Политические идеи Ивана Хворостинина, Авраамия Палицына и Ивана Тимофеева

№19

Политические идеи Ивана Хворостинина, Авраамия Палицына и Ивана Тимофеева.

В конце XVII в. проблемой политического устройства занимался Иван Тимофеев (2-я пол. XVI - 1-я пол. XVII в.) - автор «Временника», произведения о событиях Смутного времени. О его жизни и деятельности известно немного. «Временник» можно назвать мемуарами человека, который, будучи дьяком, многое видел, многое знал, ибо имел доступ к важным документам, был проницателен и пытлив. Он фиксирует интересные подробности, сцены, жесты, кажется, частные, незначительные, но помогающие живо, зримо представить и понять происходящее. Тимофеев требователен к себе как писателю, стремится к правдивости и достоверности рассказа. Он описывает только то, чего был очевидцем, а если о чем-то знает с чужих слов, по слухам, то всегда указывает на это. Стиль Тимофеева очень витиеват, несколько искусственен. Длинные предложения, обилие сложных слов, образованных по книжным образцам, затрудняют восприятие текста его произведений. Его политические взгляды соотносятся с периодом Смуты. Сущность власти объясняет божественным предопределением. Единственно возможным типом власти, обеспечивающим порядок в стране, как Россия, является такая царская власть.

Наилучшей формой правления он считает сословно-представительную монархию. И. Тимофеев пришел к выводу, что такие цари, как Иван IV, превысили власть, данную им Богом, уклонились к адамову греху, самовластию. Он отождествляет идею неизбежности иерархической лестницы - каждый занимает то место, которого он достигает по рождению. Царь, по его мнению, является первым феодалом, но княжеско-боярская аристократия имеет право на соправительство с царем. Он утверждает, что отсутствие представительных форм правления свидетельствует о политической от- сталости страны. Считает, что Смута произошла по вине Ивана IV, который без всяких сомнений пере-

стал доверять своему народу и стал прислушиваться к иноземцам. Насилие и страх парализовали народ, так что никто не смог выступить в защиту истины. Ответственность за сложившуюся ситуацию он возлагает на соотечественников всех сословий, которые со-

вершили грех бессловесного молчания. В своей книге И. Тимофеев поднимает вопросы о

необходимости борьбы со злонамерениями власти путем организации тайного совета, который следит за соблюдением в стране законов, так как царь должен быть ограничен в своей власти естественным и установленным законом. Опричнина Ивана IV не при-

знавалась И. Тимофеевым. Создав тайную полицию, тайный совет, он предлагал создать службу, которая следила бы за руководителями государства.

Авраамий Палицын, в миру Аверкий Иванович, известный деятель Смутного времени. Родился в середине XVI в., по семейным преданиям – в селе Протасьеве (близ Ростова), в дворянской семье; умер иноком в Соловецком монастыре 13 сентября 1626 года. Первое упоминание о нем находим в I т. Д. А. И., в акте № 157, под 1584 г. Поступил на службу еще при Иоанне Грозном; в 1588 г. подвергся опале, причины которой остаются невыясненными. Вскоре и, по-видимому, добровольно он постригся; место его пострижения в точности не известно (или Соловки, или Троицкая лавра). В 1594 г. назначен управляющим приписным к лавре Свияжским Богородичным монастырем, откуда при царе Борисе был вызван в лавру. В 1601 г. ему было поручено управление Троицким подворьем в Москве, причем с него были сняты все последствия опалы. При Василии Шуйском, с которым у Авраамия Палицына, по-видимому, уже давно установились хорошие отношения, он был избран лаврским келарем, в качестве которого участвовал в организации лаврою продажи дешевого хлеба в блокированной Тушинским вором Москве. Хотя Авраамий Палицын и пользовался большими милостями со стороны Шуйского, решившего, например, в его пользу, в противность Судебнику, одно его старое дело, но он, видимо не стесняясь этим, завязал хорошие отношения и с Тушиным; есть даже основание предполагать, что он, будучи келарем, по тушинской иерархии носил более высокий сан архимандрита. В эпоху боярского правительства, 11 сентября 1610 года, Авраамий Палицын, вместе с другими членами великого посольства к Сигизмунду, отправился под Смоленск просить у короля сына на русский престол.

