Формы использования специальных познаний при расследовании преступлений. Этапы назначения судебных экспертиз

PAGE 8

Министерство образования Российской Федерации

МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВОРОНЕЖСКИЙ ЭКОНОМИКО-ПРАВОВОЙ ИНСТИТУТ

СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ ФАКУЛЬТЕТ

Кафедра уголовно-правовых дисциплин

Лекция

по курсу «Судебная экспертиза» на тему:

«Формы использования специальных познаний при расследовании преступлений. Этапы назначения судебных экспертиз»

Воронеж –2011

План лекции.

1. Формы использования специальных познаний при расследовании преступлений.
2. Подготовительный этап назначения судебной экспертизы.
3. Рабочий этап назначения судебной экспертизы.
4. Заключительный этап назначения судебной экспертизы.

Вопрос 1. Формы использования специальных познаний при расследовании преступлений.

Специальные познания в уголовном судопроизводстве использовались с глубокой древности. Уже в VI в. в древнем Китае появились первые работы по судебной медицине.

В начале XVII в. в Париже вышла работа Ф. Демеля с весьма длинным наименованием «Советы по распознаванию поддельных рукописей и сравнению почерков и подписей для того, чтобы уметь видеть и обнаруживать всякие подделки; с подробным и полным объяснением искусства письма; о том, как распознавать и расшифровывать скрытые и тайные письмена».

В 1690 г. в Лейпциге был издан труд И. Бона «Судебно-медицинское доказательство», где им и был введен в научный оборот само понятие «судебная медицина». Напомним, что и сама криминалистика возникла в первую очередь как наука о целенаправленном использовании для расследования преступлений естественно-научных знаний.

В настоящее же время практически нельзя встретить уголовного дела, при расследовании которого в той или иной форме не использовались бы специальные познания.

Напомним, что под специальными познаниями понимаются знания, умения и навыки, которыми обладает лицо (специалист) в результате получения соответствующего специального образования и (или) опыта практической работы по соответствующей специальности.

Это обусловливается несколькими обстоятельствами.

Во-первых, тем, что уголовно-процессуальный закон не только предоставляет следователю возможность привлечения специалистов к расследованию, но и предписывает в ряде случаев обязательное их участие в производстве отдельных следственных действий.

К примеру напомним, что допрос свидетелей и потерпевших до четырнадцати лет, а по усмотрению следователя — до восемнадцати лет производится с участием педагога (ст. 191 УПК); при допросе лица, не владеющего языком, на котором осуществляется судопроизводство, обязательно участие переводчика (ст. 18 УПК); при наружном осмотре трупа на месте его обнаружения — специалиста в области судебной медицины или иного врача; эксгумация трупа производится с обязательным участием врача-специалиста в области судебной медицины (ст. 178 УПК); освидетельствование, если оно сопровождается обнажением освидетельствуемого (в случаях когда следователь и освидетельствуемый разного пола), производится врачом (ст. 179 УПК), и т. д.

Во-вторых, приведенная выше ст. 196 УПК в императивной (обязательной) форме перечисляет обстоятельства, которые надлежит устанавливать исключительно путем использования специальных познаний и лишь в форме экспертизы (причины смерти, характер и степень вреда, причиненного здоровью, и т. д.).

В-третьих, это предопределяется все более усложняющимся процессом расследования преступлений: чтобы приобрести значимость судебных доказательств, отдельные факты и обстоятельства могут быть выявлены и исследованы не иначе как с использованием специальных познаний в соответствующей области науки, техники и ремесла.

В-четвертых, наконец, поступательное развитие науки постоянно пополняет арсенал криминалистических средств новейшими разработками (аппаратурой, технологиями, методиками) в области собирания и исследования доказательственной информации — от электронной техники для обнаружения пустот (тайников) до методик идентификации личности по мельчайшим биологическим следам (т.н. «генная дактилоскопия») и полиграфических исследований на предмет установления причастности испытуемого к расследуемому преступлению и т. д.

Таким образом, уголовный процесс знает две формы привлечения специальных познаний в доказывании: участие специалистов в производстве отдельных следственных действий и назначение экспертиз.

Конечно же, помимо этого следователь зачастую вынужден обращаться к специалистам за получением консультаций по различным возникающим у него вопросам: от получения сведений об особенностях функционирования системы, относительно которой ведется расследование (например, подотчетности в ней отдельных должностных лиц, принятых в ней форм отчетности и т.д.) до обсуждения с соответствующим специалистом формулировок вопросов, которые следует поставить перед допрашиваемым (что весьма важно при расследовании преступлений, имеющих техногенный характер) или вопросов, который должны быть вынесены на разрешение назначаемой экспертизы и особенностей подготовки определенной экспертизы в целом. Но это — непроцессуальная форма использования специальных познаний, как правило, не находящая своего отражения в материалах дела, не приводящая потому к непосредственному получению и исследованию доказательств.

Если доказательство, для формирования которого привлекается специалист, опосредуется в протоколе соответствующего следственного действия (осмотра места происшествия, обыска и т.п.), то заключение эксперта, как известно, является самостоятельным источником доказательств.

Не ошибемся, если скажем, что именно создание доказательств таким своеобразным путем является если не единственной, то основной задачей функционирования органов судебной экспертизы.

Со всей определенностью это положение нашло свое выражение в впервые принятом в нашей стране 5 апреля 2001 г. Федеральном законе «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации»: «Задачей государственной судебно-экспертной деятельности является оказание содействия судам, судьям, органам дознания, лицам, производящим дознание, следователям и прокурорам в установлении обстоятельств, подлежащих доказыванию по конкретному делу посредством разрешения вопросов, требующих специальных знаний в области науки, техники, искусства или ремесла»-ст.2 .

Объектами судебных экспертиз, по нашему мнению, в принципе может быть все, что определенно или предположительно связано с совершением преступления и (или) его сокрытием, и требует для своего исследования специальных знаний либо необходимо проведение таких исследований. О правомерности этого, на первый взгляд кажущегося слишком широко подхода к определению данного понятия, думается, свидетельствует ст. 10 вышеприведенного Закона, в соответствии с которой объектами экспертных исследований являются «вещественные доказательства, документы, предметы, животные, трупы и их части, образцы для сравнительного исследования (о них подробнее будет говориться ниже — О. Б.), а также материалы дела, по которому производится судебная экспертиза. Исследования проводятся также в отношении живых лиц».

В самом общем виде задачи (цели), для разрешения которых назначается экспертиза, следующие:

1. Идентификационные задачи — иными словами, идентификация объектов (людей, предметов и т. д.) по их следам или образцам. Напомню, что для осуществления идентификации необходимо два объекта — идентифицируемый и идентифицирующий (в качестве последнего выступают следы или образцы).

