Вклад У. Петти в развитие политической экономии

red54;;;;;;;Содержание

Введение

Классическая политическая экономия:

1.1Общая характеристика, условия возникновения классической политической экономии

1.2 Этапы развития классической политической экономии

1.3Особенности предмета и метода изучения классической политической экономии

2. Вклад У. Петти в развитие политической экономии

3. Критика и значение работ У. Петти

4. Практическая часть

4.1Эссе на тему: «Если налоги фактически расходуются на наши собственные отечественные товары, то они… мало причиняют вреда населению в целом, - они лишь производят изменения в богатстве и состоянии отдельных людей; в частности, они переносят их от землевладельцев и лентяев к знающим и деятельным людям» (У. Петти. Трактат о налогах и сборах. Классика экономической мысли: Сочинения.- М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. –С. 24).

4.2 Используя работу У. Петти «Трактат о налогах и сборах», назовите основные причины, которые, по мнению автора, «увеличивают и делают более тягостными различные виды государственных расходов»

Заключение

Список литературы

Введение

Данная работа характеризует классическое направление в истории экономических учений. В ней рассматривается следующий круг вопросов: как в экономической науке трактуют термин «классическая политическая экономия»; какие этапы охватывает в своем развитии классическая политическая экономия; каковы особенности предмета и метода изучения «классической школы», а также основные экономические теории на четырех этапах развития классической школы политической экономии.

История экономических учений —это неотъемлемое звено в цикле общеобразовательных дисциплин по направлению «экономика». Она раскрывает, под влиянием каких условий меняются взгляды на экономическую деятельность, как эволюционирует трактовка базовых категорий, совершенствуются методы экономических исследований.

Предметом изучения этой дисциплины является исторический процесс возникновения, развития и смены экономических идей и концепций, представленных в теориях отдельных экономистов.

Методологически история экономических учений опирается на совокупность прогрессивных методов экономического анализа. К их числу можно отнести методы: исторический, логической абстракции, системный.

Свое начало история экономических учений берет со времен древнего мира, т.е. появления первых государств. С тех пор и до настоящего времени осуществляются постоянные попытки систематизировать экономические воззрения в экономическую теорию, принимаемую обществом в качестве руководства к действию в осуществлении хозяйственной политики. При этом по мере происходящих изменений в экономике, науке, технике и культуре постоянно обновляется и совершенствуется и экономическая теория.

1. Классическая политическая экономия

1.1 Общая характеристика, условия возникновения классической политической экономии

Классическая политическая экономия возникла тогда, когда предпринимательская деятельность вслед за сферой торговли, денежного обращения и ссудных операций распространилась также на многие отрасли промышленности и сферу производства в целом. Поэтому уже в мануфактурный период, который выдвинул на первый план в экономике капитал, занятый в сфере производства, протекционизм меркантилистов уступил свое доминирующее положение новой концепции —концепции экономического либерализма, базирующейся на принципах невмешательства государства в экономические процессы, неограниченной свободы конкуренции предпринимателей.

Произошедшие социально-экономические преобразования изменили и характер политической экономии. Как известно, с начала XVII в. после выхода в свет «Трактата политической экономии» А.Н. Монкретьена (1615) суть политической экономии сводилась проводниками административного (протекционистского) решения экономических проблем к науке о государственном хозяйстве. Но к концу XVII в. и в последующее время мануфактурная экономика наиболее развитых европейских стран достигла такого уровня, что «советники при короле» уже более не могли убеждать его о путях наращивания богатства страны через «...работы о золоте, о сдерживании импорта и поощрении экспорта и о тысяче детальных распоряжений, имеющих целью установить контроль над экономикой» [7].

Указанный период ознаменовал начало действительно новой школы политической экономии, которую классической называют, прежде всего, за подлинно научный характер многих ее теорий и методологических положений, лежащих и в основе современной экономической науки. Именно благодаря представителям классической политической экономии экономическая теория обрела статус научной дисциплины, и до сих пор, остается верной принципам, завещанным первыми учителями экономической науки, и старается наилучше доказать их, развить и даже исправить.

Следует отметить, что впервые термин «классическая политическая экономия» употребил один из ее завершителей К.Маркс для того, чтобы показать ее специфическое место в «буржуазной политической экономии».

1.2 Этапы развития классической политической экономии

По общепринятой оценке классическая политическая экономия зародилась в конце XVII —начале XVIII в. в трудах У.Петти (Англия) и П.Буагильбера (Франция). Время ее завершения рассматривается с двух теоретико-методологических позиций. Одна из них —марксистская —указывает на период первой четверти XIX в., и завершителями школы считаются английские ученые А.Смит и Д.Рикардо. По другой —наиболее распространенной в научном мире —классики исчерпали себя в последней трети XIX в. трудами Дж.С.Милля[3].

Коротко суть этих позиций такова. Согласно марксистской теории утверждается, что классическая политическая экономия завершилась в начале XIX в. и сменилась «вульгарной политической экономией» потому, что родоначальники последней —Ж.Б.Сэй и Т.Мальтус —ухватились, по словам К.Маркса, «за внешнюю видимость явлений и противоположность закону явления». При этом главным аргументом, обосновывающим избранную позицию, автор «Капитала» считает «открытый» им же «закон прибавочной стоимости». Этот «закон», по его мысли, вытекает из центрального звена учения А.Смита и Д.Рикардо —трудовой теории стоимости, отказавшись от которой «вульгарный экономист» обречен стать апологетом буржуазии, пытающимся скрыть эксплуататорскую сущность в отношениях присвоения капиталистами создаваемой рабочим классом прибавочной стоимости.

В развитии классической политической экономии с определенной условностью можно выделить четыре этапа. Первый этап охватывает период с конца XVII в. до начала второй половины XVIII в. Это этап существенного расширения сферы рыночных отношений, аргументированных опровержений идей меркантилизма и его полного развенчания. Главные представители начала данного этапа У.Петти и П.Буагильбер безотносительно друг от друга первыми в истории экономической мысли выдвинули трудовую теорию стоимости, в соответствии с которой источником и мерилом стоимости является количество затраченного труда на производство той или иной товарной продукции или блага[1].

Завершила первый этап классической политической экономии так называемая школа физиократов, получившая распространение во Франции в середине и начале второй половины XVIII в. Ведущие авторы этой школы Ф.Кенэ и А.Тюрго в поисках источника чистого продукта (национального дохода) решающее значение наряду с трудом придавали земле. Критикуя меркантилизм, физиократы еще более углубились в анализ сферы производства и рыночных отношений, хотя и в основном в области сельского хозяйства, неправомерно отдаляясь от анализа сферы обращения.

