Философия для аспирантов

IV
Человек и мир средневековья

Философия патристики как философия теоцентризма.
Схоластика как рациональное обоснование теологии.
Расцвет и закат схоластической философии.

Ключевые понятия:

Апофатическое — богословская концепция о принципиальной непознаваемости Бога.
Догмат — положение, не подлежащее критике и обязательное для всех верующих.
Катафатическое — богословская концепция, допускающая возможность познания Бога по результатам его вмешательства в дела мира.
Номинализм — учение, согласно которому общие понятия являются всего лишь именами для обозначения единичных вещей.
Реализм — учение, утверждающее, что общие понятия существуют реально, более того, они есть первореальность.
Теология — учение о сущности Бога.

Основные идеи средневековой философии

Идея монобожия и идея потустороннего мира. Мера воздаяния за жизнь на Земле. Человек обретает горизонт надежды, у него появляется прошлое и будущее.

Особенности средневековой философии:

тесная связь с Библией как парадигмой знания о Боге, мире, человеке и его истории;
экзегетический характер, проявляющийся в постоянном обращении к Слову;
дуализм божественного и человеческого, сакрального и греховного;
теодицея как богооправдание и эсхатология как учение о судьбах мира и человека.

1. Философия патристики как философия теоцентризма

Этапы средневековой философии: патристика и схоластика. Патристика апостольского периода (до середины II в.); апологетического периода (до IV в.) с заявкой на то, что истинная философия — это христианская религия; зрелого периода (до VI в.), когда появляются учения Аврелия Августина, Иоанна Златоуста и др., основанные на догмах и античной философской мысли.

Гонимое христианство постепенно становится официальной религией. Поскольку в структуре общественного сознания религия становится доминирующей, то это повлекло за собой теологизацию всех форм сознания от морали до философии. Философа-демиурга сменяет философ-экзегет. Складывается новый менталитет, ориентированный на консервацию общества и игнорирующий прорыв в будущее. «Нам после Христа, — отмечал Тертуллиан, — не нужна никакая любознательность; после Евангелия не нужно никакого исследования». Христианское откровение упраздняло «мудрость мира сего». Диалектика как искусство познавать и объяснять, с точки зрения апологетов церкви, порождает ереси, а посему философия не имеет права на существование. Но отвергая философию, отцы церкви не могли обойтись без нее. Уже у Юстина намечается примирительная линия по отношению к эллинской философии. А Тит Флавий Климент (150-219) видел свою задачу не столько в том, чтобы защищать христианство от его врагов, сколько в том, чтобы убедить язычников в преимуществах новой религии. С его точки зрения философия должна быть введением к истинам христианства. Философское знание должно служить совершенствованию христианской веры, которая выше всякого знания и служит его завершением. В этом качестве философия теряет свою значимость как мировоззрение и может пребывать лишь в статусе средства обеспечения теологии. Религия становится фундаментальным мировоззрением общества. Церковная догма заявляет о себе как исходное условие всякого мышления.

Патристика первых двух периодов своего развития основное внимание уделяет проблемам монотеизма, трансцендентности Бога, учениям о Христе, креационизме, теодицее и эсхатологии.

Наиболее авторитетным представителем патристики является Аврелий Августин (354-430). Его перу принадлежат трактаты «Исповедь», «О граде Божием», «Обессмертии души», «О свободной воле» и др.

В своей «Исповеди» Августин рассказывает о том, как долго он искал покой и нашел его в христианстве. В своем трактате «О граде Божием» Августин делает попытку воспроизвести всемирно-исторический процесс как производное божественного плана. По его мнению Рим пал не по вине христианства, а по причине собственной безнравственности. Античная (языческая) философия только усугубляла противоречие между светской (дьявольской) властью и царством Божьим в лице церкви, противоречие между силами добра и зла. «Люди живут в двух градах. Те, кто желает жить по плоти, и те, кто желает жить по духу... Земной — обеспечивается любовью к себе, доведенной до презрения к Богу, а небесный — любовью к Богу, доведенной до презрения к самому себе.

Граждан Земного града рождает испорченная грехом природа, а граждан Небесного рождает благодать.., а посему лучше быть рабом человека, чем похоти» (Августин Аврелий. Исповедь. М., 1991). Познание Бога составляет смысл человеческой жизни, ибо Бог есть высшая сущность. Бог исходный и конечный пункт человеческих помыслов и поступков. Он бесконечно возвышается над созданным им конечным миром. Это положение обусловливают превосходство души над телом, воли и чувств над разумом. Приоритет души над телом, а веры над разумом имел свое мировоззренческое и методологическое значение. Философия превращалась в богословие и пропедевтику теологии. Этому процессу способствовали и ареопагитики, правда, весьма своеобразно.