2. Диагностические задачи, как правило, решаются исследованиями одного объекта, чаще всего следов, обнаруживаемых на месте происшествия и при производстве иных следственных действий: особенности ствола, из которого произведен выстрел патроном, части которого (гильза, пуля) обнаружены, из одного ли ствола выброшены две гильзы, найденные на месте происшествия, особенности обуви, след которой обнаружен, изъятии и т.д. К этому же классу исследований относится, на наш взгляд, и установление родовой принадлежности: является ли данный объект холодным или огнестрельным оружием. Последние вопросы разрешаются обычно путем сопоставления исследуемого объекта с эталонными образцами или расчетными данными.

3. Ситуационные задачи чаще всего такие задачи преследует цели уяснения отдельных обстоятельств и (или) механизма расследуемого события с учетом конкретных обстоятельств: может ли быть произведен выстрел из данного экземпляра огнестрельного оружия в таких-то условиях без нажатия на спусковой крючок; имел ли водитель данной автомашины в таких-то условиях техническую возможность предотвратить наезд или столкновение (отметим попутно, что большинство автотехнических экспертиз носят именно такой ситуационный характер).

Классификация судебных экспертиз.

Помимо классификации судебных экспертиз по вышеприведенной их направленности на решение либо идентификационных, либо диагностических, либо, наконец, ситуационных задач, они подразделяются на классы по основанию тех отраслей специальных познаний, которые требуется использовать (и которые используются) для разрешения возникших экспертных вопросов. По этому основанию выделяют:

а) судебно-медицинские экспертизы (трупа, живого человека, вещественных доказательств, иных объектов биологического происхождения);

б) судебно-психиатрические и психологические экспертизы, направленные на исследования соответствующего психического или психологического состояния интересующих следствие лиц, а также оценки с позиций этих специальных познаний отдельных обстоятельств расследуемого преступления;

в) криминалистические экспертизы (теория и практика таковых составляет один из элементов объекта и предмета криминалистики) в свою очередь, подразделяются по соответствующим отраслям криминалистической техники. И потому к ним в настоящее время относят: трассологические, дактилоскопические, экспертизы письма и документов (среди которых в свою очередь выделяют почерковедческие, автороведческие, технико-криминалистические экспертизы документов), судебно-баллистические и взрывотехнические, фототехнические, исследования холодного оружия, фоноскопические, экспертизы веществ и материалов и многие-многие другие, при производстве которых, повторим, используются криминалистические специальные познания; инженерно-технические экспертизы, к которым в первую очередь следует отнести автотехническую, строительно-техническую, инженерно-технологическую экспертизы и ряд других. В последнее время особую актуальность и распространенность приобрели компьютерно-технические экспертизы.

При расследовании многих, так называемых хозяйственных и экономических преступлений следователь сталкивается с необходимостью обращаться к специальным познаниям в области экономики, что обусловливает необходимость назначения и производства судебно-экономических, товароведческих, финансово-экономических и тому подобных экспертиз.

Здесь хотелось бы высказать свое мнение по следующей проблеме. По мнению большинства исследователей, тем более подкрепленному Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 г. «О судебной экспертизе по уголовным делам», юридические познания не относятся к специальным и потому вопросы права в компетенцию экспертизы не входят.

Вряд ли с этим можно согласиться в настоящее время. Отдельные отрасли, особенно хозяйственное, налоговое, таможенное право столь сложны и в ряде случаев содержат столь много весьма противоречивых положений и норм, что далеко не всегда «нормальный» следователь в них сможет глубоко разобраться и сделать по ним обоснованные выводы по расследуемому делу. Полагаем, что назначение в подобных случаях юридико-правовой экспертизы вполне допустимо.

Потому, на наш взгляд, совершенно права Е.Р. Россинская, которая считает, что «назрела необходимость узаконить производство правовых (или юридических) экспертиз в тех случаях, когда для установления истины по уголовному или гражданскому делу, делу об административном правонарушении необходимы исследования с применением специальных юридических познаний, которыми не обладает следователь, суд или лицо, рассматривающее административное правонарушение».

Напомним, что в принципе юридическая экспертиза уже «узаконена» в Приказе Министерства юстиции РФ от 8 августа 1995 г. «О порядке проведения в Министерстве юстиции Российской Федерации юридической экспертизы (выделено нами — О. Б.) правовых актов субъектов Российской Федерации». Более того, ст.1191 ГК РФ прямо устанавливает право суда на привлечение экспертов для установления содержания иностранного права. И, кстати сказать, по сути нечто «правовое» содержится в издавно традиционном вопросе, правомерность которого перед автотехнической экспертизой ни у кого сомнений не вызывает: «Как должен был действовать водитель в данной дорожной обстановке согласно требованиям правил дорожного движения».

Дать исчерпывающий перечень судебных экспертиз невозможно; появляются новые уголовно-релевантные объекты, требующие экспертных исследований, постоянно создаются новые методики экспертного исследования традиционных объектов, основанные на использовании специальных познаний иных ранее для того не используемых наук. И потому мы привели выше лишь наиболее часто встречающиеся в следственной практике виды судебных экспертиз в настоящее время.

В контексте рассматриваемой темы весьма важны классификации экспертиз по объему исследования и последовательности. Их сущность видна из ст. 207 УПК: «При недостаточной ясности или полноте заключения эксперта, а также при возникновении новых вопросов в отношении ранее исследованных обстоятельств уголовного дела может быть назначена дополнительная судебная экспертиза, производство которой поручается тому же или другому эксперту. В случае возникновения сомнений в обоснованности заключения эксперта или наличия противоречий в выводах эксперта или экспертов по тем же вопросам может быть назначена повторная экспертиза, поручаемая другому эксперту».

Из этой же нормы закона следует, что судебные экспертизы могут быть единоличные и комиссионные, производимые двумя или большим количеством специалистов в одной области специальных познаний (кроме того, комиссионной судебной экспертизе посвящена ст. 200 УПК).

В последнее время все большую распространенность по праву получает назначение и производство комплексных экспертиз (ст. 201 УПК). Суть их состоит в том, что один и тот же объект (объекты) в целях наиболее полного ответа на интересующие следователя вопросы исследуются экспертами, обладающими познаниями в различных областях науки и техники, формируя при этом общие выводы (примером того могут служить медико-криминалистические исследования на предмет установления механизма события, использующие при этом как специальные медицинские, так и трасологические познания).

Обратим внимание на то, что при ее назначении и проведении возникает ряд интересных как теоретически, так и практически вопросов: например, кто должен руководить ее производством, формулировать окончательные выводы по вопросам, поставленным следователем, и т. д. К сожалению, ст. 201 УПК ответы на эти вопросы не содержит. В Законе же «О судебно-экспертной деятельности» он решен следующим образом: «Общий вывод делают эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании данного вывода...» (ст. 23). Однако, кто должен оценивать компетентность экспертов с этих позиций, данный Закон также не регламентирует.

И, наконец, скажем: по нашему мнению, следственным действием является не судебная экспертиза как таковая, а ее назначение. Под этим следует понимать следственное действие, состоящее в поручении следователем компетентным специалистам произвести исследование определенных материальных объектов с целью установления обстоятельств, имеющих значение для дела, которые либо обязательны для установления именно таким образом, либо тех, которые иным образом объективно и (или) рационально установлены быть не могут.