Второй этап развития классической политической экономии охватывает период последней трети XVIII в. и несомненно связан с именем и трудами А.Смита —центральной фигуры среди всех ее представителей. Его «экономический человек» и «невидимая рука» провидения убедили не одно поколение экономистов о естественном порядке и неотвратимости независимо от воли и сознания людей стихийного действия объективных экономических законов. Во многом благодаря ему вплоть до 30-х гг. XX столетия неопровержимым считалось положение о полном невмешательстве правительственных предписаний в свободную конкуренцию.

Далее отметим, что классическими по праву считаются и открытые А.Смитом (по материалам анализа булавочной мануфактуры) законы разделения труда и роста его производительности. На его теоретических изысканиях в значительной мере основываются также современные концепции о товаре и его свойствах, доходах, капитале, производительном и непроизводительном труде и другие.

Третий этап эволюции классической школы политической экономии приходится на первую половину XIX в., когда в ряде развитых стран завершился промышленный переворот. В течение этого периода последователи и в том числе ученики А.Смита (так называли себя многие из них) подвергли углубленной проработке и переосмыслению основные идеи и концепции своего кумира, обогатили школу принципиально новыми и значимыми теоретическими положениями. В числе представителей данного этапа следует особо выделить французов Ж.Б.Сэя и Ф.Бастиа, англичан Д.Рикардо, Т.Мальтуса и Н.Сениора, американца Г.Кэри и др[2].

Д.Рикардо более других своих современников полемизировал с А.Смитом. Но, разделяя всецело взгляды последнего о доходах «главных классов общества», он впервые выявил закономерность имеющей место тенденции нормы прибыли к понижению, разработал законченную теорию о формах земельной ренты. К его заслугам необходимо отнести также одно из лучших обоснований закономерности изменения стоимости денег как товаров в зависимости от их количества в обращении.

Четвертый завершающий этап развития классической политической экономии охватывает период второй половины XIX в., в течение которого Дж.С.Милль и К.Маркс обобщили лучшие достижения школы. С другой стороны, к этому времени уже обретали самостоятельное значение новые, более прогрессивные направления экономической мысли, получившие впоследствии названия «маржинализм» (конец XIX в.) и «институционализм» (начало XX в.) [1].

Что касается новаторства идей англичанина Дж.С.Милля и К.Маркса, писавшего свои труды в изгнании из родной Германии, то эти авторы классической школы, будучи строго привержены положению об эффективности ценообразования в условиях конкуренции и осуждая классовую тенденциозность и вульгарную апологетику в экономической мысли, все же симпатизировали рабочему классу, были обращены «к социализму и реформам». Причем К.Маркс, кроме того, особо подчеркивал усиливающуюся эксплуатацию труда капиталом, которая, обостряя классовую борьбу, должна, на его взгляд, неизбежно привести к диктатуре пролетариата, «отмиранию государства» и равновесной экономике бесклассового общества.

1.3 Особенности предмета и метода изучения классической политической экономии

Продолжая общую характеристику почти двухсотлетней истории классической политической экономии, необходимо выделить ее единые признаки, подходы и тенденции в части предмета и метода изучения и дать им соответствующую оценку. Они могут быть сведены к следующему обобщению[8].

Во-первых, неприятие протекционизма в экономической политике государства и преимущественный анализ проблем сферы производства в отрыве от сферы обращения, выработка и применение прогрессивных методологических приемов исследования, включая причинно-следственный (каузальный), дедуктивный и индуктивный, логическую абстракцию. Одновременно подход с классовых позиций на наблюдаемые «законы производства» и «производительный труд» снимал любые сомнения по поводу того, что полученные с помощью логической абстракции и дедукции предсказания следовало бы подвергнуть опытной проверке. В результате свойственное классикам противопоставление друг другу сфер производства и обращения, производительного и непроизводительного труда стало причиной недооценки закономерной взаимосвязи хозяйствующих субъектов этих сфер, обратного влияния на сферу производства денежных, кредитных и финансовых факторов и других элементов сферы обращения.

Во-вторых, опираясь на каузальный анализ, расчеты средних и суммарных величин экономических показателей, классики (в отличие от меркантилистов) пытались выявить механизм происхождения стоимости товаров и колебания уровня цен на рынке не в связи с «естественной природой» денег и их количеством в стране, а в связи с издержками производства или, по другой трактовке, количеством затраченного труда..

Однако затратный принцип определения уровня цен классической школой не увязывался с другим важным аспектом рыночных экономических отношений —потреблением продукта (услуги) при изменяющейся потребности в том или ином благе с добавлением к нему единицы этого блага. Не будучи в состоянии разрешить очевидный парадокс ценообразования, классики не могли проследить последовательность рыночных сделок вплоть до конечного потребителя, но были вынуждены начинать свои построения с действий бизнесмена, для которого потребительские оценки полезности являются заданными.

В-третьих, категория «стоимость» признавалась авторами классической школы единственной исходной категорией экономического анализа, от которой как на схеме генеалогического древа отпочковываются (вырастают) другие производные по своей сути категории. Кроме того, подобного рода упрощение анализа и систематизации привело классическую школу к тому, что само экономическое исследование как бы имитировало механическое следование законам физики, т.е. поиск сугубо внутренних причин хозяйственного благополучия в обществе без учета психологических, моральных, правовых и других факторов социальной среды.

Указанные недостатки, ссылаясь на М.Блауга, отчасти можно было бы объяснить невозможностью в общественных науках всецело контролируемого эксперимента, вследствие чего «экономистам для того, чтобы отбросить какую-либо теорию, нужно гораздо больше фактов, чем, скажем, физикам». Но теоремы экономической теории невозможно однозначно проверить, поскольку все предсказания имеют здесь вероятностный характер. И все-таки, если не избегать снисхождений, то можно согласиться с Л.Мизесом о том, что «многие эпигоны экономистов-классиков видели задачу экономической науки в изучении недействительно происходящих событий, а лишь тех сил, которые некоторым, не вполне понятным образом предопределили возникновение реальных явлений» [8].

В-четвертых, исследуя проблематику экономического роста и повышения благосостояния народа, классики не просто исходили (вновь в отличие от меркантилистов) из принципа достижения активного торгового баланса, а пытались обосновать динамизм и равновесность состояния экономики страны. Однако при этом, как известно, они обходились без серьезного математического анализа, применения методов математического моделирования экономических проблем, позволяющих выбрать наилучший (альтернативный) вариант из определенного числа состояний хозяйственной ситуации. Более того, классическая школа достижение равновесия в экономике считала автоматически возможным, разделяя упомянутый выше «закон рынков» Ж.Б.Сэя.