Ареопагитики являются загадочным памятником религиозно-философской мысли. Авторство приписывается Дионисию Ареопагиту, ученику апостола Павла, жившему в I в. А содержание этих работ свидетельствует, что они могли появиться только в V в., ибо их автор был знаком с учением неоплатоников, в частности с работами Прокла, с учением о церковной иерархии, которая отсутствовала в I в.

Ареопагитики состоят из четырех трактатов: «Мистическое богословие», где идет речь о непознаваемости и неизреченности существа Бога; трактат «Об именах небесных» повествует о проявляемых качествах Бога; «О небесной иерархии» раскрывает структуру небесного мира; «О церковной иерархии» истолковывает богослужение.

Основная идея этого религиозно-философского памятника средневековья состояла в том, что природа Бога непознаваема. Бог одновременно трансцендентен и имманентен миру. А посему теология должна быть не катафатической (положительной), а апофатической (отрицательной). Сущность негативной, отрицательной теологии состоит в последовательном отрицании относительно Бога любых свойств, любых атрибутов, наблюдаемых и мыслимых в окружающем мире, ибо Бог не постижим ни чувственно, ни умственно. Он запределен (трансцендентен) всякому пониманию.

Но апофатическая (отрицательная) теология, встав на путь полной деперсонализации Бога, подрывала христианское представление о Боге как о носителе высшей воли и промысла. С одной стороны, предельная иррационализация в истолковании Бога свидетельствовала о торжестве церкви. С другой стороны, мыслящие отцы церкви понимали, что достигнутое торжество — преходяще, а посему для его сохранения необходимо псевдорациональное обоснование догматов веры. И эту задачу могла выполнить только философия, но в статусе богословия. Оно должно стать катафатической системой доказательства бытия Бога. (См.: Путь к истине. Киев, 1991).

Решению этой задачи в определенной мере послужила переводческая и комментаторская деятельность Ани-ция Манлия Боэция (480-524). Он перевел основные произведения Аристотеля. Причем некоторые комментарии вырастали в трактаты. Произведения А. Боэция стали источником «диалектического искусства» для всего средневековья.

Процессу превращения философии в богословие способствовали и усилия Иоанна Дамаскина (675-750). Это крупнейший систематизатор религиозно-философской мысли, разработчик категориального каркаса нового статуса философии. Его основной трактат «Источник знаний» состоит из трех книг: «Диалектика», «О ересях», «Точное изложение православной веры». В этих работах речь идет о выработке философских понятий, дается анализ наиболее распространенных ересей и заблуждений.

Иоанн Дамаскин дает 6 определений предмета философии: познание сущего; познание божественного и человеческого; размышления о жизни и смерти; уподобление Богу через утверждение добродетели; искусство искусств и наука наук, ибо философия — это начало; любовь к мудрости, поскольку мудрость есть Бог, то любовь к Богу и есть истинная философия.

Философия делится на умозрительную (богословие, фисиология, математика) и практическую (этика, домострой, политика). Предметом богословия является Бог как демиург, как высший субъект воли и промысла. Бог сотворил человека как некий второй мир в мире. Он связал зримое и незримое, чувственное и умопостигаемое. Через мир человека открывается мир Бога. Стало быть, познание человека на уровне фисиологии (естествознания) приближает нас к познанию Бога. (См.: Антология мировой философии. Т. 1. Ч. 2. М., 1969).

2. Схоластикак как рациональное обоснование теологии

Философско-религиозное учение Августина и других представителей патристики подготовили возникновение схоластической философии. Суть схоластики состояла не в опоре на сверхразумное созерцание Бога, а в поиске рациональных путей его познания. Место апофатической концепции занимает катафатическая, ориентированная на познание Бога по плодам его творения и результатам его вмешательства в дела мира. Рациональное обоснование теологии потребовало превращения логики из инструмента доказательства в средство обоснования церковных догматов. Позже «схоластика» станет синонимом науки, оторванной от жизни, бесплодной, основывающейся на некритическом следовании авторитетам.

В развитии схоластики различают период ранней схоластики (IX-XII вв.), период зрелости (XIII в.) и период заката (XIV-XV вв.).

Крушение античной цивилизации сопровождалось развалом старой системы образования. Новая система возникала в прямой связи с церковью и в полной зависимости от церкви. Монополия на интеллектуальное образование осуществлялась прежде всего в монастырях, где собирались и переписывались различные произведения античной культуры, где проходили подготовку священнослужители. Первую ступень обучения в схолах составляло светское знание, вторую — теология. Мысль подчинялась авторитету догмата. Преподавалась грамматика и риторика, арифметика и геометрия, музыка, астрономия и диалектика. Диалектика отождествлялась с философией. Ее назначение состояло в том, чтобы исследовать природу, познавать человеческое и божественное, если человек в состоянии их понять. Все эти семь «свободных искусств» были подчинены потребностям церкви, ориентированы на формирование «христианской мудрости». Все многообразие проблем, обсуждаемых схоластикой, можно свести к трем основным: соотношение знания и веры, природа общих понятий «универсалий», соотношение сущности и существования.