Кстати сказать, и выше цитированный Закон не именует экспертизу следственным действием, а говорит о ней лишь как о действии процессуальном (ст. 9).

Само производство экспертизы в сути своей, как отмечалось ранее, есть ничто иное, как микронаучное исследование, в процессе производства которого эксперт не стоит перед необходимостью преодолевать или предупреждать чье-либо противодействие (см. об этом гл. 1 настоящей работы), а потому к экспертной деятельности применимо понятие не тактики, а методики исследования. О правомерности этого нашего мнения свидетельствует, думается, наконец, и то, что уголовно-процессуальный закон относит специалиста и эксперта не к стороне обвинения или защиты, а к иным участникам уголовного судопроизводства (ст. 57, 58 УПК).

Вопрос 2. Подготовительный этап назначения судебной экспертизы.

Тактика назначения судебной экспертизы, как и любого иного следственного действия, слагается из трех этапов: подготовительного, рабочего, заключительного.

Наиболее специфичным для рассматриваемого следственного действия является его подготовительный этап. Основные особенности его состоят в изменении последовательности стадий его проведения (сначала «полевая стадия», затем «кабинетная», тогда как при подготовке к производству других следственных действий их последовательность противоположна), а также более сложной относительно других действий самой его структуры.

Начинается он с обнаружения и изъятия объектов, которые в дальнейшем предполагается подвергнуть экспертным исследованиям. Чаще всего такие объекты обнаруживаются и изымаются в процессе осмотра места происшествия, обыска и выемки, т.е. при производстве следственных действий, целенаправленных в большинстве своем именно для их обнаружения. Изъятие таких объектов, добровольно предоставляемых отдельными лицами (потерпевшими, подозреваемыми и др.) также осуществляется в процессуальном режиме выемки. Очевидно, что судебно-медицинская, психиатрическая, психологическая и другие экспертизы относительно живых лиц (потерпевшего, подозреваемого) возможны только при их физическом появлении в деле.

На нескольких, казалось бы, аксиоматичных, но, увы, не всегда на практике соблюдаемых положениях, связанных с обнаружением и изъятием объектов предстоящих экспертных исследований, следует здесь остановиться. Во-первых, факт и условия (обстоятельства) обнаружения такого объекта (объектов) должны быть весьма подробно отражены в протоколе соответствующего следственного действия. Во-вторых, в нем же должен быть отражен факт изъятия данного объекта. В-третьих, большая часть таких объектов должна быть при их изъятии соответствующим образом упакована и опечатана, что также отражается в протоколе. Несоблюдение этих положений лишает доказательственного значения как сам факт обнаружения и изъятия этих объектов, так и ставит под обоснованное сомнение доказательственную значимость и результатов их последующих экспертных исследований.

Так, если одежда, снятая при осмотре места происшествия с трупа, тут же не была упакована и опечатана, то обнаружение при экспертизе на ней микрочастиц, аналогичных по своему происхождению с тканью одежды, изъятой у подозреваемого, теряет свою доказательственную силу, ибо в этом случае нельзя исключить, что она после изъятия могла соприкасаться с любой иной, кроме подозреваемого, одеждой и тканью.

Изъяв определенные объекты, следователь на данном этапе должен решить вопрос о необходимости назначения в отношении их судебной экспертизы (экспертиз), т.е. необходимости использования для их исследования специальных познаний. Отметим, что такой вопрос, конечно же, перед следователем не возникает, когда закон императивно обязывает его к ним прибегнуть в соответствии с ст. 196 УПК.

Следует обратить внимание на то, что изъятие объектов и формулирование оснований для назначения по ним экспертиз — процесс взаимосвязанный и взаимообусловленный: очень многие (если не большинство) объектов изымаются при проведении следственных действий именно с целью последующих их экспертных исследований. Статус вещественных доказательств, в качестве которых часть из них впоследствии должна быть приобщена к уголовному делу, они приобретут, если «сохранили на себе следы преступления» (ст. 81 УПК), что чаще всего и выявляется в результате их экспертных исследований.

Таким образом, общим основанием к назначению большинства судебных экспертиз служат дедуктивные умозаключения следователя, основанные на его криминалистических знаниях и практическом опыте, о механизме следообразования при совершении преступлений, относящихся к определенному виду (какие следы и на каких объектах должны или могут при этом возникнуть), а также об имеющихся экспертных возможностях исследования отдельных видов следов (имея при этом в виду приведенные выше классификации экспертиз, в первую очередь по областям используемых специальных познаний и направленности на разрешение не только идентификационных, но диагностических и ситуационных задач).

Объекты, подлежащие экспертным исследованиям, должны быть предварительно осмотрены. Цель такого осмотра — установление оснований для назначения соответствующей экспертизы. В ряде случаев для этого достаточно производства их осмотра в рамках того следственного действия, в ходе которого эти объекты обнаруживались и изымались (например, обнаружение на месте убийства или при обыске в доме подозреваемого предмета, могущего служить орудием преступления, со следами, подозрительными на кровь).

В других случаях для того необходимо производство отдельного следственного осмотра. Скажем, только самостоятельный следственный осмотр множества изъятых при выемке документов позволит выделить из них те, которые в первую очередь требуют технико-криминалистического исследования (в связи с обнаружением на отдельных из них нарушения защитной сетки, изменения структуры и цвета на отдельных частях документа, смазанности и искажения имеющихся оттисков печатей и штампов и по другим подобным причинам).

Зачастую основания для назначения экспертизы возникают в результате допроса (свидетеля, потерпевшего, подозреваемого либо обвиняемого) по существу предъявленных им при этом объектов или обстоятельств расследуемого дела в целом.

Например, свидетель, осмотрев предъявленную ему при допросе платежную ведомость, заявляет, что подпись в нем от его имени выполнена не им; обвиняемый признает, что тот или иной документ (либо подписи в нем определенных лиц) сфальсифицирован им или другим называемым им при этом человеком; обвиняемый объясняет, что выстрел, в результате которого погиб потерпевший, произошел без нажатия им спусковой скобы; участник дорожно-транспортного происшествия утверждает, что не имел технической возможности предотвратить наезд на пострадавшего, и т.п.

Совершенно очевидно, что вид назначаемой экспертизы зависит не только от названных выше (и других возможных) оснований для ее назначения, но и, можно сказать, генетически обусловлен наличием в распоряжении следователя к моменту ее назначения объектов для экспертного исследования. Говоря об этом, мы, в первую очередь подразумеваем, что далеко не всегда, особенно на первоначальном этапе расследования, следователь имеет возможность для назначения наиболее значимой, как правило, в доказательственном смысле идентификационной экспертизы. Дело в том, что, как известно, (вновь о том напомним) методологически и методически такая экспертиза может быть проведена лишь при наличии двух объектов — идентифицирующего и идентифицируемого. А зачастую в распоряжении следователя, особенно, как отмечено, на первоначальном этапе расследования, имеется лишь один из них.