Наконец, в-пятых, деньги, издавна и традиционно считавшиеся искусственным изобретением людей, в период классической политической экономии были признаны стихийно выделившимся в товарном мире товаром, который нельзя «отменить» никакими соглашениями между людьми. Среди классиков единственным, кто требовал упразднения денег, был П.Буагильбер. В то же время многие авторы классической школы вплоть до середины XIX в. не придавали должного значения разнообразным функциям денег, выделяя в основном одну —функцию средства обращения, т.е. трактуя денежный товар как вещь, как техническое средство, удобное для обмена. Недооценка же других функций денег была обусловлена недопониманием обратного влияния на сферу производства денежно-кредитных факторов.

Среди приверженцев умения А.Смита в постмануфактурный период, т.е. в первой половине XIX в., в истории экономической мысли в первую очередь упоминают имена Д.Рикардо, Ж.Б.Сэя, Т.Мальтуса, Н.Сениора, Ф.Бастиа и некоторых других экономистов. Их творчество несет на себе отпечаток «нового» времени, показавшего, что экономической науке следует снова заняться осмыслением достигнутого в «Богатстве народов» по многим экономическим категориям и теориям[2].

2 Вклад У. Петти в развитие политической экономии

Уильям Петти (1623—) —основоположник классической политической экономии в Англии, изложивший свои экономические взгляды в произведениях, опубликованных в 60-80-е годы XVII в. По словам К.Маркса, У.Петти —«отец политической экономии, гениальнейший и оригинальнейший исследователь-экономист».

В отличие от меркантилистов, богатство, по мнению У.Петти, образуют не только драгоценные металлы и камни, включая деньги, но и земли страны, дома, корабли, товары и даже домашняя обстановка.

У.Петти полагал, что для увеличения богатства страны вместо наказания тюремным заключением необходимо ввести денежные штрафы, а «несостоятельных воров» отдавать «в рабство», заставлять трудиться. Это, в противовес меркантилистам, означало, что богатство создается, прежде всего, трудом и его результатами, т.е. отрицалась «особая» роль денег в хозяйственной жизни. Поэтому, уточнял У.Петти, если какое-либо государство прибегает к порче монет, то это характеризует его упадок, бесчестное положение государя, измену общественному доверию к деньгам[2].

В развитие данной мысли У.Петти обращает внимание на бессмысленность и невозможность запрета вывоза денег. Подобное деяние государства равносильно, по его словам, запрету ввоза в страну импортных товаров. В этих и других суждениях У.Петти проявляет себя как сторонник количественной теории денег, демонстрируя понимание закономерности о количестве денег, необходимом для обращения. Однако в то же время очевидна и его упрощенческая позиция по поводу роли денег в экономике.

С одной стороны, количественная теория денег действительно показала, что «деньги сами по себе не конституируют богатства», с другой же —У.Петти, а затем другие авторы классической политической экономии не поняли, что эта теория, говоря словами М.Блауга, «вела к игнорированию взаимосвязи между товарным и денежным рынками, проистекающей от функции денег как средства сохранения ценности» [6].

Вот почему справедливая во многом критика меркантилизма сопровождается в трудах У.Петти и некоторыми тенденциозными соображениями. Он, например, совершенно предвзято отрицает участие торговли и торгового капитала в создании национального богатства, настаивая даже на сокращении значительной части купцов. Последних У.Петти сравнивает с «игроками», занятыми распределением «крови» и «питательных соков» государства, под которыми имел в виду продукцию сельского хозяйства и промышленности.

Доходы предпринимателей и землевладельцев охарактеризованы У.Петти посредством унифицированного им, по существу, понятия «рента». В частности, называя рентой с земли разницу между стоимостью хлеба и издержками на его производство, он подменял им такое понятие, как «прибыль фермера». В другом примере, рассматривая суть происхождения ссудного процента, У.Петти вновь прибегает к упрощению, заявив, что этот показатель должен быть равен «ренте с такого-то количества земли, которое может быть куплено на те же данные в ссуду деньги при условии полной общественной безопасности».

Еще в одном примере У.Петти ведет речь об одной из форм проявления земельной ренты, обусловленной местоположением земельных участков и рынка. При этом он заключает, что поблизости населенных мест, для пропитания населения которых нужны большие районы, земли не только приносят более высокую ренту, но и стоят большей суммы годичных рент, чем земли совершенно такого же качества, но находящиеся в более отдаленных местностях. Тем самым У.Петти затронул еще одну проблему, связанную с определением цены земли[1].

В XVII в. земля еще основной объект приложения человеческого труда. Поэтому для Петти прибавочная стоимость выступает исключительно в форме земельной ренты, в которой скрывается и промышленная прибыль. Процент он далее также выводит из ренты. Торговая прибыль мало интересует Петти, что резко отличает его от толпы современников-меркантилистов. Примечательно и выражение о таинственной природе ренты.

В последнее время в экономику прочно вошло понятие модели, распространяется метод экономического моделирования. Модель —это мыслимая картина экономических связей, содержащая некие исходные условия и предположения. Может быть, описанная Петти ситуация —одна из первых экономических моделей в истории науки. Очевидно, что приравнивание по стоимости частей зерна и серебра, представляющих собой прибавочный продукт, равносильно приравниванию всего валового продукта.

В другом месте Петти выражает идею трудовой стоимости в чистом виде: “Если кто-нибудь может добыть из перуанской почвы и доставить в Лондон одну унцию серебра в то же самое время, в течение которого он в состоянии произвести один бушель хлеба, то первая представляет собою естественную цену другого...”.

Итак, Петти, по существу, формулирует закон стоимости. Он понимает, что этот закон действует крайне сложным образом, лишь как общая тенденция. Это выражается в следующих поистине удивительных фразах: “Я утверждаю, что именно в этом состоит основа сравнения и сопоставления стоимостей. Но я признаю, что развивающаяся на этой основе надстройка очень разнообразна и сложна”[5].

Между меновой стоимостью, величина которой определяется затратами труда, и реальной рыночной ценой —множество посредствующих звеньев, которые безмерно усложняют процесс ценообразования. С этим, кстати сказать, постоянно сталкиваемся и мы, стремясь использовать закон стоимости для конкретных целей ценообразования. Более того, с необычайной прозорливостью Петти называет некоторые ценообразующие факторы, с которыми приходится считаться современным экономистам и плановикам: влияние товаров-заменителей, товаров-новинок, мод, подражания, традиций потребления[3].

Петти делает первые шаги на пути анализа самого труда, создающего стоимость. Ведь каждый конкретный вид труда создает только конкретное благо, потребительную стоимость: труд земледельца —зерно, труд ткача —полотно и т. д. Но как уже говорилось, в любом виде труда есть что-то общее, делающее все виды труда сравнимыми, а эти блага —товарами, меновыми стоимостями: затрата рабочего времени, как такового, затрата производительной энергии работника вообще.