По вопросу о соотношении знания и веры наследие схоластики хранит три варианта.

Знание и вера — антиподы. Вера не нуждается в знании, ибо она имеет свое основание — «откровение». У истоков такой позиции стоял Тертуллиан (160-240). Его идеи продолжает Петр Дамиани (1007-1072), обосновывая апофатическую концепцию о принципиальной непознаваемости Бога.
Знание и вера могут сосуществовать, ибо они имеют разные источники. Знание замыкается на разум, а вера — на «откровение». И в этом смысле философские и теологические истины не исключают друг друга. Теорию действенной истины представляли Аверроэс (1126-1198) и Сигер Брабантский (1235-1282).
Знание и вера, философия и теология должны объединиться и обеспечить реализацию катафатическои богословской концепции. Но заявленный союз понимался по-разному. «Верую, чтобы понимать» (Аврелий Августин, Ансельм Кентерберийский) и «понимаю, чтобы верить» (Росцелин, П. Абеляр).

Последующее развитие схоластики подтвердило, что союз разума и веры не состоялся. Более того, попытка осуществить этот союз вызвала к жизни проблему общих понятий «универсалий» с последующим противостоянием «реализма» и «номинализма».

Общефилософская проблематика проникла в страны Западной Европы в форме неоплатоновских идей. Одним из проводников этих идей в системе европейского образования был Иоанн Скот Эриугена (810-877). Он хорошо знал основные труды Августина, произведения Псевдо-Дионисия, а также трактат Григория Нисского «О творении человека». Подобно авторитетам патристики, Эриугена доказывал, что между «откровением» и разумом нет противоречия, а посему священное слово можно подвергнуть разумному истолкованию.

И орудием разума является диалектика как логика правильного мышления, ориентированного на различие единичного, родового и видового. Иоанн Скот особо отмечает решающую роль общих понятий в познавательной деятельности. Чем более общим является понятие, тем объективнее, реальнее его существование в качестве особой бестелесной сущности, независимой от познающего человеческого ума. Согласно этой установке, единичное существует лишь в силу своего приобщения к виду, а вид — к роду. Так складывалась методология «реализма», согласно которой общее понятие — это не образ (заместитель) реальности, а ее высшая ипостась (первореальность).

Трансформируя неоплатоновскую идею эманации как вневременного порождения Единым (безличным абсолютом) духовных ипостасей бытия и бесконечной множественности телесных и конкретных вещей, Эриугена подчеркивает циклический характер движения от Бога к миру и обратном возвращении бытия к Богу, сохраняющего свою непознаваемость (трансцендентность).

И все же созерцающему уму Бог открывается как природа не сотворенная, но творящая. О ней нельзя ничего сказать, кроме одного: она является причиной природы сотворенной и одновременно творящей. На этой стадии Бог становится и видимым и слышимым на уровне вида и рода. Вторая природа в ипостаси вида и рода выступает причиной третьей природы — сотворенной и не творящей, природы многообразия предметной реальности на уровне единичного. Единичное и индивидуальное наименее устойчивое. Оно возникает на миг, а исчезает насовсем. Третья природа с необходимостью погибает и возвращается в божественную первооснову. Последняя обретает статус четвертой природы — не сотворенной и не творящей.

Таким образом, Бог в качестве первой природы (не сотворенной, но творящей) составляет начало космоса, и в качестве четвертой он становится его концом.

За этими рассуждениями Эриугены явно просматривается система субординации общего и единичного, где приоритет остается за общим с претензией быть большей реальностью, чем последующие видовые, родовые и единичные образования; и не только быть, но и созидать.

В философии Эриугены актуализируется проблема человека. Грехопадение обусловливает отчуждение не общества, а отдельно взятого человека от Бога. Человек обретает индивидуальность. Осознание греха и искупление приводит к тому, что человек отчуждает себя от своего индивидуального существования и возвращается к Богу. Нормальным состоянием человеческого существования является состояние общности, а единичность существования составляет искажение нормы. Познание человека мыслится как условие познания мира. Самопознание — это дорога к «чистейшему созерцанию первообраза», т. е. Бога.

Познание начинается с чувств. Затем к ним подключается рассудок, который познает не чувственную предметность, а ее бестелесные прототипы. Что касается разума, то он направлен на познание первой божественной природы. Непознаваемость Бога преодолевается на пути онтологического объединения божественного и человеческого, которое достигается в результате смерти человека, но уже в потустороннем мире.

Пантеизм и рационализм учения Эриугены первоначально не получили поддержки. Его основное произведение «Разделение природы» было осуждено в 1050 г., а впоследствии даже приговорено к сожжению в 1225 г., когда начал проявляться массовый интерес к диалектике; когда проблема соотношения веры и разума начала решаться в пользу разума; когда под сомнение попало соотношение духовной и светской власти.

