Часть первая. Марксистская доктрина. Пролог.
Глава I. Маркс пророк
Капитализм, социализм и демократия. Йозеф Шумпетер
Порождения интеллекта или фантазии в большинстве
случаев завершают свое существование в течение периода, который колеблется от
часа послеобеденного отдыха до жизни целого поколения. Но с некоторыми этого не
происходит. Они переживают упадок и вновь возвращаются, возвращаются не как
неузнанные элементы культурного наследия, но в собственном индивидуальном
облике, со своими особыми приметами, которые люди могут видеть и трогать. Их с
полным основанием можно называть великими, никакого изъяна в этом определении,
связывающем величие с жизнеспособностью, я не вижу. В этом смысле это
определение, несомненно, применимо к учению Маркса. Есть еще одно преимущество в
определении величия способностью к возрождению: тем самым оно перестает
зависеть от нашей любви или ненависти. Нам совсем не нужно верить, что великие
открытия непременно должны быть источником света или не содержать ошибок в
своих основах или деталях. Напротив, мы можем считать их воплощением тьмы; мы
можем признавать их в корне неверными или не соглашаться с отдельными
частностями. Что до Марксовой системы, то подобные отрицательные оценки и даже
полное ее опровержение самой неспособностью нанести этой системе смертельный
удар только свидетельствуют об ее силе.
В последние десятилетия мы стали свидетелями
самого интересного возрождения Марксовой теории. В том, что великий
вдохновитель социалистической идеи должен был обрести себя в Советской России,
нет ничего удивительного. И чрезвычайно характерно, что в процессе происходящей
здесь канонизации между истинным значением Марксовой теории, с одной стороны, и
большевистской практикой и идеологией с другой, образуется пропасть такого же
масштаба, как между религией жалких галилеян и идеологией и практикой князей в
церкви или средневековых военачальников.
Другое явление возрождение марксизма в США
объяснить труднее. Этот феномен интересен тем, что вплоть до 20х годов ни в
американском рабочем движении, ни среди американских интеллектуалов не было
сколько-нибудь серьезного марксистского движения. То, что здесь называлось
марксизмом, всегда было искусственным, незначительным, не имело корней. Кроме
того, большевистский тип возрождения марксизма вызвал отнюдь не одинаковые
сдвиги в странах, прежде наиболее сильно приверженных марксизму. Примечательно,
что в Германии, которая из всех стран имела самую сильную марксистскую традицию,
в течение послевоенного социалистического бума, как и в предшествующий период
депрессии, продолжала существовать маленькая секта ортодоксов. Однако лидеры
социалистической мысли (не только приверженцы социал-демократической партии, но и
те, кто в практических вопросах пошел гораздо дальше ее осторожного
консерватизма) не обнаружили особого стремления к возврату к старым догмам и,
проявляя уважение к своему божеству, сделали все, чтобы дистанцироваться от
него, а экономические проблемы решали теми же способами, что и прочие
экономисты. Следовательно, если не считать России, американский феномен остается
уникальным. Мы не собираемся выяснять его причины. Стоит сделать другое
рассмотреть общие черты и суть того учения, которое стало близким столь многим
американцам [Ссылки на работы Маркса будут сведены к минимуму, никакие данные
о его жизни также не даются. Видимо, в этом нет нужды, поскольку любой читатель,
пожелавщий ознакомиться со списком этих работ или с его жизнеописанием, найдет
все необходимое в любом словаре, особенно в Британской энциклопедии или в
Энциклопедии социальных наук. Изучение Маркса лучше всего начинать с первого
тома "Капитала". Несмотря на огромное число работ, появившихся в последнее
время, я по-прежнему считаю биографию, написанную Ф.Мерингом, лучшей, во всяком
случае с точки зрения обычного читателя.].