Петти был в истории экономической науки первым, кто стал прокладывать путь к идее абстрактного труда, которая легла в основу марксовой теории стоимости. Петти не может отделить меновую стоимость, которая наиболее наглядно воплощается в этих металлах, от самой субстанции стоимости —затрат всеобщего человеческого абстрактного труда. У него нет ясного понятия о том, что величина стоимости определяется затратами общественно необходимого труда, типичными и средними для данного уровня развития хозяйства. Затраты труда, превышающие общественно необходимые, пропадают даром, не создают стоимость.

У.Петти твердо стоит на избранной им позиции —трудовой теории стоимости —и успешно применяет ее ко многим конкретным проблемам. Петти пришел к мысли, что прибавочный продукт производится не только и не столько для себя, сколько для владельцев земли и капитала, которое свидетельствуют о его соображения о заработной плате. Заработная плата работника определяется и должна определяться, по его мнению, только необходимым минимумом средств существования. Петти понимает в то же время, что стоимость, создаваемая трудом этого работника- это совершенно иная величина, и, как правило, значительно большая. Эта разница и является источником прибавочной стоимости, которая у него выступает в виде ренты[5].

Хотя и в неразвитой форме, Петти выразил основное научное положение классической политической экономии: в цене товара, определяемой в конечном счете затратами труда, заработная плата и прибавочная стоимость (рента, прибыль, процент) находятся в обратной зависимости. Повышение заработной платы при одном и том же уровне производства может происходить лишь за счет прибавочной стоимости, и наоборот.

Петти ближе всего подходит к такому взгляду в написанной в 70-х годах знаменитой “Политической арифметике”, хотя и там мысль эта имеется лишь в зародыше. Но в целом увлечение политической арифметикой как-то помешало Петти углубить свою экономическую теорию, понимание коренных закономерностей капиталистической экономики. Многие гениальные догадки “Трактата” остались неразвитыми. Цифры теперь увлекали его, они казались ключом ко всему. Еще в “Трактате” есть характерная фраза: “Первое, что необходимо сделать,—это подсчитать...” Она становится девизом Петти, каким-то заклинанием: надо подсчитать, и все станет ясно. Создатели статистики страдали несколько наивной верой в ее силу.

Конечно, содержание главных экономических сочинений Петти не исчерпывается сказанным. Оно гораздо богаче. Сумма его идей - это мировоззрение прогрессивной буржуазии. Петти впервые исследует само капиталистическое производство и расценивает экономические явления с точки зрения производства. В этом его решительное преимущество перед меркантилистами[2].

Отсюда его критическое отношение к непроизводительным слоям населения, из которых он особо выделяет священников, адвокатов, чиновников. Он полагает, что можно было бы значительно уменьшить число купцов и лавочников, которые тоже «не доставляют никакого продукта». Эта традиция критического отношения к непроизводительным группам населения войдет в плоть и кровь классической политической экономии.

3 Критика и значение работ У. Петти

Во второй половине XIX в. интерес к трудам и личности Петти заметно увеличился. Высокая оценка, данная его идеям К. Марксом, в известной степени способствовала этому. Важную роль в изучении литературного наследия Петти сыграло осуществленное в 1899 г. двухтомное издание Ч. Г. Халлом его экономических сочинений. В обширном введении к этому изданию Халл дал многосторонний анализ идей и достижений Петти. Ему, в частности, принадлежит решение «проблемы Петти —Граунт», которое было в основных чертах принято современными авторами. Вместе с тем Халл, находясь под влиянием современной ему буржуазной политэкономии, которая отказалась от принципов классической школы, выступил косвенно против К. Маркса, утверждая, что в теории стоимости Петти не выделялся сколько-нибудь серьезно из числа современных ему авторов, а в теории распределения и доходов не приходится говорить о его серьезном вкладе [7].

Эта позиция во многом предопределила отношение к идеям Петти среди ученых XX в. Обычно признаются (нередко с оговорками) его заслуги как одного из основателей статистической и демографической науки, а также в разработке отдельных, в том числе прикладных, вопросов экономической науки, особенно налогов. В то же время идеям Петти в теории политической экономии отказывают в оригинальности или научной ценности. Что же касается репутации Петти как выдающегося экономиста-теоретика, то Шумпетер считал, что она в большой мере обязана «декрету Маркса, которым Петти был объявлен основателем экономической науки», а также восторгам некоторых немецких ученых, которые, впрочем, руководствовались совершенно другими принципами, нежели Маркс, и иначе трактовали вклад Петти [2]. По утверждению Шумпетера, в трудах Петти, «вопреки марксистской позиции нет теории заработной платы и нет основанной на эксплуатации теории прибавочной стоимости или ренты...». Знаменитый пример с производством хлеба и серебра не имеет якобы никакого отношения к теории стоимости. Он отказывает в оригинальности взглядам Петти на деньги и ссудный процент. Внимания специалистов заслуживает монография швейцарского автора С.Кюнис, специально посвященная теории стоимости и цены Петти [8]. Эта работа содержит обширную и добросовестно составленную библиографию работ о Петти на западноевропейских языках и анализ взглядов предшествующих исследователей.

В работах, посвященных ранней английской экономической мысли, Петти занимает почетное место. Отметим две книги такого рода —Э.А.Джонсона(1937 г.) и У. Летвина (1963 г.). У первого отмечается, что на мышление Петти оказали преобладающее влияние трое мыслителей XVIIв.: Гарвей, открывший кровообращение, Гоббс и Бэкон [6]. Джонсон далек от марксовой оценки трудо Петти, но дает уравновешенный анализ всех основных элементов взглядов Петти —как экономической теории, так и статистике –демографической части.

Подход Летвина ближе к трактовке экономических идей Петти Шумпетером. Летвин в значительной мере игнорирует его теорию стоимости и доходов, делая упор на разработку Петти проблемы налогов, а также на политическую арифметику. И в этой области он отмечает, что Петти был далек от создания математических основ теории статистики, что его вера во всесилие статистики и возможность ее прямого использования для политических решений была наивной: это была «детская мечта общественной науки». Тем не менее Летвин называет «Трактат о налогах и сборах» образцовой экономической работой XVII в. и отмечает ее большое значение в развитии науки.

Авторы, менее скованные «официальной» экономической догмой, смелее подчеркивают глубину и многосторонность идей Петти, их значимость в рамках его эпохи и в последующий период. В считающейся классической работе «Интеллектуальные источники Английской революции» прогрессивный историк К.Хилл отводит Петти большое место. Он подчеркивает значение революционной эпохи для формирования идей Петти, которые были важным элементом в происходившей во второй половине XVII в. в Англии научной революции. Хилл справедливо указывает на заслуги Петти в становлении методологических принципов классической политической экономии, особенно того, что в общественной жизни, как и в природе, действуют объективные «естественные» законы. Он также пишет: «Маркс, этот Бэкон социологии, имел многие основания, чтобы назвать Петти отцом английской политической экономии».