Несколько примеров того: на месте происшествия изъяты гильзы от патронов, которыми были произведены выстрелы в потерпевшего, но само огнестрельное оружие не обнаружено; там же выявлены и зафиксированы на дактилоскопическую пленку отпечатки пальцев, либо изготовлен гипсовый слепок следа обуви; изъят документ, текст которого по заявлению должностного лица выполнен не им; следователю поступило анонимное письмо, содержащее имеющие важное значение для расследуемого дела сведения; обнаружена предсмертная записка, выполненная от имени лица, причина смерти которого вызывает сомнения.

Поэтому первоначальной задачей следователя и основным направлением расследования в этих типовых ситуациях является обнаружение недостающего (чаще всего — идентифицируемого) объекта. Процесс этот длителен и сложен. Но во многих случаях он может быть оптимизирован использованием результатов своевременно проведенных диагностических исследований уже обнаруженного (чаше всего — идентифицирующего) объекта, что, к сожалению, не всегда в должной мере учитывается на практике. Для иллюстрации данного положения используем несколько примеров из следственной практики.

Судебно-баллистическая экспертиза, направленная на разрешение диагностических задач при исследовании гильз, обнаруженных на месте происшествия, установила: а) данные гильзы являются частями штатных патронов к пистолету ПМ калибра 9 мм; б) выпущены они из одного ствола (одного экземпляра оружия); в) этим оружием является пистолет иностранного производства калибра 9 мм, приспособленный для стрельбы штатными патронами к пистолету ПМ. Данные выводы во многом предопределили направления дальнейшего расследования, ориентировав его на установление лица (лиц) имеющего такой пистолет и возможности приобретать патроны к пистолету ПМ.

Диагностические исследования отпечатков пальцев позволили с весьма высокой степенью вероятности предположить возраст и телосложение человека, их оставившего, что было положено в основу ограничения круга лиц, среди которых следует искать преступника. Такие же исследования следа обуви позволили определить, что они оставлены кроссовками фирмы «Адидас», для обнаружения которых и были произведены обыски у нескольких подозреваемых.

Как сказано, подобные диагностические исследования могут не только оптимизировать направления розыска недостающих для идентификации объектов, но и во многих случаях помогут сузить круг лиц, среди которых следует искать виновного. Также на их основе возможно исключение отдельных лиц из числа подозреваемых или заподозренных в совершении расследуемого преступления.

Так, к примеру, если на одежде и в организме потерпевшей от изнасилования обнаружена сперма определенной группы, а биологические выделения подозреваемого относятся к другой группе, то это однозначно свидетельствует о его непричастности к данному преступлению.

Очевидно при этом, что для такого вывода необходимы экспертные исследования биологических образцов данного подозреваемого. Образцы жизнедеятельности человека, почерка определенного лица, оттисков подлинных печатей и штампов и т. п. широко и активно используются и в идентификационных экспертных исследованиях, выступая при этом в качестве идентифицирующих объектов.

Закон «О судебно-экспертной деятельности» определяет, что образцы для сравнительного исследования есть «объекты, отображающие свойства или особенности человека, животного, трупа, предмета, материала или вещества, а также другие образцы, необходимые эксперту для проведения исследований и дачи заключения» (ст. 9).

Самый элементарный и распространенный пример: для того чтобы разрешить вопрос, выполнен ли определенный текст данным лицом, необходимы сравнительные экспертные исследования этого текста с образцами почерка человека, заподозренного в его выполнении.

В этой связи на подготовительном этапе назначения экспертизы следователь зачастую стоит перед необходимостью получить образцы для сравнительного исследования. Такое право ему предоставлено ст. 202 УПК. В соответствии с ней:

а) получение следователем образцов осуществляется на основании его постановления. В нем следователь обосновывает такую необходимость, имея в виду при этом, что образцы для сравнительного исследования у свидетеля или потерпевшего могут быть получены лишь при необходимости проверить, не оставлены ли указанными лицами следы на месте происшествия или на вещественных доказательствах. Ограничений для получения образцов у подозреваемого или обвиняемого закон не содержит;

б) при получении образцов не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство;

в) для изъятия образцов в необходимых случаях может быть привлечен специалист. Думается, что биологические образцы жизнедеятельности человека и ряд других без участия специалиста получены быть не могут;

г) об изъятии образцов следователь должен составить протокол (здесь следует обратить внимание на то, что закон указывает, что получение образцов производится без участия понятых).

Положительно оценив наличие оснований для назначения той или иной судебной экспертизы и имеющиеся возможности для постановки перед ней диагностических, идентификационных или ситуационных вопросов, следователь на этом же подготовительном этапе должен решить проблемы времени и последовательности их назначения и проведения.

Единственная, пожалуй, принципиальная рекомендация по первой из них — чем ранее, тем лучше. И обусловлена она несколькими факторами. Во-первых, необходимостью своевременного, чаще всего безотлагательного получения в результате экспертизы доказательственной и, как правило, весьма значимой информации. Во-вторых, производство любой, казалось бы и не очень сложной, экспертизы — процесс весьма длительный. Потому промедление с их назначением зачастую влечет нарушение сроков расследования по делу. Кроме того, в этой же связи оно психологически затрудняет для следователя назначение дополнительной или повторной экспертизы, даже если для того есть все необходимые основания.

Проблема последовательности назначения экспертиз возникает перед следователем в тех достаточно распространенных случаях, когда по одному объекту следует назначить экспертизы различных классов и видов.

Приведем гипотетический пример такой ситуации: на одежде, снятой с трупа человека, погибшего в результате ранений, нанесенных ему холодным оружием при совершении на него разбойного нападения, имеются разрезы ткани, пятна крови, предполагается наличие микрочастиц, произошедших вследствие контакта этой одежды с одеждой нападавшего, а на отдельных ее частях (пуговицах, клапанах карманов) — наличие отпечатков пальцев этого лица.

Подход к решению этого вопроса, на наш взгляд, следующий: от менее стабильных следов к более стабильным. Иными словами, в первую очередь назначаются по объекту экспертизы по тем следам, которые более чем другие подвержены различным внешним воздействиям и изменениям.

И потому в приведенном примере логична следующая последовательность назначения экспертиз: исследования микрочастиц, дактилоскопическая экспертиза, биологическая (судебно-медицинская экспертиза вещественных доказательств), трасологическая, носящая диагностический характер относительно особенностей оружия, повредившего ткань одежды.

Подготовительный этап назначения экспертизы завершается определением экспертного учреждения или лица (лиц), которому следует поручить ее проведение.

Здесь в первую очередь обратим внимание на то, что УПК РФ 2001 г. принципиально иначе, чем то имело место в УПК РСФСР, решает вопрос о возможности поручения производства экспертизы специалисту, который принимал участие в следственных действиях по этому же делу (ст. 73 УПК РСФСР эту возможность, как известно, не допускала, за исключением случаев участия специалиста в области судебной медицины в наружном осмотре трупа). Ст. 70 УПК, регламентирующая основания для отвода эксперта, гласит: «Предыдущее его участие в производстве по уголовному делу в качестве эксперта или специалиста не является основанием для его отвода».