И хотя логическое мышление было объявлено источником греха, оно уже пустило корни. Кроме того, этому процессу содействовала активная деятельность так называемых антидиалектиков, сторонников торжества веры. Одним из этих антидиалектиков был Петр Дамиани, утверждавший абсолютное превосходство веры над разумом, теологии над философией. В духе Тертуллиана он объявляет философию хитростью дьявола, а диалектику источником ереси. Такая позиция привела бы церковь к герметизации, к потере контактов с мыслящей частью прихожан, к потере связи с философией и наукой, развития которых требовала сама жизнь.

Церковь нашла решение проблемы. Не отбрасывая философию, она превращает ее в богословие, а диалектику делает средством теологии.

На этом пути особенно преуспел Ансельм Кентерберийский (1033-1109), продемонстрировав позицию, которую можно характеризовать как рационализированный вариант августинизма. Ансельм Кентерберийский ставит веру выше разума, догматы веры составляют незыблемую истину, но они... нуждаются в осмыслении. Диалектика необходима верущему, чтобы укрепить его веру. В своем трактате «Монолог» он ведет речь о рациональной вере. Человек должен размышлять не для того, чтобы верить, но верить, чтобы понимать. И в этом смысле вера предшествует разуму, ее положения оставляют для разума отправную точку отсчета познания. Истина человеку дана в вере, но она требует своего прояснения. Для этой цели Бог и наделил человека разумением.

Такой подход и сформулировал основную формулу схоластики — догматы веры оправдываются средствами человеческого разума. С этих позиций Ансельм продолжает развивать концепцию реализма Эриугены, согласно которой общее понятие является большей реальностью, чем та реальность, которую оно замещает. Чем более общим является данное понятие, тем реальнее, объективнее его существование в качестве особой сущности. Самым общим понятием является понятие Бога.

Концепция реализма обрела своего оппонента — «номинализм». Его представители считали, что общее — это всего лишь имя, не имеющее никакого значения за границей языка. Что касается отдельных предметов, то они не фикция и не кажимость, а подлинная реальность. Номинализм, утверждающий объективность только единичного, можно понять как реакцию на позицию крайнего реализма, утверждавшего объективность только общего. Позицию номинализма отстаивал Росцелин (1050-1120) и его ученик Пьер Абеляр (1079-1142), заявивший о себе как убежденный сторонник диалектики. Причем диалектику Абеляр рассматривает не как смиренную служанку богословия (позиция Ансельма Кентерберийского), а как средство разрешения проблемных ситуаций.

Если Ансельм Кентерберийский требовал, чтобы разум формировался на основе веры («верю, чтобы понимать»), то у Абеляра разум частично обособлен от веры, является предварительным ее условием («понимаю, чтобы верить»). Такая перемена мест слагаемых принципиально влияла на конечный результат. Изменение соотношения веры и разума в пользу последнего имело бы далеко идущие последствия. Обретая утраченную самостоятельность, философия составила бы конкуренцию на мировоззренческом Олимпе, а кризис духовной власти обернулся бы торжеством светской. Такая перспектива явно не устраивала церковь. Этим и объясняются гонения против Абеляра и его учеников. Радикальный рационализм привел Абеляра к определению веры как «предположения» о вещах, недоступных человеческим чувствам. Тем самым исключалось отношение веры к реальностям мира, постигаемым философией и наукой. Так рождалась теория «двух истин», высвечивающая нелепость измерять волю Бога геометрическим циркулем, а химию изучать по священному писанию.

Рационализм Абеляра поднимал авторитет разума и одновременно подрывал значение догматов христианского вероучения. Последние теряли претензию на достоверность, ограничиваясь предположением, вероятностью. Хотя субъективно Абеляр считал себя верным сыном церкви, искренне полагая, что именно он правильно толкует христианское вероучение, усматривает его подлинное содержание. Однако, призывая к сознательному отношению к священным текстам, Абеляр подготавливал почву критического отношения к этим текстам.

Свободное и критическое отношение к теологической проблематике было присуще и представителям Шартрской школы (Франция), деятельность которой не укладывалась в рамки официальной схоластической доктрины. В своем анализе онтологических и гносеологических вопросов проблемы универсалий они опираются на основные произведения Аристотеля, используя, вероятно, арабские источники. Произведения античного мыслителя позволили философам Шартрской школы перенести центр своих интеллектуальных интересов на осмысление мира и человека.

До этого Европа знала Аристотеля только в переводах Боэция, который перевел и прокомментировал основные логические произведения. Прежде чем расшифровать арабские источники Аристотеля, следует хотя бы вкратце остановиться на специфике развития средневековой философии в ближневосточных странах и в мусульманской Испании.