Большая биографическая книга принадлежит Э.Страуссу и имеет характерное заглавие «Сэр Уильям Петти, Портрет гения» (1954 г.). В ней воздается должное яркости и своеобразию личности Петти, его вкладу в науку. Страусе отмечает, что Петти может считаться одним из первых «футурологов», поскольку он стремился основать свое видение будущего не на утопии, а на научных фактах, на экстраполяции определенных тенденций общественного развития. С полным основанием Страусе пишет: «Прочная репутация Петти основывается в первую очередь на его роли как пионера в экономической науке и прежде всего на его формулировке трудовой теории стоимости и ее творческом применении для решения экономических проблем. Интеллектуальные процессы, через которые он приходил к своим результатам, рисуют его как мыслителя большой мощи и оригинальности и как выдающегося выразителя научной революции XVII в., его вклад заключался в применении количественных методов к социальным и экономическим явлениям» [5].

Интересны наблюдения Страусса по поводу социально-этических аспектов воззрений Петти. Он сравнивает его по трезвости, реализму и отсутствию всякой сентиментальности в отношении тяжелых условий жизни трудящихся масс Рикардо. Выступая по мотивам экономической эффективности за облегчение этих условий, он тем самым проявляет себя подлинным гуманистом. Петти был, возможно, первым социальным мыслителем, который предлагал государству позитивную программу борьбы с безработицей и ее последствиями, которая включала общественные работы и пособия безработным. Глубина мысли английского ученого проявляется и в том, что он достаточно четко видел социальную природу преступности.

Важный вклад в изучение взглядов и научного наследия Петти внес японский ученый Ш.Мацукава. Главный его труд о Петти существует, насколько нам известно, лишь на японском языке, но основные положения этого труда изложены в ряде статей автора на английском и немецком языках. Мацукава признавал обоснованность подхода К. Маркса к оценке роли Петти в экономической науке и систематически опирался на его конкретные высказывания.

Мацукава стремится раскрыть суть и причины противоречий трудовой теории стоимости Петти, в частности свойственной ему двойственности в решении вопроса об источнике стоимости, каковым у него выступает то человеческий труд как таковой, то труд и земля. Мацукава сопоставлял это явление с марксовым объяснением и анализом противоречивости и непоследовательности Смита в его теории стоимости. Заслуга Мацукавы состоит также в том, что он продолжил ввод в научный оборот новых текстов Петти из его обширного архива. В 1977г. он опубликовал относимый приблизительно к 1670 г. важный документ, где в форме диалога Петти формулирует ряд своих важнейших идей, в частности занимается поисками «естественного уравнения» между землей и трудом [4].

Для историков и экономистов архив Петти остается неисчерпаемым источником ценных материалов различного рода. Время от времени в печати появляются работы, основанные на таких материалах. Они пополняют наши знания о различных аспектах научной и практической деятельности Петти [3].

Один из лидеров русской школы статистиков А.А.Чупров, рассматривая бурное развитие статистики на рубеже XIX и XX вв., писал в 1909 г.: «Как и при первом зарождении статистического метода, во времена Граунта и Петти, толчок дается естествознанием... тогда творцы эмпирического обществоведения, заимствуя у естествоиспытателей общие основы научного мировоззрения, самостоятельно на новом материале наблюдений над общественной жизнью созидают новые формы научного мышления...».

Английский статистик и экономист, автор крупных работ по проблемам экономического роста К. Кларк пишет: «...экономическая наука встала на правильный путь благодаря Грегори Кингу и сэру Уильяму Петти в период удивительного расцвета научных идей в Англии в конце XVII столетия». Являясь одним из создателей так называемой теории «трех секторов производства» и формулируя основное положение своей концепции, которое в некоторой степени верно отражает определенные технико-экономические закономерности хозяйственного развития, Кларк пишет:«...по мере того, как экономическое развитие общества идет вперед, количество занятых в сельском хозяйстве имеет тенденцию к сокращению по сравнению с занятостью в промышленности, которая, в свою очередь, снижается по сравнению с количеством занятых в сфере услуг». Эту тенденцию он называет «законом Петти», поскольку последний в «Политической арифметике» достаточно четко сформулировал ее. Можно согласиться с Кларком, что чтение страниц Петти, посвященных сравнительному анализу экономического роста Англии, Франции и Голландии[6].

Современному американскому экономисту П.Студенскому принадлежит обширная монография «Доход наций», переведенная на русский язык [2]. Свое исследование автор справедливо начинает с Петти, отводя несколько страниц достаточно подробному изложению его расчетов национального дохода Англии и полученных им результатов. Имя Петти фигурирует на многих страницах этой работы. Таким образом, П.Студенский как бы связывает нитью родоначальника статистики национального дохода и национальных счетов У. Петти с более поздними исследователями и демонстрирует элементы идей, которые были высказаны несколько столетий назад и находятся на службе у современной статистики. Однако, как подчеркивает автор вступительной статьи Л. Вайнштейн, П. Студенский недостаточно оттенил тот факт, что у Петти дается все же расчет не национального дохода, а только годового расхода населения страны без учета накопления.

4 Практическая часть

4.1 Эссе на тему: «Если налоги фактически расходуются на наши собственные отечественные товары, то они… мало причиняют вреда населению в целом, - они лишь производят изменения в богатстве и состоянии отдельных людей; в частности, они переносят их от землевладельцев и лентяев к знающим и деятельным людям» (У. Петти. Трактат о налогах и сборах. Классика экономической мысли: Сочинения.- М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. –С. 24).

Со времени возникновения государства именно налоги становятся необходимым звеном экономических отношений в рамках самых различных способов производства. Методы налогового стимулирования производства и их использование обусловлены природой налогов и принципами государственного регулирования экономики.

У. Петти рассматривал налоги как главный источник для выполнения функций государственного управления, который представляет собой изъятие части ренты, и подчеркивал их положительную роль в экономике несмотря на то, что они представляют собой прямое денежное изъятие. Налоги, в трактовке У. Петти, - это не безвозвратно изъятые деньги, они лишь в иной форме остаются у тех и возвращаются к тем, у кого они были изъяты. Если же налоги используются бесцельно, то тогда каждому, кто их платил, пришлось бы работать больше настолько, насколько он заплатил налог, ибо к нему ничего не возвращается.