Чаще всего следователь имеет возможность поручить производство экспертизы экспертному учреждению. Здесь надо сказать, что в настоящее время в нашей стране сложилась следующая система государственной экспертизы.

1. Экспертные учреждения при Министерстве юстиции РФ. Научно-методическое руководство ими осуществляет Федеральный центр судебной экспертизы; в нем же производятся самые сложные, чаше всего повторные экспертизы. На региональном уровне (в столицах республик, наиболее крупных областных и краевых центрах) такие функции выполняют региональные центры судебной экспертизы.

Во всех областных городах созданы лаборатории судебных экспертиз, которые производят большую часть как первичных, так и повторных традиционных и нетрадиционных экспертиз практически всех видов и классов, и не только криминалистических, но и экономических, товароведческих и т.д.

2. Экспертные учреждения при Министерстве внутренних дел РФ состоят из следующих подсистем: экспертно-криминалистический центр, выполняющий по сути те же функции, что РФЦСЭ в экспертных учреждениях Минюста; экспертно-криминалистические управления (отделы) при областных (краевых) управлениях МВД; экспертно-криминалистические отделы при районных отделах внутренних дел, проводящие традиционные и достаточно методически несложные виды экспертных исследований (дактилоскопические, холодного оружия и т. п.). Обратим внимание, что сотрудники, входящие в систему экспертно-криминалистических учреждений МВД, кроме того участвуют в производстве следственных действий в качестве специалистов, а также обеспечивают оперативно-розыскную деятельность органов дознания, давая в таких случаях не экспертные заключения как таковые, а справки или заключения специалистов по возникающим при этом вопросам (например, является ли изъятое у задержанного вещество наркотическим, стреляющий предмет — огнестрельным оружием и т. п.).

3. Экспертные учреждения при Министерстве здравоохранения РФ по сути состоят из аналогичных по уровню звеньев. Возглавляются они соответственно Центральным научно-исследовательским институтом судебной медицины и государственным научным центром социальной и судебной психиатрии им. В. И. Сербского. На местах (в областных, краевых центрах) имеются бюро судебно-медицинской экспертизы и постоянно действующие экспертные комиссии, производящие психиатрические экспертизы.

4. Экспертные учреждения имеют и некоторые иные правоохранительные органы и ведомства: Федеральная служба безопасности, Минобороны, Государственный таможенный комитет, Федеральная служба налоговой полиции.

Однако далеко не всегда государственные экспертные учреждения располагают специалистами в тех областях науки, техники, ремесла, искусств, использование знаний в которых необходимо следователю при расследовании конкретных уголовных дел. В таких случаях в соответствии с ст. 195 УПК он имеет право поручить производство экспертизы физическому лицу (лицам), такими знаниями обладающему.

К примеру, в последнее время в таких ситуациях зачастую оказываются следователи при необходимости экспертного исследования компьютерных объектов (электронных документов, программ), а также при назначении психологических экспертиз, ибо многие экспертные учреждения, во всяком случае регионального уровня, соответствующих штатных специалистов не имеют.

Вопрос 3. Рабочий этап назначения судебной экспертизы.

Рабочий этап назначения судебной экспертизы складывается из нескольких имеющих тактические особенности элементов: их круг очерчен ст. 195, 197, 199 УПК.

1. «Признав необходимым производство экспертизы, следователь выносит об этом постановление…, в котором указываются основания для назначения экспертизы, фамилия эксперта или наименование учреждения, в котором должна быть произведена экспертиза, вопросы, поставленные перед экспертом, и материалы, предоставляемые в распоряжение эксперта» (ч. 1 ст. 195 УПК).

Указания на основания составляют заключительные криминалистически содержательные положения описательной части постановления о назначении экспертизы. Им должно предшествовать изложение обстоятельств дела, вызвавших у следователя потребность в использовании специальных знаний для экспертного исследования связанных с излагаемыми обстоятельствами объектов. Наиболее принципиальная рекомендация об объеме описательной части постановления о назначении экспертизы, на наш взгляд, следующая: эксперту в ней надо сообщать лишь те данные, которые требуются ему для полных и обоснованных ответов на поставленные на разрешение вопросы.

Цель этой рекомендации — исключить возможные психологические «накладки», которые могут повлечь как осознанное, так и зачастую не полностью осознаваемое желание эксперта своим заключением, своими ответами «помочь» следствию в «изобличении уже известного злодея». В этой же связи категорически недопустимо описание следователем обстоятельств и констатация в нем фактов, носящих в сути своей наводящий характер.

Так, назначая идентификационную трасологическую экспертизу ножа, изъятого у Н., по следу холодного орудия, который был обнаружен на ребре, извлеченном из трупа убитого, следователь указал: «Н. полностью изобличен в совершении данного убийства материалами дела. Однако, желая уйти от ответственности, он отрицает данный факт. А потому, учитывая, что для установления того, что именно этим ножом был нанесен смертельный удар потерпевшему ... назначить трасологическую экспертизу...».

Во многом предопределенный таким «беспристрастным» изложением обстоятельств дела, положительный ответ эксперта на вытекающий из них вопрос в дальнейшем повторной комиссионной экспертизой был признан несостоятельным и методически необоснованным.

В то же время совершенно очевидно, что при назначении экспертиз различных классов, родов и видов объем описательной части постановления должен быть различным. Так, при назначении ситуационной автотехнической экспертизы описательная часть постановления должна содержать весьма подробные данные об исходных данных (обстоятельства ДТП как такового, сведения о тормозном пути автомашины, состояние покрытия дороги, метеоусловия, наличие или отсутствие запретительных и иных знаков и т. п.). Напротив, описательная часть постановления о назначении судебно-баллистической экспертизы идентификационного характера должна быть ограничена (как то должно было быть и в вышеприведенном примере назначения трассологической экспертизы) лишь указаниями на то, где (или у кого) были обнаружены и изъяты идентифицирующий и идентифицируемый объекты (скажем, на месте происшествия обнаружены гильзы, в доме подозреваемого Н. изъят пистолет).

Очень важным компонентом данного этапа назначения судебной экспертизы является формулировка следователем вопросов, ставящихся на разрешение экспертов (они излагаются в резолютивной части постановления). В этом отношении теория и практика криминалистики выработала ряд следующих основных рекомендаций.

Во-первых, вопросы должны иметь именно экспертный характер, а не касаться таких, для решения которых специальные познания не требуются.

Автор, например, сталкивался с постановлениями о назначении судебно – баллистических экспертиз, вопросы в которых звучали следующим образом: «является ли изъятый у обвиняемого пистолет «ТТ» № такой-то, огнестрельным оружием?» и (еще, оригинальней): «Возможно ли увидеть движение пули невооруженным глазом?».

Во-вторых, они не должны выходить за пределы компетенции назначаемого вида и класса экспертизы. Нельзя, скажем, ставить на разрешение назначаемой технико-криминалистической экспертизы документов вопросы, относящиеся к идентификационной или диагностической экспертизы почерка; перед судебно-медицинским экспертом - вопросы идентификационного трассологического характера и др.