В VII в. на Аравийском полуострове возникает ислам. Христианской свободе воли ислам противопоставляет жесткую предопределенность. Коран становится регламентом жизни. Его победное шествие привело к тому, что уже в первой половине VIII в. границы арабского халифата начинались в Индии и терялись в песках Туркестана, углублялись в Северную Африку и упирались в Атлантику. Заслуга арабов-бедуинов состояла в том, что они не разрушали культуры покоренных народов, а ассимилировали и обеспечивали ее дальнейшее развитие. Покровительство халифов нашло свое выражение в изречениях: «Величайшее украшение человека — знание», «Чернила ученого столь же достойны уважения, как кровь мученика».

Благодаря переводчикам и переписчикам, достоянием арабской культуры стали труды Платона и Аристотеля, Гиппократа и Эвклида, Архимеда и Птолемея. Начала складываться арабско-аристотелевская философия Востока (Аль-Кинди, Аль-Фараби, Авиценна) и Запада (Ибн-Баджей, Ибн-Туфейль, Аверроэс).

Трактат Авиценны (980-1037) «Книга выздоровления» стал настольной книгой философов. Трактат включал логику, физику и метафизику. «Князь ученых» был больше, чем простой комментатор произведений Аристотеля. Иная культура, другой социально-политический климат повлияли на восприятие Авиценны, и в какой раз подтвердилось определение философии как «времени, схваченного в мысли», данное сыном своей сугубо религиозной эпохи. Авиценна сорок раз прочел «Метафизику» Аристотеля. Но воспроизведение Аристотеля — это не простое повторение античного философа, а реконструкция наследия великого Стагирита, несущего на себе печать интенсивной естественнонаучной деятельности арабского мыслителя.

Античная натурфилософская традиция проявлялась и в творчестве Омара Хайяма (1048-1131), философское становление которого проходило под влиянием Ибн-Сины (Авиценны). На склоне лет Омар Хайям писал: «Много лет размышлял я над жизнью земной, непонятного нет для меня под луной. Мне известно, что мне ничего не известно, — вот последняя правда, открытая мной».

Культура мусульманской Испании имела свои особенности, но по уровню своего развития она не уступала культуре ближневосточных арабских стран. Библиотека Кордовы насчитывала свыше 400 тысяч рукописей по самым различным вопросам.

Вершиной арабоязычного аристотелизма является творчество Ибн-Рушда (Аверроэса). Об Аверроэсе (1126-1198) современники говорили: «Аристотель объяснил природу, Аверроэс — Аристотеля». По мнению мыслителя, философия постигает истину, а религия облекает ее в аллегорическую форму. Первая нужна избранным, вторая — толпе.

3. Расцвет и закат схоластической философии

Конец XII в. характеризуется общим подъемом для стран Западной Европы. Растут города, концентрируется ремесленное производство, а равным образом и торговля. Но эти процессы протекали в условиях становления национальной государственности. Роль экономического, идеологического и политического центра выполняла римско-католическая церковь. Теократические притязания папства рождали еретические движения, вдохновленные идеалами бедной апостольской церкви в эпоху возникновения христианства. Такими идеалами были аскетизм, отказ от собственности и покаяние.

Дальновидные отцы церкви «обыграли» пассивный протест, организовав и возглавив движение, направив его против еретиков, сомневающихся в догматах веры. Так сложился францисканский орден. Вслед за ним возник и орден доминиканцев, ставший главным орудием папской инквизиции, «псами господними». И тот и другой орден активно вмешивался в систему образования, осуществляя контроль над университетами, где шла подготовка врачей, юристов и теологов. Один из факультетов университета назывался artium — факультет «свободных искусств». Он рассматривался в качестве подготовительного для медицинского, юридического и теологического. Несколько позже подготовительный факультет стал называться философским. Это название отражало содержание изучаемых дисциплин. Не без влияния арабоязычной культуры дисциплины на этом факультете подразделялись на философию натуральную, рациональную и моральную. Каждое направление, в свою очередь, подразделялось на теоретический и практический уровни.

Типичной чертой схоластической учености являлась авторитарность. Обучение носило комментаторский характер. Базисом схоластической философии явились труды Аристотеля и комментарии к ним. Вокруг аристотелевского наследия шла ожесточенная борьба между сторонниками Аверроэса как великого комментатора аристотелевской философии и теми, кто предпочитал аристотелевское наследие в переводах Боэция. В 1231 г. папским декретом была создана специальная комиссия для проверки аристотелевского наследия на предмет включения его в христианско-католическую систему образования. В конечном итоге победило августинианство как консервативное направление. Что касается аверроизма, то он стал весьма значительной страницей оппозиционной западноевропейской философии эпохи Средневековья».