Налоги полезны тогда, когда они расходуются на приобретение отечественных товаров. Тогда они «мало причиняют вреда населению в целом, - они лишь производят изменения в богатстве и состояниях отдельных людей...»Содержание налога, в частности, десятины, увязывается как с трудом, продуктом земли и воды, так и с потреблением. У. Петти указывает принципиальный характер налога: налог - это условие, ограничивающее расходы, и их величина должна быть в зависимости от величины налога. Так, величина десятины должна определять расходы на духовенство, а не расходы на нее - величину десятины.

Налоги в понимании У. Петти, являются продуктом людского труда и имеют характер, ограничивающий расходы, формирующий цены и прибыль и т.п. Систематическая уплата налога нормальной величины, требуемой для государственных и церковных расходов и доступной для плательщика, обеспечивает общественное спокойствие и достаточное производство.

В основе налога лежит, в понимании У. Петти, естественная мера общественного и личного расходования и потребления. В силу этого налоги, как целостная система, покоящаяся на естественных основах, представляет собой средство регулирования взаимоотношений государства, потребителя и производителя и способствует развитию экономики и государства. В этих положениях заложена основа понимания и использования налогов как средства стимулирования производства.

Общей причиной является, во-первых, нежелание населения оплачивать их, каковое проистекает от убеждения, что проволочкой и сопротивлением можно вовсе избавиться от оплаты их, и от подозрения, что обложение слишком велико или что собранные суммы расхищаются или неправильно расходуются, или же что они неравномерно взимаются и распределяются. Все это вызывает излишние расходы при взимании их и заставляет государя принимать суровые меры по отношению к своему народу. Проповедуют большому числу людей, собранных вместе, т.е., иными словами, разве не может стадо быть теперь более многочисленным, чем в том случае, когда каждую отдельную овцу приходилось, как до сих пор, чистить и стричь трижды в год при помощи исповеди и отпущения грехов? Если в Англии и Уэльсе имеется лишь около 5 млн., жителей, то к чему нам иметь больше 5 тыс. приходов, что составляет по 1 тыс. овец на каждого пастыря, тогда как в средних приходах Лондона имеется около 5 тыс. душ в каждом. Исходя из этого расчета, в Англии и Уэльсе должна быть лишь 1 тыс. приходов, в то время как их имеется около 10 тыс.

. Сокращение приходов наполовину сбережет (считая доход причта в среднем равным лишь 100 ф. ст. в год на каждый приход) 500 тыс. ф. ст. Помимо этого, когда число приходских священников сократится наполовину, то мы будем нуждаться лишь в половинном количестве епископов и деканов, капитулов, конгрегаций и кафедральных соборов, которые, пожалуй, обходятся еще в 200 иди 300 тыс. ф. ст. И все же церковь Господня будет обслуживаться даже более исправно, чем теперь, а священный, древний институт епископства не потерпит никакого ущерба, так же как и способ добывания средств на их содержание посредством десятины. И все это - путем большей и лучше соответствующей требованиям реформы.

2.Но, предположим, нам скажут, что в некоторых диких районах тысяча людей живет на участке площадью не менее 8 кв. миль. На это я отвечу, что таких мест очень мало или их совсем нет, и самые большие приходы, которые мне известны, охватывают не более 3 или 4 кв. миль, а на таком пространстве не представляет труда для жителей собираться раз в неделю в каком-нибудь центральном пункте.

3. Кроме того, я утверждаю, что викарий, исполняющий должность священника и не имеющий большого образования, легко может, если он человек хорошей жизни и надлежащим образом проинструктирован, отправлять службу в четырех часовнях каждое воскресенье, а действительно ученый и красноречивый проповедник может проповедовать через воскресенье в каждой из этих часовен, уделяя одно воскресенье двум из них, а другое - остальным двум. А это вместе с обучением катехизису и добавочными проповедями в невоскресные дни будет давать столько же, сколько дается и сейчас, и столько, сколько с Божьего благословения необходимо для спасения души, ибо Христовы узы нестеснительны и бремя их нетяжело.

4. Но чтобы положить конец этим сомнениям, утверждают что если разбить Англию и Уэльс на участки по 3 кв. мили в каждому то у нас оказалось бы немногим больше 4 тыс. таких участков, на которых можно устроить приходы.

5. Если же скажут, что отчуждение этой десятины является святотатством, то я отвечу, что если эти средства употребить на защиту церкви Божией от магометанства и папизма и от народов, которые исповедуют эти религии, то это совсем не будет святотатством; во всяком случае это будет им в меньшей степени, чем если дать три четверти этих средств женам и детям священников, которых и на свете не было, когда была установлена десятина.

6. Если бы я не питал отвращения к предложению о сокращении церковных средств, я бы мог сказать, что урезка части десятины и содержания причитающихся каждому из оставшихся пастырей и предоставление им взамен этой части свободных сборов с их паствы послужили бы на пользу делу распространения слова Божьего и такой порядок меньше оскорблял бы тех, кто считает, что все их содержание должно покрываться этим способом.

7. Я мог бы также сказать, что, поскольку в Англии больше мужчин, чем женщин, было бы хорошо, если бы священники вернулись к безбрачию, чтобы никто не становился священником, если он женат; ведь нетрудно среди 5 млн. жителей отыскать 5 тыс., т.е. одного на тысячу, которые могли бы жить и жили бы холостыми. Тогда наш неженатый пастырь мог бы жить на половину своих доходов так же хорошо, как он теперь живет на весь доход.

8. Все время имеется в виду, что хотя число приходов и размеры доходов духовенства и уменьшатся, однако это должно быть сделано без вреда для имеющихся сейчас в приходах священников.

9. Что касается уменьшения расходов на должности, относящиеся к администрации и суду, то оно будет заключаться в отмене всего излишнего, сверхштатного и устаревшего, а вместе с тем в сокращении оплаты и остальных до размеров, соответствующих труду, искусству и степени доверия, требующимся в каждом отдельном случае. Имеется ведь много должностей, которые полностью выполняются помощниками за незначительную оплату, тогда как их начальники получают в десять раз больше, хотя они совершенно не знают ни того, что было сделано, ни того, что нужно было сделать в том или другом случае.

10. Получающиеся вследствие этого излишки должны быть либо возвращены населению, которое давало их королю тогда, когда это жалование составляло лишь справедливое вознаграждение должностному лицу, либо же король, все еще удерживая их, может покрывать ими соответствующую сумму государственных расходов, а не расходовать их на удовлетворение назойливых притязаний отдельных лиц. Подобное благодеяние вызывает у этих лиц и у всех их приспешников лишь бездеятельность, поскольку речь идет о подлинной и действительной выгоде для страны и для них самих в частности, а также полное пренебрежение и непонимание общественного блага.