Глава первая. Маркс пророк
Аналогия из области религии попала в название этой
главы не случайно. На самом деле это больше, чем аналогия. В определенном
смысле марксизм и есть религия. Для верующего он предоставляет, Во-первых,
систему конечных целей, определяющих смысл жизни, и абсолютных критериев для
оценки событий и действий; и, во-вторых, руководство к осуществлению целей,
содержащее не только путь к спасению, но и определение того зла, от которого
человечество или избранная часть человечества должна быть спасена. Можно
добавить и следующее: марксистский социализм принадлежит к той разновидности
религий, которая обещает рай уже при жизни. Я думаю, что если бы за определение
марксизма взялся богослов, это позволило бы дать гораздо более глубокую
характеристику социальной сущности марксизма, чем та, которую может сделать
экономист. То, что это обстоятельство объясняет успех марксизма [Религиозные
свойства марксизма объясняют и характер отношений ортодоксального марксиста к
своим оппонентам. Для него, как и для всякого сторонника определенной Веры,
оппонент не просто ошибается, он греховен. Инакомыслие осуждается не только с
интеллектуальных позиций, но и с позиций морали. Раз провозглашено Учение,
никакого оправдания для инакомыслия быть не может.], пожалуй, наименее
важно. Чисто научные достижения, будь они даже намного более совершенными, чем
у Маркса, никогда бы не обрели подобного исторического бессмертия. Этому не
способствовал и весь арсенал его партийных лозунгов. Частично его успех, хотя и
в очень небольшой степени, действительно обязан тому набору жарких фраз,
страстных обвинений, гневных жестов, который он предоставил в распоряжение
своей паствы и которые могут быть использованы с любой трибуны. Все, что следует
сказать по данному поводу, заключается в том, что указанное боевое снаряжение
очень хорошо служило и служит своим целям, однако его производство породило и
свои убытки: чтобы выковать подобное оружие социальной борьбы, Марксу временами
приходилось приспосабливаться или даже отступать от тех концепций, которые
логически вытекали из его теоретической системы. Однако если бы Маркс был
простым поставщиком фразеологии, он был бы сегодня мертв. Человечество не
благодарит за этот сорт услуг и быстро забывает имена людей, которые пишут
либретто для политических опер.
Он был пророком, и для того, чтобы понять природу
его системы, мы должны рассмотреть ее в контексте времени ее создания. Это была
высшая точка самореализации буржуазии и низшая точка буржуазной цивилизации,
время механистического материализма, время культурной среды, предававшейся
самому пошлому разгулу, в то время как в ее недрах таились зародыши нового
искусства и нового образа жизни. Вера в любом реальном значении этого слова
быстро улетучивалась из сознания всех классов общества, а вместе с ней умирал и
единственный луч света, освещавший жизнь рабочих (если не считать Рочдэйльского
кооперативного движения и возникновения сберегательных банков), в то время как
интеллектуалы заявили, что их вполне устраивает "Логика" Милля и Закон о бедных.
Итак, для миллионов человеческих сердец учение
Маркса о земном социалистическом рае означало новый луч света и новый смысл
жизни. Называйте марксизм, если угодно, подделкой под религию или карикатурой на
нее, на этот счет многое можно сказать, но нельзя не восхититься его величием.
Неважно что почти все эти миллионы были не в состоянии понять и оценить учение
в его истинном значении. Такова судьба всех учений. Важно то, что учение было
создано и изложено в соответствии с позитивистским мышлением своего времени
несомненно буржуазным по своей сути, и потому не будет парадоксом, если мы
скажем, что по существу марксизм продукт буржуазного образа мышления. Он, с
одной стороны, с непревзойденной силой выразил страстные чувства всех тех, кому
не повезло и плохо жилось, что было целительным для многих неудачников, а с
другой стороны, провозгласил, что избавление от этих болезней с помощью
социализма вполне поддается рациональному обоснованию.
Заметьте, с каким чрезвычайным искусством здесь
удалось соединить иррациональные чаяния страждущих, которые, лишившись религии,
бродили во тьме подобно бездомным собакам, с неизбежными для того времени
рационалистическими и материалистическими тенденциями, сторонники которых не
признали бы ни одного утверждения, не подкрепленного научным или псевдонаучным
доказательством. Проповедь одной лишь цели не дала бы эффекта, анализ
социального процесса был бы интересен всего лишь для нескольких сотен
специалистов. Но проповедь в одежде научного анализа и анализ в интересах
достижения выстраданных целей вот что обеспечило страстную приверженность
марксизму, вооружило марксиста высшим преимуществом убежденностью, что он и его
доктрина никогда не потерпят поражения и в конце концов обязательно победят.
Конечно, этим смысл учения не исчерпывается. Личное влияние и пророческие
прозрения действуют независимо от содержания учения. Без этого невозможно
призвать ни к новому образу жизни, ни к новому ее смыслу. Но не это нас здесь
интересует.
