сильно обожженных бочках, могут содержать оттенки жженого сахара. В первую очередь это относится к винам Нового Света. К категории дымных ароматов относятся также оттенки шоколада, свежего хлеба и гренок» (модели: «дымные ароматы – вино»; «еда – вино»). 
3. «Иногда в выдержанных винах встречаются ароматы кожи, меха, мяса, дичи, мускуса. В качественных винах они имеют ненавязчивый характер»
4. «Свежая древесина, ель, кедр, дуб, сандаловое дерево, зеленые листья — эти ароматы характерны для вин, выдержанных в деревянных бочках. Бочки низкого качества могут придать вину запахи влажной или гнилой древесины».
5. (модели: «животный мир – вино»; «материалы – вино») (41).

Также мы видим присутствие модели «характер – вино»: «ненавязчивый характер вина».

Согласно статье об ароматах вина, необычными и неожиданными считаются ароматы масла, карамели, бензина:

1. «Запах и в определенной степени вкус сливочного масла присутствует во многих винах. При производстве бочек, для того чтобы придать клёпкам соответствующую форму, их обжигают. При этом возникают сложные химические соединения, вызывающие определенные ароматы, в том числе — сливочного масла».
2. «Химические компоненты, придающие вину оттенок карамели, сладковатый и слегка жженый, появляются при обжигании винных бочек. Карамельный аромат явно ощущается в мадере, присутствует в некоторых вермутах, розовых и красных винах» (модель: «еда – вино»).
3. «Запах бензина или керосина — классический элемент аромата зрелых рислингов и некоторых других белых вин. Среди экспертов нет единого мнения, какие именно факторы влияют на его появление. В любом случае, если вам не нравится, когда вино имеет оттенок бензина, пейте рислинги молодыми» (модель: «вещества – вино») (41). 

Также модель «возраст – вино»: «аромат зрелых рислингов».

Подводя итог, необходимо сказать, что в данной части работы были выявлены такие метафорические модели, в которых концепты сфер «еда», «вещества», «материалы», «растения», «пряности», «дымные ароматы» и «животный мир» послужили основой для формирования понятийной системы сферы «виноделие», являя собой термины, имеющие переносное значение.

Выводы к главе 3

Подводя итог всему вышесказанному, необходимо отметить, что языковая репрезентация понятий виноделия – это ее репрезентация различными лексическими единицами. Как и любая другая отрасль, виноделие имеет свою определенную терминологию, к которой прибегают виноделы в процессе профессиональной коммуникации. Согласно теории о метафорических моделях А.П. Чудинова, которая была взята нами в качестве основополагающей для проводимого исследования, мы проследили функционирование антропоцентрических, флористических и минералогических метафор, которые были определены как наиболее частотные в винодельческом дискурсе. В пределах данных типов метафор были выявлены основные метафорические модели, которые являют собой взаимосвязь между разными понятийными сферами. Также были рассмотрены примеры метафорических моделей, где сферой источником являются растения, пряности, животный мир, еда, вещества и материалы. Среди метафор, основанных на ассоциациях понятий виноделия с человеком, были исследованы такие метафорические модели как: возраст – вино, характер – вино, действия человека – вино. Говоря о растительной лексике в винодельческом дискурсе, в качестве сфер источника мы определили «фрукты» и «цветы», которые служат основой для моделирования понятийной системы в сфере «виноделие». Последними пунктами были рассмотрены минералогические метафоры, где концептами сферы источника являются минералы органического и неорганического происхождения и искусственно созданные камни, а также мы изучили примеры метафорических моделей, где сферой-источником являются растения, пряности, животный мир, еда, вещества и материалы. Таким образом, подтверждено наличие метафор в терминосистеме «виноделие» и определены основные сферы источника метафорических моделей, используемых при описании внешнего вида, аромата и вкуса вина.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В настоящей работе было проведено исследование метафорической репрезентации понятий сферы «виноделие» на материале русского и английского языков. Изучив теоретический материал, посвященный теории метафоры и понятию дискурса и проведя практическое исследования метафоры в винодельческом дискурсе, мы установили, что:

1. В современной науке метафора понимается как результат ментальной деятельности человека, когнитивный механизм, позволяющий получить знания об окружающей действительности. В области научных знаний сложные, труднодоступные для обработки человеческим сознанием понятия репрезентируются через метафору путем ассоциирования с понятиями, которые уже сформированы в результате практической деятельности человека.

2. Дискурс понимается как связный текст в совокупности с экстралингвистическими факторами. Изучаемый нами дискурс можно охарактеризовать как вид институционального дискурса – профессиональный винодельческий дискурс.

3. Понимание метафоры как структуры, обеспечивающей перенесение смыслов из одной понятийной области в другую, позволяет трактовать ее как модель получения знания о понятиях виноделия через то знание, которое представляет собой человеческий опыт, накопленный в различных сферах деятельности.

4. Опираясь на теорию метафорического моделирования, предложенную А.П. Чудиновым, мы описываем метафорическую модель как систему фреймов сферы источника, служащей для моделирования понятийной системы сферы-мишени.

5. Наличие метафорических моделей в дискурсе «виноделие» обусловлено стремлением дегустаторов установить универсальный язык описания виноградного напитка, при этом сохранив эмотивный потенциал, характерный для концептов сферы-источника.

6. Областью цели метафорических моделей в терминосистеме «виноделие» являются три основные категории оценки вина: внешний вид, аромат, вкус. Области источника – человек, живая и неживая природа, еда, вещества и материалы.

7. Наиболее часто встречающимися метафорами в дискурсе «виноделие» являются антропоцентрические, флористические и минералогические. В пределах первой группы были выявлены такие метафорические модели как: возраст – вино, характер – вино, действия человека – вино. В пределах второй группы – фрукты – вино, цветы – вино. Третья группа включает модель: минералы - вино. Кроме этого существуют модели: растения – вино, пряности – вино, дымные ароматы – вино, еда – вино, животный мир – вино, материалы – вино, вещества – вино.

PAGE \* MERGEFORMAT2

Анализ метафорических моделей репрезентации понятий сферы «виноделие» на материале русского и английского языков