11. Можно было бы привести в пример множество отдельных фактов этого рода, но так как моя цель не в том, чтобы повредить кому-либо в частности, то я на этом остановлюсь и выражу лишь пожелание, чтобы была проведена всеобщая реформа всего, что давным-давно пришло в негодность. В этом случае ни один человек в отдельности не должен пострадать. Ведь если все страдают, то никто не страдает, и никто не станет беднее, чем он есть сейчас, если все потеряют половину своего имущества, равно как и ничуть не станут люди Богаче, если их имущество удвоится, ибо Богатства заключается скорее в отношении, чем в количестве.

12. Сокращение расходов на университеты, к которым я причисляю и немногочисленные юридические школы, означало бы уменьшение числа лиц, обучающихся Богословию, правоведению и медицине, и тем самым уменьшение применения этих профессий.

Поскольку я уже говорил о Богословии, я перехожу сначала к правоведению и заявляю, что если бы велась регистрация всех земельных владений, а также всех передаточных записей на землю и обязательств по ним и если бы в то же время были учреждены общественные ссудные банки, ломбарды или банки, оказывающие кредит под залог денег, столового серебра, драгоценных камней, сукна, шерсти, шелка, кожи, полотна, металлов и других непортящихся товаров, то я не представляю себе, чтобы могло вестись более одной десятой доли тех судебных процессов и бумаг, какие мы имеем теперь.

. Далее, если установить число юристов и нотариусов, исходя из учета числа жителей, их земель и другого Богатства, то я не представляю себе, как бы при этом осталось больше одной сотой доли тех, какие имеются сейчас, поскольку мне приходилось слышать утверждения, что их имеется в десять раз больше, чем даже сейчас необходимо. А теперь ведь в десять раз больше судебных процессов, чем их было бы после вышеупомянутой реформы. Отсюда следует, что в общем, поскольку причины, вызывающие преступления и несправедливости, сильно сократятся, то не будет нужды и в одной сотой доле существующего количества хранителей закона и судебных учреждений.

14. Что касается врачей, то, опираясь на "замечания", сделанные недавно относительно бюллетеней смертности, нетрудно узнать на основании числа умирающих, сколько в Лондоне имеется больных, и, исходя из удельного веса столицы, установить число больных в стране; затем посредством этих двух цифр и прибегнув к совету ученой коллегии медицинского факультета вычислить, какое количество врачей требуется для всей страны и, стало быть, узнать, какое количество студентов этой профессии следует допускать к учению и поощрять. Наконец, высчитав это количество, можно присоединить к нему соответствующее количество хирургов, аптекарей и сиделок и, таким образом, приостановить всем этим и пресечь бесконечный наплыв напрасных претендентов на эти профессии, злоупотребляющих этим божественным факультетом, готовящим к единственному из всех светских занятий, которым стал заниматься сам наш Спаситель после того, как начал проповедовать.

15. Если далее будет установлено, какое число духовных лиц, врачей и юристов (т.е. лиц, воспитывавшихся в университетах) необходимо для выполнения общественной службы то, предполагая, что из них за год умирает один на сорок, мы найдем, что достаточно будет выпускать ежегодно из университетов не больше 350. Если предположить, что их пребывание в университете продолжается в среднем пять лет, то получится также, что число одновременно учащихся в университетах студентов не должно превышать 1 800 человек; я подразумеваю таких студентов, которые намерены сделать науку своей профессией и источником своего существования.

16. Я могу при этом отметить, что если 1 800 студентов достаточно и если принять, что число приходских детей и найденышей составляет в Англии 40 тыс., то весьма вероятно, что один на двадцать среди них мог бы обладать выдающимся умом и способностями.

Поскольку общество может располагать этими детьми по своему усмотрению и поскольку в обоих университетах могут содержаться более 1 800 человек, то нельзя ли было бы сделать так, чтобы наши деятели науки избирались и воспитывались таким образом? Но об этом лишь попутно.

17. К этому можно еще добавить, что на основе вышеупомянутых ссудных банков, благодаря которым можно получать сведения о кредите и имуществе всех торговцев и предотвращать все таинственные опасности денег, и при наличии хорошей отчетности о наших урожаях, промышленности, потреблении и импорте можно было бы установить, какое количество купцов было бы в состоянии производить обмен наших избыточных товаров на избыточные товары других стран, а также какое количество розничных торговцев необходимо для дальнейшего распределения товаров в каждом селении нашей страны и получения в обмен имеющихся там излишков. На этом основании я полагаю, что можно было бы сократить и значительную часть этих купцов; они, собственно говоря, действительно ничего не заслуживают от общества, являясь лишь своего рода игроками, которые играют друг с другом за счет труда бедняков, сами же не доставляют никакого продукта, а играют лишь роль вен и артерий, распределяющих туда и назад кровь и питательные соки государственного тела, а именно продукцию сельского хозяйства и промышленности.

18. Если бы были сокращены многочисленные должности и жалованья, связанные с управлением, судом и церковью, а также число духовных лиц, юристов, врачей, купцов и розничных торговцев, получающих каждый большие оклады за произведенную для общества незначительную работу, то насколько облегчило бы это покрытие общественных расходов и насколько возросла бы равномерность их распределения.

19. Мы перечислили шесть статей государственных расходов и вкратце пояснили, как можно сократить четыре из них. Сейчас мы переходим к двум остальным статьям, которые мы скорее рекомендовали бы увеличить.

Первую из этих двух статей я называю, говоря вообще, заботой о бедных, что сводится к организации убежищ для престарелых, слепых, хромых и других калек, госпиталей для неспокойных больных, больных хроническими, излечимыми и неизлечимыми, внутренними и наружными болезнями, с отдельными госпиталями для больных острыми и заразными болезнями и еще другими для сирот, найденных и подброшенных детей. Из этих последних не должен быть отвергнут ни один ребенок, как бы много их ни было, при условии, что их имена, семьи и родственные отношения будут сохранены в строгой тайне. Отбор этих детей, произведенный по достижении ими приблизительно восьми- или десятилетнего возраста, может дать королю наиболее подходящие орудия для ведения всякого рода дел его, причем они будут столь же безусловно обязаны верно служить ему, как и его собственные кровные дети.

20. Это отнюдь не является ни новым, ни редким мероприятием, и только забвение его в наших странах заставляет считать его редким и новым проектом. Известны также и те отличные результаты, которые получались от этого института, о котором мы скажем гораздо больше и в дальнейшем в связи с другим вопросом.

21. Когда все беспомощные и немощные люди будут, таким образом, обеспечены, а лентяи и воры обузданы и наказаны министром юстиции, мы найдет в результате определенные постоянные занятия для всех остальных нуждающихся людей, которые, работая соответственно изданным для них правилам, могут требовать достаточного количества пищи и одежды. Их дети (если они малы и немощны), как уже было сказано, тоже обеспечиваются другим способом.