В-третьих, эти вопросы должны быть предельно конкретными и недвусмысленными. Только такая их формулировка позволит получить на них такие же конкретные и недвусмысленные ответы. При этом данная рекомендация касается всех видов экспертиз, как идентификационного, так и диагностического и ситуационного характера.

Несколько примеров такой формулировки вопросов: «Ивановым или другим лицом выполнен текст представленного на исследование документа?»; «Пригоден ли представленный на экспертизу отпечаток пальца для идентификации?»; «Имел ли водитель Иванов в ситуации, изложенной в описательной части постановления, техническую возможность предотвратить наезд на потерпевшего?»; «Возможно ли производство выстрела из представленного на исследование экземпляра охотничьего ружья без нажатия на спусковую скобу?»; «Время наступления смерти потерпевшего?»; «Какова причина смерти потерпевшего и способ ее причинения?», и т. п.

В-четвертых, при постановке вопросов в постановлении о назначении экспертизы следователю надо учитывать существование методически обоснованных экспертных возможностей их разрешения. Это обусловливает целесообразность для следователя получать консультации у специалистов (в том числе и у тех, которым будет поручено производство экспертизы) о таковых возможностях, а иногда с учетом этого согласовывать с ними конкретные формулировки отдельных вопросов.

В то же время нам представляется, что в ряде случаев целесообразна постановка перед экспертами вопросов, на которые заведомо для следователя последние откажутся дать однозначный ответ — именно в связи с отсутствием методических обоснованных экспертных возможностей их разрешения. Такие выводы экспертов (называемые «заключение о невозможности дачи заключения») снимут в том неопределенность, предупредят иных участников уголовного процесса (тех же обвиняемых, их защитников, прокурора, суд), почему определенный вопрос экспертным путем не исследовался.

Как то предписывает закон, в постановлении о назначении экспертизы должны быть перечислены материалы, представляемые в распоряжение эксперта. Основные тактические требования к этому элементу рабочего этапа назначения экспертизы, на наш взгляд, следующие.

Во-первых, эти материалы должны быть допустимыми для их экспертного исследования, что означает их получение следователем лишь в порядке, предусмотренном УПК для их вовлечения в уголовный процесс (в результате произведенных следственных действий, приобщения к уголовному делу материалов оперативно-розыскной деятельности, в частности, выполненных в ходе ее аудио- и видеозаписей и т. п.).

Во-вторых, представляемые эксперту материалы в необходимых случаях (о которых говорилось выше) должны быть надлежащим образом упакованы и опечатаны, указание на что также должно содержаться в постановлении при перечислении представляемых материалов. Данное требование направлено на исключение сомнений в том, не внесены ли в эти объекты (материалы) умышленные или неосторожные изменения после их изъятия при проведенных соответствующих следственных действиях.

Потому неслучайно, что содержательная часть заключения эксперта начинается с перечисления поступивших на исследование объектов, их описания, начиная с того, упакованы ли и как именно эти объекты.

В-третьих, представляемые материалы должны быть достаточными для разрешения по ним экспертом поставленных следователем вопросов. В противном случае, очевидно, производство экспертизы невозможно либо оно будет некорректным в методическом отношении.

Ст. 16 Закона «О судебно-экспертной деятельности» предусматривает обязанность эксперта (в числе, естественно, ряда других) «составить мотивированное письменное сообщение о невозможности дать заключение и направить данное сообщение в орган или лицу, которые назначили судебную экспертизу, если поставленные вопросы выходят за пределы специальных знаний эксперта, объекты исследований и материалы дела непригодны или недостаточны для проведения исследований и дачи заключения, и эксперту отказано в их дополнении, современный уровень развития науки не позволяет ответить на поставленные вопросы».

Тут же отметим, что материалы уголовного дела в полном объеме, на наш взгляд, должны предоставляться эксперту лишь в крайне необходимых для того случаях (опять же для исключения возможности их психологического «наводящего» воздействия на эксперта, которое может сказаться на объективности его заключения, о чем подробнее говорилось выше при рассмотрении вопроса о содержании описательной части постановления о назначении экспертизы). Чаще всего материалы уголовного дела необходимы эксперту при производстве неидентификационных исследований диагностического или ситуалогического характера, таких, например, как психиатрическая, психологическая, автотехническая и тому подобные экспертизы.

2. «Следователь знакомит с постановлением о назначении экспертизы подозреваемого, обвиняемого, его защитника и разъясняет им права, установленные статьей 198 настоящего Кодекса. Об этом составляется протокол, подписываемый следователем и лицами, которые ознакомлены с постановлением» (ч. 3 ст. 195 УПК).

С тактической точки зрения (а мы рассматриваем, как и ранее, лишь те положения закона, которые несут именно такую тактическую нагрузку для производства соответствующего действия, и потому опускаем ряд чисто процессуальных моментов, в данном случае таких, например, которые предусмотрены названными ранее и некоторыми другими статьями УПК) этот компонент рабочего этапа назначения экспертизы предполагает обоснованное решение вопроса о времени ознакомления перечисленных выше лиц с постановлением о назначении экспертизы.

Тактическая рекомендация по нему, на наш взгляд, очевидна к однозначна, как и само назначение экспертизы: чем раньше, тем лучше. И обусловлена она как минимум двумя причинами. Во-первых, это позволит следователю своевременно изменить или дополнить свое постановление о назначении экспертизы в случаях необходимости удовлетворения ходатайств обвиняемого, заявленных при ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы (ст. 198 УПК).

И если постановление о назначении экспертизы объявляется обвиняемому и его защитнику (что, к сожалению, достаточно широко в настоящее время распространено) не только после направления его для исполнения, но уже и после самого производства экспертизы, то перед следователем, получившем то или иное ходатайство, заявленное обвиняемым в рамках его вышеуказанных прав, возникает дилемма.

Ему нужно либо удовлетворить его, несмотря на то, что это логично приведет к замедлению расследования, а зачастую к нарушению его срока (не говоря уже о весьма существенных экономических дополнительных затратах на проведение повторной или дополнительной экспертной работы), либо, так сказать, «закрыв глаза», необоснованно отказать в удовлетворении даже существенных ходатайств обвиняемого. Увы, практика показывает, что именно последний путь разрешения этого вопроса, хотя он очевидно свидетельствует об ущербности проводимого расследования, в настоящее время наиболее распространен.

Во-вторых, своевременное ознакомление подозреваемого и обвиняемого с постановлением о назначении экспертизы, сопрягаемое с тактически грамотным разъяснением экспертных возможностей для ответов на обозначенные следователем в постановлении вопросы, само по себе можно использовать как тактический прием из класса «Демонстрация возможностей расследования» для убеждения обвиняемого в логической целесообразности дачи правдивых «признательных» показаний.