Оплотом августинианства в XII в. стал францисканский орден, поставлявший преподавателей для Парижского университета. Они вели ожесточенную полемику с аверроистами. Самым значительным августинианцем XIII в. был Бонавентура (1221-1274). Генерал ордена и кардинал римско-католической церкви хорошо был знаком с наследием Аристотеля и его арабоязычными интерпретаторами. Бонавентура рассматривал аристотелизм как учение, враждебное христианскому вероучению.

Реформатором католической доктрины выступил Фома Аквинский (1226-1274). Монах доминиканского ордена, студент, а затем магистр теологии Парижского университета. Преподавательская и писательская деятельность стали основным делом его жизни. И то и другое было подчинено единой цели — переработать аристотелизм в христианско-католическом духе, создать стройную теолого-философскую систему. Свои идеи оттачивал в борьбе с аверроистами, посвятив этому целый трактат «О единстве разума против аверроистов». После смерти Фоме Аквинскому был присвоен титул «ангельского доктора». И этот титул он заслужил не столько за свою преподавательскую деятельность, сколько за многочисленные публикации. Первую группу произведений составляют комментарии на библейские темы; вторую группу — комментарии на философские и теологические проблемы; третью группу — произведения, посвященные дискуссиям; четвертую группу представляют фундаментальные работы, составляющие теолого-философскую систему Фомы Аквинского.

В последнем списке особое место занимает трактат «Сумма истины католической веры против язычников». Под язычниками разумеются философы арабской культуры, идеи которых угрожали чистоте христианской веры. Поскольку в содержании этой работы доминирует философский материал, то в историко-философской литературе эта работа проходит иногда под названием «Сумма философии». А логическим венцом этого списка является незавершенный труд «Сумма теологии», где изложено обоснование христианско-католической веры как системы.

Первое, с чем столкнулся Фома Аквинский, — это была проблема взаимоотношения веры и разума, религии и науки, церкви и общества. Неприемлемую для христианско-католической церкви позицию в прошлом веке занимал П. Абеляр — «понимать, чтобы верить». Более последовательный вариант рационализма сформулировал Аверроэс, рассматривавший теологию как псевдопознание. Религия должна подняться до уровня философии, если она хочет отвечать своему назначению.

Наследие Абеляра, Аверроэса создало предпосылки для формирования концепции «двух истин». Сторонники П. Абеляра и философии Шартрской школы отстаивали положение о различии как предмета, так и метода философии и религии, о несовместимости этих форм общественного сознания. Прямо или косвенно обе разновидности концепции «двух истин» свидетельствовали о нарастании конфликта между разумом и верой, философией и религией, обществом и церковью. Вступив в дискуссию с апологетами этой концепции, Фома Аквинский разработал собственную доктрину, до сих пор действующую в католическом вероучении.

Согласно его позиции, философия и религия отличаются друг от друга по методу достижения истины. Философия и наука опираются на опыт и разум, а религия черпает истины в откровении, в Священном писании. Но различие методов не означает различия предмета философии и теологии. Если оно и есть, то носит, скорее, частный характер. И этого недостаточно, чтобы вести речь об абсолютном различии философии и религии. Догматы теологии в своем большинстве нуждаются в философском обосновании. Не потому, что эти догматы не могут обойтись без надлежащего обоснования, а потому, что, будучи обоснованы, они становятся ближе и понятнее человеку как мыслящему существу и тем самым укрепляют его веру. На этом основании Фома Аквинский формулирует пять доказательств бытия Бога:

В мире все находится в состоянии движения. Движение одной вещи является причиной движения другой и так далее. Чтобы движение стало реальностью, нужен первотолчок, перводвигатель, Бог.
Первотолчок движения является одновременно и первопричиной. И этой первопричиной является Бог.
Все в мире случайно кроме Бога, обеспечивающего необходимость этих случайностей.
Мир состоит из вещей более или менее совершенных. И эта степень совершенства задается абсолютным совершенством, в качестве которого выступает Бог.
Все в природе целесообразно. Но эту целесообразность задает Бог.

Доказательство бытия Бога составляет основание, связывающее философию и теологию. Однако значительная часть догматов веры не поддается рациональному освоению и обоснованию. Одним из таких догматов является ортодоксальная вера в троицу как существование сверхприродного Бога в качестве единого существа и одновременно в трех лицах. Бессилен разум и в доказательстве догматов возникновения мира из ничего, первородного греха, воплощения Христа, воскресения из мертвых и других христианских таинств. Но из этого не следует, что эти догматы антиразумны, иррациональны. Они не противоразумны, а сверхразумны. Их доказательство не под силу человеческому разуму, но они доступны совершенному уму божественной личности. И Фома Аквинский делает вывод: «Философия ниже богословия настолько, насколько ограниченный человеческий разум ниже божественной премудрости. Не природа, а Бог есть действующая и конечная причина мира». Человеческий разум ошибается, в то время как вера незыблемо опирается на абсолютную правдивость Бога. Если факты науки противоречат вере, то тем хуже для науки, хотя религия и философия (наука), вера и разум могут и должны сосуществовать.