22. Но в чем должна заключаться эта работа? Я отвечаю: в том, что было учтено как шестая статья государственных расходов, а именно в том, чтобы сделать все шоссейные дороги настолько широкими, прочными и ровными, чтобы расходы и утомительность путешествий и перевозок благодаря этому сильно уменьшились; в углублении и расчистке рек и в превращении их в судоходные; в насаждении в подходящих местах полезных деревьев, доставляющих строевой лес, удовольствие, а также плоды.

В возведении мостов и плотин.

В разработке рудников, каменоломен и каменноугольных копей.

В выплавке железа и т.д.

23. Я останавливаюсь на всех этих особенностях, во-первых, потому, что это - работы, в которых нуждается наша страна, во-вторых, потому, что эти работы требуют большого количества труда и малого искусства, и, в-третьих, потому, что при этом в Англии вводятся новые промыслы, которые возместят суконный промысел, почти полностью нами утерянный. В ближайшем месте будет поставлен вопрос: кто будет платить этим людям? Я отвечаю: каждый. Ибо если в данной местности живет 1 000 человек и 100 из них в состоянии производить пищу и одежду для всей тысячи; если следующие 200 производят столько товаров, сколько другие нации готовы брать в обмен на свои товары или на деньги; если следующие 400 заняты созданием драгоценностей, удовольствий и внешнего блеска для всех; если, наконец, 200 человек исполняют обязанности правительства, духовенства, юристов, врачей, купцов и лавочников, всего, стало быть, 900 человек, то возникают вопросы: раз пищи хватит также и для пропитания этих сверхсметных 100, то как они получат ее? Будут ли они добывать себе необходимое воровством или нищенством, или они доведут себя сами до голодной смерти, не получая ничего путем нищенства, или будут пойманы в воровстве и приговорены к смерти иным образом? Или их передадут какой-нибудь другой стране, которая согласна будет их принять? Для меня ясно, что они не должны ни умирать с голоду, ни быть повешены, ни быть отданы за границу. Однако, если они нищенствуют, они могут умирать от голода сегодня и объедаться и пресыщаться завтра, что ведет к болезням и дурным привычкам. То же можно сказать и про воровство. Кроме того, они могут нищенством или воровством добыть больше, чем им необходимо, что отвратит их навсегда от работы, даже при самой благоприятной возможности, которая может внезапно и неожиданно открыться.

24. По всем этим основаниям будет, несомненно, более благоразумно предоставить им избыточные продукты, которые иначе будут потеряны и истрачены или бесцельно потреблены. В случае же, если излишка не имеется, следует сократить немного изысканность питания других как в количественном, так и в качественном отношении, ибо немногие тратят меньше, чем вдвое, по сравнению с тем, что может быть достаточно для них для удовлетворения одних лишь естественных насущных потребностей.

25. Что касается работы этих сверхсметный людей, то пусть лишь она не потребует расхода иностранных товаров, и тогда не имеет значения, употреблена ли она на постройку бесполезной пирамиды на Салисберийской равнине, на переноску камней из Стонгенджа в Тоуэрхилл или на что-нибудь другое в этом же роде; ибо в худшем случае это приучит сознание этих людей к дисциплине и повиновению, а их тела - к выносливости, которая потребуется от них при более полезной работе, когда в ней появится нужда.

26. А теперь, чтобы пояснить примером полезность того, что было выше предложено, я спрашиваю, какую выгоду дадут исправление дорог, постройка мостов и плотин и превращение рек в судоходные, помимо приятности и красоты их? На это я отвечаю, тоже ссылаясь в качестве примера на предложенное выше, что все это вместе с вывозом большого количества рогатого скота и овец из Ирландии приведет к образованию большого избытка английских лошадей, которые могут стать товаром, имеющим хороший сбыт во всей Европе вследствие соединения у них множества выдающихся качеств - красоты, силы, смелости, быстроты и выносливости, превосходящих эти качества у лошадей из других стран. Причем качества эти как зависящие от внутренних (intrinsick) особенностей английской земли не могут быть точно воспроизведены или отняты у нас другими странами. Сверх того, лошади - такой товар, который доставит как себя самого, так и своего продавца на рынок, хотя бы и далеко расположенный.

Заключение

Крупнейшие мыслители меркантилизма подходили к взгляду, что в экономических процессах действуют определенные закономерности, не зависящие в принципе от воли людей. Петти одним из первых выразил идею о наличии в экономике объективных, познаваемых закономерностей, которые он сравнивал с законами природы и потому называл естественными законами. Это был большой шаг вперед в развитии политической экономии: она получала научную базу.

Во времена Петти и в промышленности и в сельском хозяйстве производство уже в значительной мере велось на капиталистических началах. Подчинение ремесла и мелкого земледелия капиталу проходило медленно и по-разному в отдельных отраслях и местностях. Еще существовали огромные массивы докапиталистических форм производства. Но тенденция развития выявилась, и Петти одним из первых отметил это.

Петти трактует деньги как особый товар, выполняющий функции всеобщего эквивалента. Стоимость его, как и всех товаров, создается трудом, а меновая стоимость количественно определяется размерами трудовых затрат в добыче драгоценных металлов в сравнении с затратами в других сферах производства. Количество необходимых для обращения денег определяется размерами торгово-платежного оборота, т. е. в конечном счете количеством реализуемых товаров, их ценами и частотой обращения денежных единиц в разных сделках. Полноценные деньги могут быть в известных пределах заменены бумажными деньгами, выпускаемыми банком.

Петти оставил заметный след в истории экономической науки, хотя единой точки зрения на его научный вклад до сих пор не существует. Одни авторы рассматривают его как выдающегося представителя меркантилизма, другие видят его основную заслугу в создании основ статистико-экономического метода исследований и экономической статистики, третьи считают основателем нового направления в науке, из которого впоследствии выросла английская классическая политическая экономия.

Список литературы

1.Аникин А.В. Юность науки: Жизнь и идеи экономистов-мыслителей до Маркса. 2-е изд. - М.: Политиздат, 1985.- 384с.

2.Антология экономической классики. В. Петти, А. Смит, Д. Рикардо. Москва. «Эконов»-«Ключ»,1993 г. –с.

3. Бартенев С.А. История экономических учений: Учебник. –М.: Экономистъ, 2005. –с

4.Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994 –с.

5.Василевский Е.Г. История экономических учений. Ч. 1 / Под ред. Е.Г. Василевского, В.А. Жамина. - М., 1989.- 368с.

6. История экономических учений. Москва. «Высшая школа», 1993

7.Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений. М., 1995 –с.

8.Ядгаров Я.С. История экономических учений. 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Инфра-М, 2009. — 480 с.