Обратим при этом внимание на следующее: УПК, как отмечено, обязывает знакомить с постановлением о назначении экспертизы не только обвиняемого, но и подозреваемого. Конечно же, подозреваемый еще не обвиняемый; более того, далеко не все лица, в определенный момент находящиеся в процессуальном статусе подозреваемого, становятся в дальнейшем обвиняемыми по делу. И потому при предлагаемом решении этого вопроса может возникнуть ситуация, когда по одному делу постановление о назначении экспертизы должно будет предъявляться нескольким лицам, последовательно по нему приобретавшими статус подозреваемого, что в некоторой степени усложняет расследование. Но мы убеждены, что это с лихвой окупится его объективностью и зачастую, как то показано выше, его эффективностью. Добавим также, что если в деле к моменту назначения экспертизы участвует адвокат-защитник обвиняемого (подозреваемого), то оптимальным представляется совместное их ознакомление с постановлением о назначении экспертизы.

В связи с изложенным мы сожалеем, что УПК не воспринял содержащееся в его Проекте весьма значимое в тактическом отношении положение, в соответствии с которым «до направления постановления (о назначении экспертизы - О. Б.) для исполнения следователь обязан ознакомить с ним подозреваемого, обвиняемого...» (ст. 211 Проекта УПК РФ), что отнюдь не исключает необходимости его соблюдения в качестве оптимальной тактической рекомендации.

Если экспертиза производится в отношении потерпевшего, он также имеет право знакомиться с постановлением о ее назначении, заявлять отвод эксперту или ходатайствовать о ее производстве в другом экспертном учреждении (ст. 198 УПК). При этом нельзя не сказать о следующем. Согласно ст. 195 УПК судебная экспертиза в отношении потерпевшего за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 и 5 ст. 196 УПК (установление психического или физического состояния потерпевшего, его возраста), а также в отношении свидетеля, производится с их согласия или согласия их законных представителей, которые даются указанными лицами в письменном виде. Нам думается, что такое требование закона вызывает к себе много вопросов и чревато весьма негативными последствиями для практики расследования преступлений.

Представим себе, что у следователя появились основания полагать, что смерть Ивановой последовала в результате убийства, скрытого инсценировкой того или иного некриминального события. А ее муж, заподозренный в этом убийстве, но на данный момент являющийся ее законным представителем, не дает согласие на проведение судебно-медицинской экспертизы для установления причины ее смерти.

Вторая гипотетическая ситуация. Иванов, попав в больницу с серьезными телесными повреждениями, по определенным личным мотивам отказывается дать согласие на проведение в отношении его той же судебно-медицинской экспертизы на предмет установления характера и степени вреда, причиненного его здоровью.

3. «Следователь вправе присутствовать при производстве экспертизы» (ст. 197 УПК).

Сразу отметим, что к данной процессуально-тактической рекомендации отношение в литературе неоднозначно. Так Р. С. Белкин в своей, увы, последней пожизненной монографии «Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня», отрицательно отвечая на вопросы о цели, для достижения которой следователь может присутствовать при производстве экспертизы, и его возможностях при таком присутствии, считает приведенную норму «примером бессодержательности процессуальной формы».

Не думаем, что это так. На наш взгляд, в таком присутствии в необходимых случаях есть и смысл, и свои возможности. Во-первых, это оперативное получение следователем экспертной информации, ибо от содержательного производства экспертизы до составления письменного экспертного заключения и получения его следователем — дистанция если не огромного размера, то достаточно длинная. Во-вторых, к сожалению, далеко не всегда, производя экспертизу, эксперт реализует свое право при установлении обстоятельств, имеющих значение по делу, по поводу которых ему не были поставлены вопросы, указывать на них в своем заключении (ст. 204 УПК). Если эти обстоятельства станут своевременно известны следователю, а это практически возможно чаще всего именно тогда, когда он присутствует при производстве экспертизы, то это позволит ему своевременно поставить перед экспертом дополнительные вопросы или назначить другую необходимую экспертизу для исследования таковых обстоятельств. Проиллюстрируем это положение примером из следственной практики.

Изучая материалы уголовного дела, поступившего к нему для производства дополнительного расследования, следователь обратил внимание, что в исследовательской части заключения судебно-медицинской экспертизы мельком описан причиненный режущим орудием след на одной из костей трупа. На его вопрос, почему же кость, на которой имелся след, при производстве экспертизы не была изъята, судебно-медицинский эксперт с «олимпийским спокойствием» сообщил, что следователь, производивший первоначальное расследование дела, соответствующий вопрос в постановлении не ставил и такого задания не давал, сам при производстве экспертизы не присутствовал и потому он, эксперт, не считал себя обязанным отражать данное обстоятельство в экспертных выводах, тем более изымать кость.

С учетом того, что у обвиняемого в убийстве В. при его задержании был изъят и приобщен к делу нож, следователь принял решение о производстве эксгумации трупа. Назначенная затем трассологическая экспертиза дала категорическое заключение, что именно ножом В. был оставлен след на кости, изъятой при эксгумации из трупа потерпевшего, которое явилось затем одним из наиболее веских доказательств для осуждения В. за совершение убийства (кстати сказать, ознакомившись с заключением трассологической экспертизы, В., ранее отрицавший свою вину, признал себя виновным в убийстве).

Убеждены, что если бы следователь присутствовал при производстве судебно-медицинской экспертизы трупа, то эти обстоятельства были бы выявлены и исследованы своевременно, и В. был бы изобличен в совершении убийства значительно ранее, чем через два года, как имело место в данном конкретном случае.

В-третьих, в ряде случаев составной частью экспертизы является участие эксперта в производстве допросов и других следственных и судебных действий, в ходе которых он имеет право задавать допрашиваемым вопросы, относящиеся к предмету экспертизы (ст. 57 УПК). Производя по ходатайству эксперта таковые действия и фиксируя в их протоколах вопросы эксперта и ответы на них допрашиваемого, следователь тем самым, по сути присутствует при производстве экспертизы. Приведем по этому поводу следующий пример из следственной практики.

На разрешение эксперта в области медицинской криминалистики следователем был поставлен вопрос о механизме происхождения брызг крови на одежде Попова, обвиняемого в убийстве Б., совершенного неоднократными ударами молотка в голову. По ходатайству эксперта следователь произвел повторный осмотр места происшествия с участием эксперта и обвиняемого, в ходе которого эксперт задал последнему ряд уточняющих вопросов о взаиморасположении и перемещениях его и потерпевшего в момент эксцесса, о направлении, в котором наносились удары и т.п., а затем использовал протокол данного осмотра с зафиксированными в нем ответами обвиняемого для обоснования своего заключения по интересовавшему следователя вопросу.

Наконец, в-четвертых: как известно, обвиняемый с разрешения следователя имеет право присутствовать при производстве экспертизы и давать объяснения эксперту (п. 5 ч. 1 ст. 198 УПК). Наиболее часто ходатайство о том заявляются обвиняемыми при назначении судебно-бухгалтерских, финансово-экономических и технических экспертиз. В таких случаях присутствие следователя при производстве экспертизы будет, на наш взгляд, способствовать сглаживанию и разрешению конфликтов, которые весьма часто, как то показывает следственная практика, возникают при этом между экспертом и обвиняемым, считающим себя (а зачастую и действительно являющимся) специалистом в исследуемых экспертом вопросах.