В этом тандеме теология выступает высшей мудростью, ибо вера, порождаемая преданностью человека Богу, морально более ценна, чем знание, которое может отвратить человека от своего творца и благодетеля. Поэтому астрономия и физика, биология и история обязана свои выводы согласовывать с этой высшей мудростью. В случае несогласования эти науки впадают в греховное любопытство, губящее человека.

Таким образом, соотношение веры и разума Фомой Аквинским решается в пользу веры. Посему философия и наука должны стать системой обеспечения теологии, преамбулой христианской веры, ибо теология философична, а философия теологична.

Касаясь спора реалистов и номиналистов о природе универсалий, Фома не отвергает существование общего, источником которого является Бог. Общее, или «универсалии», существует трояко: до вещей как «идеи», как идеальные архетипы божественного разума; в самих вещах, поскольку всеобщее есть сущность единичной вещи; после вещей в человеческом разуме, который абстрагирует общее от отдельных вещей и фиксирует его в понятии.

Рассматривая вопрос об «универсалиях», Фома Аквинский поднимает и проблему соотношения сущности и существования. Проявление общего составляет сущность, которой обладает все существующее, начиная от Бога и кончая любым единичным бытием, любым существованием. По определению мыслителя, сущность — это то, что выражено в дефиниции (определении, понятии). Между сущностью и существованием принципиальное различие на уровне единичного бытия чувственно воспринимаемо го мира, ибо единичное бытие через свою сущность при общается к сверхъестественной реальности. На уровне Бога сущность и существование сливаются, ибо существование Бога есть его собственная сущность. Такое решение проблемы сущности и существования оформляло дуализм Бога и мира как основания христианского монотеизма.

В духе католицизма Фома Аквинский интерпретирует содержание аристотелевских категорий. Если у Аристотеля материя — это субстрат, носитель страдательного начала, существующий независимо от активной формы, то Фома с позиции креационизма объявляет материю продуктом творчества Бога «из ничего».

Теологическому переосмыслению подвергается и аристотелевское понятие формы. У древнегреческого мыслителя форма выступала в единстве с материей, за исключением высшей формы, совпадающей с Богом. Что касается Фомы Аквинского, то он наряду с материальными формами земных субстанций допускает существование нематериальных форм небесных субстанций.

По Аристотелю, материя всего лишь возможность единичного бытия и становится действительностью этого бытия лишь в результате активного начала (формы). Аристотелевский философский Бог, будучи перводвигателем, непосредственно не принимает участие в земных процессах, где имеет место взаимодействие конкретной формы и конкретной материи. Фома Аквинский же стремится подчеркнуть постоянное участие Бога во всех актах творения. У него Бог отождествляется с бытием, а у Аристотеля — с мыслью.

Проблему души и тела Фома решает, лавируя между учением о душе Аристотеля и учением Августина.

У Августина сущность человека духовная. Душа дематериализована, тело — презренное орудие души. Но в условиях определенного процесса развития культуры и роста благосостояния общества пренебрежение телесным началом и воинствующий аскетизм теряли своих сторонников. Фома Аквинский, ссылаясь на Аристотеля, делает вывод о том, что тело не является оковами для души, а есть ее необходимое дополнение.

Фома сохраняет аристотелевские этапы развития души: вегетативный (растительный), чувственный (животный) и разумный (человеческий), но придает этой иерархии свою интерпретацию.

Первые два этапа замыкаются на тело, третий определяет ее бессмертную природу. Единая душа не локализована в каком-то одном органе тела, но всегда налична в любой его части. Душа как «первоначало жизни есть не тело, но акт тела». Фома Аквинский ставит перед собой задачу обосновать бессмертие души в ее связи с телом в условиях земного существования.

В ситуации, сходной с рассмотренными, Фома пересматривал и другие позиции. Такой подход приспосабливания аристотелевского натурализма к ордотоксальному христианскому вероучению дал А. И. Герцену повод заметить, что «Аристотель средних веков — это Аристотель с тонзурой».

Логическим завершением философско-теологической системы Фомы Аквинского является его обращение к социально-политическим проблемам. Учитывая тенденции общественного развития, Фома в трактате «О правлении владык» пересматривает, казалось, незыблемые позиции теократии, вызывая протест ее сторонников. Он полагает, что для нормального функционирования общества уже мало одной только духовной власти. Теократическое содержание власти в новых социально-экономических условиях должно носить не непосредственный, а опосредованный характер. Противоречие между духовной и светской властью не актуально, ибо источник власти един — Бог.

В соответствии с этим выводом Фома Аквинский пересматривает и концепцию права. Используя апробированную систему соотношения общего и единичного, он выделяет три формы существования права:

Вечное, или божественное, право, существующее в форме «идеи» права в божественном разуме (до вещей).
Естественное право как совокупность понятий о праве, существующих в головах людей (после вещей).
Человеческое право как право, существующее в бесконечном многообразии своего проявления (в самих вещах).