Несколько слов следует сказать о другом об
убедительности и корректности попыток Маркса доказать неизбежность достижения
социалистической цели. Одно замечание, однако, следует сделать по поводу того,
что выше мы определили как отражение чаяний многих неудачников. Конечно, это не
было подлинным отражением их истинных стремлений, сознательных или
подсознательных. Скорее, мы могли бы назвать это попыткой подменить истинные
чувства правильным или неправильным изложением логики социальной эволюции.
Осуществляя это и приписывая, вопреки истине, народным массам свое собственное
"классовое сознание", Маркс, несомненно, фальсифицировал подлинную психологию
рабочего (который стремится стать мелким буржуа, опираясь на помощь политической
силы); но по мере того, как его учение приобретало влияние, он расширял и
облагораживал его. Он не проливал сентиментальных слез по поводу красоты
социалистической идеи. В этом, как он считал, заключалось его превосходство над
тем, что именовалось им "утопическим социализмом". Не занимался он и
прославлением героизма трудящихся, как это делают буржуа, когда они дрожат за
свои дивиденды. Он был абсолютно свободен от склонности пресмыкаться перед
рабочим классом, свойственной некоторым его более слабым последователям.
по-видимому, он достаточно ясно осознавал, что такое народные массы, и глядел
гораздо выше их голов в направлении достижения социальных целей, даже если это
было не то, о чем они думали и мечтали. Кроме того, он никогда не проповедовал
собственных идеалов. Подобное тщеславие было ему чуждо. Как всякий истинный
пророк изображает себя простым глашатаем своего бога, так Маркс претендовал
всего лишь на то, чтобы рассказать о логике диалектического процесса
исторического развития. Во всем этом есть некое благородство, перекрывающее в
ряде случаев мелочность и вульгарность, с которыми на протяжении его жизни и
деятельности это благородство вступало в столь странный союз.
Наконец, еще один момент, о котором нельзя не упомянуть. Сам Маркс был слишком
образованным человеком, чтобы солидаризироваться с теми вульгарными
социалистами, которые не способны узнать храма, даже когда он высится перед
ними. Он отчетливо понимал значение цивилизации и "относительно абсолютную"
ценность ее ценностей, как бы чужда она ни была для него самого. В этом
отношении нет лучшего доказательства широты его мышления, чем "Коммунистический
манифест", который представляет собой, хотя и краткий, отчет о блестящих
[Возможно, это преувеличение. Но давайте процитируем: "Буржуазия впервые
показала, чего может достичь человеческая деятельность. Она создала чудеса
искусства, но совсем иного рода, чем египетские пирамиды, римские водопроводы и
готические соборы... Буржуазия... вовлекает в цивилизацию все нации... Она
создала огромные города... и вырвала таким образом значительную часть населения
из идиотизма (sic!) деревенской жизни... Буржуазия менее чем за сто лет своего
классового господства создала более многочисленные и более грандиозные
производительные силы, чем все предшествующие поколения вместе взятые". (Маркс
К., Энгельс Ф. Соч. 2е изд. Т4. С.427428). Заметьте, что все отмеченные
достижения приписываются только буржуазии это больше того, на что могли бы
претендовать многие самые буржуазные экономисты. В этом суть того, что я имел в
виду в вышеприведенном абзаце, и именно здесь я резко расхожусь с сегодняшними
вульгарными марксистами или с вебленовскими идеями, взятыми на вооружение
нынешними немарксистскими радикалами. Сразу же скажу: именно это будет исходным
пунктом всего того, о чем я буду говорить во второй части относительно
экономических достижений капитализма.] достижениях капитализма. Даже вынося
капитализму profuturo
[в будущем лат.] смертный приговор, Маркс не
упускает случая признать его историческую необходимость. Подобное отношение,
конечно, подразумевает многое такое, чего лично Маркс не желал бы признавать.
Однако, без сомнения, это его убеждение было чрезвычайно крепким, тем более что
оно соответствовало тому пониманию естественной логики вещей, частным
проявлением которой была его теория исторического процесса. Социальные явления
выстраивались для Маркса в определенный порядок, и хотя в некоторых аспектах
своей жизни он вел себя как "ресторанный заговорщик", его истинное "я" презирало
такого рода вещи. Социализм не был для него навязчивой идеей, стирающей все
краски жизни и порождающей нездоровую и тупую ненависть или презрение к иным
цивилизациям. Во многих смыслах присущий Марксу тип социалистического мышления
и социалистического выбора, соединенные вместе в его фундаментальной позиции,
действительно заслужили название научного социализма.