Вопрос 4. Заключительный этап тактики назначения экспертизы.

Заключительный этап тактики назначения экспертизы также весьма специфичен относительно этого же этапа производства других следственных действий. Слагается он из ряда элементов, основными из которых, думается, являются следующие:

1. Анализ поступившего экспертного заключения. В первую очередь он предполагает проверку соответствия содержания заключения требованиям предъявляемым к нему ст. 191 УПК и ст. 25 Закона о «Судебно-экспертной деятельности» и ст.204 УПК.

Согласно последней, содержание заключения эксперта должно включать следующие указания: когда, где, кем (фамилия, имя и отчество, образование, специальность, ученая степень и звание, занимаемая должность), на каком основании была произведена экспертиза, кто присутствовал при производстве экспертизы, какие материалы эксперт использовал, какие исследования произвел, их методы и результаты, какие вопросы были поставлены эксперту, его выводы по ним и их обоснование.

Чаще всего - и это, видимо, психологически объяснимо - следователь начинает такой анализ с изучения того, насколько выводы эксперта значимы в доказательственном плане. Иными словами, оценивает, можно ли и каким образом использовать их в определении направлений дальнейшего расследования, подтверждают ли они или опровергают ту или иную следственную версию.

Затем следователь анализирует, на все ли поставленные перед ними вопросы ответил эксперт в своем заключении. При этом могут быть выявлены три обстоятельства:

а) эксперт ответил на все поставленные ему на разрешение вопросы;

б) отказы в ответах на некоторые из них экспертом в заключении обоснованы теми или иными причинами, например тем, что решение их выходит за пределы компетенции данной экспертизы, или отсутствием научно обоснованной методики исследования для их разрешения;

в) эксперт просто упустил в своих выводах ответы на исследованные им в заключении вопросы. В двух последних ситуациях, как представляется, следователь должен воспользоваться своим правом, предоставленным ему ст. 205 УПК, на допрос эксперта с целью разъяснения или дополнения данного им заключения.

Далее следователь должен проанализировать полученное им экспертное заключение с позиций научной и методической обоснованности проведенных исследований и сделанных в нем выводов. Это, пожалуй, наиболее сложная проблема, стоящая перед следователем на данном этапе.

Действительно, как на то обращает внимание Р.С. Белкин в цитированной выше монографии, следователь далеко не всегда «может квалифицированно судить о содержании проведенных исследований, поскольку для этого следует оценить примененные экспертом методы и методики, иметь представление о разрешающей способности, эффективности и точности методов, об апробации и научности методик и т.п.». Естественно, при этом «речь идет о сложных экспертных исследованиях с использованием современных методов, отнюдь не отличающихся наглядностью и доступностью для простого наблюдения результатов, когда на десятках страниц, заполненных формулами и расчетами, описывается процесс экспертного исследования» (там же, с.215).

Выскажем свое мнение о возможных путях решения этой сложнейшей проблемы (Р.С. Белкин называет требование закона об оценки следователем экспертного заключения «процессуальной ловушкой»). Во-первых, нам думается, что, сталкиваясь с подобным заключением, следователь, как и в предыдущем случае, должен допросить эксперта для разъяснения им «нормальным» общедоступным языком логики и методик своих исследований, в том числе и по перечисленным Р.С. Белкиным вопросам (о разрешающей способности определенной аппаратуры, об апробации и научности использованных методик и т.п.). Кстати сказать, ст.8 уже неоднократно цитируемого (с учетом его определенной новизны) Закона «О судебно-экспертной деятельности» предписывает, что «Заключение эксперта должно основываться на положениях, дающих возможность проверить обоснованность и достоверность сделанных выводов на безе общепринятых научных и практических данных».

Во-вторых, мы считаем возможным назначение повторной экспертизы в таких ситуациях. Особо ее назначение и проведение, на наш взгляд, необходимо в тех случаях, когда анализируемое заключение эксперта является если не единственным, то наиболее значимым доказательством, изобличающим или оправдывающим обвиняемого, либо когда от его обоснованности зависит в целом направление дальнейшего расследования по делу, либо, наконец, если оно в принципе противоречит другим материалам расследуемого дела.

2. Еще одним элементом данного этапа является ознакомление обвиняемого с заключением эксперта, а также с протоколом его допроса. При этом обвиняемый имеет право дать свои объяснения и заявить возражения, а также просить о постановке дополнительных вопросов эксперту и о назначении дополнительной или повторной экспертизы (хотя в тексте ст. 195, как-то было в ст. 193 УПК РСФСР, он не содержится).

Очевидно, что, если в деле участвует защитник обвиняемого, то эти доказательства следует предъявлять им одновременно, ибо, разумеется, чаще всего адвокат более глубоко и полно, чем его подзащитный, может их оценить и точнее сформулировать по ним мнение.

Весьма неоднозначен и в то же время важен в тактическом отношении вопрос о времени ознакомления обвиняемого с заключением эксперта.

Практика, к сожалению, показывает, что зачастую следователи, пользуясь тем, что действующий УПК (как и УПК РСФСР) этот вопрос не опосредует, относятся к решению этой проблемы исключительно формально и выполняют это действие либо буквально накануне завершения расследования, либо практически совмещают его с ознакомлением обвиняемого с материалами дела в порядке ст. 217 УПК.

При этом напомним, что так же обстоит дело с ознакомлением обвиняемого и с самим постановлением о назначении экспертизы. Понятно, что в такой ситуации удовлетворение следователем даже обоснованных ходатайств обвиняемого и его защитника, связанных с заключением экспертизы, крайне затруднено. И потому не случайно, что весьма часто всем известное столь длительное рассмотрение уголовных дел в суде обусловливается как раз необходимостью проведения дополнительных или повторных экспертиз, в назначении которых в описанных выше ситуациях было отказано при предварительном расследовании преступления.

С этих позиций, думается, было бы правильным, если бы уголовно-процессуальный закон устанавливал срок, не позднее которого следователь должен ознакомить обвиняемого с заключением экспертизы, например, не позднее десяти дней до окончания расследования по делу. Сейчас же, на наш взгляд, данное положение следует рассматривать как рациональную для всех следственных ситуаций и при расследовании преступлений любых видов тактическую рекомендацию.

Не найдя оснований для назначения дополнительной или повторной экспертизы, как на основе собственного анализа, так и заключения эксперта и его допроса (если таковой имел место) и в результате рассмотрения ходатайств о том обвиняемого и его защитника, следователь завершает проведение данного следственного действия.

Назначение же дополнительной и повторной экспертизы в целом, с учетом, естественно, процессуальных о них предписаний, подчиняется рассмотренным выше тактическим положениям.

Формы использования специальных познаний при расследовании преступлений. Этапы назначения судебных экспертиз