И второе и третье право опосредовано божественным, вечным правом.

Руководствуясь неизменными положениями естественного права, люди приобщаются к вечности божественного права. Конкретизацией естественного права является человеческое право, законы которого определяются функционированием конкретного государства.

Цель государства состоит в том, чтобы обеспечить человеку удовлетворительное существование, дать основы морального и умственного развития.

Фома Аквинский различает шесть форм государственного устройства, среди которых выделяет идеальные формы и извращенные. К идеальным относятся: монархия, аристократия, полития. К извращенным — тирания, олигархия и демагогия (демократия). Критерием деления является мера справедливости и мера свободы людей. Основанием свободы является воля человека и его разум.

Только свободный человек осуществляет свою волю — действие в соответствии с разумной, божественной необходимостью, направленной на достижение Добра и Блага. Ограниченная воля — источник произвола и несовершенного поведения. Поэтому идеальной формой правления является смешанная власть чистых форм.

Опираясь на мудрость правителя и законопослушных подданных, эта власть создает условия для проявления свободной воли.

Фома дает и классификацию законов: вечные, естественные, человеческие и божественные. Вечные обеспечивают миропорядок; естественные — регламент природы; человеческие — жизнь человека; божественные — смысл человеческой жизни, цель его бытия. Поскольку Бог первопричина всего, то человек в рамках своей жизнедеятельности «соотносится с Богом как с целью своей жизни», реализуя свободную волю как добрую волю.

Хотя всякая власть имеет божественный источник, однако конкретное происхождение власти и ее конкретные формы проявления могут создать ситуацию злоупотребления властью. Это может стать реальностью, когда глава государства посягает на интересы церкви. В этом случае подданные обретают право на свержение неправедной власти. Таким образом, светские правители не должны забывать, что их власть имеет свои пределы и в конечном итоге подчинена духовной власти. Уйдя от непосредственной теократии, Фома Аквинский приходит к теократии опосредованной.

Первоначально философско-теологическое учение Фомы Аквинского имело больше противников, чем сторонников. Больше всего его критиковали представители францисканского ордена, теоретическим основанием которого была теология Аврелия Августина.

Позже учение Фомы Аквинского как схоластизированный аристотелизм трансформируется в самостоятельное направление религиозной философии под названием томизм, а его основоположник провозглашается одним из учителей католической церкви, ее «всеобщим доктором».

Такой резонанс учения Фомы Аквинского был обусловлен тем, что, во-первых, оно утверждало господство религиозного мировоззрения, и, во-вторых, несмотря на узкоэлитарный характер, в нем нашли отражение основные социальные противоречия средневекового общества. Но поздняя схоластика — это не только Фома Аквинский, но и Сигер Брабантский, Роджер Бэкон, Дунс Скот и Оккам, отстаивающие концепцию двойственной истины, разрушавшую «гармонию» веры и разума.

Что касается оппозиции схоластики, то она выступала в зависимости от обстоятельств то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженных восстаний.

Развитие общественного производства, развитие техники и естествознания, первоначальное накопление капитала потребовало пересмотра сложившегося средневекового мировоззрения. Эту задачу частично выполнили мыслители эпохи Возрождения.

Контрольные вопросы и задания:

Как Вы понимаете сущность теоцентризма и теологического способа мышления?
Каким образом средневековье решает проблему соотношения веры и знания?
Что представляет собой противостояние «номинализма» и «реализма»?
Как решается проблема сущности и существования?
Дайте анализ доказательств бытия Бога в философии Фомы Аквинского.
Как рассматривает Фома Аквинский проблему права?
Смоделируйте циклический характер движения от Бога к миру и последующего возвращения бытия к Богу, сохраняющему свою непознаваемость в философии Эриугены.
Сделайте анализ шести определений философии Иоанна Дамаскина.
Проанализируйте оценку схоластики, которую ей дал Л. Фейербах. Схоластика «старалась доказать и обосновать предметы веры, основанной лишь на авторитете... доказывала этим, правда большей частью помимо собственного знания и воли, авторитет разума и таким образом вносила в мир или, по крайней мере, подготовляла иной, чем у старой церкви, принцип, принцип мыслящего духа, самосознания разума» (Фейербах Л. История философии. В 3 т. М., 1967. Т. 1. С. 72).

Литература:

Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового заветов. М., 1968.
Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1991.
История философии в кратком изложении. М., 1991.
Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии. М., 1979.
Соколов В. В. Средневековая философия. М., 1979.
Федотов Г. П. Социальное значение христианства // Философские науки. 1991. № 3.
Чанышев А. Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. М., 1991.
Честертон Г. Вечный человек. М., 1991.

Содержание

Дальше