Там Авраамий Палицын предпочел вести, отдельно от послов, свою особую политику. Так, еще при представлении Сигизмунду он поднес ему такие роскошные дары, что перед ними стушевались дары даже главных членов посольства, князя Голицына и митрополита Филарета. Затем он, по-видимому, совсем перешел на сторону Сигизмунда и выпросил у него для своего монастыря ряд милостей: невзирая на все ужасы безвременья, он добился от короля разрешения монастырю получить из московской казны недоданную за три года денежную в монастырь дачу и т. д. Затем король дал грамоту с предписанием монастырю: 1) выдать «в полки» 200 р. и 2) кормить ратных людей королевских. Дошло до того, что в одной из грамот Сигизмунда Авраамий Палицын был назван его, короля, «богомольцем», а архимандриту и братии лавры было предложено «Бога молити» за него «государя» и за сына его. Характерно, что в челобитьях Авраамия Палицына Сигизмунду нигде не упомянут архимандрит лавры Дионисий – личность весьма симпатичная, впоследствии причтенная церковью к лику святых. В своих переговорах с поляками Авраамий Палицын, по-видимому, не забывал и своей родни: может быть, именно при его участии родственник его А. Ф. Палицын получил от Сигизмунда поместье и чин стряпчего. После этого Авраамий Палицын уехал из-под Смоленска к Москве, – вероятно, с целью пропагандировать мысль о предоставлении русского трона Сигизмунду. Такая ненациональная политика Авраамия Палицына была хорошо понята современниками его и дала им право перекрестить его из «келаря» в «короля». Однако, по приезде в Москву ему пришлось скрыть свои польские симпатии и преданность Сигизмунду: он даже постарался подделаться под господствовавшее там антипольское настроение и пристать (трудно сказать, насколько искренне) к числу наиболее смелых и непреклонных противников Сигизмунда. Впрочем, деятельность Авраамия Палицына за это время рисуется еще пока не вполне ясно. Он держался казаков и их правительства, отчасти из личных, по-видимому, симпатий, отчасти и из практических соображений, ибо это была у Москвы единственная организованная сила. Он исполнил за это время много их поручений, часто служа, вероятно, только орудием в казацких руках для достижения их противогосударственных целей. Такую роль ему пришлось играть, по-видимому, и в отношениях казаков к Минину и Пожарскому. Впрочем, и личные симпатии Авраамия Палицына были скорее на стороне казаков, чем на стороне земских людей. Личный момент во всех этих отношениях пока выделается еще с большим трудом. В конце концов, казацкие таборы ходом вещей были вынуждены подчиниться земской рати. В этом «примирении» Авраамий Палицын сыграл, по-видимому, некоторую роль почти лишь декоративного характера. Некоторую роль (может быть, такую же) он играл и при избрании на царство Михаила Романова. При Михаиле он принимал какое-то участие в трудах Дионисия над исправлением богослужебных книг; но пострадать за это пришлось только одному Дионисию, после заточения которого Авраамий Палицын остался во главе монастыря и принимал участие в обороне его от Владислава (в 1618 г.). В 1619 г., по прибытии в Москву Филарета, было пересмотрено дело Дионисия, после чего он был выпущен на свободу. В 1620 г. он вместе с Авраамием Палицыным освятил построенную последним в Деулине церковь. Вскоре после этого Авраамий Палицын, по-видимому, против воли, отправился в Соловки, где продолжал свой давно начатый труд: «История в память сущим предыдущим родам». Кроме этого труда, Авраамию Палицыну принадлежит, быть может, одна из частей так называемого «Иного сказания» – «Повесть 1606 г.». Как человек и политический деятель, Авраамий Палицын принадлежит к числу тех неустойчивых в своих убеждениях, шатких в своей преданности, стойких лишь в неразборчивом достижении личных выгод людей, которые в таком ужасающем числе расплодились на Руси в Смутное время. Среди них он, несомненно, занимает одно из первых мест. Деятельность его и до сих пор не может почитаться вполне выясненной, ибо в числе источников ее одно из главных мест занимает его «История», где он искусно перепутал ложь с истиною, заметая следы своих темных деяний. Историк Забелин заклеймил его на своем своеобразном языке именем «кривого» человека.

Хворостинин Иван Андреевич

Хворостинин, называемый также по прозвищу отца Х.-Старковский (Иван Андреевич) - князь, "летописец". В 1606 г. был окольничим и затем кравчим при дворе Лжедимитрия I ; при Василии Ивановиче Шуйском был послан на покаяние в Иосифов Волоколамский монастырь за свою близость к самозванцу и за "еретичество". Возвращенный в Москву около 1611 г., Х. присутствовал при столкновении Гермогена с боярским правительством, стоя на стороне первого; в 1613 г. был послан воеводой в Мценск, а в следующем году находился уже в числе "больших воевод Украинского разряда" и стоял со сторожевыми полками в Новосили. В 1618 г. был послан воеводой в Переяславль-Рязанский, где удачно "отсиделся от черкас", и за это, по возвращении в Москву, был пожалован "у стола" серебряным кубком и шубой в 160 рублей. Этим и оканчиваются его военные подвиги. Вследствие накоплявшегося все более и более недовольства современным строем московской жизни и особенно одним внешним и грубым проявлением религиозности и правоверия "глупых" москвичей, Х. стал открыто выражать свое "еретичество", "приставать к польским и литовским попам и полякам" и заводить у себя латинские книги и образа, почитая их "наравне с образами греческого письма". По приказанию царя и патриарха, был произведен в его доме обыск, образа и книги были отобраны, но сам он был пощажен, причем ему сделали "заказ" с "еретиками не знаться и ереси не перенимать". Несмотря на это, Х. продолжал "увлекаться ересью", своим крестьянам запрещал ходить в церковь, якобы "глумился" над религией, более прежнего бранил своих современников, про которых писал в одном из своих "писем", что в Москве "все люд глупый, жити... не с кем..." и даже хотел продать свои вотчины и уехать в Литву. Все это вместе послужило поводом ко вторичной ссылке Хворостинина в Кириллов-Белозерский монастырь (1623), где он должен был жить под надзором "доброго" и "житьем крепкого старца", не выходить из монастыря, ни с кем не видеться... Такое тяжкое положение вскоре побудило его "раскаяться", и он уже в 1624 г. был освобожден и восстановлен "во дворянах по-прежнему"; но пользовался свободой недолго; 28 февраля 1625 г. скончался, приняв перед смертью монашество, с именем Иосифа. Современники почти единогласно называют его самоуверенным, надменным и дерзким. "Летописный" труд Х. носит название: "Словеса дней и царей и святителей московских, еже есть в России". Он сохранился в единственном списке, с несколькими пропусками и без конца, находящемся ныне в Императорской Публичной Библиотеке. И по своему содержанию, и по личности автора "Словеса" представляют значительный интерес. В них в витиеватой форме изложены события и даны характеристики от Бориса Годунова до взятия Москвы князем Пожарским . Наряду с похвалами, автор обвиняет Бориса Годунова в "высокоумии", считая последнего причиной его падения, сильно корит Лжедимитрия и Шуйского и расточает самые лестные похвалы патриарху Гермогену. При этом, как утверждает профессор С.Ф. Платонов , довольно резко проявляются личные взгляды автора и его личные цели: "он более всего старался оправдать свое поведение в смуту, избавиться от обвинения в еретичестве и заявить о своем патриотизме и правоверии". Писаны "Словеса" около 1619 - 1624 гг. См. П.Н. Петров "История родов русского дворянства" (часть I); митрополит Макарий "История русской церкви", (т. XI); С.Ф. Платонов "Древние русские сказания и повести о Смутном времени XVII века, как исторический источник" (Санкт-Петербург, 1888) и заметку в "Русском Архиве", 1880, том III, стр. 482. В. Р-в.

Политические идеи Ивана Хворостинина, Авраамия Палицына и Ивана Тимофеева